Текст книги "Легенда о Блэке. Второй Орден (СИ)"

Автор книги: uninterestingguy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Блэк остановился. Некоторое время поглядел на дверь Флориш и Блоттс, потом решительно кивнул сам себе и, отвернувшись, зашагал в противоположную сторону.

Он очень надеялся, что Гермионе понравится его идея.

Потому что если нет – она его просто убьет.

Амбридж начала инспектировать преподавателей. Первая неделя у гриффиндорцев прошла спокойно, по слухам профессор присутствовала только на паре занятий у старших курсов, а вот в следующий понедельник инспекции подверглась не кто-нибудь, а профессор МакГонагалл.

Впрочем, здесь ничего примечательного не произошло. С какой-то точки зрения противостояние было не лишено остроты, но только для знающих людей. Зрелищности не было никакой.

Амбридж уселась за последнюю парту и положила перед собой блокнот с карандашом, собираясь делать записи. После чего устремила на профессора МакГонагалл свой фирменный пристальный взгляд. Та его словно и не заметила. Коротко кивнула и сделала вид, что в кабинете вообще нет никакого генерального инспектора.

– Сегодня мы разберем пусть не самый сложный, но самый опасный процесс в трансфигурации, не считая трансфигурации живого, поэтому я попрошу сохранять абсолютную дисциплину. Мне бы не хотелось отправлять никого из вас в больничное крыло. Речь пойдет о придании твердому телу пластичности, с полным сохранением его структуры. В просторечии это также именуется эффектом глины.

Амбридж подняла руку.

– Да, мисс Амбридж?

Гарри с трудом подавил смешок. А вот Амбридж обращение не так развеселило, судя по той паузе, которую она выдержала прежде чем подняться.

– Простите, Минерва, разве эффект глины не относится к композитным превращениям? Согласно учебному плану они проходятся на четвертом курсе.

Профессор МакГонагалл чуть поджала губы и поправила очки.

– Это так. Однако, мисс Амбридж, такое расположение в учебном плане сильно отдаляет тему от ее области применения. Я считаю более разумным рассматривать ее непосредственно перед практическими разделами, такими как одушевление.

Амбридж немного приподняла брови, обдумала слова МакГонагалл и, усевшись на место, отметила что-то в блокноте.

– Логичный подход. Хоть и нетрадиционный. Продолжайте, пожалуйста.

В таком ключе всё и прошло. Амбридж, по большей части, вела себя спокойно, корректно, и иногда уточняла некоторые моменты, кажется, вполне смирившись с ролью лишнего ученика.

Можно было бы, наверное, немного успокоиться – если ее действительно интересует качество преподавания, то тут никому из профессоров бояться нечего. Вот только Гарри бы скорее поверил в существование зеленокрылых шустов, чем в то, что в ее блокноте по итогам урока появилось хоть что-то одобрительное.

С некоторой долей мстительности он ждал, когда же госпожа помощник министра придет на урок Колдуэлла. Если кто и мог выбить из нее самоуверенность, то это был один из Дамблдоров. А поскольку старшего на данный момент не имелось, то оставалось надеяться на младшего.

И ожидания Блэка были вознаграждены в полной мере. Битва титанов состоялась аккурат девятнадцатого числа, во вторник. По ее итогам Гарри заранее утешил себя тем, что даже если его подарок Гермионе не понравится, то Колдуэлл уже сделал всё возможное за него.

Роберт был землетрясением. Роберт был ураганом. Роберт был армией Бхыгрига Кровавого и труппой клоунов жонглирующих бульдогами тетушки Мардж.

В общем, урок прошел как обычно.

– Привет-привет, – весело помахал им рукой профессор, входя в кабинет на десять минут позже положенного. – Эти лестницы просто кошмарны, вы знаете? Я, кстати, в детстве с них свалился. То есть, я имею, в виду не со всех сразу, это крайне сложно, конечно же. Даже я не справлюсь. С одной. Которая на четвертый этаж.

Амбридж, сидевшая на этот раз возле учительского стола, поднялась и кашлянула. Колдуэлл расширил глаза, словно увидел ее только что, и широко улыбнулся. Внутренний голос Блэка взвыл об опасности. Знай генеральный инспектор Роберта Колдуэлла – у нее бы он тоже взвыл. Но она не знала.

– О, доброе утро, Долорес. Сегодня был на удивление прекрасный рассвет, вы не находите?

И опять небольшая пауза, как и на уроке трансфигурации.

– Не слежу за этим.

– Зря-зря, – зельевар цокнул языком. – Очень рекомендую северную башню, там отличный угол. – Он немного прищурил правый глаз и покрутил в воздухе палочкой, показывая, какой именно угол он имеет в виду и насколько тот хорош. – Могу как-нибудь показать.

В этот раз пауза была дольше.

– У вас есть лицензия? – наконец, поинтересовалась Амбридж.

– Целая куча, – самодовольно отозвался Колдуэлл. – На целительство, на преподавание. Кажется, где-то была еще охотничья, не знаю, зачем она мне. – Он на мгновение задумался. – Кстати, мне кажется, здесь есть кое-что общее.

– Вы лицензированы в Англии?

– Ни в коем случае! Здесь слишком пасмурно и тоскливо – я бы заснул на экзамене. В Австралии.

Женщина чуть прищурилась и оглядела класс, словно пытаясь увериться в том, что не она одна удивлена происходящим. Если это было так, то ее надежды не оправдались. Студенты строчили.

– Мисс Грейнджер.

Гермиона подняла голову.

– Будьте так добры, – попросила Амбридж – зачитайте то, что вы сейчас записали.

– Тему урока, профессор, – честно ответила девушка. – Седативные элементы четвертой группы по классификации Майрона.

– Отлично, мисс Грейнджер! – похвалил ее Роберт и обернулся к Амбридж. – Молодое поколение начинает ценить прекрасное, разве это не прекрасно, Долорес? Хотя я, кажется, повторяюсь, а это хоть и мать учения, но отец глубокого сна. Впрочем, какой-нибудь койот в Сьерра-Невада вряд ли со мной согласится.

Генеральный инспектор смерила его уже отчетливо напряженным взглядом и, не оборачиваясь, потребовала:

– Мистер Уизли, что вы пишете?

Рон зачитал.

– Седативные свойства большинства элементов четвертой группы усиливаются при увеличении концентрации. Исключение составляет лунный камень.

– Да-да, – согласился Колдуэлл. – Впрочем, кажется, старик Джованни работает над чем-то таким, он считает, что нужен катализатор. Кстати, у него милый скунс.

Ученики опять склонились над тетрадями.

– Что. Вы. Пишете? – раздельно спросила Амбридж, на этот раз адресуя вопрос всем сразу.

На нее было даже немного жалко смотреть. Она была сильным противником, но здесь весовые категории были слишком не равны. Пытаясь понять что происходит, и впервые, будучи не в силах это сделать, она выглядела точь в точь как они сами на первом уроке.

– В большинстве случаев, пары токсичны, – услужливо перевел Гарри.

Амбридж бросила на него разраженный взгляд и повернулась обратно к Роберту, глядевшему на нее с живым интересом.

– Вы не могли бы изъясняться несколько более понятно?

Тот устремил на нее какой-то тоскливый взгляд и делано вздохнул.

– Куда уж понятнее, Долорес. Я вам уже и про рассвет и про Сьерра-Невада…

Рот Амбридж чуть приоткрылся от изумления, и Гарри снова склонился над тетрадью, изо всех сил пытаясь спрятать ухмылку.

Ухмылка прятаться не желала, и, кажется, была замечена.

– Согласно вашим оценкам за первые курсы, мистер Блэк, – процедила женщина – вы не очень одарены в зельеварении. Однако в прошлом году ваши отметки неожиданно стали куда лучше. Как вы считаете, с чем это связано?

– Общеизвестно, профессор, что людям требуется угнетение, чтобы развивались их душевные силы.

– Мне записать это в отчет? – сухо поинтересовалась Амбридж.

Гарри замялся и подумал, что перегнул палку. Всё-таки он не профессор. Но, с другой стороны, хуже уже всё равно не будет.

Он великодушно повел рукой, попытавшись скопировать жест Роберта. Получилось пока не очень.

– Запишите.

Амбридж демонстративно записала. После чего прошла в конец класса, уселась за парту и до конца занятия не произнесла больше ни слова, периодически окидывая всех присутствующих злыми взглядами. Досталось даже слизеринцам, которые как раз в конфликте не участвовали.

Так что в гостиную гриффиндорцы вернулись в более чем хорошем настроении. Разум, конечно, твердил, что всё это не к добру и нечего зря нарываться, но они в конце концов и не нарывались. Нарывалась Амбридж. Вот пусть и получает, если и не от них, то хоть от того, кто может.

В гостиной Рон с Гермионой уселись в кресла, а Блэк отправился наверх.

– Сейчас вернусь, надо кое-что взять.

Он быстро поднялся по лестнице, убедился, что никого кроме него в спальне нет, заклинанием отпер чемодан и осторожно извлек из него необходимый предмет. То есть не вполне предмет, но…

Знал бы кто, как тяжело было прятать! А ведь всего пару дней.

Когда Блэк спустился обратно, к нему, несмотря на бойкот, тут же приклеились взгляды. Особенно женской половины факультета. Он быстро прошел к креслу Гермионы, сказав спасибо Мерлину, за то, что оно повернуто к нему спинкой, и быстро выступил вперед, вытянув руки перед собой.

Рон вскинул брови, Гермиона застыла с учебником в руке.

– Гарри. Что это?

Он собрался с духом.

– Это твой подарок. И его зовут Сэм.

– Гарри, ты серьезно?

– Абсолютно. – Он кивнул.

Гермиона издала какой-то странный вопль (он до этого вообще не предполагал, что девушка на такое способна, считая подобные звуки прерогативой Парвати и Лаванды) и, вскочив из кресла, заключила его объятия.

– Спасибо!

Подарок протестующе пискнул, и был тут же отобран у них Роном.

– Задавите животное, изверги. – Уизли приподнял котенка и внимательно его изучил. Тот немного поморгал на парня глазами, мяукнул и отвернулся. – Слушай, а он на меня похож. Тоже рыжий.

Ну что ж, – подумал Блэк, отпуская Гермиону, которая бросилась отнимать Сэма обратно – похоже, его не убьют.

– Гарри.

Он обернулся. Перед ним стоял старший Криви. Ирония судьбы – на прошлых курсах братья его порядочно раздражали, а сейчас остались единственными младшекурсниками, с которыми у него были нормальные отношения. Блэк улыбнулся.

– Привет, Колин.

– Ага. Мы только что с арифмантики. Профессор Вектор просила тебе передать.

Блэк взял протянутую ему бумажку и развернул ее.

Она была абсолютно чиста.

– А я тебе говорю, будет здоровый как слон. Посмотри, какие лапы.

– Вот возьми себе сам кота и смотри, какие у него лапы!

– И возьму.

– И возьми.

Улыбка медленно сползла с лица.

– Спасибо, Колин.

Пришло время ответов.

========== Глава 15 ==========

Глава 15

«Когда хотят сделать людей добрыми, мудрыми

свободными, воздержанными, великодушными,

то неизбежно приходят к желанию перебить их всех»

(с) Анатоль Франс

Несмотря на то, что гостиную Блэк покинул сразу же после получения «послания», до кабинета он добрался только полчаса спустя. Коридоры вдруг стали неимоверно длинными, а ноги, наоборот, короткими. На восьмом этаже он и вовсе остановился и задумчиво уставился на картину, где Варнава Вздрюченный учил танцевать троллей.

Гриффиндорец хмыкнул – с недавних пор ему начало казаться, что картина довольно глубокомысленна.

Сейчас еще можно было отказаться от всех своих смутных идей, свалить все проблемы на директора и остаться простым учеником Хогвартса. Но это – последняя возможность, потом пути назад уже не будет. Одно дело, когда он решает что-то наедине с собой, и совсем другое – с Альбусом Дамблдором. Гарри точно не знал – как именно, но чувствовал, что сейчас изменится всё. Окончательно и бесповоротно. Так, как никогда еще не менялось.

Хочет ли он этого? Справится ли? Да и есть ли у него вообще выбор?

Он зачем-то кивнул горе-хореографу, которого дубасили дубинками уже без малого лет двести, и пошел дальше.

Остановился у кабинета, подождал, пока статуя произведет осмотр, и шагнул на винтовую лестницу. За эти годы Блэк успел выучить каждую из двадцати ее ступенек.

Он миновал их все и постучал в дверь.

– Входи, Гарри.

Он вошел.

Альбус Дамблдор стоял возле жердочки Фоукса и немного рассеянно гладил феникса по клюву.

– Присаживайся.

Гарри прошел к столу и уселся в кресло. Повернул голову к директору, оставшемуся стоять. Смотреть было не очень удобно. Хотя сегодня так, наверное, и надо.

– Здравствуйте, сэр, – наконец, поздоровался он.

– Здравствуй, Гарри, – кивнул профессор Дамблдор. – До меня дошли слухи, что ты так хотел со мной поговорить, что едва не взломал мой кабинет. – Он улыбнулся. – Думаю, это преувеличение.

– Не очень большое, – признал Гарри и в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь сонным сопением портретов прошлых директоров, да шорохом крыльев феникса.

Некоторое время они просто смотрели друг на друга. Дамблдор гладил птицу и улыбался, Блэк собирался с мыслями. Очевидно, что в этот раз разговор предстояло вести ему. Очень длинный и непростой разговор. Самый непростой из тех, что он когда-либо вел. Альбус вообще выглядел как-то отстранено, словно это он пришел к Гарри в кабинет, а не наоборот. Что напрягало еще больше.

С чего начать? Он уже давно знал, что будет говорить, но вот в каком порядке?

– Мне нельзя в Орден, – наконец, сказал он. – И никому из нас нельзя.

Дамблдор неторопливо кивнул фениксу, но все-таки поинтересовался:

– Почему, Гарри?

– Повторяется история прошлого года. Вы не должны иметь отношения ко мне, а я не должен иметь отношения к вам. Если Амбридж будет считать, что я сам по себе, то нам обоим будет проще. Вы сможете спокойно нарушать законы, не беспокоясь о школьных правилах. А я – правила, не беспокоясь о законах. И если кто-то из нас попадется, то второй останется в Хогвартсе.

Он правда это сделал? Вслух сравнил себя с Альбусом Дамблдором?

– Ну что же, это звучит очень разумно. Пожалуй, Гарри, я вынужден с тобой согласиться.

– Но я всё равно хочу знать, что с Хагридом и Ремусом.

– Хагрид отправился к великанам.

Куда?! Блэк опешил. А потом вспомнил свой разговор с лесничим в Дырявом Котле.

Вот сейчас… Гм. Ну… А я даже не знаю ничего про нее. Ну про них вообще.

Вот сейчас – что? Тогда он думал о другом и не обратил внимания, но теперь это становилось понятным. Дамблдор что, действительно рассчитывает, что они смогут уговорить великанов помочь? Оборотни еще ладно, но это уже как-то слишком.

– У него всё хорошо? – чуть дрогнувшим голосом спросил парень.

– Пока от Хагрида нет вестей. Но я думаю, у него всё в порядке. Рубеус не один, с ним отправилась известная тебе мадам Максим. Вдвоем они смогут с честью выйти из многих ситуаций.

Хм. Это, наверное, правда. Олимпия Максим – директор Шармбатона. Насчет нее самой Гарри ничего толком не мог сказать, но ни Каркаров, ни сам Дамблдор слабостью вроде бы не отличались.

Кстати уже сам факт того, что им помогает француженка – хороший знак.

– А Ремус?

– Ремус… работает, Гарри, – ответил профессор. Куда более обтекаемо, чем о великанах.

– У него проблемы? – напрягся Блэк.

– Он работает, – повторил директор. – Прости меня, если сможешь, Гарри, но я не могу рассказать тебе подробности.

Гриффиндорец медленно кивнул. Ему очень хотелось знать, как дела у его учителя. Но всё верно. Вот это знание уже может оказаться опасным. Если Хагрид где-то далеко (не живут же великаны прямо в Лондоне), то вот Рем практически под самым носом у всех их противников.

– Я понимаю.

– Это хорошо, Гарри. Однако, судя по всему, мы только начинаем, верно? – Дамблдор наконец-то обошел стол и сел напротив. – Продолжай.

На последовавшую за предложением Гарри улыбку не ответил, сейчас он был собран как пружина. Почти как перед дуэлью. Каждая следующая тема была острее предыдущей.

– У меня есть информация о Волдеморте.

Профессор на мгновение замер, но тут же взял себя в руки. Мало кто бы заметил, но у Блэка получилось. Он сделал небольшую паузу, ожидая вопроса, но того не последовало. И правда, незачем.

– Их около сотни. Сейчас, наверное, уже больше. В основном… В основном «отбросы», – повторил он данную Малфоем характеристику. – Но есть и другие. Скорее всего, старые Пожиратели. Два десятка оборотней. Но я не знаю, где именно они находятся.

Здесь он ненадолго замялся. Надо было раскрывать и источник. И цену.

– Я сговорился с Люциусом Малфоем. Он рассказывает мне кое-что, а я… – он замолчал, но потом собрался и твердо закончил – А я не даю посадить его в Азкабан. Если мы победим, и у меня будет такая возможность.

Если профессор и был удивлен, то на сей раз никак этого не показал, заметив только:

– Полагаю, юный Драко не очень доволен.

– Не очень, – подтвердил Блэк. Помедлил и добавил – Он опасен.

Альбус Дамблдор бросил на него пронзительный взгляд. Гарри сказал что-то не то? Однако результаты осмотра директора, кажется, удовлетворили, взгляд потускнел снова.

– Вполне возможно. Однако, Гарри, я бы не стал с полной определенностью утвержать – для кого именно.

А вот Блэк бы, пожалуй, стал, но сейчас спор о Драко Малфое был бы лишним. Надо было продолжать.

– Еще мне писал Каркаров. Летом.

– И чего же хотел Игорь?

– Узнать, как всё было на самом деле. Я рассказал. То есть отправил Хедвиг, – уточнил он. – Она еще не вернулась.

– Надеюсь, с ней все хорошо. До Болгарии неблизкий перелет. Право слово, мой мальчик, иногда мне кажется, что нам бы не помешали самолеты.

Вот здесь Гарри всё-таки издал смешок. Здесь он был согласен. На мгновение у него в голове возник директор в своем обычном наряде сидящий в кресле первого класса. Картинка развеселила. Впрочем, практически каждая картина Альбуса Дамблдора в мире магглов казалось забавной.

– Ты хочешь рассказать мне что-то еще? – отвлек его профессор от созерцания воображаемого себя.

Гарри вернулся в реальность.

– Я достиг анимагической формы. Это ворон. Не знаю, насколько это полезно, мне пока толком не пригодилось. – Блэк пожал плечами. Не считать же полет до Дарсли. Кстати, та еще была авантюра, кажется, у него в голове от радости помутилось. У ворона мозг маленький. Кто вообще решил, что они умные? Он встряхнул головой. – Может быть, вы придумаете. Но главное, что приступов больше нет.

Дамблдор серьезно кивнул.

– Я буду иметь это в виду.

Гарри кивнул в ответ. А вот теперь оставалось только два вопроса, но зато самых больших и сложных.

– Профессор, – медленно проговорил он. – Я намерен кое-что сделать.

Директор улыбнулся и приподнял брови.

– Сделать кое-что еще Гарри?

Блэк снова не ответил на улыбку. Хотя, действительно, если подумать, то он сделал немало. Но предстоит куда больше.

– Да, сэр. – Он взял небольшую паузу для того чтобы собраться с духом и под внимательным взглядом Дамблдора заговорил, тщательно подбирая слова. – Я знаю, что Орден Феникса против участия несовершеннолетних. Против участия студентов вообще. Однако студенты – самые уязвимые. Почти никто из нас ничего не умеет и никак не сможет защитить ни себя, ни свою семью. Их нужно этому научить.

Так, это сказал. Вроде бы всё правильно. Он опять взял небольшую паузу, немного опасаясь, что Альбус его перебьет. Но тот молчал. Только смотрел на него поверх своих очков-половинок и внимательно слушал. Гарри продолжил:

– Обычно для этого есть уроки Защиты (хотя на них тоже говорят мало по-настоящему полезного), но сейчас в школе профессор Амбридж. Конечно, она не будет учить никого боевой магии. И вы тоже не будете этого делать. Потому что вас сразу же обвинят. Ну и потому что вы сами против, – добавил он немного извиняющимся тоном.

Дамблдор сложил руки на столе, соединил кончики пальцев и задумчиво уставился на них, словно там находились ответы на все вопросы.

– Но ты, Гарри, не состоишь в Ордене Феникса?

Блэк кивнул.

– Да.

– И достаточно хорошо знаешь темную магию?

– Да.

Он кивнул еще раз.

– И хочешь организовать в школе тайное общество из тех, кто согласиться пойти за тобой?

– Д… – Он замялся. Звучало как-то не так, как должно было. Скорее, ближе к тому, что говорила Падма, чем к тому, о чем он думал сам. И еще ближе к тому, что говорил Рон.

С другой стороны, они оба были в чем-то правы. Что-то подобное определенно есть. И если его задумка воплотиться, то не придет ли она в конечном итоге именно к этому? Сколько шла предыдущая война, одиннадцать лет? Кем они станут за это время?

Почти наверняка, окажется именно так.

Гарри решительно кивнул в третий раз.

– Да.

Дамблдор поднял взгляд на него и надолго замолчал. Наконец, медленно произнес:

– Однажды, Гарри, много лет назад, один студент уже создавал в Хогвартсе тайную группу для изучения темной магии. Он назвал ее Орден Вальпургиевых Рыцарей. Впоследствии название сменилось. – Он сделал паузу и закончил – Этого студента звали Том Реддл.

Гарри твердо смотрел директору в глаза. Наверное, это снова была какая-то загадка, но сейчас он не знал, что нужно отвечать. Почему-то казалось, что ничего не нужно. Не будут же они сейчас обсуждать, похож ли Гарри на Волдеморта, правда?

– Вы дадите добро?

Альбус тяжело вздохнул.

– Дам, Гарри. Но я надеюсь на твое благоразумие. Хотя должен заметить, что тайное общество санкционированное директором – это довольно иронично.

Блэк благодарно кивнул. У него словно камень с души свалился.

– Спасибо. Тогда, может быть, вы нам немного поможете? У нас нет подходящего помещения, а если заниматься в классе нас быстро поймают. – Он мысленно прикинул количество кандидатов в группу. – В Визжащую Хижину мы тоже не влезем.

Директор ненадолго задумался.

– Пожалуй, Гарри, я действительно смогу вам помочь. Однако мне надо обдумать этот вопрос. Скажем, неделю.

Ну что ж, вряд ли они решат все остальные вопросы быстрее. Если Дамблдор сказал, что поможет, значит так и будет. И едва ли они смогли бы придумать что-то лучше, чем выйдет у директора.

– Это ведь тоже еще не всё, Гарри?

– Не всё, – согласился Блэк, внутренне напрягаясь. Все тайные общества мигом вылетели из головы, прихватив с собой Тома Реддла. Как сказала бы Гермиона, сейчас речь пойдет о по-настоящему важных вещах.

Он перевел взгляд на окно. Солнце садилось, вечер. На Альбуса Дамблдора смотреть не хотелось. Пусть он сначала ответит.

– Еще я нашел могилу вашей жены, – безо всякого выражения сказал Блэк.

Ему показалось, что заткнулись даже портреты.

Время словно стало резиновым. Прошла минута. Две.

Наконец, Дамблдор медленно поднялся из-за стола. Прошел к тому самому окну, в которое парень так отчаянно пялился, и, сложив руки за спиной, устремил взгляд куда-то вдаль.

Блэк почувствовал, что пора убираться. Кажется, он очень крупно ошибся. Тихо встал из кресла и направился к двери. Голос директора остановил его на полдороги. Ужасно старый голос.

– Я очень надеялся, что однажды, Гарри, этот разговор произойдет между нами. Однако я полагал, что это случится куда позднее. Пожалуй, я был наивен. Глядя на всех вас, мне следовало понять, что отпущенного времени куда меньше, чем мне казалось.

Гарри обернулся. Профессор всё так же смотрел в окно.

– Что ты знаешь о Гриндевальде, Гарри?

Вопрос был неожиданным.

– Он темный маг, – отозвался Блэк после небольшого молчания. – Предыдущий Темный Лорд, если так можно сказать. Начал вторую мировую войну. Это у магглов, – уточнил он.

Было непонятно, понравился ли Дамблдору ответ. Он продолжил спрашивать.

– А что ты думаешь о Корнелиусе Фадже?

Блэк опять задумался. Неожиданно возникло ощущение, что он сидит на экзамене. То есть стоит. Только не по истории магии, а по какому-то другому, куда более серьезному предмету.

– Министр магии, – медленно проговорил он. Сделал паузу и неуверенно продолжил – Фадж, в общем-то, неплохой человек. Любит правила. Нет, не совсем, – поправил он сам себя. – Скорее, считает их необходимыми, чтобы всё было хорошо. Обычно он прав. – Еще одна пауза и уже более четкое – Министр магии.

– А о Долорес Амбридж?

Абмридж была той еще тварью, но этот ответ дался уже проще.

– Помощник министра магии.

Дамблдор покосился на него через плечо, и Гарри, несмотря на всю сложность ситуации, невольно улыбнулся.

– Это всё.

Произошла невероятная вещь. Альбус Дамблдор издал смешок. Отвернулся обратно к окну.

– Ты прав. Видишь ли, Гарри, никто и ничто не является изначально злым. Вернее даже будет сказать, что ничего злого не существует в мире, но это слишком… – директор замялся.

– Сложная мысль, – подсказал Блэк.

– Верно, – Альбус кивнул. – Геллерт не был рожден темным магом. Это очевидно. В юности он очень стремился к знаниям. Был выдающимся молодым человеком. – Еще один взгляд через плечо, и оставшееся не озвученным дополнение. – У него были идеи, Гарри. Очень красивые идеи. Отчасти даже разумные. Ими было легко увлечься, они открывали поистине удивительные перспективы. Просто поразительные. Часть из них впоследствии использовал Том Реддл. Разумеется, только до тех пор, пока ему не перестали требоваться идеи.

– Какие идеи? –поинтересовался Блэк.

И опять профессор вместо ответа задал вопрос.

– Что ты думаешь о магглах?

Блэк вновь задумался. Магглы. Не так уж и отличающиеся от волшебников. Очень похожие, почти одинаковые. И совершенно иные.

Кажется, в этот раз он превысил отпущенное на раздумья время. Альбус продолжил.

– Волшебники эксплуатируют культуру магглов. Разумеется, наши миры не одинаковы. Дети-волшебники и дети-магглы растут в различных условиях, слушают разные сказки, перед тем как отправиться спать. Однако, Гарри, есть один важный момент, объясняющий, почему наш мир, мир волшебников, именно таков. Ты не догадываешься какой?

Блэк нахмурился. Что-то подобное говорил и Роберт. О чем-то подобном он задумывался и сам. Но так вопрос никогда не стоял. Важный момент? И какое, во имя Морганы, это имеет отношение к Арианне Дамблдор?

– Я не знаю, сэр.

– Альбус покачал головой.

– Это магглорожденные, Гарри. – Блэк мысленно щелкнул пальцами. Паззл сошелся. – Они приходят в мир волшебников и приносят с собой богатейший багаж, всё, что накопила цивилизация магглов, а это очень многое, Гарри, очень.

– Но никто из волшебников не уходит в мир магглов, – продолжил Блэк. Задумался на секунду и добавил – А если бы и уходил, то есть статут секретности.

Дамблдор медленно кивнул.

– Будь мы более открыты и более… напористы, можно назвать это так – мир был бы совершенно иным. Оба мира. Возможно, существовал бы только один мир. И возможно, только возможно – он был бы совершенно невероятным, таким, что даже мы с тобой, волшебники, сейчас не в состоянии его вообразить. Геллерт не хотел воображать, Гарри. Он жаждал увидеть его

Гарри молчал. Он уже всё понял. Почти всё.

– Речь никогда не шла о крови, никогда. Только о культуре. О мирных преобразованиях. Просвещение магглорожденных. Уменьшение возраста отбора. Собственное искусство. Собственная наука, изучающая не только магию, но весь обозримый мир. Многое, очень многое.

– Вы дружили? – прямо спросил Блэк.

– Я тоже был выдающимся молодым человеком. Как мне тогда казалось. Мы были молоды. Нам обоим хотелось прекрасного. Нет совершенно ничего удивительного в том, что мы легко нашли общий язык.

Подобные идеи не одобрялись тогда, так же, как не одобряются и сейчас. Хотя, – профессор на мгновение задумался – сейчас куда меньше. Долгое время мы держали их при себе. Строили планы. Рисовали себе картины того, как мы, просветители дадим миру блестящее будущее. А потом я рассказал всё Арианне.

Мы поссорились. Страшно поссорились, Гарри. Арианна кричала, что я сошел с ума. Она была куда умнее. Я разозлился, я надеялся, что она поддержит меня, ведь она всегда меня поддерживала. – Он помолчал и добавил, словно это не было очевидным – Мы любили друг друга.

Я не помню, кто первым достал палочку в ту ночь, я просто не знаю, Гарри. Скорее всего – это был я. И она умерла.

Наступила тишина. Закатный луч медленно полз по кабинету. Когда он достиг ножки кресла, Блэк услышал собственный голос:

– А потом встало солнце.

Альбус медленно кивнул.

– Моя жена была первым и последним человеком, чью жизнь я отнял. И после этого я больше ни разу не видел Геллерта Гриндевальда. До самой нашей дуэли.

Он воплощал свои идеи. Так, как понимал их, так, как у него получалось. Принимая всё более жесткие решения, все сильнее погружаясь во тьму. Лилась кровь. Люди требовали сделать хоть что-то, но не было человека, который мог бы с ним справится. Кроме меня, ставшего уже тогда далеко отстоящим от общих границ волшебником. Ты спросишь, почему я ничего не делал?

Он не спросил. Но Дамблдор всё равно ответил.

– Я просто боялся, Гарри. Того, что увижу себя.

– Увидели? – как-то пусто поинтересовался Блэк, уже зная, что услышит.

– Увидел, – кивнул профессор и, наконец-то, обернулся к нему. Очень старый, очень уставший человек. – Ни одна идея в мире, Гарри, какой бы прекрасной она ни была, не стоит того, чтобы жертвовать за нее человеческой жизнью. Это самое ценное, что только можно себе вообразить – человеческая жизнь. Геллерт забыл об этом. И я – тоже забыл об этом. Всего на одну ночь, Гарри. В которую я потерял самое дорогое, что у меня было, и которая изменила всю мою жизнь. Никто не может решать, кому стоит жить, а кому нет. Ни я, ни Геллерт Гриндевальд, ни Том Реддл.

– Ни я?

– Ни ты, Гарри.

В кабинете снова стало тихо. А луч все полз и полз. Какой длинный день.

Альбус Дамблдор был прав.

И неправ.

Прекращайте мыслить такими категориями, мистер Блэк. Разве кто-то вообще бывает окончательно прав? Мой отец уже не от мира сего, но вы-то, слава Богу, пока еще нормальный.

И вы не бываете тоже, – мысленно ответил он Роберту Колдуэллу, и тот замолчал. Да, теперь он, пожалуй, куда лучше понимал младшего Дамблдора. И старшего тоже. И… себя?

Он твердо посмотрел в глаза директора и сказал:

– Мы убиваем на войне.

Он и сам не заметил, как легко далось ему это «мы». Которое пока еще было неправдой.

– Именно потому, что на войне убивают – я не убиваю на войне. Как бы странно для тебя это ни звучало.

– Чего вы от меня ждете, сэр?

Дамблдор улыбнулся. Опять чисто и радостно. Блэк почувствовал, как в сердце воткнулась тупая игла.

– Ничего, Гарри. Но я надеюсь. На то, что тебе никогда не придется рассказывать подобных историй.

Он не запомнил, как дошел до портрета.

Зато накрепко запомнил то, что решил в процессе.

Ему не придется. Никто не умрет. Никто из тех, до кого он может дотянуться – не умрет. Не будь он Гарри Блэк. И те, до кого дотянутся остальные – не умрут тоже.

Но он – не Альбус. И он совершенно точно больше не хочет им быть.

И не Роберт, копировать жесты которого теперь тоже не тянуло.

Он – Гарри.

И Гарри, лучше второй раз получит Аваду, чем будет рассказывать кому-то такие истории. Мертвая Гермиона. Мертвый Рон. Мертвый Невилл. Мертвая Полумна с пустыми глазами. Да ни за что.

А еще лучше – Аваду получит кто-нибудь другой. Хотя он на нее не способен, да? Пусть будут бритвы, хлысты, копья. Что угодно. Но точно не букеты.

Он знает кто он такой, и он не боится увидеть себя со стороны. Ни в отце, ни в Реддле. Ни в ком. Потому что его там нет.

Внутри поселилась какая-то веселая злость. Совсем не волчья. И даже не воронья. Правильная, человеческая. Неизвестно только на кого именно.