Текст книги "Трудно Разлюбить (СИ)"
Автор книги: Uma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Глава 15
И я осталась с Кириллом, надеясь вернуть самые счастливые дни юности. Даже не так, я решила подарить детям и маме лучшую жизнь. Тайно, ночью нас вывезли из города, который бурлил возмущением на сбежавшего Кирилла. Против него не было никаких улик, больше того, в его пользу была логика, – не мог же он хотеть отравить себя и свою дочь
Я бежала со своим принцем. Не помню, чтобы в дни нашей помолвки он катал меня на машине, а сейчас открыл передо мной дверь внедорожника и ждал, пока я, наконец, усядусь, не забывая следить за тем, как Фокс размещает детей и маму в другой машине.
– Может мне сесть с ними? Витя начнет плакать, – волновалась я. Мы мало разговаривали в тот решающий вечер. Произнести: «– хочу быть с тобой» я не могла, достаточно было смены моего поведения с попытки сбежать на безмолвное согласие со всем, что он делал.
– Прошу тебя, перестань отлынивать от нашего общения, – сказал Кирилл, взглядом прося меня занять место на переднем сидении. – Забудь обо всем и наслаждайся жизнью. Расслабься!
В машине мы впервые поцеловались, он притянул меня к себе, и я, обычно строптивая и сама решающая кого к себе подпускать, а кого отвергнуть, покорно прильнула к нему. Некоторое время мы принюхивались и пробовали друг друга на вкус. У Кирилла была гладкая кожа, влажные губы и свежее дыхание. Я прислушилась к себе, и невольно поняла, что он мне приятен, несмотря на то, что вкус его поцелуев напрочь выветрился из моей памяти.
– Я не помню почти ничего, – занервничала я, оторвавшись от него. – Прости, но это правда. Не знаю, что с этим делать…
– Ничего, – пожал плечами Кирилл, заводя машину. – Я попытаюсь тебе напомнить. Очень постараюсь, Жа!
– Зачем я тебе такая, Кирилл? – прорвало меня. – Вместе мы были без году неделю. Твои братья дурацкой помолвкой прикрыли тебя от каких-то пересудов, позволили тебе спать со мной «на законных основаниях». Чем бы дитя не тешилось… Нам обоим это нравилось, потому что никто нас не контролировал. Настал момент и меня выкинули из твоей жизни, как сломанную игрушку! Неужели я так наследила в твоей судьбе, что ты хочешь меня вернуть?
– Представь, что те дни были самыми светлыми в моей жизни, – тоже выпалил Кирилл. Он быстро и резко обернулся на меня, снова сочно поцеловал меня в губы, и оторвавшись, продолжил. – Дальше все было как сейчас, темно и тревожно. Почему мне не должно хотеться вернуть тебя? Какие у тебя доводы против этого; тебе тридцать девять, ты любишь красивых мужиков и иногда делаешь глупости? Я это знаю и меня все устраивает…
Я подумала, что такие слова стоят больше, чем иное признание в любви, и разрешила себе успокоиться.
Меж тем молодые люди из "Нового Олимпа" продолжали умирать…
Мы переехали в столицу, поселились в громадной квартире, такие показывали в кино или в обличающих толстосумов роликах, – высокие потолки, многочисленные комнаты, обставленные мебелью, которой поначалу страшно было пользоваться. Квартира Даниила, казавшаяся мне просторной, в моем сознании теперь съежилась до уровня эконом-класса.
Мою маму Кирилл отправил на реабилитацию, – она звонила мне и жаловалась на жизнь; с внуками ее разлучили, дочь не навещает и редко звонит.
«– Ты отделалась от нас, живешь припеваючи. Зачем тебе мать-калека и двое сирот? Мы всегда были обузой для тебя… – пыталась взывать к моей совести мама, – ты всегда была готова променять нас на мужиков…»
Детей Кирилл тоже отодвинул подальше, чтобы не путались под ногами; сдружившихся девочек отправил учиться в частную школу-интернат, Вите нанял гувернера, чтобы отучал его от бесполезной беготни и визга. Предполагаю, что девочки меня возненавидели; Жанна за то, что я забрала у нее внимание отца, Алена за то, что Кирилл любил меня, а не ее. По злой иронии судьбы, мама не получила того, о чем возможно мечтала. Все «сливки» богатой жизни достались мне.
Я была рада такому раскладу. Жить для себя оказалось приятнее, чем я думала. С андроидом Фоксом мы катались по городу, заглядывали в магазины, чаще в книжные. У меня вдруг появилась уйма времени на чтение. На моем ночном столике быстро образовалась стопка книг по этикету, моде и психологии. Они помогали мне адаптироваться, учили новым мыслям и чувствам. Верно говорят, учиться никогда не поздно, тем более в моем положении… содержанки. Каждый раз, возвращаясь с променадов в свой новый дом, я жутко боялась, что мне, как двадцать лет назад, не откроют дверь и укажут на то, кто я есть, – глупая девка, возомнившая себя госпожой. Но Фокс посылал замку «сигнал» и дверь сама собой распахивалась передо мной.
– Что-нибудь еще хотите, Жанна? – интересовался Фокс, неся мои покупки.
– Хочу спросить. Как часто к твоему боссу приходят гости? – один раз отозвалась я, удивленная тишиной и замкнутостью жизненного пространства Кирилла. Мне казалось, что такие люди, как он, не вылезают из гостей и устраивают вечеринки без повода.
– Два раза в год, – четко ответил Фокс, – на день рождение Жанны и первого января. Приходят Михаил и Борис с женами…
– А женщины приходят? – подражая его механическому акценту, спросила я.
– Приходили, – ответствовал Фокс равнодушно. – Элла Петровна иногда приводила подруг. Они употребляли спиртные напитки и сексуально домогались меня.
Однажды к нам с визитом нагрянул Борис, седой и желтый от цирроза. Увидев меня, он ухмыльнулся:
– Я же говорил, настанет время, и ты, братец, вернешь свою золушку… – и обратился ко мне. – Вы остались прелестницей, Жанна! Я никогда не выступал против вас, и сейчас рад вам!
– О возвращении золушки ты не говорил, – безжалостно парировал Кирилл. – Ты говорил, что у меня будет миллион таких, как она. Не надо строить из себя добряка…
Мы сидели столом на кухне из стекла и мрамора. Я только привыкала к новой обстановке, поэтому чувствовала себя неуютно в чужом мире. Дикое дерево пересадили в оранжерею, корни еще не ухватились за удобренную почву, тянулись на скудную землю. Кирилл сидел в черной рубашке с засученными руками и в псевдо-рваных джинсах, то есть. рваных по дизайнерскому замыслу. На мне было узкое, ванильного цвета платье-футляр из мягкой ткани, оно не теряло формы и не сковывало движения. Волосы я распускала и укладывала на плечо. Кирилл утверждал, что раньше я всегда так делала.
– Ладно. Тогда скажи, намерен ли ты выплачивать пострадавшим компенсацию, – промямлил Борис. – Я же не на твою девушку пришел любоваться, раз ты честности хочешь…
– Я буду судиться до рвоты с каждым, кто потребует с меня хоть копейку, – ответил Кирилл жестко. Он сделал глоток коньяка из квадратного стакана. – Пусть ищут виновника в рядах невинно отправленных…
– Тебя предупреждали, не траться на эту громаду. Ну ты у нас непонятый гений, решил заточить себя в башне, чтобы не слышать смеха недругов, – пустился в скучные разглагольствования Борис. – В провинции решил обосноваться. Обосновался и обосрался…
Мы с Кириллом переглянулись, думая об одном и том же; когда этот динозавр уйдет? Я чувствовала, что Кирилл утомился от упреков в свой адрес и искал отдыха в простых радостях, – в просмотре фильмов по вечерам, в утреннем сексе… С этим у нас все было хорошо; если бы нобелевскую премию вручали за секс, то Кирилл получил бы ее непременно. К юношеской смелости и напористости прибавилась изощренность, способная поднимать меня на оглушительную высоту. Его тело, как впрочем и моё, что-то потеряло, что-то приобрело за эти годы, но он пытался вернуть прошлые ощущения.
Мне же не хватало нежности Даниила, его пылкости и наших свиданий по выходным. Я скучала по его поцелуям, рукам и глазам, которые часто снились мне. Раньше у меня был смысл прожить тяжелую неделю, чтобы на день – два сбежать к нему… Такой побег из тусклой обыденности в любовь, как полет, вдохновлял меня жить. Даниил лучшее, что было в моей жизни, теперь я это точно знала. Но я сама от него отказалась, к чему жаловаться?
… Кирилла упрекали все; братья, политики, журналисты, и за все, – за интерес к роботам, за неподкупный и трезвый подбор кадров для корпораций и банков. Одна я неожиданно встала на его сторону; нельзя травить человека только потому, что он богат и имеет возможность воплощать свои мечты в реальность.
Пока Светозаровы цапались, я вышла из кухни, зашла в женский санузел и заперлась там, чтобы попробовать дозвониться до Даниила. Я делала это по крайней мере два раза в день, – утром после ухода Кирилла на работу и вечером перед его возвращением. Сегодня плановый звонок сорвал Борис, он пришел раньше брата и мне пришлось развлекать его разговорами о детях и угощать кофе.
Привычно ткнув пальцем в «Малыш», я приложила мобильник к уху и стала ждать ответа. Мне повезло и не повезло одновременно, трубку взяла мама Даниила.
– Добрый вечер! Это Жанна, – заговорила я негромко. – Могу я узнать, как здоровье Дани? Пожалуйста, всего пару слов…
«– Я прошу вас больше не звонить на этот номер, – женщина притворилась, будто не узнала меня. – Никакой Жанны я не знаю и знать не хочу…».
– Послушайте, хотите вы или нет, вы меня узнали, – выпалила я, боясь, что она положит трубку. – Я не собираюсь преследовать вашего сына. Мой поезд ушел. Я интересуюсь его здоровьем, как хорошая знакомая!
«– Хорошая? Вы худшее, что могло произойти с Даней! – кричала женщина. – Вы мерзкая потребительница и лгунья! Вы прыгнули в постель к другому, пообещав Дане, что вернетесь! Тьфу!»
Ее слова и плевок резанули меня по сердцу так сильно, что я вынуждена была прислониться к стене и сделать пару глубоких вздохов. Значит Даниил знает, с кем я живу. Наверняка это Кирилл поставил точку в отношениях с моим бывшим. В трубке продолжали звучать упреки в мой адрес и проклятия в сторону Кирилла.
– Жа, динозавр ушел! Можешь выходить из укрытия, – услышала я голос Кирилла, проходящего мимо ванной комнаты. – Я жду тебя в лоджии. Посмотри подарок, там на столике!
Вызов я прервала, но удалить номер не смогла. Сморгнув слезы и пелену дурноты с глаз, я послушно подошла к столику. Ванная комната в бело-розовых тонах полностью принадлежала мне, здесь я прихорашивалась у овального зеркала с мягкой подсветкой, здесь мылась в большой ванне из неизвестного мне материала, которых быстро нагревался от воды и медленно остывал.
На столике с изогнутыми ножками, кроме баночек с мылом и флаконов с шампунями, лежала небольшая коробка самого скромного дизайна. Я легко открыла ее и увидела мерцающий, искрящийся в свете ламп ошейник, – украшение. Мою шею он обхватил легко, никаких застежек, – гибкий и тонкий каркас, усыпанный кристаллами. Подарки Кирилл делал дорогие и красивые. В моем арсенале уже имелись кольцо с крупным изумродом и колье, похожее на паутину, – абсолютные безделушки.
– Чего хотел твой брат? – с таким вопросом я подошла к Кириллу, стоявшему в застекленном пространстве лоджии. Тот слегка повернул ко мне лицо, скосил серые глаза на свой подарок, который сверкающей змеей обвивал мою шею. Я тронула украшение кончиками пальцев, прося прощения за то, что не умею восторгаться подобными вещами. – Очень красиво! Спасибо…
– У моих братьев всегда есть повод меня третировать. Иногда мне кажется, они завидуют. При их белоснежной репутации это почти неприлично, – заговорил Кирилл, поворачиваясь ко мне весь. – Их имена не полоскают в дерьме, а это считается хорошей рекламой! Если конкретно, то Борис просил за одного своего знакомого. Завтра у меня с ним собеседование, я должен рекомендовать его на неплохую должность. Чувак боится меня, как серого волка…
Я грустно улыбнулась, и мы обнялись. Он уткнулся лицом в мои волосы и устало вздохнул. Ласково погладив его по спине, я слегка раскачалась на месте, имитируя движения матери, укладывающей ребенка спать.
Вокруг нас сиял огнями огромный город. Прохладный осенний вечер несмело проникал в квартиры богачей, никогда не спящие спокойно, – мне казалось, что в них всегда было пусто и тревожно.
Глава 16. Кирилл
Я слушал сам себя по телевизору. Интервью проходило в моем офисе, в приемной с лаконичной мебелью, – стулья такие, что на них могла усесться лишь поджарая задница, стол с закрытым ноутбуком, встроенные в стену полки, на них безделушки; часы, лицензии в рамках, фотографии Жанны-младшей. Не люблю пухлые диваны и объемистые кресла. Они расслабляют, а на работе я всегда в рывке.
Журналистка с канала «Бизнес» сидела напротив меня, закинув ногу на ногу. Острый нос ее белой туфли вызывающе торчал, бесцветные чулки обтягивали тощие икры и ляжки, неприятно выглядывающие из-под короткой, смятой в «гармошку» юбки.
Мы беседовали о кадровой политике в корпорациях и банках. Вопросы были заранее утверждены через секретаря, поэтому и отвечал я по «заготовке», меняя местями слова и делая паузы.
– Кирилл Андреевич, ну и последнее, – сказала наконец журналистка. – Какие перспективы у молодых людей, которые еще не имеют опыта работы в больших компаниях? Не ждет ли их дискриминация?
– Все когда-то испытывали дискриминацию. Разве нет? Если у молодого специалиста есть цель, и он готов ради нее немного пострадать, то велкам в наш жестокий мир…
Себе я давно не нравился. С тех пор, как променял свой «реализатор чувственных идей» на тупые собеседования с амбициозными идиотами. Я никого никогда не винил о том, что моя жизнь сложилась так, а не иначе. Хотя мои братья, если есть божий суд, должны будут ответить за махинации с моей судьбой.
Они считали меня недоумком с момента моего рождения. Родителям было под пятьдесят, когда они заделали меня, этот факт казался братьям отвратительным недоразумением. Третий наследник, которого им пришлось воспитывать с десятилетнего возраста.
– Папочка! – с разбегу меня обнимает дочь и целует в щеку. Я не заметил ее появления в своем кабинете. – Вот ты где! А мы тебя везде ищем, – моя девочка учится хитрить. Я даже знаю у кого она этому учится. – Возьми нас на дерби…
Из-за двери выглядывает Алена, косящая под Жанну-старшую укладкой волос и простыми манерами. Но ей никогда не стать достойной племянницей своей тети. В ней нет доброты и очарования Жанны, зато полно хитрости и лжи. Их я чувствую, как запах едкого дыма. Из Алены получится разбитная бабенка, склонная ко всякого рода порокам. На сегодняшний день главные ее порок и цель соблазнить меня. Пэтому я часто вижу ее в кружевном белье, – то в кухне, то на лестнице она "случайно" натыкается на меня. Что при этом чувствую я? Раздражение и желание выставить ее за дверь. Но девушке некуда идти, и я пытаюсь ее не замечать…
– Скачки не для маленьких девочек, – ответил я с вздохом, выведшим меня из полусонного состояния. – Успеешь еще разодеться, чтобы от твоего вида лошади бежали быстрее!
Моя дочь выдает с детской непосредственностью, грозящей перейти в наглость:
– Мама говорит, что ты не имеешь морального права жить на моих глазах со своей любовницей.
– Нет никакого «морального права», прописанного в законе. Жанна моя девушка, моя невеста, если так понятнее и красивее. И где мамина мораль? Почему папе нельзя сходить на вечеринку со своей невестой? – я мягко отстранил дочку и встал.
Ожидание Жанны затянулось. Я уже начинал потеть в своем светлом костюме, поэтому распахнул окно с видом на старую улицу. Итак, наши родители умерли один за другим, оставив нам деньги, недвижимость и компании в разных сферах. Отец считал, что не нужно складывать все яйца в одно корзинку, чтобы не потерять доход в случае кризиса…
До восемнадцати я мотался по школам и семьям своих братьев. Будто щенка меня передавали из рук в руки, и всюду я был чужим. Помню, молодая жена Михаила пыталась сбагрить меня деду, обвиняя тринадцатилетнего мальчишку в домогательствах. Ничего такого, конечно, и близко не могло быть, потому что в то время я был всего лишь раздавленным подростком, не способным уберечь себя от боли и зла. Тогда-то я начал придумывать всякие фантастические штуки вроде роботов-друзей и «реализатора», став не только никому не нужным сиротой, но и чудаком, верящим в то, что "тараканы-мысли" действительно живут в голове, а "бабочки-чувства" и впрямь порхают в животе.
Ко времени знакомства с Жанной я уже учился на факультете психологии, немного отошел от юношеских мечт и превращался в мажора, правда ограниченного в средствах, так как моей частью наследства управляли братья. Боясь, что я спущу деньги на «свои игрушки», они сами покупали мне все, – от рубашек до машины.
– Кирилл, ты идешь? Я жду тебя битых пятнадцать минут, – нетерпеливо сказала Жанна, входя в кабинет. – Я же просила девчонок позвать тебя! – Я повернулся на ее голос и уловил ее пронзительный взгляд с сторону стоящей поодаль Алены. – Ну-ка, иди к брату! Ты обещала с ним поиграть…
– Да иду, иду! Надоела уже! – Алена выбежала из кабинета, зло отмахивая руками.
Между тетей и племянницей шла тихая война за мое сердце. Разумеется, я не подливал масла в огонь женских чувств, я вообще не знал, что с ними делать. Поэтому притворялся бесчувственным чурбаном, надеясь на благоразумие Жанны и непостоянство Алены.
Сегодня Жанна была в красном, – красное платье средней длины и прямого фасона, красные лаковые туфли на каблуках. Завершал look красная шляпка с прикрепленным к ней длинным, тоже красным пером, колышущимся от малейшего движения. Волосы Жанны были завиты в крупные локоны и распущены по плечам.
Я подошел к ней, рассмотрел на ее лице раздражение, которое она хотела скрыть за улыбкой. Из дома с удовольствием она выходила только в магазин или на прогулку с Витей. Любое светское мероприятие казалось ей каторгой, хотя мои знакомые давно приняли ее и при случае всегда передавали приветы и приглашения в гости. Скачки неожиданно заинтересовали ее.
– Что с тобой, Жа? – просто спросил я, идя вслед за ней вниз по лестнице, не ожидая чего-то серьезного. – Не обращай внимания на девочек, у них возраст протеста и отрицаний авторитетов…
– Дело в другом, – ответила она, замедлив шаг и слегка повернувшись ко мне. – Слесари из предложенного тобой агентства не пришли, позвонили и сказали, что у них нет опыта работы с хитроумным оборудованием, которое превращает обычную воду в воду из горных источников. В результате мы третий день пьем воду из пластиковых бутылок! Нормально?
Я надул губы, издав при этом смешной звук, потом развел руками:
– Знаю, даже Фокс разбирается в бытовых делах лучше меня. Ну извини, я создан для фантазий и любви, а не для решения домашних проблем…
Жанна потеплела, одна она из всех моих близких могла так быстро и красиво эмоционально согреваться, и погрозила мне пальцем:
– Смотри у меня, лишу сладкого! Ты обещал народу очередную умную игрушку, а мне не можешь пообещать починить водопровод…
В машине я решил подшутить над Фоксом, чтобы развеселить хмурившуюся Жанну. Когда мы выехали из лабиринтов старых улиц на забитую машинами дорогу, я задал андроиду провокационный вопрос:
– Фокс, Жанна трахает тебя?
Жанна ошарашено посмотрела на меня; ее брови взлетели вверх, с ярких губ сорвался немой вопрос: «что за…?!». С места водителя, которое занимал идеальный златоволосый парень, раздался верный ответ:
– Нет, босс, Жанна ведет себя корректно.
Ничего другого я услышать не ожидал.
Ипподром встретил нас шумом публики и громкими объявлениями. У входа в вип-ложи нас уже ждала Нуртезия, так звали женщину-стилиста, мою хорошую знакомую и почти подругу Жанны. Яркая брюнетка в желтом брючном костюме, с прической-пальмой, происходила из артистической среды. и хорошо влияла на вкусы и настроение женщины с Промышленной улицы.
– Друзья, вы что, реально лошадей там запрягали? – Она тут же подцепила меня под руку. И так мы, я и дамы с обеих сторон, пошли к своим местам. – Я поставила на Кармен. Жанна, ты анализировала эти скачки? Ставь на Кармен, не прогадаешь!
– Нур, я пришла посмотреть на лошадей, только и всего, – скромно отозвалась моя подружка. – .Да и Кирилл из-за меня никуда не выходит…
– Какая трогательная забота! Радуйся, что ты способна держать в узде такого мужика,… – Женщины беседовали через меня, это было похоже на то, как если бы я меня это не касалось. – Хотя тут тоже не все хорошо. Можно надоесть друг другу. Вы о детях не думали? В последнее время стало модно рожать…
По моей спине полез холод, дыхание перехватило. Такая реакция моего организма на слова Нур была мне понятна, но я не ожидал, что во мне, помимо моей воли, живет фобия: Жанне пора рожать и рожать ей нужно будет от меня!
– Не знаю, Нур, – Жанна мельком взглянула на меня и нервно улыбнулась. – У нас полон дом детей. С ними так сложно. У меня порой возникает желание запереть их в темной комнате со змеями…
– Хорошо сказано, Жанна, – Нур криво улыбнулась, – но родные дети это нечто совершенно новое для женщины…
– Дамы, мы на скачках, а не в центре планирования семьи, – напомнил я.
Мы прошли на свои места, и женщины, увлеченные красивым выездом лошадей, забыли о детях. В лидерах скачек были Кармен и Жар-Птица, породистые кобылки вороной и рыжей масти соответственно. Ставку от имени Жанны Ветровой я сделал заранее, по совету специалиста. В результате лошадь Жар-Птица пришла первой и принесла Жанне маленькую кучу денег.
– Зачем ты это сделал? – неприятно удивилась Жанна. Деньги внушали ей какой-то тихий ужас, она менялась в лице и становилась ежиком. – Скажи мне, зачем…? И не сказал мне ничего…
– Хотел сделать тебе приятное. Это мелочь, всего лишь выигрыш, который ты можешь потратить куда угодно, – ответил я с улыбкой.
Мы стояли у кассы, где должны были получить положенную сумму. К нам подходили знакомые, поздравляли, подшучивали над моей проницательностью. Нуртезия внимательно следила за кассиром, который по старинке отчитывал наличность, складывая ее в стопку.
– Тогда переведу их в фонд погибших в «Новом Олимпе», – нервно сказала Жанна.
– Только не туда! – воскликнул я. – Эти люди не получат ни рубля, пока не признают мою невиновность…
– Ты же сказал, что я могу делать с деньгами все, что угодно, – подхватила она. – Отвечай за свои слова, Кирилл!
– Можешь смыть их в унитаз или отдать в приют для животных, – не уступал я. – Ты понимаешь, что мне не нравится твоя идея?
Мы спорили на глазах десятков людей, чуть ли не ругались, – в ход пошли резкие жесты и возмущенные взгляды. С Жанной всегда горячо!
– Да пошел ты! – ответствовала она, и ушла. Перо на ее шляпке гордо колыхалось. Я остался стоять, тупо глядя ей вслед. С Жанной нелегко, потому что она старается оставаться при своем.
Шушукающееся собрание начало расходиться. Нуртезия сложила деньги в бумажный пакет и подошла ко мне со словами:
– Вы или женитесь, или разбегайтесь. Понимаешь, о чем я, Кирилл? Не из тех она, кто рад свиному хрящику…
– Она знает, как меня травмируют разговоры о «фонде пострадавших», и все равно уподобляется этим людишкам! – цедил я сквозь зубы. – Они судятся, звонят, жгут мои фото и проклинают мою семью, а я должен осыпать их деньгами?
– Но это были ее деньги, разве нет? Ты непоследователен…Кирилл, куда мне их девать? – Нуртезия проводила меня взглядом. Я не желал продолжать этот нравоучительный диалог.
На парковке я нашел машину и Фокса там, где их оставил. Это значит, что Жанна, разобидевшись на меня всерьез, поймала такси и поехала домой, не дав нам обоим шанса на быстрое примирение.
