Текст книги "Красавчик Ричи (СИ)"
Автор книги: Twister Rose
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
– Которые играются под «раз, два, три», – и для наглядности настучала себе по бедру. – Как вальс. – Пришлось добавить, потому что Керри, очевидно, не врубался.
– Как вот эта, что сейчас играет, – засмеялась Алекса и толкнула меня в плечо.
Керри закатил глаза:
– Как ни подойду, вечно о какой-то скучище трепетесь. – На что мы рассмеялись, и обняв его с обеих сторон, потащили к фуршету.
Как я и говорила – скандалы рано или поздно забываются и всё возвращается на круги своя, и каким-то непостижимым образом Алекса незаметно стала частью этих самых кругов.
Буря не утихала долго. Сначала все жёлтые страницы пестрели громкими заголовками о её госпитализации, это привело к не менее громким заголовкам о том, что Ричи вероломно бросил её ради меня, что, в свою очередь, привело к вольным сочинениям на тему «Линси в буквальном смысле убивает*» и «Почему Линси Киллс такая корова?». Время шло, пресса бушевала, поклонники неодобрительно качали головами, но как бы то ни было, меня никак и ничем нельзя было связать с Красавчиком. Ведь мы так и не поговорили. Мы не виделись и не созванивались ни разу за последние четыре месяца, и я знала о нём только из сводки новостей и чартов, в которых новая песня “The Hopeless Empire” «Пытаюсь дышать» занимала ведущие позиции.
Я просто решила немного отступить. Не бороться. Ведь боролась я достаточно, и ни к чему хорошему меня это не привело. Я решила дать нам немного времени, плюс, мне и правда хотелось оставить всю эту чёртову прошлогоднюю драму в прошлом.
О том, что Алексу наконец-то выписывают я узнала из утренних новостей и сначала не придала этому значения. Мне хотелось проведать её, но я понятия не имела, о чём с ней говорить. Поэтому, благополучно забыв о ней на несколько дней, я полностью погрузилась в работу. Ага. Оставив депрессивные метания и творческий кризис позади, я снова начала писать песни, и мы со Скаем всё-таки начали подготовку материала для следующего альбома, проводя в студии дни и ночи. В один прекрасный (особенно бездарный) день я заехала после работы в супермаркет купить какой-то дряни, и сама не заметила, как часом позже оказалась в Палм Харбор, у двери дома Алексы. Не то чтобы она была сильно рада меня видеть:
– Линси? Ты что здесь делаешь?
– Проснись и пой, засоня, – буркнула я, кидая взгляд на её мятую пижаму и всколоченные волосы, пока неделикатно отодвигала её от двери.
– Ты надолго? Я собиралась...
– Ничего ты не собиралась, – фыркнула я.
– Ладно, может и не собиралась. – Она закатила глаза.
Мне стоило больших трудов заставить её помогать мне готовить пасту, а потом мы пили вино и смотрели «Спасателей Малибу», пуская слюни на молодого Девида Хассельхоффа.
– Это что это получается? – Вяло спросила Алекса, – мы теперь – подружки?
– Господи, нет, конечно. – Я скривилась.
А спустя две недели она позвонила в мою дверь. Мы с Керри устраивали пижамный вечер, поэтому мне стало очень неловко, когда я открыла:
– Алекса? Ты что тут делаешь?
– Ох, заткнись и налей мне выпить, у меня был чертовски тяжёлый... – протиснувшись в дверь и окинув меня взглядом, она сморщила нос. – Ты что на себя напялила?
Я тоже окинула взглядом свою розовую пижаму с кроличьими ушами и невозмутимо пожала плечами, мечтая провалиться сквозь землю:
– Мы хандрим, – и прежде чем она успела ответить, взяла с придверной тумбочки ещё одну позорную пижаму, приготовленную как раз на случай, если кто-то придет на пижамную вечеринку без своей собственной. – Присоединяйся. Не знаю правда, влезет ли сюда твой бюст.
Она фыркнула и бросила в меня пижамными штанами.
В гостиной нас ждали Керри, Алекс и Скай. Стоит ли вообще говорить, что из нас всех хорошо выглядел только Керри? Усадив Алексу на пуфик, которым прикрыла пятна крови на ковре, я плюхнулась на пол рядом и ткнув в неё пальцем, нарушила гробовую тишину:
– Это Алекса, и у неё был дерьмовый день.
Все подняли руки в приветственном жесте и в унисон сказали:
– Привет, Алекса!
А ещё через минуту тишины, наконец не выдержал Алекс:
– Позволено ли нам спросить, с каких это пор вы подружки?
Мы закатили глаза и переглянулись.
– Ох, заткнись, – сказала я.
Разумеется, это не укрылось от вездесущих папарацци, и уже через месяц мы вовсю красовались в журналах, то мило беседуя за ланчем в центре, то хохоча над чашками кофе на вынос. Топор войны был официально зарыт и похоронен, и в конечном итоге мы вернулись туда, где всё и началось – на вечеринку к Картеру Оуену.
В этот раз я приехала с Керри, превратившим меня в кинодиву шестидесятых. На мне было тесное серебристое платье в пол и белое манто из искусственного меха. Волосы были уложены в безупречную голливудскую укладку, а на губах снова была славноизвестная “Call Girl”, и хоть на улице вместо снега и мороза с самого утра стояла удушающая жара, предвещающая дождь, настроение было праздничным и чисто-рождественским.
Мне всегда нравился особняк Картера – роскошная вилла в колониальном стиле – четкими, стогими линиями, высокими окнами и старомодной террасой, спускающейся в потрясающий цветущий сад. Я всегда мечтала в один прекрасный день стать настолько яйцеголовой, чтобы позволить себе такой дом. Сегодня он был празднично украшен остролистом и омелой, а в зале, где проводились вечеринки, стояла огромная рождественская елка. В меховом манто, которое я постоянно придерживала, чтобы не свалилось, было невыносимо жарко, но снять его я наотрез отказывалась – не зря же я терпела его последние два часа! Череде знакомств и ничего не значащих бесед не было конца. Одни улыбающиеся лица сменялись другими, скулы сводило, а каждый вдох давался с тяжкой борьбой. В конечном итоге я совершенно неделикатно запустила руку в сумочку Керри и выудила оттуда свои сигареты, а затем, подхватив с ближайшего подноса бокал шампанского, направилась на террасу. Выйдя к лестнице, я опёрлась на баллюстраду, лениво глядя на гуляющие в саду парочки и думала о том, что в этом мире каждый одинок по-своему. С друзьями, в толпе – везде. Ведь в конечном итоге всё равно каждый сам за себя. Это правильно, конечно. Так и должно быть. Но я мечтала, чтобы хоть на один вечер это изменилось. В конце концов, каждому человеку нужен человек. Кто-то, кто не боялся бы разделить своё одиночество на твоё, кто-то, кто был бы не против быть одинокими вместе. Я не верю в любовь до гроба, пресловутое «раз и навсегда» и «родственные души», вот серьёзно. Но накануне Рождества принято верить в чудеса. И поэтому сегодня я от всего сердца мечтала ошибаться.
Он подошел бесшумно, как тень, и облокотился на перила рядом со мной. Настолько близко, что я чувствовала тепло его плеча даже не касаясь. Моё сердце забилось быстрее и я как-то резко вспомнила, какой сегодня тяжёлый воздух, и как трудно мне дышать. Ричи вздохнул и щёлкнул зажигалкой. Рождество – время волшебста, мать его.
– С Рождеством, наверное.
Я усмехнулась и покачала головой:
– Наверное.
Он приложился к стакану скотча, который держал в руке и хмыкнул:
– Малышка решила спрятаться в углу?
– Никто не спрячет Малышку в углу. – Мы синхронно криво усмехнулись. – Ты ведь понимаешь откуда это, да? – Спросила я, всё ещё усмехаясь.
– Ага. Какой-то стрёмный фильм со Суэйзи. – Он скривился.
– И что теперь? Схватишь меня за руку и потащишь танцевать?
– Но сначала толкну душещипательный спич.* – Мы снова фыркнули.
– Поздравляю, кстати, – как можно беззаботнее сказала я после небольшой паузы, – «Пытаюсь дышать» стала таким большим хитом только из-за гитарного соло.
– Из-за чего же ещё? – Ричи хохотнул.
– Нет, правда, звучит как классическая рок-баллада, очень круто.
Ричи улыбнулся и тут же спрятал лицо за густыми волосами, нейтрально ответив:
– Неудивительно, что это хит – там одни сырые эмоции. Я написал её сразу после нашей последней беседы, если можно так выразиться.
– Ты уже выразился, – беззлобно поддела я, а потом уставилась на него во все глаза, – Так это ты её написал?!
Ричи удивлённо уставился в ответ:
– А что тебя так удивляет? Я пишу большинство песен. Мэтти, благослови его Господь, потрясный чувак и отвратительный рифмоплет, – а потом добавил, лукаво усмехаясь: – Серьёзно, рифмует на уровне секреты-сигареты.
– Эй, клёвая рифма! – Я уязвленно толкнула его плечом, заливаясь краской и мечтая провалиться сквозь землю.
– Ну разумеется! Как там было? За дымом сигареты ты прячешь от прохожих грязные секреты?
Я расхохоталась и ещё раз двинула его по плечу:
– Мне было восемнадцать!
– А, так это не прошлогодняя? – Он делано удивился, а я снова прыснула:
– Ненавижу тебя!
Отсмеявшись, я промокнула выступившие слёзы кончиками пальцев, а Ричи усмехнулся:
– Да уж, я в курсе.
И веселья как не бывало. Ричи всё так же расслабленно облокачивался на перила и только побелевшие пальцы, которыми он сжимал свой стакан с виски, выдавали напряжение. Я должна была сказать хоть что-то, поэтому (от кислородного голодания, не иначе), обольстительно улыбнулась, так, чтобы было видно ямочку на щеке:
– Ты пытаешься дышать, да?
Ричи фыркнул и скопировал мою улыбку:
– Ничего не могу поделать, детка, от тебя захватывает дух.
Мне вдруг резко расхотелось улыбаться. Мы шутили, непринужденно флиртовали, но оба знали, что между нами стоит целый год несказанных слов и несделанных поступков, и шуточками этого не исправить. Но чем дольше он мне улыбался, тем меньше мыслей оставалось в моей голове, ведь ничего не изменилось за прошедшие четыре месяца и Красавчик Ричи всё ещё был Красавчиком Ричи. Чёрный костюм-двойка сидел на нём как влитой, последние две пуговицы чёрной шёлковой рубашки были небрежно расстегнуты. Одной рукой он держал стакан скотча, в другой медленно тлела сигарета. Когда я окинула взглядом его точёный профиль, то в который раз подумала, что люди просто не должны быть такими красивыми. Не должны быть. Я перевела взгляд на почти истлевшую сигарету в своих пальцах, но затягиваться не стала. Воздух был настолько тяжелым и удушливым, что если тут кто действительно пытался дышать, так это я.
– Почему ты не сказал мне? – Я не стала конкретизировать, о чём. Если он не поймёт, или сделает вид, что не понял – чёрт с ним, не так уж сильно я хотела знать. Но Ричи молчал, а значит, прекрасно понял.
Тёмно-серое небо разрезали частые вспышки молний, отдаленный рокот грома предвещал бурю. Я понимала, почему он молчит, но от этого только беспомощно злилась. Наконец он ответил совершенно нейтральным тоном:
– Ты ведь знаешь, что я не мог.
Я фыркнула:
– Потому что водить идиотку за нос весело только пока идиотка об этом не знает?
– Потому что это был не только мой секрет. И я был бы последним, кто пострадает, если бы правда всплыла.
Я горько усмехнулась, допивая шампанское. Вот он, хренов шоу-бизнес и профессиональная деформация налицо: он говорил, что любит меня, посвящал мне песни, и при этом ни на грош мне не доверял. И я прекрасно его понимала. Я знала, почему Красавчик не рассказал мне, ещё до того как спросила его.
– Ты правда думал, что я побегу рассказывать об этом? – Нейтрально поинтересовалась я, просто чтобы ему стало совсем уж неловко.
– Нет, – он покачал головой, тщательно обдумывая следующую фразу. – Просто всё, что связано с тобой рано или поздно становится достоянием общественности. Люди то и дело копаются в твоих грязных секретах, Крошка Линси, – сказал он с улыбкой.
– Почему ты сказал, что любишь меня? – Выпалила я не столько потому что и правда хотела узнать, сколько потому что хотела ещё хоть раз услышать, что он любит меня. Ричи, казалось, искренне удивился:
– Потому что так и есть. Всеми ошмётками своей души, – он совершенно невесело засмеялся и одним махом допил виски. – Помнишь, что ты сказала мне тогда?
Я прекрасно помнила, но промолчала.
– Я люблю тебя до желудочных колик, Каролина.
Я завороженно смотрела в его невероятно голубые глаза и уже была готова к тому, что он сейчас и правда схватит меня за руку и поведёт танцевать – ведь душещипательный спич он уже произнёс. Но он только мягко улыбнулся мне:
– Но это ведь уже нихрена не значит, не так ли?
В полном ступоре я смотрела как шевелятся его губы, но никак не могла врубиться о чём он. В смысле нихрена не значит? Но спросить его так и не успела, ведь Красавчик подошёл вплотную и легко коснулся моей щеки кончиками пальцев:
– Потрясающе выглядишь, мисс Киллс, – сказал он всё с той же лёгкой улыбкой.
Мы стояли так близко, что он просто не имел права не поцеловать меня. В конце концов я заслуживаю свой чёртов хэппи-энд! Но эти его слова, эта улыбка и «мисс Киллс», сказанное совершенно нейтральным тоном... он как будто прощался со мной.
Я хотела спросить какого хрена это всё значит, но снова не успела, ведь совершенно внезапно он коснулся моей щеки сухими, немного обветренными губами.
– Повеселись как следует, Сладкая. – И прежде чем я сообразила, что нужно что-то ответить, он отпустил меня и уверенным шагом направился вниз по лестнице.
Я не могла поверить, что это происходит на самом деле. «Любовь – это желание отдавать всё, не требуя ничего взамен» – я фыркнула и передёрнула плечами, а край манто задел бокал, так и стоявший на перилах. Я флегматично смотрела как он раскачивается, стремительно падает и со звоном бьётся о каменную плитку, а в голове, тем временем, всё крутилась и крутилась эта его чёртова песня, которую пел Мэтти своим чарующим голосом. О страхе одиночества и неуверенности в себе. О том, что, что бы ни случилось – он притворится храбрым и переживёт это.
Притворится храбрым и переживёт это. С тихим “ох”, я снова прислонилась к перилам.
– А пока я пытаюсь просто дышать, – раздражённо пробормотала я и попыталась вздохнуть. Не получилось. Как будто объём лёгких вдруг вполовину уменьшился, а мозг не успел этого осознать, и поэтому я хватала воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Я ударила кулаком по каменным перилам, чтобы хоть на одну чёртову секунду забыть, как сильно мне нужен хренов кислород. Мне нужно было подумать. Но на это совершенно не было времени.
Красавчик притворился храбрым и отпустил меня, чтобы я наконец была счастлива, как и хотела.
– Чёртов кретин.
Алекса, в свою очередь, отпустила его, потому что тоже хотела чтобы он был счастлив, пусть даже и не с ней. А в результате – мы трое как были несчастными, так и остались. Да и что это вообще за практика такая – осчастливливать кого-то за свой счёт? Не знаю, может я слишком эгоистичная, может, не в меру самовлюбленная, но этой великой мудрости я так и не постигла. «Если любишь – отпусти», мать вашу. Да нихрена! Я всё так же хотела, чтобы Красавчик, если и был счастлив, то со мной. Я всё так же хотела быть с ним, хотела взаимности и всеобщего признания этого прекрасного факта. И я всё так же плевать хотела, кто там и что подумает об этом. Возможно, я просто ужасный человек и не заслуживаю счастья. Я угрюмо посмотрела на не менее угрюмое небо, разрезаемое частыми вспышками молний. Да, возможно я и правда нихрена не заслуживаю. Особенно чёртова хэппи-энда.
Тяжёлый наэлектризованный воздух напрочь отказывался насыщать мозги кислородом, и когда я уже была уверена, что вот-вот задохнусь, блеснула резкая, яркая вспышка молнии и полился дождь. Но от этого я только почувствовала себя ещё более угрюмой и раздражённой. Мне следовало как можно быстрее забежать под крышу особняка, пока я ещё не окончательно потеряла товарный вид. Наверное именно поэтому, путаясь в чрезмерно длинном платье, я побежала вниз по лестнице.
Дождь лил как из ведра, платье отвратительно липло к ногам, а промокшее насквозь манто якорем тянуло вниз. Я, как призрак невинно убиенной аристократки, неслась по чёртовому двору уже целую вечность, так и норовя упасть. И выглядела наверняка не многим лучше привидения. От аккуратно уложенных локонов не осталось и следа, под глазами скорее всего были чёрные разводы. В чём я нисколечки не сомневалась, так это в помаде, и уже даже не знала, хорошо это или плохо. А когда я стала сомневаться, хочу ли я уже вообще найти Красавчика, то внезапно увидела, как он сходит с каменной дорожки метрах в тридцати от меня. Конечно же, ему надо было забраться в самую грязь! Я закатила глаза и припустила за ним – ведь путь к счастью должен быть долгим и тернистым. И грязным.
– Ричи! – Крикнула я его удаляющейся спине, но он не услышал. Высокие каблуки моих сверкающих туфель от Занотти утопали в грязи и теперь не только каждый вдох, но и каждый шаг давался с трудом. Теперь я просто обязана была догнать его, хотя бы потому что сама бы уже не выбралась отсюда.
– Ричи, мать твою!!!
Он обернулся. За пеленой дождя я не рассмотрела, но он наверняка удивлённо вскинул брови. Красавчик сделал несколько неуверенных шагов мне навстречу, а затем снова замер. Кажется, он был сражен силой моей любви наповал. Я закатила глаза и сделав ещё шаг к нему, увязла в грязи по щиколотку, брезгливо скривившись. Ричи пришёл в себя, и подбежав ко мне, подхватил за локти, чтобы я не упала. Убедившись, что я увязла в грязи достаточно, чтобы держать равновесие, он откинул мокрую чёлку с глаз:
– Ты что здесь делаешь в такой дождь? Почему ты не в доме?
– Потому что не закончила разговор с Парнем-Который-Уходит!
– Господи, да ты промокла вся, – пробормотал он, напрочь игнорируя мою сентенцию, и уже начал снимать пиджак, но внезапно осознал, что он тоже насквозь мокрый. Не зная, чем бы ещё укрыть меня от дождя, он стал потерянно озираться. Мужчины. Закатив глаза, я взяла его красивое лицо в ладони:
– Ричи, перестань суетиться и посмотри на меня. Пожалуйста.
Он покорно посмотрел мне в глаза и, очевидно, оценив мой полубезумный вид, усмехнулся. Вода стекала с его волос и терялась за воротником чёрной рубашки. Я решила, что говорить с его воротником будет намного проще, чем с ним самим:
– Ты говорил, что не веришь в сказки.
– Нет, Сладкая, не верю. – Он покачал головой и опустил руки, видимо осознав, что всё ещё держит меня под локти. И я была благодарна, что он меня отпустил. Теперь я хотя бы имела мужество поднять глаза.
– Тогда зачем ты позволил мне сделать тебя частью одной из них? – Я прекрасно понимала насколько глупо и инфантильно это звучит, поэтому фыркнула, – я, разумеется, знаю, что все сказки примерно одинаковые – банальные, глупые и неправдоподобные. Везде и всегда главная героиня приходит на шикарную вечеринку в роскошном доме и находит взглядом в толпе того единственного козла, который не очень-то заинтересован... а потом, когда она попадает в беду – он обязательно спасает её. А после, в дешёвых бульварных романах ещё страниц эдак четыреста расписывается, как она борется за сие Высшее Благо – настоящую любовь, и, как правило, побеждает. По крайней мере, именно это я почерпнула из них.
Мы немного помолчали. Я снова опустила глаза, просто потому что боялась увидеть его лицо. Я всё ждала, когда же Красавчик рассмеётся, но он молчал. Сделав шаг назад, я всё же решилась посмотреть на него:
– Я должна знать, как закончится эта история. Понимаешь?
Ричи молчал. Снова закрыв глаза, я наконец-то вздохнула полной грудью. Я устала, замёрзла и хотела домой. Всё, что мне нужно было – это поставить точку. Хоть где-то. Ещё раз как следует вздохнув, я поняла, что не получила от этого никакого удовольствия. Пора было заканчивать:
– Знаешь что? Я грязная, насквозь мокрая и уже начинаю замерзать, так что если ты сейчас же не схватишь меня за руку и не поведёшь танцевать, я клянусь, что... – Но Ричи вскинул голову, посмотрел мне в глаза и не дослушал, что я там клянусь. Резко притянув меня к себе, он смял мои губы своими. А я, резко потеряв равновесие и заткнувшись, ответила.
Дождь всё так же нещадно хлестал по лицу, слезами стекая по щекам. Ричи придерживал меня за талию, крепко прижимая к себе, будто боялся, что я сейчас оттолкну его и брошусь наутёк. Он никогда не верил в сказки. И тем не менее, он всё ещё целовал меня под дождём, не обращая внимания, что вода заливается в глаза каждый раз, когда он поворачивает голову. Он называл все истории с хорошим концом глупым романтическим бредом. И тем не менее, именно он совершал самые романтичные поступки в моей жизни.
Внезапно отстранившись, Красавчик улыбнулся и подхватил меня на руки, словно я совсем ничего не весила, и легко вынес на выложенную каменной плиткой дорожку. Аккуратно поставив меня на землю, он снова положил руку мне на талию, и заправил за ухо сбившуюся в малопривекательную сосульку прядь волос:
– Сказок не бывает. И любое счастливое исключение лишь подтверждает это правило.
– Это факт или догадка? – Улыбнувшись, я вскинула бровь.
– Просто наблюдение Парня-Который-Уходит. – Мы оба фыркнули.
Всё ещё улыбаясь, он взял меня за руку и повёл в танце. Ливень, казавшийся бесконечным, стал понемногу утихать. Снова стало слышно музыку, игравшую в доме, но мы не обращали на неё внимания. Я почти успела забыть, как это – находиться так близко к нему. Моя грудь чуть касалась его груди, его рука почтительно лежала на моей спине, не пытаясь сползти ниже, а наши лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Я прикрыла глаза и вдохнула его запах – ярко выраженную горечь со сладкой ноткой и немного алкоголя, и улыбнулась. Красавчик всё ещё был тем «плохим парнем», которого я помню, ведь он никогда и не был «хорошим» в привычном понимании этого слова. Он был самоуверенным, самовлюбленным и саркастичным. Он бывал надменным и совершенно невыносимым, и именно за это я терпеть его не могла, казалось, целую жизнь назад. Но каким бы он ни был, он любил меня. Теперь я точно это знала. Мы прошли чертовски долгий путь, и будь я проклята, если позволю ему уйти теперь.
– Ты получила свой ответ, Сладкая?
– Да, получила.
– Так как же заканчивается твоя история?
Я только улыбнулась и снова поцеловала его, всё так же кружась с ним под дождем:
– Думаю, она только начинается.
Комментарий к Stitched Up Wounds (She's The Prettiest Girl At The Party) * Lincie literally kills – да ладно вам, круто же! :D
Весь диалог – отсылка к фильму «Грязные танцы» и Патрику Суейзи, который говорит «Nobody puts Baby in the corner», а потом хватает Бейби за руку и они танцуют, и весь зал тоже танцует. Но сначала он толкает душещипательный спич.
