Текст книги "Игрок нулевого уровня (СИ)"

Автор книги: TryhardS

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Предыдущая новость: Абсолютный президент подписал указ о разрешении экспериментов над людьми. Ожидается приток иностранных инвестиций?

Следующая новость: Директор "Перфекшн Редакшионирс" нарушил квоту по приему живого персонала и заплатил штраф в 72 доллара.

Во вчерашней конференции глава правительства выказал желание направить экономику по курсу ухода с сырьевых рельс. Абсолютный президент обещает издать несколько указов к концу года и проконтролировать работу госорганов. Он прокомментировал своё решение так: <прикрепленная аудиозапись>

– …конечно, это, ммм, не дело, когда основной приток в, ммм, казну, нестабилен и может лопнуть, а нефтяные компании сами, ммм, задирают цены. А кому сейчас легко? В стране кризис, и они делают то, что поможет им, ммм, сохранить прибыль. В сложившемся положении нам остается только, ммм, затянуть пояса и дождаться изменений в, ммм, мировых тенденциях. Я проконсультировался с, ммм, так сказать, объективно настроенными людьми, и курс, который мы выбрали, обещает немедленный рост, ммм, начиная с января, ммм, следующего года. А там прогнозы и вовсе, ммм, чудесные. Так что я, ммм, честно не понимаю тех людей, которые думают, что это, ммм, быстрый процесс. Они, пожалуй, не совсем осознают, что движение государства – ммм, долгосрочное вложение…

Похожие новости:

Год назад

Абсолютный президент недоволен ситуацией с ценой топлива

Восемь лет назад

Абсолютный президент обещает снять страну с «топливной иглы»

Да уж, проблемы двадцать второго века. Владислав не имел достаточно времени, чтобы читать статьи, переплетенный друг с другом толстой паутиной. Попав в её сети, вы обрекаете душу на долгие часы бесполезной мозгонакачки. Он развернул в закладках простенький сайт с вакансиями, отключил уведомления о rookie-файлах, закрыл орущий рекламный баннер, отказался от подписки, от текстовой рассылки на почту, от аудио рассылки на почту, от видео рассылки на почту, случайно кликнул по пустому месту и перешел на страницу с продажей краски, выругался, вернулся обратно, зажал бледно-прозрачную кнопку «отсортировать по фильтрам» и выдохнул. Большинство мошенников тут же отбраковала система и перед Владиславом предстала всего одна страница с предложениями работы. Уперев голову в кулак, мужчина с видом философа пролистал их, отправил своё «резюме» одной компании ориентированной на виртуальную реальность и со скрипом встал со стула.

– Пожалуй, пора.

Небольшие цифры «19:20» мерцали на экране ноутбука, и Владислав, порядочно зевнув до боли в челюсти, притворил крышку. Немного помассировав подбородок, он распахнул холодильник, едкий мороз которого даже не откликался в заледенелой комнате. Там подобрал тарелку с тремя мясными лепешками, наложенными друг на друга, как блинчики, ногой хлопнул по стальной двери и оставил поднос на тумбочке с чайником. В кармане пальто нашлось четырнадцать разноцветных свечей. Юноша тут же воткнул их в мягкий фарш, поджечь было нечем. Затем Владислав вышел в прихожую и подобрал с пола драгоценный сверток. Потом вернулся на кухню и подтащил увесистый холст с мольберта, после чего облокотил его на холодильник.

– И как всё это нести?

Можно впихнуть сверток в карман, поднос отнести в руках, а холст перевезти на собственном горбу. Проблема заключалась в том, что коридор, соединяющей спальню и кухню, не позволял протолкнуться объекту шириной больше одного метра в проем, и его обязательно пришлось бы перевернуть, чтобы не поцарапать края.

– Если она сейчас спит, можно отнести подарок по частям и уже потом поздравить.

Владислав размышлял вслух, поскольку планирование связанных с сестрой занятий доставляло ему неимоверное удовольствие. Подобные небольшие умозаключения будто давали ему смысл продержаться ещё один день и помнить, что держит его в этом мире. Он словно уходил в ту, другую жизнь, где родители не бросили их, когда всё было хорошо, хотелось смотреть на небо, и мелками по дереву чертить небольшую, но такую любящую семью. И, стоило Владиславу вспомнить о сестре, том последнем, крохотном, уплывающем островке минувшего счастья, по душе проходила волна сладкого облегчения. Он кому-то нужен, и совершенно не для того, чтобы внести свою долю в ВВП.

Толстая деревянная дверь стояла на входе в спальню Веры. Внутри было хоть немного тепло, но крайне душно, будто в бане, и сонливость новыми силами навалилась на Владислава. Убедившись, что закутанная в несколько одеял и лежащая на вогнутой подушке черноволосая девочка спит, её брат на цыпочках обогнул потрепанную, грубую постель, и поставил мясной торт на прикроватный столик. Решив не терять времени, Владислав подобрал пухлый шприц, отдающий запахом металла, и вдавил в него несколько беспорядочно валяющихся мягких таблеток. Тут было важен тип каждой и соотношение. Получившаяся жижа через иглу вошла в бледное и худое запястье Веры, и по прозрачным венам ручейком побежала струйка обезболивающего.

– На всякий случай.

Владислав совершил ещё один поход на кухню и уже готовился поздравлять Веру. Мятый сверток лежал в покрасневших руках, дожидаясь своего часа. Картина уже была поставлена ребром перед кроватью так, что была первым, что увидит девочка после пробуждения. Ну а мясной торт всё так же покоился на тумбочке, согреваясь в душном тепле. Синеглазый потормошил сестру за плечо, та подпрыгнула и чуть не ударилась о выпуклую деревянную спинку.

– С Днём Рождения! – Владислав выдавил из себя самую яркую улыбку, которую мог. – Как спалось?

– Нормально, до определенного момента.

Вера поправила непослушные и взъерошенные копны угольных волос с чистого лица. Иногда старший брат поражался, как в подобных условиях мог распуститься столь прелестный цветок, хотя не без гордости припоминал себе, что всегда кормил её так, как не может себе позволить даже чиновник низшего ранга, и лечил только лучшими лекарствами. Её кожа, отдававшая аристократизмом эпохи возрождения, не блестела ни единым прыщиком, скулы совсем не выделялись и смещали всё внимание на завораживающие глаза. Их европеоидный разрез совершенно не нуждался в обводке и сильно контрастировал с бледностью румянца. Темная радужка прикрывалась уходящими волной к острому носу пышными ресницами, а завершали картину прямые, но утонувшие в вечной грусти брови. – А что это?

Вера всмотрелась в установленную перед кроватью картину сквозь пелену утренней слепоты. Её неподдельный интерес обрадовал Владислава, и он, в преддверии следующего вопроса, начал разворачивать сверток в тайне от именинницы.

– Тут сотня роз. Четное количество, как для… – она пыталась остаться спокойной, но в слабом голосе появилась дрожь. Девочка выдержала нервную паузу, и пересчитала количество цветков снова. – Покойников. Врачи снова… Или… Это же случайность, да?

– Нет, нет, конечно нет, – выпалив это, старший брат тут же понял, как может воспринять эти слова смертельно больной человек и вложил в маленькую ладошку оцепеневшей сестры влажную и озябшую розу. – Это настоящее живое чудо, синтезированное в лаборатории. Практически не нуждается в воде, минералах, и даже свете. А в благоприятных условиях срок жизни достигает года! Так что у тебя пока что сто одна роза.

Владислав подмигнул сестре, чем выудил у неё слабую улыбку. Вера потрепала розу за один из тусклых лепестков, как родитель послушного ребенка, и задумчиво сказала:

– Сто один цветок на год. Как для живого. А потом – сотня. Для покойника. И всё?

– Ну…

Он не продумывал, что диалог зайдет так далеко. Вера была смышленым ребенком. Она часто помогала ему в подсчетах прибыли на возможной работе, впрочем, не забывала лукавить и попросту отправлять брата туда, где были наилучшие условия труда. Но если у него получалось раскусить её план, Владислав все равно бросался в самое пекло ради нескольких долларов прибавки. И, пока Вера ещё могла ходить, что, впрочем, было ей строго запрещено, она прятала пропуск брата, когда тот спал, и на его же деньги заказывала ему же доставку горячей еды. А он, спустя час чертыханий, отдавал всю пищу ей. И это противостояние казалось бесконечным, они будто были друг другу злейшими врагами, но в тоже время желали только добра. Среди них даже разгорелся спортивный азарт, появлялись все новые и новые способы обмана и манипуляций, а потом Вера оказалась прикована к постели и её протесты ограничились голодной забастовкой. В общем, Владислав зря надеялся, что его сестра не решит поразмышлять насчёт символизма числа роз. Он даже начал жалеть, что несколько лет назад вообще задумал этот рисунок.

– Хотя, один год, это тоже неплохо, – Вера говорила с хладнокровием преступника, заказывающего себе последний ужин. – Мне сегодня четырнадцать, и один год от них – это почти семь процентов. Вот для столетнего семь процентов – семь лет. А для меня это уже половина жизни. Значит, и мои семь процентов для кого-то – половина жизни. Мне повезло.

– Длина жизни точно не является показателем счастья. Но тебе не стоит волноваться, мы скоро наберем деньги на операцию.

Соврав, Владислав сел поближе к сестре и почувствовал сильную резь в костяшках. Он шикнул, потер кулак и попытался извлечь стеклянные осколки под ошарашенный взгляд сестры. Да, юноша совершенно забыл про полученные от разбитого окна ранения. Вера перехватила жилистую кисть, что даже при лучшем раскладе не смогло бы её остановить, но Владислав замер и доверился сестре.

– Магазин грабил? Не мог воспользоваться камнем? – именинница улыбнулась и извлекла из тумбочки небольшую аптечку. Весь необходимый набор первой помощи оказался вывален на мятое одеяло и Вера аккуратно обработала рану Владислава. Он стойко перенес все страдания и даже не поморщился, когда по пальцам потекло будто набитое иголками обеззараживающее средство. – А где спасибо?

– Спасибо, – Владислав медленно сжимал кулак, обмотанный в серые бинты на подобии боксера. Он смотрел на жесткую ткань, будто не верил, что она могла вырасти на коже не по его воле. Будто его самочувствие зависело не только от него. Словно очутился в другом мире, который не поддавался привычным законом – каждый сам за себя. – Знаешь, я всё ещё иногда скучаю о матери.

– А я – нет, – её красивое лицо нахмурилось и скрылось под волосами. – Родители бросили нас при первом удобном случае и свалили во Францию строить «счастливую» жизнь. Впрочем, им не потребовался бы и лотерейный билет, чтобы сдать нас в детдом. Хватило бы одного факта моей болезни. Я не могу их любить, зная, на что они тебя обрекли. И себя – тоже…

Вера умолкла и уставилась на картину, глазами обегая кровяные потоки, изливающиеся в букет роз. Владислав не позволил тёмным мыслям укрепиться в её голове и крепко обнял сестренку. Она попыталась обхватить его спину руками и положила голову на плечо, утопив нос в серых волосах:

– Правда… Помню, мы ходили всей семьей по парку, и папа даже оплатил несколько билетов на аттракционы. И ты мне отдал свои. А я тебе – свои. Мы прокатились на колесе обозрения, поднялись над дымом, и увидели небо. Многое я бы отдала, чтобы увидеть его ещё раз.

– Я… Я обещаю тебе, – Владиславу пришлось долго держать эти слова внутри себя, перед тем как осмелиться их выговорить, – что когда я накоплю денег на операцию, мы сможем каждый день ходить в парк…

– А ещё, – грусть мигом сошла с голоса Веры, она вывернулась из крепких, как лианы, объятий, и достала из-под кровати мягкий радужный шарфик, повязав его прямо поверх старого и драного, в котором Владислав ходил в последнее время, – ты не сможешь продавать одежду, которую я шью для тебя!

«Сотня долларов, не меньше», – подумал Владислав и тут же осекся, услышав окончание фразы.

– Разумеется! Ну что, я оставляю тебя наедине с твоим тортом?

– Ну уж нет. Тебе придётся как минимум съесть две трети этих великолепных котлет.

– Я настаиваю!

– А я – удваиваю!

– Иду Ва-Банк! Если не съешь весь торт, останешься без обезболивающего!

– Я… Хорошо.

Вера опустила глаза и положила на колени поднос с мясным тортом, изрядно согревшимся за время беседы. Она набрала воздух в легкие и как слабый и работающий на последнем издыхании вентилятор выпустила прерывистый поток ветра на не зажженные свечи.

– Что ты загадала? – Владислав все ещё корил себя за необдуманные последние слова, но попытался разрядить ситуацию.

– То же, что и обычно.

Владислав вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, после чего уперся о неё спиной и вздохнул. Он потер слипавшиеся глаза, выудил кошелек из пальто и снова пересчитал количество собранных денег.

– Осталось ещё восемьдесят две тысячи.

Глава 3

Читатель! Книга открыта для скачивания ради твоего удобства:)

Дракула быстро потерял волю сражаться и обмяк в стальной хватке стражи. Его тащили по тёмным переулкам. Обмотанные тряпками ступни атланта чертили толстые борозды на смачной грязи. Помимо отчетливого хлюпанья под ногами, слышался скрежет брони, страдавшей от нехватки масла. Её обладатели едва влезали в узкие коридоры, но процессия, сжавшись в комок, шла в одну шеренгу, несмотря на хруст ребер атланта. Тусклый свет выявлял стены из битого кирпича. Сухие плющи-паразиты вцепились в здания и слегка подрагивали на ветру. Когда стражи плечами давили растения, от них оставался только слабый хруст да неприятная кашица на кладке.

– Маги, маги… Прут и прут, черти, – бородач свободной рукой вырвал кусок плюща из стены и бросил его под ноги, после чего тут же надломил стальным сапогом. – Никогда не помышлял, сколько гнилья на миру. Тут как с клопами – пока матрас не подымешь, жрать заживо тебя будут только по ночам.

– Я понять не могу, что они сделали. Ну, покусились на императора. И? Когда пьяный устраивает дебош, они же не запрещают выпивку? Да что там выпивку, даже пьяных не запрещают.

– А ты заломи этого чудилу, пусть вещает, – старший протяжно засмеялся и остановил процессию. Он впился глазами в лицо Владислава, и, смешивая вызов с хохотом, прокричал:

– Или язык проглотил, а, а?

Владислав молчал из-за дебаффа. Он мог лишь ненавистно смотреть на морщинистого бородача. Тот закашлялся, утер слюни со рта и пошел дальше, больно дернув атланта за руку. Молодой непись решил продолжить диалог:

– В тюрьме неспокойно.

– Ого, да ты прямо-таки ученый. А как ещё там должно быть?

На лице паренька было тяжело разглядеть смущение в полумраке, но, когда троица вышла из переулка, красные щёки готовы были затмить солнце.

– Я, в плане, бунтуют. Реактор их до дна высасывает.

– Ну и че бунтуют? Побунтуют и на боковую. И… Че это, «реактор»? Заткнись, Бога ради. Детишек такими словечками потешай, а к нормальным людям не лезь.

Дальше шли в тишине. По пути встречались пустыри и переулки, прогулка явно затянулась. Владислав соскреб с глубины души остатки оптимизма. Их хватило только на вывод, что ситуация под любым углом крайне паршивая. Из тюрьмы люди возвращаются редко, а те, кто возвращается, уже и не люди. Ещё и биореактор у них там какой-то, ага, в средневековье, судя по архитектуре и доспехам. А что если тюрьмы в этом мире строились по реальному шаблону? Это, конечно, вряд ли, но Владислав привык жить по правилу «готовься к худшему, надейся не сдохнуть».

А «худшее» было за поворотом. Тюрьма предстала перед троицей как многоэтажный дымоскреб, такой же смертельно-черный, а потому выделявшийся на фоне живой природы. Монолит, раньше бывший горой, но приспособленный под извращенные нужды человека. Птицы не залетали на территорию колонии, Владислав прекрасно их понимал. Пятиметровые дозорные вышки казались лилипутами перед гигантом. Лучники угрюмо наблюдали за происходящим во дворах, сторожили выходы каменного муравейника и клали руку на тетиву даже когда одинокая мышь пробегала через жиденький кустарник. Оптимист внутри Дракулы предположил, что мыши – неплохой моб для начальной прокачки. Владислав отмел это неоспоримое преимущество и, всё ещё схваченный по рукам, попал внутрь.

Список активных состояний: поглощение магии (подавлено), защита новичка (восемь дней), безмолвие (12 минут)

Неизвестно, кто являлся проектировщиком тюрьмы, но детство у него было тяжелое. Мрак, тьма, ни единого светлого пятнышка – даже плитка пола, казалось, вырезана из ночного воздуха. Проходы – невероятно широкие, но с каждого края поджимаемые решетками и пиками. Сбежавший заключенный рисковал наткнуться на одну из таких в полумраке редких факелов, что облегчит работу страже. Последняя достойно отрабатывала паёк, патрулировала незаселенные коридоры парами. Их лазурные плащи под тёмными сводом выглядели как сумрачное небо. Низкий потолок давил то ли на сознание, то ли на вестибулярный аппарат. Решишь подпрыгнуть – сотрясение. Может, так и стоило поступить? «Допрыгаться» до нуля хп и возродиться в городе. Стратегия звучала неплохо, если бы только стражники хоть на момент ослабили хватку. Но они действовали с точностью машин – ни секунды слабины, всё чётко и спланировано. Стражи ориентировались в тюрьме так, будто в ней родились. А вот Владислав с трудом мог определить, где именно они проходят – столовая, склады, камеры – всё монотонное и однообразное.

– Ты с него что-нибудь возьмешь? – юноша указал пальцем на карманы Дракулы. – Или он из «этих»?

– В таком тряпье нынче даже бедняки не шастают, мог бы уже запомнить. Вещи у них гнилые, взял у одного хлеб – так два зуба хрустнуло, камень какой-то. Ещё и к рукам прилип, пытаюсь выбросить – хана, короче. Пришлось возвращать. Так он его за обе щеки улепетывать начал, что твоя каша. Колдуны, етить! Причём, вроде, много кого словили, даже какого-то архомага. Забрали посох евошний с камнями светящимися, кольца, серьги… И только его чёрный хлеб да стрёмная роба были, э-э-э… Неприкосновенны. Во!

Бородач явно гордился тем, что смог употребить столь сложное слово, а Владислав наматывал на ус приобретаемую информацию. Видимо, стартовое снаряжение игрока было непередаваемым. Скорее всего, процедура создания персонажа полностью бесплатна, и новые аватары своими запасами хлеба «из воздуха» могли обрушить рынок еды во всей игре. Да уж, реализм.

– Тут почалишься, а дальше уж решим, что с тобой делать.

Путешествие по катакомбам закончилось на большом зале. От него щупальцами стремились камеры, разбросанные невпопад, как кубики после игры ребенка. Из-за склизких и влажных решеток сочилась тьма, иногда разрываемая тусклыми глазами заключенных. Дракула чувствовал холод, хотя ожидал жару: ни единого намёка на вентиляцию или окна. Пахло потом и нечистотами. При этом воздух с трудом входил в лёгкие, слишком много людей ютилось на небольшом участке. А ведь это лишь кусочек одного из десятков этажей тюрьмы…

Юный страж достал увесистую кладку ключей и распахнул решетчатую дверь. С жалобным лязгом, она ударилась о стену, и бородач втолкнул атланта внутрь. Выход затворился. Теперь Владислав официально заключенный.

Точка Вашей привязки сменилась: магическая тюрьма Гнаргенеса, камера 0130

Камера казалась насмешкой над человеческим существованием. Узкая каморка на несколько квадратных метров, грунтовый пол под ногами с кишащими в нём жучками и тараканами. Стены, изъеденные мхом и грибком – кстати, единственная положительная особенность данного места. В одном из тесных углов произрастала целая колония чего-то, напоминавшего лисичек, но излучавших холодный свет, как ночная лампа. Владислав чувствовал себя отвратно: ни приговора, ни слова о длине заключения. Его будто просто оставили разлагаться на веки вечные. Вот вам, полюбуйтесь – запоротый с первого уровня перс. Красота! Пожалуй, придётся создавать другого, и не вести себя как «маг» с самого начала игры. Средневековье…

Перед ногами атланта упала грязная тряпка. Он рефлекторно пнул её в сторону, но ткань по строению напоминала дерево, и нежные пальцы, перепачканные в грязи, жалобно хрустнули.

– Ай! Чёрт, как же… – Влад быстро вспомнил, что боль в этом мире вполне материальна. Кстати, дебафф безмолвия наконец-то пропал.

Получена 1 единица урона.

– Хокх! Всю жизнь мечтал так сделать! Хокх-хокх-хокх… – откуда-то из глубины камеры донесся гнусавый голос, затем разразившийся смехом задыхающегося приудурка.

– Дурак? – по-детсадовски отозвался Владислав, потирая горящие огнем пальцы ноги. По его скромным подсчетам, от этого удара он умер примерно на семь процентов. Что, впрочем, было вполне реалистично, если припомнить опыт столкновения мизинца с тумбочкой из реальной жизни.

Глаза атланта быстро привыкли к темноте. В центре комнаты он увидел небольшую, но плотную фигуру. Она по-царски восседала на стоге сена – одна нога расслаблена, но другая согнулась в колене, и на неё был возложен локоть. Локоть подпирал мохнатую голову, которая, казалось, была занята вечной проблемой, неразрешимой, но, почему-то, именно этой голове подвластной. При этом – ни единого движения, будто в отрыве от всего мирского мыслитель избавился от потребности даже в воздухе. Несмотря на обстоятельства, от существа веяло мощью, даже властью. В сокамернике Владислав видел если не свергнутого короля, то, как минимум, бастарда среднего пошиба. Фигура испортила всё впечатление следующей фразой:

– Правильно себя преподнести – залог прочных взаимовыгодных отношений.

– Эм… Приятно познакомиться. Меня зовут Владислав, то есть, Дракула, – он обогнул деревянную тряпку и приблизился к собеседнику на расстояние вытянутой руки. Карлик в сидячем положении доставал ему до бедра, и вся «мощь» образа окончательно растворилась. – Но ты не мог бы объяснить, что здесь происходит?

– Любой каприз за ваши деньги, ой, прости, ты же нуб, откуда у тебя деньги? Хокх… Ладно. Имя глупое, но для тебя в самый раз. А мой текущий ник – Тигернвенандос… Айди единица, конечно. Для друзей Герн.

– Хорошо, Герн…

– Тигернвенандос.

Гном снова насмешливо закашлялся, и ему пришлось зажать нос-картошку, чтобы умолкнуть. Закончив театр одного актера, он с любопытством окинул атланта. Герн очень старался сохранять спокойствие, но удивление распространялось на его лице быстрее света. Чёрная борода затряслась и с неё посыпалось сено, свинячьи глазки вспыхнули из-под густых бровей:

– Это что? Та самая? Из-за которой сервера легли?

– Не понимаю, о чем ты, – хотя кое-что Владислав уже начинал осознавать. Во-первых, перед ним настоящий игрок, использовавший профессиональный жаргон. Во-вторых, что-то в лице атланта его поразило, и, скорее, это и был сам атлант. Раса насчитывала ноль живых носителей и вряд ли эта цифра сильно изменилась за то время, пока Дракулу тащили до тюрьмы. – Кстати, ты гном, да?

– Вообще-то, дворф, но я устал это талдычить каждому встречному. Так что да, называй меня гномом, если тебе не стыдно, подонок.

– За языком следи, – опешил Влад до такой степени, что, скорее, задал вопрос, чем сделал угрозу.

– Иначе что? Голый нуб-некр первого уровня завалит танка двадцатого?

Атланту очень не нравился этот гном. В каждой фразе он создавал конфликт, хотя Владислав не сделал ничего, что могло бы заслужить неприязнь сокамерника. Оставалось смириться с положением, в конце концов, это – его единственный способ получить информацию о новом мире.

Из общего зала послышались крики. Сквозь решетку замерцали очертания крепких мужчин, на ходу достававших мечи. Где-то вне поля зрения раздавался писклявый ор человека, которого будто резали заживо, а начали с неприличных мест:

– Это самый худший ивент в моей жизни! Я буду в техподдержку писать! – тень двухметровой дылды упала прямо перед камерой Герна и Дракулы, судя по количеству рук и ног, мужчину тащило человек десять. Крик разъяренной чайки продолжал ломиться в уши. – Тупые боты-ы-ы, я фармлю, отвалите, недолюди!

Стражникам явно не хватало силы удержать безумца, один из них, пыхтя, пробормотал:

– Что не эльф – то расист…

– Это иностранцы. Уф, – вторил другой, посреди своей реплики получивший локтем прямо в лицо. Спустя несколько бранных слов, он продолжил мысль. – Они все расисты, даже люди,

– Тва-ари! – попытался возразить эльф, но кто-то догадался повесить на него капкан безмолвия.

Стало тихо, даже топот стальных лат казался не громче плеска воды. Громыхнула дверь, в тюрьме стало на заключенного больше. Владислав не знал, чувствовать себя ошарашенно или молчать. В конце концов, те, кто задают вопросы, сразу встают перед собеседником в невыгодном, «доверчивом» положении. То есть, ими можно вертеть, как угодно. Но с такими мыслями Дракула может и не надеяться познать Эретрай на хотя бы необходимую для игры долю. И пытаться в таких условиях получить четырехсотый уровень? Нет уж, увольте. Пусть Герн думает, что хочет. Владислав шёл по пути меньшего сопротивления и не считал себя за это трусом или слабаком.

– Что это вообще было?

– Как что? Неудачник обыкновенный. Хотел в соло освободить заключенных и получать за это награду, но не учел, что квест на целый рейд. Так ведь ещё и на основе попался, сто процентов. Не поверишь, но в этой тюрьме половина магов, а другая половина – их неравнодушных товарищей.

Мышцы Герна, по-видимому, затекли, и он развалился на сене, принимая беззаботный вид. Его сразу же будто что-то ошарашило и он с рвением сел обратно:

– Так что? Ты создал атланта? Как у тебя получилось? Ещё с тридцать первого серваки редактора же лежали! Зайти невозможно, не то, что расу новую опробовать! Э-эх, купил бы я у тебя акк, да самому бабки нужны, долги поджимают…

– Какие долги? – Владислав сел напротив гнома, впрочем, все равно приходилось наклонять голову, чтобы смотреть в угольные глаза собеседника. – Создание перса платное?

– Ты что… Ты? – гном начал задыхаться то ли от непонимания, то ли от возмущения. Очень странная реакция для безобидной темы. – Как ты создал перса и не знаешь, что это бесплатно?

– Не знаю, за меня папа создал, – не моргая глазом соврал Владислав, хотя, судя по последующей реакции игрока, он спорол чепуху. Да уж, конспирация – не его второе имя, и даже не третье.

– Какой, мать твою, папа?! – гном в исступлении закричал и поднялся на сено, только так став лишь на дюйм выше атланта. – Акки до инициации не передаются!

– Успокойся, я же прикалываюсь! Какому здравому человеку придёт в голову такой бред нести.

– То-то же, подонок. Я пятнадцать лет играю, и сердцу больно становится, когда с нубьем общаюсь. Пятнадцать! Это шестьдесят игровых лет! Да я прошлого императора молокососом застал, государства росли и рушились, а тут… Признаю, ты меня подловил.

Гном плюхнулся на сырое сено и достал из кармана кусок черного хлеба. С потолка на пищу игрока упала зеленая капля слизи, но, похоже, именно её он и ждал – приправленная горбушка тут же исчезла в широкой пасти карлика.

– Пятнадцать лет? И всего лишь двадцатый уровень? Ты что, поднимал по три четверти уровня в год?

– Пофонок, – сделав усилие и проглотив свой обед, гном поморщился, – я же говорю, у меня долги. Старого перса забанили на год, теперь я драйвер. Качаю акки до инициации, продаю всяким ленивцам, которые потом ходят в пати с нормальными ребятами и заваливают им рейды. Но на проценты хватает, а большее с меня и не спрашивают. А сейчас я в опале.

– Можно поинтересоваться, за что у тебя долги? – Владислав, несмотря на отвращение, испытываемое к собеседнику, впитывал все, что тот говорил. Впрочем, даже он не мог понять, почему долги его так сильно интересовали. Видимо, тема была слишком знакомой.

– Можно, но не тебе.

– Понятно… А забанили старого персонажа за что?

– С админами поругался. Теперь на целый год могу забыть про своего паладина… А жаль, хороший был перс. Я бы сказал, элитный. Всех гнул, до официального ослабления, по крайней мере. Сейчас бы тоже гнул, но – увы. Теперь приходится сидеть в этой тюряге, а дата платежа всё ближе.

Ого, администрация здесь настолько материальна, что с ней можно поссориться? Интересный концепт, по крайней мере, пока не испробуешь его на своей шкуре. Владислав понимал, как много ему ещё предстоит узнать. А тут перед ним открылся настоящий кладезь информации, может, чуть просроченной – пятнадцать лет опыта, в конце концов. А игровых – аж шестьдесят. Интересно, это виртуальные сутки длятся шесть часов, или за полноценный день в Эретрае в реале пройдет четверть? Ладно, с этим можно разобраться позже. Сейчас главное – не спугнуть «ветерана» слишком большим количеством личных вопросов.

– А чего сидишь? Нового перса создай и качай вместо этого.

– Ага, поучи меня, подонок, играть в эту игру, – гном презрительно нахмурился, – во-первых, за оставшийся месяц я не успею докачать нового перса до инициации. Это, в конце концов, тридцатый уровень. Во-вторых, я набрал кучу жирных квестов, которые меня до этого самого тридцатого уровня и подымут. Ну а в-третьих – видел этого неудачника? Станется, прибежит кто-то нормальный. Вскроет тюрьму и освободит заключенных, в итоге большая награда и ему, и нам. За терпение. Но в последняя время совсем не густо, наверное, все нормальные люди кусок свой урвали.

– А что за ивент?

– Из-за внутренних терок император установил магию вне закона, армия – исполняет, Боги – свирепствуют, мы – страдаем. Из-за всей этой движухи ты атланта и создал. Разработчики обещали революционную расу, доступную для создания персонажа во время «охоты на ведьм», по крайней мере, первую неделю. Сейчас событие что-то сильно затянулось. Все ломанулись пилить новых персов. Ну и, как итог – никто ничего не создал. Кроме тебя, ага.

– Да уж… Прямо Избранный, – усмехнулся Владислав, задрал рукав и осмотрел одну из голубоватых татуировок. Внимание гнома тут же оказалось приковано к ней. – Только в чём суть моей расы – не знаю.

– Если не знаешь, можешь отдать мне, после инициации, конечно. Я найду применение.

– Нет уж, спасибо.

– Ты многое теряешь, – безнадежно вздохнул гном.

Молчание затянулось. Владислав чертил соломинкой перед собой какие-то рисунки, надеясь получить какую-нибудь прибавку в каком-то навыке, но всё было как-то тщетно. Сокамерник не стал тратить время на наблюдение за сотворением искусства, его глаза потускнели, а тело застыло. Дракула предположил, что тот, наверное, ушел в АФК. Что же, есть время обдумать всё сказанное. Инициация на тридцатом ровне, непередаваемое снаряжение… Кстати, гном был одет в балахон багрового цвета, о рваный кусок которого атлант недавно чуть не сломал себе ногу. Видимо, цвет начальной одежды изменялся от класса персонажа, иначе как объяснить, что заключенный так точно определил причастность Дракулы к некромантии?

– Слушай, ты сказал, что играл за танка. А как ты сюда тогда попал? Это же тюрьма для магов.

Герн тут же встрепенулся, его глаза приобрели оттенок рассудка. Он с привычным недовольством ответил: