Текст книги "Female Robbery (СИ)"

Автор книги: tower

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

***

Лили Эванс слишком часто и много думала. Стоило ей оказаться одной и мысли начинали танцевать, сверкать и крутиться в кружении. У нее не было определенных тем, она не думала о чем-то одном. Ее мысли-калейдоскоп сменялись в голове, и Лилс с уверенностью могла сказать, что своими мыслями она не делиться с кем попало. Открытый, открытая. Сколько раз она смотрела на открытых, душевных и светлых людей, которые бездумно пускают каждого в душу. Как так можно? Как это сделать? Как можно без стеснения и какой-то неловкости открыться и при этом не слышать глупых насмешек. Она глубоко вздохнула.

– Кхм, не помешаю? – Это был Джеймс. Как всегда спокойный и незаметный.

– Нет, – коротко отозвалась Эванс и еще усерднее стала читать книгу. Наступила тишина. Она украдкой бросила на него взгляд и заметила, как он смотрит в окно. – Ты пришел сюда, чтобы посмотреть в окно?

Сохатый уловил в ее голосе нотки надменности и, посмотрев на нее, загадочно улыбнулся.

– Наблюдая за тем, как падает снег, я просчитываю скоротечность времени, – глубокомысленно ответил Поттер, даже не отвлекаясь от своего созерцания. Почему-то, это разозлило Лили и, с силой хлопнув книгой, проговорила:

– Глупо. Какой смысл просчитывать время, если можно просто жить?

– А какой смысл просто жить, не чувствуя времени? – Они оба усмехнулись. Его глаза по-прежнему были пустые и холодные. Глаза, цвета остывшего кофе. Глаза, которые пронзали тебя насквозь.

– Ты готов бороться, зная, что идешь на смерть? – вдруг поинтересовалась Эванс.

– Готов, – уверенно ответил Джеймс.

– И ни капельки не страшно?

– Страшно, но не совсем, – улыбнувшись, проговорил Поттер.– Когда в твоем сердце горит месть, страх меркнет.

Эванс опустила взгляд. Сохатый внимательно стал наблюдать за тем, как неслышно разговаривает она сама с собой, и эта картина умилила. Больше всего ему нравилась ее искренность. Ей было все равно, заметит ли ее странности кто-то или нет. Вот так вот легко, она сама того не подозревая, бросала вызов окружающим.

– Спокойной ночи, – наконец произнес Джеймс. – Было приятно провести с тобой время.

Он поднялся под внимательным взглядом изумрудных глаз. Она забавно нахмурила бровки, но ничего не сказала. Поттер собирался открывать дверь, когда посмотрел на нее в последний раз. Для него – она загадка. Но так даже интересней.

«Это игра» – и подумал он: «И я не собираюсь сдаваться».

========== Может, именно это спасло ее тогда ==========

«Не бывает несчастной любви. Не бывает». Повторял про себя Северус Снейп, внимательно наблюдая за Лили. Сколько раз он хотел подойти к ней и во всем признаться, но его что-то останавливало. Может, черная метка на левом плече? Мерлин, каким же он был глупцом, как мог он подумать, что это и есть благо, когда у него такая замечательная подруга Лили? А хотя, о чем он мог думать, когда в желудке была половина бутылки Огневиски и чертов, ухмыляющийся, как змея Мальсибер? Он навсегда запомнил невыносимую боль, яркую, зеленую вспышку и чьи-то незнакомые лица, спрятанные под капюшоном. А ведь если не его так называемый друг, то он ни за что, ну хотя бы в трезвом уме, не сделал бы этого.

– Может, перестанешь пялиться на нее? – холодно осведомился Говард Мальсибер, грациозно подсев рядом. – У тебя уже слюнки в тарелку текут.

– Пошел прочь, – сквозь зубы процедил Снейп.

– Мой милый друг, – усмехнулся Мальсибер. – Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо.

– Ты что, не понимаешь, на что меня подписал?

– О-о-о, еще скажи, что не презирал грязнокровок, – спокойно возразил Говард. – Это ты свою Эванс оберегаешь, как сокровище, но к другим грязнокровкам ты так не относишься. Или тебе напомнить, что ты саморучно сделал с Эмили Клайд?

Северус закрыл глаза и в его голове появились смутные воспоминания про то, как он наложил черное проклятие на девчушку с Ровенкло и, как потом ее положили на целый месяц в лазарет, и ни один целитель ничего не мог сделать с ней.

– Да и к тому же, твоя голова в сфере черной магии превосходит любые ожидания Темного Лорда. А мастерство в зельях…ты хоть понимаешь, насколько сильный маг? – В глазах Мальсибера проскользнула зависть.

– Ты даже не спрашивал моего мнения, – устало ответил Снейп. – Как же я теперь ей в глаза посмотрю?

– Легко и просто, – цинично проговорил Пожиратель, грациозно накладывая в тарелку яства. – Да и к тому же, у тебя появляются соперники.

Северус напрягся. Все его клеточки мозга как-то странно отреагировали на это заявление. Говард довольно оскалился. Чтобы его друг окончательно перешел на его сторону, Мальсиберу не хватает только уничтожить последнее, что держит Сева. Говард оглядел Большой зал и вдруг увидел Поттера и Сириуса, которые непринужденно о чем-то болтали. У Говарда имелись свои счеты по поводу этой компании, и его вдруг озарила яркая и интересная идея.

– Кто он? – беря остатки самообладания, прошипел Сев.

– Джеймс Поттер, – победно усмехнулся Говард, прекрасно понимая, какую игру затеял.

***

«Не бывает любви несчастной, не бывает» – тихо шептал Джеймс, всякий раз, когда видел Магнию. Видел, как она смотрела с каким-то упреком на обнимающихся Сириуса с Марлин, видел, как она плакала, смотря на фотографию его лучшего друга, и он чувствовал ее боль. Всю, до единой. Но продолжал повторять себе, что не бывает несчастной любви. И было обидно, когда Поттер прекрасно понимал, что это всего лишь глупый самообман. Нас не любят те, кого любим мы. Это и есть закон подлости.

– Джимми, ты чего такой хмурый, – радостно спросила МакКиннон, разложившись в объятиях Блэка. – Вышел бы хоть воздухом подышать. На улице такая погода! Снег вчера выпал, ну разве не сказка?

– Да, – подтвердил Бродяга и чмокнул Марлин в щечку.

Джеймс посмотрел на них и вдруг почувствовал зависть. Они любят друг друга, у них все хорошо, а он…кто любит его? Есть ли такие люди на этом белом свете? Поттер раздраженно прикрыл глаза и подумал, как он устал, как жизнь потеряла смысл, как все утратило краски. Почему все чего-то ждут от него? Почему все чего-то требуют? Люди дёргают его за верёвочки. И от этого вдвойне больней.

– О ты все же на улицу? – поинтересовалась Марлин, заметив, что Джеймс встал и направился к выходу.

Сохатый неопределенно качнул головой, полностью погружаясь в свои мысли. Он спокойным шагом вышел из душной надоедливой гостиной и пошёл, надеясь отыскать место, где ему бы было тихо и одиноко. Это так странно, наверное, хотеть одиночества. Люди придумывают невероятные отмазки, дабы спастись от него цепких лап, но, а Сохатый наоборот искал в нём утешения.

– А не пойти бы тебе к черту? – чей-то смутно знакомый голос заставил остановиться. Поттер внимательно навострил уши и стал вслушиваться в представший перед ним диалог.

– Не дерзи. Смотри, здесь твоих «Покровителей» нет. Я смогу причинить тебе такую боль, что ты даже представить не сможешь, грязнокровка.

Все факты в голове Сохатого восстали в единую цепочку. Теперь он без сомнения мог сказать, что он слышал голос Лили, но кто же тот человек, что так бессовестно и грубо обращается с ней?

– Отстань от меня, Маркус, – Эванс уже собиралась идти, но не успела сделать и шаг, как была поражена заклинанием.

Челюсти Джеймса сомкнулись от ярости, выхватив палочку, он применил невербальное заклинание и обезоружил Маркуса.

– Кто тебя манерам учил? – холодно поинтересовался Сохатый.

– Поттер! – чуть ли не прокричал Эйвери. – Не вмешивайся, куда не надо, к тому же, какое дело тебе до этой грязнокровки? Оставь нас и иди по своим делам.

– Ну что ты, Маркус, как я могу пропустить такое веселье? – язвительно спросил Сохатый. Не успел Джон даже осмыслить его слова, как Джеймс уже запустил в него заклинание. – Остолбенеть!

Лицо Маркуса удивлено исказилось, так до конца не понимая, что же произошло. Джеймс злорадно усмехнулся, пришел черед его триумфа. Он внимательным взглядом осмотрел Лили, опустившись на коленки, устранил проклятие.

– Можешь говорить? – заботливо поинтересовался Поттер.

Эванс окинула его недружелюбным взглядом. С одной стороны, она должна быть благодарна ему, но с другой стороны, Лилс слишком хорошо понимала, кто стоит перед ней. «Каковы его намерения?» задумалась Лили, но спешить с ответом не стала.

– Ну, и где мое спасибо? – спросил Джеймс, когда увидел, что Лили встала, намереваясь уходить.

Она оглянулась. Её глаза были такими задумчивыми и туманными, что Сохатый невольно поразился их красотой. Лили поджала губы и, развернувшись, пошла прочь, как бы говоря, что не желает с ним беседовать. Она почувствовала, как внутри что-то трепещет, но предпочла не обращать внимания на это. Однако забыть о том, что произошло сегодня не в ее силах, перед глазами все еще стоял обеспокоенный Джеймс, с вечно лохматой головой и такой уверенной улыбкой. Эванс горько усмехнулась и остановилась напротив доспехов. Сегодня Северус назначил ей встречу на седьмом этаже ровно в восемь, однако, вот уже десять минут, как опаздывал.

На самом деле, вспоминая выражение лица друга, девушка догадывалась, что разговор будет достаточно неприятным, поэтому хорошее настроение испортилось почти сразу после того, как Снейп подошел к ней. Вдруг, Гриффиндорка услышала чьи-то тихие шаги, развернувшись, девушка заметила ее хмурого Слизеринца.

– Сев, – ласково позвала она, тяжело дыша.

– Значит, Поттер? – вкрадчиво поинтересовался Снейп. – Не думал я, что ты, как все клеишься на внешность.

– О чем ты?

– В нем же ничего нет такого… – говорил он, не слушая её. – Обычный выпендрежник… Мародер, – Сев залился истеричным смехом.

– Сев, – Лили легонько дотронулась до его плеча. – Если ты про то, что он меня защитил…

– Так значит он тебя защищает… На это ты купилась? – Его лицо покраснело от гнева. Жилка выпирала на шеи.

– Да послушай, ты! – Эванс вскочила на ноги. – Что за бред ты несешь?

– А теперь ты все отрицаешь, – упрямо стоял на своём Снейп. – Расскажи, какого это, когда невзрачному человеку уделяет внимание идол школы?

Глаза Лили округлились. Её друг уже сам не слышал, что говорит. Но было так невыносимо больно, ведь единственный близкий человек поливал её грязью. Эванс вжалась в стену и ощутила, как внутри все сжимается от боли.

– Северус… – почти жалобно прошептала она.

– А ты в курсе, что он чистокровный? – Презрительно поинтересовался Северус. – Он никогда не полюбит грязнокровку.

Звук звонкой пощечины оглушил коридор. Лили с гневом глядела на него, но и он не уступал ей. По её щекам потекли слезы и только тогда он понял, что натворил.

– Лили…

– Да пошёл ты, – она взмахнула своими рыжими волосами и поспешила к замку, совсем не замечая, как побледнел и осунулся Снейп.

***

Глаза Лили потемнели. Вот так вот просто из цвета скошенной травы, они перешли в некий темный и заманчивый оттенок зеленого, который странно мерцал в темноте. И самое удивительное, Эванс заметила это только сейчас, в этот самый момент, когда она оказалась у зеркала и была вынуждена себя разглядывать.

Лилс оглядела себя со всех сторон и поняла, что что-то с ней не так. Как будто за день она умудрилась измениться до неузнаваемости и сейчас, она сама не видела себя. События круговоротом вертелись в голове, она все вспоминала, пыталась найти ответы из прошлого, которое тянуло ее вниз, но Эванс не могла остановиться.

На улице идет снег, он, как ее проблемы, свалились так же быстро и почти незаметно. Вроде ей семнадцать, но почему такое ощущение, что ей где-то под семьдесят? Неужели, это и есть вся суть жизни, заставить нас ненавидеть и тяготиться ее.

– Лили, – Марлин уже успела оправиться после всего, но почему же раны Эванс заживают так долго?

– Да.

– Ты какая-то грустная. Все в порядке?

Интересно, на что все рассчитывают, задавая этот вопрос? Неужели они в большинстве так наивны, ведь никак не могут свыкнуться с мыслью, что она не намерена отвечать на этот вопрос правдиво, со всей чистотой сердца. Неужели так трудно уяснить, что никому нет места внутри нее.

– Да.

Иногда, ей уже кажется, что она срослась со всей этой ложью. Какой странный парадокс, она не любит ложь, но каждый день врет, улыбаясь каждому, врет в глаза. Бывают дни, когда Лили кажется, что для нее нет ничего святого. Что все, чем она жила, давно осталось в прошлом, а здесь, сейчас и завтра – одна пустота, вонзающая свои когти в сердце.

– Ты врешь мне, – МакКиннон не спрашивала, она утверждала и слишком хорошо понимала, что ждать искренности от нее нет смысла, что пытаться открыть ее нет смысла и просто надо свыкнуться, понять, принять и дружить с ней дальше.

– Конечно.

Лили Эванс стала замечать, что ее голос потерял краски. Что он стал сухим и почти безэмоциональным. Она идет, шаг за шагом, направляясь в кабинеты, на улицу, но идет уже не так бодро и быстро, как раньше, а слишком медлительно, вечно опаздывая куда-то. Ее голова, как ненужный груз, опущена вниз, она смотрит под ноги, а не на возможности пути.

Со стороны она выглядит не так уж хорошо, как ей самой хотелось. Ее состояние выдает все: от глаз, мерцающих в темноте, до ног, которые еле-еле плетутся по кафелю. Похоже, скоро Рождество, но Лили никак не радует этот факт. Эванс вообще перестало что-либо радовать.

В ее сердце поселилась пустота, смешанная с долей смирения и уже порой ей кажется, что ничто не может вывести ее. А еще этот Джеймс Поттер. Странный какой-то, даже слишком. Ходит вечно молчаливый, почти как Северус… ах да, Снейп тоже стал больной темой. Все такие близкие, но такие далекие. Такие одинаковые и разные. Ее мысли начинают сводить ее с ума, они путаются, пытаясь сложить картину, но ничего не выходит. Руки опускаются.

– Лили! – Она открывает глаза и видит, что Марлин трясет ее. В ее глазах ужас. Стоп, но она где-то видела его. А-а-а, точно, так смотрит на нее Петуния, с которой они видятся довольно редко. – Ты чуть сознание не потеряла.

Эванс, шатаясь, отходит от нее. Лили понимает, что на ее глазах медленно выступают слезы, но нет, она не будет плакать. Будет ударять кулак о стену, вырывать волосы, но плакать – ни за что. Лили же сильная. Она должна быть сильной, чтобы все так думали и не приставали к ней.

– Может расскажешь?

Странный вопрос, потому что она не знает, что рассказать. Как одним словом можно описать все то, что происходит внутри? Ведь вроде ничего не случилось, все нормально, но как-то безразлично.

– Мне нечего рассказывать, потому что ничего не происходит.

МакКиннон смотрит долго и глубоко, на секунду, Лили даже кажется, что она знает и видит ее насквозь и это опасно. Она отводит свои глаза в сторону, чтобы больше никто не смотрел в душу, никто не видел мерцания тьмы. Ведь так проще. Проще молчать, когда больно. Проще держать все в себе. Даже, если это «проще» граничит со словом «надо».

***

– Ты заметил? – Сириус сидел за столом в Большом зале и преспокойно разговаривал с Поттером.

– Что?

– Эванс, она какая-то странная.

Сохатый усмехнулся, явно считая, что она всегда была такой.

– Нет, ты не понял. Сейчас она по-особенному странная, – он запихнул в рот ложку с джемом и облизнул ее. – Конечно, раньше ее нельзя было назвать счастливой и веселой. Эх, да черт возьми, она всегда печальная, но сейчас, она совсем расклеилась.

– А что это тебя вдруг она заинтересовала? Я что-то не замечал к ней с твоей стороны особо симпатии, – Джеймс усмехнулся.

– А ты не ревнуй, – с довольным выражением лица проговорил он, наблюдая за рекреацией Поттера, который слегка порозовел. – Да ладно. Ты серьезно? А как же Магния?

Сохатый почти не заметно поморщился, но от зоркого глаза Бродяги спасения нет. Блэк засмеялся и положив свою руку на его плечо, проговорил:

– Эванс, скажу сразу, не самый удачный вариант…

– Да не нравится мне она! – Поттер попытался скинуть руку Сириуса.

– Но сердцу не прикажешь. Так что слушай…

– Ты идиот или нет? – Джеймс сам удивился, как легко получилось у Бродяги разозлить его, но сейчас у Сохатого не хватало времени, чтобы размышлять на этот счет.

– Ты должен пригласить ее в Хогсмид. Напоить, как следует, а дальше она твоя.

Поттер отвернулся и закатил глаза.

– А ты только об одном думаешь, – раздраженно проговорил он.

– А мне на этот счет и думать не надо. У меня Марлс есть, – тут-то Поттер и кинул в него тарелку с треклятым джемом.

– Такой продукт переводишь, – печально ответил Сириус и на этом их разговор был окончен, а Джеймс смог пуститься с глубокие размышления.

Что он чувствовал сейчас? Проблема в этом и была, Сохатый не знал этого. Вроде чувства к Магнии еще пылали голубым огнем, но моментами он понимал, что она была противна ему, и тогда Джеймс никак не мог понять, что нашел в ней. С Лили все было как-то по-другому. Ему было уютно рядом с ней, не надо было притворяться, заводить бессмысленные разговоры и пытаться продолжить разговор хотя бы в течение пяти минут. Но он не обращал на нее внимания, как на девушку. Скорее… как друг.

– Нет, ну ты только посмотри! – от мыслей его отвлек Сириус, активно машущий руками в сторону Лили. – С ней действительно надо что-нибудь делать. На ней нет лица.

Сохатый напряженно поднял взгляд. Бледнее обычного, она не шла, а слегка шаталась. Наверное, самое ужасное в ее состоянии было полное безучастие во всем. На долю секунды его сердце сжалось и он решил пойти с ней поговорить.

– Ты куда? – удивленно спросил Блэк.

– Ты прав. Пора что-то делать.

Под шокированным взглядом друга, он направился за ней. Эванс, петляя между рядами, направлялась в сторону выхода, а Джеймс шел за ней, словно тень. Когда они оказались в безлюдном коридоре, Сохатый прибавил шаг и дернул ее за плечо.

– Лили.

Она привычно спокойной развернулась, и он слегка отшатнулся. Ее глаза. Что-то с ними было не так. Уверенность, искрящая в них, улетучилась, а на смену ей пришла некая обреченность.

– Может, расскажешь?

– Мне нечего рассказывать, – грубо отреагировала Эванс.

– Может…тогда прогуляемся?

Она закусила губу и неуверенно качнула головой в знак согласия. Поттер не смело взял ее за руку, на что получил удивление в глазах, и повел на улицу. Они прибывали в полнейшей тишине, но она ничуть не смущала их. Джеймс зачарованно смотрел по сторонам, а она на него, пытаясь уличить в его поведении хоть что-то странное.

– Такое ощущение, что ты маньяк, а я твоя покорная жертва, – тихо проговорила Лилс, когда они оказались на опушке в чаще леса.

– Разве я похож на маньяка?

Эванс взглянула в его пустые глаза, которые сейчас лучились странным светом, посмотрела на его теплую улыбку и милые ямочки на щеках и отрицательно покачала головой. Она обвила себя руками и неуверенно присела на землю, смотря по сторонам.

– Где мы?

– Давай назовем это место – «местом откровения», – его глаза засияли и он слегка прищурился.

– Я не доверяю тебе, – угрюмо призналась она.

– Но при этом выдаешь все свои мысли, – Поттер усмехнулся и потер свои ладони. – Это так забавно, когда волшебник умирает, как магл… – вдруг начал Сохатый, а Лили приготовилась к долгой и наверняка пафасной речи. – Лорд Волан-де-Морт и Пожиратели ошибочно предполагают, что если ты волшебник, то ты не можешь умереть как магл. Мою дорогую матушку сбила машина. Как нелепо, правда? Мне было восемь – и это был удар. Ее никто не смог спасти. Ни отец, который потратил уйму денег и нанимал лучших врачей, ни я. Никто. А знаешь, что стало с ним потом? На одном из рейдов, Пожиратель наградил его неизлечимым психическим недугом, – его улыбка померкла, а лицо скривилось. – Знаешь, как страшно смотреть на человека, который вроде самый родной, но при этом полностью неконтролируемый? Наверное, я никогда не забуду этот страх, испытываемый перед ним, но я не сдавал его в Мунго. Нет. Я ухаживал за ним, пытался помочь, но я опять не смог ничего сделать, не смог спасти. И его увезли. Однажды к нам в дверь постучались и с тех пор я уже не видел его.

– Мне очень жаль, – ее голос немного задрожал.

– А мне нет, – уверенно проговорил он. – Именно боль нас закаляет. Она делает нас сильной, и я все рассказал это не для того, чтобы ты жалела меня, а для того, чтобы ты доверяла мне, как я доверился тебе. Но, а если даже ты не настроена на это, то я просто буду рядом. Ведь друзья так поступают, понимаешь?

Его слова эхом бились в голове и противнее всего было слово «друзья». Эванс долго смотрела на него и так ничего не сказала, потому что слова здесь и сейчас лишались смысла. Ее принципы постепенно стали рушиться, прямо на глазах. И это слово «проще» открывалось в другом, непонятном и грубом свете.

– Друзья, – тихо прошептала она, вставая. И кто знает? Может, именно это и спасло ее тогда.

========== Не забывай ничего такого, из чего состоит твоя жизнь ==========

Магния Делюр внимательно смотрела на своих друзей и её разум искажался злобной ухмылкой. Мародёры были настолько увлечены своим планом насчёт мести Тёмному Лорду, что казалось, будто мир переставал существовать для них. Магния Делюр могла поклясться, что ненависть и презрение к этим людям доходила до пика, заставляя её нервно скручиваться, строя приветливую улыбку. Она ненавидела Сириуса, за то, что тот не отвечал на её чувства, Джеймса, за то, что тот слишком сильно любил и ухаживал за ней, ненавидела Марлин, которая, как считала сама девушка, украла у неё Блэка, и ненавидела Лили. Эту тихую и меланхоличную особу, которая разрушила абсолютно все, заняла её место.

Магнию Делюр раздражала их компания, просто так, казалось, без причины, и Мальсибер с Северусом казались ей очень даже интересной парочкой. Разумеется, более всего ей нравился Мальсибер, который заставлял её восхищаться его красотой, статностью и происхождением.

– Магния? – удивлённо спросил Говард, уставившись на блондинку, которая появилась будто из воздуха.

– У меня есть новости, – они синхронно улыбнулись.

– Ну что же, – Мальсибер расположился вальяжно на стуле и устремил свой пустой взгляд куда-то вдаль.

– Не думаю, что библиотека лучшее место для этого, – Делюр стала крутить прядь волос на пальце. – Может, какой-нибудь класс подойдёт?

– Свидание? – лукаво усмехнулся Мальсибер. – А как же Сириус? Или он настолько плох?

Магния закатила глаза и раздражённо зыркнула на стеллажи с книгами.

– Какое к черту свидание? – надменно фыркнула она. – И между нами ничего не было…

– А ведь могло быть, – подмигнул Говард, вставая. Магния слегка побледнела, вспоминая прошлые года.

А вспоминать на самом деле было что. Где-то на курсе пятом-шестом, когда Сириус был свободен, он открыто намекал ей на свою симпатию, которая впоследствии обязательно переросла бы в нечто большее, но Делюр была слишком правильной, слишком реалистичной для того, чтобы понимать, что такие отношения не имели бы никакого развития.

– Знаешь, – Говард посмотрел на неё несвойственно серьёзно. – Я искренне надеюсь, что ты не станешь одной из его подстилок и примешь, наконец, правильную сторону.

Магния Делюр закусила губу. Она слишком хорошо понимала, что там, с Гриффиндором, с Мародерами у неё нет будущего. Что она всего лишь тень, призрак, отголосок этой компании. Делюр слишком хорошо понимала цену службе Лорду и слишком хорошо понимала, что её уже ничего не держит.

– Передай ему, что я готова.

Мальсебер улыбнулся и одобрительно похлопал её по плечу. Магния закрыла глаза и устало вздохнула. Наверное, все должно быть не так, не с ней, не сейчас. А ещё, она слишком хорошо понимала, что назад пути нет, чтобы сейчас отступать.

***

– А вам не кажется, – вдруг резко проговорил Сириус во время их очередной посиделки и продумывания очередного плана. – Что у нас слишком много слов, но мало действий?

– Сириус, – нежно начала МакКиннон, но Блэк поднял свою изящную ладонь.

– Ребят, давайте что-нибудь уже предпримем? – серьезно продолжил тот.

– Нельзя просто так взять и ввязаться в переделку с Пожирателями, – остро подметила Эванс, поглядев на Джеймса, который как всегда прибывал в глубочайшей задумчивости. Если быть честным, то ее немного бесило это. Полное игнорирование, вызывающее спокойствие и отстраненность. Как будто происходящее мало его волновало, точнее не волновало совсем.

– Я думаю, что Лили права, – наконец произнес виновник ее многочисленных мыслей, на что Блэк неодобрительно качнул головой.

Сириус уже давно стал подмечать странные изменения в их поведении. И вроде, никто ни в кого не влюбился, но все же явная симпатия и привязанность так и весела в воздухе, от чего Сириус по-хитрому усмехнулся. С одной стороны, ему было интересно наблюдать за ними, но с другой, он боялся, что рыжеволосая плохо повлияет на его друга, изменит или бросит его. С такими драматичными мыслями Бродяга встал и пошел гулять по удивительно пустым и тихим коридорам Хогвартса. Он не сразу понял, что уже прилично находил, но вдруг Блэк увидел знакомую фигуру, которая остро врезалась в сознании.

– Магния? – спросил Сириус, чувствуя, как сильно кружится голова.

Делюр бесшумно вздрогнула и взглянула на него. В ее сердце вновь зазвенела щемящая печаль, а голос боли вновь затронул разум. Ей хотелось убежать, подальше от него, от его притягательных синих глаз, от широкой улыбки. Но ведь убегать от любви глупо, так? Верно?

– Да, Сириус, – она кошачьей походкой приблизилась к нему и замерла, не в силах шелохнуться.

– Что ты здесь делаешь? – без особых эмоций в голосе спросил он, поворачиваясь к окну.

– Гуляю, – а затем наступила тишина, разрывающая перепонки Магнии.

А ведь Делюр действительно его любила. До боли закусывая губу, до горьких слез. Неистово сильно, неистово искренне, что хотелось бы кричать об этом. Кричать, срывая голос, заставляя свои связки рваться. Но им не было даже о чем поговорить, она не интересовала его, у нее не вышло зацепить внимание парня, его воображение.

В голове завертелись строки давно заученных песен, стихов и даже просто литературных моментов. Она чувствовала некую слабость в теле, а еще скоро эта чертова метка. Сейчас она отчетливо понимала, что это не выход, но Магния уже давно бросила вызов своей совести и характеру. А сейчас она просто запуталась, просто пошла по неправильной дороге, которая так манила. Делюр бросила робкий взгляд на Блэка. Как же Магнии хотелось заплакать. Прямо здесь, перед ним. Как же ей хотелось до безумия во всем признаться. В чувствах, в недосказанности, в душевных обидах. Но она молчала, сжимая кулаки, потому что привыкла, потому что всегда так поступала.

***

Джеймс вышел из комнаты сразу после Сириуса, прекрасно зная, что в таком состоянии друг может наделать много глупостей. Поттер переходил из коридора в коридор и думал о том, что жизнь как-то поменялась. Что сейчас все становится гораздо серьезнее, чем когда-то давно, когда они даже и мечтать не могли о какой-то группке, которая пыталась спасти мир. Поттер усмехнулся и потер переносицу. Через несколько дней начнутся зимние каникулы, и они с Блэком будут как всегда придумывать шалости, издеваться над миссис Норис и пить сливочное пиво в пабе, ведь несмотря ни на что они все еще дети или хотели ими быть. Сохатый завернул в последний коридор и резко, вместе с тем бесшумно, остановился.

Там стоял его друг, но и она. В сердце что-то загудело, предательская струна боли вновь заскрипела. Он думал, что давно разлюбил ее, но стоило ему только окунуться в холод ее серых глаз, как все чувства, которые он запирал в своей клетке, вылетали и наносили еще больше ударов в мозг. Руки задрожали. Во рту пересохло, и он облизнул свои губы. Медленно, на ватных ногах Поттер развернулся и пошел обратно, уже не так бодро и радостно, как в начале. А ведь Джеймс как и многие мечтал о своей сказке. Мечтал найти человека, который будет любить его так же, как и он его. Человека, который мог бросить все и пойти с ним, который понимал бы его с полуслова. В какой-то момент Сохатый думал, что Делюр и есть та родственная душа, которую он искал, но она словно птица. Птица, которая никогда не выберет его золотую клетку.

Поттер зашел на Астрономическую башню и посмотрел вниз. Сколько он себя помнил, он никогда не боялся высоты. Его завораживал простор, открывающийся с высоты птичьего полета. А еще это чертовки привлекательная свобода, которая так и проникала в каждую клеточку тела, души.

Он закрыл глаза и увидел родные карие глаза и усмешку. Это была его мама. Человек, который водил его на чемпионаты по квиддичу, самый родной человек его в жизни, который покинул его.

В самый неподходящий и суровый момент. Сохатый тяжело вздохнул и задрожал от холодного ветерка, который дул прямо в лицо. Он в последний раз оглядел живописную, зимнюю картину, которая предстала перед ним и медленно побрел обратно, к своим друзьям, ведь только в них он находил свое утешение и покой. Почти через тридцать минут он оказался в гостиной. Неслышно скрипнув картиной, он оказался в кругловатом помещении и подметил, что Марлин уже куда-то ускакала. За диваном, как всегда, сидела Лили, которую почти никто не замечал.

Джеймс задержал на ней внимание больше обычного и поразился цветом ее волос. От разного наклона и градуса солнечного луча, они меняли цвет. От темно-рыжего, до светлых тонов, казалось, все оттенки рыжего скопились в этой копне волос. На его губах появилась чуть треснутая улыбка. Он еще раз подумал о том, как хорошо ему с ней и эта мысль долго не хотела покидать его сознание. «И кто знает, может не надо никого искать? Ведь бывает же такое, когда нужный человек находится в нескольких метрах от тебя?» – неслышно прошептал Поттер, и в его глазах появились задумчивые искорки, которые уж точно не предвещали ничего хорошего.

***

Лили дрожала, и она не могла точно сказать от декабрьского мороза или из-за того, что она держала сейчас в руках. Сегодня утром, Эванс получила магловское письмо от ее отца и весь день ее не покидало чувство беспокойства и волнения. Что нужно от нее человеку, который, по сути, бросил Лили? Рыжеволосая сомневалась, что в таком человеке, как в Эдварде Эванс могли проснуться человеческие чувства и отцовская любовь. А даже если это все было и так, могла ли девушка простить его? Могла ли она отпустить все те беды, случившиеся из-за него? Лили отчетливо помнила, как ненавидела его, как мечтала принести ему столько боли, чтобы он задохнулся от нее. Со временем чувства погасли, на их место пришло леденящее душу безразличие, и сейчас Гриффиндорка уже не была в чем-либо уверена.

– Эй, Эванс, чего застыла? Проход, будь добра, не заслоняй, – проорал ей на ухо чертов Блэк, в чьем голосе как и всегда слышалась надменность.

– А не пойти ли к тебе черту? Хочешь, я тебе даже место уступлю, – съязвила Эванс, окинув его холодным взглядом.