Текст книги "Олимпиада (СИ)"

Автор книги: tower

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– С каким пор ты обращаешься ко мне на вы? – скривилась Лостер, поднявшись. – И что за возмутительный тон? Я разочарована в тебе, Эванс. Очень сильно. – женщина посмотрела на меня осуждающе, а потом властным тоном проговорила. – Ещё раз кто-нибудь из вас попытается пробраться туда, и я вам обещаю очень веселую жизнь. Понятно? То, что происходит здесь вас не касается, а если заняться нечем, то я найду вам работёнку. А теперь иди, Лили, и подумай над моими словами.

С нескрываемым облегчением я сорвалась с места и только сейчас меня осенила ужасная мысль. Куда мог зайти Люис с Харли на руках? Он же не настолько глуп, чтобы соваться на второй этаж или в свою комнату. Да, сейчас очень помогал тот факт, что я живу одна. Нужно всего лишь пронести ее наверх, но как? Я стремительно обошла гостиную, кухню, пытаясь найти хоть малейшую подсказку по поводу его места назначения, одновременно рассуждая, где же он может быть. Когда отчаянье поглотило меня полностью, я уже стояла у двери, ведущую в гостиную мальчишек и в нерешительности замерла.

И я не знала, что делать. Мое вторжение может вызвать уйму вопросов, как же выкрутиться из этой ситуации? Прикрыв глаза, я решительно положила потную руку на ручку и замерла в ожидании бури. Но ничего не произошло. Я по-прежнему была жива, а дверь оставалась закрытой.

– Его там нет, – насмешливо протянул голос, уж больно похожий на голос Коула. Я повернулась и сразу наткнулась на Нотта, который смотрел на меня чересчур снисходительно и с некой иронией в глазах. Окутанный дневным светом, он выглядел очень красиво в своей клетчатой рубахе и ворохом черных волос на голове. В кармане я заметила пачку сигарет и в шоке уставилась на него. – Его там нет, Эванс, – вновь повторил он таким поучительным голосом, будто говорил с ребенком. Он откинул голову в сторону и поглядел на потолок первого этажа. По дому разлеталась болтовня девчонок, звон посуды. Мы стояли, казалось, в тишине, но в то же время это не было правдой. Звуки существовали в этот момент, но нам до них не было дела.

– Ты обо всем знаешь? – хрипло поинтересовалась я, заранее зная ответ.

– Конечно же, я знаю, – отчеканил Нотт, обойдя меня. Он дернул за ручку, и дверь открылась, но заходить он явно не спешил. – Подсобка, Эванс. Подсобка.

И он спокойно прошел внутрь, как будто его не интересовало ничто из происходящего. Нотт был настолько безразличен, что я меня пугало это до ужаса. Как можно обладать такой харизмой и быть настолько никаким? Я на мгновение окунулась в школьные воспоминания и поняла, что, по сути, он был таким всегда. Спокойный и равнодушный, он почти не выделялся из толпы. Дверь хлопнула, будто отрезвив меня, и я побежала на кухню, отворив неприметную дверь и спустилась по лестнице вниз, уже заметив знакомые силуэты.

– У неё жар, – тихо проговорил Люис, что-то пытаясь откопать в её карманах. В этот самый момент, оттуда вылетел потрепанный пергамент, сложенный вдвое, но Лунн не заметил его. Любопытство взыграло во мне, поэтому я, нагнувшись, спрятала листочек в карман и подошла к девушке. Её лоб действительно горел, а по лицу стекал холодный пот.

– Акцио котел, – взмахнув палочкой, в мои руки тут же упал медный котелок стандартного размера.

– Ты…а если бы заметили? – возмущенно проговорил Люис, замерев на мгновение. Я бросила на него быстрый взгляд и начинала выполнять свою работу. Призвав к себе колбочки с зельями, я нашла жаропонижающие, которое специально приготовила для поездки. Сбегав на кухню и притащив тазик с холодной водой и полотенцем, мы с Люисом аккуратно положили Харли, и стали промачивать ее лоб мокрой тряпкой, попутно пытаясь влить в нее зелье.

– Не знаю, чем она болеет, – говорила я между тем. – Но это похоже на обыкновенный солнечный удар. И причем тут какое-то зелье?

Люис замолчал и протянул мне листочек с ингредиентами. Пробежавшись глазами по списку, я с удивлением подметила, что не знаю, о каком зелье могла идти речь.

– Что это значит?

Лунн по-прежнему молчал, поглядывая на Вайт. А потом он вновь посмотрел на меня, и я поняла, что сейчас спрашивать что-либо бессмысленно. Нужно сначала помочь Харли, а уже потом требовать объяснений. На этот раз, чтобы не вызвать подозрений, я сама пошла в комнату за нашатырем. Когда Маргарет подошла ко мне и спросила, не я ли призывала котел, я лишь проигнорировала ее, понимая, что теперь наши отношения лучше не станут. Вновь спустившись в кладовку, я подставила тазик и приложила ватку с раствором к тонкому носику девушки. Помогло почти сразу, Харли резко очнулась, её вырвало, а потом она отчаянно закашляла, давясь собственной слюной.

– Ты как? – поинтересовался Лунн, нагнувшись над подругой и помогая ей улечься. Девушка удивленно поглядела по сторонам и наткнулась на меня, улыбнувшись. Я вновь удивилась красоте её глаз и ответила улыбкой в ответ. – Харли, ты меня вообще слышишь? Ты же знаешь, что находиться на солнце тебе противопоказано! Знаешь, как я испугался и подумал, что это…– он запнулся и в мгновение побледнел, вздрогнув.

– Нет, – хрипло и робко перебила Харли. И меня удивил ее голос. Он был тягучим и плавным и настолько спокойным, что дрожь прошлась по рукам. Её голос был, как у человека, которому уже нечего было терять. – Ещё очень рано.

Девушка подалась вперед и, прикрыв веки, обняла парня. Люис прижал её к себе в ответ, но его лицо было настолько испуганным, что страшно стало и мне. Что-то настолько сильное и мощное связывало их, что мне не стоило туда влезать. Немного подумав, я решила оставить их наедине, поэтому незаметно встала и вышла из подсобки, предусмотрительно заперев дверь. По дороге на второй этаж я наткнулась на вожатую, но ничего не ответила и спокойно пошла на второй этаж, в свою комнату. Правда, там меня ждал сюрприз в виде Маргарет и Кристиан, которые нагло расположились на моей кровати и очень странно поглядывали на меня.

– Что вы забыли в моей комнате? – специально выделив последнее слово, я грозно посмотрела на них, понимая, что общаться у меня нет ни настроения, ни сил.

– Тебе не кажется, что ты ведешь себя неподобающе? – холодно спросила Маргарет, встав. Я окинула её насмешливым взглядом, невольно сравнив с раскудахтавшейся курицей. Действительно, что Саймон пытается мне доказать? Что неимоверно крутая? Усмехнувшись, я положила котелок на полку и, даже не став слушать девушку, холодно отчеканила:

– Умерь свой пыл и покинь, пожалуйста, мою комнату. Глупость заразная, говорят, а деградировать я не намерена.

Посмотрев на её расширенные зрачки, я устало вздохнула и вышла из комнаты, нечаянно хлопнув дверью. Надо отдать должное, именно такие дурочки и заставляют тебя меняться в лучшую сторону. Присев на ступеньки ветхой лестницы, я всё же не решалась спуститься в подсобку, дабы не нарушать той семейной идиллии, которая воцарилась там. Я смотрела и смотрела на деревянные стены и не могла выкинуть из головы всю сложившуюся ситуацию. Я ничего не понимала, ни кто Харли такая, ни что связывает их двоих и что здесь происходит. Да и, похоже, никто не собирается раскрывать мне всей истории. Вот только сейчас я была уверена в одном: кажется, именно с этого момента начинается моя жизнь.

***

Когда ближе к вечеру я спустилась в подсобку, там не было ни Люиса, ни Харли, ни следов их пребывания. Тонна грусти свалилась на меня, когда я поняла, что просто упустила момент нашего возможного знакомства, и что я даже толком не успела ни о чём спросить. Алида всё ещё смотрела на меня назидательно и хмуро, однако я успешно игнорировала её тяжёлый взгляд во время ужина, когда нас семерых собрали на кухне. На эту встречу вышел даже Люис, который выглядел уставшим и «помятым», однако все свалили это на его частые мигрени. И только я пилила его взглядом, пытаясь достучаться до совести, которой у него не было. В этом я уже убедилась.

– Совсем недавно кто-то попытался проникнуть на запретную территорию, о которой я вам говорила ещё в начале нашего знакомства, – сурово начала Алида, окинув нас всех тяжелым взглядом и задержав его на мне. – Но мои запреты вы успешно проигнорировали, поэтому, я думаю, будет уместным вас всех наказать.

– Почему же вы думаете, что это мы проникли на запретную территорию? – холодно осведомился Нотт, лениво ковыряясь в тарелке.

– У меня есть достаточно доказательств, – отчеканила Лостера, бросив грозный взгляд на ученика.

– Да? – насмешливо спросил Коул, подняв бровь. – И какие же?

Признаться, я готова была аплодировать ему стоя за эту перепалку. Коул выглядел настолько спокойным, будто спорил с учителями всегда, а его слова были не беспочвенными. Я посмотрела на Сириуса, который одобрительно присвистнул, и на Джеймса, который улыбнулся уголками губ. Побороть улыбку не получилось и у меня, но я тут же наткнулась на холодный взгляд вожатой и отвернулась.

– Ещё хоть одно пререкание, – грозно проговорила Алида, облокотившись на стол. – И ваше наказание продлится на месяц, ясно?

Мы лениво кивнули головами, стараясь не смотреть друг на друга, и делать вид, будто нам действительно стыдно. В этот момент я презрительно посмотрела на Кристиан, которая начинала меня бесить. То, что она ухлестывает за Поттером понял уже каждый. Коул, который постоянно замечал вертящуюся Мерс у двери, ведущую в их спальни, постоянно кидал ей что-то колкое, стараясь поубавить её пыл. Однако, девушка не сдавалась и потом ещё долго могла обсуждать со своей подругой очередной план по захвату внимания Джеймса. Откуда я это знаю? О, стены в этом убогом доме чересчур хлипкие, и каждый раз, когда я слушаю очередной разговор этих клуш, я пытаюсь не стошнить на книгу в своих руках. И сейчас девушка специально села как можно ближе к Поттеру и прижимается к его руке. Девушка как назло поймала мой взгляд и победно улыбнулась, пытаясь мне что-то продемонстрировать. Мерлин, бедный Джеймс . Серьезно, я бы уже на стенку полезла от таких поклонниц.

– Сдайте немедленно палочки, – властно проговорила женщина, достав миниатюрную темно-синюю коробочку. Мы все пораженно уставились на нее, пытаясь определить степень адекватности Алиды.

– Это противозаконно, – холодно проговорила Маргарет, удивленно покосившись на Лостер. – Вы не можете отобрать у нас палочки! Это не входит в ваши права, понимаете?..

– О, то есть о ваших правах вы всё знаете, – вскипела Алида, – а слушать старших вас не учили?! Или там, соблюдать правила и не лезть в чужую собственность? Вы ещё не поняли, нет? Это особо охраняемая территория, которая принадлежит уважаемой семье Вайтов. Да если они узнает об этой ситуации, нам всем не поздоровится! Как вы не понимаете, что я вас пытаюсь уберечь?

Маргарет злобно посмотрела на вожатую, со звоном откинув вилку в тарелку. Я укоризненно качнула головой, хоть и была согласна с речью соседки. Но если обратить внимание на аргументы Алиды, то и её можно понять. Мы доставляем ей своим поведением лишние заботы, а что она получает взамен? Истерики и недовольство. Люис вальяжно поднялся со своего места, спокойной кинул палочку в коробку и, не посмотрев ни на кого, вышел из кухни. Спустя десять минут все семь палочек лежали у Лостер перед носом, а мы хмуро поглядывали на яства и мечтали уже закончить эту горе трапезу. Но Алида, как оказалось, была другого мнения и продолжила свою тираду:

– Покидать территорию дома без спроса отныне запрещается, – чеканила она, пытаясь вложить в свой взгляд как можно больше гнева. – Если кто-то нарушит запрет, то я устрою плохую жизнь не только ему, а всем. Это понятно?

Мы кивнули головами. Алида ещё поглядела на нас, а потом сразу же ушла в свою комнату. То, что настроение у неё было не самое благоприятное мы уже поняли, поэтому спрашивать или доказать мы даже не пытались. Следом за ней вышел и мрачный Коул, которому такое явно было не по вкусу. И остались только мы впятером: девушки, я и Мародеры. Маргарет ожесточенно смотрела на стол, скрестив руки и прямо кипела от негодования. Потом её взгляд упал на меня, и лицо так исказилось, что мне стало страшно за неё.

– А ты чего такая довольная, Эванс? – злобно прошипела Саймон, довольствуясь своим «триумфом». Я вопросительно подняла брови и сложила губы в полоску. Мерлин, как таких людей ещё земля носит? – Небось ты и настучала, что кто-то пробралась в этот дом! А теперь и сидишь такая радостная, а люди из-за тебя страдают, а тебе…

– Успокойся, Саймон, – устало перебил её Сириус, закатив глаза. – Никто никого не сдавал, иначе Алида ужесточила бы наказание. Потому что сейчас у неё нет никаких доказательств, что именно кто-то из нас побывал в этом доме, поэтому она просто прочла нам лекцию и забрала палочки.

– А вы думаете, это кто-то из нас туда пробрался? – восторженно спросила Кристиан, кокетливо закинув ногу на ногу.

– Кто знает, – загадочно ответил Поттер, ухмыляясь. Я тоже улыбнулась уголками губ. Как бы не пыталась Кристиан завоевать Джеймса, их не связывает ничего. А вот у нас с ним так много общего, как бы глупо это не звучало. По телу разлилось что-то тёплое, а потом я опять вспомнила слова Сохатого на огороде и нечаянно нащупала то самое письмо Харли, выпавшее из кармана. Не знаю, во что выльется эта история, и что будет впереди, но только сейчас я впервые вдохнула настоящую жизнь. Ведь Джеймс Поттер был чертовски прав. Когда ты независим от обстоятельств, времени и людей, ты, наконец, совершаешь те деяния, о которых мечтал всю жизнь.

Навсегда запечатлев в памяти эту уютную картину, я поднялась с стула и бесцельно направилась на второй этаж, задержав свое внимание лишь на двери, ведущей в подсобку. Отчего-то мне хотелось, чтобы Вайт ещё ни раз появилась в моей жизни, и мы смогли бы поговорить. Но с другой стороны я понимала, что эту тройку Слизеринцев связывало что-то действительно страшное, и если окунуться в это однажды – выбраться не получится. Я вздрогнула, вспомнив предостережения Люиса и Алиды; вспомнила устрашающую защиту на особняке и вдруг осознала одну вещь – я уже по уши в этом всём. Я утонула в этой истории даже не тогда, когда помогла Харли, а когда только заметила её слежку. Медленно подняв глаза, я заметила Люиса, который странно прожигал меня взглядом, сдвинув брови к переносице. Парень выглядел не то опечаленным, не то злым, но всех его эмоций на лице не было видно. Лунн, насупившись, отрывистым шагом подошел ко мне и, даже не поглядев в глаза, сказал:

– Спасибо.

Это было настолько скудное и сухое «спасибо», что я бы непременно завелась и разозлилась, но понимала, что ему трудно выражать искренность и признательность. Покосившись на него, я покачала головой.

– О, ну давай обойдемся без демагогии и драматургии, – равнодушно проговорил парень, скорчив лицо. – Ты помогла мне, и я тебе благодарен. Надеюсь, мы с тобой больше не пересечемся, Эванс, и не влипнем в похожую историю. Потому что я по-прежнему не доверяю тебе, это стоит уяснить. – Лунн хотел уже было уйти, но что-то ему явно не давало. Наклонившись, чтобы никто нас не услышал, он прошептал одними губами. – Не стоит влезать в эту историю. Попытайся забыть этот день.

– Не за что, Лунн, обращайся! – нарочито громко ответила ему я, давая понять, что забыть ничего не собираюсь. Парень лишь опечалено вздохнув и, поправив рубашку, направился к себе.

Всё же, в этом мире кое-что не меняется никогда. Например, антипатия молодых аристократов к людям низших слоев или отсутствие благодарности. Поджав губы, я стремительно поднялась наверх, намереваясь сегодня же открыть себе глаза на правду. У меня в кармане по-прежнему оставался помятый листочек, чье содержание может быть абсолютно любым, но что-то подсказывало мне, что это либо исповедь умирающего, либо записка с просьбой. Поэтому, не теряя больше ни минуты, я уселась на кровати поудобнее и зажгла фитиль свечки, начиная читать:

Девяносто процентов популярности книги зависит от пролога. Что ж, тогда я заранее обречена на провал. Не знаю, найдет ли этот листочек кто-нибудь из-под обломков жизни, но просто помните: единственное, о чем я всегда мечтала и желала, чтобы люди поняли и полюбили меня.

Наверное, мне стоит начать свою исповедь так: Привет, я Харли Вайт, и мне осталось жить меньше двух месяцев. Но я нахожу это предложение чопорным и неподходящим в данной ситуации, потому что так беспечно о своей жизни может говорить либо самоубийца, либо человек, которому просто нечего терять. Ради Мерлина, не спрашивайте меня только, хочу ли я жить, потому что иначе вы получите по лицу, будьте уверены! Потому что я действительно, очень-очень хочу прожить дольше этих чертовых двух месяцев и насладиться своей жизнью хотя бы ещё годик. Но судьба бескомпромиссна, знаете? Она просто берет и дает тебе самое лучшее в твоей жизни, а потом сама же хочет забрать у тебя все. И мне больно, чертовски больно осознавать, что несмотря на то, как я ценю свою семью, друзей и Люиса, я вынуждена умереть и причинить им боль. Будет ли она равносильна? Смогут ли они жить дальше, как жили до этого? Что ж, иногда я думаю, что лучше бы меня никогда не было, и я не причиняла бы боль тем, кого так сильно люблю.

Если кто-то читает это письмо, то я, наверное, умерла. Мое тело будет похоронено вместе с этим убогим чёртовым домом, который постоянно наблюдает за мной. Знаете, как невыносимо слушать его скрипы по ночам, когда гроза, грохоча и пугая, расшатывает гротескную крышу? Этот звук сравним с моим отчаяньем и одиночеством, ведь я навеки заперта здесь и мне никуда не уйти. Даже сейчас, когда я заполняю пергамент бессмысленными словами, я ощущаю его взгляд, ощущаю, как вздымается его сердце, будто у человека. И мне страшно, чёрт побери. До ужаса и дрожи страшно.

Только не надо меня жалеть, договорились? Я сама выбрала себе такую судьбу; сама заперла себя, считая, будто так лучше для других. И сейчас я прошу лишь об одном: если вы все же откопаете это письмо, заставьте Люиса жить. Скажите ему, что если он убьет себя, то я его никогда не прощу. Если вы всё же откопаете это письмо, просто запомните меня. Унесите меня в своих воспоминания и не выкидывайте никогда.

Комментарий к 8. Припадки

Фанфик делится на две смысловые части. Первая часть заканчивается на этой главе. Спасибо большое Всем за отзывы, внимание и критику. Очень хочется верить, что фанфик становится с каждой новой главой все интересней, и у Вас по-прежнему есть желание читать дальше. Спасибо:)

========== II; 1(9). Слизеринцы ==========

Вы когда-нибудь чувствовали пустоту? Не то знобящие чувство, о котором можно прочесть в книгах или увидеть на экранах телевизоров. Такую пустоту, от которой вашу душу выворачивает наизнанку и хочется блевать? Я не знаю, что больше убило во мне остатки жизнелюбия – это проклятое письмо или его просьба, но каждый раз, стоит мне только посмотреть на этот потрепанный пергамент, меня клонит в такую тоску, от которой хочется отправиться в ад вне очереди. Во что я ввязалась? Мне было не понять. Казалось, будто два дня, которые прошли с того мгновения, когда я спасла Харли, равнялись с бесконечностью, а мой мир разлагался до останков. Я наблюдала за Слизернцами. Хотя нет, даже не так, я жадно пожирала глазами каждое совершенное ими действие и подмечала всё новые особенности. Теперь я поняла, что скрывал в себе Коул. Если смотреть не на его бок, а в лицо, то можно было заметить в его серых радужках немое отчаянье. Чертов крик души, который он так мастерски прятал за маской обыденности, души, которую выкуривал из себя сигаретами. Нотт никогда не улыбался: злобно скалился, приподнимал уголки губ или насмехался в открытую, не стараясь подавить чувство собственного достоинства. Сейчас он сидит за столом на кухне и увлеченно читает магловскую книгу, любезно мною одолженную. Вам интересно, отчего мы так сдружились или, быть может, нашли общий язык? Спешу вас огорчить, Нотт невозможен до безобразия. Один разговор с ним обходится мне полной госпитализацией нервов, но спокойствие, которое чувствуется рядом с ним, призывно манит. Окутывает в плен.

– Цветочек, дырку прожжешь, – передразнивая интонацию Сириуса, оскалился Нотт, и я резко отвела взгляд.

Всё-таки, он по-прежнему являлся аристократом, у которого в крови потребность насмехаться над кем-то, кто ниже по статусу. Не знаю, что заставило меня спустя два дня добровольного заточения выбраться на кухню, принести книгу Стивенсона Коулу и усесться с ним рядом. Не знаю, даже не спрашивайте, но увидеть удивленный взгляд Слизеринца дорогого стоит.

– Что это? – ошарашенно спросил Нотт, спокойно попивавший до этого черный чай. Он вертел в руках потрепанный экземпляр «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда», но смотрел в упор на меня. Видимо, он думал, что я каким-то образом подложила туда бомбу или другую магловскую фигню, о которой не понаслышке известно волшебникам.

– Не поверишь, книга! – я взмахнула руками, придав глазам самое невинное выражение. Коул вопросительно изогнул бровь и поджал губы, выражая крайнюю степень неудовольствия. Впрочем, ему полезно. Я устало плюхнулась на стул, озадаченно разглядывая окружающий ландшафт и надеясь на то, что уныние рано или поздно снимет натиск, – Тебе стоит прочесть этот роман, – неслышно просипела я, подперев голову рукой. – Ты узнаешь занимательную историю о борьбе добра и зла внутри человека.

Коул хмыкнул, а потом открыл книгу, и всё как-то само понеслось. Мы окунулись в громогласную тишину, полностью отдавшись ей. Зачем я все-таки притащила этот роман? Потому что я хотела показать, что бывает, когда человек не споротивляется злу внутри себя, когда губит доброту. И пускай это ему не поможет и рано или поздно мы встретимся на поле боя, я буду уверена – он не забудет меня. А потом я задумалась, если Харли Вайт действительно при смерти и скоро умрет, забудут ли Слизернцы её? Сможет ли Люис Лунн жить дальше? Я моргнула, вспомнив последнюю мольбу девочки, и поняла, что я действительно влипла в историю, от которой мне стоило бы держаться подальше.

– Коул, – тихо позвала я, не надеясь услышать ответ.

– М?

– Я хочу увидеться с Харли.

Нотт вздрогнул, искоса глянув на меня. Под этим чертовски проникновенным взглядом я почувствовала себя назойливой, но ничего не могла поделать с этим чувством надежды на встречу. Почему меня так тянуло к Харли Вайт? Отчего я хотела окунуться с головой в эту историю? Вопросы по-прежнему оставались без ответа, а любопытство возрастало в прогрессии.

– Нет, – холодно отрезал Коул, впившись взглядом в книгу и делая вид, словно меня здесь и вовсе нет. Если бы я могла сейчас чувствовать хоть что-то помимо чувства пустоты, то непременно завелась и высказала бы пару ласковых. Только вот со временем понимаешь, злиться дело бесполезное и нудное. Поэтому я лишь смотрела и смотрела на него, пока Нотт всё-таки не поднял свои серые дымки зрачков и не прочитал по моему взгляду лишь одно: «Я знаю кое-что, чёрт возьми. Но хочу узнать полностью».

Нотт облизнул губы и, захлопнув книгу, поднялся из-за стола. Надо отдать себе должное – это был провал.

– Спасибо за книгу, Эванс, – холодно отчеканил он, пытаясь поспешно скрыться за поворотом, но я резко схватила его за руку. Коул окинул меня недобрым взглядом, но все же промолчал.

– Она действительно скоро умрет?

Коул вздрогнул и нервно сглотнул, дёрнув кадыком. Парень смотрел на меня как-то странно, с долей отчаянья и раздражения, что-то прикидывая в уме. В это мгновение, будто бы пропали все звуки, а понимание оползнем свалилось на наши плечи.

– Я без понятия, откуда ты об этом узнала, – наконец нашёл что ответить Коул. – Но не стоит идти на поводу у своего любопытства, потому что, когда ты обожжёшься, всем будет плевать.

Я внимательно наблюдала за выражением его лица, не отпуская руку. Нотт тоже отчего-то не спешил этого делать, всем своим видом пытаясь показать мне, что это действительно, черт побери, ужасная идея. Может быть, стоит иногда умерять своё любопытство, но это дурное чувство пронизало меня полностью. Это чувство заставило меня жить и выйти из комнаты, в которой я сидела, пытаясь собраться с мыслями.

– Эванс? – услышала я голос Сириуса, и мы – я и Коул – резко отпрыгнули друг от друга, повернувшись назад. Передо мной стояли Мародеры, с мокрыми волосами и обнаженными по пояс телами. Рядом с ними стояла Алида, а также мои соседки, прожигающие меня взглядом.

Чёрт.

Мерлин, да за что?

Я внимательно поглядела на Джеймса, который лениво рассматривал кухонный стол и чье выражение лица невозможно было прочитать. Облизнув сухие губы, я почувствовала странных страх, будто бы Поттер поймет всё неправильно, будто бы он подумает совсем не то. Почувствовав мой взгляд, он поднял голову и изогнул бровь, безразлично глядя на нас. А затем, фыркнув, прошел вперёд, бросив на ходу:

– Спектакль окончен, Эванс?

Не могу сказать, что больше причинило мне боль – эта едкая реплика или его полное равнодушие? Отчего-то захотелось накричать на Джеймса, развернуть к себе лицом и высказать этому самодовольному бузотёру всё, что накипело. Проклятая ярость охватила меня, пробралась в самые потаённый уголки души. В конце концов, это же всего лишь Поттер. Какое мне дело до него? Вновь посмотрев на Коула, я заметила странный взгляд, который он бросил на меня. И это напрочь выбило из меня остатки спокойствия и благоразумия. Я резко встала и, не обращая никакого внимания на реплику вожатой, быстро покинула дом, наспех накинув на плечи кофту. Стремительно выбежав из-за калитки, я обреченно побрела по направлению к океану, понимая, что проблем теперь не оберусь.

На улице было прохладно, багряное небо еле-еле освещало мне путь, а шелест сухих кустарников навевал уныние, от которого мне некуда было бежать. И тогда я задумалась, что же мешает мне делать то, что я хочу? Что мешает мне меняться? Что мешает последовать совету Джеймса Поттера? Неужели мизерный страх или полное безразличие к своей персоне? Нет. Я нервно шаркала, огибая поле, иногда царапая ногу сухой нескошенной травой. Прекрасно осведомленная в своем одиночестве, я естественно не думала, что кто-то побежит за мной. Как сказал Коул? Всем будет плевать? Что ж, надо отдать ему должное, он был до безобразия прав. В этот мире ты всегда будешь один. Никто никогда не увидит твою боль, пока она не доведет тебя до состояния истерики. Никто не будет принимать тебя, если ты не горишь, как чёртов фонарь на улице.

Когда я дошла до океана, уже начали сгущаться сумерки. Мне было плевать, что, возможно, кто-то пойдет меня искать или, быть может, начнет волноваться. Потому что я была достаточно реалистична, чтобы понимать – до меня нет никакого дела ровным счетом никому. Плюхнувшись на ветхую лавочку, я подняла голову навстречу освежающему лицо теплому ветру. Хотелось проснуться другим человеком. Без каких-либо усилий, просто заснуть и стать полностью обновленным. Подогнув ноги, я безучастно поглядела на спокойную воду, еле-еле колеблющуюся из-за ветерка. На улице не было никого и именно сейчас казалось, будто наступило долгожданное умиротворение. Хотелось бы вот так провести эту жизнь, послав к чёрту пресловутое общество и коммуникабельность. Некоторым не дано общаться с людьми, знакомиться или встречаться. Некоторые до конца своей жизни так и остаются одинокими и непонятыми.

Я вздрогнула, услышав чьи-то шаги. Какой идиот может гулять в такое время? Я оглянулась, тяжело вздохнула и не могла больше пошевелиться. Потому что прямо навстречу мне шли Харли и Люис. Они весело жестикулировали, глядя не на дорогу, а только друг другу в глаза. Я впервые видела такое неописуемое счастье на лице Лунна и тот восторг, с которым он глядел на свою спутницу. Харли выглядела не настолько бледной, как в прошлый раз, а улыбка на её губах была настолько искренней и солнечной, что улыбаться захотелось и мне. И глядя на них, я впервые осознавала, что же такое счастье. Ведь их лица сверкали так ярко, что хватило бы на все мои мрачные дни.

Люис заметил меня первой, недобро сощурился и перестал улыбаться, скрестив руки. Следом меня заметила и Вайт, удивленно вытянув губы. Они стояли в ступоре и смотрели на меня, пока я сидела на холодном песке и мечтала провалиться сквозь землю. Зачем мне лезть сюда? Чтобы снова обжечься или испытывать боль? Что будет, когда я привяжусь к ним? Что станем с моим миром? Глядя на ребят донельзя усталым взглядом, я усиленно мечтала найти ответы на эти вопросы и понимала, что их попросту нет. Нет этих вопросов, которые и не нужны. Нет и ответов, поэтому я отвернулась и вновь уставилась на широкую гладь океана, испытывая нешуточное сердцебиение.

– Эванс, и почему всякий раз, когда я думаю, что отделался от тебя навсегда, ты появляешься в моей жизни вновь? – саркастично поинтересовался Люис, подойдя ко мне. Я бросила на него спокойный взгляд, не пытаясь даже хоть как-то защититься.

– Люис, – покачала головой Харли, выражая тем самым свое негодование. Парень в ответ состроил невинную мордашку, и спрятал руки в карманы изумрудной толстовки, бросая легкие взгляды на океан. – Не обращай внимание на него, Лили.

Вайт села рядом со мной и добродушно мне улыбнулась. Её кудрявые русые волосы на солнце отливали золотом, а глаза как никогда напоминали колокольчики. Я смотрела в её глаза, испытывая смешанные чувства. Зачем же я сама падаю в эту пропасть? Почему я не могу оттолкнуть людей, с которыми мне будет до невозможности больно потом? Почему я не могу вообще отказаться от общества?

– Ты всегда такая хмурая? – удивленно спросила Харли, перестав улыбаться. Теперь она поглядывала на меня, склонив голову на бок, и задумчиво прикусила губу. – Знаешь, я нахожу это трагичным.

– Почему же? – безэмоционально спросила я, отвернувшись. Смотреть в эти глаза больше не было сил.

– Потому что у тебя вся жизнь впереди, а ты уже ей не рада.

И мы замолчали, вот так вот просто, все втроем. Люис с тоской поглядывал на воду, сжав кулаки. Харли жевала тростинку и смотрела на меня своим изучающе-проникновенным взглядом, а я… Я мечтала, как и всегда, исчезнуть с этого света навсегда. Вскоре Лунн отошел поближе к воде , нахмурившись, начал мочить босые ноги. Отчего-то мне казалось, что он просто хотел дать мне поговорить с Вайт, и я была ему благодарна.

– Это твоё, – утвердительно заявила я, вытащив из кармана помятый клочок бумаги. Харли переметнула взгляд на него и безжизненно вздохнула, резко забрав его.

– Так ты всё знаешь?

– Полагаю, что далеко не всё.

Харли вновь посмотрела на меня долгим взглядом и теперь там не было ни намека на тепло или спокойствие. Мерлин побери, там была такая обреченность и тоска, что мне бы стошнило, честное слово.