Текст книги "Олимпиада (СИ)"

Автор книги: tower

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

========== I; 1. Олимпиада ==========

Думаю, многие в глубине души признались бы, что школьные годы – если уж не самая приятная пора, то довольно насыщенная и веселая. Пожалуй, ещё год назад я бы с этим не согласилась и лишь презрительно фыркнула в ответ. Но в моей жизни появились Мародёры. Знаете, такие типичные красивые парни с офигенным чувством юмора и шальными улыбками. Они поистине необыкновенные ребята, и не удивлюсь, что втайне учителя лишь восторженно размышляют об их выходках и думают о том, что бы те могли еще учудить. А уж фантазия у Мародёров была действительно на высоте. Как бы скептически я к ним не относилась, но не признать того, что они были первоклассными магами и довольно харизматичными личностями – просто невозможно. Да и чего греха таить? Я не раз заглядывалась на их смазливые физиономии, невольно проникаясь к ним симпатией. И если бы не моя природная серьёзность и занудство, то я бы наверняка пополнила ряды их поклонниц, которых – поверьте мне на слово, – было столько, что невольно начинает дёргаться глаз. Н-да, умей Сириус Блэк проникать в сознание, ломая притом защитные чары, то извёл бы меня до смерти за такие мысли.

– Эй, Эванс! – глухой баритон, один из тех, что невольно заставляют мурашки пройтись по коже, оглушил моё левое ухо и заставил нервно вздрогнуть. Кстати, знакомьтесь – Сириус Блэк собственной персоной, который скоро пополнит ряды покойников, я вам обещаю.

– Ну что за выражение лица? Ты отравляешь мне всё настроение! – страдальчески выпалил он, закинув мне на плечо свою тяжёлую руку. Я резко дёрнулась, толкнув парня в сторону, и стремительно зашагала вперёд, шлёпая босыми ногами по тёплому, даже слишком тёплому песку.

О, быть может, вы хотите спросить меня, как я умудрилась подписаться на лето в компании четырёх обалдуев? Или то, каким чудесным образом нас занесло в недолагерь на Бермудских островах? Хм, в таком случае придётся отправиться в далёкий 1976-ый год, когда ничто ещё не предвещало надвигающую катастрофу.

Я, будто всё происходило вчера, помню, как прощалась с родителями после летних каникул, и стояла на хорошо освещённой Хогвартской станции. До отбытия поезда оставались считанные минуты, поэтому я вдоволь наслаждалась общением со своими ближайшими родственниками и улыбалась в предвкушении грядущей свободы. Родители у меня хорошие. Мама – Кэролайн Сицилия Эванс – была врачом, поэтому нередко докучала мне со своей чрезмерной заботой, из-за которой отношения у нас были натянуты до предела, и частенько ругала за, как она считала, посредственное поведение. Родившись в семье с аристократическими корнями, она имела прекрасный вкус, музыкальное образование и ненормальную любовь к золотым побрякушкам, которых у неё было неимоверное количество, и к которым она относилась так трепетно, что иногда пугало. Признаться, для меня всегда оставалось загадкой, почему она пошла в медицинский колледж, а не ждала выгодного замужества, которое должно было обеспечить ей богатую жизнь. Ещё больше меня всегда поражал её выбор касаемо мужа. Отец мой был полной противоположностью всех этих богатеньких мужчин со страниц элитных журналов. По натуре он был человеком простым, с гиперактивностью и прекрасным чувством юмора. Его рыжие волосы в молодости всегда лежали на плечах небрежными патлами, а шальной взгляд зелёных глазах смотрел на мир широко и открыто. Порой, когда у моей матери случались приступы меланхолии, она частенько рассказывала мне о том, что Патрик Эванс был первым красавцем в городском округе и пользовался неимоверной популярностью у особ женского пола. В такие минуты что-то таилось в её голубых глазах, придавая взгляду исключительную простоту и доброту, а морщинки, которые всегда появлялись на идеально бледном лице, разглаживались. Наверное, стоит сказать, что я неимоверно похожа на своего отца? Нет, не популярностью, а внешностью: изумрудными глазами и рыжими волосами. Моя же старшая сестра – Петуния Эванс —, напротив, унаследовала голубые глаза и блондинистые волосы (а также гордый нрав и слишком нереальную любовь к блестящему) от матери. Честно? Мы никогда не ладили. В детстве, кажется, я постоянно портила ей праздники выбросами магии, а в отместку Петуния разносила по всей школе не самые лестные слухи обо мне. В начальных классах я была чем-то вроде отброса из-за неё, но меня это волновало не так уж и сильно. Сейчас же, по прошествии пяти лет, наши отношения в лучшую сторону не улучшились ни на йоту, а недопонимание увеличивалось в геометрической прогрессии, из-за чего моя дорогая старшая сестрёнка не изъявила желания проводить меня даже до станции.

– До следующего лета, малышка! – улыбнулся Патрик Эванс, махнув рукой на прощание, а Кэролайн, картинно закатив глаза, качнула головой в сторону, намекая, что мне уже пора бежать.

Бросив на родителей быстрый взгляд, я лёгкой походкой забежала в уже отъезжающий поезд и побрела в предпоследнее купе для старост, с гордостью ощущая тяжелый металл, прикреплённый к фирменному жилету.

Что ж, теперь вы понимаете, почему я никогда не любила Мародёров? Почему их улыбки вызывали у меня лишь раздражение, а извечно громкие разговоры про очередные шалости, доводили до красных пятен на лице? А ещё этот треклятый Джеймс Поттер, который, между прочем, являлся одним из самых главных зачинщиков беспредела в школе и главным красавцем по совместительству. Наверное, за всю свою жизнь я никого так ненавидела, как Поттера. Даже простого взгляда на его лицо хватало, чтобы вывести меня из себя, а чего уж говорить про посещение совместных уроков? Когда толпы девушек штабелями падали от его божественного голоса, я готова была убить Поттера прямо на месте. Меня раздражало в нём всё, начиная от вечного вороха на голове и заканчивая самовлюблённой улыбкой. Его небрежное: «Хэй, Эванс», доводило до жуткой внутренней истерики, а нелепые приглашения в Хогсмид – до язвительных шуточек. О, и не надо называть меня жестокой и тому подобное. Мне совсем не хотелось его обижать, но кто уж знал, что он будет воспринимать все мои слова буквально?

– Привет, Лили, – улыбнулся Римус Люпин, помахав мне рукой. Я приветливо улыбнулась, чувствуя, как приятное тепло расплывается внутри. Римус был третьим в шайке главных бузотёров школы и, пожалуй, самым адекватным. Его спокойный вид всегда внушал мне доверие, а такая поразительная разница между его характером и характером остальных Мародеров немного удивляла. Хотя, как там говорят, противоположности притягиваются?

– Здравствуй, Римус.

Между нами повисло минутное молчание, а я подумала, что перспектива стоять посередине коридора – не самая выгодная.

– Слышал, что Дамблдор в этом году решил устроить какую-то олимпиаду. Что думаешь об этом? – вдруг вопрошает он, озадаченно уставившись на меня. Люпин как-то странно закусывает губу, и мне кажется, что что-то тут определённо не так. Словно он оттягивает время.

– Хм, любопытно, – на минуту я забываю, что шла в купе старост, и удивлённо вскидываю бровь. – Я ничего подобного не слышала. Слушай, Римус, а ты не знаешь…

Закончить свой вопрос мне не удалось из-за оглушающего взрыва в слизеринском купе. Мои глаза с ужасом расширяются, а сердце замедляет удар, словно предчувствуя беду. Догадка приходит почти сразу, поэтому я, стремительно развернувшись, подбегаю к толпе напуганных пятикурсников и на правах старосты раскрываю дверь. На диванах сидят парни лет пятнадцати, с застывшим шоком на лице. Среди них я замечаю Регулуса, чьи серые глаза непривычно широко раскрыты, а губы слегка приоткрыты. Я мельком думаю о том, что здесь не обошлось без Мародёров, но, надеясь на лучшее, пытаюсь игнорировать эту скверную мысль.

– Что здесь происходит? – прохладно интересуюсь я, садясь на корточки, чтобы поближе рассмотреть дымящиеся обёртки бумаги и горелую пластмассу. Слизеринцы молчаливо переглядываются, пытаясь смекнуть, что к чему, а я тем временем аккуратно вытаскиваю из горстки пепла уцелевшие обёртки бумаги. Дрожь проходит по рукам, когда я вижу изящные и такие знакомые завитушки, правда, от текста остались только три изящных буквы, гласящие «Мар…»

Я со злостью сжимаю несчастный клочок бумаги, а потом резко поднимаюсь на ноги, стараясь не смотреть на столпившихся людей. В купе уже прибежали старосты факультета, которые с безразличным видом осматривали обожжённые руки слизеринцев, и только в их чуть сощуренных глазах можно было прочесть вопиющую ярость. Тяжёлый вздох срывается с моих губ, а бумажка непроизвольно мнётся из-за напора рук. Поспешно покинув помещение, я мысленно перебираю все виды насильственной смерти, сетуя на то, что нужно так же тщательно продумать, как лучше избавиться от трупов. Да, в тот момент во мне вспыхнул такой знакомой огонёк ярости, смешанный с личной неприязнью, что я смутно помню, как добралась до злосчастного купе. Резко распахнув дверь, я серьёзным взглядом обвела сидящих и немного вздрогнула, наткнувшись на взгляд карамельно-карих глаз. Казалось, что за лето Джеймс Поттер изменился до неузнаваемости, а и без того привлекательное лицо юноши стало ещё мужественнее и красивее. Нервно сглотнув, я попыталась было открыть рот и начать свою гневную тираду, но меня бессовестно остановил Сириус Блэк, с самой наглой улыбкой на лице.

– О нет, Эванс, – он склонил голову на бок, наигранно тяжело вздохнув. – У тебя такое выражение лица, будто ты собираешься орать. – Резко поднявшись, он издевательски проговаривает:

– Нет, я, конечно, рад тебя снова видеть, но, боюсь, мои перепонки ещё не реабилитировались с прошлого раза.

Я возмущённо вздыхаю, а глаза сами собой распахиваются от нахлынувших воспоминаний прошлого года, которые всё лето я пыталась забыть и вычеркнуть из памяти навсегда. Это был последний день экзаменов. День, который должен был быть идеальным, стал самым чёрным и горестным за всю мою жизнь. В тот солнечный и тёплый четверг меня предал мой лучший (и единственный) друг – Северус Снейп. Пытаясь закрывать глаза на его тесное общение с людьми, из чьих уст не раз выливались потоки грязи в мой адрес, я жила в красочной иллюзии, словно мой дорогой Сев никогда не станет таким и уж точно никогда не назовёт меня этим треклятым словом. Наверное, меня обидело даже не то, что он оскорбил меня, а то, что все к тому и шло. Да ещё эти Мародёры, которые решили воспользоваться шансом и начали издеваться над ним. В тот же день Сириус и Джеймс, убеждённые, что я очень переживала из-за нашей крупной ссоры с Северусом, подошли ко мне и извинились за свое поведение, и вообще, им, оказывается, было жаль, что всё так вышло. Помниться, в то день я накричала на них так сильно, что вся гостиная смотрела на меня, как на больную.

– Успокойся, Эванс, – сказал мне тогда Джеймс, и тон его был настолько холодным, что я резко замолчала, чувствуя, как земля уходит из-под ног. – Если тебя предал твой лучший друг, то в этом нашей вины нет. И мы все тебя предупреждали насчёт Нюнчика, но ты упорно пыталась не замечать в нём всё то дерьмо, о котором тебе неоднократно говорила Алиса. А сегодня случилось то, что случилось. И вместо того, чтобы срываться на нас, ты бы лучше подумала о себе и о том, как жить дальше будешь.

Да, как бы ни хотелось мне признавать, но человек, которого я ненавидела, и чьи слова никогда ничего не значили для меня, был прав. Только с этой правдой податься было некуда, да и легче не становилось. Всё лето я пыталась мыслить трезво, пыталась игнорировать существование Сева, который частенько заявлялся домой. В то лето я лишилась многого в своей жизни, в том числе и писем Джеймса Поттера, которых, как я с ужасом признавалась самой себе, мне чертовски не хватало.

– Вы причастны к взрыву в слизеринском вагоне? – спокойно поинтересовалась я, холодно глянув на Блэка. Сириус весело ухмыльнулся, его явно забавляла сложившаяся ситуация. А у меня внутри вулкан бурлил со страшной силой, а сердце разрывалось на части, когда перед глазами вновь и вновь всплывали картинки прошлого.

– Не-а.

Покачав головой, я лишь тихо что-то буркнула про себя, покидая купе. Воспоминания о прошедших днях выбили всякое желание скандалить и доказывать свою точку зрения. В конце концов, не маленькие, в голову им ничего не вбить, да и нужно ли это? В последнее время начинаешь понимать, что своё мнение лучше всего держать при себе. Тяжело вздохнув, я плюхнулась на свободный диван и задумалась о том, что этот год будет тяжёлым, но не менее важным, ведь впереди экзамены, взрослая жизнь, война, а ещё какая-то олимпиада, или о чём вообще говорил Римус? Фыркнув, я перекинула волосы через плечо и облокотилась лбом о холодное стекло, чувствуя, как бешено бьётся сердце, как оно грозится выскочить из груди. Но когда глаза, наконец, стали слипаться, а сон почти захватил меня, я подумала, что всё же скучала по Мародёрам.

***

Когда я проснулась, настольные часы показывали без пяти семь, а за окном уже смеркалось. Багряный закат раскинулся на небосводе, а могучие гривы старых деревьев раскачивались из стороны в сторону, пытаясь что-то нашептать. Я раскинулась на диване, чувствуя, как поезд постепенно начал сбавлять ход, а дети за стенкой – смеяться. Все носились из одного купе в другое, а старосты ходили по вагонам, говоря, что уже пора переодеться в школьную форму и готовиться к прибытию. Бодро вскочив, я накинула чёрную мантию поверх белоснежно-белой блузки и алого галстука, который сочитался с моими огненно-красными волосами. Поезд плавно затормозил, а после небольшого толчка и вовсе перестал двигаться. Прозвучал долгий гудок, оповещавший о прибытии, а через несколько минут ученики лениво стали выходить из своих душных купе.

– Первокурсники, первокурсники! – громко проговорила я, кутаясь в подолы мантии от сильного сентябрьского ветра. – Подходим ко мне, скорее!

Стоя на краю платформы, я недовольно поглядывала в сторону Мародёров, которые, как всегда, непринуждённо о чём-то болтали и звонко смеялись на всю улицу. Поймав мой взгляд, Блэк весело мне подмигнул, а потом взорвался от жуткого хохота, когда моё лицо исказилось в гримасе вселенского ужаса. Тряхнув головой, я ласково улыбнулась подошедшим ко мне детям и повела их группкой к Чёрному озеру, где нас уже заждался Хагрид, который и будет их проводником. Я грустно усмехнулась, вспоминая, как была такой же маленькой, как с волнением оглядывалась по сторонам и незаметно щипала себя за руку, дабы удостовериться, что это всё не сон, что Хогвартс мне не приснился. А затем распределение: вспотевшие ладошки и дрожащие ноги. Тогда казалось, словно в жизни ничего будет страшнее этого момента.

– Спасибо, Лили, – великан добродушно похлопал меня по плечу, стараясь не переусердствовать. Я лишь жалко улыбнулась в ответ, рассуждая о том, что повозки уйдут через несколько минут и добираться до замка придётся пешком.

– Ну ладно. Беги, а то опоздаешь ведь!

Качнув головой, я побежала к каретам, пытаясь разглядеть знакомые силуэты моих друзей: Алисы Рейвен и Доркас Медоуз. Алиса представляла из себя коротко стриженную брюнетку с большими голубыми глазами, чьё сердце было наполнено невероятной любовью к детям. Почти всегда на её лице красовалась задумчивая улыбка, а гранённые скулы придавали лицу какую-то чарующую серьёзность. Не обделённая вниманием со стороны парней, Рейвен имела постоянные отношения на протяжении двух лет с Фрэнком Лонгботтомом, который отличался истинным гриффиндорским благородием и широтой восприятия мира. Доркас Медоуз же была необыкновенно яркой личностью, с не менее заметной внешностью: грива роскошных волос волнами спускалась по плечам, а тёмно-карие глаза горели природным азартом и желанием жить. Из-за своей буйной натуры она не раз попадала в лазарет, прихватив вместе с собой заодно и слизеринцев, которые были не прочь поскандалить с гриффиндоркой. При всей своей неусидчивости и вспыльчивости она с лёгкостью понимала такие науки, как нумерология и астрономия, которые давались далеко не всем.

Признаться, я бы не смогла назвать этих девушек своими близкими, да и вообще мало что могла сказать про них, потому что до этого года почти всё свободное время проводила в компании Северуса. Что Алиса, что Доркас не раз сетовали на мою дружбу со слизеринцем и частенько любили приговаривать, что однажды этому придёт конец. Да, их можно было только наградить за интуицию. Впрочем, они не виноваты, да и… они действительно хорошие друзья и соседки. За всё время нашего совместного проживания мы поссорились только однажды, как раз из-за Северуса, и после недели игнорирования вновь сошлись.

– Эй, Эванс, – я подняла глаза и увидела Мародёров, в сопровождении моих подруг. – Не нас ли ищешь?

Я закатила глаза и мысленно послала всё к чертям собачьим, замечая, как Доркас виновато поглядывает на меня.

– Садись, Лили, – проговорил Питер, освобождая мне место. – Мы скоро тронемся, а Римус и Джеймс всё равно с нами не поедут.

Вопросительно вскинув брови, я плюхнулась на предоставленное мне место, оказавшись напротив Блэка, который непривычно задумчиво поглядывал на соседнюю карету.

– А где они? – наконец поинтересовалась я, чувствуя, как внутри всё резко холодеет из-за ожидания ответа. И когда это меня стали заботить дела Поттера и Люпина?

– Римус едет в элитной карете старост, – важно и с сарказмом откликнулся Сириус. – Удивительно, как ты снизошла до нас, – отсалютировал он.

– А Джеймс со своей девушкой, – неуверенно проговорила Алиса, странно поглядывая на меня. Я на секунду опешила и нахмурилась. Неужели у Поттера появилась девушка? Как такое вообще могло произойти? А как же… как же его слова про то, что он любит только меня и никого больше? Я перевела взгляд на открывшиеся пейзажи, пытаясь освоить полученную информацию. Следующие полчаса прошли, словно в тумане, а размеренный голос Блэка, который рассказывал что-то потешное публике, убаюкивал. Когда очертания Хогвартса стали совсем четкими, я стремительно покинула повозку, набирая шаг. Хотелось поскорее оказаться в теплоте и уюте, чтобы забыть про разъедающие мысли, которые почему-то вызывали внутри бурю недовольства и разочарования. В конце концов, это нормально, что у Поттера появилась девушка. Он красив и популярен, а говорить можно что угодно. К тому же, это дает маленький шанс на то, что Джеймс, наконец, отстанет от меня со своими нелепыми приглашениями на свидания и займётся обольщением своей ненаглядной девушки. Интересно, кто же она?

– Ты про кого? – проговорила Доркас, покосившись на меня. Смекнув, что последний вопрос я сказала вслух, меня наполнило липкое чувство горечи.

– Про девушку Джеймса.

– А тебе ли не всё равно? – странным голосом поинтересовалась Медоуз, немного опешив.

– Всё равно, – буркнула я, аккуратно сев на краешек лавки. Да, видимо, напрямую на этот вопрос мне никто не ответит, но это же не может оставаться в тайне? Я резко перевела свой взгляд на Джеймса, вполуха слушая речь МакГонагалл. Поттер, сгорбившись, пристально изучал что-то в своих руках. Никакого признака счастья на его лице не наблюдалось, несмотря на то, что всю дорогу он провёл в компании своей дражайшей девушки. Так, Эванс, попридержи коней. С каких это пор ты стала интересоваться личной жизнью Мародёра, да и ещё так отзываться о его девушке? Почувствовав, как внутри всё сковывается от страха, я перевела свой взгляд на учительский стол, ленно наблюдая за очередным распределением. Когда потоки оваций стихли, а резной стул вместе со старой шляпой убрали из центра зала, директор школы – Дамблдор, величественно поднялся со своего места и подошёл к пьедесталу в виде бронзового орла. На его лице сверкала привычная улыбка, а добродушные глаза смотрели на всех с неприкрытой радостью и восторгом.

– Добро пожаловать! – бодро проговорил он. – Поздравляю всех с началом нового учебного года в школе чародейства и волшебства «Хогвартс»! И прежде, чем приступить к празднеству и пышному застолью, мне бы хотелось рассказать вам одну очень важную новость, – Дамблдор делает театральную паузу, а потом громко говорит: – Как вы знаете, магический мир находится на пороге войны, которая, к сожалению, неминуема, – в Большом зале резко наступает тишина, а я чувствую, как напряглись все мышцы моего тела. – В такое тёмное время нам стоит чаще обращаться к свету и помнить, что настоящие монстры живут только в глубине нашей души, – он внимательно окидывает взглядом всех учеников и смотрит так серьёзно и одновременно снисходительно, что холодок проходит по спине, – поэтому в этом году будет введена так называемая магическая олимпиада по всем основным предметам нашего заведения. Подробный список завтра же будет висеть в ваших гостиных. От каждого факультета требуется отобрать по одному человеку из шестого и седьмого курсов для каждого предмета, – по столам проходят шептания, а я недовольно хмурюсь, вспоминая, что Римус сегодня что-то говорил о подобном. – Главный приз будет заключаться в поездке летом на Бермудские острова, на которых, как вы знаете, отдыхают в основном волшебники, что делает это место очень ценным для магического мира, – на лице профессора появляется привычная ухмылка, а затем, усмехнувшись, он задорно произнес: – Олух! Пузырь! Остаток! Уловка!

Комментарий к I; 1. Олимпиада

Берму́дские Острова́ (англ. Bermuda) – заморская территория Великобритании, расположенная на группе коралловых островов в северо-западной части Атлантического океана, в 900 км от Северной Америки.

========== 2. Спор ==========

Первые лучики солнца неприятно щекотали кожу, лезли в глаза и беспощадно грели лицо, отчего складывалось ощущение, словно сейчас не конец сентября, а только самое начало лета. Я раздражённо открыла глаза, сетуя на то, что, как и всегда, забыла прикрыть полог кровати и сама виновата в своём раннем пробуждении. Уставившись на побелённый потолок, я задумалась о том, что время слишком быстро летит, а жизнь красочнее не становится. Как будто вся она была обречена на бессмысленное тихое существование ещё с самого начала, а приключениям и задору в ней явно никак нет места. Да, как бы ни пыталась я закрывать глаза, как бы ни старалась тешить себя иллюзиями, но за последнее время я полностью отгородилась от прелестей жизни и с головой окунулась в своё одиночество. Обреченно рыкнув, я кинула подушку на пол, вставая с кровати ради поисков закинутого куда-то свитера и потрёпанных чёрных штанов, которые, может, и выглядели ужасно старомодно, но были настолько близки сердцу, что даже мысль об их исправлении волшебной палочкой казалась мне кощунственной. Небрежно заколов волосы, я придирчиво осмотрела себя в зеркале и спустилась в главную комнату гостиной, дабы задумчиво и с пафосной миной посмотреть на великолепные пейзажи Британии.

Когда мои ступни коснулись махрового ковра, я хмуро уставилась на гриффиндорский стенд, где по-прежнему висело объявление, касаемо олимпиады, а ярко-золотой цвет пергамента забавно переливался на свету. Уже прошло чуть меньше месяца с тех самых пор, как Дамблдор объявил всем о предстоящей магической олимпиаде, но шумихи возле неё не убавилось. Семикурсники с каким-то детским восторгом обсуждали, кто какой предмет хочет писать, и кто, собственно, будет выбирать участников. Дошло до того, что разъярённый шестикурсник из Гриффиндора устроил дуэль со своим другом, только из-за того, что каждый считал, себя достойным принять участие в олимпиаде. После этого случая директор провозгласил, что отбирать команду будет декан и участвовать будут только те, кто имел уже до этого какие-то маленькие победы в конкурсах или на экзамене СОВ. Конечно, после этого пол-Гриффиндора обреченно вздохнуло, ведь пытаться угодить МакГонагалл было делом трудным и крайне неблагодарным. Однако, какого же было мое удивление, когда писать Трансфигурацию вызвался Джеймс Поттер, который, к слову, вчера был срочно вызван к декану. Джеймс Поттер, прогуливающий занятия неделями, просто взял и записал своё имя в список желающих. Н-да, для полного счастья остается только, чтобы то же самое сделал и Сириус Блэк, тогда желание участвовать в этой олимпиаде пропадет вовсе. Но…На самом деле, я действительно не хочу участвовать в этом вроде как историческом событии. Бороться за абстрактный титул и смутный приз? Почему никому не пришло в голову, что солянка из факультетов может вызвать крупные ссоры на этом псевдоотдыхе?

От нечего делать я вновь подошла к стенду и безо всякого энтузиазма прошлась глазами по изящным буквам с завитушками, гласящим:

Уважаемые шестикурсники и семикурсники школы чародейства и волшебства «Хогвартс»!

Мы рады приветствовать Вас в новом учебном году и от души желаем успехов в сдаче ЖАБА и других школьных экзаменов. Но в этом году проводится ещё и первая магическая олимпиада Хогвартса! Перед Вами представлен перечень предметов, олимпиады по которым начнутся двадцать седьмого октября. Перед подачей заявления об участии, внимательно ознакомьтесь со следующей информацией:

1. Список дисциплин, допустимых к олимпиаде:

Астрономия

Заклинания

Защита от тёмных искусств

Зельеварение

История магии

Травология

Трансфигурация

2. Свод правил, обязательных к исполнению:

! Ученики, уличённые в списывании или помощи олимпиадникам, навсегда дисквалифицируются с олимпиады, ровно как и сами олимпиадники.

! Использование волшебных перьев, с закодированной информацией, использование волшебной палочки не по назначению и принятие особых зелей, входящих в список запрещённых на экзаменах и матчах, равняется дисквалификации всей сборной факультета.

Заявление об участии принимаются до пятого октября. Со всеми вопросами и за дополнительной информацией обращаться к декану факультета.

Директор школы чародейства и волшебства «Хогвартс»,

А́льбус Пе́рсиваль Ву́лфрик Бра́йан Да́мблдор.

09.09.1976

Бровь сама поползла вверх, а внутри образовалось странное чувство, сродни снисходительности. Пожалуй, мне никогда не понять людей, помешанных на конкурсах, олимпиадах и других социальных взаимодействиях. Столько времени тратить на подготовку, а чего уж говорить про нервную деятельность на самом событии? Нет, не спорю, иногда это бывает очень даже интересно, в особенности тогда, когда к предмету лежит душа, но если делать это только ради бумажонки и желания попонтоваться, то это бессмысленная трата времени. Плотнее закутавшись в свитер, я села в кресло напротив окна и задумчиво поглядела на Запретный лес. На улице светило солнышко, озаряя собой всё пространство, и только где-то совсем далеко можно было увидеть прослойки серой мглы, захватывавшей небо. Деревья стражниками плотно примыкали друг к другу, будто пытаясь всем своим видом показать опасность, которая подстерегает учеников в лесу. На моих устах заиграла лёгкая улыбка, когда я вспомнила, как чертовски много раз Мародёры уходили вглубь этих тёмных елей, как часто декан, распознавший их ложь, ругал за безответное и легкомысленное поведение. Только им всё было нипочём. Они будто родились для того, чтобы ломать правила, устои и системы. И знаете, как бы свысока я на них не смотрела, как бы ни старалась убедить себя, но я восхищаюсь ими. Восхищаюсь тому, как наплевательски они относятся к запретам. Их жизнь настолько насыщена и красочна, что невольно начинаешь завидовать, ведь у тебя такого нет и никогда не будет.

От осознания бессмысленности своей жизни стало как-то тоскливо, а внутри разлилось забытое на мгновение чувство одиночества. Признайся, Эванс, ты ведь неудачница. Тебе почти шестнадцать, и чего добилась в своей жизни? Есть ли что-нибудь такое, что заставило испытывать тебя хоть маленькую капельку уважения к себе? Тебя предал лучший друг, который уже давно стал отдаляться, проникаясь в самые глубины мрака Тёмной магии. Про личную жизнь и вовсе стоит промолчать. Даже упёртый Поттер перестал обращать на тебя внимание. Учёба, в которую ты с головой окуналась, словно исчерпала себя, а уроки, кроме разве что зельеварения, потеряли свою привлекательность. Уже даже не хочется ничего учить, верно? Так может всё же стоит записаться на эту олимпиаду? Стоит доказать, если не миру, то себе, что ты хоть чего-то стоишь? Я нахмурилась, закусив губу. В голове хаотично проскальзывали мысли, которые не давали спокойной поразглядывать побитую временем избушку Хагрида, а руки непроизвольно потянулись к палочке, чтобы с помощью «Акцио» транспортировать листочек бумаги и перо. Может… может, действительно стоит?

– Да нет, Джеймс, я же говорю, ничего удивительного или каких-либо изменений я не замечал. Ты просто параноик, – дрожь прошлась по пальцам, когда в мои перепонки ударил такой знакомый голос. Голос Сириуса Блэка, и, кажется, он был не один.

– Ошибаешься, Бродяга, я слишком хорошо знаю её повадки. Что-то тут не так, – задумчиво проговорил Джеймс, и на мгновение мне захотелось верить, что он говорит обо мне. А потом, вспомнив про его девушку, я разочаровано взмахнула рукой, случайно задев вазу с одинокой красной розой. Фарфоровая вещь грациозно упала на пол, и звон тысячи осколков пронзил тишину. Глаза расширились от испуга, а сердце заколотилось с невероятной силой. Руки вспотели, а мир на мгновение поплыл перед глазами. О да, Эванс, признайся наконец, ты чертовски невезучий человек.

– Так-так, – голос Сириуса я услышала у самого уха, отчего раздражение, такое привычное и родное, заполнило каждый кусочек души. Уверенно повернув голову в его сторону и надменно вскинув бровь, я насмешливо фыркнула, внимательно изучая Мародёров. – Какие люди! Небось, нас дожидалась?

И лукаво подмигнув, этот придурок плюхнулся в соседнее кресло, жестом показывая Джеймсу на противоположное. Поттер как-то странно улыбнулся только уголками губ и занял место прямо напротив меня. Неловкость между нами была настолько очевидна, что было удивительно, как мог так спокойно сидеть Блэк, нахально перекинув ногу на ногу.

– Не слишком ли много чести? – холодно процедила я, за что получила весёлый смешок со стороны друга этого оболтуса.

– Вы только гляньте, – театрально возведя руки к небу, ответил он. – У нашей мышки зубки прорезались.

Почему-то последняя его фраза сильно ударила по самолюбию, ведь Сириус явно намекал на мой стиль в одежде и на поведение в обществе в целом. То, что я была довольно неяркой и непримечательной, я узнала ещё от матери, которая частенько критиковала мой вкус в одежде. Кэролайн часами могла сидеть и рыться в моём шкафу, сортируя вещи на «ужасное» и «просто отвратительное», потому что ей не нравилось абсолютно всё: от длинных рукавов на кофтах, до чёрного цвета. А что я могла сделать? Что, если меня никогда не впечатляли коротенькие юбочки ядреного цвета и слишком короткие кофточки с открытыми руками?