Текст книги "Я видел сон (СИ)"

Автор книги: Towaristsch Mauser

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– …вон там берешь кусок мыла, а там – шайку. Вымоешься, вытрешься и возвращайся, я буду тебя ждать. Сегодня у нас переночуешь, а завтра вместе в шахту.

– Хорошо, – согласился Бильбо, едва не подпрыгивая от нетерпения.

И, оставив начальнику сверток с чистой одеждой, потопал вместе с очередным потоком гномов, стараясь вести себя так же и не выделяться. Разулся там, где все остальные, с трудом оторвав присохшие кровавые мозоли, разделся, подивившись тому, что и под одеждой тело стало чумазым и темным от пыли. Подхватив мыло на веревочке и шайку, Бильбо устремился вслед в дверной проем, из которого выплывали белые облака.

Стыдливо прикрываясь шайкой, он прошел внутрь, заморгал, привыкая к горячему влажному воздуху, едва различая в водяном тумане очертания каменных лавок и стен, украшенных разноцветной мозаикой. Гномы времени не теряли, кто поудачливее – заняли места на лавках, остальные стояли у кранов, натираясь мылом. Бильбо смутился, покраснел и юркнул в угол. От обилия плечистых, волосатых, мускулистых голых тел ему стало совсем нехорошо, и идея с купальней разонравилась вдруг. Но уходить, не помывшись, было глупо, к тому же, волосы уже напитались водой и промокли. Бильбо вздохнул, отвернулся лицом к стене, повернул наугад кран и подставил ладони под восхитительно теплую, даже горячую воду. Еще чуть-чуть, и невозможно было стерпеть, но пока что вода обжигала приятно, ласкала измученное тяжелым трудом тело, и Бильбо едва слышно застонал от удовольствия. Постояв немного под краном, он быстро намылил голову, вымывая жирную пыль из волос, намылился сам, наблюдая, как грязь размазывается и отступает под напором воды, оставляя чистую, гладкую кожу. Сплошное удовольствие! Бильбо решил намылиться еще раз, чтоб точно смыть с себя все, но тут мыло предательски выскочило из руки и лягушкой ускакало куда-то под лавку.

– Проклятье! – выдохнул Бильбо и пошел его искать, стараясь не натолкнуться на гномов. Мыло отыскалось под соседней лавкой, и Бильбо ни за что бы не ухватил его, скользкое и непослушное, если б не веревочный хвостик. Подцепив его пальцем, он потянул мыло к себе, словно мышь из подпола, и вдруг почувствовал бесцеремонный шлепок пониже поясницы.

– Эй! – возмутился Бильбо, выпрямился, сжимая в руке мыльный хвост.

– Прости, – ухмыльнулся незнакомый ему гном, молодой и нагловатый на вид, – не смог удержаться. Ты кто такой?

– Бильбо Бэггинс, – ответил Бильбо и попытался пройти к своей шайке, но не тут-то было.

– А ты резвый! – удивился гном, положил лапищу ему на бедро, – и что с твоей бородой?

– Да это же невысоклик, – вмешался другой гном, и Бильбо развернулся к нему сердито, – завелся недавно в шахте, я от ребят слышал.

– Сам собой завелся? Откопали?

– Да нет же, не сам собой. Его узбаду подарили недавно, а тот от подарка избавился.

– Ты и правда королевский невысоклик? – удивился молодой.

– Нет, я свой собственный, – отрезал Бильбо, чувствуя себя совсем нехорошо.

– Так я же и говорю – в опале он.

– Торин тебя больше не хочет? – решил молодой и потянул Бильбо за руку к себе, – а странно, такой ладный вроде и гладкий.

Его ладони стиснули омытые водой бедра Бильбо, прижали к себе. Вставший член уткнулся хоббиту повыше пупка.

– Пусти! – рявкнул Бильбо, ударил его мылом наотмашь, попав по глазам. Гном вскрикнул от неожиданной боли, схватился за лицо, и Бильбо, не теряя времени, скользнул мимо него.

– Вот за это его Торин и выкинул! – раздался вслед дружный хохот, но Бильбо уже не слышал этого, натянул первые попавшиеся подштанники в раздевалке, затянул узлом и поскорее выскочил наружу. Начальника смены нигде не было, и Бильбо понял, что надеяться можно только на себя. Скользнув в спасительную темноту у стены, он добежал до лестниц и выбрал одну наугад.

***

Закончив с прошениями и слушаньями – идиотскими, как на подбор, – Торин ушел к себе в кабинет разобрать бумаги, но прежде выпить немного вина, потому что в голове гудело и звенело как колокола Дейла в праздник. Мысли путались от непрерывного звона, и надо было как-то успокоить их и себя заодно.

Едва Торин успел отпить из кубка и приняться за чтение бумаг, как в дверь постучали.

– Войдите, – сказал он, вначале не отрываясь от дел, но потом все же поднял взгляд и обомлел. На пороге стояли двое стражей и меж ними – хоббит Бильбо Бэггинс, мокрый, как мышонок, свалившийся в пруд. Струйки уже не текли с него на пол, но мокрые, потемневшие от воды волосы налипли на лицо, а подштанники прилипли к голому телу – больше на нем ничего не было. Бильбо мрачно глядел на него исподлобья, стучал зубами и дрожал от холода и страха, как пойманный в капкан зверь.

– И что это значит? – выдохнул Торин, рассматривая эту картину.

– Поймали неподалеку от главных ворот, государь, – пояснил стражник, стиснул плечо хоббита, и тот скривился от боли, – едва не улизнул.

– Почти сбежал, выходит, – Торин поднялся с места, подошел к Бильбо, взялся за ворот кафтана.

– Ты все равно не поверишь, – пробормотал Бильбо, часто моргая, – но сбегать я сейчас не хотел.

– Только зачем-то у ворот крутился, – усмехнулся стражник, вновь стиснув его плечо. Торин снял с себя кафтан, оставшись в одной рубахе, и накрыл хоббита. Бильбо засопел вдруг, зашмыгал носом, уставился на Торина снизу вверх. И вздрогнув от холода, поплотнее завернулся в кафтан, чересчур свободный, но теплый, простеганный.

– Выпей, – велел Торин, протянув ему кубок, и Бильбо, недоверчиво принюхавшись, отпил осторожно, взяв его двумя ладонями. Стража молчала, переглядываясь, но Торин на них внимания не обратил. Дождался, пока Бильбо выпьет все до капли, и сказал:

– Проводите его в мои покои. Пусть выпьет еще бокал горячего вина и как следует пообедает.

И, склонившись к самому уху хоббита, он прошептал:

– Только вздумай капризничать с едой – затолкаю ее насильно. Во все отверстия.

Бильбо только сглотнул, уставился на Торина удивленно округлившимися глазами – и так и смотрел, вывернув шею, даже когда его развернули и повели прочь из кабинета.

Торин прошелся туда-обратно пару раз, стиснул бумаги, не в силах понять смысл написанного и плеснул себе вина.

***

Быть может, это было не самое мудрое решение, но Бильбо действительно раздумал сбегать в последний момент. В Эреборе, видимо, хорошо следили за пленниками в подземных казематах, и главные ворота охранялись лишь на вход, а не на выход, и можно было улизнуть тайком и тишком, смешавшись с отрядом гномов.

Но покрутившись в тени у ворот, Бильбо понял, что снаружи скоро вечер, ночь, холод и ветер, а у него только мокрые подштанники и ни крошки еды. В шахту обратно он идти не хотел ни за какие коврижки, хватит с него озабоченных гномов. Бильбо устало привалился к стене и обхватил себя ладонями.

Оставался Торин.

Ему было страшно соваться к нему и о чем-то просить, но другого выхода не было, поскольку, как выяснилось, гномий член в зад можно было получить где угодно – в купальне, на груде угля в шахте, а не только в ториновой спальне. И вот сейчас он сидел в этой самой спальне, постепенно отогреваясь, и вновь считал минуты до прихода Торина.

Делать было нечего, наевшись и напившись горячего вина, он разгуливал по покоям в лазурно-синем кафтане, как в плаще полководца. Слонялся из угла в угол и чиркал найденным в камине углем по стенам, не найдя чистой бумаги. Почиркал по гладкой входной двери, но ничего не вышло, уголь не оставлял и следа. Зато в уборной они были выкрашены светлой краской, и рисовать углем было одно удовольствие. Бильбо провозился там до вечера, вновь пачкая ладони, пока солнце не зашло окончательно. Тогда он вернулся в комнату, прилег на кровать и попытался поспать.

Но задремать не удалось.

– Спишь? – негромко спросил Торин, заходя внутрь. Бильбо испытал горячее желание притвориться спящим, но Торин уже коснулся его плеча, потеребил, погладил по шее.

– Уже нет, – выдохнул Бильбо и посмотрел на него из-под полуприкрытых век. Торин прижался вдруг губами к его лбу, закрыл глаза и замер.

– Жара вроде нет, – сказал он, – горло не болит?

– Нет, – сипло выдохнул Бильбо, ни живой, ни мертвый. Не знал, чего от Торина ожидать – то ли назад в шахту отошлет, то ли возьмет силой прямо сейчас. Как Бильбо уже убедился, Торин был совсем непредсказуем. А тот, чуть усмехнувшись, поднялся на ноги, зажег масляные лампы, столько, что в спальне стало светло как днем.

– Сядь, – велел он, вернувшись, стянул кафтан с его плеч. Бильбо послушно сел и закрыл глаза, почувствовал прохладную влажность на плече.

– Что это? – спросил он тихо, не дергаясь и не двигаясь с места.

– Мазь от рубцов, – Торин аккуратно размазал ее, массируя похудевшие хоббичьи плечи. Ощутив, как тот подрагивает и подается, чуть выгибаясь в его руках, Торин спустился ниже к лопаткам и погладил его так, как ему давно хотелось.

– Зачем ты это делаешь? – тихо спросил Бильбо.

– Хочется. Где-нибудь еще болит?

– На лодыжках мозоли.

Торин с удивлением рассмотрел его ноги, растирая ступни осторожно, чтоб не содрать поджившую кожу.

– Я не ношу обувь, нет у нас такого обычая. А ваши сапоги мне натерли, – пожаловался Бильбо.

Торин молчал, натирая его мазью, чувствовал, как совесть грызет, не просто грызет, а поедом ест. Раздетый хоббит на его широкой постели выглядел растерянным и совсем беззащитным. Торин отер ладони о салфетку, взял гребешок и причесал Бильбо, пригладил торчащие вихры. Не сдержался, вынул из-за пазухи тонкую золотую цепь, попытался приладить так, чтоб та красиво свисала с островерхого уха на светлое, округлое плечо.

Бильбо, не двигаясь и задержав дыхание, поднял взгляд:

– Что ты делаешь?

– Смотрю, к лицу ли тебе золото, – Торин пожалел, что не взял украшений. Сейчас хорошо было бы нарядить хоббита, тем более что тот сидел спокойно, не вертелся и не дергался понапрасну. Торин поджал губы и облизнул их.

– Я что, кукла? – часто задышал Бильбо, – или девица, чтоб украшения носить?

– Украшения и мужчинам к лицу, – Торин взял его за плечи, прижался кончиком носа к его щеке и поцеловал, по-хозяйски властно размыкая губы, но вместе с тем нежно. А Бильбо замер, затих, словно разучился дышать, золотая цепь прошуршала еле слышно, свалившись вниз юркой змейкой. На поцелуй он не ответил, не обнял Торина, но и оттолкнуть его не посмел.

– Чего ты такой сдержанный да скованный?

– Кандалы сними – буду раскованный, – пробормотал Бильбо.

– Что тебе опять не по нраву? Опять все не так, – скрипнул зубами Торин, взял его ладони в свои и стиснул крепко. – Что не так, отвечай.

– Я тебя боюсь, – признался Бильбо, – до потери пульса.

– Надо же, – усмехнулся Торин, – а разговариваешь со мной как военный сотник.

– Слова – мое единственное оружие, – выдохнул Бильбо и закрыл глаза, но Торин ничего не сделал, все еще держа его небольшие, аккуратные пальцы в своих, такие маленькие по сравнению с его собственными. Ногти хоббита были обломаны, заусеницы лохматились. Торин с интересом рассмотрел его пальцы, понял, что хоббит не лжет, и вдруг что-то словно щелкнуло в голове. Вместо наглого, нахального типа вдруг увидел Бильбо, действительно напуганного, растерянного не понарошку. Слабого, по сравнению с гномами, но при этом достаточно сильного, чтоб пытаться дать Торину отпор. Торин вконец отчаялся понять, что и как делать с хоббитом, как приучить его к себе. Силой бесполезно было действовать, власти он тоже не поддавался.

– Снимай подштанники и ложись на живот, – велел Торин, потянул себя за шнуровку рубахи.

– Торин… – только и проговорил Бильбо тоскливо, но все же завозился с лямками, кое-как развязал и улегся лицом вниз, вновь накрыв голову руками.

– Я тебя не обижу, – пообещал Торин, глубоко вдыхая и стараясь не смотреть на аппетитный круглый зад. Разделся наскоро и лег рядом, потормошил хоббита, вцепившегося зубами в подушку.

– Расслабься.

– Зачем? – тихо простонал тот, – делай все быстрее, пожалуйста.

– Я тебе что сказал? Сказал, что не обижу, – Торин лег совсем рядом, привлек его к себе, – или я тебе совсем несимпатичен?

– Ты получше других, – задумался Бильбо, оторвался от подушки и посмотрел на него.

– Каких еще других?!

– Ну там, в купальне…

– Ты с кем-то любился в купальне?

– Нет, – заворчал Бильбо, – ни с кем я не любился.

– Почему ты сразу не сказал? – Торин приподнялся, присел на кровати, – кто это был? Я настрого запретил трогать тебя.

– Не знаю, кто, он не из моего спуска. И это неважно, потому что из купальни я сразу сбежал. К тебе.

– Ишь, какой, – усмехнулся Торин, сунулся в очередную банку пальцами и велел:

– Ложись, как тебе удобнее.

Бильбо засопел, свернулся на боку, остро ощущая собственную наготу и уязвимость, закрыл глаза, почувствовав влажно-скользкое прикосновение. Палец не пихался внутрь с силой и напором, нет, просто поглаживал, отчего было стыдно-приятно до красных ушей.

– Чего сопишь? Опять, небось, больно? – усмехнулся Торин.

– Нет, – Бильбо прижал ладони к лицу, ощутив их прохладу.

– Хорошо? – не унимался тот.

– Хорошо. Продолжай… – сглотнул Бильбо, почувствовав, как палец, густо и обильно смазанный, входит внутрь, размыкая плотно сжатые мышцы.

А Торин, ощущая его полностью в своей власти, с колотящимся от похоти и страсти сердцем, едва сдерживал себя, изучал Бильбо, запоминая, от чего тот кривится болезненно, а от чего вспыхивает, как факел, и сжимает губы. Пальцем, конечно, было и вполовину не так приятно, но зато хоббит не вопил, не плакал от боли и не просил прекратить. Да и влажные внутренние стеночки, обхватывая палец, тянули внутрь, словно посасывая, доверчиво и зовуще. Торин прикусил язык, чтоб не сойти с ума от нахлынувших ощущений, провел пальцами по худому, чуть подрагивающему животу хоббита, поворошил мягкие волоски в паху и обхватил полувставший член, почти исчезший в его кулаке.

Принялся ласкать, не спуская глаз с хоббита, непрерывно постанывающего и кусающего себя за ребро ладони.

– Торин… – только и выдохнул Бильбо, спустив ему в ладонь, закрыл глаза стеснительно и накрылся подушкой для верности. Торин усмехнулся и вновь взялся за салфетку.

– Хорошо тебе?

– Да.

– Доволен, что послушался?

– Да, – глухо простонал Бильбо из-под подушки, потом все же выполз на свет и поглядел на Торина умоляюще.

– Чего опять?

– Можно тебя попросить? – забормотал Бильбо, подбираясь к нему вплотную.

– Проси, – широко улыбнулся Торин, – цепочку? Я одно ожерелье вспомнил, тебе должно подойти.

– Нет, не цепочку. Пообещай, что выполнишь.

– Сплошные условия! – хмыкнул Торин, но Бильбо уже забрался к нему на колени, положил ладони на плечи и пристально посмотрел глаза в глаза. Торин прижал его к себе, с удовольствием ощущая, что тот не сопротивляется больше. За это стоило заплатить.

– Обещаю, – решил Торин, взъерошил его волосы на затылке, – чего хочешь?

– Делай это только пальцем, ладно? – сморгнул Бильбо, потерся носом о его щеку, – а то иначе мне больно.

Торин едва не скинул его с колен, в последний момент сдержался. Рыкнув ругательство на кхуздуле, он поднялся, ссадив хоббита на кровать, и принялся ходить по спальне.

– Что? – выдохнул Бильбо, – У тебя так здорово получилось пальцем, мне было приятно.

Торин все-таки грохнул об пол злосчастную банку, случайно смахнув с края стола. Выругался, схватил другую, со смазкой, и тоже с размаху расколотил, брызги и осколки полетели во все стороны. И молча ушел в уборную.

Бильбо вначале замер, тиская и без того помятую подушку, а потом вспомнил про рисунок на стене, созданный в угаре пьяного вдохновения, и обойдя опасную лужу на полу, поспешил за Торином.

Тот стоял, в задумчивости разглядывая шедевр углем. Жуткого вида гном с растрепанными темными патлами скалился со стены, угрожая убить и изнасиловать в особо грубой и извращенной форме.

– Это что за мерзкое чучело? – спросил Торин. – Чтоб запор мгновенно прошел, что ли?

Он отошел, рассматривая рисунок, а потом заметил короткую поясняющую надпись в уголке: “Торин, король Эребора”.

========== Часть 6 ==========

– И как это называется?

– Там снизу подписано, – пробормотал Бильбо, – прости. Я не должен был так делать.

Голос его и вовсе сошел на нет, когда Торин резко обернулся к нему, подходя ближе. Стиснул голые плечи, поднял, перекинув через плечо, и унес в комнату, чувствуя биение его сердца, чересчур быстрое. Усадив хоббита на кровать, он полез зачем-то в ящик стола.

– Я побелю тебе стену, – проговорил Бильбо ему в спину, – только не обижайся, пожалуйста. Глупая шутка, я согласен.

– Ты мелкий осквернитель, – хмыкнул Торин, разглядывая Бильбо, виновато опустившего взор. Макнув кисть в баночку с краской, Торин коснулся его плеча – и Бильбо поглядел на него удивленно, вскинув брови.

– Ты чего?

– Я тоже не против порисовать на неподходящих поверхностях, – хмыкнул Торин, выписывая свой узор – тот, который придумал сам еще в детстве. У каждого узора был свой ритм, свой смысл, и этим рисунком Торин раньше любил отмечать собственные вещи. Бильбо только тихо фыркал, не зная этих тонкостей, и хохотал, когда кисточка проходилась по особо щекотным местам.

– Ай! На кого я теперь похож? – воскликнул он, поворачиваясь к Торину спиной. Не видя, куда будет нанесет следующий мазок кисти, он вздрагивал от неожиданных прикосновений так, что у Торина яйца отзывались звоном.

– Сиди смирно, – велел Торин, расписав ему спину и плечи. – Обсыхай.

– Это не навсегда? – поинтересовался Бильбо, пытаясь оглядеть себя.

– Нет. – Торин встал и пошел мыть кисть. Заодно вытер с пола лужу с битым стеклом.

Бильбо дождался, пока он разденется да уляжется обратно, присел рядом и принялся задумчиво теребить Торина за узкую косу. Тот молчал-молчал, а потом перехватил его запястье, прижал к своему животу.

– Если у тебя руки чешутся, лучше приласкай меня.

– Здесь? – Бильбо хитро почесал ему живот, пропуская недлинные волоски сквозь пальцы.

– Нет, – терпеливо ответил Торин, передвинул его ладонь ниже, к основанию члена. – Вот тут будет в самый раз.

Бильбо вздохнул, но возражать не стал, погладил его член ладонью деликатно и скромно.

– Ртом помогать не возбраняется, – усмехнулся Торин, закинул руки за голову. Хоббит послушно склонил голову, обхватил член обеими ладонями, подышал на него, лизнул головку, оттянув шкурку к основанию. Это было не самым возбуждающим ощущением из всех, которые Торин когда-либо испытывал, но Бильбо выглядел так привлекательно с этими сложными треугольниками и ромбами на плечах, а Торин так хотел кончить, что был в минуте от развязки.

Бильбо старался, и одна старательность многое искупала. Не только сейчас, в целом весь вечер старался… и надо же, портрет нарисовал. Значит, видел таким. Видел, думал, осознавал. Как будто было что-то в этой симпатичной русоволосой головушке, чем можно думать и осознавать. Значит, было.

Торин усмехнулся и погладил его по плечу, чуть размазав рисунок. Накрыл его пальцы своими и принялся дрочить себе его ладонью так, как хотел и привык – резко, с силой сжимая в кулаке, раз-два-три-выдох, вдох, заново. Бильбо, поводя плечами оглядывался искоса, и Торина надолго не хватило, он кончил хоббиту в ладонь, хрипло выдохнув.

– Тебе понравилось? – поинтересовался Бильбо.

– Да, хоть ты и не участвовал почти, – улыбнулся Торин, а потом приказал:

– Оближи.

И довольно сощурился, глядя как Бильбо неуверенно, но все же слизывает тягучие капли с пальцев.

***

– Вот, – сказал Торин, когда поиски увенчались успехом, – ты должен примерить вот это.

Он отложил каталог и план сокровищницы, откинул крышку сундука и вынул нечто, смахивающее на золотую паутину. Бильбо опасливо подошел ближе, коснулся вплетенных в паутину светлых камней и вопросительно уставился на Торина.

– Это на голову, – пояснил тот, – стой смирно, не шевелись.

Бильбо, часто и мелко дыша, старался не шевелиться, пока Торин с тихим шуршанием и перестуком камней расправлял паутину, закрепляя на волосах, и даже на ушах пару зажимов защелкнул. И отошел на шаг, разглядывая хоббита. Тот нервно покусывал губы, не зная, что от него требуется.

– Мне долго так ходить?

– Тебе не нравится? – Торин подвел его к зеркальной колонне, продемонстрировав отражение. Бильбо пожал плечами, и золотые подвески зазвенели, зашуршали.

– Смотри, чтоб не свалилась, – сказал Торин, прижал его спиной к себе и перехватил поперек груди.

– Ты что задумал? – тихо спросил хоббит, неуверенно откликаясь на ласку.

– Тссс, держи голову прямо, – Торин ловко приспустил его штаны. Погладил по заду и шлепнул, не сдержавшись – подвески звякнули, камни заискрились в свете ламп.

– Только не членом, – звонко и взволнованно напомнил Бильбо, когда его подтолкнули вперед, вынуждая встать на колени. Тонкая рубаха сбилась к плечам, золотые нити стекали по шее, в таком виде хоббит куда больше напоминал подарок. Торин согрел в пальцах вязкую мазь, коснулся его сзади, не стал изменять своему слову. Хоббит еще изменит свое мнение, захочет и попросит. Не стоит торопиться. Торин оглянулся в поисках чего-нибудь подходящего, схватил нить жемчуга, редкого, палево-серого цвета и необычного большого. То, что нужно – Торин усмехнулся, перекатывая в ладони крупные и округлые жемчужины, те впитывали его тепло, словно живые.

– Что ты придумал? – тихо улыбнулся Бильбо, чувствуя настойчивое прикосновение. Ахнул, изменившись в лице, когда жемчужина проскользнула внутрь, и задышал часто, почувствовав второй. Поджался весь, сведя лопатки к позвоночнику.

– Все потому что ты не даешься, – Торин услышал свой голос словно со стороны, – потому что не даешь отодрать тебя как следует.

– Я неправ? – еле слышно прошептал хоббит, чуть приподнял бедра. Торин ухмыльнулся, потянул нить назад несильно – чтоб жемчужина не выскользнула, а лишь надавила изнутри.

– Неправ… – выдохнул Бильбо, кусая себя за руку. Торин впихнул в него еще три жемчужины, одну за другой. И каждый раз Бильбо вздрагивал, и плетеная золотая накидка звенела, камни сталкивались друг с другом.

– Ты лучший, – шептал Бильбо, – хочу тебя.

Торин, зная, как сделать ему еще лучше, обхватил его член, прижался большим пальцем к головке.

Резкий рывок, словно все нервы томительно, сладко стянули узлом и выдернули, нахлынувшее счастье – сразу, много, по самую макушку. Бильбо застонал и откинулся на россыпь монет, чуть развел ноги, предлагая себя. Торин облизнулся, размазал еще теплое семя по внутренней стороне его бедра.

– Что-то хочешь сказать?

– Да. Торин, пожалуйста. Я был не прав.

Соблазн подразнить Бильбо был велик, но желание причинить ему удовольствие – еще сильнее. Торин рванул ремень за пряжку, высвободил член, твердый, готовый к любви. Приник к хоббиту, целуя в ухо и ниже, наугад ткнулся головкой, почуял влажную, растянутую дырочку, уступившую напору. И плавно толкнулся вперед. Бильбо застонал, принимая в себя, вздрагивающие подвески поползли вбок, соскользнули напрочь.

– Да, – прошептал Бильбо, закрыв глаза, – ты самый-самый…

В затылок через систему зеркал светила луна, мрачно наблюдая за происходящим.

Рушились и падали тускло сверкающие башни из монет. Торин не мог остановиться, не мог себя остановить, бессильно наблюдая, как осыпаются башни, как разбегаются по полу монеты, растекаются ровным слоем, превращаясь в золотые сверкающие лужицы.

– Торин! – закричал Бильбо, глухо и бесконечно далеко. Обхватил крепко, ударил по щеке, и молния пронзила россыпь монет.

Торин вскрикнул в ответ, резко сел на кровати и обхватил руками голову, словно раздавить ее хотел, выдавить тягостный сон, чтоб тот лужей растекся под кроватью.

– Все в порядке? – тихо прошептал Бильбо во мраке спальни.

– Все… да, – Торин выдохнул и поперхнулся воздухом, пересохшее горло будто склеилось. Откинул покрывало, чтоб встать с кровати – и почувствовал, как в него вцепились.

– Ты чего? – сипло пробормотал Торин, оглянулся на Бильбо, – я пить хочу.

– Вдруг на осколок напорешься, – Бильбо взволнованно глядел на него, почти неразличимый в темноте.

– Чушь, – буркнул Торин, стиснул его пальцы и отвел от себя, – я вчера все убрал.

И поднялся на ноги, прошелся туда-сюда, хрипло дыша, разминая мышцы. Сходил в уборную, потом выхлебал половину воды из графина, постоял, подумал, выпил оставшееся и вернулся обратно в постель.

Бильбо молчал, видимо, задремал. Торин тоже попытался уснуть. Привычные простые действия вернули его в существующий, реальный мир, знакомый и спокойный.

– Что это было? – раздался тихий шепот во тьме, когда Торин почти заснул снова.

– Дурной сон. Я тебя напугал?

– Немного, – Бильбо сам, по своей воле подобрался ближе, уткнулся носом ему в ухо, – ты кричал.

Торин ничего не ответил, прогоняя из себя сомнение и тревогу.

– Что это был за сон? – не унимался Бильбо, тепло дыша ему в ухо.

– Да муть сплошная, – отмахнулся Торин, – золото, молния… Ярко очень.

– Ярко?

– Золото такое яркое, ослепительно-желтое, как масло.

– Ты видишь цветные сны? – удивился Бильбо, – правда?

– Ну да, – Торин повернулся на бок и положил ладонь ему на бедро, – а ты разве нет?

– Никто не видит цветные сны. Я, может быть, один раз видел… Но не уверен. Обычно все черно-белое.

– Может, это у вас, хоббитов так принято, но я всегда вижу цветные сны, – буркнул Торин, – и это нормально.

Бильбо хмыкнул, ничего не ответил, тихо сопя в темноте. А потом выдал:

– А другие гномы видят цветные сны?

– Спи-ка ты лучше, – посоветовал Торин, – и мне не мешай.

Бильбо вздохнул и перечить не стал.

***

Взглянув вчера на Бильбо по новому, Торин уже не смог воспринимать его иначе. У хоббита, как ни странно, был характер. У хоббита была личность, внутренние запреты и нравственные нормы, как у порядочного гнома. И он решительно не хотел давать в постели. А Торин подумал и не стал форсировать события. Это было точь-в-точь как с животным. Торин видел в Дейле лошадей, которые кусались и вели себя отвратительно. Те люди, что были поглупее, отвечали ударом на укус. Но любая зверюга рано или поздно начнет лизать руки, если подходить к ней ласково и угощать ее лакомством. Однако хоббит не был зверьком. С хоббитом было сложнее.

Днем Торин постарался больше внимания уделить работе – поддерживать порядок в горе, быть в курсе любых отклонений, успевать вовремя, чтоб все работало, как часы. А у хоббита это время ушло на отдых от тяжелой работы, и к вечеру он откровенно заскучал.

– Я устал сегодня, – пожаловался он, едва Торин приготовился ко сну.

– Отчего? Скучаешь по шахте?

– Вот еще! – Бильбо фыркнул, наблюдая, как Торин раздевается и ложиться в кровать.

– А что еще? Надо отправить тебя завтра к ювелиру.

– К ювелиру?! – обрадовался Бильбо, – а это интересно? Всегда хотел посмотреть, как делают всякие штуки.

– Он снимет с тебя мерки для одного украшения, – сказал Торин, и заметив, что тот заскучал, добавил:

– Если будешь вести себя прилично, то разрешу посмотреть, как он ее изготавливает.

– Я бы хотел попробовать сам что-нибудь сделать, – признался Бильбо, – конечно, я ничего в этом не соображаю и, скорей всего, перепорчу материал, но попробовал бы.

– Почему тебе просто не сидится в спальне?

– Даже не знаю. – Бильбо потянул Торина за косу, – и в самом деле. Вероятно, потому что мне скучно?

– Может, ты просто хочешь спать? – предложил Торин, втайне надеясь, что тот сам подползет к нему и попросит отлюбить хорошенько на сон грядущий. Но Бильбо, пожав плечами, лишь завернулся в одеяло и засопел.

Послушав это сопение с минуту, Торин повернулся на другой бок, но так ломило шею, и он, тяжело дыша, улегся на спину, отшвырнул душное покрывало с себя. Член стоял, словно приговоренный, Торин обвел двумя пальцами основание, стиснул яйца – сильно, перешагнув границу между удовольствием и болью. Крепкий, надежный свод Эребора над головой расступился, обнажая густое низкое небо, темное, как сплав свинца, сурьмы и олова. Серый снег кружился в воздухе, падал медленно, а вдалеке, словно насилуя небо, высилась башня.

Торин смотрел на башню, как путник, стоя на дороге, обнаженный и одинокий, серый снег укрывал плечи. Это не снег, понял Торин, растерев одну снежинку в пальцах. Это пепел. И яркое, как осознание, как мысль, яркое сияющее солнце пронзило облака, вновь ударила молния, и грозовые облака, перечеркнутые струями дыма, склубились над головой. Башня рушилась под собственным весом, рассыпалась, как столбик монет.

Торин поймал еще одну пыльную снежинку, стиснул кулаки, ощущая приятную шероховатость льняных простыней – и проснулся.

***

Утром Торин не стал ничего говорить про тяжелый, мрачный сон, смыл водой безотчетную тревогу и почувствовал себя лучше. За завтраком ощущение угрозы отступило окончательно, и Торин успокоился, перестал отвечать односложно и даже приветливо поглядел на хоббита, который трещал о чем-то без умолку.

– Что значит твоя улыбка? – спросил Бильбо, нарезая бекон.

– Моя улыбка? – не понял Торин и вновь улыбнулся, растянув губы, – вот эта?

– Ну да. Я рассказывал тебе про шахту, как наглотался там пыли, и про начальника смены. А ты мне улыбнулся вот так, – Бильбо показал как, тоже растянув губы в приветливой улыбке, – и смотришь загадочно. Что это значит?

– Значит, что ты много говоришь. В чем суть?

– Ни в чем, – вздохнул Бильбо, – кстати, надеюсь, ты не наказал начальника смены, что тот меня прошляпил?

– Нет, – Торин улыбнулся вдруг по-настоящему приветливо, – пожалуй, я даже благодарен ему за то, что ты быстро прибежал ко мне.

– О, – только и выдохнул Бильбо, вновь принялся терзать бекон, разрезая на кусочки, вместо того, чтоб съесть весь ломоть целиком. Потом поднял взгляд на Торина:

– Можно тебя попросить?

– Проси.

– Возьми меня с собой, – Бильбо впился взглядом, чуть сведя брови к переносице, – очень прошу.

– Куда?

– Куда ты каждый день уходишь.

– Зачем? – не понял Торин, – у меня в кабинете не поваляешься. Оставайся здесь.

– У меня либо мозоли кровавые от лопаты, либо пролежни в вашем Эреборе! – воскликнул Бильбо, – я так не хочу!

– Не всегда бывает так, как ты хочешь.

– Не всегда. Но я тебе не помешаю, – Бильбо, почуяв, чем можно взять, поднялся и обхватил Торина за шею. – Я буду сидеть в уголочке, тихий и незаметный.

– Будешь отвлекать.

– Нет, ни слова не скажу. Ну пожалуйста, не заставляй меня унижаться и выпрашивать!

Торин обернулся и глянул сердито. Бильбо понял, что перегнул палку, вернулся к бекону.

– Никто не заставляет.

– Пойми, – выдохнул Бильбо, не глядя на него, – от тебя не убудет ведь, а мне сделаешь приятно. Что плохого?

Что в этом плохого, Торин не знал. Но что хорошего – тоже. Возможно, следовало один раз взять и понять, чем решаться и размышлять.

Оставив тарелку, он поднялся и вынул из шкафа холодного оттенка зеленый кафтан и темно-зеленые бриджи, похожие по фасону на те, в которых Бильбо прибыл в Эребор.