Текст книги "Я видел сон (СИ)"

Автор книги: Towaristsch Mauser

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Торин никогда еще не получал подобных подарков. Девицами расплачивались, было дело, но Торина такая оплата не устраивала, он всегда отправлял их обратно. А тут надо же так придумать! Спихнуть некондиционный товар как подарок, да еще и с таким напутствием. Торин не хотел лишаться подарка. В сокровищнице было полным-полно интересных, редких и уникальных вещиц, почему бы и не хоббит из Шира?

А хоббит из Шира то ли с перепугу, то ли с голода сжевал почти все сухофрукты за пару минут.

– Угощайся, – сказал Торин, разворачивая сверток, – восточное лакомство.

– Пробовал, – кивнул Бильбо, но все же подхватил посыпанный сахарной пудрой лукум.

– Отчего тебя никто не купил, а, Бильбо из Шира?

– Откуда мне знать, – нахмурился он, кажется, успокоился слегка, и Торин долил в его кубок вина до краев. – Толку от меня, видимо, мало.

– Надо придумать так, чтоб был толк, – мягко проговорил Торин, но у Бильбо от этих слов душа рухнула куда-то в леденящую пропасть. Он вновь принялся за вино в надежде напиться и забыться.

Почувствовал широкие и теплые ладони на плечах, отчего едва не поперхнулся. Сердце вновь зашлось, словно изорваться желало.

– Ты, между прочим, солгал мне, – тихо сказал Бильбо, вжимая голову в плечи, – ты обещал меня спасти за то… что я тебе сделал.

– Я обещал вывести тебя из темницы, – возразил Торин, скользя ладонями вниз, – и я вывел.

– Какая разница, где сидеть, если взаперти, – голос Бильбо заметно дрогнул. Он резко развернулся вдруг, уставился в прохладные глаза Торина:

– Мне страшно.

– Нечего бояться, – спокойно ответил Торин.

– Мне от тебя страшно. Не трогай меня.

– Будешь делать все, как я прикажу, – прошептал тот, прижимаясь губами к островерхому уху, – и не надо будет бояться, тебя никто пальцем не тронет.

– Только ты тронешь своей здоровенной елдой?! Ты не понимаешь, похотливая ты скотина! – вспыхнул Бильбо, не хотел больше подчиняться, один вред только. Если подчиняться – все равно все выйдет плохо, но так хоть перед собой не стыдно.

И он тут же укусил гнома в шею, пнул посильней, подхватил тяжелый подсвечник и ударил наотмашь со всей силы! Ощутив, как металл крепко и звучно ударился о кость, Бильбо выронил подсвечник, свечи раскатились по полу, воск плеснул на ноги. Торин прижал ладонь к рассеченному виску и уставился на хоббита в упор. И вновь Бильбо в его взгляде все прочитал. Увидел горячее желание Торина сдавить его, Бильбо, голову и раздавить как спелый гранат, чтоб хрустнуло, хлюпнуло сочно и глухо, и по ладоням потекли густые алые струи, а ошметки под ноги полетели.

– Плохо же тебя воспитывали, – сощурился Торин, нависая над Бильбо. – Придется заняться этим самому.

И ухватил пальцами за ременную петлю, все болтавшуюся на шее у хоббита. Из глубины души, как подземный ветер, как древнее зло, поднималось темное чувство, темное, сладкое, крепкое как горячее вино. Сразу било в голову, а имя этому чувству было безнаказанность.

– Ты моя вещь, – сказал Торин, ничего не делая, просто оттягивая петлю пальцем вверх, но Бильбо уже стиснул его руку и уставился взволнованно: не хотел ни боли, ни смерти.

– Будешь возражать?

Бильбо молчал. Не соглашался, но и не возражал, не сводя глаз с его пальцев и сипло дышал, будто Торин уже затянул петлю.

– На кровать. Живо, – велел Торин, расстегивая пряжку ремня, но Бильбо не двинулся с места. Пришлось подхватить его и волоком оттащить к кровати, швырнуть на нее и вновь взяться за ошейник, чтоб хоббит не сбежал.

– Давай как там, внизу, – попытался сторговаться Бильбо, обхватил вдруг Торина за руку. Прошептал тихо и просяще:

– Пожалуйста. Я сделаю тебе приятно.

– Сделаешь, – согласился Торин, – раздевайся и ложись на живот.

– Да не так! – воскликнул Бильбо, мешаясь, перехватывая его руки, Торин едва сдержался, чтоб не отвесить пощечины – в последний момент отвел ладонь, просто погладил по уху. А потом молча расстегнул ремень хоббита, вытянул его. Бильбо молчал, как оглушенный, все еще переживал тяжелый замах, так и не закончившийся ударом.

Ничего не сказал даже, когда Торин приспустил его бриджи и перевернул на живот. Не раздел даже полностью, не успел.

Кровь шумела, билась в стенки аорты так, что Торин, казалось, свой пульс услышать мог. Осторожно прикасался пальцами к его телу, с тихим восхищением разглядывая его, такого чарующе не похожего на гнома. Ямочки на пояснице, такие аккуратные, ровные и одинаковые, поросшие невидимыми волосками, нежнее, чем у женщин на подбородке. Задница, соблазнительно округлая и крепкая.

– Кто-нибудь трахал тебя? – выдохнул Торин, разглядывая сомкнутую дырочку и невставший, вялый член.

Бильбо молча покачал головой из стороны в сторону. А потом накрыл голову руками, будто ему потолок на голову падал или небо рушилось на землю. Все еще пытался сопротивляться, дергался даже в тот момент, когда Торин коснулся его хорошо смазанной головкой. Приказать бы глупому поднять зад, да раздвинуть его руками, чтоб удобней было, но толку? Все равно хоббит слушался плохо и неохотно.

– Не надо…! – в последний раз простонал Бильбо, и тут же замолк, вздрогнув от протолкнувшейся в тело головки. И продолжал молчать, только беззвучно кусал подушку, каждый раз стискивая зубы до боли, когда член пробивался глубже – и потом двигался обратно, угрожая вывернуть внутренности наизнанку. Это было хуже, много хуже, чем рассказывали, это было не так противно, как в рот, но куда больнее, просто невыносимо больно. Бильбо стискивал свою бедную голову, чувствовал, что слезы все-таки выбиваются из глаз – и решил не сдерживать их, с каждым движением ощущая себя вещью все больше и больше. По-настоящему вещью, развлечением для подгорного короля. Не мог дождаться, пока это закончится и никак не мог поверить в короткий стон Торина над самым ухом.

Торин не смог сдержаться. Как назло, представил себе узкую-узкую дорожку в его теле, свой член, в разы шире и толще, и кончил почти сразу, как только вошел полностью. Не хотел вынимать, чтоб сперма не вытекала наружу, и осторожно заткнул растраханную дырочку двумя пальцами.

– Все так просто, – сказал Торин, – а ты боялся.

Бильбо не отвечал, глубоко и редко дыша. Так и не возбудился, и, почувствовав, что его оставили в покое, отполз к стене и сжался в комок.

Торин усмехнулся, и, поднявшись на ноги, сыто вытянул руки, хрустнул суставами. Отошел к столу, чтоб выпить, и заметил смазанные капли крови пополам со спермой на пальцах. Значит, в плену его никто не драл. Это хорошо. Торин и сам уже пару лет никого не драл – некого было. Порядочную гномку до свадьбы трогать нельзя, непорядочных гномок не существует. С людскими девицами Торин тоже не связывался, приходилось решать проблему по-мужски.

– Вот, выпей, – сказал он, принеся бутыль с остатками вина. Коснулся его шеи и провел, с удовольствием прикасаясь к нежной, гладкой коже. Хоббит дернул плечом, попытался завернуться в одеяло.

– Все, заканчивай страдания, – сказал Торин, поставив бутыль на пол, и потянул хоббита головой к себе на колени. – В первый раз всегда так.

– Мне было так страшно, – ответил Бильбо, тихо и сдержанно дыша, – а теперь мне страшно и больно.

Торин только пожал плечами, не зная, что на это можно сказать. Стянул с него рубашку, задравшуюся по самые плечи, и принялся рассматривать его тело. Заметно было, что последнее время ел Бильбо плохо и скудно – ребра выделялись под кожей. И, помимо полосы поперек левого плеча, на теле были и другие метки от удара плетью. Бильбо безучастно моргал.

– Кто это тебя?

– Торговец.

– Слушаться не хотел?

– Да.

– Что не хотел делать?

– А какая разница? – Бильбо угрем вывернулся, выскользнул и вновь завернулся в одеяло, – что он начал, ты закончишь. Только плеть у него слабовата была. Ты лучше покрепче возьми. Чтоб сразу.

Торин только усмехнулся на эту тираду. Попробовал погладить Бильбо, но тот сердито зыркнул на него. И тогда Торин вновь взялся за ремень на шее, с наслаждением наблюдая, как меняется лицо хоббита, как сердито нахмуренные брови выгибаются, сведенные к переносице просительно.

– Не надо, – срывающимся голосом сказал Бильбо, заморгал, стараясь прогнать слезы, – хватит. Пожалуйста.

И Торин, улыбнувшись спокойно, молча разорвал кожаный ремешок.

========== Часть 3 ==========

Где-то далеко вставало солнце, невидимое сквозь бесконечную толщу скал здесь, в самом сердце горы. Торин спустился сюда, оставшись с хоббитом наедине, не хотел, чтоб их видели другие, слушать ничего не хотел.

– Торин, – тихо проговорил Бильбо, – что ты хочешь?

Металл долго нагревался. Можно было пойти в большие плавильни и быстро покончить с этим, но Торин не хотел быстро. Подошел к сидящему на каменном троне хоббиту, коснулся его плеча.

– Отвечай честно – предашь меня вновь в обмен на свободу?

Бильбо молчал, сжав губы в тонкую нить. Дышал только часто и не отвечал, цепи тихо звенели за его спиной. Торин повел головой, ухватился обеими руками за цепь и потянул. Закрепил цепи так, чтоб тот не вырвался.

И зачерпнул стальным ковшом из горячего котла. И обернулся на хоббита, обливающегося холодным потом. Бильбо медленно покачал головой из стороны в сторону, не веря в происходящее. Волосы его чуть взмокли, прилипли к шее. Торин вздохнул. Тяжелый ковш оттягивал руку.

– Торин, не надо, Торин… – Бильбо не успел договорить. Торин обхватил его подбородок ладонью, стиснул его губы, мягкие, сладкие и податливые, как лукум, вынуждая приоткрыть рот. Бильбо вскрикнул громко и надрывно и тут же замолчал, крик как ножом отрезало. Торин щедро влил расплавленное золото ему в горло, отшвырнул ковш в сторону. Обжегся, стирая лишние капли с его губ, и о взгляд хоббита тоже обжегся, едва ли не сильнее, чем о металл. Горящий, умоляющий взгляд, мучительный, полный боли. Торин, не утерпев, коротко прикоснулся губами к приоткрытому рту, почувствовал нестерпимый жар, и отошел к котлу.

В полной тишине он зафиксировал крепления, надавил на тяжелый рычаг. Золото с тихим змеиным шипением потекло по сложной системе труб, выливаясь густым горячим потоком, облизывая задыхающегося хоббита с головы до ног, превращая его в драгоценную статую. Торин стоял поодаль, смотрел, как золото каплет вниз, как застывают тягучие струйки, превращаясь в блестящие сталактиты на кончиках пальцев. Отблески багрового огня играли на статуе.

Тишина стояла такая, будто ему самому металл залили в голову.

Торин медленно подошел. Положил ладони на застывающее золото, еще сохранившее тепло, прикоснулся губами к щеке, лизнул, ощутив безупречную гладкость. И услышал глухой стук.

Почуял еще бьющееся сердце.

Торин выдохнул в тихом ужасе, облился холодным потом и проснулся. Попытался стереть пот с лица и не смог – поперек него разлегся невысоклик. Мешал дышать и жить, уткнувшись головой в шею, худые ребра упирались в живот. Торин усмехнулся и осторожно спихнул с себя Бильбо, уложил рядом с собой, под бок. Стер уголком пальца поблескивающую капельку слюны с его губ. Словно острой иглой прочертили по низу живота, а потом занемело все сладко, захотелось отлить и кончить одновременно. Торин застонал, пытаясь припомнить сон, из которого только что выскользнул. Подробностей Торин вспомнить не мог, хоть убей, но, кажется, снилось, что хоббит вновь взял у него в рот – да так глубоко, что едва не задохнулся. Почти целиком умудрился принять в себя, проглотив послушно всю излившуюся сперму. Торин застонал, стиснув член, едва не спустив в простыни, но сдержался.

Солнце било в высокие стрельчатые окна, в ярких лучах кружились редкие пылинки. Обычно Торин вставал сразу с рассветом, но сегодня ему захотелось задержаться в постели подольше. Рядом тихо посапывал хоббит Бильбо из Шира, и Торин невольно потянул его за прядку волос, накручивая их на палец. Вчера перед сном Бильбо порывался уйти ночевать на кресло, но Торин не пустил. А на попытку прижать к себе, хоббит просто-напросто укусил его за руку, видимо, слова у него кончились. И отполз в самый край к стене, устроился там.

– Замерз ночью? – усмехнулся Торин, погладил его за ухом, – или одиноко стало?

Бильбо нахмурился, приоткрыл глаза, потянулся сладко и с неудовольствием уставился на Торина.

– Выспался? – поинтересовался Торин, предвкушая более близкое знакомство с хоббитом, и приятную разрядку для стоявшего с утра члена. Ни разу не задумывался о том, что это может быть так замечательно – делить постель с кем-то другим. С кем-то сонно моргающим и нежным, приятным на ощупь.

– Отвали, – буркнул Бильбо, оттолкнув его руку. Напрягся, когда Торин поймал его запястье, сжал в кулаке.

– Как спалось? Получше, чем в повозке торговца?

– Отвали, я тебе говорю, – с Бильбо весь сон мигом слетел. – Не трожь меня!

Торин, наплевав на возражение, перетянул его на себя, поцеловал в щеку, не выпуская из рук. Бильбо прятал лицо, сопел и уворачивался, не желая поцелуя.

– Ты мне понравился, – не стал скрывать Торин, выпустил его, поглаживая по округлым плечам. Обхватил за бедра, чуть стискивая их, прохладные и упругие.

– Я не хочу больше. Никогда, – сказал Бильбо, болезненно скривив губы.

– Ты привыкнешь… – Торин потрепал его по шее, провел пальцами вниз, обвел ямочку на пояснице. – Ты будешь сыт, будешь спать на хорошей кровати, станешь покруглее да посимпатичнее, чтобы было, за что подержаться.

– Ты мне отвратителен, – сообщил Бильбо, упираясь ладонями в его грудь. Торин скрипнул зубами, мгновенно схватил его за волосы на затылке и чуть потянул.

– Зачем упираешься, глупый?

– Ты сам-то не сильно умен, – выдохнул Бильбо, изогнувшись вслед за рукой. – Думаешь, это жизнь – торчать в горе взаперти и служить тебе девицей?

– Для тебя неплохо.

Бильбо уставился на него злобно, пожевал губу, но все же проглотил то, что вертелось на языке.

Торин улыбнулся и погладил по обнаженному плечу, стараясь разгладить пальцами уродливый след от удара плетью.

– Если ты не собираешься выпустить меня, а только пользовать по ночам, то лучше мне и вовсе не жить, – сощурился Бильбо. И, вывернувшись, быстро соскользнул с постели, принялся одеваться. Лицо едва исказилось от боли, но хоббит попытался это скрыть. Торин следил за ним внимательно, молчал, дав ему возможность сказать все, что хотел.

– Я больше не желаю делать это с тобой, – сказал Бильбо, забавно взмахнул рукой, натягивая рукав рубашки, запутался в нем и едва не порвал. – Понял меня, ты, король подгорный?

Король подгорный молча поднялся с постели, подошел к хоббиту и приподнял его лицо за подбородок. Бильбо тут же отвернулся, но Торин ухватил за челюсть крепче, вынуждая глядеть в глаза:

– Ты не хочешь по-хорошему? Быть может, раздеть тебя донага, бросить в подземелье с крысами и змеями?

– Мне все равно, – отдернулся тот, посмотрел на Торина, – но если ты еще раз проделаешь со мной это, я сам спрыгну с лестницы.

– Еще чего, – усмехнулся Торин, но Бильбо смотрел вполне серьезно.

– Я так решил.

– Что ж, – Торин хлопнул его по плечу, едва не сбив с ног, – будь по-твоему.

Он отошел в уборную, чтоб привести себя в порядок, а после надеясь уломать наглого хоббита, но когда вернулся, то понял, что не выйдет. Тот сидел на краешке стула и мрачно, исподлобья глядел на Торина.

Торин уставился на него в ответ, а потом молча развернулся и вышел прочь.

***

Когда тяжелая, как плита могильного склепа, дверь захлопнулась за Торином, Бильбо едва не лишился чувств. Неужели угроза подействовала? Или просто спешил по своим королевским делам и связываться не стал. Или… сейчас сюда явится отряд охраны, раздерет на нем одежду и отведет в сырые застенки?!

В этот момент дверь гулко распахнулась, отползла в сторону, и Бильбо свалился со стула, увидев входящих в покои стражников. Забился под стол, дыша прерывисто, не в силах унять сердце, едва не стошнился от нахлынувшего страха. Но стража на него особого внимания не обратила: один поднялся на стул и снял подвешенную над камином секиру, второй забрал из ящика стола перочинный ножик, третий проверил, надежно ли стоит шкаф. Забрав все колюще-режущее и прихватив даже злосчастный подсвечник, стража молча удалилась, оставив Бильбо одного.

Он сглотнул и бессильно растянулся на полу, чувствуя, как холод гранита проникает в тело. Сил не осталось даже на страх. Торин не догадывался, чего хоббиту стоила утренняя речь и напускное равнодушие к собственной судьбе. Всю ночь Бильбо не спал, подбирая слова, уговаривал себя не струсить, не поддаться Торину. Нельзя было поддаваться, иначе так и проживешь остаток дней чужой игрушкой. Все игрушки рано или поздно надоедают – их забывают в чулане, выкидываю на свалку, если сломались, ну а если еще ничего – передаривают другим. От одного к другому.

Бильбо представил себе вдруг, что, в конце концов, после продолжительного хождения по рукам его сдадут в Ширский Мусорный амбар. Представив себя среди тамошних экспонатов, вроде богато украшенных книг на никому неизвестных языках, щитов в полный хоббичий рост, бархатных с золотой вышивкой сапог и ботинок, бесчисленного количества непарных запонок, глиняных зайцев с отбитыми ушами, надтреснутых сервизов, представив себя среди всего этого великолепия, Бильбо вдруг расхохотался и смеялся до тех пор, пока на глаза не навернулись слезы.

Все отдал бы, чтоб сейчас закрыть глаза и открыть их, очутившись в поле за амбаром. Чтоб высокие стебли спрятали и укрыли с головой, а разноцветные бабочки порхали, а на вытянутый палец приземлилась божья коровка.

Окончательно подмерзнув на холодном полу, Бильбо перебрался на кровать, как был, в одежде. Зарывшись в теплые одеяла, он подгреб к себе подушки и сладко обнял одну. Свежее постельное белье пахло чужими ветрами и немного Торином, но запах не был неприятен. Бильбо, хорошо не спавший с самого Бри, прижался к подушке щекой и заснул. Провалился в крепкий сон без сновидений.

***

– Государь! – раздался возглас у порога. Торин потер ладонью лицо, отвлекся от сметы поставок и уставился на вошедшего. Это был гонец, совсем молоденький, но не от Даина, а из самого Казад-Дума.

– Добрые вести ты нам принес? – воскликнул Торин, поднялся на ноги. В кабинет, точно огромная стальная сороконожка, ввалилась стража, взволнованно уставившись на гонца. Хвост сороконожки в помещение не влез и перетаптывался снаружи.

– Да, государь мой Торин! – поклонился гонец. Стража ухнула, заворчав одобрительно, Торин их прогонять не стал.

А гонец расстегнул тугие лямки заплечного мешка, изготовленного из плотной кожи. Такую кожу вначале обрабатывали особым образом, чтоб она стала непромокаемой, хорошо держала форму. Торин принял мешок из его рук, приобнял гонца, хлопнув его по плечу. И кивнул на кубок с вином на своем столе. Гонец сглотнул жадно, облизнулся, и Торин с улыбкой кивнул снова, мол, пей, раз уж дозволено.

– Добрые вести, добрые. Орочья много в тех местах, это верно. Месяц назад был организованный набег со стороны Азанулбизара. Военачальник Двалин ранен был.

Стража выдохнула шумно, уставилась на гонца, тот торопливо дохлебал вино и продолжил.

– Но отбились без потерь, вон, от господина Двалина письмо. Сам писал, поправился уже.

Торин покачал головой.

– Кто же так докладывает?

– Виноват, – гонец смущенно потупился, – хотел сразу сообщить, чтобы вы не волновались более.

Кто-то пробился сквозь ряды стражи, послышался плеск вина.

– Добрые вести отметить, – пояснил Фрар, – иначе никак.

– Отметим, отметим, – согласно кивнул Торин, перелистывая конверты: от Двалина, от Балина, от племянников, от отца. Все взгляды были сейчас устремлены на Казад-Дум, и сложно было в спокойной сытости Эребора представить себе войну к западу от горы.

***

Бильбо разбудили в тот час, когда солнце обошло гору и скрылось за горизонтом.

– На закате не спят, – сказал сердитого вида старый гном, растолкав хоббита. Бильбо проснулся, зевнул, прикрыв рот ладонью.

Из-за плеча старого на него с любопытством поглядывал молодой. Опять гномы! Да сколько ж можно?!

– Подымайся, – велел старый и отошел от постели, сунув пальцы за пояс из широких золотых пластин.

– Чего вам от меня нужно? – сощурился Бильбо, но из-под одеял все же выбрался и встал, потянувшись со сна.

– Мерки снять, – пояснил старый, и, вытянув из-за пояса мерную ленту, подошел к хоббиту, – выпрями спину да стой ровно.

– Для чего мерки, саван шить? – буркнул Бильбо сердито. Молодой гном прыснул в кулак, а старый очень сердито проворчал что-то в бороду, взял бесцеремонно Бильбо за руку и вытянул. Принялся вертеть по-всякому, прикладывая ленту то так, то эдак, диктовал цифры младшему, а тот быстро-быстро чиркал карандашом по бумаге, не спуская с хоббита любопытного взгляда. Бильбо не очень-то уютно чувствуя себя, состроил страшную рожицу молодому, и тот невольно рассмеялся.

– Смех без причины – признак дурачины, – со знанием дела сообщил старый, и тот притих, уткнулся в свои записи.

Через несколько минут все было кончено, и старый выпрямился, аккуратно свертывая ленту:

– Я закончил. Зови сапожника.

– Не надо сапожника, – сказал Бильбо, пошлепал ногами по полу, – я обуви никогда не носил.

– Денег не было? – удивился молодой, а старый щелкнул языком.

– Нет. Наш народ вообще обувь не носит! – разозлился Бильбо, не зная как себя вести, – а денег у меня полно! Дома только все…

– А где твой дом? – спросил молодой, получил затрещину от старшего и умолк. В дверной проем сунулся еще один гном, тоже с лентой в руках. Борода его была заплетена узорно, полный живот перехватывал богатый пояс.

– Мерки-то снимать?

– А я почем знаю?

– Государь Торин велел снимать, – хмыкнул сапожник и подошел к Бильбо. Тот закатил глаза, не чувствуя особой угрозы от всей троицы. Уселся на стул и вытянул ногу, с интересом рассматривая бархатный плащ сапожника, расшитый разноцветными поблескивающими нитями. Все трое были одеты иначе, чем стража, а борода разве что у младшего была уложена без особых затей. Пока что самым бедно одетым гномом, из тех, что видел Бильбо, был Торин.

– Надо же! – удивился сапожник, дернул Бильбо за волосы на ногах, и хоббит едва сдержался, чтоб не пнуть его. – Это зачем?

– Это так задумано, – буркнул Бильбо.

– Наверное, поэтому и обувь не нужна, – догадался молодой. Сапожник хмыкнул, обвел его ступню на бумажный лист, измерил по-всякому и, посовещавшись с портными, глянул на хоббита.

– Все? – сердито фыркнул тот.

– Пожалуй, что да.

– Тогда всего доброго.

– Всего доброго, – ответили двое, а младший чуть поклонился, ляпнув:

– Готов служить!

– Спасибо, – так же невпопад ответил Бильбо, в замешательстве поглядел, как младший, словив еще затрещину, уходит вместе с остальными.

Но в покое его не оставили – пришел стражник, одетый, как и прочие, в меха и сталь поверх стеганых одежд. Бильбо с интересом рассмотрел его, до сих пор было страшно, а сейчас любопытство взяло верх.

Стражник молча поставил на стол поднос с едой. Тарелки были накрыты крышками, чтоб еда не остыла, но от нее шел такой соблазнительный запах, что Бильбо только сейчас осознал всю силу и мощь своего голода. Облизываясь, он уселся за стол, разложив салфетку на коленях, взял в руки вилку и нож. И заметил краем глаза, что стражник стоит у дверей. Наблюдает. Бильбо с усмешкой глянул на плоский нож для мяса с небольшими зазубринами. Вряд ли таким можно было причинить себе серьезный вред, но стражник никуда не уходил и поглядывал, видимо, получил от Торина четкие указания.

Быть может, Торин хотел проверить, способен ли Бильбо выполнить свою угрозу?

– Я не голоден, – мягко проговорил Бильбо и встал из-за стола, сглотнув голодную слюну.

– Чего?

– Спасибо, что принес еду. Но я есть не стану, – решил Бильбо. Отошел, и, надеясь, что живот не заурчит, облокотился о подоконник. Стражник, недолго думая, пожал плечами и унес еду. А Бильбо все смотрел в окно, надеясь, что живот не начнет болеть от голода. Ножом тыкать себе в шею было страшно, и, должно быть, очень больно. Не есть было попроще. Может, отказавшись от еды, он даст понять Торину, что совсем не хочет быть с ним?

Со скуки Бильбо попытался почитать одну из тех книг, что стояли на полке, но все они были на гномьем языке, которого он, разумеется, не знал. В комнате постепенно темнело, но спать не хотелось, а занять себя было совершенно нечем. Тогда Бильбо прошел в уборную, тяжелую дверь в которую Торин предусмотрительно не стал запирать, и рассмотрел там все, повертев узорные ручки.

Вначале Бильбо был невероятно доволен своей задумкой насчет голодовки, но время шло, Торина все не было, а есть хотелось все сильнее. В итоге он вытряхнул из бокала остатки кураги и изюма, сжевал их и запил водой из графина. За окном давно стемнело, никто его не тревожил, но так было еще хуже – сидеть и ждать неизвестности. Наконец, когда Бильбо собрался уже пойти и спросить у стражи, все ли в порядке, у двери послышались шаги и негромкий разговор.

Стискивая в руке факел, Торин вошел внутрь, и, попрощавшись с кем-то, запер дверь и попытался вставить факел в кольцо на стене. Удалось ему это лишь со второй попытки, и Бильбо, мрачно взиравший на Торина, готовый дать отпор, догадался, что тот пришел слегка навеселе.

Так оно и было. Торин, разобравшись с факелом, обернулся, поискал его взглядом. А Бильбо сидел за столом и язык свой жевал, чтоб не ляпнуть лишнего и не спровоцировать гнома на интерес к себе.

– Вечер, – ухмыльнулся Торин, – добрый.

– Ночь уже.

– Заждался… – довольно протянул Торин, подошел к хоббиту, подхватил его на руки. Бильбо заморгал часто, отвернулся, чувствуя запах терпкого вина. Опасный запах, поскольку у пьяного тело берет верх над разумом. Грустно стало от этих мыслей, ведь сопротивление Торин сейчас точно не оценит, попытается переломить.

– У вас праздник? – тихо спросил Бильбо, не решившись вырываться.

– Нет. Просто добрые вести.

– Откуда?

– Меньше знаешь, – Торин с чувством чмокнул его в уголок губ, – крепче спишь.

Бильбо вновь заморгал, отвернулся и почувствовал горячее дыхание у виска, а после и странное ощущение от скользнувшего в ухо кончика языка. Словно изнутри запалили спичку, жарко вспыхнуло внизу живота.

– От тебя вином дурно пахнет, – дрожащим голосом произнес Бильбо, не надеясь уже отвертеться. Брякнул первое, что в голову пришло, хотя, по справедливости сказать, от Торина пахло хорошо.

– Капризный, – усмехнулся Торин и выпустил хоббита из рук. Тот мгновенно скользнул в угол спальни, за стол и кресло.

– Плохая игрушка, скучная, – прошептал оттуда хоббит, – отправь ее домой обратно.

– Как же плохая, если я и рассмотреть ее не могу, – ухмыльнулся Торин, отошел к кровати и уселся на край, привольно и широко расставив ноги. – Иди сюда.

– Зачем еще?

– Подойди, я сказал.

Бильбо нехотя подошел, замер в двух шагах от Торина – тот, закинув ногу на ногу, усмехнулся.

– Сапоги мне сними.

– А если стражу позвать? – предложил Бильбо.

– Зачем мне стража, если ты тут стоишь? – поднял он бровь, и Бильбо ничего не осталось сделать, кроме как присесть и взяться за крепление высоких сапог. Стараясь не поглядывать на Торина снизу вверх, он молча путался с застежкам, почти расстегнул один, как почувствовал прикосновение к затылку. Инстинктивно напрягся, но Торин не наклонил его ниже, а всего лишь провел кончиками пальцев по шее.

– Не успеет и зима наступить, а хоббит, глядишь, и с делом справится, – сказал он, не отнимая пальцев от шеи.

– Чтоб ты на своей лестнице поскользнулся! – буркнул Бильбо, стянул и отшвырнул сапог в сторону. Торин не расслышал, дождался, пока хоббит справится со вторым, и тут же потянул Бильбо на себя.

– Мы ведь с тобой договорились, – быстро заговорил хоббит, откатился чуть в сторону на кровати, потом с интересом глянул на Торина:

– Кстати, где твоя жена, и почему она тебе попустительствует?

– Не женат, – отрезал Торин и попытался поймать его за ногу.

– Не женат? А как же кольцо?

– Какое? – Торин замер, вытянул ладони, на правой красовалось два перстня, на второй – три. – Мы не эльфы, чтоб колечками меняться.

– А что тогда твои кольца значат?

– Это, – начал Торин, повертев широкий серебристый ободок на среднем пальце, – подарок матушки на совершеннолетие. Вот этот перстень означает мой статус.

– Король Эребора?

– И наследник Дурина, – подтвердил Торин, погладил еще одно кольцо, на безымянном, – а это я сам выковал, когда меня впервые пустили в ювелирную. А это я недавно сделал, когда было настроение. Хочешь, подарю?

– Спасибо, оно с меня свалится, – Бильбо чуть отполз назад, но Торин уже сцапал его за руку и натянул на большой палец. Кольцо болталось свободно.

– В благодарность за вчерашнюю ночь, – проговорил Торин, стиснув его ладонь в своей. Бильбо покраснел от злости, даже уши порозовели.

– Натяни все свои кольца на член, – посоветовал он, безуспешно выдергивая пальцы из своих, – да попробуй рукоблудить, тебе понравится.

– Ишь! – сузил глаза Торин, мгновенно подмял его под себя и подхватил под бедро. Прижался, и даже сквозь плотную ткань было понятно, что не так сильно Торин пьян, и что у него вполне хватит желания для повторения вчерашнего. Бильбо, проклиная себя за несдержанность, тихо и болезненно застонал, уперся ладонями в плечи Торина, будто пытался поймать свалившийся с горы валун.

– Постой, – выдохнул он, – ты нетрезвый. Тебе нельзя.

– Это еще почему? – Торин вновь прижался губами к его уху, задышал жарко, касаясь кончиком языка.

– Один мой приятель, – лихорадочно забормотал Бильбо, – однажды так напился, что будучи уверен в том, что спит со своей женушкой, всю ночь ублажал матрас.

– Хватит мне зубы заговаривать. Я уж как-нибудь сумею отличить тебя от матраса!

Торин потянул вниз его брюки, и Бильбо извернулся, вновь перехватил его руки и умоляюще глянул на него:

– Мне надо… отлучиться. В уборную.

– Прямо сейчас?

– Да, – пробормотал Бильбо, стискивая его руку, и даже чмокнул Торина в щеку, – умыться и все такое. Я быстро. Пожалуйста.

– Иди, – не стал возражать Торин и выпустил его. Проследил за хоббитом, но тот и в самом деле юркнул в уборную, послышался тихий плеск воды из резервуара. Торин вздохнул и откинулся на подушки.

А Бильбо, прислушавшись к тишине, толкнул неподатливую дверь, запер ее, а потом уперся спиной в каменную тумбочку для умывальных мелочей, и, двигая ее по сантиметру, кое-как придвинул, подпер ее дверь. Весь вспотел от натуги, но довольно потер ладони и даже действительно умылся. Через маленькое витражное окошко под потолком в помещение проникал свет, но Торину-то в это окошко никак не втиснуться. Ему придется попотеть, чтоб вломиться сюда, быть может, он и не станет этого делать, а уснет?

Минут через пятнадцать Бильбо догадался, что Торин действительно уснул, раз не вторгался, не колотил в дверь и не требовал выйти как можно скорее. Точно, уснул. Бильбо усмехнулся и решил отодвинуть тумбочку. Но та стояла вплотную к двери, идеально вписавшись, и отодвинуть ее не было никакой возможности. Бильбо обломал себе ногти под мясо, попробовал воткнуть щетку как рычаг меж тумбочкой и дверью – все было бесполезно. Тумбочка словно приросла к двери, не желая поддаваться.