Текст книги "Не обнимай меня (СИ)"
Автор книги: Torens
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Седьмой круг
– Может, расскажешь, что на тебя нашло? – заговорила Наташа, как только мы отъехали от полицейского участка. Я перевел взгляд на зеркало бокового вида и устало ответил:
– Не хочу.
– Свое «не хочу» можешь запихать себе в задницу. Тебе придется мне рассказать, потому что я с тебя не слезу. Так что дома нас ждет серьезный разговор, – совершенно спокойно произнесла девушка. Она так гнала по дороге, словно участвовала в гонках, совсем позабыв, что автомобиль принадлежит не ей, и если нас остановят, то с легкостью смогут обвинить в угоне.
– Хорошо, – мой голос был таким же равнодушным. – Только давай не ко мне.
– Да уж… Развел ты там тот ещё срач, и даже не проси меня помогать его убирать!
– Ладно, – согласился я.
Больше ни я, ни Наташа не проронили ни слова, пока мы ехали до квартиры девушки.
– Иди душ прими. Не знаю, где ты валялся, но воняет от тебя ужасно, – объявила девушка, как только мы зашли в ее квартиру. Она была такая же маленькая, как и моя, но более уютная из-за женской руки. Мягкие игрушки, маленькие открытки, плакаты с любимыми актерами, вырезки из журналов, десятки кактусов на подоконниках, половина из которых зацвели. – Я пока соображу нам что-нибудь перекусить. Не знаю как ты, но я проголодалась ужасно.
Я согласно кивнул и молча прошел в ванную комнату, где вся горизонтальная поверхность была заставлена различными баночками, флакончиками, кремами. Быстро скинув грязную одежду, от которой действительно ужасно несло, я включил душ и залез в ванну, по привычке тут же усаживаясь на дно. Чуть горячая вода заставила закрыть глаза и вывела меня из коматозного состояния, в котором я находился всю дорогу от участка до дома, заставив думать.
Я скорее всего переспал с Рафаэлем, но мы оба ничего об этом не помним.
Я разнес свою квартиру.
Я употребил наркотики.
Я подрался с какими-то парнями, и двое очутились в больнице.
Я был задержан полицией.
«Какой чудесный день…», – с усмешкой подумалось мне, но почти сразу я помрачнел.
Раз Наташа знала, что я в полиции, значит об этом знают и в университете, и скорей всего и о том, что я был под наркотой. Меня точно отчислят. Я четыре года потратил на эту учебу, а теперь всему конец… Можно смело попрощаться с мечтой стать юристом. Я смыл ее в унитаз.
А ещё обо всем узнают родители… Я больше не буду идеальным сыном. Столько лет стараний, трудов, мучений… Ради них я отказался от себя, а теперь всё… Одна глупая ошибка, одна попытка забыться, и всё… Образ идеального сына разрушен и восстановлению не подлежит. Кем я для них буду? Наркоманом? Неудачником? Не хочу. Нет. Я так старался изо дня в день быть тем, кем они могут гордиться. Я просто не вынесу, если они отвернутся от меня. Я же все делаю ради них!
Я этого не вынесу, а значит, есть только один выход. Мне больше ничего не надо выдумывать, раз образ «идеального» разрушен. Не надо ждать подходящего автомобиля, не надо дышать газом или думать над другими способами самоубийства, что могли бы сойти за случайность. Больше ничего не надо…
Я открыл глаза и бегло оглядел бортики ванной, заставленные, чем только можно было. Понятия не имею, подойдет ли бритва, а вот ножницы вполне сгодятся. Правда, это будет больше похоже, что я просто порву кожу, но какая разница? Главное – конечный результат. Я приставил лезвие открытых ножниц к левому запястью и с силой надавил, прикусывая от боли губу. Из раны моментально показалась кровь, но не красная, а темно-багровая, она почти сразу разбавилась с каплями воды и быстро скатилась по запястью алыми струйками, закапав на дно ванной и растворяясь в потоке воды. Я же тяжело дышал, набираясь смелости, чтобы провести лезвием вдоль руки.
Неожиданно дверь в ванную открылась, и на пороге возникла Наташа, одновременно говоря:
– Игорь, ты что там уто… – она не договорила, увидев кровь у меня на запястье. – Вааааааа!!! – закричала девушка, а в следующее мгновенье мне в голову прилетел какой-то флакон, а за ним еще один и еще. – Положи! Остановись! Не смей! Стой!
И я, совсем забыв о том, что хотел сделать стал прикрывать голову от метательных снарядов и уворачиваться от них. Лишь спустя секунды, когда из моей ладони были вырваны ножницы, а меня затрясли так, словно хотели вытрясти душу, я понял, чего добивалась Наташа.
– С ума сошел, что ли? Да что же ты творишь такое?! Я не знаю, что там у тебя за жопа приключилась, но это же еще не повод наркотой баловаться и пытаться покончить с собой! Дождись, блять, завтра! Завтра все будет хорошо!
– Не будет, – клацая зубами от тряски, выговорил я.
– Кто? Кто сказал тебе такую чушь? Невозможно чтобы всегда все было плохо! Надо лишь подождать! Черные полосы всегда сменяются белыми!
– Не в моем случае.
Внезапно Наташа прекратила меня трясти. Она разогнулась и, выключив воду в душе, потянулась за полотенцем, что приложила к моей руке.
– С чего ты это взял? Ты что, избранный?
Я вспомнил свою жизнь и совсем безрадостно ответил:
– Похоже, что да.
– Знаешь, Игорь, – серьезным тоном начала девушка. – Если ты сейчас не заткнешься, я сама тебя убью. Говорят, что девушка, подвергшаяся сексуальному насилию, подвергается ему ещё раз, потому что она боится, что с ней это произойдет и тем самым притягивает к себе это. Я считаю, что так происходит со всем в нашем мире. Чего мы боимся, то мы и притягиваем. Если ты будешь распускать ауру «у меня все плохо», то Вселенная обратит на тебя свой взор и все сныканные ею гадости свалит тебе на голову. Покажи ей фак и скажи: «Неприятность эту мы переживем».
– Переживем? Меня отчислят! Мне повезет, если меня примут в другой университет! Но главное – об этом узнают родители! Что они обо мне будут думать?!
– Цыц! Оставить истерику! И давай вылезай из ванны, а то уже дрожишь от холода. Я тебе, кстати, одежду чистую притащила, – я послушно вылез, быстро вытеревшись полотенцем, а Наташа тем временем продолжала говорить. – Никто ни о чем не узнает. Рафаэль об этом позаботился.
Я так и замер с наполовину натянутой футболкой на тело.
– Позаботился?
– Да. Он подключил своего папу, поэтому тебя выпустили. А вообще цитирую слова Эля: «Сотри его. Игорь ни с кем не дрался, он никогда не задерживался и тем более не употреблял наркотики. Это все ошибка». Конец цитаты. В общем, расслабься. Все будет хорошо.
Рафаэль…
Я общался с его отцом всего два раза, но и этих двух раз хватило, чтобы понять – отец не очень жалует сына, да и сам Раф испытывает далеко не теплые чувства к своему родителю. Их взаимоотношения скорей можно было назвать обязательством. «Я твой отец, поэтому вроде как должен проявлять заботу о тебе». «Я твой сын, поэтому вроде как должен слушаться тебя». Хотя на самом деле там совсем не пахло заботой или послушанием. Рафаэль мне сам как-то сказал, что он разыгрывает из себя неформала специально, потому что его отцу это не нравится, и он заставляет Рафа делать то, что тот не хочет. Холодная война отца и сына Рокоссовских.
Но… Из-за меня… Из-за меня Рафаэль забыл об этом и обратился за помощью к отцу. И даже не сказал мне об этом. Ко всему прочему, он заявил, что будет держаться от меня подальше, раз мне не нравится его присутствие.
Почему? Почему он это делает ради меня?..
– Эй, алло! – Наташа защелкала пальцами у меня перед глазами. – Лютик, Лютик, вас вызывает Ромашка. Как слышите? Прием.
Я не совсем осмысленно посмотрел на девушку и, в который раз за день, заплакал. Наташа с ужасом уставилась на меня.
– Что? Нет, погоди, стой! – с паникой заговорила она, размахивая руками. – Не плачь, пожалуйста! Я совершенно не знаю, что делать, когда плачут парни! Боже… Хочешь шоколадку? У меня есть шоколадка. Или мороженое? Ванильное! Ааааааа! Иго-о-орь прекрати, или я сейчас сама заплачу!
– Почему? – сквозь слезы выговорил я. Наташа ухватилась за этот вопрос, как за спасательный круг.
– Что «почему»? Давай мы в комнату перейдем, и ты мне все расскажешь! Только успокойся, я тебя умоляю! Дыши глубже. Вдох, выдох, вдох, выдох.
Я послушно задышал, а Наташа взяла меня за руку и потянула в комнату.
– Вот так, хороший мальчик. Продолжай дышать. Вдох, выдох, вдох, выдох, – она усадила меня на диван и сама села рядом, продолжая сжимать мою ладонь в своей. – А теперь сделай глубокий вдох и расскажи, что случилось.
– Прости меня, – с сожалением выговорил я, глядя на девушку.
Она всегда была такой доброй по отношению ко мне, а я просто использовал ее. Я постоянно ей врал. Я всем врал. Я вовсе не идеальный, я просто мерзкий двуличный тип, который использовал близких…
Во взгляде девушки появилось удивление. Она не понимала, о чем я. Наверное, мне стоит промолчать, сказать, что ничего не случилось, просто нашло что-то. Ничего страшного. Все хорошо. Но я устал. И я сломался.
– Я не люблю тебя. Никогда не любил. Все это время я лишь использовал тебя. Я хотел при помощи тебя выглядеть нормальным парнем, но на самом деле я не такой. Я урод, дефект, брак… Такому как я нет места на этой земле. Меня не должно было быть. Я аморальный, а все, потому, что мне нравятся парни…
На лице девушки проступает жалость.
– Ооо, Игорь, маленький мой, иди сюда, – она притягивает меня к себе и обнимает, медленно раскачиваясь. Я безумно удивлен ее реакцией. Я ждал чего угодно: вспышки гнева, брезгливости, криков, обвинения, но никак не ожидал, что меня обнимут. И я не сопротивлялся. Не потому что был шокирован, а потому что я всегда хотел почувствовать рядом тепло человека, когда мне плохо. – Я знаю об этом, мой хороший, – Наташа заглядывает в мои растерянные глаза и мягко улыбается. – Игорь, я лесбиянка. Мне нравятся девушки. Я использовала тебя для прикрытия точно так же, как ты использовал меня. Я не могу точно сказать, когда осознала, что мне нравятся девушки. Возможно, это произошло еще в начальных классах, когда я избивала мальчишек, посмевших дернуть за косички девочек, что нравились мне. Хотя тогда я думала, что просто защищаю подруг, а уже потом с возрастом поняла, что тут скрывается нечто большее. Я не стесняюсь своей ориентации, но и не собираюсь кричать о ней на каждом углу. Это мое личное дело – кого любить. Но я знаю, как к этому относятся у нас в стране, поэтому и решила начать встречаться с парнем для прикрытия. Пока я выбирала достойного кандидата, ты начал встречаться с Аней. Я не обращала на тебя особого внимания до тех пор, пока однажды не заметила, как ты морщишься после ее поцелуев, как ненавязчиво пытаешься разорвать телесный контакт, затем вспомнила о твоей «фобии» и сложила два плюс два. Ты был геем, который не признает своей ориентации. Вначале, я хотела поговорить с тобой об этом, а потом решила, что лучше не вмешиваться, хотя все же разбила вашу с Аней парочку и сама начала с тобой встречаться. Знал бы ты, сколько у меня ушло трудов, чтобы заставить Аню тебя бросить! Но если честно, Игорь, ты такой дурак! Мог бы обо всем и сам догадаться! Мы встречаемся три года и до сих пор не зашли дальше поцелуев, я уже не говорю о том, что у нас никогда не было свиданий. Это же элементарно, Ватсон! – Наташа уже неприкрыто смеялась. А я был поражен…
Я не знал, как реагировать, как вести себя, что говорить. Только сейчас, после признания девушки у меня в голове прокрутились тысячи воспоминаний, связанных с ней, и я обратил внимание на то, на что не обращал раньше… Например, что она прижималась ко мне только когда кто-то долго стоял рядом с нами. Она никогда первая не целовала меня. Она никогда не звонила мне, чтобы завести разговор, который продлился бы несколько часов. Она не слала смс с пожеланием спокойной ночи или доброго утра. Она не придумывала мне ласковых прозвищ. Она никогда не говорила, что любит меня…
– А теперь, – тем временем говорила девушка. – Расскажи, что с тобой случилось, почему Эль ночевал у тебя и откуда засосы на твоем теле. Хотя о последнем я, кажется, догадываюсь, – тихо пробормотала она, отводя глаза в сторону, в которых появились лукавые искры.
– Откуда ты?.. – начал я, но договорить мне не дали.
– Чувак, я тебя из ванной вытаскивала! За то время я десять раз успела осмотреть твое тело вдоль и поперек. Так что все, коварный изменник, пришло время исповедаться. Рассказывай…
Хотя Наташа и говорила все это в шутливой форме, ее лицо было серьезным. И я ей все рассказал, начиная с тех пор, когда впервые понял, что мне нравятся парни. Рассказал о мнении своих родителей на этот счет. Рассказал, как мучился, как грыз ночами одеяло и бил подушку. Как впервые влюбился. Как дважды пытался покончить с собой. Как сменил кучу психологов. Как тоннами глотал таблетки. Как выстроил вокруг себя защитную стену. И как появился Рафаэль, заставив меня вновь слететь с катушек…
Иногда во время рассказа я начинал размахивать руками, заглядывая в ее глаза, ища поддержку, и находил ее. Иногда я вскакивал на ноги и начинал расхаживать по комнате, а Наташа смотрела на меня и качала головой. Когда я начинал плакать, она прижимала меня к себе и говорила различные успокаивающие слова, ласково гладя по голове. Она не прерывала меня, не осуждала, не критиковала. Она просто слушала и разделяла боль и отчаяние со мной, что я испытывал на протяжении многих лет. Она меня понимала…
Это так восхитительно, так прекрасно осознавать, что есть человек и не где-то, а тут, рядом, который понимает тебя, который готов поддержать тебя, который страдает вместе с тобой, когда ты окунаешься в свои воспоминания. Но главным было то, что можно больше не скрываться, не прятаться, не казаться сильным или идеальным. Быть просто человеком. Быть простым человеком. Казалось, что дышать стало легче, что все сумасшествие, которое я называл «другой я», вдруг вышло из меня.
К концу моего почти двухчасового монолога у меня не было сил. Я без движений лежал на коленях Наташи, чувствуя, как она легонько теребит кончики моих волос и заглядывал ей в глаза, ожидая, что она скажет. Она медлила. Я видел, как ее брови были слегка нахмурены, а она сама о чем-то думала. Спустя лишь несколько минут, девушка все же заговорила:
– Знаешь… мне кажется, что твой последний психолог был прав. Корень твоих проблем – это твои родители и твое желание быть самым лучшим в их глазах. Идеальным. Но посмотри, к чему это все привело. Ты ведь на человека похож только с виду… Как объяснить-то, – Наташа замолкает, прикусывая губы, а затем продолжает. – Вот представь, что наша кожа это просто оболочка. Если ее разрезать, то внутри будут наши мечты, надежды, стремления, цели, черты характера. Кто-то будет даже светиться внутри, потому что вах, какой человек хороший, а кто-то будет гнить изнутри, потому что человек-дерьмо, а у тебя же ничего нет внутри. Пустота. Если тебя разрезать, убрать оболочку, то все… Ничего не будет. Тебя не будет. От тебя ничего не останется. Да, у тебя есть награды, тобой восхищаются, но эти награды снаружи, а восхищение внутри других, а не тебя. Понимаешь? – Наташа с нетерпением и страхом смотрит на меня, ожидая вердикт. Я киваю, и она облегченно выдыхает. – Прекрати это. Прекрати стараться угодить всем и быть для всех идеальным. Они этого не оценят, не скажут спасибо, забудут об этом, как только ты уйдешь, или начнут использовать тебя. Зачем тебе все это? Остановись. Не надо быть идеальным для всех, надо найти только одного человека, для кого ты захочешь быть идеальным. Хотя ты его и так уже нашел. Рафаэль. Или я не права? – Наташа хитро улыбается, приподняв брови.
– Права, не права, – подаю я голос. – Разница какая? Он все равно предпочитает девушек.
Девушка, на чьих коленях я лежал все это время, с шумом выдыхает, закатив глаза и качая головой.
– Боже, Игорь, я, наверное, никогда не устану поражаться тому, какой ты профан, если дело касается отношений. Если бы ты хоть раз внимательно посмотрел на Рафаэля, а точнее, в его глаза, то понял бы, что они у вас одинаковые.
Я недоуменно хмурюсь, снизу-вверх глядя на Наташу.
– В каком смысле? Они у него серые, у меня зеленые.
– Одинаково влюбленные. Кажется, что у вас взгляд один на двоих. Смотришь в его глаза, когда он смотрит на тебя и видишь то же самое, что у тебя во взгляде, когда ты глядишь на него. «Я люблю тебя», «я хочу быть с тобой», – она вдруг начинает тихо смеяться, а увидев непонимание у меня на лице, поясняет. – Песню вспомнила, которую постоянно в школе слушала. Она идеально подходит к вам. «Я хочу быть с тобой. Жизнь прожить с тобой. Жизнь любить с тобой. Жить любимым тобой. Каждый день, жизнь делить с тобой. Возвращаться домой, заправляя постель. Жизнь дарить с тобой. Обожать наших детей»… Да, у вас именно такой взгляд.
Я пораженно смотрел на девушку, почему-то начав смущаться.
– Что? Неправда! Да и детей у нас быть не может.
– Ой, – Наташа заулыбалась и махнула на меня рукой. – Было бы желание! В крайнем случае, я могу родить вам ребенка. Только потом вы мне поможете еще одного заделать, когда я встречу девушку своей мечты, и мы захотим детишек. Договорились?
Я покачал головой, поражаясь словам девушки. Надо же, три года с ней встречался и вовсе не подозревал, что она может такое выдать! Хотя и я хорош, вместо того чтобы рассмеяться или проигнорировать ее, я ответил:
– Договорились.
– Вот и славно! Значит, завтра… А нет, завтра воскресенье… В понедельник поговори с ним!
Я смотрел на воодушевленную и счастливую Наташу и не мог сдержать улыбки. Мне нравилось, что она командовала мной и говорила, что делать, потому что это значило, что у меня впервые появился настоящий друг, который принимает мои хорошие и плохие стороны. Но все же я сомневался, что смогу поговорить с Рафаэлем в университете. Нет, мы, конечно, поговорим, я должен перед ним извиниться за все то, что наговорил ему, да и за свое поведение, но вот поговорить о том, о чем хочет Наташа, я не рискну. Не потому что страшно, стыдно или еще что-то, а потому что я не уверен, что она права. Невозможно, чтобы я нравился Рафаэлю!
Спасение
Внимание: возможен флафф в 99%
И будет светло, и будет тепло,
Пусть даже снегом всех замело.
Ярче люби, ярче играй.
Давай, давай!
Наши огни ярко горят,
Пусть что хотят про нас говорят.
Ярче люби, ярче играй!
Давай, давай!
(с)
– Напомни мне, чтобы я никогда больше не садился с тобой в один автомобиль, – произнес я, закрывая дверцу машины. Наташа, услышав мои слова, засмеялась.
– Неужели я настолько плохо вожу?
– Ты водишь замечательно, если представить, что дорожные знаки – это просто украшения асфальта.
Девушка вновь захихикала.
– Да ладно тебе. Добрались-то целыми и невредимыми, – махнула она рукой, поправляя сумочку на своем плече и шагая в сторону университета.
– А что, были случаи, когда не добирались? – с наигранным ужасом поинтересовался я. Наташа скосила на меня глаза и ответила:
– Еще одна критика в адрес моего вождения – и я насильно затолкаю тебя в машину и увезу на море. Сколько часов займет поездка?
– С учетом твоего вожд… Все, я молчу! – я заулыбался и поднял руки в примирительном жесте, когда девушка прожгла меня взглядом. Она одобрительно кивнула.
– Правильное решение.
Я улыбнулся. Находясь рядом с Наташей, я чувствовал себя легко и спокойно. Каким-то образом ей удалось достучаться до меня, сделать то, что не смогли, да и не хотели, наверное, психологи. Я смог принять себя. Нет, это не значило, что я теперь смог бы общаться с другими геями или посещать соответствующие места, до этого мне еще далеко. Я это понимаю. Но главное – я теперь мог смотреть на свое отражение, не чувствуя неприязни, ненависти, отвращения. Я свободно дышал и впервые по-настоящему радовался новому дню.
Мы с Наташей за выходные о многом говорили. Не только о прошлом и настоящем, но и будущем. Наших планах на него, мечтах. За какие-то два дня я узнал о ней больше, чем за четыре года учебы. Мы не только говорили, но и гуляли по городу, навели порядок в моей квартире, хотя Наташа поминутно ворчала и уверяла, что проще все просто выкинуть из окна. Смотрели кино… Просто хорошо проводили время, так, как я его никогда не проводил. Возможно, в школьные годы было что-то наподобие, но уже тогда я почти все время был напряжен и не мог расслабиться даже на минуту.
Может, я ошибался и в том, что быть геем – нет ничего такого? Я могу, как и все отдыхать, учиться, работать. Могу чувствовать, слышать, видеть, дышать. Я человек. Такой же как и все. А ориентация?..
Кто-то любит рок, а кто-то поп…
Кто-то любит комедии, а кто-то ужастики…
Кто-то любит черное, а кто-то белое…
Кто-то любит книги, а кто-то журналы…
Кто-то любит писать, а кто-то рисовать…
Кто-то любит толпу, а кто-то одиночество…
Кто-то любит женщин, а кто-то мужчин…
У всех разные вкусы, интересы, предпочтения. Это глупо и нелепо осмеивать, а тем более унижать то, что нравится кому-то. У всех есть право на свое мнение, но держать его надо при себе, пока о нем не спросят. Этому меня научила Наташа.
– Наташ, – позвал я подругу, когда мы зашли в аудиторию, где должно было начаться занятие, одновременно улыбаясь и кивая одногруппникам, что поприветствовали нас.
– Мм?
– Давай расстанемся?
Девушка удивленно на меня посмотрела, а затем перевела взгляд на сидящего в первом ряду Рафаэля и заулыбалась.
– О, Боже, мой парень бросает меня ради другого парня! Как мне теперь жить с этим?! – вполне натурально возмутилась она, лишь в глазах были смешинки. Я собирался ответить ей в той же манере, но тут случилось неожиданное…
Меня, схватив за плечо, грубо развернули, а в следующее мгновенье скулу обожгло резкой болью. Не удержавшись на ногах, я упал, прижимая ладонь к пострадавшей части лица и непонимающе смотря на Илью, который был просто в ярости.
– Ты что делаешь? – Наташа моментально накинулась на него.
– Что я делаю?! Этот педик использовал тебя! Делал вид, что ему нравятся девушки, хотя на самом деле является гомиком!
Я с ужасом смотрел на злое лицо Ильи, а затем быстро оглядел всех одногруппников, что были в кабинете. Они как один смотрели на меня. У кого-то во взгляде было удивление, у кого-то непонимание, у кого-то проступала брезгливость, кто-то просто морщился.
У каждого свои вкусы, интересы, предпочтения, ведь так, Наташ? Только попробуй это объяснить остальным, когда их мнение давным-давно устоялось. Когда в их мире нет места для других, не похожих на них. Правильно я когда-то думал, что что бы ты ни сделал, каких бы успехов ни добился – все будет перечеркнуто и забыто, как только выяснится, что предпочитаешь ты людей одного с собой пола. Таким не место среди остальных. Их не должно быть… Меня не должно быть…
Я сбежал… Я трусливо сбежал из аудитории…
[…Наверное, невозможно сильнее шокировать сонного студента, чем это удалось Илье. Я никогда не видел, чтобы чье-то лицо с разгона за одну сотую секунды с дружелюбного менялось на яростное. Чаще всего в таких ситуация говорят «пар из ушей валил, и огнем плевался». Вполне достойное описание выражение лица одногруппника. Он ни с того ни с сего ударил Игоря, а затем… Затем сказал такое, отчего меня просто прошиб ступор. Он назвал Игоря геем. В грубой форме, но смысл не менялся. Но главным было то, что Игорь ничего и не отрицал, он лишь посмотрел на людей, собравшихся в аудитории, и в его глазах была паника. Такая паника, в которой утонуть может даже посторонний. Она перехватывала дыхание, заставляла тебя застыть на месте, не имея понятия, что делать дальше.
Я не имел, во всяком случае, а Игорь – нет. Он резко, неловко, подскочил с пола на ноги и бросился к двери, не оглядываясь.
– Игорь! – позвала его Наташа, но он никак не прореагировал. – Вот же зараза! Ты дебил, Корн, дебил! – девушка накинулась на Илью, ударяя его кулаками по груди и заставляя отступить.
– Да чего я сделал? – возмутился парень. – Он все это время использовал тебя, прикрывался тобой, строил из себя такого пай-мальчика…
– Да ничего он не строил! Он такой и есть! – заорала Наташа. – И это я его использовала, потому что я с первого курса знала, что он гей, а он узнал о том, что я лесбиянка только недавно!
– Ты лес… – опешив, начал Илья.
– Да, блять, я лесбиянка! И что с того? У меня теперь вторая голова выросла или третья нога? Что с того, что Игорь предпочитает парней? Его победы в баскетболе теперь считаются липовыми, а подсказки на самостоятельных неправильными? И рефераты он для тебя теперь говно делал. И перед родителями понарошку прикрывал. Так что ли? – продолжала наступать на парня девушка. – Это относится ко всем! – Наташа быстро обвела взглядом шокированных одногруппников. Презрительно цыкнув, она сделал шаг назад от брата и махнула рукой. – Да что с вами говорить. Надо Игоря найти, а то вдруг опять решит с собой что-нибудь сделать, – тихо пробурчала она и развернулась к выходу.
А я во время ее монолога думал лишь об одном. Игорь – гей, и теперь понятно, почему он избегал прикосновений мужского пола. Он не принимал свою ориентацию. Почему? Не знаю. Без разницы. Наплевать. Меня больше волновало другое – то, как он реагировал на меня. Ни на кого другого не было такой реакции. Он лишь уклонялся от прикосновения и делал вид, что ничего не случилось. В моем же случае в его глазах был страх, он натянуто улыбался и старался или спровадить меня, или уйти сам. И уж точно по мере чьего-то приближения он не плакал. А это значило только одно...
Я. Ему. Не. Безразличен.
И от этого так тепло внутри.
Улыбка сама собой появилась на губах. Я вскочил с места и кинулся к выходу из аудитории, поймав Наташу за локоть у самой двери. Она дернула рукой в сторону, пытаясь освободиться от моего захвата, и только после обернулась, недовольно морщась и пылая праведным гневом.
– Я сам найду Игоря, – сказал я. В ее взгляде мелькнуло удивление, но почти сразу она усмехнулась, и я понял – она догадывается, а может, знает наверняка, почему я это делаю.
– Удачи, – пожелала девушка, вкладывая мне в ладонь ключи от моей машины.
Я кивнул, поспешив в коридор. Вот скажите мне, куда может направиться человек, чью тайну узнала куча народу? Туда, где он сможет остаться один, где сможет спрятаться от всех людей. В свою обитель. Убежище. Дом. Вот куда мы стремимся, когда нам плохо, когда мы считаем, что вся Вселенная настроена против нас. Домой, где все нам знакомо и такое родное, чтобы там скрыться от всех неприятностей, надеясь, что произойдет чудо, которое поможет все исправить…]
Когда двери лифта открылись, и я ступил на свой этаж, то первым, что я увидел, был Рафаэль, сидящий на корточках возле двери моей квартиры. При виде меня он молча поднялся на ноги и чуть отодвинулся, чтобы я мог открыть замок. Я смог смотреть на него лишь секунду, а затем отвернулся в другую сторону. Мне было стыдно. Ужасно, чертовски стыдно. Казалось, что я совершил нечто непростительное, отчего не смог бы отмыться и за сотню лет.
Хотелось… Сбежать? Нет. Отгородиться. Выстроить вокруг себя стену, чтобы никто не мог меня видеть или коснуться. Спрятаться от всего живого. И заняться самым ужасным, на что способен человек – жалеть себя. Я никогда этого не делал. Я ненавидел себя, презирал, боролся с собой, отталкивал, не принимал, но не жалел. Я был просто недостоин жалости, но сейчас же хотелось именно пожалеть себя.
Я поравнялся с Рафаэлем и открыл дверь, заходя в маленькую прихожую, где сразу скинул обувь и начал расстегивать куртку. Я слышал, как вслед за мной в квартиру вошел Рафаэль, чувствовал его взгляд, но ничего не говорил ни он, ни я.
Зачем он здесь? Что ему нужно?
Так хочется обернуться к нему и вытолкать прочь, захлопнуть перед ним дверь, но это ничего не изменит и не исправит. Мы вновь и вновь будем с ним сталкиваться. Если бы только закрытая дверь позволяла бы больше никогда не видеть человека, если бы она стирала его из твоей жизни, если бы она позволяла исправить ошибки.
– Игорь, – неожиданно произносит Рафаэль мое имя. Я вздрагиваю от внезапности, но не двигаюсь с места. – Черт, не знаю, что сказать… Посмотри на меня… Пожалуйста.
Я глубоко выдыхаю, закрыв глаза, и медленно начинаю оборачиваться. Внутри меня идет борьба. Одна часть не хочет поворачиваться, а другая умоляет это сделать. Я не знаю, какую сторону принять, поэтому движения медленные, словно в любой момент я передумаю.
– Игорь, – вновь зовет меня Раф. Я открываю глаза и смотрю прямо на него. – Ох… Мне так жаль, – с болью выговаривает он, а я пораженно гляжу, не понимая почему у него такой вид – зеркальное отражение моего. – Ты столько лет мучился, пытался жить, как все, и вдруг сегодня… Я даже не представляю, через какой ад ты прошел. Никогда не смогу представить. Но я хочу тебе помочь, разделить с тобой все, через что ты прошел. Я спущусь вместе с тобой в ад или же… – Рафаэль начинает улыбаться одними уголками губ. – Я вытащу тебя в рай. Ангел я все-таки, черт возьми, или не ангел? Просто дай мне руку. Я обещаю, что никогда ее не отпущу. Дай мне руку, Игорь.
У меня никогда не будет подходящих слов, чтобы описать все то, что я чувствовал, когда говорил Рафаэль. Это такая огромная гамма эмоций… И она усилилась в стократ, выдвигая на первое место страх, когда Раф протянул мне руку. Говорит ли он правду или врет? Может, он хочет просто посмеяться надо мной. Может, он оттолкнет меня, как только я протяну ему руку.
Страшно…
Так страшно…
Безумно страшно…
Я покачал головой, глядя на ладонь парня, и слегка отодвинулся назад, а затем, закрыв глаза, протянул свою руку и в тот же миг оказался прижатым к теплому, сильному телу Рафаэля, его руки крепко обнимали меня, и я не выдержал:
– Я люблю тебя, – дрожащим голосом произнес я. Мне показалось, что Рафаэль облегченно выдохнул.
– И я люблю тебя.
У меня перехватило дыхание. Я вовсе не ждал от него ответа, тем более, такого. И, совершенно не веря в происходящее, заглянул в его глаза, что с теплотой смотрели на меня, и, осмелев, попытал удачу во второй раз.
– Ты будешь со мной?
– Буду.
– Всегда?
– А дольше нельзя?
На миг в его глазах появляются лукавые искорки, а на губах улыбка, и затем он целует меня. Легко, почти невесомо, едва касаясь своими губами моих, давая мне понять, что же значит фраза: «одно дыхание на двоих». Я блаженно прикрываю глаза, обнимая Рафаэля за талию и прижимаясь к нему еще сильней.
– Люблю тебя, – выдыхаю я, а он словно хочет вдохнуть эти слова, целуя сильней.
У меня все внутри замирает от каждого его вздоха, движения. Кажется, что еще чуть-чуть – и я просто сойду с ума от переполняющего меня счастья. Разве такое возможно? Разве возможно, чтобы я обнимал Рафаэля? Разве возможно, чтобы он целовал меня?
Возможно. Все возможно…
