Текст книги "Не обнимай меня (СИ)"
Автор книги: Torens
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Но это ведь неправильно. Это невозможно. Я нормальный парень. Мне нравятся девушки. Сколько раз я должен повторить это, чтобы мой разум усвоил эти две простые истины? Мне нравятся девушки, только девушки! А то, что я чувствую к Рафаэлю, – это, скорее всего, любопытство… Да, именно! Любопытство. Он новый человек в моем кругу общения, вот и вызвал интерес. Ничего такого…
Но все же лучше от него держаться подальше. Как можно дальше.
Первая пара прошла довольно быстро. Так быстро, что я с недоумением смотрел на уходящего преподавателя, осознавая, что пропустил всю лекцию мимо ушей. Хорошо, хоть чисто автоматически записывал все, что говорил лектор.
– Хей, Рафик, а ты вечеринку устроишь в честь своего приезда? – спросил Илья, чуть ли не на всю аудиторию. Моментально повисла тишина, и взоры всех студентов устремились на Рафаэля, что обернулся к Илье на стуле.
– Рафик? – удивленно пробормотала Аня, еще одна из одногруппниц. – Ужасно. Сразу на ум какой-то кавказец приходит, а Рафаэль на него совсем не похож. Шамиль – без обид!
– Ничего. Я привык, – со вздохом ответил Шамиль. Он был единственным в группе, кто по национальности не являлся русским.
– Да ладно, – подал голос Рафаэль, улыбаясь. – Мое имя как только не коверкали. Можете даже погавкать.
В аудитории образовалась тишина. Каждый пытался осмыслить сказанные парнем слова.
– Погавкать? – первая не выдержала Наташа. Она обняла меня за талию и положила свой подбородок мне на плечо.
– Ага. Вот так, – глаза Рафаэля сверкнули, и он продемонстрировал нам, что имел в виду: – Ра-а-аф!
Кабинет тут же потонул в хохоте.
– А у тебя здорово получается, – заметил кто-то сквозь смех.
– Ну так годы тренировок! – тоже посмеиваясь, ответил Рафаэль.
– Не, на Рафа ты тоже не слишком смахиваешь, – спустя пару минут произнесла Аня. – Ты скорее… Рафаэлька. Вместо тысячи слов.
Парень засмеялся такому сравнению, а девушки единогласно закивали головой и стали повторять чуть ли не хором выдуманное Аней имя.
Я одними губами произнес его, словно пробуя на вкус, и заулыбался тому, как оно звучало. И в этот момент почувствовал на себе чужой взгляд. Вскинув глаза, я уставился на Рафаэля, который смотрел прямо на меня, и вдруг с ужасом понял, что он видел, как я шепчу его имя. По телу пробежал озноб. Я судорожно вздохнул и попытался прервать наш зрительный контакт, но у меня ничего не выходило. Весь мир неожиданно перестал существовать. Куда-то на задний план отошли смех и голоса одногруппников. Я оказался словно в вакууме, в который не мог проникнуть ни один посторонний звук или человек. Лишь я и он, сидящий в нескольких метрах от меня.
– Так что там с вечеринкой? – оглушительно громко прозвучал голос Ильи, и он плюхнулся на парту Рафаэля, прерывая наш контакт.
И я второй раз за последние минуты с ужасом понял, что творил. Резко обернувшись к своей девушке, я обнял ее и зарылся лицом в ее волосы, вдыхая их сладкий запах. Наташа захихикала, когда мое дыхание достигло ее уха. Она ужасно боится щекотки. Улыбнувшись этому, я повторно выдохнул, уже специально. Теперь она начала фырчать и пытаться меня отстранить, но я не давал ей этого сделать. Мне надо было как-то отвлечься, чем-то занять себя, только чтобы выкинуть из головы то, что сейчас произошло. Одновременно я понимал, что был прав. Мне надо держаться подальше от Рафаэля. Я не хочу еще раз съезжать с катушек. Мне хватит того, что было. Но, несмотря на это, я все же прислушивался к разговору между ним и Ильей.
– Да без проблем! Только на выходных. Я после гулянок просто не способен встать рано утром, а если у меня будут прогулы, то папаша мне не только голову отвернет, но еще и домой не позволит вернуться.
– Ну этим ты нас не удивил. Я самолично поставлю памятник тому, кто после гуляния всю ночь сможет прийти на первую пару. Но прогулы – это святое, а кто ты такой, чтобы лишаться их? – удивленно спросил Илья. – Дай свой телефон.
– Зачем?
– Давай сюда! Сейчас все узнаешь.
Похоже, Рафаэль все же послушался моего друга, потому что больше не последовало никаких вопросов, зато я услышал шаги и, оторвавшись от Наташи, посмотрел в сторону, откуда они доносились, так как прекрасно знал, что за ними последует. И, как всегда, был прав. Илья стоял возле моей парты и с улыбкой чеширского кота протягивал мне чужой мобильник. Взяв его, я без проблем снял блокировку и залез в список контактов, ища один-единственный номер.
– Парни, вы что делаете? – в голосе Рафаэля появилось недовольство. Он поднялся на ноги и направился к нам.
– Тшшшш! – шикнула на него вся группа, чем повергла в шок.
А я тем временем уже нашел нужный мне номер и слушал гудки.
– Чего тебе? – прозвучал грубый мужской голос. Поразившись такому приветствию, я на одном дыхании выпалил.
– Добрый день. Меня зовут Явеев Игорь, я староста Вашего сына. Я звоню Вам по причине того, что, возможно, Вас будет интересовать посещаемость пар Рафаэля, так же как и его успехи. Я с радостью буду предоставлять Вам эту информацию.
– Чего? – возмутился Рафаэль, но его опять заткнули хоровым шиканьем.
– Не волнуйтесь, я всегда говорю только правду. Если Вы хотите убедиться в этом, то я могу продиктовать Вам номера телефонов родителей нескольких других студентов. Хотя, на самом деле, у меня есть номера всех родителей, – Рафаэль, нахмурившись, посмотрел на ребят, они в знак подтверждения закивали головой. – Также Вы можете позвонить в деканат и узнать о моей компетентности.
– Ты серьезно будешь докладывать мне, что там творит мой лоботряс?
Я улыбнулся, услышав такую характеристику в адрес Рафаэля, и быстро взглянул на него, после чего парень нахмурился еще сильней.
– Конечно. Я как староста просто обязан следить за всеми своими одногруппниками. Только благодаря этому наша группа первая по успеваемости.
– Ладно, поверю…
– Отлично. Тогда позвоните мне вечером по номеру, – я быстро продиктовал свой номер телефона, – и мы тогда уже обсудим, что именно Вас интересует и как часто мне придется докладывать Вам обо всем происходящем.
– Тебя, наверное, там все ненавидят за это, – сочувствующе произнес мужчина.
– Переживу, – я пожал плечами, хотя собеседник видеть меня не мог. – До свидания. Удачного Вам дня.
– И тебе не хворать, – попрощался мужчина.
Я отключил вызов и протянул телефон его владельцу. Рафаэль хмуро взял его в руки, зачем-то взглянув на экран, и спрятал мобильник в карман.
– И что это было? – почему-то в ожидании ответа он посмотрел не на меня, а на Илью.
– Освобождение! – пафосно произнес парень, чем вызвал на лице Рафаэля еще больше удивления.
– Ну каков придурок, – проворчала Наташа. – Короче, после этого звонка твой папаша с тебя слезет, уменьшив свой контроль и полагаясь на Игоря. Но Игорь – наш человек, который имеет животное обаяние даже по телефону и способность врать так, что это кажется правдой. То есть ты можешь смело прогуливать, а он будет уверять твоих родителей, что ты исправно посещаешь пары. Только вот что, чувак, – Рафаэль приподнял брови, услышав такое обращение в свой адрес. – Сильно этим не пользуйся. Хуйня выйдет, если Игорь будет убеждать твоих предков, что ты весь такой правильный мальчик, который посещает все пары без исключения и получает только положительные отметки, а во время сессии ты или в трубу вылетишь, или вообще будешь к ней не допущен. Тогда не только тебе и Игорю достанется за ложь, а нам всем, так как родители каждого быстро прознают об этом. Поэтому у нас такая система. Из трех прогулов Игорь рассказывает только об одном. Если ты получил тройку, Игорь скажет, что у тебя четыре, но если ты потом получишь пять, он также скажет, что у тебя четыре. Если ты получишь две тройки подряд, то об одной он скажет честно. Запомнил?
– Ну вроде… – неуверенно протянул Рафаэль.
– Лучше запомни хорошенько, – посоветовал ему Шамиль. – Мы все тут хотим нормально жить без тотального контроля со стороны родителей, поэтому если прогорит один – на дно пойдут все. И больше всех достанется Игорю, а это ему совершенно не надо.
– Хорошо-хорошо! Я понял! Я могу прогуливать, но в меру.
– Хороший мальчик, – с усмешкой проговорила Наташа.
Рафаэль хотел что-то ответить, но в этот момент в аудиторию вошел преподаватель, а это значило, что началась новая пара. Все быстро расселись по своим местам.
Каждая перемена между парами была всей группой единогласно посвящена Рафаэлю, а точнее, его знакомству с нашими внутренними порядками, порядками самого университета, его обычаями и правилами. Также знакомству с другими людьми, преподавателями, расписанием, месторасположением аудиторий, в которых у нас проходили лекции, столовой…
…В которой выяснилось, что Рафаэль любит покупать двухлитровую пачку сока, без разницы, с каким вкусом, и пить его через трубочку. Причем справлялся он с ней за какие-то пятнадцать минут. А еще выяснилось, что у него такой стиль в одежде и внешнем виде только для того, чтобы позлить отца, а на самом деле Рафаэль не был причастен к какой-нибудь субкультуре и, как он сам признался, даже музыку не особо любит. Хотя однажды он участвовал в нелегальных гонках на мотоциклах. Как его туда занесло, он не помнил. Помнил только, что собрался с друзьями отметить какой-то праздник, а очнулся в другом городе уже сидящим на мотоцикле. Но к финишу, на удивление, пришел всего седьмым. Первое же место занял какой-то мальчишка лет четырнадцати. А еще Раф признался, что когда-то у него был пирсинг в языке и в губе, но затем он их снял.
И только в тот момент, когда Наташа в очередной раз прижалась ко мне, я очнулся, поняв, что все это время неотрывно слушал рассказ Рафаэля о себе и запоминал каждое сказанное им слово. Слишком резко отодвинув стул, чем привлек к себе ненужное внимание, я покинул столовую, направляясь в кабинет, где должна была пройти очередная пара и, к великому моему счастью, последняя на сегодня.
Все оставшееся время я всеми силами старался не обращать внимание на парня, что было не очень просто, так как взгляд сам собой пытался переместиться в его сторону, а мышцы тела просто сводило от того, как сильно хотелось повернуться к нему, подойти.
Я ясно осознал тот факт, что этот парень – моя погибель. Что если я не буду держать его на расстоянии от себя, то рано или поздно потеряю контроль. И я был напуган тем, к чему это может привести. Хотелось сбежать отсюда, оказаться у себя в квартире, где бы я спокойно смог все обдумать и придумать, как же мне удержать Рафаэля подальше от себя. Именно поэтому, когда преподаватель объявил, что пара закончена, я впервые выскочил из аудитории чуть ли не самым первым, быстро попрощавшись с Наташей и остальными. Но, оказавшись на крыльце университета, я обратил внимание на отсутствие студенческого у себя в руках, который обычно доставал перед самым концом пары. Чертыхнувшись, я пошел назад к аудитории, где у нас только что шло занятие.
[– Ну и странный же у вас староста, – поделился я своим впечатлением с новыми одногруппниками.
– Ничего подобного, – как всегда первым отреагировал Илья. Похоже, он здесь был тем, кого называют «в каждой бочке затычка», хотя должен признать: парень он все же неплохой. – Игорь просто супер! Просто ты его еще плохо знаешь.
– Ага. Мы тоже вначале поражались ему и посмеивались над ним, а потом привыкли, – согласился другой парень – Ваня. – Игорь мировой парень. Несмотря на свою популярность и то, что он любимчик абсолютно у всех преподов, он вовсе не заносчив.
– И это тоже странно, – пробормотал я.
– Не заморачивайся, – посоветовал мне Шамиль.
– Не могу. У меня в голове разрыв шаблона происходит. Обычно, если тебя любят преподаватели, значит, ненавидят все остальные. Или наоборот: тебя любят студенты, но тогда ты раздражаешь преподавателей. Как можно нравиться сразу и тем, и тем?
Парни переглянулись между собой, а затем посмотрели на меня и хором произнесли:
– Так Игорь же мировой парень!
Я закатил глаза, подавляя стон.
– Ну ладно, хорошо, уговорили! Ваш староста – мировой парень! Но вот его нелюбовь к прикосновениям к парням – это уже очень странно, и в этом вы меня не переубедите.
К моему удивлению, никто и не пытался. Парни как-то скисли и поникли головами.
– Это да…
– Иногда это раздражает.
– Может, он боится прикосновений или заразиться чем-то? – неуверенно предложил Илья. Только я собрался ответить ему, что это полнейший бред, как меня опередил Шамиль.
– Только от парней? И что же это за зараза такая может быть? Не, тут дело в чем-то другом…
– В чем же? – поинтересовался Ваня.
– А какая разница? – спросил я. – Главное, что с этим надо бороться. Спорим, что через две недели Игорь сам ко мне без проблем будет прикасаться.
– Сам? – насмешливо протянул Ваня. – Вот этому точно не бывать.
– Вот и проверим. Ну что, кто спорит?
– Я, – Илья протянул мне ладонь. – Это реально достало, что к тебе относятся, как к прокаженному.]
– Отлично.
Я услышал голос Рафаэля внутри аудитории, как только подошел к ней. Потянувшись к дверной ручке, я только было собрался ее открыть, как в кармане завибрировал телефон, оповещая о новом смс-сообщении.
– А на что спорим? – прозвучал голос Ильи.
Что за спор они там затеяли? Я удивился тому, что Илья принимает в нем участие. Насколько я знал, он был совершенно не азартным человеком. Но в следующую секунду я уже читал пришедшее сообщение и писал ответ, оставив все мысли о каком-то споре. Это меня не касалось.
– На сникерс.
– Чего? – раздалось сразу несколько голосов, а после смех.
– Нет, конечно, можешь поспорить на что-то весомое, но я уверен в своей победе, так что это тебе решать, потянешь ты то, что я могу попросить, или нет, – спокойно заявил Рафаэль. Я усмехнулся, дописывая сообщение, вряд ли Илья согласится на что-то другое.
– Сникерс, так сникерс. Ребят, разбейте, – подтверждая мою догадку, проговорил парень.
– Ну вот и славно.
Отправив смс, я все же толкнул дверь в кабинет и вошел внутрь.
– Игорь?! – чуть ли не хором прозвучало мое имя. Я быстро взглянул в сторону ребят. Кроме Рафаэля и Ильи, в аудитории находились так же Ваня и Шамиль.
– Надеюсь, не помешал. Студенческий забыл, – виновато улыбнувшись, произнес я, помахав в руках студенческим, что до этого мирно лежал на парте. Почему-то я решил сделать вид, что ничего не слышал. – Пока, ребят. До завтра.
– До завтра, – так же хором попрощались со мной.
Только переступив порог дома, я смог облегченно вздохнуть, потому что сюда без моего разрешения точно никто не проникнет. Особенно Рафаэль. Здесь я могу ничего не опасаться и вести себя так, как мне хочется на самом деле.
Во всяком случае я так думал до того момента, как мне позвонила куратор нашей группы и попросила позаниматься с Рафаэлем, потому что в его старом университете некоторые лекции отличались от наших, а ведь совсем скоро уже летняя сессия. Как только я услышал эту просьбу, мне захотелось заорать во все горло: «Нет!», после чего выкинуть телефон в окно, чтобы он разбился вдребезги после падения с пятого этажа, но вместо этого я лишь проговорил, что обязательно помогу. А потом, слушая монотонные гудки из динамика телефона, я скатился вниз по стене, обхватывая себя руками и дрожа всем телом.
Первый круг пройден. Да здравствует второй!
Второй круг
Моя вторая попытка суицида произошла на первом курсе, когда я еще жил в общежитии университета. На кухне тогда стояли старые газовые плиты, и я стоял возле одной из них и наблюдал за тем, как медленно закипает вода в кастрюле, тогда же меня и посетила эта безумная идея…
Сейчас, размышляя об этом, я понимаю, что в тот момент был доведен до предела. Мне приходилось делить комнату с двумя парнями, мыться с другими парнями в душе. У меня не было возможности подавить свои эмоции, потому что всегда кто-то находился рядом.
И вот однажды я впервые за долгие месяцы остался один, прекрасно понимая, что это ненадолго, а в двадцати сантиметрах от меня закипала кастрюля на газовой плите. Я даже не могу точно сказать, обдумывал я хоть минуту эту идею или начал действовать сразу, как она появилась в моей голове. Придвинув к плите стул, я сел на него и, наклонившись, задул огонь. Я хотел отравиться газом.
Но, кажется, у Бога на меня другие планы и он хочет, чтобы я жил, неся на себе ношу от содеянного греха. Теряя сознание, я услышал голоса, а очнулся в больнице, где рассказал историю о том, что готовил ужин, но неожиданно уснул и понятия не имею, что произошло. Мне поверили. Даже не представляю, почему… А плиты в общежитии заменили на электрические, но родители, поставленные в известность о произошедшем, все равно были обеспокоены и к концу первого курса купили мне маленькую однокомнатную квартиру в двух часах езды на метро от университета. Как идеальный сын я, конечно, отказывался, но без всякого рвения и со страхом, что они действительно передумают. Не передумали…
…Чайник щелкнул, выключаясь и выводя из воспоминаний. Вздрогнув, я пару раз моргнул, фокусируя взгляд на этом предмете бытовой техники, после чего протянул к нему руку и разлил кипяток по кружкам.
– Чай готов, – объявил я, хотя мой гость и без того догадался об этом.
Рафаэль оторвался от созерцания дверцы холодильника и прошел за стол. Я поставил перед ним кружку, но вместо того, чтобы тоже сесть, вернулся назад к кухонной стойке, на которой находился чайник и, облокотившись на нее, стал там пить свой чай. Раф молча сделал глоток, после чего стал поворачивать голову в мою сторону. Я быстро отвел глаза.
Сегодня перед началом пар я все пытался набраться смелости и подойти к парню, обсудить, с какими именно парами у него проблемы и что ему надо, но Рафаэль опередил меня, подойдя первым и вогнав в пучину отчаяния. Ему нужны были все лекции, что должны были быть завтра, и пара тех, что уже прошли. Ему нужны были все конспекты, что находились у меня дома, и, желательно, сегодня, чтобы завтра он знал, о чем идет речь. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться, а потом я выяснил, что Рафаэль живет в двух шагах от университета и это будет совершенно неудобно, если я пойду домой за тетрадями, потом к парню, а затем обратно домой. Поэтому было принято решение позаниматься у меня… Причем решение это было принято одним Рафом, моего же мнения никто не спросил…
– Это твой брат? На фотографиях, – уточнил Рафаэль. Голова сама собой повернулась к холодильнику, на дверце которого висела целая куча фотографий.
– Да, – кивнул я.
– Вы чем-то похожи, – парень на секунду замолчал. – Он такой же идеальный, как и ты?
Я вскинул глаза на Рафа и не смог сдержаться от смеха.
– Да, такой же, – не скрывая сарказма, ответил я. – Я даже не знаю точное количество раз, когда родителей вызывали к директору из-за его поведения, а счет дракам, в которых он принимал участие, уже давно перевалили за две сотни! Я уже не говорю о мелких пакостях. Денис самый настоящий хулиган. Хотя недавно он вышел на новый уровень. Осенью чуть не зарезал парня из параллельного класса, а летом позвонил мне и сказал, что, кажется, убил человека, – лицо Рафа вытянулось при этих словах.
Я до сих пор помню ту ночь, когда мне позвонил испуганный, заикающийся от слез младший братик и рассказал, что натворил. У него была истерика. Он не знал, что делать, к кому обратиться за помощью. Он ужасно боялся, но все равно сказал, что пойдет в полицию. Мой сон как рукой сняло. Казалось, что я вообще не спал до его звонка. Я делал все, чтобы его успокоить, чтобы он пришел в себя, хотя у самого была такая паника, что впору было на стенку лезть и пить успокоительное. Мне было страшно. Страшно за Дениса. За то, что его могут у меня забрать. Я не мог этого позволить, поэтому сказал, что разберусь во всем, что он может ошибаться и с парнем, которого он подбил на мотоцикле, все хорошо. Я взял слово с брата, что он ничего не будет делать до моего звонка…
Следующий день я провел за компьютером, обшаривая чуть ли не весь интернет в поисках новостей о том, что натворил Денис. И, в конце концов, нашел. Парень оказался мотогонщиком, и полиция посчитала это несчастным случаем, якобы он не справился с управлением. Это была хорошая новость. Плохая – он находится в коме. И это ни в коем случае нельзя было говорить Денису. Пускай мой брат грубый и жесткий. Пускай он раздолбай. Пускай он всегда являлся зачинщиком драк. Пускай он обожал издеваться над людьми. Но если он в чем-то чувствовал вину, то это начинало сжирать его изнутри, не давая спокойно жить, опутывая своими сетями до тех самых пор, пока он не сознавался во всем. Я уже говорил – я не мог этого позволить. Поэтому я соврал. Я сказал Денису, что с парнем все в порядке. Что у него всего несколько переломов и ссадин, что он пробудет в больнице всего какой-то месяц. И Денис мне поверил. А почему нет? Я ведь был для него идеальным старшим братом… Правда до тех пор пока…
– Что значит убил человека? – вернул меня из воспоминаний Рафаэль. Я оторвался от созерцания чая в кружке и мельком взглянул на него, чуть заметно улыбаясь.
– Да это шутка. Ему просто показалось.
– Ну ничего себе! – возмущенно произнес Раф. – Показалось!
– Ага. Малой горазд на выдумки, – кивнул я, улыбаясь еще шире. Мой гость как-то странно на меня посмотрел.
– Ты его любишь, да?
– Люблю. Очень сильно, – глядя парню точно в глаза, подтвердил я.
И вдруг Раф закашлялся, расплескивая чай по столу и ударяя себя ладонью по груди. Тело рефлекторно дернулось к нему, но тут же замерло, не зная, что делать. Я с волнением смотрел на него, не понимая причины столь неожиданно приступа.
– Это выражение лица должно быть запрещено законом, – откашлявшись, чуть хрипловато сказал Рафаэль. Я недоуменно смотрел на него.
– Что, прости?
– Говорю, твое выражение лица, когда ты произносишь «люблю», должно быть запрещено законом. Ты выглядишь в этот момент слишком очаровательным даже для парня, а твой голос… Черт, никогда не слышал, чтобы это слово говорили с такой интонацией! Мне даже на секунду показалось, что это ты мне в любви признаешься, – я во все глаза уставился на парня, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие хладнокровия и не покраснеть. – Чуть сердце из груди не выскочило, – тяжело дыша, замолчал Рафаэль.
– Тебя не волновал бы тот факт, что тебе в любви признается парень?
Мне понадобилось приложить максимум усилий, чтобы мой голос оставался ровным, хотя внутри все дрожало в ожидании ответа. Я молился, я надеялся, что Раф поморщится, или помедлит с ответом, или скажет что-то грубое. Я хотел, чтобы он ненавидел этих… Больных? Уродов? Сынов Содомии? Даже не знаю, какое определение выбрать.
– Я не в силах запрещать человеку любить кого-либо, – спокойно ответил Раф.
Это было сродни тому, что у высокой каменной башни вдруг обрушился фундамент и она, больше не имея опоры, стала крениться в сторону, а затем и вовсе рухнула наземь, поднимая облако пыли и оглушая своим грохотом.
Почему? Почему он так сказал? Это ведь не то, что я хотел услышать, как и не то, что я не хотел слышать. Это было не да и не нет. Он не сказал свое мнение, но его слова звучали как окончание дискуссии, словно он ставил точку и предлагал сменить тему.
– Но что бы ты сделал, если бы тебе все-таки признался парень? – не знаю, зачем задал этот вопрос. Наверное, мой голос и губы тоже не знали, поэтому он прозвучал тихо и не очень разборчиво, но Рафаэль все равно услышал. Он потянулся, улыбаясь, будто специально хотел потянуть время.
– Не знаю… Смотря какой парень. Если симпатичный, то почему бы не попробовать встречаться, вдруг это приведет к чему-то хорошему?
Я уставился на него, открыв рот и пытаясь переварить услышанное. Нет. Не может быть. Ни в коем случае. Он не может быть одним из этих.
– А ты, Игорь? Что бы ты сделал?
– Постарался бы держаться от него подальше, – моментально выпалил я.
– Почему? Он же тебе ничего не сделал. Лишь в чувствах признался.
– Какая разница? Это отвратительно! Г… – из горла не вырвалось ни звука, и я захлопнул рот, поморщившись, зато Рафаэль приподнял брови и подался вперед.
– Г? Ты хотел сказать геи?
Я молча кивнул.
– Но почему не сказал?
– Не могу, – отводя глаза в сторону, признался я.
– Ха? То есть как? Там всего три буквы! Г. Е. И. Геи. Ге-е-еи. Геи. Геи, геи, геи, геи… – как заведенный, стал повторять Рафаэль. У меня по спине пробежались мурашки, а ладони сами сжались в кулаки.
– Да заткнись ты! – все же не выдержав, заорал я, попутно закрывая уши руками, да еще и жмурясь. Я судорожно дышал, пытаясь прийти в норму.
– Надо же, – прозвучал приглушенный голос парня. – Оказывается, идеальный студент – гомофоб.
– Я не гомофоб! – убирая руки от ушей и открывая глаза, произнес я все так же резко и враждебно. – Гомофоб это латентный г… – я с шипением выпустил воздух из легких. – Черт. Я не гомофоб, потому что меня не привлекают парни и я не пытаюсь это скрыть, отчего мои чувства по отношению к другим г… преображаются в ненависть и ярость!
«А ты и дальше продолжай отрицать свою сущность, ненавидя всех вокруг и постепенно захлебываясь в своей желчи», – эхом отдается в моей голове голос брата.
Заткнись…
– Я нормальный! Мне нравятся девушки! Я просто ненавижу этих гребанных педиков! Они больны! Но вместо того, чтобы лечиться, они, держась за руки, скачут по своей радуге, напевая при этом «Мы такие, какие есть! Мы так счастливы!»
«Абсолютно счастлив и доволен этим фактом», – вновь звучит голос Дениса.
Замолчи!
– Даже Денис, вместо того чтобы бороться с этим, решил просто принять этот факт! – уже задыхаясь, выкрикиваю я. Глаза Рафаэля широко распахиваются.
– Твой брат гей?
Я ничего не отвечаю. Я не могу сказать «да», потому что я отказываюсь воспринимать эту действительность. Я знаю, что это так, что это правда, именно поэтому я не могу сказать и «нет», но где-то внутри меня одна маленькая частичка непрерывно нашептывает: «Ложь… Это ложь… Ты же знаешь: он не такой… Со временем это пройдет… Это детское любопытство… Он не такой…».
– Ладно, – так и не дождавшись моего ответа, произносит Раф. – Давай обо всем этом забудем. Нам надо заниматься.
Я согласно киваю и ухожу в комнату на поиски конспектов. Внутренний голос поздравляет меня с прохождением второго круга. Впереди третий.
