Текст книги "Не обнимай меня (СИ)"
Автор книги: Torens
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Не обнимай меня
https://ficbook.net/readfic/463156
Автор:
Torens (https://ficbook.net/authors/45276)
Беты (редакторы):
корка (https://ficbook.net/authors/51937), Rising from ashes (https://ficbook.net/authors/125514)
Фэндом:
Ориджиналы
Пейринг или персонажи:
Игорь, Рафаэль, Наташа, Илья
Рейтинг:
NC-17
Жанры:
Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Повседневность, POV, Songfic, Учебные заведения
Предупреждения:
Нецензурная лексика
Размер:
Макси, 121 страница
Кол-во частей:
15
Статус:
закончен
Описание:
Ты идеальный человек для всех вокруг. Лучший в учебе, капитан баскетбольной команды, можешь найти подход к любому человеку... Это прекрасно. Да... Если бы не тот ад, что творится у тебя в душе, когда ты всеми силами пытаешься убедить себя, что ты нормальный, а ничего не выходит. Особенно после встречи с парнем, что носит ангельское имя, но выглядит как самый настоящий демон. И он протягивает тебе руку, обещая помочь и не оставлять. И как ты поступишь?
Примечания автора:
Игорь http://s018.radikal.ru/i518/1211/15/0d489224499c.jpg
Рафаэль http://s019.radikal.ru/i641/1211/ff/da6f1769e71b.jpg
Татуировки Рафаэля http://s001.radikal.ru/i196/1211/26/9af536f8f837.jpg
http://i051.radikal.ru/1211/17/8dab9a717cbc.jpg
Впервые решила дать своим героям голоса.
Голос Игоря – «4POST – Вдребезги»
Голос Рафаэля – «Георгий Колдун – Закрой глаза»
Игорь так же встречается в ориджах
«Мы с тобой разные» http://ficbook.net/readfic/359141
«Давай будем друзьями или Д+Д» http://ficbook.net/readfic/413955
Содержание
Содержание
Вместо пролога
Первый круг
Второй круг
Третий круг
Четвертый круг
Пятый круг
Шестой круг
Седьмой круг
Спасение
Эпицентр ада
Save your soul
Эпилог
От автора
Бонус от Anzholik
Стихотворение от Очень злобный котЭ
Вместо пролога
Закрой глаза
И просто верь тому, что чувствуешь сейчас.
Мы в двух шагах
С тобой от неба, и небо видит нас.
Когда с самого детства тебя хвалят, тобой хвастаются, тебя ставят в пример и считают настоящим идеалом, рано или поздно ты начинаешь верить в это и стараешься соответствовать образу, не отдавая себе отчет, что зачастую ты делаешь вовсе не то, что тебе бы хотелось сделать, а то, чего от тебя ожидают. Не имеет значения, о чем идет речь: учеба, спорт, отношения. Ты делаешь то, что помогает тебе удерживать образ идеала. Хотя ничего и удерживать не надо. Ты сам себя считаешь идеалом, поэтому быть первым во всем для тебя не проблема, особенно, если тебе повезло с мозгами. Со временем это становится как данность – быть лучшим. Во всем.
Наверное, с годами некоторые могут устать от этого, а некоторые посчитают, что теперь могут творить все, что угодно, но ты не такой. Ты искренне рад слышать похвалу родителей, видеть гордость в их глазах, тебе приятны восхищенные взгляды окружающих. По-хорошему приятны. Ты никогда не чувствовал превосходства над ними. Тебе просто приятно.
И все идет хорошо ровно до того момента, когда тебе исполняется четырнадцать и ты вдруг замечаешь за собой, что провожаешь в школьном коридоре взглядом вовсе не девушек с их мягкими изгибами тела, а парней, которых действительно можно было назвать досками, потому что талий у них совершенно не было видно. И ты, еще не до конца осознавший, почему это происходит с тобой, спрашиваешь у родителей: возможно ли так, что парню нравится парень. И получаешь ответ, который совсем не ожидаешь услышать. Нет. Никогда. Отвратительно. Мерзко. Низко. Ужасно. Болезнь.
Эти слова, словно каленым железом, выжигают в твоей голове, чтобы ты навсегда запомнил. Какие бы успехи у тебя ни были в учебе, как бы ты ни был хорош в спорте – все это будет перечеркнуто и исчезнет сразу, как только ты признаешься, что тебе нравятся парни. Идеалу это не позволено, а ты так привык быть идеалом, почивать на лаврах, быть первым, стеснительно улыбаться, когда тебя хвалят и ставят в пример. Нет, ты не можешь из-за такой мелочи, как тот факт, кто тебе нравится, отказаться от всего этого. Это просто невозможно. Это то же самое, что отказаться дышать. Проще запретить себе думать об этом. Проще отбросить эту глупость в сторону. Проще отрицать это. Проще завести фиктивные отношения с девушкой. Правда, девушку надо подобрать подходящую. Не красотку – у них слишком много самомнения и они думают, что мир крутится вокруг них, но и не уродину. И на эту роль отлично подходит девушка, что учится на год младше и которую зовут Кристина.
В один прекрасный день ты отводишь ее в сторону и предлагаешь встречаться. Ты готов к удивлению, шоку, восторгу, но ты не готов к тому, что шокируют тебя. Она отказывается и на вопрос «Почему?» отвечает, что ты ей противен, что вся твоя идеальность ей омерзительна, и, глядя ей в тот момент в глаза, ты замечаешь то, что не заметил раньше. У тебя есть враг. Непонятно откуда взявшийся, необоснованный, но заклятый враг. Но еще ты понимаешь, что, если сейчас расскажешь ей, что ты вовсе не идеален, ты так же получишь верного, самого настоящего друга, который всегда будет рядом, но ты лишь молча уходишь. Ты уже решил, что унесешь с собой в могилу правду о себе. Для окружающих ты идеален.
Вместо той девушки ты находишь другую. Вы встречаетесь почти три года, но потом расходитесь. Она стала настаивать на сексе, который был невозможен. Как бы ты ни старался, что бы ты ни делал, у тебя не получалось возбуждаться, если речь заходила о девушках. И это сводило тебя с ума. Несчетное количество бессонных ночей, когда ты грыз подушку, пытаясь заглушить слезы и убедить себя, что ты такой же, как все, что ты натурал, а не противоположность ему. Да, именно так. Ты, даже мысленно, не мог произнести это слово. Оно было табу.
Но тело тебя вовсе не слушалось, возбуждаясь при виде симпатичного мальчика, а когда удавалось уснуть, то сны были такие, что лучше бы было не засыпать. Никогда.
Весь твой мир рушился изо дня в день. Тебя постоянно что-то разъедало изнутри, больше всего на свете хотелось запереться в своей комнате и никогда из нее не выходить, но вместо этого ты каждое утро с идеальной улыбкой желал родителям и брату доброго утра, а затем шел в школу, где на тебя не могли нарадоваться учителя.
Постепенно нервы начали сдавать, и ты втайне от всех стал пить антидепрессанты, которые хоть и помогали, но лишь чуть-чуть. Со временем ты все же стал чувствовать себя свободней, научился контролировать тело, избегать ненужных контактов и жить, уверяя себя, что тебе, как и всем парням, нравятся исключительно девушки. Ровно до того момента, пока ты не увидел рядом с младшим братом невысокого паренька и по твоему телу словно заряд тока прошелся. И все барьеры, что ты установил с таким трудом, в одно мгновенье были разрушены одним лишь ярким и резким «Хочу».
Теперь во снах приходил лишь один образ...
Теперь даже антидепрессанты не помогали...
Теперь отнекиваться было глупо, потому что ты четко осознавал, что это любовь.
Точнее, осознавал другой ты. Спрятанный в глубине тебя, никогда не видевший свободы.
Но что бы он там ни осознавал, какие бы он доводы ни приводил, как сильно бы ни кричал и ни бился на задворках твоего сознания, ты отметал все в сторону. Ты не такой. Никогда не был и никогда не будешь. И чтобы доказать это себе и ему, ты, как истинный мазохист, начинаешь общаться с этим мальчишкой.
И тем больнее для тебя становится тот факт, что он признался в своей ориентации, признался, что ему нравятся парни. В школе. При всех одноклассниках, которые моментально разнесли эту новость по всем этажам. Это для тебя сродни предательству. Ты не знаешь почему, но ты чувствуешь себя преданным. А еще ты впервые в жизни зол до темноты в глазах. Как? Почему? Откуда у него, у мальчишки на четыре года младше тебя, нашлось столько силы и смелости, чтобы признаться и принять себя? Как такое возможно? Почему тебя, стоит только произнести это слово на букву "г" по отношению к себе, охватывает такая паника, что все тело начинает дрожать и появляется непреодолимое желание забиться в какой-нибудь темный угол и проклясть свое существование? Ты знаешь правдивый ответ, но вместо этого начинаешь, как мантру, повторять про себя: «Потому что я не такой. Потому что я нормальный. Потому что мне отвратительна эта мысль. Потому что это мерзко».
И именно это ты говоришь своему младшему брату, который всегда тебя слушается. Ты еще не подозреваешь, что тем самым превратишь жизнь того мальчика в настоящие мучения, да тебя это и не волнует, потому что ты сам живешь в мучениях уже четыре года...
Но всему приходит конец. За пару недель до конца одиннадцатого класса, после окончания которого ты собрался уехать в столицу, подальше от этого чертового мальчишки, ты случайно столкнулся с ним в мужском туалете. С того момента, как он признался в своей ориентации, вы больше не виделись, потому что ты запугал его, запретил приближаться к себе и к брату, и как бы потом ни выглядывал его в школьных коридорах или в столовой – больше не видел. И это позволяло тебе спокойно дышать, взять себя в руки. Но какая-то паршивая случайность – и вот вы вдвоем находитесь в туалете. И когда мальчишка подает голос, другой ты, что последнее время сидел тихо и старался не напоминать о себе, вдруг вырывается на волю с яростным криком «Мое!», и уже ты оказываешься на задворках сознания, а он командует парадом. И это он насилует бедного мальчика в тесной кабинке школьного туалета. Хотя это еще одна ложь. Никакого его не существует. Это ты. Все ты. Просто так проще жить, придумав, что в твоей голове существует еще один человек, и все ошибки скидывать на него. Ты ведь не такой. Ты нормальный. Тебе нравятся девушки...
И вот школа позади, ты уже студент московского университета, и ты с первого же дня начинаешь ухаживать за одной одногруппницей, а потом и встречаться с ней. Ты сразу становишься лучшим студентом на потоке, преподаватели выделяют тебя среди других, а после того, как ты помогаешь университету выиграть в соревнованиях по баскетболу, на тебя обращает внимание и сам декан. При этом при всем у тебя совершенно нет конфликтов с другими одногруппниками, потому что ты запросто можешь им помочь с непонятной темой, все тщательно объяснив, прикрыть, если кто-то вздумал уйти с пары…
Твоя жизнь стала налаживаться. Ты наконец-то смог забыть того паренька и стать обычным парнем. Правда, ты избегал любых прикосновений других представителей мужского пола, но со временем это превратилось в чистый рефлекс: уворачиваться, если к тебе собирался прикоснуться парень. Вначале, конечно, одногруппники посмеивались над тобой и твоей странной фобией, как они это назвали, а затем перестали обращать на нее внимания. Ты стал самым обычным студентом.
И ты был им до самого четвертого курса, до начала марта, ровно до тех пор, пока к вам в группу неожиданно не перевелся новый студент, и, взглянув один раз ему в глаза, ты отчетливо услышал, как внутренний голос прошептал: «С возвращением на семь кругов ада, Игорь»…
Первый круг
– Привет, – произнес парень, глядя мне точно в глаза.
У меня сбилось дыхание, когда я заглянул в его серые глаза. Я смотрел в них всего лишь секунду. Одну быстротечную секунду, но мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я совладал с собой и смог отвести взгляд, и в этой вечности мы находились с ним только вдвоем.
У него были длинные черные волосы, завязанные в хвост, широкие плечи, мускулистые руки, мужественные черты лица. Он весь выглядел мужественно, и слово «парень» ему совсем не подходило. Мужчина. Настоящий мужчина. Вот, что точно описывало его. Широкий лоб, густые черные брови, в правой брови пирсинг, серые глаза, красиво очерченные скулы, волевой подбородок и «kissable lips», что по-простому значит «губы, которые напрашиваются на поцелуй». И это действительно было так, ведь, как только мой взгляд ухватился за них, тело само, как привороженное, дернулось вперед, но я вовремя пришел в себя, заставляя оставаться на месте. В его ушах красуются серьги. В правом – две снизу и одна сверху, в левом – все три внизу. Одет он был в обычную черную обтягивающую футболку и мешковатые темно-синие джинсы с цепями на боку. Но самым главным, наверное, были его цветные татуировки-рукава с персонажами из мультфильмов Тима Бёртона «Труп невесты» и «Кошмар перед Рождеством». Улыбка сама собой появилась на моих губах, так как я любил «Кошмар перед Рождеством», и, не отдавая себе отчета, тихо пропел:
– Твой, мой, дом родной…
– За Родину за нашу, да хоть в омут с головой! – подхватил парень и тоже улыбнулся. – Нравится этот мультфильм?
– Да, – кивнул я. – Хотя у Бёртона все работы шикарны.
– Это да, – согласно кивнул парень.
– Хэй, парни, может, вы вначале представитесь друг другу, а уже потом начнете болтать на другие темы? – встрял один из моих одногруппников – Илья – с которым я имел довольно дружеские отношения.
– Да, точно. Меня зовут Рафаэль Рокоссовский, и я теперь буду учиться с вами, – парень протянул мне руку для рукопожатия. Я, глядя на нее, представился.
– Игорь Явеев, староста группы.
Сердце изменило свой ритм и теперь стучало в такт звучанию имени парня. Рафаэль Рокоссовский. Рафаэль Рокоссовский. Рафаэль Рокоссовский. Казалось, оно может повторять его до бесконечности.
И мне пришлось задействовать все свое мужество, чтобы оставаться на месте, а не броситься прочь из аудитории, из университета, из этого города, с этой планеты.
«Мне нравятся девушки. Я нормальный. Нормальный. Мне нравятся девушки». Я отчаянно крутил эти слова в голове, стараясь заглушить стук своего сердца, что пыталось противоречить мне.
– А я Наташа Ленинова, – произнесла девушка, сидящая рядом со мной, и быстро пожала руку Рафаэлю, заставив его удивленно приподнять брови. – Рафаэль… Такое необычное имя. На ум почему-то сразу ангел приходит. Хотя, глядя на тебя, нельзя сказать, что ты ангелок. Скорее демон.
– Мне часто это говорят. Человек с ангельским именем и демонической внешностью.
– Отличная характеристика, – кивнула Наташа, прижимаясь к моей руке и кладя голову мне на плечо, ведь мы с ней встречались. Уже три года.
– Можно узнать, откуда ты к нам перешел и почему вдруг? – ровным голосом заговорил я. На моем лице была добродушная улыбка, а вот рука, что находилась под столом, с силой сжимала ногу, явно оставляя на ней следы от пальцев. Но я не мог ничего с собой поделать. Только боль способна была отрезвить меня и напомнить, кто я есть на самом деле.
– Да без проблем! Я из города N. Слышали о таком? Там еще всем заправляют десять семей. Их зовут «Великая Десятка».
– Конечно, слышали, – за всех отвечаю я.
– Вот, – Рафаэль щелкает пальцами. – Я оттуда, а моя семья занимает второе место.
– Что?! – хором восклицаем мы.
– Что слышали, – Рафаэль, кажется, доволен произведенным эффектом и тихо посмеивается.
– Так, значит, ты сюда учиться приехал? – уточняю я.
Он на секунду задумывается и отвечает:
– Нет. Скорее меня отправили в ссылку.
– Ох нифига себе! – выдает Илья. – Обычно отправляют в какую-то глухомань, подальше от цивилизации, а тебя наоборот в столицу нашей Родины!
Рафаэль скривился.
– Да просто мой папаша прекрасно знает, как я терпеть не могу большие города, вот и сослал меня сюда, сказав, что, пока я не образумлюсь и не возьмусь за ум, не видать мне родного города.
– И что же ты такого натворил? – не унимался Илья.
– Да ничего… Просто делал все с точностью до наоборот, о чем бы он ни попросил.
– Зачем? – удивился уже я.
– Затем, что он меня достал, – голос Рафаэля стал более резким, грубым. Ему явно не нравилась поднятая тема.
– Мммм, – протянула Наташа. – Так ты, значит, у нас, Рафаэль, богатенький Буратино.
– Ооо, ты посмотри на нее, Игорек! Услышала о деньгах и тут же оживилась! – наигранно возмутился Илья, указывая на Наташу. – Все вы, женщины, одинаковые! Вам только деньги и подавай! А как же любовь? Как же рай в шалаше?
– Да заглохни ты, – отмахнулась от него девушка. – Я просто уточнила.
– Ну да! С этого все и начинается! Вначале просто спросила, потом просто построила глазки, затем просто пришла в сексуальном наряде, а после просто «Прости, но мне понравился другой. Давай останемся друзьями».
– Слушай ты, девственник конченый, если ты сейчас не заткнешься, я тебе твои трусы до ушей натяну, – спокойно произнесла Наташа, смотря на Илью и хлопая ресницами.
– Ужас! – покачал головой Илья, трагически вздыхая. – Ужас, ужас, ужас. Игорь, я сочувствую тебе! Встречаться с такой девушкой…
Он склонил голову, одновременно кладя руку мне на плечо. Я резко откинулся назад, уходя от его прикосновения. Стул забалансировал на двух ножках, будто размышляя, в какую же сторону ему наклониться, и стал еще сильней заваливаться назад. Я успел слегка царапнуть пальцами парту, когда с грохотом рухнул на пол, больно ударяясь головой о позади стоящую парту. Я застонал и приложил ладонь к затылку, мысленно проклиная Илью на все лады.
– Корн, ну ты дебил! – услышал я злой голос Наташи.
– Прости! Я случайно! Я забыл! Игорь, ты в порядке?
– Мммм… Да вроде… В голове только все гудит.
Я приоткрыл глаза и смог полюбоваться виноватым выражением лица Ильи, обеспокоенным Наташиным и удивленным Рафаэля.
Наташа, увидев, что я пытаюсь подняться, подала мне руку, помогая встать на ноги, а я в какой раз поразился ее недюженной силе, ведь с виду девушка казалась очень хрупкой и беззащитной.
– А что это было? – решил все-таки спросить Рафаэль.
– Понимаешь, – тяжело вздохнул Илья. – Наш Игорь всем хорош. Он отлично учится, может без проблем тебе помочь с чем угодно, преподы от него в восторге, декан вообще чуть ли не кипятком писается от того, что на его факультете учится такой парень, как Игорь, – я закатил глаза, услышав такой отзыв о себе, а Наташа фыркнула. – Ко всему прочему Игорек является капитаном нашей баскетбольной команды. В общем, всем прекрасен и хорош. Только есть у него маленькая проблемка. Ну как без нее? У всех гениев в свое время были заскоки…
– О, да боже мой! Ты когда-нибудь уже родишь или нет? – поразилась девушка, прерывая Илью.
– Короче, Игорь терпеть не может, когда к нему прикасаются парни.
– Вообще?! – поразился Рафаэль.
– Вообще, – ответил я, чем привлек к себе внимание парня. – Ни под каким предлогом, даже на секунду, даже на миллисекунду.
– А если я буду с обрыва падать, ты что, тоже не протянешь мне руку? – обезоруживающе улыбаясь, поинтересовался Рафаэль.
Перед глазами предстала эта картина, и мне показалось, что я рухнул вниз с этого обрыва, а не парень.
Ни за что. Никогда. Не допущу. Спасу любой ценой. Спасу ценой своей жизни.
НЕТ! Эти мысли неправильные.
– Ходи подальше от обрывов, чтобы не случилась такая ситуация, – дружески посоветовал я, поднимаясь на ноги. – Пойду, схожу на всякий случай в медпункт, а то голова все не хочет переставать кружиться, – обратился я к Наташе. Девушка поспешно закивала, провожая меня встревоженным взглядом.
– Нет, ну а все же! Чисто гипотетически? – крикнул мне вслед Рафаэль. Я вздохнул и, обернувшись, произнес:
– Чисто гипотетически – подал бы.
Наши глаза встретились, и я опять потерялся во времени.
– Не подал бы, – твердо заявил Рафаэль, возвращая меня в аудиторию университета.
Я не стал ничего отвечать, а лишь развернулся и пошел на выход, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце и внутренний голос, что нашептывал мне: «Чисто гипотетически – я бы не дал тебе идти у края обрыва».
Они не знали: ни сердце, ни внутренний голос, того, куда гонят меня, что они творят со мной и чем все это может обернуться. Я не хочу больше тоннами глотать таблетки, я не хочу больше часами сидеть у психолога. Разве им мало двух моих попыток суицида? Чего они еще хотят? Чтобы я окончательно сошел с ума? Или чтобы я еще сильней возненавидел этот мир и его жителей? Точнее меньшую его часть, что прикрывается красочным радужным флагом. Ненавижу! Вы не имеете права на существование!
«А ты и дальше продолжай отрицать свою сущность, ненавидя всех вокруг и постепенно захлебываясь в своей желчи».
Это были последние слова моего дорогого младшего братишки, обращенные ко мне, после того, как он признался, что является г… что ему нравится парень. Моему младшему брату нравится парень! И он принял этот факт! Он сказал, что счастлив! А я все так же продолжаю убегать от своей сущности!
Сущности? Какой еще сущности? Я нормальный парень. Мне нравятся девушки. После того, как я закончу учебу, я обязательно женюсь, заведу детей…
И в этой жизни никогда не будет парней. В этой жизни никогда не будет слова на «г». И если, чтобы убедить себя в этом, придется снова начать жрать эти долбанные таблетки и ходить к этому гребанному психологу, то так тому и быть! Я лучше умру, чем признаюсь, что мне могут нравиться парни.
Я не такой!
Игорь Явеев не такой!
Я лучший в учебе, у меня куча наград и грамот, благодаря мне впервые за пять лет баскетбольная команда нашего факультета заняла первое место на соревнованиях. Я гордость своих родителей, преподаватели и декан во мне души не чают, а другие студенты меня обожают. У меня довольно привлекательная внешность. Белая кожа, мягкие, нежные черты лица, зеленые глаза, тонкий, прямой нос, тонкие бледно-розовые губы, а когда я улыбаюсь, на левой щеке появляется ямочка. При таком сочетании цвета кожи и глаз – я шатен. Волосы короткие, хотя недавно заметил, что они уже достаточно сильно отросли и челка постоянно лезла в глаза. Рост у меня не маленький – с другим бы в баскетбол не взяли – где-то около метра восьмидесяти с лишним. Телосложение худощавое, но крепкое. Везде, где положено, у меня были мышцы, а это главное.
И, подводя итог, можно сказать, что такой, как я, никогда не будет относиться к этим мерзким, ненавистным, ужасным любителям себе подобных!
Я ненавижу этих людей. Ненавижу за то, что они смогли принять себя, за то, что они смогли признаться окружающим в том, кого предпочитают любить, за то, что пошли против морали и религии. Почему они это сделали? Почему? Разве они не видят, как в наше время относятся к таким людям? Разве они не понимают, что обрекают себя быть изгоями, что над ними все будут только потешаться, что их будут считать больными? Так почему они это делают? Почему вместо того, чтобы бороться с собой и жить, как все нормальные люди, они предпочитают открыться и показать всем свой изъян? Зачем? Что может заставить человека пойти на этот шаг и перечеркнуть свою жизнь?
Каким бы человек ни был хорошим, что бы он только ни делал, как только он признается, что в постели предпочитает человека одного с ним пола, – все его достижения тут же будут забыты, а все его последующие действия будут аморальными. Таким людям не место на нашей планете. Тут и без них хватает грязи. Еще не хватало, чтобы по ней всякие педики расхаживали.
Вместо того, чтобы пойти в медпункт, я пошел в туалет, где быстро умылся и попытался привести себя в чувство, откидывая прочь все мысли и размышления о бичах нашего общества.
Сердце постепенно успокоилось, возвращаясь в свой привычный ритм и забывая, что еще недавно ему нравилось стучать в унисон со звучанием чужого имени. Я глубоко вздохнул, окончательно успокаиваясь и прогоняя прочь это неожиданное наваждение, что нашло на меня в аудитории при виде нового одногруппника. Все будет в порядке. Все будет хорошо. Все это мне лишь мерещилось, ведь, когда я встретил Рому, я ни о чем, кроме него, думать не мог. У меня просто не получалось. Мысли сами к нему возвращались, руки так и тянулись потрепать мальчишку по волосам, а губы расплывались в улыбке, и из уст вырывалось «малыш». Как бы сильно я ни отрицал тот факт, что на самом деле мне нравятся парни, сколько бы усилий я ни прилагал, пытаясь быть, как все, то, что я на самом деле чувствовал к Роме, останется неизменным. Я любил этого мальчишку. Любил сильно. До безумия. До желания единолично владеть им. Спрятать ото всех. Привязать к себе навсегда. Подчинить себе. Сделать своим.
Но я не мог позволить себе сделать хоть что-то из того, о чем мечтал или чего хотел. Я мог лишь всеми силами сдерживаться, отмахиваться от своих желаний и уверять себя, что это просто дружеская симпатия, что я ничего не чувствую к Роме, что невозможно, чтобы парень влюбился в парня. Это неправильно. Омерзительно. Между парнями может быть только дружба и ничего более...
А потом мой мир рухнул, как карточный домик, когда я услышал, как лучший друг моего брата говорит ему о том, что мой мальчик признался в своей ориентации, что ему нравятся парни. В тот миг я словно тонул без возможности выбраться на поверхность, чтобы сделать хоть маленький глоток воздуха.
Моему мальчику нравятся парни, и он признался в этом. Почему? Ответ напрашивался только один. Он влюбился, причем так сильно, что решился признаться в этом. Но это невозможно! Просто невозможно! Он мой! Только мой! Он принадлежит мне! Я никому не позволю забрать моего мальчика! И ради этого я пойду на что угодно.
Я видел, как заблестели глаза моего младшего братишки, когда он узнал, что один из его друзей не той ориентации. Денис всегда обожал все новое, странное, интересное, необычное. Но еще больше он обожал меня и слушал все, что я говорил, дословно запоминая. И я наговорил кучу ужасных вещей, только чтобы брат держался подальше от Ромы, чтобы он и другим это сказал. Если я не могу обладать Ромой, то, значит, и никто другой не сможет. Тогда я еще не подозревал, к каким последствиям это приведет. Так же, как и то, что контролировать себя и свои желания с каждым днем у меня будет получаться все хуже и хуже, особенно, когда Рома постоянно вертелся где-то поблизости.
Именно тогда я в первый раз попытался покончить с собой. Я не мог это сделать обычным способом, ведь тогда мой образ «идеального» был бы разрушен, да и в сторону родителей могли бы пойти упреки, а они ведь ни в чем не виноваты. Они не виноваты, что их сын – генетический урод. Поэтому я решил сделать так, чтобы все подумали о несчастном случае, в котором была бы моя вина. Я стоял в десятке метров от проезжей части и неотрывно смотрел на светофор для пешеходов. Зеленый. Зеленый мигающий. Красный. Между ним и тем моментом, когда поедут автомобили, еще было секунды две-три, и тогда я сорвался с места, делая вид, что очень спешу, и выскочил на проезжую часть, когда машины уже поехали. Раздался оглушительный, протяжный сигнал бензовоза, и я замер на месте, ожидая удара, готовый к тому, что через несколько секунд мое существование будет окончено. Но ничего не произошло. А когда я раскрыл глаза, то увидел машину в какой-то паре сантиметров от меня, а водитель быстро открывал окно и орал на меня, спрашивая: «Жить надоело?» Хотелось ответить честно: «Надоело», но я лишь поспешно извинился и затерялся среди толпы прохожих.
С тех пор я больше не пробовал таким способом повторить свою попытку самоубийства, хотя до сих пор перехожу дорогу, не глядя по сторонам и закрыв глаза, ожидая, что в любую секунду мое тело пронзит от боли после столкновения с автомобилем. Я ведь заслужил это. Заслужил мучительно болезненную и долгую смерть, ведь я сделал то, что не смогу никогда себе простить...
Я решил пойти другим способом и приказал Роме держаться от меня подальше. Я думал, что если не буду его видеть, то те чувства, которые были внутри меня, пройдут сами собой, что я смогу вновь зажить так, как жил раньше... Но я ошибался и очень сильно. От невозможности видеть своего мальчика мне становилось только хуже. Меня начинало трясти, как какого-нибудь наркомана. Окружающие стали раздражать так, что хотелось только кричать на них, а особо бесящих избить, чтобы на них живого места не осталось. И даже когда оставался один, все, что я мог, – это проклинать себя и рыдать, как маленький мальчик, которому не купили игрушку, о которой он давно мечтал. Я знал, что сходил с ума. Это ужасное чувство, когда ты осознаешь, что тебе нужна чья-то помощь, но ты не можешь ее получить, потому что тогда разрушится твой образ, который все так любят, и тебе приходится справляться со всем в одиночку. Самому искать выход из сложившейся ситуации. Самому беззвучно шептать себе, обхватив руками, что все будет хорошо, что ты сильный и все выдержишь, что все пройдет...
Но мир словно настроен против меня. Это просто фатальное невезение. Несчастный случай. Я увидел своего мальчика после долгих месяцев, которые для меня сложились в года. Я и он. И больше никого рядом. И я теряю контроль: над собой, над разумом. Единственная четкая мысль, что осталась в моей голове, это: «Мой! Мой! Мой! Мой!»
Я не помню до конца, что с ним делал. Я не помню, что делал потом. Я не помню, как добрался до дома. Лишь позже, среди ночи, до меня дошло, что же я сделал.
Я. Изнасиловал. Рому.
Если до этого я просто себя презирал, то теперь я стал ненавидеть себя и свое существование. Я не понимал, как я мог совершить такое. И я совсем не представлял, как мне искупить свою вину перед мальчишкой, что я должен ему сказать... И я так и не попросил у него прощения, потому что попросту испугался. Испугался, что он прогонит меня, что увижу в его глазах то же самое, что вижу в своих, когда смотрю в зеркало. Я бы просто не перенес, если бы мой мальчик стал меня ненавидеть. Я трусливо сбежал, сохраняя в своей голове тот его образ, где он, смеясь, смотрит на меня, а в его глазах стоит восторг...
Я плеснул на лицо холодной воды, избавляясь от воспоминаний. Как хорошо, что сейчас никого нет рядом, не уверен, что смог бы что-нибудь нормально произнести. Заглянув в свое отражение, я еле пересилил себя, чтобы не ударить кулаком в самый центр зеркала и не разбить его к чертям. Отвернувшись, я закрутил кран с водой и быстрыми шагами заспешил к выходу из туалета. Через пару минут должна была начаться пара, а мне как лучшему студенту, опаздывать не положено...
Я вернулся в аудиторию за минуту до начала пары. Стоило мне там появиться, как Илья вновь стал просить прощения, на что я с улыбкой ответил, что ничего страшного не случилось, а Наташа поинтересовалась, как я себя чувствую. Она заботливо погладила меня по голове, когда я сел рядом с ней, и бросила на Илью убийственный взгляд, после чего он поспешно замолчал, но уже через пару секунд бурчал что-то себе под нос про «неженственных девушек, которых надо принудительно отправлять в армию». Рафаэль же ничего не говорил и не спрашивал, лишь посмотрел на меня, чуть улыбнувшись, и занял свободное место в том же ряду, в котором сидел я, и из-за этого сердце вновь забилось в бешеном темпе. И я неосознанно постоянно бросал на него взгляды, каждый раз выпадая из реальности, когда замечал, что он тоже смотрит на меня. Внутри меня творилось что-то, не поддающееся описанию. Мне одновременно хотелось улыбаться и оказаться рядом с этим парнем, как можно ближе, и ударить себя, причинить себе боль, чтобы она отрезвила меня, потому что с каждой секундой я начинал все больше и больше себя ненавидеть, понимая, что мне все трудней и трудней отвести от Рафаэля взгляд, что я перестаю контролировать свое тело, что я, кажется, влюбляюсь…
