Текст книги "Услышанный во второй жизни (СИ)"

Автор книги: Torens

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Получается, он упал сюда?

– Смотря как падал, – заметил Кирилл. – А так – да.

– Странно это, – я потоптался на месте. – Каждый день здесь проходят десятки людей, и большинство из них даже не знает, что произошло на этом месте. А сколько еще таких домов?

– Почти каждый второй. И почти в каждой квартире кто-то умер. Может не из тех, кто сейчас живет, из прежних жильцов, а может даже до тех жильцов…

– Вау! Вы в какие дебри полезли? Пофилософствовать захотели? – остановил наши размышления Антон. – Вы бы еще улицы вспомнили! Тут уж точно нет ни одной, на которой не умер человек.

– Это да, но все равно… – не договорив, я присел на корточки и кончиками пальцем прикоснулся к горячим плиткам. – Не понимаю… Разве не было другого выхода? – тихо пробормотал я.

– Я хотел жить! А потом было больно. Ты себе представить не можешь эту боль. Вдох давался с огромным усилием, хотелось закричать от боли, но сил не было.

Здесь. Вот здесь он чувствовал ту боль. Здесь он чуть не умер. Он лежал здесь не в силах пошевелиться, произнести хоть слово. Как это? А ему ведь наверняка было страшно…

– Ты не вправе спрашивать об этом, – бросив окурок в урну, произнес Кирилл. Я обернулся к нему. – Ты ведь не знаешь всего. Да и если бы знал, ты бы мог найти десятки причин, как выйти из сложившейся ситуации. Это легко сделать, когда не ты на месте Сени. И потом, не стоит забывать, что все люди разные. Для некоторых простой укол это дикая боль и истерика, а для некоторых это вообще незаметная процедура. Знаешь… – на секунду Кирилл задумался. – До того, как ты к нам пришел, с нами училась одна девушка. Она была доброй, вечно улыбалась, помогала всем. Мы ее все просто обожали, ведь так, Антон? – Антон кивнул. – А потом, она как-то не пришла в школу. Мы подумали, что она заболела, скоро вновь придет, но на следующий день, нам объявили, что она покончила с собой. Вскрыла вены. Сразу поднялся шум, появились различные предположения и теории, почему она так сделала, ведь она была все такой же беззаботной, как и обычно и дома к ней хорошо относились. Народ начал ее обвинять в том, что она не подумала о родителях, что она просто эгоистка и прочее бла-бла-бла. А я тогда подумал о том, как же ей хреново было. Каждый день улыбаться, делать вид, что все хорошо, а внутри просто разрываться от каких-то переживаний, эмоций… Я не знаю, почему она решила покончить с собой, но я ее понимаю, потому что я тоже когда-то хотел убить себя, – я во все глаза смотрел на Кирилла и не верил тому, что он говорил. На лице Антона было неподдельное удивление, похоже он тоже не знал об этом. – Я суицидник, Саш. Один из тех, кого ты так ненавидишь.

Кирилл замолчал, доставая из пачки еще одну сигарету. А я молчал не в силах произнести хоть слово.

– Мне тогда было двенадцать лет. В первый раз влюбился. Я делал все, чтобы меня заметили, но она не обращала на меня внимания, а когда я ей признался, она меня отшила, да еще и посмеялась. У меня внутри тогда все оборвалось. Я ведь любил ее до безумия, а раз она мне отказала, то зачем тогда жить? Не знаю, что это было: подростковый максимализм, а может обычная детская глупость, но в тот же день, вечером, я наглотался таблеток. До сих пор помню то состояние, казалось, что я просто засыпаю. С одним только отличием – во всем теле появилась такая слабость, а в голове пустота. Лежишь на кровати, закрыв глаза, а на душе так спокойно, хорошо. Настоящий кайф. А потом резко стало хреново. К горлу подступила тошнота, а встать и дойти до туалета – нет сил. Я успел свесить голову над кроватью, когда меня вырвало. Эту картину и застал отец. Он меня сразу в туалет потащил, начал спрашивать, что со мной случилось, может, я отравился чем-то, а я молчал. Но он нашел упаковки из-под таблеток, мгновенно приготовил мне какой-то раствор, заставил выпить все до дна. После этого меня снова вырвало. А папа стоял рядом уже с новой порцией раствора. Он заставлял это меня пить, пока меня не стало рвать просто водой. А потом надавал пощечин, а потом обнял и разрыдался. Мама тогда была в командировке, и мы ей ничего не рассказали, так что она до сих пор ничего не знает. А я в тот день подумал: «К чертям эту любовь! Отец мне важней ее!».

Кирилл отбросил в сторону окурок и посмотрел точно мне в глаза.

– Так что иногда причиной суицида действительно становится глупость, но иногда, для него есть весомое основание. Но мы об этом не знаем, поэтому и судить не имеем права. Но это мое мнение, а прислушаешься ты к нему или нет – это уже твое дело.

– Я… – начал было я, но замолчал, не зная что сказать. – Это… То, что ты рассказал… Для меня это не имеет значения. Ты все равно мой друг, – Кирилл прищурился.

– Почему? Я ведь суицидник. Ты должен меня ненавидеть, презирать, как Сеню.

– Неважно, что ты сделал в прошлом. Я тебя знаю, ты хороший парень, и ты мне нравишься.

– То есть, если бы ты не знал, что Сеня хотел покончить собой, то общался бы с ним по-другому?

– Может быть…

– Саш, ты идиот. Честное слово, – вздохнул Кирилл. – Если ты так яро ненавидишь суицидников, как нам описывал, то ты должен ненавидеть их всех, а если ты делаешь исключения, то значит, твоя ненависть ненастоящая. Если первый вариант, то ты должен возненавидеть меня. Если второй, то прекрати смотреть на Сеню, как на парня, который хотел покончить с собой, и начни смотреть на него как на будущего друга или брата. По документам, вы ведь братья.

– Да, но… – договорить я не смог.

– Так, я вернулась! Быстро все в машину и на озеро! – командным тоном произнесла подошедшая Настя. На ее лице играла знакомая нам всем улыбка а-ля «я в Нирване», а к груди девушка нежно прижимала два диска.

– Подумай о том, что я сказал, – бросил мне напоследок Кирилл и, поднявшись со скамейки, залез в машину.

Антон и Настя последовали за ним. Я чуть помедлил, еще раз проведя пальцами по плиткам. В моей голове вертелось два вопроса: «А ненавижу ли я суицидника до сих пор? Может, это просто привычка?»

22 глава. Озеро

Глава не несет в себе никакой смысловой нагрузки. Просто глава.

На озере мы оказались через полчаса. Я люблю это место. Тут всегда тихо и спокойно. И почему-то людей всегда мало, а сегодня нам повезло, и там вообще никого не было.

Озеро находилось в пяти километрах от поселка, в котором я жил. Оно было почти в самой чаще леса, возникало перед глазами совсем неожиданно, деревья вдруг расступались, и показывалась зеленая поляна, в центре которой находилось кристально чистое, сверкающее на солнце озеро. Хотя, наверное, правильней его будет назвать водоемом, или еще как-то, но мы звали его озером.

Кирилл остановился перед самой поляной, не хотел мять и пачкать мягкий, пушистый ковер из травы. Антон, успевший раздеться еще по дороге, сразу выскочил из автомобиля и с восторженным воплем понесся к воде. Мы посмеялись, наблюдая за ним, и вытащили сумки с едой. Настя быстро расстелила покрывало и на замечание Кирилла, что надо бы распаковать сумки, быстро перевернула оные вверх дном, вытряхивая продукты в центр, а сверху кинула свою одежду и поспешила к Антону. Мы с Кириллом переглянулись и, пожав плечами, тоже присоединись к друзьям.

Вода была теплой, почти горячей, но все равно спасала от палящего солнца. Я раскинул руки и, держась на воде, блаженно улыбался. Кайф в чистом виде. Был, по крайней мере, пока мои друзья не стали плескаться как малые дети и топить друг друга. Все-таки здорово иногда, забыв об истинном возрасте, превратиться в ребенка. Хотя бы на пять минут. Сразу же столько эмоций и впечатлений. Настоящих, искренних, чистых, как та вода, в которой мы сейчас плескались.

Где-то через час, вдоволь накупавшись и проголодавшись, мы вылезли на берег. Отодвинув в сторону гору с едой, попутно выбрав себе что-нибудь оттуда, мы все как один улеглись на спину и посмотрели на небо.

– Боже, наконец-то я чувствую, что у меня каникулы, – пробормотал Антон, лежа слева от меня.

– Угу, – подтвердили мы и вновь замолчали.

Послышалось шуршание пакетиков из-под чипсов, звук открывающейся бутылки с минералкой, шипение Насти, когда она не смогла развязать пакет со своим любимым сыром-косичкой, и его пришлось рвать.

– А какой дурак взял мороженное, да еще и оставил его на солнце? – поразился Кирилл.

– Дай сюда! – протянул я руку.

Друг удивленно передал мне ведерко с мороженным, я его открыл, удовлетворенно кивнув, глядя на наполненную жидкой субстанцией емкость, и, покопавшись в горе продуктов, достал оттуда тонкий батон. Вытащив его из пакета, я макнул хлеб в мороженное и откусил, тут же усмехнувшись. Суицидник наверняка назвал бы меня извращенцем.

– Я сделаю вид, что этого не видела, – пробормотала Настя, отвернувшись. Антон искривился, а Кирилл высунул язык, морщась.

– У каждого свои заскоки, – ответил я.

– Ну не такие же! – возмутился Антон. Я покосился на него, наблюдая, как он достает из пачки самую большую чипсину, выдавливает на нее сырный соус, кладет сверху сухарики, заливает их кетчупом и ест.

– Боже, с кем я только общаюсь, – покачала головой Настя. Она тоже следила, как Антон делает себе «бутерброд».

– По-моему, это должны мы говорить, – заметил Кирилл. Я с ним был полностью согласен.

– А ты вообще молчи, поедатель мозгов!

– Тц! Не ем я мозги!

– А это что? – девушка тыкнула пальцем на половинку черри в руках парня.

Я не смог сдержать смешок. Дело в том, что Кирилл обожал помидоры черри, но ел их только после того, как неглубоко порежет по окружности, а потом разорвет на части. Иногда получалось так, что одна часть напоминала мозги. Настя это терпеть не могла. А Кирилл еще, словно назло ей, мог внимательно оглядеть внутренность помидора и только потом съесть. Девушку от этого коробило.

– Знаете, я сегодня такой странный фильм посмотрела, – произнесла Настя минут через десять, когда нас уже разморило и мы дремали. – Он вроде интересный, но в тоже время какой-то… глупый что ли. Такое двоякое чувство.

– Опять про геев? – сонно спросил Кирилл.

– Почему? Нет, про нормальные гетеросексуальные отношения. Правда там девушка хотела парня изнасиловать. Анально. Я так смеялась, когда она выбирала инструмент, которым хотела это сделать: молоток, дрель…

– Дрель? – ужаснулся я.

– Ага.

– Пиздец…

– Да не, она потом напильник выбрала.

– Мне от этого прям полегчало, – пробормотал я.

– Ты чего возмущаешься? Не тебя же напильником хотят изнасиловать, – повернула ко мне голову Настя. Ее глаза быстро заскользили по моей фигуре. – Хотя, у меня на тебя бы напильник встал.

– Антон, поменяйся со мной местами, а то я ее знаю, сейчас как вытащит откуда-нибудь напильник…

– Ну уж нет! Я тоже не хочу, чтоб меня «напиливали».

– Ащ! Какие вы противные! – возмутилась девушка, отворачиваясь. – Я вам тут про фильм хочу рассказать.

– Рассказывай.

– Да нечего там рассказывать, – женская логика великая вещь! Хочу рассказать, но рассказывать нечего. – Просто фильм странный. Парень заказывает пиццу, а потом хочет изнасиловать девушку, что принесла ее. Она его ножом порезала, он чуть не повесился, потом она его чуть не изнасиловала, еще они летали. Затем пришел друг парня. Вначале он хотел убить парня и девушку, потом сам чуть не выпрыгнул из окна. Затем они веселились и… Нет, объяснения вам ничего не дадут понять.

– Это уж точно, – хохотнул Кирилл.

– Просто там у каждого из них свои проблемы психологические, эмоциональные… Фильм вроде и веселый, но в тоже время и грустный. А конец вообще поражает. Это кино из такого, которое не знаешь удалять или не удалять. Вдруг захочется пересмотреть, но в тоже время ты помнишь полностью весь сюжет…

– Как хоть называется? – поинтересовался Антон.

– «Закрытые пространства», – ответила девушка.

– Суицидник его смотрел, – не открывая глаз, произнес я. – А потом два дня просидел в комнате, объявив, что этот фильм вернул ему музу.

– Интересный, правда? – зашевелилась девушка. Я пожал плечами.

– У суицидника спроси.

– Вот и спрошу.

– Спроси, – согласился я.

– И спрошу!

– Да спрашивай, кто тебе не дает?

– А чего это ты со мной в таком тоне говоришь?

– Женщина, что с тобой случилось? Ты чего на меня кидаешься? – поразился я, открыв глаза и уставившись на разгневанное лицо Насти.

– А чего ты так со мной говоришь?

– Вместе весело шагать по просторам, по просторам, – внезапно пропел Кирилл. Мы уставились на него, а через секунду уже смеялись. – Что смешного? Лучше помогите вспомнить следующую строчку.

– И конечно припевать лучше хором, лучше хором, – смеясь, выговорил Антон.

– Точно! – Кирилл ударил кулаком по открытой ладони. – Спой-ка с нами перепелка-перепелочка.

– Раз иголка, два иголка – будет елочка, – подхватила Настя.

– Раз дощечка, два дощечка – будет лесенка, – не выдержал и я.

– Раз словечко, два словечко – будет песенка, – пропел Антон, и, не сговариваясь, мы начали петь хором…

– Вместе весело шагать по просторам, по просторам!

Но тут же захлебнулись в собственном смехе. Минут через пять на озере вновь повисла тишина.

Люблю своих друзей.

Прим. автора: напоминаю, что мнение героев и автора о книгах, фильмах и музыке может расходиться. Я не высказываю свою точку зрения, я пишу то, что думают герои истории.

23 глава. Только дрель

– Эх, три парня и все натуралы, – простонала Настя.– Нечестно! Эй, где мой яой?

– В попе геморрой, – не задумываясь, добавил Кирилл. У Антона, меня и Насти вытянулись лица, мы, офигевшии, повернулись к другу. – Эээээм, судя по вам, я сказал что-то не то.

– О нет! Все то! Мухахаха, – захохотала Настя.

У меня из груди вырвался один смешок, второй, а потом я просто завалился на спину и начал дико хохотать, Антон же от смеха скатился с покрывала на траву. Кирилл, хмурясь, глядел, как мы заливаемся смехом, но примерно через минуту его лицо разгладилось, а глаза широко распахнулись. Дошло наконец-то, что сказал. Через несколько секунд он хохотал вместе с нами.

– Боже, все… я больше не могу… я сейчас умру от смеха, – тихо застонала Настя.

Я и сам уже не мог смеяться, лишь иногда подрагивал и издавал какие-то неясные звуки. Антон рядом старался глубоко дышать, чтобы успокоиться, но выходило у него плохо, то и дело срывался на громкий смех.

– Кир, ты в следующий раз думай, что говоришь! – попросил я.

– Постараюсь, – заверил меня друг.

Окончательно успокоиться нам удалось только через пару минут. Но все равно, то и дело кто-то начинал тихо хихикать, а потом замолкал. Нет, надо же было такое ляпнуть! Суициднику точно понравилось бы.

– Слышьте, парни, что-то мне этот мужик не нравится, – вдруг настороженно произнесла Настя.

– Какой мужик? – чуть ли не хором спросили мы.

– Тот, что за деревьями прячется, возле машины.

Я перекатился на живот и посмотрел, куда указала подруга, но никого не увидел.

– Там никого нет.

– Я же сказала, что он за деревьями прячется, – поморщилась девушка. И точно через несколько секунд из-за ствола одного дерева выглянула голова, но поняв, что мы видим ее, скрылась, а потом появился и весь человек. Я тяжело сглотнул. – Может, вы подойдете к нему? Спросите, что ему надо?

– Ну нафиг! – запротестовал Антон. – Ты его видишь? У него определенно мать Валуев, а отец Тайсон!

– Трусишь, что ли? – повернулась к другу Настя.

– Нет. Но инстинкт самосохранения еще никто не отменял! И потом, может человек просто хочет искупаться, а тут мы ржем как стадо коней.

– Искупаться? Да он же в одежде!

– А мы будто голыми пришли, – парировал Антон.

В груде одежды зазвонил мой телефон. Протянув руку, я быстро вытащил мобильный из джинс и, нахмурившись, глянул на неизвестный номер. Он определенно был не местный, да чего уж там, звонили точно не из России, так как код не начинался на плюс семь.

– Да? – произнес я, затыкая одно ухо, чтоб не слышать переругивание Насти и Антона.

– При-и-и-ивет, – пропели на том конце. Я вздохнул.

– Супер! Ты уже и до моего мобильника добрался!

– Ну так домашний никто не поднимает.

– Наверно, потому что дома никого нет, – заметил я.

– Да? А ты где?

– На озере с ребятами.

– О! Привет им от меня.

– Ребята, вам привет от суицидника! – громко произнес я, перекрикивая разбушевавшихся друзей.

– О! Дай с ним поговорить, – потянулся за телефоном Кирилл. Они, кстати, с суицидником хорошо сдружились.

– Не-а, я первый с ним поговорю, – схватился за мой телефон Антон.

– Стоп! – резко выкрикнула Настя, отодвигая Кирилла от меня. – Я кое-что вспомнила. Недавно ведь говорили, что в городе объявился маньяк, – негромко сказала Настя.

– Но мы ведь не в городе, а на озере, – заметил Кирилл.

– Чего у вас там? – спросил у меня суицидник. Вот черт, совсем про него забыл.

– Маньяк, – быстро ответил я.

– Какой?

– Пока не знаю.

– Да, но этот мужик следит за нами от самого города, – говорила тем временем Настя. – Я его заприметила, когда у подруги диски брала и выглянула в окно. Он стоял за автомобилями, так что вы его не видели, и смотрел на вас, – у меня по спине пробежался холодок.

– Эй, приемыш, не молчи, а то мне не по себе, – обеспокоенно позвал меня суицидник.

– Кажется, нас выслеживали, – сглотнув, оповестил я его.

– В смысле? Ни черта не понимаю! Может, вам просто оттуда уйти?

– Народ, поступило предложение, – обратился я к друзьям. Они тут же повернули головы в мою сторону. – Съебываемся отсюда.

Мы все как по команде подскочили на ноги и стали быстро собирать вещи, то и дело, поглядывая в сторону автомобиля, рядом с которым находился внебрачный сын Валуева и Тайсона.

– Мамочки, он идет сюда, – пропищала Настя, роняя покрывало.

Мы дружно оглянулись. «Маньяк» действительно шел к нам, причем улыбался так, что я весь одеревенел, не в силах пошевелиться. Зато Настя поступила чисто по-женски. Она завизжала, постепенно переходя на ультразвук. Потревоженные птицы по всему лесу, вспорхнули в небо. Девушка набрала в легкие еще воздух и выдала вторую трель, одновременно с этим она бросилась вправо, к деревьям, и за считанное мгновенье скрылась в лесу. То, что произошло дальше объяснить я скорей всего не смогу никогда в своей жизни. Глядя на то, как «маньяк» сорвался с места и побежал к нам, я заорал не хуже Насти. Мне вторили голоса Антона и Кирилла. Побросав вещи на поляну, мы кинулись в рассыпную.

Очнулся я только… Не знаю через сколько. И еще я не знал в какой стороне нахожусь от озера и как далеко. Но главное, я не знал, где мои друзья.

– Ууух, ну наконец-то ты заткнулся. Я тут думал, что оглохну, – раздался над ухом голос, я вздрогнул и рефлекторно обернулся, но никого не увидел. – Эй, ты чего молчишь?

– Тьфу ты, блин! Перепугал меня! – на выдохе произнес я, сообразив, что говорил суицидник. Надо же столько бежать, так испугаться и не выронить телефон! Даже не опустить руку вниз.

– Что у вас случилось?

– Этот маньяк пошел к нам, Настя перепугалась, закричала и убежала куда-то, а за ней и мы… – на последнем слове, я покраснел, чувствуя стыд. Закричать, как девчонка! Позор мне.

– Хочешь сказать, что вы разделились?! Да вы просто молодцы! А не легче тогда подойти к самому маньяку и попросить убить вас? И с чего вы взяли, что он маньяк?

– В городе объявился маньяк, а этот мужик следил за нами от твоего дома…

– Ты имеешь в виду от нашего? – перебил меня суицидник.

– Нет. От твоего. От того, где ты раньше жил, – пояснил я. Я говорил шепотом, то и дело оглядываясь и наплевав на все правила техники безопасности или спасения, короче тому, чему нас учили на ОБЖ, пробирался между деревьями куда-то в неизвестность.

– Что вы там делали? – голос суицидника изменился, стал каким-то напряженным.

– Настя к подруге заезжала. Ты меня перебил! Он за нами следил от того дома, а потом тут, на озере, прятался за деревьями… Черт, надо позвонить в полицию! Не знаешь, как это сделать с мобильного телефона?

– Без понятия… Повиси минуту, я позвоню маме со своего мобильного. Только не клади трубку и не убирай ее никуда!

– Угу, – закивал я головой, так словно суицидник мог меня видеть.

Вот это мы попали, конечно. Чтоб я еще раз поехал на озеро… Ладно, чтоб я еще раз остался на озере, когда тут никого нет. Ни за что! Я скорей всего на десять лет постарел после случившегося. И вообще, куда я иду? Я остановился, оглядываясь по сторонам и пытаясь сообразить в какой стороне может оказаться озеро или хотя бы дорога, чтоб выбраться на нее и остановить мимо проезжающую машину. Где-то совсем рядом хрустнула ветка. Я весь напрягся и спрятался за ближайшим деревом.

– Суицидник, – быстро зашептал я в трубку. – Суицидник, ты меня слышишь?

– Да, я тут. Я позвонил маме и все ей рассказал, она уже вызвала полицию и сама едет, – попытался меня обрадовать парень, и ему это наверняка удалось бы, если не приближающиеся шаги.

– Тут кто-то есть. Он идет ко мне.

– Бля, – я впервые услышал, как матерится суицидник. – Спрячься где-нибудь. Замри. Не шевелись. Даже не дыши! И обещай мне, что если тебя найдут, и начнут убивать, ты бросишь трубку, я не хочу слышать твои крики! У меня будет травма на всю жизнь.

– Ну, ты сука! – вырвалось у меня, и в этот момент на меня кто-то накинулся, повиснув на шее. Моя душа три раза благополучно покинула меня, а сердце на несколько секунд перестало биться, но затем я узнал черную макушку с синей прядью.

– Сашечка! – всхлипнула Настя, продолжая висеть на мне. Я облегченно выдохнул, радуясь, что подруга цела, да и я еще пока не умер.

– Настя нашлась, – произнес я вслух, оповещая суицидника. Девушка удивленно подняла на меня зареванное лицо.

– Ты с кем говоришь?

– С суицидником, – я показал ей телефон и крупно пожалел об этом. Слезы на глазах девушки сразу высохли и она начала лупить меня кулаками по груди.

– Что? У тебя есть телефон, но вместо того, чтобы позвонить кому-нибудь, ты продолжаешь разговаривать с единственным человеком, от которого сейчас никакой пользы?! Ты идиот! – она пнула меня по коленке, заставляя сдавленно охнуть и согнуться.

– Вообще-то, я позвонил маме, – обиженно произнес суицидник. Настя так кричала, что он все прекрасно слышал.

– Он позвонил маме, а она вызвала полицию, – почти одновременно с ним простонал я, поглаживая ушибленную коленку.

– Эээ. Ой. Тогда прости меня. Я просто перенервничала, – на глазах девушки вновь стали появляться слезы.

Я поморщился, собираясь уже попросить ее не плакать, как совсем рядом вновь хрустнула ветка, и послышалось неразборчивое бормотание. Одной рукой я прижимал телефон к уху, а другой закрыл рот Насте, сообразив по мелькнувшей панике в ее глазах, что она вновь собирается врубить ультразвук, обогнул дерево и прижался к нему спиной, пытаясь дышать ровней и не так громко, хотя сердце у меня билось тоже не тихо. Казалось, что его «тудум» разносится по всему лесу.

– Ребят, вы чего так резко замолчали? – в голосе суицидника мелькнул испуг.

– Шшш, – зашипел я в трубку. Он все понял и замолчал.

Не знаю, сколько мы так простояли, но чем отчетливей слышалось чужое приближение, тем сильней дрожала Настя, прижатая ко мне. Она обхватила мою ладонь своими и крепко ее сжала. Кажется, она понимала, что своим криком выдаст нас, но сдержать себя не могла. Когда же шаги раздались совсем рядом с деревом, за которым мы прятались, девушку начало колотить от страха. Я почувствовал влагу на руке и понял, что она плачет, каким-то чудом удерживая всхлипы и шмыганье носом.

– Настя? – услышал я тихий шепот и, выдохнув, отпустил девушку, она рухнула на землю как подкошенная. А я уже выглядывал из-за дерева и смотрел на Антона, который отпрыгнул в сторону, когда услышал, как девушка падает на колени.

– Твою мать… Антон, ты нас чуть до инфаркта не довел, – тяжело дыша, сообщил я другу. Он натянуто улыбнулся.

– Да я сам чуть его не заработал.

– И я, – поддакнул суицидник.

– Ты вообще молчи. Находишься у черта на куличиках, а мы тут переживаем настоящий ужас, – огрызнулся я.

– Вы хотя бы видите, что происходит, а я только слышу! И то не все! Знаешь, как страшно?!

– Да чего тебе…

– Хватит, – прервала меня Настя. – Потом побранитесь и потешитесь. Лучше давайте думать, что нам делать.

– А мы где? – вновь оглядываясь, спросил я.

– Без понятия, – покачала головой девушка.

– Секунду, – попросил Антон и закрыв глаза , начал что-то быстро нашептывать себе под нос. – Так, если я все правильно помню, то вот там, – парень указал куда-то за мою спину. – Будет дорожка, что ведет к озеру, а там, – он ткнул вправо от себя, влево от меня и Насти. – Дорога к городу и к поселку. Куда пойдем?

– Назад к озеру, – проговорила Настя, а я согласно кинул. – Туда должна полиция подъехать, и Кирилла мы не нашли, чтоб вот так уходить.

Не успела она это сказать, как со стороны озера раздался душераздирающий крик. Я переглянулся с друзьями. Хозяина голоса мы узнали сразу, поэтому, не сговариваясь, кинулись в его сторону. В голове мелькала лишь одна мысль: «Хоть бы с Кириллом все было хорошо». Суицидника, который что-то говорил о «разуме», «держать в руках», «всегда бывает» – я не слушал. Хотелось повесить трубку, но я отлично знал, что он сразу начнет перезванивать, поэтому терпел.

К озеру мы выскочили минут через пятнадцать, вспотевшие и запыхавшиеся. О том, что случилось с моими стопами, я старался не думать, вспоминая сколько раз наступал на сухие ветки и маленькие камешки. Антон, бежавший впереди всех, резко затормозил, я со всей силы врезался в него и заставил упасть на колени, Настя стукнулась об мою спину носом и охнула. Но я смотрел вперед, на то что за несколько секунд до меня увидел Антон. Весь подъезд к озеру был перекрыт полицейскими автомобилями и автомобилями наших родителей. Среди мелькающих незнакомых лиц я увидел маму, папу Насти, родителей Антона и… родителей Кирилла. Его отец крепко держал за ухо самого Кирилла и то и дело дергал, заставляя сына подниматься на носочки и вскрикивать от боли. Позади них стоял наш «маньяк».

Не понимая, что происходит мы, кинулись к другу, по пути попавшись на глаза родителям, и они кинулись к нам с такими лицами, словно мы действительно сбежали от маньяка. То, что наш «маньяк» был не маньяком, я начал догадываться, потому что на нем не было наручников.

– Кирилл, что происходит? – осторожно спросил Антон, поглядывая то на друга, то на его разгневанного родителя, то на «маньяка». Я тоже смотрел на отца Кирилла и не мог поверить, что он когда-то рыдал, обнимая сына. Как-то это не складывалось с его внешностью и характером.

– Да, сынок, расскажи друзьям, что происходит, – отпустив, наконец, бедное ухо, которое уже распухло и покраснело, попросил Владимир Константинович.

– Ребят, познакомьтесь, это Егор – мой телохранитель, – потирая опухшее ухо, проговорил Кирилл, указывая на «сына» Тайсона и Валуева. У нас у всех одновременно вытянулись лица.

– То есть как телохранитель? – выдавила из себя Настя. Парень пожал плечами.

– Вот так. А когда ты его заметила и подумала, что это маньяк, я решил подыграть вам и пошутить.

– Пошутить? – переспросил Антон. – Это была шутка?

– Ага, – улыбнулся Кир. – Шутка.

– Насть, – позвал я подругу. – Самое время доставать напильник.

– Да нет, тут определенно нужна дрель, – хрустя пальцами, ответила девушка. – Иди сюда, гаденыш, сейчас мы тебе покажем шутку.

– Эй, ребят, вы чего? – глядя на наши каменные лица, Кирилл начал отступать назад. – Подумаешь маленькая, безобидная шутка…

– Суицидник, я тебе перезвоню, – быстро проговорил я в трубку, слыша тихий смех парня, видать, он все слышал. Нажав сброс, я передал телефон отцу Кирилла и, сорвавшись с места, бросился к его сыну. Кирилл с криками о помощи бросился прочь. Его подгоняли мои и Антона крики о каре, что его ждет и крики Насти о предстоящем яойном наказании…

24 глава. Тонкая грань

Ночь с пятого по шестое августа.

Я посмотрел на номер телефона, с которого звонил мне суицидник, потом на время. Часы показывали 1:07. Значит у него сейчас или десять часов вечера или одиннадцать. Точно не помню. Звонить? Не звонить? Я повертел в руках трубку от домашнего телефона и, вздохнув, быстро набрал международный номер. Гудок. Второй. Третий. Четвертый. Пятый.

– Назови свое имя, человек, чтобы я знал, кого мне проклинать, – раздался сонный голос суицидника. Я усмехнулся.

– Угадай с трех раз.

– О, это ты. Тогда одного проклятья будет мало, – зевнул парень. – Ты чего хотел?

– Ну я же сказал, что перезвоню.

– Но не так же поздно! У меня подъем в семь утра!

– Человеку, чтобы выспаться, хватает восемь часов, так что ты можешь не спать еще целый час.

– Мне для того, чтобы стать человеком, надо проспать часов десять минимум! – бурчал суицидник. – И вообще, ты какого черта еще не спишь? У вас там второй час ночи!

– А у меня каникулы.

– Резонно, – я услышал, как парень в очередной раз зевает. – Боже, я тебя определенно убью, – зевок. – Когда-нибудь.

– Пфф, что тебе Господь сделал, или это ты меня так повысил?

– Не дождешься. Лучше скажи, что вы Кириллу сделали?

– Ну… глядя на его лицо, можно подумать, что на него напала стая диких кошек.

– Э?

– Настя первая добралась до него.

– Ох. Тогда я ему сочувствую.

Мы оба замолчали, не зная, что сказать еще. Я слышал в трубке тихое сопение суицидника.

– Я видел твоих родителей, – зачем-то произнес я.

– Хм? С каких пор мама стала только моей, и разве она куда-то уезжала?

– Я говорю не о маме, а о твоих настоящих родителях.

– Не знаю о ком ты, – голос суицидника стал каким-то отстраненным. – Может тебе, как человеку, что жил в детдоме, неприятно это слышать, но у меня нет родителей. Я появился из пробирки или меня принесли инопланетяне, но тех людей я не знаю… И не хотел бы знать никогда.

– Я видел то место, куда ты упал, – продолжал нести чушь я.

– О, – только и ответил суицидник.

– И Кирилл рассказал мне, как когда-то хотел покончить с собой.

– Все-таки рассказал, – задумчиво проговорил парень.

– Так ты знал об этом?

– Да. Он мне рассказал еще в первый день нашего знакомства. Он тогда все время смотрел на меня таким взглядом… И почти не говорил со мной. Я тогда подумал, что он, как ты, ненавидит меня, но потом, когда ребята уже собирались уезжать, он мне сказал, что ни в чем меня не обвиняет и что понимает меня, хоть и не знает причину, по которой я это сделал. Забавно, он второй человек, который услышал меня.

– Опять ты так говоришь… Мы же с тобой сейчас разговариваем, значит, я тебя слышу.

– Нет, – я почувствовал, что суицидник сейчас улыбается. – Ты меня слушаешь. Слышать и слушать – это разные вещи. Как тебе объяснить… Представь, ты выходишь на улицу. Ветер гуляет по деревьям, шелестя листвой, птицы поют свои песни, а вдалеке ездят автомобили, дома что-то гремит и работает телевизор, у соседей залаяла собака, а через дорогу замяукал кот, под ногами раздается шорох гравия, но ты не замечаешь всего этого. Ты вышел на улицу ради одного какого-то звука. Например, пения птиц. И ты слышишь только их, не акцентируя внимания на всем остальном… – суицидник замолчал. – Как-то я сумбурно все объяснил… Я просто хочу сказать, что слушать мы можем много чего, а слышать что-то одно.