Текст книги "На пороге войны (СИ)"

Автор книги: TonicWithoutStraw

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

3. Самый важный урок

Три недели его обучения тянулись целую вечность. Вероятно потому, что обучением оно не являлось. Повелитель с Харсином практически не контактировал, и ученик был полностью предоставлен самому себе, пока проводил дни в крепости Даэра на Бостирде. Несколько раз они покидали планету ради скучных столичных приёмов – задачей Харсина на них было найти колонну покрепче и подпирать её, пока учитель шепчется с такими же высокомерными чистокровками и холёными моффами. Всё остальное время ученик упражнялся с боевыми дроидами, медитировал, иногда от скуки просматривал библиотеку мастера, в которой хранилось множество файлов и книг. Лорду, кажется, нравилось военное искусство: редкие трактаты соседствовали со стандартными имперскими пособиями, и его обширной коллекции позавидовала бы и Каасская Академия.

Тем не менее, бездействие угнетало. Харсин постоянно искал удобный момент, чтобы предложить мастеру поручить ему какое-нибудь дело. Да хоть к торговому конвою приставить. Но лорд Даэр дни напролёт проводил за закрытыми дверями своего кабинета, куда доступа не было ни у кого, в том числе и у Харсина. Встретиться с учителем никак не получалось, а вне стен крепости говорить не разрешали. Демонстративное пренебрежение Даэра своими обязанностями отзывалось жгучим возмущением. Неважно, какими были их взаимоотношения – чистокровка должен был наставлять Харсина и обучать пути ситха, но он упрямо продолжал игнорировать наличие у себя ученика.

Не считая проблем с мастером, жизнь на Бостирде оказалась не так уж и плохой. Еда была отменной, одежды – удобными, слуги и рабы относились с почтением. Наверное, вырасти Харсин в подобной среде, а не пробуждаемый в пять утра дубинкой Маоры, тоже стал бы таким же заносчивым засранцем, как Даэр. Ещё… Ещё он приглянулся одной рабыне-тви’леке, и она уже несколько раз пробиралась ночью в его покои. Харсин безусловно понимал, что девушка всего лишь пытается упрочить своё положение при господине, но, что сказать, её попытки выглядели весьма искренними.

Никакого особого распорядка для учеников не было предусмотрено, однако прививаемую годами жёсткую дисциплину вытравить не получалось. Вставая ещё до пыльного жёлтого рассвета, Харсин неизменно посвящал несколько часов медитации, заново и более прилежно постигая глубины своих эмоций и взращивая ненависть к мастеру. Топлива для неё Даэр давал достаточно.

В тот ярко запомнившийся день Харсин опять подпирал очередную колонну очередного роскошного каасского особняка. Мастер почти незаметным движением головы впервые подозвал его к себе, и ученик повиновался, нацепив максимально нейтральное выражение лица.

Харсин подошёл к Даэру одновременно с незнакомой женщиной-ситхом. В глаза сразу бросалась её болезненная худоба и бледно-серая кожа – несомненно, следы тёмных практик. Несмотря на то, что выглядела дама лет на тридцать, её лицо, обрамлённое длинными платиновыми локонами, было по-детски округлым и казалось почти прозрачным из-за хорошо видимых иссиня-чёрных сосудов. На крупных губах, чей естественный оттенок скрывала алая помада, застыла снисходительная ухмылка. Тёмная сторона давно извратила в целом приятные черты, но такая, наполненная Силой и страстью, она завораживала ещё больше. Пожалуй, даже эта повелительница стала бы лучшим наставником, чем Даэр, хоть Харсин ничего о ней и не знал.

– Тёмный лорд, – чистокровный отвесил глубокий поклон. Настолько, что его можно было принять за издёвку.

– Ах, лорд Даэр, – на лице женщины не дрогнул ни один мускул. – Что за счастье видеть вас на каждом приёме Ваурона.

Судя по тону, счастья тут было мало, и Харсин это понимал, как никто другой. То, что ситх, если верить обращению Даэра, являлась Тёмным советником, заставило его испытать одновременно удивление и разочарование. Никакого особенного величия – не такого, чтобы признать в ней одного из высших лордов Империи. Харсин постарался успокоить себя тем, что просто не знает причин вознесения советницы. Наверняка она – превосходный боец, стратег, мистик или учёный; судить ситха по внешнему виду всегда было довольно опасным занятием. Какую сферу та возглавляла, он сказать тоже не мог. По слухам состав Совета менялся чуть ли не ежечасно, а ошибочное обращение стоило жизни.

– Тёмный лорд, – ученик повторил слова и жест своего мастера, однако гораздо уважительнее.

Повелительница прошлась по Харсину взглядом. Возникло неприятное ощущение, что она с любопытством рассматривает и подмечает в нём каждую деталь, от формы ногтей до количества ресниц. Он мог бы польститься подобным вниманием, но по выражению её золотистых глаз становилось очевидно, что советница разглядывает его не как собрата по Ордену или мужчину, а как вещь, ресурс. Даже Даэр не умел смотреть так уничижительно.

– Тот самый мальчик, которого вы бесчестно увели у моего отца, милорд? – она внезапно решила продемонстрировать интерес к разговору.

– На нём не было бирки, лорд Мнемос, – сдержанно ответил Даэр. – Я лишь успел первым обратить внимание на перспективного ученика. Но ничего, Аэмису остался прекрасный юноша. Яростный, упорный. Такой далеко пойдёт. Может, не слишком умный, но, чтобы подняться в ведомстве вашего отца, мозги-то особо и не нужны, верно?

– Лорд Аэмис не любит подбирать объедки, – скривилась советница, но через секунду расплылась в жутковатой улыбке. – Ему показалось забавным выставить мальчика против его надзирателя. Он и двух минут не продержался с этой суровой бабой. Правда, – она мерзко рассмеялась, – отец всё равно не простил ей проступка. Говорят, бедняжка Маора добрый час изливалась кровью на глазах у всей Академии, пытаясь удержать руками внутренности. Малоприятная смерть, но такая эффектная! Ой, – Мнемос вдруг состроила обеспокоенную мину. – Она ведь была и твоей наставницей, ученик. Мне жаль. Но такое случается со всеми, кто идёт против Дарта Аэмиса.

Ей не было жаль. Даэру не было жаль. Даже ему самому не было. Но никто из них не заслуживал подобной участи: ни Расго, ни Маора. Наказание должно быть справедливым, а жестокость – преследовать цель. Они же просто стали сопутствующим ущербом в игре развращённых властью подонков.

Харсин злился. Злился так сильно, что серые пятна в радужках залило расплавленным золотом, а кровь начала невыносимо жечь изнутри. Он сжал кулаки со всей силой, на которую был способен, – ощущение боли помогало сохранять контроль. Мнемос пытливо глядела на ученика, на его искаженное гневом лицо, наслаждаясь каждым мгновением бессильной ярости. В советнице больше не осталось ничего завораживающего. Глаза горели безумием и ненасытной жаждой чужих мучений. Харсин не хотел превращаться в похожее чудовище и с великим трудом смог усмирить бушующие эмоции.

– Ваш отец никогда не умел ценить хорошие кадры, – спокойно отметил Даэр. Он слегка наклонил голову в сторону ученика, убеждаясь, что тот не собирается делать никаких глупостей.

– Вы уже два раза оскорбили моего отца, лорд, – сквозь зубы прошипела Мнемос. – Я бы не советовала так делать в моём присутствии.

Даэр тут же сделал к ней по-хищному плавный шаг. Начал говорить так тихо, что стоящий рядом Харсин едва мог его услышать.

– Мы оба знаем, что у тебя недостаточно зубов, чтобы кого-то укусить, Мнемос. Вероятно, поэтому Аэмис и держит тебя при себе – не могут же слухи рождаться из ничего, не так ли? Твои бравады никого не впечатлят. Поэтому сгинь с моих глаз и молись, чтобы твой папаша не узнал, что ты опять ко мне лезешь.

Харсин ожидал многого. Что она сейчас сожжёт чистокровку заживо Молнией Силы, отрежет его ядовитый язык или просто прикажет кому-нибудь зарубить наглеца на месте. Но того, что Дарт Мнемос лишь злобно сверкнёт глазами и уйдёт, он и представить себе не мог.

– У вас, видимо, серьёзные покровители, мастер, – сострил Харсин, – если позволяете себе так говорить с Тёмным советником.

– Ты и представить не можешь, – повелитель царственно выпрямился и свёл руки за спиной. – Иди. Ты теперь не нужен.

– Похвастались трофеем и прогоняете?

– Здесь не место для твоих истерик. Делай, как приказано.

Харсин промолчал. Так же позорно промолчал, как и Мнемос. Молчал на борту корабля, молчал, идя за Даэром по широкому мосту к вратам крепости. От нарастающего гнева дыхание участилось, воздуха перестало хватать, но Харсин дождался момента, когда двери холла за ними закрылись.

– Так вы хотели отомстить Аэмису, лорд?

Даэр остановился, но не повернулся к нему.

– Ты и так знаешь ответ.

– Значит, сделали из меня такую же пешку, как из всех остальных, – руки ученика свело от гнева. – Перечеркнули мою жизнь, предназначение, путь, и всё ради глупой шутки!

– Ты бы всё равно не нашёл того, что ищешь, в ученичестве у Аэмиса, – бесстрастно сказал чистокровный. Он не двигался, но вся фигура была напряжена так, будто ситх уже знал, что сейчас произойдёт.

– Откуда вам знать! – выкрикнул Харсин. – Вы напрочь игнорируете моё существование, и теперь я понимаю почему. Вы даже не собирались меня учить, лорд Даэр, хотели лишь волочь за собой как приз, который можно демонстрировать противникам!

Слова, произнесённые в режущей слух тишине, задели сильнее всех остальных.

– Мой ученик должен обладать терпением и достоинством. У тебя нет ни того, ни другого.

Вокруг глаз Харсина проступили тёмные прожилки, расползаясь по коже, словно скверна. Он не раздумывая активировал меч и напал, не давая мастеру опомниться. Застать врасплох не получилось. Даэр развернулся и поставил блок в то же мгновение, его вечно невозмутимое лицо впервые изменила свирепость.

Ярость кипела внутри Харсина, наполняла энергией до краёв, превращая в неостановимую, смертоносную силу. Ему тяжело далось обуздать её, вернуть духу хладнокровность, а рукам – точность, превратить бесформенную волну Силы в остро направленное лезвие. Харсин обрушивал удар за ударом. Каждый был выверен до идеала благодаря многолетним тренировкам, но каким-то образом Даэр отражал их все, словно заранее знал каждое следующее движение ученика.

К удивлению Харсина, чистокровный оказался куда более искусным воином, чем он предполагал. Ни одна из атак не достигла цели, но и мастер до сих пор не смог и ранить его. Всё, что требовалось – одна небольшая ошибка со стороны Даэра. И, вопреки мнению лорда, у Харсина было достаточно терпения, чтобы её дождаться.

Бой, стремительный и ожесточённый, ненадолго переместился на центральную лестницу и опять вернулся в холл. Появившийся на лице чистокровки насмешливый оскал не испугал, а подпитал мощью. Однако чем дольше шёл поединок, тем сильнее ярость Харсина уступала чувству, что повелитель играет с ним, сражаясь так, чтобы ученик думал, что имеет шансы победить. Возможно, Даэр специально внушал ему такие мысли через Силу; Харсин всё равно не поддался им, отмёл решительно, полностью сконцентрировавшись на бое. Но нехватка сил начала остро ощущаться, когда Даэр радикально изменил тактику и перешёл в наступление. Атаки – тяжёлые, размашистые и агрессивные движения Джуйо – никак не вязались с пластичным аристократическим силуэтом. Формой ситх владел в совершенстве. Его удары стало чрезвычайно трудно парировать, и уверенность в скорой победе дрогнула. Видя, что ученик начинает сдавать позиции, Даэр лишь усилил натиск, загоняя в угол. Ужас глубоко уколол Харсина, когда тот понял.

Мастер не будет колебаться, убивая его.

Продержавшись ещё пять или шесть атак, ученик наконец не смог отклонить меч. Алый клинок Даэра полоснул его по бедру, разрезав плоть до самой кости. Вся боль, ощущаемая раньше, не могла сравниться с этой. Харсин, взревев от отчаяния, снова бросился на врага. Второй рубящий удар пришёлся на левое плечо, превратив руку в бесполезный непослушный отросток. От полного отсечения спас запоздалый манёвр уклонения. Третий – поразил правое лёгкое. Лезвие ушло вглубь на несколько сантиметров, и Харсин чудом успел отпрыгнуть, чтобы не оказаться пронзённым насквозь.

– Ты действительно не был мне нужен, – Даэр отступил на несколько шагов, будто поддразнивая и приглашая попробовать атаковать ещё раз. – Я лишь хотел насолить Аэмису, забрав его ученика. Ты же бездарен, несдержан и высокомерен без причины. Я просчитался. Стоило оставить тебя Тёмному лорду. Это было бы куда более жестокой шуткой.

Кровь заливала горло, мешая дышать, но, несмотря на нечеловеческую боль и увечья, ученик опять ринулся в атаку, вложив в неё последние силы. Перегруженный клинок вспыхнул неровным пламенем. В раскалённых до предела глазах Харсина не осталось страха неудачи и смерти. Только чистая, ничем не сдерживаемая ненависть, направленная на врага. Им двигало не желание выжить – желание уничтожить, заплатив любую цену, моментально выжегшее изнутри всякую жалость к себе.

Изумительное, но недолгое чувство.

– В тебе всё же был потенциал, – невидимый толчок сбил ученика с ног. Чудовищная тяжесть потока Силы пригвоздила к полу, едва ли не ломая кости и не давая подняться. – Жаль, что ты продемонстрировал его так поздно.

Надменные, жестокие глаза Даэра были последним, что Харсин запомнил, прежде чем всё погрузилось во мрак.

4. Выбор

Следующие дни показались бесконечным, тягучим кошмаром, смесью непрекращающейся боли и мрака. Всё остальное шло настолько блёклым фоном, что будто и вовсе не существовало. Тёмная сторона не щадит недостойных своих адептов. Иногда сознание ненадолго возвращалось, и глаза заливало ярким светом на несколько секунд. Но после Харсин опять тонул – один, в оглушительной тишине и слепоте, истязаемый собственной силой.

Постепенно моменты осмысленности стали продолжительнее, и сквозь белую пелену Харсину иногда удавалось рассмотреть расплывчатые очертания медоборудования. Вместо облегчения появлялся стыд. Мысль, что придётся смотреть в глаза победившему Даэру, жгла куда сильнее, чем медленно заживающие раны, и горькое желание, что схватке лучше бы закончиться смертью, поначалу не отпускало. Но дни шли, и времени, проведённого наедине со своим разумом, хватило, чтобы принять ситуацию.

Ситхи не щадят бескорыстно. Лорд сохранил ему жизнь, а значит ожидает, что Харсин отплатит за неё. Пусть. Служение больше не казалось таким уж бесславным. Если бы Даэр не скрывал мастерство и силу, он бы последовал за ним добровольно. Сейчас Харсин лишь надеялся, что повелитель действительно даст ему шанс искупить ошибку и когда-нибудь примет как полноценного ученика. Высокомерный и заносчивый чистокровный всё ещё не вызвал приязни, но если он способен обучить сражаться так же, то тогда можно вытерпеть всё что угодно.

Харсин не знал, сколько времени прошло, но в один из дней открыл глаза вполне осознанно. Через зеленоватую жидкость проступали интерьеры медблока и нечёткий силуэт миниатюрной блондинки-техника. Она перевела взгляд с приборов на кольто-камеру и обаятельно улыбнулась, увидев, что её пациент пришёл в сознание. Смотрела она, правда, не совсем в глаза: жёстко зафиксированная кислородная маска не позволяла ученику шевелиться, но он искренне надеялся, что бельё на нём есть. Техник нажала несколько кнопок на панели управления. В уши врезался громкий гул осушителя, и глаза пришлось снова закрыть, потому что без кольто свет был невыносимо ярким.

К моменту, когда Харсин выбрался из камеры, блондинка куда-то исчезла. Комната оказалась совершенно пуста. Зато на видном месте лежала аккуратно сложенная одежда – верный знак того, что следует привести себя в порядок перед разговором с повелителем. Харсин попробовал сделать несколько шагов и, к неприятному удивлению, чуть не упал. Тело охватила нечеловеческая слабость, бедро вдруг заныло так, что он всерьёз пожалел, что под рукой нет меча, чтобы отсечь ногу.

Глубокие, уродливо зажившие шрамы остались как напоминание о самом важном уроке. Напоминание о цене гордыни и о коварстве пробуждённых Тёмной стороной эмоций.

Лорд Даэр появился нескоро, и Харсин уже успел ознакомиться с диагностическими отчётами. Похоже, повелитель не сразу передал ученика медперсоналу. То ли долго не мог решить его судьбу, то ли хотел, чтобы тот полностью насладился поражением. «Насладился» Харсин им сполна, да так, что теперь был готов на всё, лишь бы не испытывать подобное чувство снова.

Чистокровный вошёл один и остановился посреди медблока, привычно заведя руки за спину. Кисти исчезли за полами накидки, и ситх напомнил одну их тех императорских статуй, что были в каждом приличном доме.

– Хорошо отдохнул? – он никак не попытался сгладить издевательский тон.

– Я был неправ, мастер, – Харсин покорно опустился на колени. – Позволил эмоциям ослепить меня. Этого больше не будет.

Даэр обошёл его кругом, ступая медленно и шумно, после чего вновь вернулся на своё прежнее место. Ученик не поднял глаз, но мог поклясться, что тот опять улыбается.

– Репетировал?

– Думал.

– Надо же, какой прогресс! – хохотнул повелитель. – Эмоции хороши, когда знаешь, что с ними делать. Когда ты ими управляешь – не наоборот, – он вдруг замолк, точно решил, что для лекций сейчас не время. – Да, мечом ты пользуешься лучше, чем мозгами.

– Меня готовили как воина, а не мыслителя.

– Жалкое оправдание даже для тебя, – с осуждением произнёс повелитель. – Из таких нетерпеливых болванов, как ты, выходят отличные мишени для бластеров на передовой, но, к твоей неудаче, мне неинтересно тратить силы на рубак-однодневок. После неуместного спектакля я всерьёз подумывал избавиться от тебя без лишних сантиментов. Однако потом, из чистого любопытства, я решил заглянуть в твою крепкую, но абсолютно пустую голову. Какой дерзкий, отчаянный и совершенно хладнокровный план своего низложения я увидел! – почти искренне восхитился Даэр, отчего Харсину ещё больше захотелось иметь под рукой меч и закончить начатое мастером. – Не то чтобы у тебя были какие-то шансы, но ход мыслей в целом был хоть и не изящным, но правильным. Встань.

Харсин поднялся на ноги и оказался лицом к лицу с Даэром. Они были почти одного роста, но чистокровный умудрялся смотреть на него с неоспоримым превосходством. Пронизывающий взгляд маленьких жёлтых глаз не позволил разорвать зрительный контакт и заставил внимать каждому слову повелителя.

– Для того, чтобы сохранить сопернику жизнь, должна быть причина. Милосердию нет места. Это слабость, от которой нужно отказаться, пока она не стала виновницей твоего конца. Но прежде чем нанести смертельный удар, стоит подумать, не будет ли жизнь врага полезнее его гибели для тебя и для тех, кому ты служишь. Я не буду заставлять тебя присягать мне, но ожидаю, что так будет. Твой выбор: ученичество или смерть. Я потребую беспрекословного подчинения, и за любой оплошностью последует суровое наказание. Если оступишься – пожалеешь, что не согласился на смерть сейчас. Или же я могу закончить всё быстро.

– Я готов учиться, милорд, – не раздумывая кивнул Харсин. – Я осознаю последствия.

– Нет, не осознаёшь, – Даэр сказал без угрозы – подтекст явно был другой, но его ученик действительно пока не понимал. – Однако я приму твоё поспешное согласие. Завтра жду в кабинете. И без зелёных ошмётков в волосах, если уж решил быть самым лучшим учеником на свете.

До своих покоев Харсин дошёл, едва волоча ноги. Оказавшись внутри – просто рухнул в ближайшее кресло. Дыхание и то давалось тяжело. Малые дозы кольто вызвали лишь лёгкую дезориентацию, и её можно было преодолеть глубокой концентрацией, но продолжительное воздействие причиняло не меньше мучений, чем удар электропосоха. Привести голову в порядок казалось невозможным, однако не думать о прошедших событиях тоже не получалось.

С одной стороны, Харсин был рад, что лорд даровал ему прощение. С другой – интуитивно понимал, что, возможно, подписался на пресквернейшее самоубийство. Вспомнив предшественника, который едва не закончил дни, оставленный на одинокую смерть от истощения, ученик предположил, что в случае недовольства Даэра собственная будет во много раз хуже.

Дверная панель беззвучно замигала, вынудив Харсина подняться. Делать этого не хотелось, но повелитель мог прислать слугу с дополнительными указаниями или поручением. На пороге оказалась хорошо знакомая тви’лека, державшая поднос со скромным обедом. На её губах застыла виноватая улыбка, розовая кожа под глазами выглядела красной и припухлой – неужели переживала? Из-за него?

– Время ужина прошло, господин, но я подумала, что вы голодны, – тви’лека опустила взгляд, будто не хотела выдавать волнение. Могла бы и не стараться – чтобы читать эмоции слабого существа, Силы порой и не нужно.

– Поставь, Исаллу, – он неопределённо махнул рукой в сторону, впуская рабыню в комнату. От одной мысли о еде начинало тошнить, но энергию требовалось восполнить.

– Я слышала, что вы пострадали на задании, – девушка сосредоточенным взглядом окинула комнату, словно запоминала, на что завтра стоит обратить внимание дроидам при уборке. – Шарин четыре дня себе места не находила. Говорила, жаль, если господин Харсин пропадёт, потому что хоть характер у него и тяжёлый, он не такой жестокий, как господин Йон. И куда красивее, – в её звонком, чистом голосе появились капли яда.

– Это не твоё дело. Ни то, ни другое, – холодно ответил Харсин. Намёки рабыни ему совсем не понравились, тем более что с этой Шарин он никогда не был. Теперь, возможно, стоит, чтобы Исаллу не надумала лишнего. – И не смей больше обсуждать последователей лорда.

– Конечно, господин, – она изобразила понимание, но не смогла скрыть обиду.

Вернувшись в кресло, Харсин взял с подноса стакан и сделал небольшой глоток. Горьковатый вкус тонизирующего напитка принёс толику облегчения. Наверное, немногие лорды могли позволить себе содержать огромные цитадели и такое количество живой прислуги, предугадывающей нужды хозяина вперёд него самого. Теперь любые преимущества своего положения почему-то виделись куда яснее. Впрочем, в эффективности физического насилия как воспитательной техники Харсин никогда не сомневался.

– Сколько учеников было у Даэра? – неожиданно спросил он, обратив внимание на тви’леку.

Исаллу открыла рот, но замерла, точно не знала, имеет ли право разглашать подобные сведения. Правда, через секунду Харсин понял, что вопрос напрямую противоречит его предыдущему приказу.

– Я… не знаю, господин, – она скрестила руки на переднике, как самая примерная служанка на свете. – Работаю так близко к повелителю меньше года и видела всего троих, включая вас.

– Но? – Исаллу определённо знала больше, чем говорила. – Хочешь сказать, другие слуги не судачат об этом?

– Повелитель будет недоволен, если узнает, что я сплетничаю за его спиной.

– Если станешь молчать, буду недоволен я, – безразлично пожал плечами ученик. – И я не думаю, что лорд сильно расстроится, если я убью тебя или покалечу, узнавая желаемое.

Тви’лека отвернулась к окну, стараясь не встречаться с ним взглядом. Не слишком-то вежливо, но информация Харсину была важнее, чем её манеры.

– Кто-то говорит, что больше десятка, – начала она тихо. – Трое или четверо пережили первый год обучения. Только один стал лордом.

– Значит, они были слабы.

– Я мало что понимаю в Силе, но господин Кобо однажды вырвал с корнями огромное дерево в саду и бросил его в пруд, – отметила Исаллу. – Тем не менее учился у повелителя меньше полугода.

– Это всё, – перспектива спорить с далёкой от учения служанкой о Силе не вдохновляла в любом состоянии. – Иди. И не вздумай рассказывать Даэру, что я тебя спрашивал.

***

Получение доступа в кабинет Даэра вышло не торжественным. Харсин появился там утром, и двери попросту открылись, принимая его код авторизации. Зачем в собственном доме подобная защита, ученик не совсем понимал, но появились подозрения, что дела мастера выходят за пределы простых ситхских интриг.

Несмотря на ранний час, чистокровный уже находился внутри. Стоя у голокарты, он привычными с виду движениями размещал на орбите неизвестной планеты крошечные проекции кораблей.

– Мастер, – юноша обозначил своё присутствие голосом и лёгким поклоном.

Лорд бросил на него короткий взгляд и тут же переключился обратно на карту. Говорить начал, не отрываясь от занятия.

– Давай без лишней загадочности, ученик, – Даэр особенно выделил последнее слово, будто разграничивал момент, на котором кончаются все поблажки. – Я нахожусь в прямом подчинении у Императора. Не вхожу в его Руку, но и не связан с остальной политической структурой Империи. Можно сказать, я один из немногих личных советников, задействованных в разработке его планов. Моя специализация – стратегия. Владыка говорит, какие миры должны пасть, я говорю, как это сделать. Задача твоего любимого Дарта Аэмиса, по его собственному мнению, – не разочаровать Владыку и найти в предложенной мной концепции изъян, чтобы убрать лишнее звено между его языком и императорской, – чистокровный запнулся, – благосклонностью. И вот здесь начинается наша взаимная нелюбовь.

– Мне казалось, планами завоевания занимается Сфера стратегии, – Харсин обошёл кругом карту, с интересом рассматривая проекцию планеты.

– Дарт Азамин даже свой день спланировать не может, – с презрением бросил лорд. – Говорит он, но звучат слова Аэмиса. То же и с Мнемос. Она возглавляет Сферу защиты, но является лишь марионеткой, посаженной отцом. Дарт Аэмис единолично контролирует всё военное министерство и делает это на редкость добросовестно. Мне тоже нечего ему предъявить. Тёмный Совет состоит из интриг, предательства и манипуляций, ученик. Это не плохо и не хорошо – это суть вещей, которую надо принять. Поэтому в глобальных вопросах Император чаще полагается на приближённых, чем на советников.

– Почему Владыка не пресекает подобное?

Возможно, вопрос Харсина мог показаться мастеру наивным, но ему на самом деле хотелось понять, зачем держать при себе змеиное гнездо, которое едва справляется со своими обязанностями.

– У него… другие заботы, – уклончиво ответил Даэр. – Император – властитель и созидатель, определяющий вектор нашего существования. Совет же решает более низменные задачи, и пока в Империи поддерживается порядок, Владыке нет дела до суеты. Но не думай, что он безразличен. Многие поплатились жизнью за такое предположение.

– Так вот почему вы так дерзко говорили с Дарт Мнемос. Вам покровительствует сам Император.

Повелитель промолчал с минуту. То ли обдумывал будущие слова, то ли просто отвлёкся на другие мысли: два дредноута в его симуляции только что рассыпались голубоватыми искрами, отразившимися в глазах ситха недовольством.

– До тех пор, пока я ему полезен, – чистокровный запустил симуляцию заново. – Привилегии так же велики, как и прилагающиеся цепи. Моя должность накладывает небывалую ответственность, и расплата за неудачу велика. Но я говорю всё тебе не из желания пожаловаться. Хочу, чтобы ты понял, что отныне твои ошибки – это мои ошибки, а я не желаю впадать в немилость после десятилетий примерного служения. По этой же причине я так придирчиво отношусь к выбору учеников – испытывать на себе гнев Императора из-за очередного нерадивого мальчишки я не собираюсь. Но бегать самому на каждый чих в моём возрасте уже неприлично, – тон лорда стал менее пессимистичным, когда он полностью направил всё внимание на Харсина. – А вот в твоём – в самый раз.

– Я готов к заданию, повелитель, – скрывая ликование, заверил Харсин.

– Посмотрим. Отправишься на Эфидис в системе Ямина. Это нейтральная территория, так что не жди дружелюбных лиц. Мой агент, Кендри Мон, был направлен туда с целью собрать информацию о состоянии их флота, но с момента внедрения на связь не выходил. Получил он сведения или нет, теперь неважно. Владыка не будет откладывать вторжение. Но некомпетентность должна быть наказана, и карающим мечом выступишь ты. Детали получишь в пути – отправляешься прямо сейчас, пока не успел привести меня в ярость расспросами. Считай назначение… вступительным экзаменом. Свободен.

Через двадцать минут Харсин стоял на посадочной площадке, наблюдая, как персонал готовит шаттл к вылету, и улыбался так, что со стороны его наверняка принимали за безумца. Вчерашняя слабость испарилась, и каждый нерв в теле горел от нетерпения. День не мог стать ещё лучше.

Получив уведомление от пилота, он накинул на голову капюшон, проверил меч, сделал последний глубокий вдох дрянного бостирдского воздуха и поднялся на борт.

Настоящее. Боевое. Задание.