Текст книги "I. C. G. (СИ)"

Автор книги: ToBeContinued...

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Укусы сменяли нежные ласки, сжимая покрасневшие, саднящие губы Микки меж зубов рыжего, вызывая новый поток утробного рычания и тихого скулежа, когда Йен в очередной раз оттянул нижнюю, всасывая ее в себя и сильно прикусывая, но не разрывая чувствительную плоть, понимая, что, почувствовав вкус крови своего саба во рту, он уже не сможет остановиться.

А ведь раньше Галлагер и не подозревал, насколько ему нравится тяжесть железа алой капли на языке.

Микки тянулся к Дому, толкался в него и молил о большем, следуя за умелыми руками, дарившими свои ласки бокам, животу и бедрам, теряя себя в горячих нежных прикосновениях и вновь находя, когда ладони и пальцы рыжего сжимали кожу слишком сильно.

– Нееет, – простонал Милкович, почувствовав первое прикосновение прохладного воздуха к ненасытным губам – Йен отстранился. Потянувшись к рыжему, сильнее сжимая руки на его шее, пальцами хватаясь за едва ли отросшие волоски на затылке, он вновь подался навстречу рту Галлагера в надежде вернуть утраченное, но губы Дома ускользнули, переключая свое внимание на скулы и уши брюнета.

Влажные, хлюпающие звуки вперемешку с тяжелым дыханием и громким сопением оглушали чувствительный слух саба, обволакивая сознание плотным туманом вожделения и похоти, пока язык Йена очерчивал контуры ушной раковины Милковича, периодически посасывая мочку и втягивая ее в свой рот.

– Микки, – едва слышным шепотом позвал Галлагер, но в голове брюнета будто прогудел поезд. – Я хочу попробовать кое-что, – проговорил он, отпуская изогнутый хрящик и нежную мочку, следуя поцелуями ниже, погружаясь в излюбленную впадину между сплошь покрытой еще не успевшими исчезнуть засосами шеей и острой ключицей, зарываясь носом в небольшое углубление, делая большой вдох, наполняя легкие запахом своего саба.

Йену прекрасно было известно, что спрашивать Милковича о чем-то в такие моменты бесполезно, но всегда старался предупредить партнера о своих намерениях. А тому, казалось, было все равно – здесь, в темноте комнаты этой квартиры, на мятых влажных простынях, саб позволял своему Доминанту делать все, что ему заблагорассудится.

Только ему. Только с ним.

Подарив несколько поцелуев и один единственный укус (ну, не смог он сдержаться) шее и ключице Микки, рыжий начал спускаться ниже, оставляя влажные следы на груди и животе Милковича, не забыв навестить нежными ласками пальцев и губ две затвердевшие крупицы сосков, высоко торчавшие в желании получить необходимую стимуляцию, и маленькое отверстие пупка, впитавшее в себя слюни с кончика погруженного в него языка.

Руки саба потеряли опору, когда рыжая голова опустилась к его паху.

Дрожавшими и изнывающими от потери контакта с бледной кожей Дома пальцами хватая хлопковую ткань простыни, брюнет выгнулся над матрасом, почувствовав первое прикосновение влажных губ Галлагера к своему члену.

Минет всегда был излюбленной лаской Йена, не раз успевшего разбудить своего любовника подобными поцелуями или легким посасыванием затвердевшей с утра плоти, но сегодня Дом не стал увлекаться.

Удобно размещаясь между широко разведенных бедер Милковича, рыжий подарил несколько поцелуев сочащейся первой полупрозрачной каплей головке, втягивая ту в рот и вновь отпуская, оглаживая контуры языком, уделяя особое внимание уздечке, и, резким движением рук заставив брюнета согнуть колени, устанавливая ноги того в более удобное положение, переместился еще ниже, прикасаясь губами к обтянутыми тонкой кожей напряженным яичкам.

Посасывая и вбирая в рот каждое поочередно, Йен пальцами зарывался в твердые волоски в паху партнера, вызывая новые стоны и хрипы, рождавшие где-то сверху, ласкающие слух приятной мелодией, заставляя увеличивать скорость и силу нажима.

Размазывая слюну, обильно выделяемую его железами, по покрытой крохотными волосками коже, он опускался все ниже, сцеловывая влагу и вновь смачивая небольшую дорожку от мошонки брюнета к его заднему проходу, пока не уперся подбородком в мягкую поверхность матраса.

– Черт, – выдохнул Галлагер, понимая, что в таком положении ему достигнуть желаемой точки не удастся и, пока брюнет не успел понять, что происходит, быстро соскочил с кровати, возвращаясь обратно уже с небольшой подушечкой, обычно покоящейся на кресле. – Приподнимись, – попросил Дом, удовлетворенно отмечая, как быстро и покорно исполнил его приказ Милкович – подушка скользнула под поясницу брюнета, обжигая распаленную кожу первым прохладным прикосновением.

Согнутые в коленях ноги саба не обещали полного удобства, и, недолго думая, рыжий ухватил дрожавшие в предвкушении конечности пальцами за лодыжки, отрывая от кровати и устанавливая на свои плечи, заставляя Микки поджать колени к груди, когда сам он укладывался поверх него.

Новые поцелуи подтянутой мошонки родили очередной стон на губах брюнета, а первое давление смоченного слюной пальца Дома на сжатое отверстие анального прохода – тихий рык из самых недр грудной клетки сабмиссива.

Но ни тот, ни другой не смогли пойти ни в какое сравнение с громким криком Милковича, прокатившимся по комнате и отразившимся от стен, когда палец рыжего сменил его язык.

Лаская мелкие складочки нежной чувствительной кожи языком, смачивая и увлажняя тугую дырочку, одной рукой придерживая задницу Микки, желающую податься на встречу, Дом переместил вторую на член саба, зажатый между бедрами и животом, вынуждая того широко развести ноги, желая ощутить длинные пальцы на твердой плоти возбужденного органа.

– Бля, сука, – брюнет сейчас мог бы позавидовать красноречивости трехлетнего ребенка, ведь собственный мозг, сосредоточенный на новых, никогда ранее неизведанных ощущениях влажной ласки анального отверстия, не смог бы сгенерировать хоть какую-то наделенную смыслом фразу. – Сукааа, – Лишь смог прокричать Милкович, чувствуя, как язык Йена надавливает и проникает внутрь него всего на несколько миллиметров, успевая подарить возбужденному телу целый калейдоскоп непривычных эмоций и тактильных ощущений.

Язык Галлагера скользил по нежной коже, расширяя и погружаясь глубже, растягивая и увлажняя тугой вход, пока рука Дома ласкала дрожавший в желании освободиться член брюнета, ускоряя темп движения ладони и силу нажима, выкручивая запястье, сжимая головку, и вновь опускаясь к корню.

Разобрать в созвучии криков, стонов, хрипов и рычании что-то было невозможно, но Йен отчетливо мог уловить буквы своего имени, сорвавшиеся с губ Микки в момент, когда его язык проник в анальное отверстие максимально глубоко, задерживаясь там на продолжительное время, и выскользнул обратно, оставляя сокращающуюся дырочку в одиночестве молить о большем, вновь возвращаясь с поцелуями на мошонку, чувствуя губами легкую вибрацию в переполненных спермой яичках, желающих освободиться от давления.

Конечно, Галлагер знал, что Микки не кончит, еще ни разу за все время он не смел позволить себе подобное без разрешения своего Дома, но продолжать испытывать выдержку своего любовника, причиняя тому боль, Йен не хотел.

Да и собственный член, не успевший позабыть тесноту и упругость горячих стеночек, благодарно принимающих его в свои глубины, давно уже просил о большем, готовый взорваться и испачкать простынь от предоставленного в момент ласки анального отверстия Милковича трения.

– Достань смазку, – проговорил он, в перерывах между поцелуями отпуская твердый напряженный до предела орган Микки, приподнимаясь, сбрасывая с плеч ноги брюнета, тут же безвольно растянувшиеся на кровати.

Покорность и готовность саба следовать любым желаниям Галлагера вызывала широкую улыбку на бледном лице, усеянном веснушками, пока зеленые глаза следили за судорожно копошащимися руками под матрасом в поисках пачки презервативов и заветного тюбика.

– Хороший мой, – прошептал Йен, забирая протянутый пузырек из дрожавших пальцев, наслаждаясь выражением крайней благодати на лице брюнета, получившего необходимому каждому сабмиссиву благодарность и похвалу.

Третий палец легко проскользнул к своим соседям, расширяя чувствительный вход еще сильнее, надавливая и массируя расслабленные долгой подготовкой мышцы, смазывая разработанное отверстие вязким прозрачным гелем.

Поворачивая ладонь, напрягая мышцы, Йен двигал рукой быстрее, кончиками пальцев достигая нужной точки при особо глубоких толчках, заставляя Милковича просить о большем, молить о замене длинных бледных пальцев на толстый орган, давно просившийся в горячую влажную глубину.

Освобождая покрасневший растянутый вход от своей руки, Дом стер остатки лубриканта с фаланг, очищая ладонь для удобства орудования квадратным пакетиком презерватива, обычно долго сопротивляющегося и выскальзывающего из смазанных пальцев.

Раскатав латекс по торчавшему в полной готовности члену, Йен выдавил остатки геля на презерватив, смазывая себя до основания, боясь снова причинить боль своему партнеру, как это случилось несколько дней назад, когда он поддался уговорам нетерпеливого сабмиссива, умоляющего взять его без подготовки, потом долго выкрикивающего в пустоту комнаты красноречивые ругательства, разрываясь.

Закидывая ноги брюнета себе на поясницу, Галлагер уперся в матрас ступнями, занимая удобное положение, аккуратно приставляя головку члена к нежной коже входа Микки, не спеша проскользнуть внутрь, с улыбкой на лице наблюдая за сменой эмоций на лице своего любовника, успевших предоставить его взгляду каждую, от трепетного ожидания до раздражения, когда саб понял, что его опять дразнят.

– Галлагер, блять, – удостовериться в правдивости сделанных выводов о новой маске на лице Милковича, Йену позволил его голос. – Хули ты застрял там? – прорычал Микки, пытаясь вскинуть бедра и самостоятельно насадиться на ствол Дома, но потерпел неудачу.

Йен, за довольно продолжительное время общения с этим сабом и многократные исследования возможностей его тела в постели, уже привык к подобного рода выражениям любителя крепкого словца под ним, но каждый раз получал какое-то неописуемое удовольствие, услышав очередную брань в свой адрес, впитывая каждое слово, наполненное совершенно не подходящей по смыслу нежностью и желанием.

– Я жду, – ответил рыжий, едва сдержав себя от того, чтобы толкнуться внутрь, головкой почувствовав сокращение дырочки Микки.

– Чего ты, блять, там ждешь? – недовольно пробубнил тот, снова попытавшись вскинуть зад, но обреченно выдохнув, когда Дом заблокировал его движения. – Тебе, сука, красную ковровую дорожку, что ль, постелить? – пытаясь притянуть к себе тело партнера руками, крепко ухватив того за бока, прохрипел Милкович, теряя остатки терпения.

– Жду, когда ты меня попросишь, – улыбнулся Йен, в противовес желаниям брюнета, наоборот, отстраняясь.

– Вот же ж сука, – выдохнул саб, понимая, что ему вновь придется уступить, если он хочет сегодня кончить, ведь упрямству Галлагера мог позавидовать любой, а соперничать с ним смело лишь собственное упрямство Микки, но в кровать с собой он его обычно не брал. – Трахни меня, бляя-а-а-а, – последнее слово утонуло в протяжном стоне, когда довольный произведенным эффектом и получивший желаемое Дом, резко вошел в растянутое отверстие, погружаясь в Милковича одним движением сразу по самые яйца.

Брюнет запрокинул голову, сминая подушку затылком, расфокусированным взглядом блуждая по потолку в поисках точки сосредоточения внимания, обещающей позволить сдержать оргазм, накативший от столь неожиданного и такого сильного давления на чувствительные стенки ануса и мощного удара головки члена рыжего по напряженной простате, пославшего по измученному ласками телу первую волну экстаза и наслаждения.

Доминант рычал и хрипел, толкаясь вглубь саба рваными мощными толчками, многократно сменяя темп и глубину проникновения, благодаря оставленную под поясницей брюнета подушечку за предоставленный угол, подаривший новые ощущения от привычного процесса.

Упираясь лбом в ключицу Микки, Галлагер втягивал ноздрями воздух, глотая кислород с примесью запаха сабмиссива, совершая очередное движение бедрами навстречу заднице Милковича, достигая при каждом толчке чувствительной точки.

Пальцы ног онемели, а руки давно не могли уже держать вес влажного тела, вдалбливающего брюнета в матрас. Резко подавшись назад, Йен выпрямился, вставая на колени, руками перехватывая ноги брюнета, опоясывающие его талию, и закинул их на плечи, продолжая трахать раскрасневшуюся, растянутую вокруг него дырочку с удвоенным рвением.

– Можешь ласкать себя, – проникая в своего партнера особенно глубоко, услышав громкий протяжный стон из приоткрытого рта, проговорил Дом, сжимая пальцами тонкие щиколотки возле своего лица, поворачивая голову и кусая нежную кожу, тут же отмечая руку Микки, спешившую исполнить его волю.

Очерчивая острую косточку языком, сильно прикусывая ту следом, Йен увеличивал темп, погружаясь в сабмиссива максимально глубоко, и снова выходил, чувствуя каждым миллиметром твердой плоти, облаченной в латекс, приятное тепло и нежность ласкающих его мягких тканей, толкаясь обратно.

Стараясь следовать заданному Дому темпу, Микки дрочил свой собственный член, каждым новым движением приближая себя к долгожданной разрядке, чувствуя дикую тяжесть внизу живота и давление спермы в набухших яичках, желающих освободиться.

– Блять, я сейчас… – прошептал он сквозь плотно сомкнутые зубы, в последний раз выкручивая ладонь на головке, останавливаясь в ожидании теплой вязкой субстанции на пальцах и всего одного слова от своего Доминанта, единственного, что позволит осуществить желаемое.

Но почувствовал лишь новое движение от него – рыжий, подхватив Микки за бока, резко откинулся назад, приземляясь задницей на свои пятки, усаживая саба на себя, резко и глубоко входя в того до основания, громко прорычав и запрокинув голову, когда бедра Милковича столкнулись с его собственными, а головка его члена достигла припухшей простаты.

– Микки, – на выдохе произнес Дом, зажмурившись, чувствуя собственный оргазм, собирающийся в паху тугим узлом, вот-вот готовый выплеснуться в горячую глубину. – Двигайся, Микки, – приказал он, поднимая руками тело партнера над собой и вновь опуская на свой член, глубоко и сильно проникая в растраханное отверстие, ощущая каждым нервным окончанием ствола пульсирующую плоть, крепко обхватившую подрагивающий в желании кончить орган.

Сабмиссив подчинился тут же: опираясь руками на плечи рыжего, Милкович самостоятельно стал приподниматься и возвращаться обратно, насаживаясь на толстый член быстрыми рваными движениями, глубоко дыша через нос и громко хрипя, издавая высокие протяжные стоны каждый раз, когда массивная головка прикасалась к чувствительной точке.

Теряя контроль над телом, увеличивая скорость и силу ударов, Микки скакал на бедрах рыжего, запрокинув голову к потолку, голубыми глазами, покрытыми пеленой дурмана и сексуального опьянения, блуждая в пространстве, чувствуя приятное прикосновение обволакивающего его сознание плотного тумана экстаза и наслаждения.

– Хороший саб, – услышал он откуда-то издалека, сосредотачивая свое внимание на приятном тембре голоса его Дома, охрипшего от тяжелого дыхания и тихого рычания, продолжающего шептать ему в шею новые похвалы и благодарности, уносящие сабмиссива, получившего заслуженное, за границы реалий, погружая в транс, окончательно толкая в непроглядную темень порочных желаний. – Мой саб, – прорычал Галлагер, прикусывая ключицу Микки, крепко сжимая зубы на коже и руки на боках, помогая Милковичу двигаться, – только мой… – насаживая брюнета на себя особенно сильно, выдохнул он, отпуская его ключицу из захвата, и поднял взгляд на лицо своего партнера.

Сжатые в тонкую полоску губы, широко распахнутые глаза, направление взора которых не смог бы угадать никто, и быстро расширяющиеся ноздри, втягивающие воздух с запахом похоти и страсти, ласкали взгляд изумрудных глаз, доводя до критической точки Йена, не сумевшего сдержать властного порыва:

– Посмотри на меня, – прошептал он, заставляя Милковича послушаться, – Ты мой, Микки, – повторил, кажется, в десятый раз за сегодня, глядя прямо в голубые глаза сабмиссива. – Только мой, – и еще раз произнес он, вскидывая бедра и замирая. – П-о-в-т-о-р-и, Микки, – приказал, сильно сжимая бока брюнета, заставляя того подняться, выходя из него, едва прикасаясь уже сокращающейся головкой к пульсирующему входу.

– Твой, – выдохнул саб и громко прокричал, срывая голос, когда руки Дома резко опустили его вниз, полностью насаживая на твердый член, наполняющий презерватив горячей спермой. – Твой… только твой… – Изливаясь между их телами, хрипел Микки, сжимаясь вокруг сокращающегося члена внутри себя, пропуская по нервам мощный разряд долгожданного наслаждения, оглушительной волной прокатившегося по телу, погружая в себя с головой, не давая сделать ни вдоха.

***

Йен Галлагер лежал на кровати, ожидая возвращения Микки из ванной, задумчивым взглядом блуждая по своей руке, освобожденной от браслета, пальцами другой очерчивая контуры выведенных на запястье букв, вспоминая последний отданный сабу приказ.

Никогда еще Дом не испытывал подобного: не стремился оградить ни одного из своих партнеров от посягательств других Доминантов; не хотел разорвать в клочья и вывернуть наизнанку ни одного соперника, осмелившегося лишь посмотреть на его любовника; не желал пометить кого-то так сильно, как хотел это сделать сегодня.

С НИМ.

Метка горела и чесалась, сосредотачивая внимание зеленых глаз на себе, вызывая дикое желание подняться с прохладных простыней и отправиться в ванную, нарушить последний запрет и спросить у Милковича его второе имя.

Фамилия Микки, обозначенная на его личном деле, давно не давала покоя рыжему, не раз возвращая в его голову нежелательные мысли, заставляя бороться с самим собой и сущностью Доминанта, царапающей ребра изнутри в желании удостовериться…

«M.C.M.» было надежно спрятано под полоской коричневой кожи, стоило только Йену услышать первые шаги направляющегося в спальню саба.

Брюнет залез на кровать и удобно устроился в объятиях лежавшего на боку Дома, поворачиваясь к нему лицом, носом зарываясь в переход шеи в плечо, глубоко вдыхая уже такой родной аромат апельсинов, закидывая одну руку тому на талию.

Чуть опустив голову, Галлагер посмотрел на макушку напротив своей груди и, не задумавшись даже над тем, чтобы спросить разрешения, двумя пальцами ухватился за подбородок Милковича и потянул, заставляя того запрокинуть голову и посмотреть ему в глаза.

Легкий поцелуй подарили губы Доминанта губам саба, желая спокойной ночи, а сильные руки, усыпанные веснушками, обняли расслабленное тело Микки, вернувшееся в прежнее положение, крепко прижимая то к груди Йена.

Комментарий к Повтори, Микки

Я все еще здесь, я все еще в строю.

Надеюсь, не в том, что у стенки стоит в ожидании расстрела =]

========== Четвертое ==========

Утро понедельника вернуло Микки Милковичу едва успевшее позабыться, заблокированное приказом Дома, чувство беспокойства и волнения, в сто крат увеличивая мандраж и панику от ожидания отрицательного решения по его делу.

Спасти наворачивающего по квартире уже пятидесятый круг брюнета от охватившей его тело дрожи и спазмов желудка не смогли три огромные кружки крепкого сладкого кофе, заботливо предложенные Йеном, а всегда действенный метод привести в чувства сабмиссива, переключая его внимание на утоление сексуальных желаний, не принес желаемых результатов.

– Мик, может, хватит уже маячить перед глазами? – надевая футболку, проговорил рыжий, подходя к Милковичу. – Ты с пяти утра как заведенный по комнате скачешь. Сколько раз уже переодеться успел? – поправляя воротник черной рубашки саба, спросил Йен.

– Бля, думаешь, стоило остаться в белой? – тут же поспешив вытащить пару пуговиц из петель в намерении снова сменить верх, обеспокоенно пробормотал брюнет, оглядываясь на их общий шкаф.

– Да успокойся же ты, – пресекая попытки Микки расстегнуть рубашку, собирая дрожавшие пальцы, бегущие по хлопковой ткани, своими ладонями и крепко сжимая их, проговорил Доминант, пытаясь не выдать собственного волнения. – Неважно, что на тебе надето, Микки, главное – то, как ты будешь вести себя на заседании. Не показывай им, что ждешь отказа, будь уверен в себе и своем праве на свободу, – говорил рыжий, вбивая каждое слово в мозг саба, заметно расслабившегося под твердым, уверенным, но, в то же время, теплым взглядом зеленых глаз, смотревших прямо на него. – Верь в победу, и ты получишь ее, – улыбнулся Галлагер, наконец, отпуская ладони брюнета и самостоятельно застегивая обратно не дававшие покоя Милковичу пуговицы. – Ну, красавчик же, – усмехнулся рыжий, стряхивая невидимые пылинки с плеч Микки, делая шаг назад, чуть склонив голову, любуясь своим сабом.

– Иди нахер, – услышал он в ответ, понимая, что мотивационные разговоры принесли свои плоды – вечно матерившийся и огрызающийся Милкович вернулся.

В ярко освещенном широком коридоре административного здания не было никого, кроме одиноко сидящего на одной из выставленных плотным рядом скамеек вдоль стены молодого человека с небольшой черной папкой на коленях, отбивающего нечеткий ритм пяткой об пол, выдавая свое волнение.

Милковичу сказали ждать здесь.

Почти час назад.

Неприятный холодок пробежал по телу, не обещая ничего хорошего, а предчувствие чего-то неотвратимо плохого захватило мысли сабмиссива, в сотый раз проворачивающего свой браслет вокруг запястья, чтобы хоть чем-то занять руки.

Понимая, что отказаться от присутствия Галлагера на процессе было не совсем верным решением, Микки накручивал себя, вслушиваясь в тишину за плотно закрытой дубовой дверью, раз за разом прокручивая в голове возможный отрицательный исход, и проклинал свое упрямство, не позволившее рыжему прийти в здание суда в качестве моральной, да и, что греха таить, физической поддержки.

Стук каблуков по гранитной плитке привлек внимание брюнета, заставляя повернуть голову в направлении привлекательной блондинки, приближающейся к нему с противоположного конца коридора.

– Микки, – останавливаясь около него, проговорила девушка, едва заметно кивнув.

– Мисс Холландер, – поприветствовал ее Милкович, поднимаясь со своего места.

Джасмин Холландер, руководитель отдела «Рассмотрения и проверки неправомерных действий в отношении сабмиссивов», решила лично заниматься делом Милковича, едва ознакомившись с информацией и документацией, предоставленной брюнетом в первый визит в службу защиты.

– Джасмин, – поправила его блондинка, тепло улыбнувшись.

– Да, – кивнул саб на автомате.

– Микки, к сожалению, вынуждена сообщить тебе, что…

– Мое дело даже не рассмотрят? – перебил ее брюнет, крепко сжимая кулаки, бросая обреченный взгляд на запертую дверь напротив.

– Нет, – поспешила его успокоить девушка. – Я пыталась договориться с судьей о том, чтобы на процессе не присутствовал твой непосредственный опекун, но не смогла получить разрешения на закрытое рассмотрение, так как нет документально подтвержденных и установленных фактов физического насилия.

– Черт, – выдохнул Милкович, постепенно переваривая полученную информацию, вновь поворачивая голову на очередные шаги, убеждаясь в правдивости сделанных выводов – к ним, в сопровождении какого-то мужчины в строгом костюме, направлялся его отец.

Стоит заметить, Терри выглядел сегодня иначе: выстиранная, выглаженная рубашка скрывала татуировки, выбитые по всему телу, стрелками черных брюк легко можно было разрезать лист стали, а привычного выражения ненависти и ослабших от воздействия алкоголя мимических мышц на лице не наблюдалось.

– Микки, – улыбнулся Доминант, поровнявшись с разговаривающей парой, удивив сына появлением столь непривычного выражения на вечно недовольной и неудовлетворенной физиономии.

– Отец, – кивнул брюнет, бегая глазами по лицам присутствующих, чувствуя сильное давление на дыхательные пути от волнения.

– Думаю, нам стоит зайти внутрь, – подал голос высокий седовласый мужчина, сопровождающий старшего Милковича, потянув ручку массивной двери на себя, пропуская Джасмин в зал первой.

– Мистер Милкович, прошу Вас немедленно успокоиться, – сопровождая каждое слово ударом молотка от деревянную стойку, громко вещала судья, стараясь перекричать выдающего новые порции ругательств и негодований сабмиссива.

Процесс продолжался уже около двух часов, а уверенность Микки в собственной победе таяла с каждым движением минутной стрелки по циферблату. Все бумаги, предоставленные сабом и собранные подчиненными мисс Холландер, были рассмотрены, а показания отца и сына Милковичей напечатаны и скопированы стенографисткой, приближая момент принятия решения.

Судья Томильсон молчала уже десять минут, перестав задавать вопросы, в очередной раз перекладывая листы бумаги с отпечатанными на них буквами с места на место, отрешенным взглядом пробегаясь по строкам, давая понять всем присутствующим, что уже вынесла вердикт, но озвучивать его не спешила.

– Мистер Милкович, прошу Вас встать, – проговорила женщина, наконец, поднимая голову, в упор глядя на сабмиссива, поспешившего исполнить ее волю. – Вы готовы выслушать решение суда? – спросила она, убирая документы обратно в папку, передавая ее своему помощнику.

– Да, Ваша честь, – кивнул брюнет, бросив беглый взгляд на отца, широко улыбающегося чему-то, расслышанному в шепоте на ухо от своего представителя.

Судья Томильсон встала со своего места, поднимая другую папку и раскрывая ее, монотонно зачитывая:

– В связи с жалобой, поступившей в Центр защиты сабмиссивов… и рассмотрением материалов дела, предоставленных… а также показаний непосредственных… принимая к сведению… справку, предоставленную… суд постановил следующее… – Микки не уловил и десятой доли того, о чем говорила женщина. Усилием воли стараясь сохранять видимое спокойствие, Милкович крепко сжимал пальцами деревянную столешницу, задержав дыхание, повторяя про себя как мантру слова, услышанные с утра от Дома.

«Верь в победу, верь в победу, верь в победу» – бегущей строкой цветных лампочек мерцало в голове Микки, продолжающего слушать перечисления статей закона и рассмотренные ранее прецеденты, сохраняя последние крупицы надежды.

Вмиг разрушенной финальными словами судьи:

– … подтвердить права Теодора Джей Милковича, сохраняя за ним статус официального опекуна Микки Кейн Милковича до появления Истинного Доминанта последнего.

– Сука, – кричал сабмиссив, вырываясь из рук старающейся удержать его Джасмин в попытках достать ядовито ухмыляющегося отца. – Ты убил мать, из-за тебя я потерял сестру, ублюдок, – надрывался брюнет, наконец, освобождаясь из захвата женских рук, налетая на Терри с кулаками.

– Отошел от меня! – прогремел голос старшего Милковича, вынуждая сжаться в болевом шоке внутренности сына, не желающего подчиняться, продолжающего наносить новые удары вмиг ослабшими руками, по силе своей не соперничавшие теперь даже с кулачками пятилетнего ребенка.

– Мистер Милкович, я буду вынуждена арестовать Вас за нарушение порядка в зале суда, – сквозь оглушающий стук крови по барабанным перепонкам, слышал брюнет голос судьи, призывающей его к спокойствию, но произнесенные женщиной слова лишь еще больше заводили разъяренного сабмиссива.

– Да пошла ты нахуй, – прокричал Микки, переключая свое внимание на миссис Томильсон, оставляя отца в покое, прекрасно понимая, что препятствие его приказу лишило большей части сил и запала. – И порядок свой в жопу себе засунь, сука.

– Кевин, где охрана? Вызови охрану, – распорядилась женщина, повернувшись к своему помощнику, с кем-то разговаривающему по телефону.

– В коридоре какие-то проблемы, они там, – ответил худощавый шатен, продолжая что-то говорить в трубку.

За громогласными продолжительными криками Милковича никому из присутствующих не были слышны точно такие же, раздававшиеся по ту сторону тяжелой дубовой двери.

Высокий рыжеволосый Доминант уже около часа пытался прорваться в зал, где проходило заседание, сначала вежливыми разговорами и твердыми аргументами уговаривая охрану пустить его внутрь, затем применяя силу, когда те не захотели уступить, а из-за двери послышался возмущенный голос его саба.

Массивная створка широко распахнулась, предоставляя взору семи пар глаз пригвожденную к полу фигуру молодого человека, продолжающего отчаянно сопротивляться двум охранникам, выворачивающим ему руки за спиной.

– Микки, блять, – прокричал Галлагер, заметив брюнета среди удивленных зрителей. – Да отъебитесь вы, – собрав всю оставшуюся силу для одного единственного толчка, Йен сбросил с себя охранников, резко поднимаясь на ноги, торопливыми широкими шагами вбегая в зал в сопровождении все тех же недополицейских, пытающихся догнать его.

– Что здесь происходит? – женщина вскочила со своего места, пятясь к стене, сжимаясь под разъяренным взглядом влетевшего в помещение Дома, кажется, проклиная сейчас разом все десятилетия, проведенные ею на посту судьи. – Вы кто такой?

– Йен Клейтон Галлагер, Ваша честь, – останавливаясь возле трибуны, хватая ртом воздух, ответил рыжий, – Доминант Микки Милковича, – обернувшись на замершего без движения саба, громко и отчетливо проговорил он, глядя в широко распахнутые голубые глаза.

***

– И где он теперь? – спросил Лип, протягивая брату сигарету, хотя прекрасно знал, что тот бросил курить еще три года назад.

– В полиции, – ответил рыжий, с благодарностью принимая предложенную порцию никотина и смолы, ловким движением пальцев рождая огонек на кончике зажигалки. – Ему предъявили обвинения в нарушении порядков и угрозах должностному лицу, – делая глубокую затяжку ядовитого дыма, наполняя легкие горечью табака, ответил Йен, выпуская серое облако изо рта. – Завтра утром внесу залог.

– Значит, у тебя теперь есть саб? – поинтересовался Филлип, едва заметно улыбнувшись.

– Походу, да, – выдохнул Йен вместе с дымом.

– Мне уже можно сказать «я же говорил»? – еще шире растянулись губы на лице старшего брата, когда кудрявый задал свой следующий вопрос.

– Если хочешь прополоскать рот собственной кровью, – тут же насупился Дом, бросая быстрый взгляд на ухмыляющегося Липа, откидываясь на спинку кресла старого фургона, десятый год стоявшего на заднем дворе родительского дома, их секретного убежища, хранившего самые страшные тайны братьев Галлагер.

Филлип не стал спорить: поджигая собственную сигарету, он глубоко затянулся, наблюдая за Йеном, прикрывшим глаза, пожалуй, впервые за долгое время видя рыжего таким расслабленным, умиротворенным и… довольным?

– Подожди, – нахмурился Лип, вспоминая небольшую деталь, – ты сказал судье, что Микки твой Истинный, когда еще не знал его полного имени? – задал он вопрос, ответа на который не мог найти сам.