Текст книги "I. C. G. (СИ)"
Автор книги: ToBeContinued...
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
– Ты говорил, что твои отец и братья Домы, почему ты не попросил их помочь? – удовлетворенно отмечая розовый оттенок, наконец, украсивший бледное лицо Милковича, поинтересовался рыжий.
– Это не те люди, которых стоило бы просить о помощи, – не поднимая взгляда, прошептал брюнет, надеясь, что подобный ответ устроит Йена, и тот не попросит подробностей.
Ему совершенно не обязательно знать, через какие муки и унижения пришлось пройти Микки в период полового созревания, когда его родной отец и старшие братья поняли, что в их семье завелся «слабак».
Ему не стоит спрашивать Милковича о том, что заставило сабмиссива пойти против природы и, раз за разом терпя невыносимые боли, учиться противостоять их приказам.
– Хочешь еще? – понимая, что данную тему брюнет затрагивать не хочет, Галлагер забрал тарелку у Микки и хотел вновь наполнить ее на кухне.
– Нет, спасибо, – замотал головой саб, бросая быстрый взгляд на оставленную Домом на подлокотнике кресла кружку.
– Может, чая? – проследив за его взглядом, поинтересовался рыжий и, не дожидаясь ответа, отправился в соседнее помещение.
– Я должен идти, – делая последний глоток уже давно остывшей сладковатой жидкости, проговорил Микки, протягивая хозяину квартиры кружку.
– Ты можешь остаться, – ответил тот, едва заметно улыбнувшись: цвет лица его гостя принял более здоровый оттенок, а руки, раньше не способные поднять и сами себя, легко держали на весу массивный предмет посуды.
– Нет, – не скрывая разочарования, сказал Микки, отставляя кружку на тумбочку и спуская ноги с кровати. – Мне нужно…
Он не стал заканчивать предложение, оба парня прекрасно знали, ЧТО ему нужно.
Впрочем, как и то, что рыжий Доминант не хочет дать ему необходимого, прекрасно намекнув об этом сабу, отдавая приказ лечь под первого встречного тем вечером в «HoCaS».
– Ты все еще слаб, Микки – пытаясь понять, почему ему так не хочется отпускать брюнета, этого своенравного и упрямого сабмиссива, совершенно не похожего ни на одного из тех, кого он когда-либо встречал, выдал Йен неопровержимый аргумент.
– Еще один день я не выдержу, – но тот с легкостью был разрушен Милковичем, уже поднявшимся на ноги, делая первые шаги к выходу. – Спасибо, Йен, – обернувшись, поблагодарил он хозяина, пытаясь собраться с духом и сделать то, что нужно: покинуть занимающего все его мысли на протяжении последней недели парня и избавиться, наконец, от ломки самым простым и действенным способом.
– Куда ты пойдешь? Уже почти утро, Центр давно закрыт, – «Останови его» кричало естество Доминанта.
– Не беспокойся, я придумаю что-нибудь, – «Не уходи» шептала сущность саба.
– Даже не думай принимать «Kraft», – никаких вопросов, прямой приказ.
– Я и не собирался, – и желание следовать ему безоговорочно.
Делая несколько шагов в направлении молодого человека, все так же стоявшего у двери, Йен протянул руку, но не решился дотронуться. Какая-то неведомая сила, кардинально отличающаяся от всего того, что он когда-либо чувствовал по отношению к любому из своих партнеров, тянула и тащила Галлагера к этому брюнету, не давая возможности отпустить того, позволить Милковичу уйти, потерять.
– Ты, правда, можешь остаться, – последняя попытка, отчаянная просьба, легко улавливающаяся в предложении.
– Не могу, – нажимая на ручку, ответил Микки, отворяя входную дверь.
– О-с-т-а-н-ь-с-я.
Сабмиссив замер, скованный приказом, не имея сил сопротивляться столь мощному потоку влияния, словно утренний туман поднимающемуся от пола, обволакивая его тело, заставляя напрячься мышцы и воспалиться нервные окончания.
– Не уходи, Микки – раздалось над самым ухом, предзнаменовав первое прикосновение горячей ладони рыжего к плечу Милковича, заставляя сознание саба окончательно капитулировать перед силой Дома.
Комментарий к Сила
Знаю, что рейтинг 17+, знаю, что кому-то обещала “сладенькое” уже тут…
Но мне очень хочется, чтобы Вы смогли понять ментальную связь между моими героями, прежде, чем мы возьмемся за физику=)
Надеюсь, терпение у вас такое же железное, как и у Микки =D
========== Не двигайся ==========
Пальцы Доминанта легко скользили по мягкой ткани рубашки Милковича, аккуратно вытаскивая небольшие белые пуговки из петель, едва ли касаясь тела сабмиссива, содрогающееся в трепетном ожидании и нестерпимом желании большего.
– Ты можешь стоять? – тихо спросил Йен, расправившись с последним пластиковым кругляшком, вытаскивая полы рубашки из джинсов брюнета.
– Д-да, – неуверенно пробормотал Микки в ответ, сомневаясь в правдивости собственных слов.
– Может… – Галлагер хотел предложить переместиться на кровать, но саб не дал договорить:
– Только не на колени, – взмолился Милкович, понимая, что если Йен прикажет, он падет ниц, лишенный сил к сопротивлению в общем, и этому Доминанту в частности. Все его предыдущие партнеры считали первоочередной задачей поставить ослабленное долгой ломкой и сильным возбуждением тело в излюбленную позу, даже не подозревая о том, какое значение придает сабмиссив столь простому приказу, обычно с благоговением исполняемому любым другим.
– Нет, – не сумев устоять отчаянной просьбе, проговорил рыжий, быстро оглядываясь на большую кровать за своей спиной и вновь возвращая взгляд к Микки. – К стене, – приказал он, впитывая подаренную голубыми глазами молчаливую благодарность. – Ты должен стоять, Микки, – последовало новое указание, как только тело брюнета прислонилось к холодной поверхности. – Ты сможешь это сделать для меня? – спросил Дом, возвращая руки на хлопковую ткань, распахивая ту, открывая взору подтянутую грудь и впалый живот, сплошь покрытые мурашками.
– Да, – уверенно ответил Милкович, пальцами впиваясь в гладкую, выкрашенную в светло-коричневый цвет, стену, царапая коротко стриженными ногтями твердую прохладную поверхность.
«Я сделаю все для тебя» кричала сущность сабмиссива, желая угодить своему Доминанту.
– Умница, – улыбнулся Йен, поднимая ладони к шее брюнета, запуская пальцы под воротник рубашки, медленно разводя руки в стороны, спуская ту на предплечья, чтобы в тот же момент прикоснуться губами к открытой острой ключице. – Ты слишком слаб, Микки, – чуть прикусывая кожу, обтягивающую кость, вызывая сильную дрожь возбужденного первыми ласками тела, прошептал Галлагер, прежде чем зализать оставленный зубами след. – Мы не зайдем слишком далеко сегодня, – проговорил он, следуя поцелуями дальше, погружаясь влажным языком в небольшую ямочку под шеей Милковича.
Он прекрасно знал, что сабмиссив не выдержит долгой пытки – истерзанное ломкой и голодом тело дрожало и трепетало в его руках, а отчетливо чувствующийся губами, скользившими по коже шеи Микки, пульс мог посоперничать с взмахом крыльев колибри.
Обреченный вздох вырвался из груди брюнета, а тут же промелькнувшая в голове мысль о том, что его снова прогонят, заставила вздрогнуть.
– Но мы немного поиграем, – выдохнул рыжий, облизывая ушную раковину Микки, разрушая неверно сделанные выводы, расслабляя и возбуждая охваченное желанием тело.
Казалось, губы Галлагера были везде: старательно обходя стороной лишь лицо брюнета, Доминант покрывал короткими поцелуями каждый открытый участок болезненно бледной кожи, обжигая дыханием воспаленные нервные окончания, языком разгоняя толпы мурашек, спешивших занять новое место на свободном от поцелуев пространстве.
– Скажи мне, если будет больно, – приказал Дом, втягивая в рот затвердевший сосок Милковича, прикусывая зубами небольшую горошину.
– Больно, – моментально раздалось в ответ, заставляя отстраниться, – но мне нравится, – пытаясь заставить мозг сформулировать разбросанные по углам сознания слова в предложение, добавил Микки, улыбнувшись, давая понять Галлагеру, что приказ стоит перефразировать.
– Скажи, если будет слишком больно для Тебя, – тщательно подбирая слова, исправился Йен, возвращаясь к своему занятию: круговым движением языка очертив ореол, Дом вновь захватил в рот сосок брюнета, двумя пальцами сжимая второй.
Громкий протяжный стон, раздавшийся в тишине комнаты, стал для него благодарностью.
Сильно увлекшись, Йен, получая неописуемое удовольствие от процесса и тихих хрипов, вырывающихся из часто вздымающейся груди саба, терзал твердую плоть, поочередно сменяя объект своих ласк, длинными бледными пальцами в то время оглаживая очертания ребер, легко просматривающихся под кожей.
Потерявшись в охвативших его ощущениях, Доминант сильно сжал челюсть, тут же ощутив вкус металла на кончике языка, размазывая по небу первую каплю крови.
Микки молчал.
Стиснув зубы, впиваясь ногтями в поверхность стены, он отрывисто дышал, из последних сил сдерживая тело, желающее двинуться навстречу Галлагеру, потереться о него, попросить о большем.
Выпуская изо рта кровоточащий сосок, рыжий в последний раз поцеловал измученную жестокой лаской плоть, продолжая губами двигаться ниже, оставляя влажный след, ведущий к животу Милковича.
Опустившись на колени перед сабом, руками крепко хватая того за сильно выступающие тазобедренные косточки, Йен обрисовывал языком рельеф косых мышц брюнета, поспешившего втянуть живот и утробно прорычать в момент, когда уверенный язык прошелся по кромке пояса джинсов.
– Спусти штаны, – приказал Доминант, найдя идеальное занятие дрожавшим рукам Микки, пока сам потянулся к креслу, хватая подушку, чтобы разместить ту под коленями.
Галлагер отвернулся всего на несколько секунд, но вернув взгляд к стоявшему перед ним парню, обнаружил, что тот успел уже исполнить его волю: темная грубая ткань штанов саба покоилась ниже колен, предоставляя заманчивый вид на светлые боксеры, обтягивающие и обрисовывающие контуры возбужденного члена, и небольшое мокрое пятнышко там, где скрывалась его головка.
Голубые глаза внимательно следили за длинными пальцами, скользившими по хлопковой ткани, самыми кончиками прикасаясь к возбужденному органу, не раз дернувшемуся навстречу целомудренным ласкам. Глубокий вздох, украшенный грубым рычанием, раздался в тишине помещения, когда ладонь рыжего обхватила твердую плоть через мягкие шорты. А громкий стон не смог удержаться на губах в тот момент, когда пальцы обеих рук проникли под ткань, обтянувшую ноги, оттягивая ее и прикасаясь к коже бедер и паха.
Затуманенным возбуждением и диким наслаждением сознанием Микки понимал, что хочет сделать Йен, но не мог поверить.
Доминанты, обычно встречающиеся Милковичем в стенах «HoCaS», никогда прежде не проявляли инициативы к тому, чтобы саб получил одностороннее удовлетворение, не ласкали его тело ТАК, желая самим оказаться на месте дающего, растягивая его губы и горло членами, сквозь рвотный рефлекс и кислородное голодание трахая брюнета в рот.
Утонув в собственных ощущениях, в непривычном трепетном ожидании чего-то поистине уникального, Микки вернулся в сознание лишь почувствовав легкий холодок на оголенной плоти, спеша сфокусировать взгляд, чтобы проследить за руками Галлагера, спускающими его трусы к джинсам.
Несколько поцелуев покрытой небольшими жесткими волосками кожи были подарены влажными губами; нежные прикосновения к налившейся и значительно увеличившейся в размерах мошонки длинными бледными пальцами; и один единственный взгляд изумрудных глаз, горевших в ночи, окончательно лишивший сабмиссива способности мыслить.
Первое прикосновение языка Доминанта к горячей плоти сопровождалось громким стоном и подкосившимися коленями Микки; круговое движение по головке члена саба чуть не повалило того на пол, сраженного столь непривычными и яркими ощущениями, а уверенное «Не двигайся», произнесенное Йеном перед тем, как его губы сомкнулись на твердом органе – заставило Милковича забыть о такой возможности.
– Ты не будешь кончать, пока я не прикажу, – сглатывая слюну, проговорил Галлагер охрипшим голосом, выпуская изо рта напряженный член, чувствуя, что Микки уже на грани.
Нескольких движений головы и свободно скользивших губ и языка по возбужденному органу привели сабмиссива к долгожданному пику, но Йен не мог позволить ему так быстро избавиться от переполняющего его тело желания.
Получив в ответ лишь отчаянный стон и крепко сжатые кулаки, рыжий вернулся к своему занятию, вновь заглатывая блестевший от слюны ствол, чувствуя как тот упирается в небо, тем временем пальцами начиная ласкать припухшие яички.
Милкович отчаянно хотел толкнуться навстречу умелым губам и рукам, хотел ускорить темп и глубину проникновения, но приказ Дома не шевелиться сковал по рукам и ногам. Наблюдая за рыжей макушкой, раз за разом мелькающей в предрассветном сумраке на уровне его живота, сабмиссив рычал и кусал до крови губы, из последних сил сдерживая оргазм, контролировать который сейчас не представлялось возможным.
Широкая ладонь сомкнулась на мошонке, оттягивая и сжимая переполненные спермой яички, доводя брюнета до исступления.
Продолжая скользить по напряженному до предела органу, Йен чуть приподнял голову, встречаясь взглядом с голубыми глазами, замечая в них первые признаки потери контроля.
Ускоряясь, крепко сжимая губы на члене и пальцы на мошонке, Галлагер насаживался на твердую плоть, проталкивая ее глубже в горло, чувствуя, что и сам уже готов кончить в штаны, ни разу не прикоснувшись к себе.
Царапая нежную кожу зубами, он сомкнул челюсть, заглотив член сабмиссива полностью, пережимая его у основания, а рукой оттягивая яички, пожалуй, даже слишком сильно.
– Пож-ж-жалуйста, – тратя последние силы и самоконтроль на то, чтобы произнести необходимое слово, Микки вжался в стену, закатывая глаза, проваливаясь в темноту, единственным наполнением которой служило лишь дикое наслаждение и нестерпимое удовольствие, плотным туманом обволакивающее тело саба, переступившего грань.
Резко отстранившись, освобождая свой рот от дрожавшего члена Милковича, Йен вновь поднял голову, улавливая в чертах лица брюнета необходимые краски и эмоции, и, прежде чем вновь погрузить влажный ствол в себя, тихо произнес:
– Ты можешь кончить, когда захочешь, Микки…
Сглатывая горячую сперму, большими каплями оседающую на стенках его горла, Галлагер крепко вцепился руками в дрожавшие от охватившего тело оргазма бедра сабмиссива, громко кричавшего и стонавшего, запрокинув голову к потолку, в собственных трусах чувствуя тепло и влагу, подаренные извергающимся органом.
Оставляя подрагивающий член Милковича в глотке до тех пор, пока тот не перестал сокращаться, Йен отстранился, глубоко вдохнув терпкий воздух комнаты полной грудью, тыльной стороной ладони стирая слюну с губ и подбородка.
Поднимаясь на ноги и убрав с пола подушку, Доминант выпрямился, чувствуя легкое покалывание в занемевших конечностях и дискомфорт в гортани.
Желая освободиться от перепачканной спермой ткани, рыжий развернулся на пятках, чтобы направиться в ванную, но вовремя опомнился.
– Ты можешь двигаться, – отменил он недавний приказ, тут же пожалев об этом: расслабленное оргазмом тело саба осело на пол – Микки потерял сознание.
Улыбаясь тому факту, что уже второй раз за ночь Галлагер вынужден таскать брюнета на руках, Йен поднял Милковича, аккуратно перекладывая того на кровать, и, стянув с обмякшего тела рубашку, кроссовки и штаны, вернув боксеры парня на законное место, накрыл саба одеялом, отправляясь в душ.
***
За окном уже смеркалось, когда Йен, проспавший весь следующий день, открыл глаза.
Соседнее место на кровати, где, Галлагер мог поклясться, с утра он наблюдал Микки, пустовало. Впрочем, и вещей сабмиссива, занимающих кресло, он тоже не наблюдал.
Вновь откидываясь на подушку, Доминант прикрыл веки, возвращаясь в воспоминания прошедшей ночи, пытаясь переварить то, что произошло, но, не сумев сформулировать хоть какое-то адекватное объяснение, бросил неблагодарное занятие и поднялся на ноги, намереваясь подумать об этом позже.
А сегодня его ждут дома.
========== Встреча ==========
Перед прочтением:
Опека – родители являются законодательно установленными опекунами сабмиссивов не до их совершеннолетия, а до того момента, пока саб не встретит своего истинного Дома, определяясь с ним в пару. Тогда на смену родительской опеке приходит партнерская, закрепленная договором, разорвать который можно только в суде. Лишиться родительской опеки можно так же через суд, но обществом такая практика не приветствуется. Свободный сабмиссив встает на учет в органы опеки и получает временного надзирателя.
Курсивом обозначены воспоминания
Прошло чуть больше двух недель с того дня, когда Микки Милкович, воровато оглядываясь на мирно спящего на кровати Доминанта, наспех одевшись, покинул квартиру рыжего, не желая встречаться взглядом с ярко-зелеными глазами своего спасителя. Того, кто смог вернуть сабмиссиву силы, того, кто показал Милковичу совершенно иной уровень привычных любому отношений, заменил в голове брюнета устойчивое понятие подчинения, обычно ассоциирующееся с позорным признанием своей никчемности и ненависти к своей сущности, показал, что такое настоящее доминирование.
Благодаря Йену Микки мог нормально функционировать и вернуться к привычному ритму жизни: выйти на работу и встретиться с друзьями; но, самое главное, Милкович вновь смог почувствовать необходимую легкость в общении с окружающими и противостоять неправомерным действиям со стороны своего семейства.
Несколько встреч с отцом и братьями, обычно до ночи прозябающими в барах, а потом испытывающими дикое желание поизмываться над уставшим и измотанным трудовыми буднями членом семьи, носившим свой браслет на правой руке, закончились громкими скандалами и очередным обещанием Милковича самому себе подать прошение на лишение отца прав на него.
Конечно, Микки понимал, что вряд ли органы опеки над сабмиссивами рассмотрят его жалобу. Государство редко выносило положительный вердикт в пользу слабейшего, скорее, делая подобные процессы и принятые решения неким исключением из правил, но мириться с подобного рода отношением к себе брюнет уже не мог. Необходимые бумаги уже давно были собраны и хранились на дне выдвижного ящика его письменного стола, но, чтобы дать им ход, Микки не хватало последней капли. Хотя, после того случая с Русской, Милкович уже готов был сдаться.
Ссора с Терри, до сих пор не смирившимся с мыслью, что его младший сын получил свою метку на правом запястье, позоря тем самым семью, продолжалась несколько часов, обильно сдабриваясь громогласными криками, оскорблениями и угрозами со стороны старшего Милковича; а так же несколькими ударами, нанесенными Микки в порыве гнева, когда вернувшиеся с очередной пьянки братья не смогли удержать языки за зубами, в красках расписывая отцу недавно полученную информацию – его сын-сабмиссив еще и гомик.
Почти в бессознательном состоянии, растирая по лицу багровые подтеки, брюнет лежал на диване, слушая Терри, извергающего новые проклятия в сторону «спидозного выродка», прежде чем тот набрал номер русской шлюхи, обслуживающей сабмиссивов, не желающих пользоваться услугами Центра.
Отец, Игги, Колин и Тони даже не подумали выйти из комнаты: обступив диван со всех сторон, они громко хихикали и комментировали каждое движение вызванной отцом проститутки, продолжающей скакать на члене Микки, не давая тому отключиться или забыться приказами, один за одним раздававшимися в комнате дома семьи Милкович.
«Мой сын не станет спидованной обезьяной» последняя реплика Терри, прежде чем Микки разрешили уйти, навсегда отпечаталась в сознании брюнета; а в редкие моменты, когда Милковичу удавалось забыть о той ночи, о ней напоминал небольшой шрам над его левой бровью.
Микки вернулся домой около девяти, выжатый до последней капли трудовой неделей, мечтая лишь о том, чтобы запихнуть в ослабший организм чего-то съестного и провалиться в сон.
– Опять в своем блядо-притоне тусовался? – хихикнул Игги, встретившийся ему на пути от входной двери к своей спальне. – У отца гости, советую свалить, – проявив неожиданное участие, проговорил брат.
– Игги, блять, мой стакан сам не наполнится! – раздалось из гостиной, и покачивающаяся громоздкая фигура Терри Милковича нарисовалась в дверях. – Кто это у нас тут? – тонкие губы мужчины растянулись в неприятную улыбку, как только мутный взгляд серых глаз уловил в расплывчатых очертаниях стоявшего перед ним человека собственного сына. – Ребята, моя дочурка пришла, сейчас мы повеселимся! – обернувшись, прокричал Терри в комнату, откуда доносилось еще несколько голосов, о чем-то увлеченно споривших на недалеком матерном диалекте.
– Пап, у нас закончилась выпивка, пусть сходит в магазин, – на помощь Игги в обычные дни рассчитывать не приходилось, но сегодня поведение парня было каким-то подозрительно странным.
– Нихуя, блять, – тут же пресек его попытки спасти брата, отец. – Ты сегодня пометил отменную сучку, сынок, и мы празднуем! – так вот в чем дело… Игги нашел свою Истинную? – Но нашим гостям становится скучно и их нужно развлечь, – продолжал свой монолог Терри, покачиваясь на нетвердых ногах. – Ты ведь будешь гостеприимным, Микки? – подходя к младшему сыну, добавил он, опуская тяжелую руку тому на плечо, разворачивая парня в направлении гостиной.
– Нет, – приложив не дюжую силу к тому, чтобы остановиться, ответил брюнет, скидывая с себя руку отца, успевшего уже довести Микки до входа в большую комнату, наполненную кучей малознакомых людей и запахом алкоголя, табака и пота, раздражающим слизистую носа и вызывающим вполне ожидаемое желание вырвать.
– Что ты сказал, щенок? – конечно, Терри прекрасно знал о том, что его отпрыск научился обходить простые приказы, но позориться перед подвыпившей компанией мужчина не собирался.
– Я не пойду туда, – придавая голосу максимальную твердость, произнес Милкович-младший, делая несколько шагов к отступлению под пристальным взглядом гостей отца.
– Немедленно в комнату! – прогремел голос мужчины, разрезая сопротивляющееся сознание сабмиссива острой болью, заставившей подогнуться колени и зажмурить глаза, огромное количество сил потратив на то, чтобы остаться стоять на месте.
– Пап, выпивка, – снова попробовал Игги, вставая между братом и отцом, уже сжимающим кулаки с намерением в очередной раз выбить из строптивого сына волю к свободе. – Микки, иди, – прошептал парень едва слышно, оглянувшись на брюнета. – Пап, у меня вообще-то праздник сегодня, не мне же идти? – последний аргумент в защиту и легкая надежда на спасение в голубых глазах, тут же разрушенная решимостью и дикой злобой, которой горели серые напротив.
– Терри, бля, у нас чё, бухло закончилось? – неожиданно спасение пришло от незнакомца, развалившегося на диване с какой-то шалавой на коленях, тихо переговаривающейся с коллегой по древнейшей профессии, восседающей на другом мужчине. – Не дело это, мужик, – проговорил он заплетающимся языком, прежде чем отвернуться к своему собеседнику, так и не сумевшему придумать новый аргумент в их продолжительном споре, окончившемся, как и все предыдущие – посылом нахуй.
– Слышал? – пыл отца чуть поутих, а затуманенный алкоголем и легкими наркотиками мозг подсказал, что заставить Микки подчиниться сегодня будет не просто, а позориться перед братанами он себе позволить не мог. – Пиздуй в магазин, выродок! – приказал он, возвращаясь в комнату.
– Оставь пакеты на крыльце и постучи в окно, – прошептал Игги брату, пятившемуся к выходу, – домой лучше пару дней не приходи, – и последовал за отцом в гостиную.
Уставший и измученный, с дикой головной болью от недавнего противостояния с отцом, Микки Милкович бродил по темным улицам района, размышляя о том, где бы переночевать. Большую часть заработанных на этой неделе денег саб потратил на выпивку для Терри и гостей, заполонивших его родной дом, оставляя несколько долларов на еду для себя, которых уж точно не хватит на номер даже в самом дешевым мотеле.
Идти в «HoCaS» брюнет не хотел. Конечно, центр предоставлял комнаты на ночь, но цена за кровать и подушку в стенах центра для Микки была неприемлемой – отдаваться первому желающему Дому просто за то, чтобы выспаться, Милкович был не готов.
Яркая неоновая вывеска небольшого бара, в котором брюнет никогда не бывал раньше, привлекла внимание голубых глаз, бесцельно блуждающих по серому экстерьеру ночного города, а урчащий желудок и сухость в глотке заставили сделать несколько шагов в направлении входа «Алиби».
Небольшое помещение, заставленное маленькими круглыми столиками по периметру, было довольно уютным, а количество народа, наполняющего заведение, позволяло надеяться на тихое и спокойное окончание этого ужасного вечера.
Стоя в дверях, Микки окинул взглядом зал, выбирая самое отдаленное местечко для себя, но так и не сдвинулся с места, когда его глаза зацепились за огненно-рыжую макушку сидевшего спиной к нему молодого человека в компании какого-то кудрявого парня. Он так и стоял без движения, вглядываясь в рыжий затылок, пытаясь понять, почему именно в этот бар принесли его ноги, попутно проклиная вселенную за то, что Йен по какой-то неожиданной случайности оказался именно здесь.
Кудрявый собеседник Дома заинтересовался столь пристальным вниманием к их столику и, что-то шепнув рыжему, указал на дверь, заставляя того обернуться.
Быстрее, чем Милкович успел бы скрыться за входной дверью.
Легкая улыбка тронула губы Йена, когда в нерешительном посетителе «Алиби», топчущемся у входа, он узнал Микки; поднимаясь со своего места, Галлагер пересек зал, подходя к брюнету, чтобы поприветствовать его:
– Микки, – протягивая руку, проговорил Дом, слегка кивнув головой.
– Привет, – пожимая горячую ладонь, ответил Милкович, задержав свою руку в руке рыжего, пожалуй, чуть дольше, чем того требовало простое приветствие. – Не хотел отвлекать вас, – указав взглядом на кудрявого, заинтересованно наблюдающего за их разговором, сказал Милкович, отступая на шаг назад.
Рубашка парня скрывала его руки, и брюнет не мог определить, на какой из них тот носит браслет, но осознание того, что он мог помешать свиданию Йена с его сабом, неприятно кольнуло где-то в груди.
– О, ты про Липа? – улыбнулся рыжий, обернувшись.
«Имя-то какое дурацкое» пронеслось в голове брюнета до того, как Дом продолжил:
– Это мой брат, – пояснил Йен, разрушая догадки, сгенерированные уставшим мозгом саба, – пойдем, познакомлю, – улыбнулся он, разворачиваясь на пятках, и направился к своему столику, а Микки двинулся следом, даже не задумавшись о том, почему это сделал.
– Филлип, можно Лип, – кудрявый поднялся со своего места, представляясь, протягивая руку Милковичу для приветствия.
Правую. Без браслета. Доминант.
– Микки, – пожимая широкую ладонь, ответил брюнет.
– Можешь сесть с нами, – предложил рыжий, вновь занимая свое место. – Или у тебя тут встреча? Ты не один? – тут же поправился он, под насмешливый взгляд серо-голубых глаз Липа.
– Один, – проговорил Милкович, пододвигая к столику братьев еще один стул. – Я гулял тут недалеко и решил зайти выпить, – пояснил он, обернувшись к барной стойке, за которой орудовала тряпкой невысокая чернокожая девушка.
– Что будешь пить? – проследив за взглядом голубых глаз, блуждающих по стенду с алкоголем, спросил Йен.
– Пиво, наверное, – оценив содержимое их столика, ответил Микки, прикидывая в уме, сколько в таком заведении может стоить пинта светлого, и хватит ли его запаса налички на то, чтобы утолить хотя бы жажду.
– А поесть? – зеленые глаза указали на пару уже пустых тарелок, стоявших чуть в стороне от двух высоких бокалов, уже также почти пустых.
– Наверное, нет, – проговорил Милкович, понимая, что такого себе позволить точно не может, если не хочет в ближайшие пару дней просидеть на диете, но вовремя заурчавший желудок выдал желания брюнета против его воли.
– Ви! – Йен позвал барменшу, нежно улыбнувшись девушке. – Можно еще три бокала светлого и ваш фирменный сэндвич? – спросил он, как только та подняла на него взгляд. – Естественно, за счет заведения, – подмигнул рыжий.
– Галлагер, ты совсем обнаглел, что ли? – возмутилась Вероника. – У меня такое ощущение, что «Алиби» работает только, чтобы кормить ваше огромное прожорливое семейство!
– Не бухти, – заметив, что девушка, все же, начала наполнять новые бокалы, еще шире улыбнулся Йен, поднимаясь со своего места, чтобы отнести посуду к окну кухни. – В следующий раз, когда ваша с Кэвом порнушка заразит ноутбук, не приходи к моему брату за помощью…
Микки перестал следить за ходом диалога, пораженно уставившись на браслет, закрывающий три буквы, выведенные на его правом запястье.
– Галлагер? – прошептал он едва слышно, не отводя взгляда от полоски кожи на руке, но оставшийся за столиком Филлип услышал.
– Йен не говорил фамилию свою, да? – улыбнулся тот, наблюдая за братом, вернувшимся к стойке, чтобы забрать пиво.
– Нет, – честно ответил Милкович, наконец, оторвав взгляд от своего браслета.
– А ты откуда его знаешь? – последовал очередной вопрос, но рассказывать подробности своего с рыжим знакомства Микки не очень хотел. – Он не особо общительный просто, – пустился в объяснения Филлип, – все его приятели из универа, но там-то его фамилию, думаю, знают.
– Мы…
– В клубе, – неожиданно вернувшийся с тремя бокалами за столик Галлагер, пришел на помощь брюнету, отвечая за него. – Нас познакомил общий знакомый, – добавил он чуть погрубевшим голосом, украшенным нотками раздражения и злости на этого самого «знакомого», решившего в тот вечер поставить ослабшего сабмиссива на колени перед всеми посетителями Центра. – Сэндвич через пару минут готов будет, – пододвигая к Микки один из стаканов, проговорил Йен, делая глоток из своего.
– Спасибо, – кивнул Милкович, задержав взгляд на бледном лице рыжего, усеянном крохотными коричневыми пятнышками.
Пожалуй, в последнее время это слово Микки говорил ему слишком много раз.
Время в компании братьев Галлагеров летело незаметно.
В считанные минуты опустошив тарелку под пристальный взгляд зеленых глаз и не спеша потягивая терпкий светло-желтый напиток идеальной температуры, Милкович старался поддержать разговор, но раз за разом проваливался в свои мысли, крутившиеся вокруг инициалов, отметивших его руку.
– Микки? – снова отвлекшись, сабмиссив пропустил мимо ушей вопрос, который ему задал Лип.
– Что? – переспросил он.
– Я говорю, Вероника бар закрывает, нам пора, – повторил кудрявый, поднимаясь на ноги.
– Черт, – потирая переносицу, обреченно выдохнул Милкович.
А он так надеялся, что заведение работает круглосуточно.
Попрощавшись с приветливой барменшей, оказавшейся хозяйкой «Алиби» и, по совместительству, близкой подругой семьи Галлагер, брюнет следом за братьями вышел на улицу, подставляя лицо прохладному ветерку, разгуливающему по ночному городу, судорожно соображая, в каком направлении двигаться дальше.
