355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Тиамат » Птица в клетке. Повесть из цикла Эклипсис (Затмение) » Текст книги (страница 4)
Птица в клетке. Повесть из цикла Эклипсис (Затмение)
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 16:05

Текст книги "Птица в клетке. Повесть из цикла Эклипсис (Затмение)"


Автор книги: Тиамат



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Альва мысленно пнул себя, обзывая недоумком, неудачником и самовлюбленным эгоистом. Помогло: кавалер собрался, и в мозгу его начал вырисовываться план.

Кинтаро пришел в себя в объятиях кавалера и вдруг дернулся но, узнав Альву, расслабился, шумно вздохнув.

– Это не бабы, это черти какие-то! сказал он в сердцах. Даже зверем я пару минут продержался, и только! А уж что потом было, я тебе вообще не расскажу, даже по пьяной лавочке!

Альва, не сдержавшись, тихонько фыркнул. Приятно видеть, что некоторые вещи остаются неизменными например, чувство юмора и присутствие духа его любимого варвара.

– Прости, что я втянул тебя в это, сказал он, быстро целуя Кинтаро в уголок рта.

– Пфф, фигня вопрос, пока задница в целости.

Александра покосилась на них, усмехаясь, и вернулась к разговору с дамой, которая, надо полагать, и прозывалась Эрменгардой. Альва опять не понимал ни единого слова, но язык был все тот же. Выходит, Александра наложила заклятье понимания не на него, а на себя. Умно, ничего не скажешь.

Обеих воительниц совершенно не смущали зрители. «Ну да, с горечью подумал Альва, мы для них нечто среднее между слугой и домашним животным!» Упомянутая Эрменгарда была, похоже, не просто советницей или подругой, а кем-то более близким. Только посмотреть, как нежно она откинула прядь волос с лица своей повелительницы. Кажется, в Арриане считалось, что истинная любовь возможна только между женщинами. Интересно, понравилось бы здесь Лэйтис?

– У тебя есть какой-нибудь предмет или знак, который твой предполагаемый отец сразу узнает? поинтересовалась Александра, вспомнив наконец о его существовании.

– Боюсь, что нет, ответил сокрушенно Альва. В последний раз мы виделись, когда мне было двенадцать. И я крайне сомневаюсь, что он поверит, будто я в Арриане. Он ведь, знаете ли, чародей. Мое имя и сам факт моего существования можно просто выудить у кого-нибудь из памяти.

– Ты ведь не хочешь сказать, что ты для меня бесполезен, зайчик? глаза ее сузились в легком намеке на угрозу.

– О нет. Напротив, я очень надеюсь, что отец мной дорожит. Но я знаю только одного человека, который сможет убедительно доказать, что я его сын. Кроме меня, самого, конечно. Вот он, и кивком головы указал на Кинтаро.

Степняк невольно ему подыграл. Он подскочил и заорал:

– Ну уж дудки! Я без тебя никуда… и осекся, хватаясь руками за горло, будто его душила невидимая рука.

Александра холодно сказала, разжимая пальцы:

– Никогда не смей повышать голос в моем присутствии, раб. И если я прикажу тебе отправляться в преисподнюю, ты туда отправишься в ту же секунду!

Кинтаро побагровел, но смолчал. Он знал, когда не стоит затевать схватку.

Повинуясь вопросительному взгляду воительницы, Альва продолжил:

– Мы вместе уже очень давно. Только он сможет рассказать обо мне чародею Руатте, назвать все места, имена и подробности… ну, которые вспомнит, конечно.

В сердце его загорелась надежда. Было заметно, что она не отвергла с ходу его предложение, а приняла во внимание. Хотя сказала с напускным возмущением:

– Думаешь, я на это куплюсь и выпущу из рук роскошного самца, которого даже еще не попробовала?

– Со всем уважением, сударыня, сдается мне, что попробовать чародея Руатту вы хотите гораздо больше, сболтнул Альва и невольно зажмурился, ожидая получить еще один зубодробильный удар по лицу.

Но она его не ударила. Открыв глаза, Альва увидел, что она смотрит на него, наклонив голову, очень внимательно.

– А с чего ты взял, что я хочу чародея Руатту?

– Ну, если он выглядит, как я, то я сам бы его трахнул, и Альва чарующе улыбнулся. В женских сердцах он читать умел, как никто.

– Вообще-то он выглядит моложе и красивей, сказала жестокосердная воительница, и Альва надулся, снова уязвленный до глубины души. Ей-богу, от диких степняков он видел больше почета и уважения! Даже и не знаю, какую цену я смогу за тебя запросить. Интересно, ценит ли он тебя достаточно, чтобы обменять твою жизнь на свою?

Кавалер Ахайре задумался. Теперь, когда у него самого был сын, он лучше понимал своего отца и его противоречивые чувства. Что бы он сделал, будь Таэсса в плену? Его серьезный, молчаливый, разумный Таэсса, такой беспомощный во всем, что касалось взаимоотношений с людьми? Да все бы сделал, наизнанку вывернулся, а спас. Но кто такой чародей Руатта? Альва совсем его не знал. Он слышал, чародеи легко забывают свои былые привязанности, родных, любимых и близких еще до того, как переживут их.

– Я не знаю, честно ответил он. Солгать аррианке было бы плохой идеей. Но я знаю точно, что мне бы не хотелось покупать свою жизнь за такую цену. Я пришел сюда за своим отцом, чтобы забрать его домой. Должен же он увидеть своего, эм-мн, свою родину. Альва не нашел в себе сил произнести слово «внук». Он все еще как-то не привык, что его отец стал дедушкой.

Глаза ее загорелись:

– Мир за пределами Иршавана? Ты хочешь вернуть его туда, откуда он пришел? Тоже неплохо, но вариант «чародей Руатта на коленях и в ошейнике» мне нравится больше.

Альва догадался, что она имеет в виду такой вот ошейник, призванный начисто блокировать магическую энергию. Он невольно поморщился и потер шею. Ему-то что, блокировать нечего. Но для действующего чародея должно быть крайне неприятно.

– Сударыня, почему бы вам не обсудить это непосредственно с ним? сказал он почтительно, но с легкой ноткой раздражения. Вы что, такого слова не знаете «переговоры»? Даю гарантию, что, услышав мое имя, чародей Руатта примчится сюда на крыльях ветра. Буквально. И я совершенно уверен, что вы достаточно грозный противник, чтобы разговаривать с ним на равных.

– Лесть тебе к лицу, зайчик, Александра фыркнула, но лицо ее казалось довольным. Уговорил, чертяка языкастый. Я отправлю к нему твоего жеребчика. Конечно, она перевела взгляд на Кинтаро, если жеребчик будет себя хорошо вести.

Кинтаро открыл было рот, но тут же захлопнул, аж зубы лязгнули, потому что локоть Альвы чувствительно впился ему под ребра. Подобным намекам заткнуться степняк привык повиноваться автоматически, потому что ослушаться было себе дороже: рыжий потом пафосно дулся и мог не давать сутками, так что приходилось засылать к нему парламентером эльфа. В сущности, Кинтаро нечего было возразить против альвиного плана кроме того, что ему решительно не хочется оставлять рыжего в лапах чокнутых баб, да еще с перспективой привести в эти же лапы его чародея-папашу. С другой стороны, если чародей-папаша так крут, как рассказывают, то заручиться его помощью будет нелишне. Так что Кинтаро мысленно отцензурил пару первых пришедших на ум фраз и сказал:

– Вообще-то дамочки млеют, когда я веду себя плохо. Позволите поразвлечься, прежде чем отправите в логово этого вашего чародея?

И, не дожидаясь ответа, завалил Альву на застеленное шкурами ложе, задирая его короткую тунику.

Александра громко помянула Небесную Мать в неприличном контексте и не отрывала от них глаз в ближайшие полчаса, хотя Эрменгарда всячески пыталась ее отвлечь руками, губами и языком.

В подобных занятиях пролетела пара недель. Это было, несомненно, лучше, чем на сцене у купца, потому что зрительниц всего две, а не сотня. Но эти две зрительницы не стеснялись присоединиться в любой момент, когда бы у них ни возникло подобное желание. Сонливость, усталость, проблемы с потенцией у «игрушек» лечились просто заклинаниями. Альва совершенно изнемог, и в душе его родилось новое уважение к отцу, который, если не врут легенды, укротил саму воительницу Ашурран. Кое-что, однако, он рассчитал верно. Его представление о характере степных воительниц не подвело. Однообразие им быстро надоедало, и постельным забавам они всегда готовы были предпочесть «стяг и седло». Так что к концу второй недели воительница Александра почти утратила интерес к своим пленникам и обратилась мыслями к грядущей войне с Ланкмаром и к тому, как бы убрать со сцены непреодолимое препятствие в лице чародея Руатты.

Итак, однажды утром Кинтаро выдали одежду поприличнее, чем у Альвы, сняли ошейник и даже снабдили неплохим мечом. Альва сам затянул на нем пояс с ножнами, как дама сердца, отправляющая рыцаря в поход.

– Слушай внимательно, жеребчик. Сейчас я перенесу тебя на морской берег ввиду острова Кумано, где стоит замок Руатты. В скалах там спрятана лодка, за пару часов догребешь. Сегодня полнолуние, твои способности будут на максимуме, и резист к магии тоже. Ты постараешься убить чародея Руатту или взять его в плен и доставить ко мне. Но, разумеется, проиграешь. Тогда переходи к плану Б: передай ему, что я жду его на святой земле в Миррали. Пришла пора нам снова встретиться лицом к лицу. Пусть приходит без оружия, без магических артефактов, и тогда мы обсудим дальнейшую судьбу его славного рыженького отпрыска. Она вдруг ухмыльнулась, и у Альвы появилось нехорошее предчувствие. Не иначе задумала какую-то пакость… Чтоб жизнь медом не казалась, я немного усложню тебе задачу. Наложу печать. Ты забудешь и свое задание, и любовника, пока чародей Руатта не сломает печать.

– Нет! Это нечестно! крикнул Альва, пытаясь закрыть от нее Кинтаро. Но Эрменгарда сдавила его руку, как тисками, и оттащила в сторону.

Александра начертила в воздухе пылающий знак и произнесла заклинание. Глаза Кинтаро стали стеклянными, он застыл, как изваяние.

– Не слишком ли жестоко я поступила? состроив притворно-сокрушенную мину, воительница взялась за подбородок и обошла его кругом. В общем, чтобы сломать печать, чародею Руатте придется у тебя отсосать. Наверное, это как-то слишком. Но зато потом я смогу вытащить эти воспоминания у тебя из головы и насладиться картиной, как надутый чародей Руатта берет в рот. Пожалуй, я даже слегка усложню задачу. Вторая печать: ему придется тебя трахнуть. По доброму согласию и без всякой магии. Интересно, как ему удастся тебя уговорить? Понятное дело, ты бы его отымел и не поморщился, а вот наоборот…

Альва застонал и закрыл лицо руками. Ничего не скажешь, его отец мастерски умел заводить и друзей, и врагов. Впервые в жизни кавалер Ахайре задумался, не слишком ли щедро природа отмерила сексуальной привлекательности их роду. Интересно, почему суровый Рудра Руатта никогда не рассказывал ему про покойного дедушку?

Глава 4

Великий и ужасный чародей Руатта не отказал себе в ребячливом удовольствии внезапно появиться прямо в кресле перед пленником. От неожиданности тот еле заметно дернулся. Вряд ли от страха. Такие ничего не боятся. Скорее, попытался приготовиться к нападению и не смог по понятным причинам. Руки его были заведены назад и скованы цепями, прикрепленными к кольцу в полу. Длины цепей хватало лишь для того, чтобы стоять на коленях. Чародей Руатта не нуждался в цепях, чтобы зафиксировать пленника, даже такого плечистого и крепкого. Но демонстрация силы не помешает. Пускай незваный гость сразу осознает свое незавидное положение.

Взгляд у того был непокорный, но без открытого вызова. Пленник изо всех сил пытался принять бесстрастный вид и не выдать своих намерений раньше, чем противник выдаст свои. Но цепь его раздражала. Наглядный урок беспомощности, в отличие от магических пут, которые не ощущаются, пока жертва не пытается вырваться.

Пленник тряхнул головой, откидывая прядь волос с лица. Его длинные иссиня-черные волосы падали на спину и грудь, достигая едва ли не пояса. Этот вид чародей Руатта находил весьма приятным для глаза. Еще более приятной для глаза была нагота пленника. Тот раздвинул колени для лучшей опоры, а завернутые назад руки заставляли слегка прогнуться в спине, демонстрируя великолепные грудные мышцы, широкие плечи и талию, неожиданно тонкую при подобном телосложении. Определенно, прекрасный образец человеческой расы. Лучший из тех, что посылала к нему Александра. Пожалуй, ему было бы смертельно скучно последние несколько лет, если бы не «подарки» королевы Арриана. То один из слуг оказывался ее шпионом, то наемный убийца пытался пробраться в замок. Впрочем, считать ли наемником того, кого зачаровали магией и заставили выполнять приказы?

Чародей Руатта никогда их не убивал. Зачем? Методы Александры были не лишены изящества, а вкусы достойны восхищения. Ему доставляло удовольствие вычислять шпионов, отлавливать ассасинов, расплетать искусную паутину заклятий и отсылать их обратно. Настоящей угрозы они не представляли.

Этот, впрочем, оказался опаснее других. Физическая сила и воинское мастерство были ничто в замке чародея. Но воин обладал магическим даром или проклятием, как посмотреть. Он был оборотнем и перекинулся в черную пантеру, попавшись в магическую сеть. Оборотни обладали определенным иммунитетом к магии, который достигал пика именно в полнолуние. Потому заклинания по большей части оказались бесполезны, а серебра у Руатты под рукой не случилось. Впрочем, его желание взять нападающего живьем только усилилось. В азарте драки он обернулся тигром, и они сцепились прямо в саду, яростно рыча, оставляя брызги крови и клочья шерсти на сломанных цветах, пока он не измотал наглеца до потери сознания и не связал.

Давно ему не приходилось так развлекаться! Он ощущал что-то вроде благодарности. Где только Александра нашла подобную диковину? Оборотни, как и прочие волшебные создания (вроде русалок, эльфов, драконов и демонов), в Иршаване не существовали. Хотя легенды про них рассказывали. Впрочем, в его времена, в его мире демоны и эльфы тоже упоминались в легендах, а не в научных трудах. Просто эти легенды были куда более разнообразными и детальными.

Возможно, воин находился под действием изощренного заклятия, не будучи в полной мере оборотнем-леопардом. Вариант магического дара Руатта вынужден был с некоторым сожалением отбросить. Чародей, превращаясь в любое создание, а потом обратно в человека, сохраняет свой облик неизменным, и у него даже волосок из прически не выбьется, пока он бегает серым волком по земле, летает сизым орлом под облаками. Черноволосый воин, перекинувшись, разодрал на себе в клочья всю одежду. Он был наг теперь по этой причине, а не по умыслу чародея Руатты. Волосы его, заплетенные сначала в тугие косы, после обращения в человека оказались распущенными. Кроме того, Руатта ощущал в нем зверя, который всегда жил под его кожей, смотрел из его глаз слабо, едва заметно, но все-таки ощущал, потому что его магическая сила была велика. А чародей не привязан к какому-либо звериному облику: может свободно призвать любой и так же свободно с ним расстаться.

Может быть, особые способности воина заставили Александру подослать именно его. Прежде она никогда не выбирала представителей степной расы. А пленник совершенно очевидно родился в Арриане или от аррианки: бронзовая кожа, скулы, волосы говорили сами за себя. Такой рост и телосложение среди аррианских мужчин нередки не все аррианки предпочитают стройных женственных юношей. Забавно, кстати, что рыжая королева Арриана напоминала аррианку меньше всех дочерей степи, что ему приходилось видеть. У нее тоже были синие глаза, как у Ашурран, но светлее, больше в голубизну. У Ашурран они отдавали фиолетовым, как грозовая туча, несущая громы и молнии. Должно быть, Александра подозревала, что надменный чародей питает склонность к брюнетам в конце концов, отдал же он свое сердце чернокосой Ашурран. И потому не подсылала к нему ни степняков, ни степнячек.

Возможно, мотивы у нее были более прозаичны. Аррианский ассассин слишком откровенное указание на заказчика. Но ради этого воина она нарушила традицию. Не могла же она всерьез полагать, что у оборотня больше шансов убить чародея Руатту? Возможно, цель у нее совсем другая…

Он снова окинул взглядом обнаженное тело пленника, определенно бывшее усладой для взора. И подумал, что давно ему не случалось смотреть с желанием ни на женщин, ни на мужчин.

Пленник вдруг ухмыльнулся и посмотрел в ответ так, что чародею Руатте вся кровь бросилась в лицо. Вот этого с ним не случалось еще дольше. Чтобы кто-то посмел смотреть на великого чародея как на мальчика из веселого дома! Последней была Ашурран и поплатилась немедленно, после чего усвоила должное почтение (хотя бы внешне, если не в мыслях).

Он вздохнул и провел ладонью по лбу, откидывая кудри с лица. Не лицемерие ли наказывать за непристойные мысли, если сам на них провоцируешь? Он носил облик юноши, ставший привычным. Традиция для чародеев подчеркивать бессмертие и вечную юность. Кроме того, юный облик позволял вводить в заблуждение врагов, вызывая меньше подозрений. Король Ланкмара Родрик Железная Рука вообще напрямик заявлял, что предпочитает видеть чародея Руатту шестнадцатилетним красавчиком. Старый пьяница никогда не стеснялся в выражениях. Он был слишком глуп и заносчив, чтобы бояться великого чародея. Руатту это забавляло.

– Ну что, детка, так и будешь пялиться на мой член или все-таки отсосешь? развязно спросил пленник.

Будто молния ударила в чародея Руатту, и он стиснул подлокотник кресла, так что едва его не сломал. Но причиной был вовсе не пошлый смысл услышанного.

Голос чародея не дрогнул, когда он переспросил по-ланкмарски:

– Повтори, что ты сказал.

Потому что пленник говорил не по-ланкмарски. И не по-арриански. И не по-согдийски. И ни на одном языке Иршавана, из которых чародею Руатте были ведомы все.

Этого языка он не слышал… Сколько? Он не помнил. Он давно утратил счет годам и десятилетиям, проведенным в Иршаване. Время здесь текло иначе, особенно после того, как он прошел Вратами Знания.

– Что ты там щебечешь, красавчик? ухмыляясь, продолжал пленник. На всеобщем. С сильным, нарочитым степным акцентом. Руатта мог бы поклясться, что видит перед собой эссанти или эртау. Будто бы дело происходило в приграничной крепости Криды в бытность Руатты королевским военачальником. Ланкмарина, по всей видимости, степняк не понимал. Но продолжал гнуть свою примитивную линию: Давай, отсоси, ты же хочешь.

Чародей подступил вплотную и вздернул ему подбородок, вглядываясь в глаза. Он искал следы хитроумного заклятья, заставляющего видеть и слышать то, чего нет на самом деле. Магических сил Александры не хватило бы, чтобы настолько заморочить ему голову…

Пленник бросился на спину, освобождая ноги, немыслимым кульбитом извернулся и сбил чародея Руатту на пол, коленями сдавил ему шею, угрожая сломать к бесам и демонам. Рявкнул:

– Ключи от наручников, быстро!

Руатта был восхищен. Обычного человека воин держал бы сейчас под угрозой смерти. Но у чародея даже дыхание не прервалось. Он сказал на всеобщем и родной язык ощущался чужим, непривычным:

– Я не прочь оказаться между твоих бедер, но определенно не в этой позе!

И в то же мгновение обернулся огромной красно-черной змеей. Змея без труда выскользнула из захвата, обвилась вокруг шеи воина и зашипела ему в лицо.

– Чародей! вырвалось у того. Ненавижу чародеев.

– Сомневаюсь, что ты много их встречал! сказала змея голосом чародея Руатты. Глаза у нее были зеленые. Не сомневаюсь, впрочем, что знакомство с Александрой вызывает именно такие чувства.

Воин презрительно промолчал, но взгляд его выдавал, что никакой Александры он знать не знает. Кто бы сомневался.

Руатта снова обернулся человеком, выбрав на сей раз более зрелый облик. Таким он был в расцвете своей военной карьеры, когда ему даже сорока не исполнилось. Но пленник взглянул на него еще более плотоядно, чем раньше. Развалившись на полу с таким видом, будто ему тут удобно, а руки за спину заложил просто так, он сообщил:

– Эй, да я ж тебя знаю. Я раз пятьсот дрочил на твой портрет в «Криданских военачальниках». Ммм, как там тебя… Рамиро? Ратталья?

– Потрясающе! Соврать несколько раз в такой короткой фразе! чародей уже не скрывал своего восхищения. Подарок был великолепен и сулил нескончаемые развлечения. Руатта начал с заклятия правды. А теперь повтори то же самое, но без вранья. С каких это пор степняки читают книги?

Воин попытался прикусить язык, но ничего у него не вышло. Губы будто сами собой зашевелились, произнося:

– Мой отец оседлый степняк, отдал меня в монастырь, учиться. Я эту книжку зачитал до дыр, и еще «Записки об эльфийской войне», «Подвиги Конны Разрушителя» и «Искусство войны». И тебя я хорошо запомнил, Рудра Руатта, потому что ты надрал задницу эртау и эйхеле, так что слава их навеки померкла. Но тогда мне было пофиг на мужиков, я только на баб дрочил. К его смуглым щекам прилила кровь, и было видно, что он безуспешно пытается сдержать рвущиеся с языка слова: Один раз мне приснилось, что ты меня трахаешь, и я даже кончил, но забыл этот сон и до сегодняшнего дня не вспоминал, проклятый чародей, так тебя и разэтак!

Говорил он теперь чисто, как образованный человек следовательно, степной акцент был напускным.

– Так значит, ты из эссанти. Мне приходилось сидеть у костра совета с вашим вождем. Только было это задолго до твоего рождения.

– Зато я слышал, как старики рассказывают про тебя всякие байки. Тебя прозвали в степи Красным Львом, и не было никого, кто не мечтал бы тебя нагнуть. И когда вождь эссанти Согэцу положил тебе руку на колено, предлагая скрепить договор, ты ее сбросил. И когда он предложил себя, ты его отверг, сказав: «Я не сплю с теми, кто сам под меня стелется». Согэцу взъярился было, но вовремя вспомнил, что Красный Лев трахает Великого северного короля, и грех ему размениваться по мелочам! на одном дыхании выпалил пленник, и Руатта поморщился. У заклятия правды был побочный эффект: объект выбалтывал буквально все, что только приходило ему на ум. Говорили еще, что глаза у тебя в битве горят зеленым огнем, а волосы превращаются в огненную гриву, и даже сам бог войны Аманодзаки не рискнул бы выйти против тебя. Мать твою, так это правда? Ты чародей, значит? Вот как ты надрал задницу эртау, ясно теперь…

– Я не был тогда чародеем, возразил уязвленный Руатта. А ты замолчи и не смей ни слова произносить, пока я не задам вопрос.

Воин ухмыльнулся, явно довольный, что удалось задеть противника.

– Как ты, эссанти, попал в Иршаван?

– Куда-куда попал? В Иршаван? Западный край? Брешешь! воскликнул пленник, абсолютно не кривя душой.

Руатта вздохнул и закатил глаза. Так он будет возиться с упрямцем еще часа три и не узнает ничего полезного, кроме всяческой пошлятины. Без лишних церемоний он придавил пленника коленями к полу и прижал пальцы к его вискам, открывая для себя его память. Глаза у того на миг остекленели, от лица отхлынула кровь.

– Может быть немного неприятно, запоздало предупредил чародей.

– Да лучше б ты меня выебал десять раз, чем так… наизнанку выворачивать, прохрипел эссанти, как бы приняв слова Руатты за вопрос. Он отвел глаза и вытянулся на полу, разом обессилев. Заклинание действительно было насилием над разумом, и Руатта редко к нему прибегал.

То, что чародей узнал о своем пленнике, оставляло больше вопросов, чем ответов.

– Значит, ты вождь эссанти Кинтаро, будем знакомы. Здесь меня называют чародей Руатта, а мое первое имя не ведомо никому. Я не враг тебе, хотя ты сейчас думаешь иначе. Мы заклятые друзья с королевой Арриана, и она послала тебя, как запечатанный свиток с посланием. Пока я не сниму две печати, не узнаю, что же ты собирался мне сообщить.

Пленник смотрел на него угрюмо и молча. Руатта спохватился:

– Говори, я разрешаю.

– Ты мне голову дуришь, вот что. Я только что был в степи на летней стоянке, на другой день должен был прибыть посланник криданского короля обсуждать договор, и вдруг я здесь, непонятно где, и ты плетешь всякие небылицы про бабу, которую я даже не знаю.

– Ты не помнишь, как пробрался в мой замок и пытался меня убить?

– Я? искренне удивился Кинтаро. Убить тебя? С чего бы? Я бы лучше тебя поимел, вот содрал бы с тебя эту хламиду, нагнул бы аккуратненько и…

– Достаточно, поспешно прервал его Руатта. Я лучше покажу тебе, как все было. И прижал пальцы ко лбу пленника, на этот раз передавая ему свои воспоминания о прошедшей ночи.

Кинтаро был потрясен, хотя пытался не подавать виду. И кто бы не был потрясен, узнав, что превращается в гигантскую черную кошку, а потом ничего об этом не помнит.

– Если ты чародей, то можешь какие угодно картинки показывать, пробурчал он, когда чародей позволил ему говорить. Но голос его звучал уже не так уверенно, и по всему было видно, что вождь эссанти сбит с толку.

Щелкнув пальцами, Руатта освободил его от цепей. Кинтаро сел, разминая затекшие руки, и перед ним появилось зеркало в полный рост.

– Ты своего точного возраста сам не помнишь, но вождем стал лет в двадцать. Кстати, редкий случай в степи, не могу не признать. А теперь посмотри на себя. Ты в расцвете лет, конечно. Но на вид тебе далеко не двадцать.

Глаза Кинтаро притянуло к зеркалу, как магнитом. Он повернул голову так и эдак, разглядывая себя, будто не узнавая. В замешательстве потрогал мочку уха Руатта предположил, что эссанти когда-то носил серьги, от которых нынче не осталось и дырок. Повернулся одним плечом, другим, провел рукой по груди обычных для эссанти шрамов, предметов гордости воина, не было.

– Когда ты перекидываешься в зверя и обратно, все следы от ран исчезают, подсказал чародей. И одежда твоя осталась там, где ты перекинулся. Хотя было ее, прямо скажем, немного: штаны да сапоги. Пожалуй, надо все-таки одеть тебя, а то слуги сочтут, будто мы любовники. И половина из них тут же кинется строчить донесения своим нанимателям.

Движением руки он поднял Кинтаро на ноги и одел в обычный ланкмарский костюм: штаны, рубашка, туника без рукавов. Подумал и убрал рубашку, попутно украсив плечи и запястья Кинтаро золотыми браслетами, а шею в расшнурованном вороте туники массивным ожерельем из фигурок пантер. Взялся за подбородок, задумчиво обозрел картину и заменил золото на сталь. Серебро было бы лучшим выбором, но вряд ли оборотню приятно носить серебро. Руатта добавил ему пояс из металлических бляшек на бедрах и сапоги с отворотами.

Кинтаро посмотрел в зеркало, и губы его шевельнулись, беззвучно произнося короткое и энергичное матерное словцо. Руатта не сдержал улыбки. Он, в общем-то, и не ждал, что дикий варвар оценит его художественный стиль.

– Теперь ты мой гость, вождь эссанти Кинтаро. Приглашаю тебя разделить со мной трапезу. Стаканчик доброго вина нам обоим не помешает.

За обедом Руатта с удовольствием наблюдал, как Кинтаро за обе щеки уплетает оленину, пироги с зайчатиной и прочие мясные яства, которые чародей распорядился приготовить в избытке. Бедняга оборотень умирал с голоду. Метаморфоза наверняка отнимала много сил, и неизвестно, как он питался, прежде чем попасть в замок. Беседа была несколько затруднена с набитым ртом Кинтаро был в состоянии отвечать только на короткие вопросы вроде: «А кто стал вождем эутангов после Сенехмера? А кто командует в Белой крепости? А соблюдают ли эртау договор шестьдесят третьего года?» Эссанти наелся, выпил, расслабился, и на губах его опять заиграла усмешка. Утраченное равновесие возвращалось к нему быстро.

Руатта отослал слуг и движением руки заставил кувшин с вином наклониться и наполнить бокал Кинтаро. Пришло время для серьезного разговора.

– Мы точно раньше не встречались? спросил эссанти, осушив бокал, и взглянул на Руатту совершенно не целомудренно. Не могу отделаться от мысли, какой ты горячий и как любишь ложиться под мужика. И «рыженьким» тебя хочется назвать.

– Я уже снял с тебя заклятие правды, так что нет нужды рассказывать все, что приходит тебе в голову, сообщил Руатта, не поддаваясь на провокацию.

– Истинный воин не лжет и не скрывает своих мыслей, ухмыльнулся Кинтаро. Ты не ответил, чародей.

– Ты в Иршаване, за многие и многие тысячи миль от родных степей, и это все, что тебя волнует?

– Если меня перестанет волновать красивый рыжий парень, значит, я помер. Эссанти гибким кошачьим движением перетек на диванчик поближе к Руатте. И даже руку ему на колено чуть не положил но в последний момент сделал вид, что его целью был кувшин с вином.

Чародея вдруг охватила ностальгия, тоска по ушедшей юности, когда он не был еще чародеем, а был воином, командиром, любовником. Неприкрытые авансы степняка пробуждали слишком много воспоминаний, и он вдруг ощутил себя беспомощным. Как ребенок тянется за лаской, надменный чародей Руатта тянулся за любым напоминанием о родине. Надежда поманила и вдруг развеялась, когда выяснилось, что эссанти не знает даже, как он попал сюда, не говоря уж о том, как вернуться.

Только сейчас он ощутил, как сурово сдерживал себя все эти годы, не позволяя впадать в уныние и печаль, не позволяя думать о возвращении, пока не изыщется подходящего способа. И вот он, способ раздевает его глазами и плотоядно скалится. Чародей Руатта никогда не торговал собой. Но, может быть, ему просто не предлагали подходящую цену?

– Так что это за баба, у которой с тобой счеты? поинтересовался Кинтаро, щедро наливая себе вина и откидываясь на спинку дивана.

Для начала Руатта обрисовал ему расстановку сил в Иршаване, кратко коснувшись истории Ланкмара и Арриана и стараясь не замечать, что степняк как бы невзначай закинул руку на спинку в непосредственной близости от плеч чародея.

– Никто не знает, откуда пришла Александра и какое имя прежде носила. Она ведь даже не аррианка и лишена магических способностей, которые среди степнячек столь распространены. Но сейчас ее называют не иначе как богиней Идари, потому что за какие-то пятнадцать лет ей удалось объединить степные племена, чего не удавалось прежде никому из смертных. Ты легко себе представишь масштаб, ведь Дикая степь ближайший аналог Арриана, за исключением матриархата.

– Чего?

– Главенства женщин. Что бы ты сказал о человеке, подчинившем себе все племена Дикой степи, и большинство из них силой оружия?

– Бог Аманодзаки, вот что я бы сказал.

– А что бы ты сказал, если бы этот человек решил покорить Криду? И не только Криду, а еще Илмаэр, Вер-Ло и Маррангу?

Кинтаро присвистнул, явно не находя определения для такого безумия.

– Королева Арриана собирается захватить Ланкмар. И без сомнения, преуспеет, если бы не одно препятствие. В лице меня.

– Мне нравится, как ты бахвалишься, чародей. Будто ты один способен удержать того, кто объединил степные племена и готов двинуться на Криду.

Руатта улыбнулся так уверенно и безмятежно, что Кинтаро поперхнулся вином. Было забавно встретиться с подобным невежеством, ведь во всем Иршаване не нашлось бы ни единого человека, подвергающего сомнению могущество великого чародея. «Безграничная власть развращает», со вздохом подумал Руатта. Ей-богу, собственная напыщенность иногда его раздражала.

– Таким образом, королева Арриана жаждет убрать меня с дороги, потому что я единственный закрываю ей путь к столице и рубиновой тиаре Ланкмара. Ирония судьбы именно я был ее наставником пятнадцать лет назад. Я обучал ее магии и добился невероятных успехов, учитывая, как мало у нее природных способностей.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю