Текст книги "Каждое объятие (ЛП)"

Автор книги: TheProblematique

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Привязать его ко мне.

– …иногда ты позволяешь мне делать вещи, которых не понимаешь. Я знаю, что это слишком…

Но пока будет время для компартментализации*, медитации и подавления грусти, в настоящее время я был в состоянии обнаружить проблему.

Джим мельком увидел мои мысли, потому что среди людей с их низкими пси-рейтингами мне не требовалось создавать никаких барьеров для их охраны; уже имеющихся было достаточно, и в его отсутствие эта дисциплина сделала меня несколько… слабым. И эта ошибка, когда она сочеталась с этим развитием, усилила связь между мной и капитаном, сделала меня более открытым для его разума, более легко «читаемым», в то время как остальные не подозревали об этом.

Однако оставался нерешенным вопрос о том, почему я не знал о существовании почти сформированных уз.

Несмотря на то, что он всё ещё был невероятно слабым, телепатическое существо, такое как я, сразу почувствовало бы эмоции Джима, даже если бы это произошло во время глубоких и тревожных эмоциональных потрясений. Не имело значения, что я не привык к таким волнениям, я должен был почувствовать эту связь в момент её начала. Я приписывал много вещей моей дружбе с капитаном из-за невежества, так прежде и не познав, что значит иметь друга; поэтому, без четкой системы отсчета, я позволил себе допустить, что эта связь слишком долго оставалась незамеченной. Но здесь был ещё один элемент. Неопознанная переменная, которая изменила мою неверную гипотезу.

Джим продолжал тихо говорить мне на ухо, и я попытался сделать то, чего не делал со времен Брин V; я начал мягкое, тонкое проникновение.

И столкнулся с щитом.

Как? Как это было возможно? Это явно предназначалось для того, чтобы не дать мне сходить с ума, и хотя я мог сломать его без особых усилий (ментальные способности Джима не соответствовали моим, он был человеком, в конце концов), я знал, что это значит. Небольшой укол боли был мгновенно проигнорирован, и я сосредоточился на деле.

Как обычно, я недооценил капитана.

Каким-то образом, инстинктивно, Джим, должно быть, защищал себя, защищал свои эмоции, создавая автоматическое, самосохраняющее защитное устройство.

– Джим…

То, что я сделал дальше, было… человеческим. Я не сообщил ему о том, что произошло. Я решил, что если бы он продолжал расти, он мог бы стать опасно мощным. Но вместо этого, теперь, когда я знал о связи, можно было предпринять шаги, чтобы остановить её прогресс, а это означало, что Джим не должен был знать, что я сделал непреднамеренно.

Смущение не было… логичным. Стыд, неприятие, эти вещи никогда не упоминались среди вулканцев, возможно, потому, что их существование жило в наших умах, так же управляя нашими действиями. Так же, как не было никакой логики в скорби о потери чего-то, чего я никогда не ожидал, и поэтому я не тратил время на негативные эмоциональные реакции на разрыв такой драгоценной связи с Джимом. Это было моим собственным делом, я виноват в том, что позволил этому случиться, и он заслужил шанс на нормальную жизнь, здоровые отношения с кем-то по его выбору.

– Что?

– Был ли этот обмен удовлетворительным? Мы можем его завершить?

Он напрягся и отступил назад, убрав руки от меня и снова положив ладони на стену, на которую я облокачивался, по обе стороны от моей головы.

– Что-то не так с тобой, не так ли? – спросил он, сузив глаза и склонив голову набок, с обеспокоенностью в голосе: – Что-то действительно случилось.

– …Не совсем так, но ваш вопрос не лишен некоторых достоинств.

– Спок… Я знаю, это должно быть ужасно сложно для тебя. Я имею в виду то, что я тебя привлекаю.

На мгновение я подумал, что он превратил это в шутку и почувствовал разочарование, но тогда выражение его лица опровергло это понятие.

– Я серьёзно, – его щеки слегка покраснели, и его взгляд скромно опустился, редкое прилагательное, которое можно было использовать в сочетании с капитаном. – Я имею в виду… Я не могу представить, каково это понимать, что ты чувствуешь, для того, кто гордится тем, что находится выше всего этого. Мне жаль, если я был немного… ты понятия не имеешь, насколько я обожаю видеть, как ты сражаешься, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица, даже если это гнев или раздражение, я просто люблю… но не в этом дело. Клянусь, я остановлюсь. Я имею в виду, я понимаю, как это должно сбивать с толку, и, тем более что в этом смысле нет эмоциональной связи между нами, чтобы поддерживать это. Но, пожалуйста… Пожалуйста, не думай, что это делает тебя менее… удивительным. Гениальным. Умным. Или вулканцем. Не думай, что такая маленькая слабость делает тебя как-то хуже. Это просто делает тебя… немного…

– …Человечнее. Это слово, которое вы боитесь говорить.

Он издевался.

– Я бы точно не сказал…

– Джим. Моя мать… было бы нелогично не признавать моё наследие.

При этих словах он поднял глаза, полные сострадания, и слегка улыбнулся.

– Кроме того, я считаю, что вы похвалили меня, по человеческим стандартам.

– Да, я думаю, это сорвалось. О, ну, тебе должно быть очень здорово быть моим другом, – он прозвучал… с облегчением.

– Благодарю вас, Джим.

– Нет проблем. Я знаю, что в последнее время… у нас было довольно много всякого дерьма, и это, в основном, связано с, ну, с нами, с чувствами и теми вещами, которые ты ненавидишь…

– Ненависть…

– Хорошо, хорошо, «ты против». Я пытаюсь произнести бодрящую и жизнеутверждающую речь здесь, Спок, помоги мне. Поэтому я говорил, что я здесь для тебя, для этого нужны друзья, понимаешь?

Я не стал вмешиваться, чтобы выразить свою озабоченность тем, что он связывает меня с чувством ненависти. Я хотел исправить своё предположение о том, что мне не нравился эмоциональный прогресс, происходящий между нами, когда реальность заключалась в том, что мне… совершенно не нравилось это всё.

– …ты справишься, Спок. Я искренне верю, что всё будет хорошо.

– Ваша вера не увеличивает вероятность разрешения самой ситуации. Однако она обеспечивает… комфорт.

– Правда? – Джим выглядел искренне удивленным: – Я просто утешил тебя? Без секса?

– Очевидно, что мы не взаимодействовали таким образом, иначе вы бы знали об этом, капитан.

Послышался колючий смех и он показал сверкающие белые зубы, когда покачал головой, затем сделал шаг назад и опустил руки.

– Хорошо, это здорово, – он изобразил в воздухе кулаком маленький насос, и в моей катре, находящейся в огромном раздоре, появилась надежда на бесконечную любовь. – Видишь? Я тоже совершенствуюсь в некоторых вещах. С нами всё будет в порядке, и я больше не буду тебя обнимать, я обещаю.

Я мог видеть, что он сдержит своё слова на этот раз.

– Хорошо, капитан. Мы должны вернуться к работе.

– Конечно, – он проговорил в коммуникатор. – Мостик.

Турболифт возобновил движение, и Джим быстро сжал мою руку.

– Хорошо, что ты вернулся, Спок. Я люблю тебя, когда ты… ты.

Метафоры, снова.

– Я не уходил, капитан.

– Да, ты не уходил.

Я знал, что связь должна закончиться, если Джим будет спасен. Но в тот момент, когда он улыбнулся мне печальной улыбкой и вышел на мостик, возможность сохранить это, как самый тёмный, самый смертоносный секрет…

У меня не было права для размышлений.

В тот день я размышлял над смыслом слова «дружба», пока я работал, и маленькое желание в глубине моего сознания беспомощно воскликнуло, что я должен присоединить ещё два слова к нему, но это был такой слабый голос, настолько бесполезный, что он был успешно заглушен…

Комментарий к Часть 18. Девятнадцатый раз

*Ограничение процесса

П/а: Спок – тупица.

Это все, что я должна сказать хD

Я уже работаю над следующей главой, которая на самом деле в предыдущей главе, в которой будут разъяснения, что здесь происходит, а также объяснения, что именно произошло, чтобы заставить их согласиться на “больше никаких объятий” *вздох*

========== Часть 19. Восемнадцатый раз ==========

Часть 18. Восемнадцатый раз

П/а: Итак, в прошлой главе была строчка: «я размышлял над смыслом слова „дружба“, пока я работал, и маленькое желание в глубине моего сознания беспомощно воскликнуло, что я должен присоединить еще два слова к нему, но это был такой слабый голос, настолько бесполезный, что он был успешно заглушен…». Как ссылка на T’hy’la.

Кто-то сказал в своём веселом комментарии: «эти два слова „с выгодой“, да?»

Тресните меня! Думаю, я бы хотела поделиться любовью XD

_______________________________________

Поискав глазами среди обломков, где он был, где должен был быть капитан, я определил, где находится каждый член экипажа, но не он, почему не он; дым застилал мне глаза, нарушая видение и вызывая кашель у меня и людей на борту маленького шаттла, но я знал, что всех их доставят в безопасное место сотрудники службы экстренной помощи. Чего я не знал, так это то, где был капитан.

Плотный шатёр из деревьев над головой смягчил падение корабля на землю, добавив трения, тем самым замедляя его скорость; был шанс, что он окажется жив.

– Коммандер Спок, пожалуйста, вернитесь назад!

Катастрофа, вероятно, побудила его выбраться из корабля и обойти защитный барьер, чтобы осмотреть участок более тщательно, где я столкнулся с начальником медицинского отсека.

– Вы не можете туда идти сейчас.

– Учитывая мою вулканскую физиологию и более острый слух, я являюсь полезным членом вашей команды, а не препятствием, теперь отступите и позвольте мне помочь в вашем поиске.

– Но сэр, это против протокола, чтобы позволить вам…

Тратить время на бессмысленные дискуссии не было приоритетом, когда жизнь капитана была поставлена на карту, и я оставил этого человека проигнорированным, но он снова выскочил передо мной, положив руку мне на плечо, которую я немедленно убрал.

– Мистер Спок, пожалуйста! Мы найдём его…

– Отойдите.

Понадобилось всего 3,944 секунды, чтобы он покачал головой и ушёл, уже выкрикивая приказы одетой в синее медицинской команде.

Большая площадь была очищена в качестве меры предосторожности; двигатели старого шаттла, если они воспламенятся, могут привести к разрушительному взрыву и увеличить вероятность нанесения серьезного вреда любому живому существу в радиусе 0,9187 км, а также гибель любого человека в зоне бедствия.

– Эй! Сюда!

Я обернулся, услышав сильный женский голос, и между деревьев увидел аргелийскую женщину с длинными каштановыми волосами, размахивающую руками, чтобы я подошёл к ней. Вероятно, никто, кроме меня, не мог её воспринимать в этой ситуации, поскольку она была на самом краю защищенного периметра, и одна.

– Вы нашли капитана Кирка? – осведомился я, когда она была в диапазоне слышимости. В бэйдже на её красном жилете была надпись «Альба», она была офицером службы безопасности.

Её ответ заключался в том, чтобы указать вверх на плотный полог деревьев, через который просачивался свет и теперь освещал тёмную фигуру с ореолом золотистых волос.

– Я думаю, что это он, – сказала она, наклоняя голову назад. – Я почти уверена.

– Да, согласен.

Она повернулась на мой тон голоса ко мне и осторожно и нежно положила свою руку на мою.

– Вы в порядке?

Я пытался придумать способ подняться вверх.

– Пожалуйста, воздержитесь от физического контакта и вызовите необходимых офицеров, чтобы помочь в восстановлении капитана Кирка.

Прикосновение исчезло, и она твердо кивнула.

– Да, сэр, извините, сэр.

Она исчезла в подлеске, чтобы вернуться к обломкам, крича, чтобы её услышали, по-видимому, там, где можно найти больше людей.

– У нас здесь есть кто-то! Эй! У нас есть кто-то!

– Альба! Вы нашли Капитана? – медсестра встретила её на полпути, в то время, пока я рассчитывал прочность растяжения сгибательных мышц; на толстый ствол этого конкретного дерева не повлияло бы отрицательное влияние в виде моего веса.

– Я думаю да. Посмотрите вверх!

Я услышал вздох.

– Как, чёрт возьми, мы собираемся его достать оттуда? На этой проклятой планете техника не работает!

Расстояние между ветвями было минимальным, и сеть из лиан позволила мне подняться, теперь всё, что осталось – это проверить равновесие в корреляции с небольшим уменьшением силы тяжести.

Немного подальше звуки грохочущих шагов и громкие голоса говорили мне, что вокруг молодой женщины скапливается всё больше людей.

– Эй, Майкл! Иди сюда, они нашли капитана Кирка! Лаура, предупредите доктора Санджа и попросите начальника прийти, как только они запустят двигатели, хорошо?

– Готово!

– Где Соня? Она может помочь с… что, какого хрена?

Возможно, это была реакция на моё восхождение.

– Что он делает?

– Коммандер…!

Не желая беспокоиться о дальнейших отвлечениях, я заблокировал их голоса, когда поднялся выше.

Это был Джим; я получил визуальное подтверждение, когда его рубашка поймала яркий солнечный свет, текущий между зелёными листьями.

Верх был достигнут с приемлемой скоростью, так как мои конечности позволили легко добраться до дальней ветки, а расстояние, отделяющее капитана от меня, было уменьшено.

– Привет?

Его голос был грубым и сухим, но твёрдым, и это почти остановило меня, всё ещё на высоте 4,563 метров ниже его тела.

– Эй, кто здесь?

Он двинулся, пытаясь сесть, небрежно балансируя между двумя ветвями, и, в зависимости от того, как он двигался, он мог навредить себе.

– Капитан.

– Спок? Какого…?

– Не двигайтесь.

Джим смущённо огляделся, видимо, пытаясь понять, а потом осторожно посмотрел на меня.

– Господи хреновый Боже. Я на дереве.

С его виска сочилась красная кровь и впитывалась в его рубашку, но он казался невредимым, и когда наши глаза встретились, я не обнаружил никаких намёков на боль.

– Я нахожусь на чёртовом дереве! – снова воскликнул он, взглянув от меня на землю далеко внизу. – Как это произошло?

– Похоже, что вы были выброшены из корабля при ударе, из-за того, что вы сидели спереди, когда стеклянная панель была разбита, и вы, как обычно, воздержались от ремня безопасности в пользу беспрепятственного перемещения по отсеку. Капитан.

– Точно. Всё в порядке? Мы все это сделали?

– Почти все офицеры были направлены под медицинское обслуживание, никаких серьезных травм.

Глубокий и усталый вздох облегчения заставил его припасть к стволу.

– Слава богу, ты уже сообщил совету Звёздного Флота, что представители Энтерпрайз не смогут присутствовать на собрании?

– Да, я считаю, что они были уведомлены офицером связи.

– Хорошо. Это хорошо. Без транспортера мы застрянем здесь, по крайней мере, пока кто-то не предоставит нам новый шаттл.

Я добрался до него в этот момент, стоя на большой ветке, которая подняла мой уровень головы к его склоненной фигуре. Как только я смог толком его рассмотреть, то получил неопровержимое доказательство того, что капитан, по сути, ранен не смертельно.

– Спок?

Я потратил немного времени, прежде чем эффективно подавить поток облегчения, который наполнил мою систему.

– Спок, я в порядке, – мягко добавил Джим и протянул руку.

Его пальцы были расставлены, а ладонь поднята, но, несмотря на то, что я знал, что этот жест не был приглашением или вулканским каким-либо образом, облегчение было заменено восторгом. Возможно, следствие не остановки, но задержки эмоциональной реакции на страх смерти Джима; я взял его за запястье и вытащил его из шаткой позиции, чтобы он оказался в моих объятиях.

– Отпусти меня, Спок, – усмехнулся Джим, – я сказал, что всё в порядке.

Я выполнил его просьбу и позволил ему стоять рядом со мной на той же толстой ветке около ствола дерева, на которой я в настоящее время балансировал; рука моя была обвита вокруг его талии, исключительно для поддержки.

– Правда! – он резко дернул меня за рукав и ухмыльнулся: – Я могу стоять. Обещаю.

Его улыбка была уверенной и спокойной, и поэтому я освободил его, не проявляя нежелательности, независимо от внутренней борьбы, в которой возникла необходимость.

Поэтому, когда его колени резко подогнулись, и он ахнул, я этого не ожидал. И когда он упал боком, как тяжелый груз, испуганно расширив глаза, отражающие солнечный свет и открыв рот от удивления…

Я поймал его.

Он не упал, потому что я его поймал. Я сжал его предплечье в мощном рывке, и он повис в воздухе, он почти пролетел сквозь него, но он снова был в моих объятиях. Где он и должен находиться, – сердито прошептал внутренний голос.

Он прижался к моему телу, слегка покачиваясь, и обнял меня, уткнувшись лицом в обычное место у меня на шее и прошептав:

– Извини, Спок, мне очень жаль…

Действие длилось 6,992 секунды, но внезапный шок от потери этого жалкого человека что-то разбудил во мне.

– Спо…

Я вырвался из объятий и смял его губы своими, скользнув пальцами между его пальцев. Потому что я чувствовал, что наш поцелуй был реальным, таким же реальным, как Джим был настоящим и твёрдым, и у него была масса и объём и плотность, а его лёгкие наполнялись кислородом, и его сердце быстро перекачивало кровь через его артерии, и всё это было доказательством, свидетельством, которое я мог слышать и к которому я мог прикасаться, но по неизвестной причине мне было необходимо нечто большее…

Нечто большее…

Сначала его дыхание было рваным, и он всё ещё дрожал от усталости или, возможно, адреналина, но вскоре он с одинаковым рвением возвращал мне поцелуи, притянув меня ближе, потянув золотой воротник церемониальной формы и издав низкий, отчаянный звук где-то в глубине своего горла. Затем он обвился ногами вокруг моей талии; движение, которое экспоненциально увеличивало мою скорость дыхания, и ни слова не говорил, поскольку я поддерживал весь его вес, и в то же время позволял себе эгоистичное изучение его рта и рук, острые ощущения реальности, оживляющие голод, голод, который существовал однозначно для Джима; вечный, безжалостный, бесконечный.

Это было жалко, насколько я был слабым, насколько он делал меня уязвимым, щиты упали, и слои защитной логики, казалось, исчезли, и когда Джим тёрся своими бедрами о мои, я был не в силах помочь себе, я мог бы не останавливать совершенно недостойный приглушенный крик от того, что мои губы отстранились от него. Вскоре мне пришлось расцепить наши руки и взять несколько ветвей, чтобы восстановить равновесие, так как я был ослеплён бушующим громом крови, покидающим кору головного мозга, и больше не питающую мой мозг…

– Спок…

Я не мог потерять его, я не мог созерцать возможность этого, и слишком часто мне приходилось сталкиваться с хрупкостью Джима, его смертностью, и я не мог…

– О Боже, Боже, Спок, мы на дереве… – он слабо надавил руками на мою грудь, но они служили лишь напоминанием о его несуществующей силе, его потребности в защите, которую я хотел дать ему, что я больше не собирался покидать его снова.

– Спок, мы на дереве, и я почти, оу, я почти умер, дважды, и… – его ногти впились в моё тело. – И большая, большая часть меня не может даже поверить, что я скажу тебе прямо сейчас, но… но тебе нужно прекратить это.

Он взял моё лицо руками и посмотрел мне в глаза.

– Спок, я бы продолжил, бог знает, что я хотел бы пойти дальше, даже если мы будем в двадцати метрах в воздухе, и я чуть не умер снова, но я знаю тебя.

Я мог только смотреть на него, на заветное, драгоценное лицо с кровью, стекающей с одного виска, и потом, струящимся по его лбу.

– Я знаю тебя, и я знаю, что будет с тобой, если мы пройдём через это, и я не хочу этого. Ты мне нужен. Мы не оправимся от этого, или, по крайней мере, я знаю, что ты не… Подумай… действительно подумай о том, что я говорю, и ты получишь… там. Видишь?

Я, поддерживая его за талию, отнял ноги от себя, затем осторожно отпустил его. К счастью, не было… внутри меня ничего не было сейчас.

– Спок…

Я собирался отпустить его, когда понял, что его глаза омрачены эмоциями, которые я раньше не заметил.

– Вы ранены.

Его вес поддерживался только правой ногой, и слабое подергивание лицевого мускула, когда его левая нога опиралась на ветвь, выдали его.

– Я в порядке.

– Ваше левое колено, похоже, не в состоянии проявить какую-либо силу.

– Я просто ударился.

Я нетерпеливо наклонился и разорвал чёрную штанину, чтобы увидеть кровавое зрелище. Вероятно, он действительно сломал своё колено, и вокруг него было обильное количество красной жидкости, закрывающей рану, а также большой, тёмный синяк вокруг него.

– Это не похоже на «просто ударился».

– Спок…

Не обращая внимания на его протесты, я снова поднял его за талию, пока он не сел на ветку выше меня, свесив ноги, как маленький ребенок.

– Вы останетесь здесь, и вы не сдвинетесь с места, – сказал я.

– Я – капитан, – оттенок досады проступил в его тоне. – Я здесь отдаю приказы. И мне не нужна нянька, я сказал, что это не больно…

– В настоящее время я не беспокоюсь о вашем эмоциональном состоянии, капитан. Прекратите говорить.

– Нет, – он сердито посмотрел. – Я знал, что это произойдёт. Каждый раз, когда ты позволяешь своей защите уменьшиться, на секунду, тебе нужно восполнить это, убегая подальше. Один шаг вперёд, а затем куча шагов назад, Спок! Хорошо что я остановил тебя, прежде чем мы на самом деле что-то сделали, или ты больше никогда бы не заговорил со мной!

– Ваше здоровье находится под угрозой. Это упущение…

– Ты называешь это упущением?

– Утвердительно, и я заверяю вас, что это было в последний раз.

Он не знал, что я делаю это для него. Он не хотел понимать, что я тоже знал о том, что это была моя вина. Он не видел, что я делаю это, чтобы оставаться в стороне, что было моим наказанием.

Очень хорошо.

– Отлично. Это я, я перестану обнимать тебя.

– Простите?

Я не думал об этом. В моей предыдущей речи говорилось о чём-то романтичном по природе, а не о дружеских прикосновениях, которые итак стали частью нас, по общему признанию, странной рутиной.

– Достаточно проклятых объятий. Если ты будешь так делать каждый раз, я остановлюсь. Это к лучшему; мы можем быть лучшими друзьями, если между нами будет происходить меньше запутанного дерьмо.

Но… но это будет означать…

– Спок, ты слишком много значишь для меня, чтобы отбросить нашу дружбу по эгоистичным причинам.

Его выражение смягчилось, и он посмотрел на меня с солнечным светом, обрамляющим его лицо, освещающим его со спины.

– По рукам?

Я кивнул один раз.

– Хорошо, – он поспешно вытер что-то со своих глаз и кашлянул: – Эм… Спок?

– Да, капитан?

– Ты понимаешь, что под нами тонна людей, например?

– Действительно, капитан.

– Они могут нас увидеть?

– Вряд ли. Человеческое зрение не настолько острое, и плотность листьев здесь не позволит им установить визуальный контакт.

– Значит, ты не думаешь, что может быть… скажи им, что я в порядке?

Он говорил со сдержанной интонацией, как будто он был уверен, что использование юмора сейчас было как нельзя кстати.

– Спок?

– Да, конечно.

Я достал свой коммуникатор и, манипулируя с циферблатом, обеспечил приём, поскольку было много проблем с радиоволнами на этой планете.

– Приём, Спок. Я нашёл капитана. Он получил травму и нуждается в специальной медицинской помощи.

– Молодец, коммандер! Мы над этим работаем.

– Конец связи.

После этого мы не говорили друг другу ни слова, хотя я чувствовал, как глаза Джима смотрели на меня в течение всего времени, которое мы ждали.

Комментарий к Часть 19. Восемнадцатый раз

П/а: Ну, надеюсь, что более или менее прояснила нкоторые вещи :3 Sexytimes на дереве…! Facepalming-это глагол, верно? ;D

Также мне нужно увидеть форму Капитана В Порядке и мистера Куинто… сейчас. Пожалуйста? Кто со мной?

========== Часть 20. Двадцатый раз ==========

Во время медитации существует только безмятежность и черно-белые альфа-числовые последовательности совершенно логичного мышления.

В последнее время достижение этого состояния было гораздо более напряжённым, однако, я это выполнил; погруженный в хаос моей собственной катры и пытающийся организовать и структурировать его. Единственное минутное отвлечение было в виде луча света, ориентировочного звена, вызывающего, дразнящего самим своим существованием.

Для Джима, я должен разорвать его.

Это был бы невероятно неприятный опыт, однако, я собирался полностью ощутить душевную боль, и Джим даже не почувствует ничего. Ему не нужно даже знать, что связь когда-либо… существовала.

Но, возможно, это связано с врожденным нежеланием моего собственного вида вредить другим жизненным формам, которые, несмотря на то, что телепатический союз не мог быть живым, я столкнулся с трудностями в своей попытке. Разрушая эти невинные, чистые узы с человеком, который представлял… ломать это, было против всего вулканского. Предание диктовало, что я должен был радоваться его открытию, потому что связи с Людьми были редкими и драгоценными, учитывая их пси-нулевые умы. И логика, логика диктовала, что я давно должен был отделить эмоции и объяснить Джиму, что я сделал.

Мне нужно было вырвать это безболезненно. Не было понятия эквивалентного разрушения связи… её нужно было искоренить из моего разума медленно и обдуманно. Были случаи… это был не первый случай, когда была создана непроизвольная связь. Мне никогда не говорили об этом, но я узнал о них, у нас было всё, и в идеале целитель должен выполнить это разделение. В настоящее время я решил, что это только начало, самый лёгкий намёк на то, что ещё не совсем осознало себя; я был теоретически способен выполнить задачу в одиночку.

Теоретически. Если бы я мог заставить себя хотя бы попробовать.

Если бы я мог обязать мой разум принять идею убийства, убить то, к чему так неистово стремился, что я едва мог скрыть страх, который появился у меня благодаря такому иррациональному чувству.

Почему это произошло? По какой причине между нами возникла такая связь? Возвращение было невозможно, поэтому с какой целью…?

Я не мог.

Я не мог этого сделать.

Ужасное, эгоистичное существо, каким я стал, если бы не смог спасти Джима, потому что эта связь с ним была тем, чего я хотел.

Тогда я должен сказать ему.

Я уже очнулся от медитативного состояния, возможно, некоторое время назад, потому что не было совершенной логики, без спокойствия в мыслях, подобных этим. Поэтому я встал с пола в своей каюте и решил найти капитана. Человеческий путь к поиску его состоял бы в том, чтобы посетить места, которые он посещал на корабле, и ожидать найти его там; или, по крайней мере, увеличить вероятность того, где он может находиться в первую очередь. У меня теперь были другие средства.

Я следил за связью, как за эхом, опуская почти каждый ментальный щит, которым я обладал, и погружался в нейрохимический уровень телепатии.

Как следствие, я слышал низкий шум человеческих мыслей, как ропот за пределами комнаты, так как внутренние чувства каждого человека были мгновенно доступны мне.

Очевидно, что я давно научился тому, что учтивость продиктовала бы, как не слушать их и учиться блокировать эти голоса.

Сквозь слабые следы связи найти Джима не было проблематично. Его щит всё ещё был там, но он был недостаточно силён, чтобы выдержать лёгкий толчок от телепатического разума вулканца. Несмотря на то, что его создатель явно не знал о существовании маленького секрета, я не разрушил его; Джим защищал себя рефлекторно, и он имел полное право скрывать от меня свои настоящие эмоции, но это было не то, что я искал сейчас.

Слабые проблески его поверхностных впечатлений были легко пойманы, однако: глубокая усталость… неприятное раздражение… жгучая боль в шее…

Лазарет.

Я вышел из своей каюты и направился к турболифту, чтобы остановиться на палубе 5, где находился медицинский отсек.

Как только я прибыл туда, я обнаружил, что доктор МакКой ухаживал за двумя пациентами, ни один из которых не был капитаном.

– Спок! Что ты здесь делаешь? – воскликнул он, испуганный, и поднял выразительную бровь на медсестру, которая, казалось, помогала ему.

– Я знаю, что капитан здесь, я хочу поговорить с ним.

– Ты не можешь.

Поскольку он в последний раз говорил, что я причиняю вред Джиму, доктор добровольно не разговаривал со мной, если не было необходимости в разговоре, связанном с нашей текущей миссией.

– Я имею в виду, ты можешь видеть его, просто не разговаривай с ним.

– Каким-то образом нарушена речь капитана? Каково его состояние?

Беспокойство на мгновение вытеснило все остальные эмоции. Я не ожидал, что Джим будет опасно болен.

– Он в порядке, и он находится в отдельной комнате, – МакКой закатил глаза, и меня поразила внезапная вспышка гнева.

– Ты увидишь, что я имею в виду.

Я сразу же подошёл к двери и набрал код первого офицера, чтобы войти.

– Капи…

Мягкое шипение захлопнувшейся двери за мной было единственным звуком в комнате; маленькое квадратное белое помещение с односпальной кроватью у стены в центре, где капитан… спал.

Я подошёл к нему с преднамеренной осторожностью, чтобы не издавать ни единого звука, который мог бы его разбудить, и наблюдал за его спокойной отдыхающей фигурой. Я видел Джима спящим в последний раз по другому поводу; на мостике, после миссии на Серпе II, когда он потерял сознание в своём капитанском кресле от чистого истощения (в Брин V он проснулся раньше меня).

Если бы я был склонен размышлять о его позе во время бессознательного состояния, я мог бы предположить, что он непристойно развалился, занимая как можно больше места на доступной поверхности. Это был не тот случай. Джим лежал на боку, частично прикрытый белым полотном простыни, и почти закутанный в неё, как будто ожидал удара, который так и не последовал. Его губы были слегка раскрыты, и я слышал, как глубокие вдохи и выдохи из его лёгких и в его лёгких… и вдруг я увидел, что моя рука коснулась его щеки и я немедленно убрал её.

Сегодня не будет никакого общения. Больше никаких ошибок.

Я вернусь в другое время и поговорю с ним. Но прежде чем я ушёл

Я присел на колени и наклонился, чтобы нежно коснуться лба, положив руки на подушку. Он не шелохнулся на мои действия, и чувство, возможно, импульс, вторгся в мой разум; желание попросить о его сострадании, просить его в случае необходимости.

Прости меня.

Я не мог предсказать человеческие эмоции. Злость была вероятной возможностью, как это было печалью или сожалением. И всё же, узнавая капитана в течение такого длительного времени, я подумал… он может быть добрым. Джим был упрямым, и иррациональным, и импульсивным, и человеком, да, также гораздо более умным, чем он изначально заставлял меня верить. И он был очень, очень добрым.

Я открыл глаза и снова протянул руку, чтобы коснуться его плеча, настолько лёгким движением, чтобы не побеспокоить его. Его мышцы и кости под моим прикосновением, слабый гул его пульса под кожей…

Затем я встал и наклонился вперёд, обернув руки вокруг его тела защитным коконом, несомненно, в инстинктивном побуждении, оставшимся несмотря на многовековую эволюцию, в попытке защитить невинное существо от вреда. Я не ставил под сомнение этот жест, не думал о его значимости, пока он не был полным, и он снова был со мной, но в этот раз…