Текст книги "Каждое объятие (ЛП)"

Автор книги: TheProblematique

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Джим уже очень хорошо разбирался в таких ситуациях, как эта; возможно, это была его резкая, но тонкая грация в дипломатии. Возможно, природный шарм или внешность, которые, казалось, превосходили пол, расы или виды. Он уже был предложен как минимум трём женщинам и одному мужчине (которого я прервал), а младшая сестра женщины-лидера выставила себя на всеобщее обозрение, похвалив своё тело в самой середине встречи.

Это очень огорчило меня по очевидным, логичным причинам; если Джим будет терпеть её заигрывания, он поставит под угрозу успех миссии. Однако я не планировал ему рассказывать об этом; поскольку он знал это достаточно хорошо и, во всяком случае, размышления о сексуальном мастерстве Джима не было желательной темой, потому что на самом деле это было…

В Брин V для друзей было обычным делом делить на двоих одну комнату.

Действительно, эта традиция не была прецедентом; люди тоже так делали, чтобы экономить пространство и просто для дружеского общения. Тем не менее, я пожалел, что обстоятельства, при которых Джим познакомил меня с лидером («это мой хороший друг и первый офицер, мистер Спок. Скажи привет, Спок. Нет, э-э, извините, он не пожимает руки») было иным. Может быть, если бы он не сказал, что я был его другом, я бы не столкнулся с этой, несомненно, неблагоприятной ситуацией. Потому что Бриннен не только делили комнату.

Они делили кровать.

Десять офицеров спустились на планету, помимо капитана и меня, чтобы облегчить общение и представить соответствующий образ единой, организованной, разумной силы.

Естественно, доктор МакКой был исключен из этой партии.

Лейтенант Ухура и господин Чехов, однако, не были исключены, как и медсестра Чепел, следовавшая с нами в случае каких-либо медицинских чрезвычайных ситуаций, а также, я подозревал, следила за капитаном и не давала ему есть лишнего, а в какой-то момент между работой и очаровыванием всех вокруг него, заснуть (что было не нужно, так как я был в состоянии выполнить эту задачу).

Здание, где люди Брин временно останавливались (их эквивалент гостинице), буквально переводилось как «Дом постели» или «Дом кроватей» в качестве места для отдыха, и именно сюда наш экипаж был приглашен жить на всю следующую неделю. Я предположил, что приём в теплой и гостеприимной атмосфере с любопытными, но безвредными жителями, оказал положительное, расслабляющее воздействие на людей, в отличие от наших более опасных авантюр. Нийота улыбнулась и решительно подтвердила эту теорию, когда я говорил об этом с ней.

Возможно, Звёздный Флот решил, что экипаж Энтерпрайз заслужил такую миссию. Разумеется, это была нелогичная трата ресурсов, но похвальная, несмотря на то, что простое транспортное судно могло выполнить эту задачу.

Вскоре две служанки Бриннен Джиму и мне показали комнаты, в которых мы могли бы спать, одна из девушек продолжала краснеть ярко-фиолетовым, когда я задал ей вопрос, который мне показался странным, но очень понравился капитану.

Ожидалось, что мы почувствуем себя комфортно и вернёмся на праздник в Prime-House через час. Prime-House был самым новым зданием, где мировые лидеры Брина недавно сформировали свой первый глобальный политический совет.

Но я не думал о глобальных встречах, когда мы с Джимом остались наедине в комнате с одной кроватью.

– Итак.

Я смотрел на капитана и ждал, когда он организует свои мысли. Это не заняло много времени.

– Я уверен, что это не должно быть неудобно, – твёрдо сказал Джим, слегка расставив ноги и скрестив руки на груди, пристально глядя на оскорбительный предмет мебели.

– Итак, вот что мы собираемся сделать сегодня вечером: ты возьмешь кровать, я лягу на полу. Это мой прямой приказ, конец дискуссии. Так и сделаем, – он счастливо хлопнул в ладоши и повернулся, чтобы посмотреть на меня.

Пол был полированной поверхностью из камня, без ковров, безусловно, вредно и неудобно для человека.

Бедный Джим, он так гордился своим решением.

– Могу ли я узнать, что вы планируете делать в случае моего неповиновения?

– Непо… – хрипло начал Джим, потом прочистил горло (возможно, воздух был сухим). – Неповиновения?

– Я планирую игнорировать приказ, который вы только что отдали мне, потому что он абсолютно не похож на логичный, поэтому я бы хотел знать, намерены ли вы написать отчет, сделать запись в журнале капитана, подать жалобу…

– Ты забавный, – Джим закатил глаза и, к моему удивлению, ликующе бросился на ложе. – Я уверен, что это будет отлично смотреться в моем альбоме: первый офицер Спок отказался спать на кровати, поэтому я был вынужден принять дисциплинарные меры… – он засмеялся и повернулся ко мне лицом, его глаза говорили, что мы, вроде как, должны были разделить шутку.

Мне жаль, что я этого не понял.

– Давай, Спок.

– Нет.

– Но… я хочу спать на полу? – эта усмешка всё ещё освещала его лицо неожиданно смущающим образом.

– Ваши личные предпочтения не являются показателем в данном случае.

– Пожалуйста, не усложняй, – он застонал, судорожно сунул пальцы в аккуратно сложенную ткань и полностью разворошил её с громким шорохом.

Тогда у меня возникла нелогичная мысль: я действительно хотел бы спать на кровати. Просто потому, что он лежал на ней раньше.

– Вы тот, кто действует нерационально, капитан.

Джим вздохнул резко.

– Послушай, я уверен, что смогу заставить сестру премьер-лидера пригласить меня в свои покои, поэтому эта дискуссия, вероятно, бессмысленна.

– Вы не сделаете ничего подобного, – огрызнулся я немедленно. Разве Джим не видел, как это будет вредно? Для миссии?

– Прости? – он был посредине пышного матраса, выгибая спину, все высокомерие, хвастовство и тщеславие, наглядно демонстрирующие его совершенство. Теперь он остановился.

– Вы хотите, чтобы я разъяснил свое заявление, капитан? – я боролся с тем, чтобы не допустить, чтобы мой гнев повлиял на то, как я произнес эти слова, но не был полностью успешным.

– Да, да.

Джим сел, подняв брови, и его губы изогнулись, демонстрируя веселье. Его светлое настроение сразу же омрачило меня.

– Это очень важная миссия Первого контакта, капитан. В то время, как я осознаю отсутствие возможностей в последнее время проверить эту легендарную распущенность, это не оправдывает угрозу нашей безопасности ради бессмысленной сексуальной встречи.

Улыбка исчезла, но этот свет в его глазах остался, и мой гнев кипел, я хотел удержать его от этой непристойной женщины.

– Хорошо, эм, Спок… Я шутил.

Ой.

– …Я вижу.

Гнев не отступил полностью, однако, по крайней мере, его оказалось легче преодолеть, как только я понял, что Джим никуда не собирался уходить.

– Ты правда подумал, что я буду спать с членом Прайм-семьи? – спросил он, сползая с кровати одним движением.

Я кашлянул. Воздух определенно был сухим.

– У меня нет привычки задавать вопрос, всё ли, что вы говорите мне, является шуткой, капитан.

– В самом деле? Я мог бы поклясться, что это было наоборот, – он продолжал идти ко мне с этим расчетливым блеском в его глазах. Я отступил назад, чувствуя себя загнанным в угол, внезапно задохнувшимся…

– Итак, что ты хочешь делать в течение следующих сорока пяти минут? – спросил он с любопытством, широко раскрыв ангельские глаза, и весёлым шагом продолжал двигаться, и мне пришлось сжать руки, чтобы они не раздавили его тело под собой в утверждении, что он мой.

– Ты можешь подумать о любой деятельности, Спок?

Он знал. Он должен был знать, что это со мной делает. Я чувствовал, как мои зубы стиснулись вместе, отражаясь звуком в моем черепе, и дыхание Джима, и моё дыхание, и наши низкие сердечные ритмы, такие неустойчивые и совершенно разные, но как-то в гармонии…

Внезапно он слегка подпрыгнул, легко, ловко, как кот, и обнял меня, прижимаясь губами к моему плечу таким образом, который мог быть непреднамеренным…

Но этого было слишком много. Я не мог справиться с этим. Я никогда не был так далеко от того, насколько сильно должен был поддерживать уровень контроля.

Это было слишком много.

Я оттолкнул его грубо и с трудом, не из-за его силы, а из-за моей слабости, и решил, что мне не нравится, как он улыбался. Джим был слишком умён, для его же блага.

– Упс?

– Почему вы… какова была причина, капитан? – мне удалось справиться.

– Не было причины, – невинно ответил он, поворачиваясь к выходу из комнаты.

Спина Джим была эстетически приятной. На самом деле, Джим был очень-очень приятным. Даже те части Джима, которых я ещё не видел…

– Что ж, это было… неожиданно, – сказал я, и меня не устраивало то, как мой голос дрогнул.

Он поднял ладони в человеческом жесте капитуляции и не оглядываясь назад.

– Эй, ты сказал, что я не должен тебя предупреждать.

Зачем?

Почему я это сказал?

========== Часть 12. Двенадцатый раз ==========

Музыка, эхом разливающаяся по грандиозной комнате премьер-министра Брин, оказалась довольно отвлекающей; звуковые волны отскакивали от полированных каменных стен и создавали какофонию дисгармоничных аккордов, которые в итоге заставили меня занять себя работой, чтобы игнорировать острую боль в моей голове.

Шепчущие разговоры долетали до меня, их владельцы совершенно не обращали внимания на отсутствие конфиденциальности, поскольку не знали о вулканском слухе. Банкет уже закончился, и большинство гостей встали из-за своих столов, чтобы поговорить друг с другом или потанцевать.

Это было и в случае с Нийотой, которая танцевала с маленьким мальчиком из Брин примерно семилетнего возраста. Он очень часто смеялся по причинам, которые я не мог понять, и продолжал просить её говорить на «странных языках», поскольку он называл многие, многие языки, о которых знал сотрудник по коммуникациям Энтерпрайз. Я обнаружил, что это мне понравилось – видеть Нийоту счастливой. Я обнаружил, что, возможно, я не видел её такого открытого счастья в течение очень долгого времени.

Пока я размышлял над этой мыслью, я поддерживал беседу с одной из дочерей премьер-лидера, двадцатипятилетней девушкой по имени Ксиксия, самой отличительной чертой которой были её огромные глаза, от цвета ириса до глубокой богатой охры. В сочетании с пурпурной окраской кожи из-за невероятно низкой концентрации гемоглобина в крови, люди Брин были явно очень эстетичны для людей, они будто сияли изнутри.

Жизнь Бриннена была любопытно сходна с людской, равно как и их темпы роста, однако, я наблюдал незначительные различия в процессе старения: наиболее вероятно, что их метаболизм позволял более медленное увядание тканей кожи, поскольку премьер-министру было, как утверждалось, шестьдесят семь лет, но она оказалась значительно моложе этого возраста.

Капитан в настоящее время разговаривал с ней и с премьер-мужем, дико жестикулируя, чтобы заставить их понимать себя всякий раз, когда его переводчик сталкивался с трудностями.

Борьба была не в том, чтобы выразить моё удовольствие, заставившее тупую боль сжать моё горло. Неужели никогда раньше не было так сложно сдерживать желание рассмеяться?

Внезапно наши глаза встретились, и он широко улыбнулся мне. Я кивнул и вернулся к разговору с Ксиксией.

– …что не такое белое, как комбинировать двигатели, чтобы приспособить правильный пропеллер для наземных поездок… – для такой молодой женщины она была довольно умной. Бриннен, казалось, очень ценил достижения каждого человека, так как даже члены премьер-семьи были заняты на полный рабочий день. Ксиксия занималась механикой, в частности, транспортными средствами. – …люди склонны забывать все чёрное.

Переводчик явно не мог интерпретировать некоторые из своих фигур речи. Однако я уже определил, что Брин ассоциировал цвета с определёнными образцами логики, в которых белый был прост, а чёрный сложен. Также упоминались красно-синие, но их значение до сих пор оставалось неясным без дальнейших доказательств.

Когда я поговорил с ней об основах некоторых элементарных наземных транспортных средств Вулкана, она очень ярко улыбнулась и потянулась к моей руке.

– Эй, это Сиксия, верно?

– Кси-кси-я, – она скорректировала произношение капитаном своего имени с небольшим нахмуренным взглядом, её радужки слегка мерцали в знак раздражения.

– Хорошо, очень приятно встретиться с вами, Ксиксия, и мне очень жаль прерывать ваш разговор с мистером Споком. Но видите ли, мой друг не любит, когда его трогают, поэтому я был бы признателен, если бы вы этого не делали, хорошо? – тон Джима был невероятно дружелюбным, но он был явно напряжен, почти сердит, и стоял очень близко от меня.

– Вы прикасаетесь к нему, – обвинила она его, указывая на то, что, я посмотрел, рука Джима слегка опустилась на моё плечо. Я чувствовал её там, но прикосновение было настолько обычным, что я даже не думал об этом.

Рука тут же соскользнула.

– Да, и это было ошибкой. Извини, Спок.

Я не знал, как правильно ответить на его извинения, и так и не ответил.

– Увидимся позже, – он быстро ушёл, и его мгновенно осадили просьбами о танце, прежде чем он смог вернуться к премьер-лидеру.

Внезапно у меня был мимолетный образ самого себя, грубо взявшего его руку и ведущего в мелодии, пока его сердце не стало единственным, что я мог слышать, и я бы танцевал с ним и никогда не отпускал его.

В тот момент, когда я понял, что я делаю (фантазирую… это было так… по-человечески) мне стало стыдно за мою слабость, и я почувствовал страх за потерю контроля, и к чему это может привести. Это увлечение выходило из-под контроля. Я решил медитировать той самой ночью, несмотря на моё истощение, и убрать все противоречивые эмоции.

– …поэтому, по сравнению с автомобилями Терран, преимущества многочисленны, – пояснил я.

– Да, я могу понять, – сказала Ксиксия и моргнула, медленно, затем подошла поближе. – Спок… – её произношение моего имени было почти точным, редким случаем среди новых цивилизаций, – …вы хотите потанцевать? Я знаю, что вы не похожи на одиннадцать других, с которыми вы пришли… ваши глаза не похожи на их. И я вижу, что другие любят быть задействованными в прикосновениях. Ваш лидер говорит, что вам не нравится, когда вас трогают. Это чёрное или белое?

– Если это абсолютно не необходимо, мой вид избегает прикосновений с представителями других рас, – объяснил я.

– Значит, вы не хотели бы прикоснуться ко мне?

Очень быстро я подумал о том, чтобы открыть свой разум для возможности её красоты. Но я знал, что это не повлияет на меня, как это было в случае с Джимом. Я мог бы найти её приемлемой, но не более того, и я, конечно же, не хотел прикасаться к её коже, когда мой усталый ум не мог быть сильнее, если бы он отклонял любые чужие мысли. Кроме того, танцы с кем-то, кто не был эмоционально связан со мной, каким-то образом были мгновенно нежелательными и неслыханными для истинного вулканца.

– Нет.

Вместо того, чтобы мерцать, её глаза теперь потемнели, но она не выглядела сердитой.

– Это отрицательно.

Я предположил, что ей грустно. Я хотел утешить её или, возможно, извиниться за то, что видел людей, причиняющих боль другим. А потом…

– Это белое, вы хотите прикоснуться к своему лидеру.

Я не мог придумать адекватного ответа на это заявление.

– Привет, Спок, могу я поговорить с тобой на минутку?

Нийота слегка коснулась моей руки одним пальцем и жестом указала, чтобы я следовал за ней.

– Да.

Она повела меня к менее ярко освещенному углу.

– Пожалуйста, – она подмигнула мне, я не понимал.

– Я не понимаю, в чём мне необходимо быть благодарным.

– Среди людей принято «спасать» друга, которого просят о чем-то, что он хочет отклонить, – терпеливо объяснила она.

– Понятно, – я был благодарен. – Тогда я благодарю вас.

– Нет проблем.

И с напутственной улыбкой она ушла, мимолетно и быстротечно.

Я двинулся, чтобы последовать за ней в переполненную область (несмотря на то, что разговоры были областью знаний Джима, и, конечно же, не моими), но был задержан.

Его пальцы едва коснулись моей руки, но его голос звучал громко и греховно в моих ушах.

– Эй, Спок.

Он стоял позади меня, подбородок лежал у меня на плече.

– Здравствуйте, капитан.

Я не мог развернуться и встретиться с ним, потому что он не оставил достаточного пространства между нашими телами, чтобы позволить такую маневренность, поэтому я остановился и стал ждать.

– Прости. Я снова прикасаюсь к тебе, – он не казался ужасно извиняющимся, когда уходил, не казался он таковым и сейчас. – Это просто так заманчиво! – он вздохнул и обошёл меня вокруг, глядя на мою форму: – Ты такой соблазнительный. И никто не смотрел, и ты стоял там, где темно и таинственно, в тени… ты слышал, как я подошел? Был ли я достаточно тихим?

Блеск в его глазах означал, что он дразнит, но я не оценил юмор.

– Музыка замаскировала звук ваших шагов, – признался я.

Что-то в моём ровном тоне, должно быть, предупредило его, потому что он сразу стал более серьёзным, и в его выражении было беспокойство.

– Извини, теперь это было действительно глупо, когда я думаю об этом. Просто, ты сказал, что я могу тебя обнять, и это подразумевает прикосновения… ты хочешь забрать своё разрешение обратно? Ты хочешь, чтобы я перестал быть таким раздражающим душевнобольным отморозком?

– Нет, капитан.

Мой тон оставался холодным, но мне пришлось сжать челюсть, чтобы сражаться с инстинктивной улыбкой, угрожающей изогнуть губы.

– Ты уверен? Знаешь, я могу понять. Обнимать каменный столп, вероятно, будет так же тепло и уютно, как и тебя сейчас.

Это было удивительно легко, не улыбаться после этого.

– Если результат тот же, то я предлагаю вам выбрать столп, потому что он, несомненно, будет волноваться больше, чем я, – огрызнулся я, прежде чем задуматься над своими словами. Как только я понял, что сказал, я сразу же стал презирать себя: тон был слишком эмоциональным, я использовал метафору, и я солгал, и всё в одном предложении.

Это было неправильно. Что со мной происходило рядом с капитаном? Казалось, что это выходит за рамки физического притяжения, как я могу действовать так… иррационально.?

– Простите меня, капитан. Я считаю, что пришло время мне уйти с этого праздника, чтобы отправиться отдыхать.

Джим выглядел испуганным.

– Нет! Пожалуйста, нет, не уходи, я извиняюсь, на самом деле, Спок, – его лицо было мучительно от боли и сожаления, он подошел ко мне, пока не прижал меня к стене. – Пожалуйста, останься. Пожалуйста.

Даже в тусклом свете моё острое зрение позволило мне капитулировать перед явной необъятностью этих голубых, очень голубых глаз.

И я только дважды подумал о прилагательном для акцента. Не для поэтичного обоснования.

– Ты намного лучше, чем столп, и вовсе не сделан из камня. Ты знаешь, я не думаю о тебе так на самом деле, верно? Ты мне нравишься. Я действительно, честно, я идиот. Пожалуйста, прости меня? Останься?

Он так хотел передать это чувство, что он снова забыл не прикасаться ко мне, и теперь его ладонь была расправлена на моей груди, как бы успокаивая меня телепатически, несмотря на то, что, как человек, он не обладал ничем подобным.

Тем не менее, вид его пробуждал что-то глубоко внутри меня.

– Да, я останусь.

Он улыбнулся, затем скрытно огляделся вокруг нас.

– Эй, ты думаешь кто-то смотрит?

– Извините?

– Они могут нас увидеть?

– Я считаю, что относительная темнота позволяет частично скрывать…

Он крепко обнял меня, с облегчением вздохнув, с удивительной силой сжимая ткань формы на моей спине, прежде чем отступить. Прежде чем я мог даже отреагировать, или вернуть объятия, или, возможно, оттолкнуть его изо всех сил, прежде чем это стало чем-то более дружелюбным, чем думал Джим… он отпустил меня.

Мягкий и совершенно неожиданный стон желания пробился сквозь мои губы, но Джим ярко улыбался и, казалось, не заметил.

– Мне нравится, что я могу просто делать это каждый раз, когда захочу, – сказал он, и в его голосе появилось игривое преимущество, но я больше не был настроен на игры. По крайней мере, не такие невинные игры, которые могут произойти в общественном месте.

– Наше отсутствие, должно быть, уже заметили, – сказал я ему.

– Но я люблю прятаться. Это весело.

– Я не нахожу в этом ничего весёлого, капитан.

Это было не весело. Это было неприятно и раздражающе, и я хотел прижать его к стене и не сдерживать все те многие, многие вещи, о которых я, конечно, не думал сейчас в этот момент, например, позволяя ему ощутить всю полноту моего разочарования и кражу дыхания своим языком.

– Ну, я полагаю, мы должны отдохнуть. Большой день завтра и всё такое, – сказал Джим, пожав плечами. – Встретимся в нашей комнате?

– Это приемлемо.

Было бы нелегко не стереть этот всезнающий взгляд с его лица поцелуями.

Я собирался сделать всё возможное.

Комментарий к Часть 12. Двенадцатый раз

П/а: Так… я думаю, что я была профессиональным палачом в прошлой жизни. Мне нравилось мучить людей. Я сделала это для живых. К счастью, в этой жизни мне стало нравится мучить вымышленных людей (и только с UST, который намного лучше, чем ножи и другие острые предметы, в любом случае), так вот, вы знаете нечто…

Я люблю вас всех? :Д***

========== Часть 13. Тринадцатый раз ==========

– Ваше упрямство может быть симптомом устаревшего и ошибочного чувства человеческого рыцарства, которое диктует, что вы должны предложить мне самую удобную поверхность для отдыха.

Джим снова застонал, в отчаянии поднимая руки вверх. Мы оба стояли у подножия большой кровати с балдахином, но никто из нас не переоделся в подходящую одежду для сна.

– Спок, послушай…

– Я остро нуждаюсь в медитации и не буду спать сегодня вечером. Итак, вы видите, всё это…

– Ты ведь шутишь, правда? Что ты думаешь, я не заметил, как ты устаешь в последнее время? Сегодня вечером у тебя есть идеальный шанс получить сон, и я приказываю тебе взять его.

Его слова были неожиданными. Я считал, что моя потребность в отдыхе осталась удачно скрытой от капитана. От всей команды, по сути. Это заставило меня мгновенно перестать думать о его словах. Я гордился своей вулканской дисциплиной (хотя в последнее время даже этого было ужасно недостаточно) и неустанно трудился, не выражая эмоций. Возможно, я был под ложным впечатлением? Могут ли все увидеть мои чувства, несмотря на все мои старания не показывать их?

– Расслабься, Спок, – сказал Джим, обеспокоенно. Моё выражение лица не изменилось, он не мог знать, что я огорчен. – Я единственный, кто понял это. Но это серьёзно, не так ли?

Это правда, что я начал настаивать на рекомендуемых ограничениях времени, даже если вулканец мог провести его без всякого отдыха, но за последние два месяца я был занят – утомлял свой ум, выполняя как можно больше одновременных задач, так ни разу не поспав.

– Капитан, уверяю вас…

– Не надо. Даже не пытайся это отрицать.

Я чувствовал, что Джим знает мои мысли, но когда я обдумывал это, он оторвал взгляд от меня и повернулся к кровати.

Как он догадался, что я устал?

– Это что-то в твоих глазах, – рассеянно ответил Джим, когда он начал брать подушку и одеяла и бесцеремонно складывать их на пол. – Для меня это довольно очевидно, – добавил он, и его тон звучал совершенно не громче шелеста ткани. Он не понимал, что я пытался скрыть истинную степень моих мук. Для него чтение моих эмоций было… нормальным.

Я был удивлен.

– Я удивлен.

Джим усмехнулся.

– Ты должен поспать, Спок. Если ты допускаешь столь сильное истощение, ты должен будешь умереть, стоя на ногах.

– Хотя идея покоя не лишена добродетели, я уже сообщил вам о моей необходимости медитировать. Медитация будет достаточно расслабляющей, – даже если бы я достиг расслабленного состояния. В последнее время всё труднее управлять им, поэтому многие вопросы без ответа и неосуществленные… убеждения не способствовали спокойствию и безмятежности.

– Спок, пожалуйста. Я сказал, что хочу, чтобы ты не усложнял, – сказал Джим. – Будь логичным: я не позволю тебе занять пол, поэтому просто отпусти это, прежде чем дело дойдёт до драки. И не в хорошем смысле.

Его слова вызвали раздражение, невзирая на мои попытки задушить это ощущение.

– Я не знал о существовании «хорошего вида» физической агрессии, – сказал я и взял одеяло с пола, чтобы вернуть обратно на матрас.

– Ты знаешь, что я имел в виду, – раздраженно сказал Джим.

– Поясните.

– Ни за что, – он засмеялся, покачал головой и протянул руку, чтобы снова схватить простынь. Я легко перехватил её и воспользовался минимальной силой, необходимой для его остановки.

– Тогда я могу быть вынужден прибегнуть к указанной физической агрессии.

Капитан освободил руку и расставил ноги в решительной позиции того, кто уже всё решил.

– Спок, хватит, достаточно. Я не сдвинусь с этого места, пока не увижу, что ты лежишь. Спать. Ладно, просто сделай, как я говорю, чёрт возьми.

– Вы уйдёте с моего пути, – приказал я и подошёл ещё ближе, пытаясь запугать его своей высотой или силой. Конечно, я должен был знать, что это бесполезно.

– Нет, не уйду. Когда-нибудь, – и он улыбнулся нахально, дерзко, вызывающе.

Возможно, я был измотан. Конечно, моё терпение уже давно истощилось, но это никоим образом не оправдывало то, что я сделал дальше.

В лёгком (о, таком лёгком) движении я поднял тело Джима в воздух.

– Спок?!

И бросил его на кровать.

Он с криком приземлился на матрас, и тут же попытался сесть; щёки покраснели, глаза сияли, а рот был раскрыт от изумления. Внутри меня всё горело, и я не мог успокоиться, отвечая на то, как его мысли вылились через его кожу, прежде чем я подумал о них.

Потому что я чувствовал, что он тоже горит.

– Я не могу поверить, что ты только что сделал это, – сказал он, наконец, в выражение его лица ползла злая улыбка. – Я не могу в это поверить.

– Вы останетесь там, – сказал я.

Если бы он переместился, если бы он даже чуть сильнее улыбнулся, то я не смог бы этого вынести.

– Нет, я не думаю, что я это сделаю, Спок, – разумно сказал капитан и начал ползти ко мне.

– Джим, пожалуйста, – сказал я, прежде чем я смог остановить себя, отступая, пока не коснулся самой дальней стены.

Он встал, но остался неподвижным, далеко от меня.

Я не мог мыслить логически. Я не мог говорить.

– Знаешь, это не преступление.

– Оставайтесь на месте.

– Я не двинусь, если тебе от этого неудобно, – он снова поднял ладони в человеческом жесте капитуляции. Он не знал, что этот жест, выполненный в спальне, может означать в вулканской культуре, и я бы не стал, не мог, ни при каких обстоятельствах рассказывать ему этого. – Видишь? Я остаюсь здесь. – Он сел у подножия кровати.

– Спасибо.

– Ты ответишь на мой вопрос?

В моём мозгу пронеслось миллион альтернатив в мгновение ока; миллион возможных ответов.

– Нет.

Джим явно не удивился.

– Ладно, но я бы хотел сначала кое-что прояснить, если с тобой всё в порядке?

Я бы предпочёл, чтобы он перестал говорить, потому что его голос был грубым и привлекательным, и невероятно заманчивым в этот момент. Но я бы не помешал ему высказать своё мнение.

– Я знаю, что ты явно ничего не чувствуешь ко меня в… романтическом смысле. Я имею в виду, мы друзья, и я согласен с этим, мне это нравится. Здорово. Мне нравится быть твоим другом. Но если бы ты меня привлекал, то это не было бы преступлением или чем-то ещё. Это то, что я пытаюсь сказать. Потому что я…

– Джим. Я не…

– Подожди, и позволь мне закончить.

Мне хотелось, чтобы пространства между нами было больше, или моё зрение хуже, или комната темнее. Мне жаль, что я мог видеть это выражение упрямой силы, которой я так восхищался и уважал в такой совершенной детали, или заметил, что пот катится по его шее, или огни отражаются в его глазах, ослепляя меня.

– Я думаю, что ты действительно очень горячий.

– Что? – крик вырвался из моего горла, и мой разум не смог опосредовать его интенсивность.

Он широко усмехнулся, но действие не полностью соответствовало его выражению.

– Ты слышал меня; я думаю, что ты великолепен. Действительно, я имею в виду, что уши, разрез глаз, всё это, чувак, сводит меня с ума. И позволь мне просто сказать, что от того, как ты обнимаешь эту стену прямо сейчас, у меня всё горит и волнуется. Так же, как ты наклоняешься к своей станции, когда хочешь проверить свои показания на мостике. Я всегда хотел знать; действительно ли это необходимо или тебе просто нравится убивать меня медленно?

Мне никогда не понравилось бы причинять боль капитану, не говоря уже о его убийстве. Это была странная фигура речи.

Однако я уже знал, что это не совсем Джим. Я считал это с мельчайших лицевых маркеров, с которыми я так хорошо познакомился за то время что мы вместе. Его небольшая речь была произнесена так, когда он говорил, не желая, чтобы другие люди знали его истинные эмоции. Он редко использовал этот тон со мной; я был разочарован, услышав это сейчас, и разочаровался в том, что он, вероятно, не имел в виду и половины того, что он сказал.

– Это шутка? – осторожно спросил я.

– Отчасти, да, – он усмехнулся, мне это тоже не понравилось. – Но я нахожу тебя привлекательным, – сказал он более серьёзно. – И нет ничего плохого в этом, не так ли?

Я медленно покачал головой, не совсем убедившись, что я понял его «точку» зрения, так сказать.

– Итак, что я пытаюсь дать тебе понять: людей могут привлекать люди, не будучи влюбленными в них. Или как-то так. Вообще. И… ты получеловек. Значит, если бы ты согласился, значит, это ничего не значит…

– Признание чего-то означает, что это правда, – сообщил я ему.

– Да. Ты говоришь, что это не так?

В эту секунду я решил, что не скажу ему. Необходимая ложь, чтобы спасти капитана от любого дискомфорта и унижения. Понятно, что этот разговор не понравился Джиму, несмотря на его слова уверенности, потому что ему тоже нужно было лгать.

Очень хорошо.

– Я не заинтересован вами, Джим.

– О. Тогда ладно.

Он единожды кивнул и не допустил даже намёка на боль, чтобы показать на своём лице. Я начал идти к нему, ещё раз подтвердив свою способность не прыгнуть на него сверху и погрузиться в его сознание и его тело.

И вдруг он начал снимать рубашку.

– Что вы делаете? – потребовал я, останавливаясь на своем пути.

Джим поднял взгляд, прекрасная картина непонимания и наивности.

– Что?

– Почему вы снимаете свою одежду, капитан?

– Хм… спать? Я хочу этого?

О. Конечно. Конечно, он собирался переодеться в подходящую одежду. Естественно. Это было вполне понятно.

Однако мне было бы разумно не смотреть на него, пока он это делал, я чувствовал.

Совершенно разумно.

Нужно, даже.

Обязательное условие.

Жизненно важное.

– Спок? Ты хорошо себя чувствуешь?

Я сжал кулаки с такой силой, что мои ногти впились мне в ладони, и неожиданная вспышка болезненного возбуждения заставила меня задохнуться.

– Да.

– Ты уверен? Звучит неубедительно.

Я слышал, как он встал (я отвел взгляда от его обнаженной груди, сверкающей в приглушенном освещении, почему я должен быть подвергнут пыткам, почему он не счёл нужным позволить мне хоть мгновенную передышку, пожалуйста?) и сделать предварительный шаг ко мне.