Текст книги "Каждое объятие (ЛП)"

Автор книги: TheProblematique

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

========== Часть 1. Первый раз ==========

В первый раз это вышло случайно, я уверен в этом. Он шёл в направлении меня так быстро, что буквально рухнул в мои объятия, а его тело изящно прогнулось. Сначала я полагал, что он, должно быть, потерял сознание.

Но он этого не сделал.

Он упёрся лицом в изгиб моих дельтовидной и трапециевидной мышц и глубоко вздохнул, так, как будто вбирал в свои легкие саму жизнь из основания моей шеи. Я оставался на своём месте, не зная, как действовать дальше. Мы стояли одни, среди множества тел павших товарищей и врагов, и мистер Скотт должен был телепортировать нас в любую секунду.

– Ты жив, – наконец сказал он, лаская губами мочку моего уха, так тихо, что ни один человек не смог бы его услышать, никто, кроме меня.

Он констатировал факт, однако, я не знал, зачем ему потребовалось произносить это вслух. Я не ответил, так как он не задавал мне вопроса. Было очевидно, что я живой, и было очевидно, что он не сомневался в этом… уже нет.

Моё тело оставалось напряженным на протяжении всего этого времени, и этого странного жеста со стороны Джима, странного, потому что он был знаком с моими личными предпочтениями и часто (не всегда) уважал их. И напряжение оставалось, потому что мне было некомфортно прикосновение, такое обширное, оно было повсюду. Поверхность контакта захватывала каждую его линию против моей, соприкасаясь с моей кожей и моими мыслями, которые я должен был блокировать, как диктовали приличия, даже в том моём истощенном состоянии, когда ментальные щиты не были на оптимальном уровне.

Вскоре я почувствовал себя ошеломленным. Переполненным, окруженным.

И так прошло несколько секунд, и он всё ещё не отпускал меня, я почувствовал, как моё самообладание ускользает, медленно, оставляя меня наедине с паникой, потому что я был больше не в состоянии контролировать себя сейчас, и мой страх только пугал меня больше, это было только начало той спирали, благодаря которой я начинал терять рассудок…

– Прости, Спок, – сказал он тогда, и голос его был огорченным, измученным, несчастным.

Почему-то это дало мне достаточно силы. Я ничего не говорил, однако, я смог отделить мои физические реакции от моего мыслительного процесса и успокоить дыхание. Голос Джима напомнил мне, что это был он, и что я не должен сдаваться. Моя концентрация возвращалась, спираль перестала вращаться, и я мысленно отстранился, отодвинулся, отделился. Спокойствие. Контроль.

Если бы я проанализировал эту необычную ситуацию, я мог бы с легкостью объяснить себе, почему моя реакция была настолько негативной. Рационально, так был высок уровень близости этого очень человеческого контакта, к которому я не привык, с любой личностью, с которой не существовало никаких предшествующих романтических отношений. Кроме того, это произошло в неожиданное время, поэтому было естественно, что я не был готов иметь с ним дело соответствующим образом.

Я, конечно, знал о том, что люди, являющиеся друзьями, часто обнимались, однако, я никогда не ожидал, что такое взаимодействие произойдет между мной и Джимом. И делало ли это нас друзьями?

Это не были негативные мысли. Это было любопытно… логично. Следующий шаг в наших взаимоотношениях. Мы стали друзьями. Джим был моим другом.

Я почувствовал, как его губы двигаются на коже у меня на плече, когда он говорил. Я почувствовал…

– Я-я скоро уйду, хорошо? Мне очень жаль. Просто… дай мне минуту. Пожалуйста. Дай мне… это, – его голос был грубым и низким.

Я не ответил на этот раз, но это было только потому, что я не мог.

Комментарий к Часть 1. Первый раз

Блин, реально, я только начала, а меня уже колбасит :D

========== Часть 2. Второй раз ==========

Я решил изучить человеческие объятия в их многочисленных формах и вариациях, удивительно интересное количество эмоций, связанных с таким контактом между двумя людьми, и коннотации, которые могут быть сопряжены с ними.

Всё в мельчайших подробностях.

Разумеется, с чисто профессиональной точки зрения это действие было вполне логичным. В случае, если Джим решит повторить этот опыт, было бы небрежным не подготовиться.

Я сидел в своей каюте, решив, что наиболее рациональная процедура в этом случае будет заключаться в том, чтобы не вызвать подозрений в научном отделе, почему я в первую очередь потребовал таких исследований. Экипаж был склонен к спекуляции, тем более, что отношения между мной и Нийотой прекратились, несмотря на то, что она остаётся ценным и важным фактором в моей жизни.

Результаты, к которым я пришёл, были весьма любопытны.

Видимо, согласно нашим архивам, я должен был сначала попытаться понять смысл выражения «успокаивающий физический контакт». Я никогда не нуждался в физическом контакте, чтобы почувствовать себя спокойно. Я готов был настаивать на обратном. Я также не мог понять, что означает фраза «бессловесный комфорт». Оба этих понятия были довольно увлекательно сложными, и требовали моего длительного внимания и тщательного изучения.

Если нужно было буквально проанализировать объятие, существовало несколько аспектов, которые следовало учитывать: силу, продолжительность, поверхность контакта, намерения. Наиболее распространенным намерением, согласно базе данных, являлся комфорт.

И здесь я столкнулся с первой проблемой.

Я не верил, что намерение Джима состояло в том, чтобы успокоить меня. Во время инцидента с Нарадой, Нийота, в разное время, явно пыталась это сделать, но мы тогда ещё состояли в романтических отношениях. Очевидно, что здесь параметры не были применимы: я был совершенно уверен, что у Джима не было романтического интереса ко мне, несмотря на его частые шутки и случайные предложения, комплименты моему привлекательному физическому состоянию или сексуальным успехам (некоторые из которых я даже не знал, пока не был информирован об их настоящем значении много позже, обычно Нийотой или мистером Скоттом, хотя иногда доктор МакКой брал на себя инициативу, а затем, по неизвестным причинам, смеялся).

Кроме того, Джим не мог читать мои мысли и не мог предвидеть мои потребности, даже если бы он был в состоянии, потому что, как я сказал, мне не требовался физический комфорт. Мне показалось, что из-за запутанных, чрезвычайно сильных, но противоречивых эмоций, из-за разума Джима, он был тем, кто ищет успокоение.

Мысли Джима всегда были увлекательными, несмотря на то, что я очень редко имел возможность коснуться его кожи и услышать их из источника для себя. Такие сложные, запутанные формы, пронизанные импульсами и вспышками человеческих инстинктов, которые я не совсем понимал. Порой, я обнаруживал в себе желание более длительного контакта между нами, чтобы я мог наблюдать должным образом за разумом Джима.

В заключение, я не нашёл достаточных данных, чтобы оправдать или осмыслить поведение Джима.

Опять же, это был Джим Кирк. Мне не следовало бы этого ожидать.

– Спок?

Я обернулся, немедленно выключив компьютер. Джим стоял в дверном проеме на пороге моей комнаты, использовав свой капитанский код, но ещё не ступая внутрь. Противоречивые действия.

– Да, капитан?

Глаза Джима неуверенно пробежались по комнате, казалось, глядя на всё, кроме меня, или на мою кровать в углу. Самое любопытное.

Я стоял, ожидая его ответа. Кажется, мне не стоило его ожидать.

– Да, капитан? – я повторил, думая, что возможно, он меня не слышал.

Джим откашлялся и вошёл внутрь. На нём были красные тренировочные шорты и серая рубашка, пропитанная потом с его кожи, сигнализируя, что он пришёл из тренажерного зала. Казалось, он бежал сюда, если его прерывистое, сбившееся дыхание стоило учитывать.

Опять же, самое любопытное.

– Я очень сожалею о прошлой неделе. Это было неуместно с моей стороны, и я не могу себе представить, как контактный телепат ощущает себя в объятиях, но я уверен, что это вызвало у тебя дискомфорт, и мне очень жаль, да, я снова это сказал, ну да ладно, я повторю ещё раз, извини, потому что это было глупо и эгоистично не думать о тебе, прости.

Он говорил очень быстро, и я сэкономил мимолетную секунду, чтобы подумать, сможет ли другой человек понять смысл его тирады.

– Я принимаю ваши извинения, капитан. Не беспокойтесь.

Плечи Джима, бывшие напряженными до этой секунды, заметно расслабились, и он глубоко вздохнул. Это действие заставило мышцы расслабиться, и напряжение вокруг его больших синих глаз исчезло.

– Отлично. Хорошо, – он улыбнулся пугающе яркой улыбкой, и я снова удивился эмоциям, которые люди позволяли себе открыто демонстрировать. Затем я отвернулся от него, думая, что разговор окончен, и наклонился над своим столом, чтобы потянуться к консоли и снова включить её.

Только небольшой толчок поверг меня в шок, когда я почувствовал, что руки Джима обвивают моё тело, его губы задевают мою скулу, ресницы лёгким взмахом касаются моей щеки, ладони прижимаются к моей груди, заставляя нас обоих наклониться в положение, которое было полностью… крайне… совершенно… чрезвычайно… неподходящим.

Однако это было так мгновенно, так быстротечно и стремительно, что мне едва хватило времени, чтобы изучить прикосновение, прежде чем он поспешно отошел от моей спины, и я снова повернулся к нему лицом, позволив некоторым своим спутанным эмоциям отразиться в моих чертах.

Он тяжело дышал, и я был поражён, обнаружив, что я тоже, не имея никакой причины для того, чтобы объяснить это себе.

Я не задавал вопрос вслух, но Джим часто, казалось, знал мои мысли, не требуя их озвучивать, и этот раз не стал исключением.

– Дерьмо, – Джим уставился в пол, как будто сам не понимал себя. – О, черт возьми, мне очень жаль, я не… Я… это больше не повторится, я обещаю. Я имею в виду, никогда больше после этого раза, который я даже не… дерьмо.

Разумеется, в конечном итоге это произойдёт, и эта фраза оказалась ложной, но я не смог обрести облегчение даже в то время, когда я считал ложь правдой.

– Я думаю, что это будет прекрасной идеей, если я уйду сейчас.

– Как пожелаете, капитан.

После этого он улыбнулся мне печальной улыбкой и быстро вышел из моей комнаты.

После того, как он ушёл, я остался смотреть на закрытую дверь. Его запах ещё цеплялся за мою кожу. Я пытался рационализировать поведение моего капитана.

Будет лишним говорить, что мне это не удалось.

Комментарий к Часть 2. Второй раз

П/а: Ребята, я думаю, что я объективирую Джима.

Либо он полуголый (или, хм, совершенно голый), или потный, или покрыт грязью, или, вы знаете, другие порно вещи, в каждом из моих фиков! *грозит кулаком Кирку*. Почему он такой горячий? Он выглядит слишком хорошо, а затем воображение… просто… дичает! Ну ладно, я надеюсь, что не так много возражений против такого обращения с этим удивительным, умным храбрым парнем? ;)

П/п: о, автор неподражаема в своих примечаниях))

========== Часть 3. Третий раз ==========

В третий раз я был в транспортерной, ожидая возвращения капитана из опасного и рискованного первого контакта с ранее неизвестным видом. Они не были мирным обществом, и Федерация попросила Энтерпрайз, как и другое судно Кеплер V, следить за ситуацией и пытаться избежать эскалации насилия. Однако мы не смогли предотвратить нападение, и я организовал быструю миссию спасения наших людей, всё ещё находящихся на планете.

Нам очень повезло, что все остальные уже были доставлены на борт, и Джим был последним человеком. Очевидно, он ждал, чтобы гарантировать безопасность каждого члена команды, прежде чем думать о себе.

Главный инженер не был на своём посту и, по сути, там не было никого: мы понесли серьёзные повреждения двигателя и мне удалось убедить мистера Скотта, что самым логичным решением будет забрать своих людей вниз, в машинное отделение и позволить мне взять командование его постом, так как я легко мог сделать несколько простых операций и телепортировать Джима в безопасное место.

Так что сейчас в комнате никого не было, но для меня, и, с надеждой на то (я бы никогда не признался в этом никому, но всё же почувствовал её в самой глубине души: я молчал, не смея надеяться), что Джим скоро прибудет.

При условии, что он был ещё жив, конечно.

Я смог запеленговать его сигнал, но с трудом сопротивлялся желанию вызвать мостик и попросить Нийоту проверить его жизненные показатели, зная, что лучше не отвлекать её в самый разгар кризиса с чем-то таким, что я и так в скором времени – и в любом случае – узнаю.

И поэтому я ждал.

Несколько секунд прошли без результатов, а потом появилось мерцание. Я сразу же увидел его и это означало, что он был здесь, а потом, по каким-то причинам, когда яркие лучи обрисовали форму Джима в воздухе, стало легче вдыхать и выдыхать.

– Джим?

Он шагнул вперед, покачиваясь, затем выпрямился. На ухе и шее была кровь, как будто от удара по голове, но это не казалась серьёзным. Я не могу предположить, почему тогда, учитывая, что Джим больше не был в опасности, мой быстрый пульс увеличивался ещё больше, огорченный этим зрелищем.

– Джим, – снова сказал я. Его взгляд сразу же упал на меня, когда он услышал звук моего голоса: – Капитан, вы..?

Но я не смог закончить свой запрос, когда Джим вздохнул, закрыл глаза и сказал только: – Спок.

И затем он бросился ко мне и не остановился, его и без того яркие глаза казались ещё более синими, пока его тело не врезалось в моё. В этот раз было иначе то, что я знал, что это произойдёт в тот момент, прежде чем это произошло.

У меня было время подумать, ведь секунда для вулканца – это достаточное время, чтобы обдумать сразу несколько мыслей, и у меня было более чем достаточно его, чтобы я понял, что делал Джим, и когда он на самом деле… сделал это.

Он бежал ко мне с явным намерением в своём уме, несмотря на то, что он ранее объявил о противоположном стремлении к таким действиям в нашем будущем. Я не мог отрицать непосредственную мысль, возникшую в моей голове; что у меня не было никаких негативных реакций на нарушение данного обещания Джимом, мне было всё равно. Он солгал, но я не был… разочарован.

То, что я мог отрицать – это мысль, следующую за этим; на самом деле я подавил и заглушил её так быстро, что едва вообще успел обратить внимание на неё. Мысль о том, что моя реакция пошла дальше, не разочаровывала.

Я мог бы сделать много вещей, и каждый результат, который я обработал, казался желательным с профессиональной точки зрения. Мы с Джимом должны поддерживать профессиональные отношения. Да, я согласился, что мы стали друзьями по человеческим меркам, и этот аспект в наших взаимодействиях принёс мне больше спокойствия и уверенности, чем я мог себе представить. Однако это было настолько, насколько я должен позволять себе чувствовать.

Чувство… такое простое слово.

Моя превосходящая сила подразумевала, что я не упаду, как любой другой человек, несомненно, сделал бы, когда он врезался в меня; вместо этого мы остались в вертикальном положении, и он обнял меня, прижимаясь ко мне грудью. Ещё раз он глубоко вздохнул в основание моей шеи, словно успокоившись, почувствовав мою кожу, что я действительно рядом, хотя вся эта конструкция была полностью и совершенно нелогична.

На этот раз между нами было гораздо больше соприкосновений; каждая линия наших тел не только выравнивалась, но и сминалась вместе. Это было… намного ближе. Всего казалось… больше. Больше его дыхания, такого спокойного и успокаивающего, вниз, по моей спине. Больше его тела, прижатого так сильно, что, если бы я был человеком, я вполне уверен, что у меня было бы серьезное повреждение мышечной ткани. Это было более необузданно, измученно, более кроваво, так как густая жидкость оставила яркий след на моих плече и ключице, что позже никто не будет подвергать сомнению, хотя я знал, что каждый человек легко бы понял, откуда она взялась.

Джим практически стоял над землей, так как его ноги были на цыпочках, и он полностью наклонился ко мне, на меня, со мной.

Один со мной.

Он снова молчал, но я чувствовал, как он тяжело дышит, потому что я чувствовал, как его лёгкие расширяются, и его сердцебиение громкое и быстрое оглушающе звучит для моего слуха.

Я снова почувствовал себя в ловушке его объятий, несмотря на то, что я мог оттолкнуть его, если бы я так хотел…

Я этого не сделал.

Комментарий к Часть 3. Третий раз

П/п: Они становятся… ммм… жарче

========== Часть 4. Четвертый раз ==========

– Позвольте мне… пожалуйста, позвольте мне просто побыть здесь, и я не буду мешать вам…

В четвертый раз я впервые обнял его. Осторожно и мягко я положил свои ладони ему на спину, зная, насколько неуместным был этот жест, но отбрасывая любые контраргументы как несущественные. Джим нуждался во мне, он сам так сказал. В его голосе было что-то такое уязвимое, что я знал, он никогда не позволит остальной части экипажа увидеть или услышать это.

Потому что я не мог больше отрицать, что имел эмпирическое доказательство, которое поддерживало меня: Джим не обнимал никого другого.

Я не знал, почему я должен был всегда быть исключением. Я не понимал этого; это оставалось одной из многих, многих вещей, которые я так и не понял о Джиме.

Почему я единственный, кому разрешено заглядывать в ваш разум, когда вы больше не можете держать себя в руках? Почему я единственный человек, которому вы доверяете, чтобы увидеть…

Если вы чувствуете себя разбитым, Джим, капитан, друг… почему я исцеляю вас?

Как я могу помочь вам, если мне кажется, что я едва ли что-нибудь делаю вообще? Почему вы больше похожи на себя после этой странной новой процедуры, которую я не понимаю?

Чего я не могу понять, Джим?

Потому что, чем я могу помочь, когда мы вряд ли поговорим об этом, когда всё, что вам нужно, это попросить меня, без слов, чтобы я держать вас в своих руках?

Я так усиленно думал, что забыл о том, что Джим не был телепатом, как будто я надеялся передать мысль через прикосновение, которое объединяло нас. Этот вопрос, который он не мог слышать, и никогда не узнает, потому что я отказался выразить его вслух и таким образом признать его существование… проще было изгнать его из моей головы и осторожно забыть о странных реакциях, которые его сопровождали. Но…

Но почему я, Джим?

Джим дрожал в моих объятиях, усталость и печаль, и, возможно, облегчение, что наши жизни были спасены, заставляли его тело так трястись. Никто раньше меня не обнимал. Не… не совсем так, с таким отчаянием, такой силой, такой усталостью. Поэтому я крепко держал его, чтобы уменьшить дрожь, уменьшить его боль, сосредоточив свой ум резко и исключительно на нём, предваряя мои собственные реакции, чтобы исследовать их в другое время.

Это был не… неприятный опыт. Но он был, безусловно, новым. Я знал, что должен быть осторожен, поскольку Джим всегда вызывал у меня много эмоций, но впервые после того, как начались эти странные встречи, чувства удивления и стремление к отдаче не было среди них. Я даже не думал о том, чтобы оттолкнуть Джима, мне не нужно было бороться с моим желанием свободного пространства и уединения.

Возможно, быть вместе с Джимом было логично. Как друзьям, конечно. В конце концов, дружба не была совместима с уединением. Именно в этот момент, когда в первый раз в моей жизни я так полностью ответил человеческим жестом, что, думаю… Я никогда не буду одинок, пока Джим будет рядом со мной.

Когда он, в конце концов, отстранился, его глаза светились благодарностью, как будто я передал ему особый, драгоценный дар.

Подарок, которого, я боялся, я никогда не пойму.

Я был вынужден вспомнить, что разочарование – это человеческая эмоция.

– Мне жаль, – он начал извиняться в тот момент, когда встретились наши глаза. – Было больно? Как твой бок? Вот на что нацелились гребаные ублюдки, верно? Твоё сердце? Мне очень жаль. Неужели… я слишком сильно сжал тебя? Извини, Спок, мне очень жаль, прости меня… пожалуйста, прости это… это жалкое… Я не могу… контролировать… Я хочу остановиться, но это так… Черт возьми, я даже не…

На мгновение я не мог говорить. Этот блеск в его глазах… он лился по его лицу.

Джим плакал.

– Джим, вы должны прекратить, это самая нелогичная реакция, – сразу же сказал я, потрясенный.

Он небрежно вытерся грязным рукавом. Этим жестом он размазал пыль и грязь по своему напряженному характерными чертами выражению лица. Это не уменьшило силу его горящего взгляда.

– Не делать этого специально, не так ли? – он пробормотал, но слёзы остановились, когда он глубоко вздохнул.

– Джим, – я говорил с твёрдой убежденностью, тем лучше, чтобы он снова почувствовал смысл, зная, что Энтерпрайз нуждается в нём. И я тоже.

Как его первый офицер.

Но и как его друг.

– Джим, я полностью восстановлюсь. Доктор МакКой уже заявил об этом, и хотя я был бы очень признателен, если бы вы не сообщали ему о моей следующей исповеди, я должен признать, что наличествовали определенные случаи, когда он не был не прав.

Это заставило Джима внезапно рассмеяться, и напряженность вокруг его глаз исчезла. Я необъяснимо чувствовал, что мои собственные опасения тают с этим звуком.

Самая любопытная реакция.

– Чувак, ты действительно нечто, не так ли, Спок?

– Иногда я не понимаю сложностей человеческих шуток, Джим. Этот вопрос риторический?

Улыбка после этого была яркой, как сверхновая, и напоминала его более обычное поведение. В свою очередь, мою собственную ответную улыбку было ещё сложнее сдержать. Это начало формировать самую любопытную картину. Жаль, что я знал, что не должен убеждать Джима остаться и изучить его влияние на меня.

– Спасибо, Спок.

Я собирался спросить, за что.

И тогда я понял.

– До свидания, капитан.

– Я вернусь, ты же знаешь. Проведать тебя. Убедиться, что ты был хорошим мальчиком.

– Я не сомневаюсь в этом.

– Хорошо.

С прощальной улыбкой, он оставил мою частную медицинскую палату, чтобы вернуться к мостику и возобновить исполнение своих обязанностей. Я отметил, что его поза была решительной, твёрдой, и главное, как будто его спокойная уверенность была вновь восстановлена. Как, я не знаю, но я прекрасно понимал, что это было полной противоположностью того, когда он бросился в лазарет, как потерянное, раненое животное, выкрикивая моё имя.

Однако несмотря на его лёгкую манеру, он явно пожалел о своих действиях. Выразил сожаление об объятиях, пожалев об этом.

Я даже не был удивлен, когда я понял, что я не против.

Комментарий к Часть 4. Четвертый раз

П/п: Как выразилась одна из читательниц, “Спок такое деревце”©)

П/а: *подмигивает*

Да. Я думаю, что это на самом деле мое любимое объятие. Я знаю, что ангст прошел слишком далеко, но… мне нравится

(О, если бы у меня была огромная сила синих глаз Джима на моей стороне! Должен. Украсть. Крис. Пайн!)

========== Часть 5. Пятый раз ==========

А потом это изменилось.

Поскольку у меня не было большого опыта по отношению к объятиям человека, я не могу с полной уверенностью сказать, что пятый раз отличается от остальных.

Мы были захвачены на очередной миссии и брошены в тюрьму. Похитители угрожали убить нас, если выкуп за нашу безопасность не будет выплачен, и они потребовали высокозащищенные коды безопасности охраняемых районов в Альфа-Квадранте. Верный своей честности и чести, следуя инструкциям Джима, экипаж не поддался.

Мы должны были умереть.

Однако это была не обычная тюрьма. В одну из стен оказалось встроено непонятное приспособление, которое представляло собой странно знакомое сочетание механических устройств (построенных с использованием грубых, явно украденных деталей машин). В настоящий момент он заряжался с громким звуком, из-за которого острая боль пронзила мою голову и сильно уменьшила мои способности к концентрации и вниманию. Я не смог его должным образом изучить или даже идентифицировать, чтобы попытаться отключить, пока не стало слишком поздно.

Джим смотрел на меня, беспокойство вылилось в его сверкающие черты лица, но времени не было.

Внезапно, с оглушительной вспышкой, машина ожила.

– Нет!!!

Крик Джима прокатился в воздухе, но я знал, что это не сможет остановить неизбежное. Я был ближе всего к стене, и всё, что я мог сделать, было резким движением, чтобы посмотреть на него, моё последнее, финальное действие в сторону Джима.

А после я был охвачен пламенем.

Но я не горел.

– Спок! – Джим кричал моё имя, его голос был ужасным и пугающим, таким мучительным, настолько полностью уничтожительным, что я не мог ни на мгновение сказать ему, что я жив.

Пламя не было настоящим. Поскольку я, казалось, мгновенно потерял способность использовать свои голосовые связки, я сделал осторожный шаг в направлении, где в моём представлении, всё ещё находился Джим. Его изящный, мускулистый силуэт стал заметен после всего 0,734 метров, которые я прошёл, и я наконец смог прошептать: – Джим.

Он не слышал меня, как я знал, он не мог, потому что я слишком тихо говорил для человеческих ушей, и из генератора раздался громкий рёв, который помешал моему голосу достичь его.

Но почему я вообще говорил?

– Спок? – он перекрикивал шум, который, как я теперь думал, должен был быть дополнительным звуковым эффектом, а не продуктом фактического огня. По всей вероятности, пираты зафиксировали нашу предполагаемую смерть, чтобы напугать или уменьшить моральный дух экипажа.

– Джим.

Наше окружение приводило в замешательство; голографический огонь был ярким и мерцающим, но я мог видеть его лицо, когда он повернулся в мою сторону, даже если сначала он не мог видеть моего.

Эмоции, вспыхнувшие в его голосе, когда он произносил моё имя, были настолько сильными, что я понял, что я эмоционально реагирую на это; его чувство пробуждало меня, чтобы чувствовать также. В тот момент, прежде чем он узнал о том, что я стоял перед ним, я попытался проявить сдержанность и контроль, чтобы мои черты превратились в правильное, спокойное выражение, которое Джим не видел…

– Спок!

Джим потянул руку, вслепую, в мою сторону, я поймал его ладонь, и потянулся так, что мы стояли достаточно близко, чтобы его человеческие глаза позволили ему различить мою фигуру.

– Ты жив!

– Очевидно.

– Спок! – снова закричал он, и я был не способен определить с какой целью он вновь произнёс моё имя.

Но затем Джим заорал победно и, ударив кулаком воздух, он сказал: – Да!

И поблагодарил нескольких божеств, с которыми я не был знаком, его тело дрожало от избыточного адреналина, и я не мог отвести взгляд от его чистой, яркой радости.

Я внимательно наблюдал за ним, когда он кричал и прыгал среди проецируемых изображений, которые ещё не были реальными, но, тем не менее, заставили нас оказаться в ловушке этого воображаемого ада. И, к моему большому удивлению, я не мог сделать ни единого вдоха, поскольку Джим, казалось, почти танцевал, его движения были энергией и экстазом, жизнью и смехом, а затем он посмотрел на меня.

Он купался в огне и счастье, неконтролируемом, совершенно диком в тот момент, когда впервые сила в его глазах была полностью высвобождена и выпущена в этот мир, и я был единственным, кто мог её увидеть. Они сияли от слез, пылали, сверкали в мерцающих огнях вокруг нас, и вдруг я поймал себя на удивлении, может ли тепло от голограммы быть каким-то образом настоящим.

Я не мог двигаться, и не мог говорить, и не делал этого, и я бы не смог возразить ничего против, когда он целенаправленно пошёл ко мне и обернул своё тело вокруг меня.

Потому что на этот раз это были не просто его руки, это было что-то большее, это был Джим; его дыхание на моём ухе и его прохладная кожа под пальцами, но также и его счастье, вливающееся в мой разум с пугающей ясностью, великолепной, золотой, такой мощной. Это было всё, и ощущение того, что полностью окружен одним человеком, вернулось, так как он напугал меня в первый раз, когда Джим держал меня, но он не задыхался в этот раз слишком сильно.

Я чувствовал его улыбку на моей шее так же ясно, как мог видеть пылающие огни, создающие ручейки и узоры на его гладкой широкой спине, где мои руки покоились, по-видимому, сами по себе, пальцы были расправлены так, как ни один вулканец не должен был когда-либо делать.

– Всё в порядке, Спок. Мы живы, – мягко сказал Джим, как будто он пытался успокоить мои страхи, и с довольным вздохом он крепко обнял меня, прижимаясь грудью и бедрами, глубоко дыша и уткнувшись лицом в уже ставшим для него обычным место на моей шее.

Обычным. Да, возможно это стало обычным делом. Но он никогда не обнимал меня с таким счастьем раньше. Теперь не было страха, никакой боли или отчаяния, просто облегчение, просто эйфория, и, возможно, мы бы сбежали, и мы могли бы продолжать делать это, опять же, возможно…

– Спок?

Но я снова не мог говорить. На этот раз, однако, причина была… эмоции.

Волна, волна огромной силы, неукротимая, блаженная, выплескивалась из меня с ног до головы, и всё моё тело дрожало. Я не мог говорить, потому что меня поглощали огонь и Джим, и чувство эйфории душило меня и кипело под моей кожей, удушая меня своим внезапным появлением, которого я не ожидал, не мог контролировать…

Его руки покоились в моих руках, но с моим превосходством в силе было очень легко их поднять и скользнуть своими вокруг его поясницы в стремительном движении. Я никогда раньше этого не делал, но полагался на свои более человеческие инстинкты, чтобы прижать его к себе, даже слегка подняв его, в то время как мой ум вулканца удивился: возможно ли, что мы достигнем точки, где мы больше не сможем стать ещё ближе?

Я почувствовал, как вдыхаю запах Джима, и, возможно, он даже был немного головокружительным, пытаясь поймать острые ощущения эхом в моём теле, в то же время наслаждаясь ими. Я широко улыбнулся, почувствовав радость на лице, восторг и восхищение там, где никто не мог этого увидеть.

Итак, в пятый раз был так же и первый раз, когда я держал его так же сильно, как он держал меня, хотя я не знал, что подтолкнуло меня так взаимно отвечать на этот жест и заставлять его задыхаться от удивления, но не в знак протеста. Хотя я держал его крепче, чем, возможно, было приемлемым или нормальным, за исключением того, что я никогда не боялся сломать Джима. Джим не был хрупким.

Джим был огнем.

========== Часть 6. Шестой раз ==========

Мостик был переполнен техническими специалистами, обслуживающим персоналом и тремя инженерами, которых мистер Скотт сумел взять из резерва. Энтерпрайз получила два серьезных удара, второй из которых вызвал перегрузку системы, и схемы лопнули прямо перед ними. Двоим членам экипажа пришлось отправиться в лазарет, хотя, к счастью, они не получили серьезных травм.

Я стоял на своем посту, пытаясь спасти как можно больше информации с консоли, и обновить файлы научного отдела.

Именно тогда я обернулся без видимой причины и увидел капитана, глядящего на меня.