Текст книги "Самый тяжкий грех (СИ)"
Автор книги: The SkyWolves
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Люк поспешно вошёл в зал.
– Я тоже с тобой!
Ему было безразлично, какая именно миссия возложена на команду «Тысячелетнего сокола» – он просто желал быть со своими друзьями. Впрочем, после общения с ботанами во время битвы за Котлис Люк имел примерное представление о предстоящем задании.
Лея встала и обняла его. С неприкрытой тревогой заглядывая в глаза, она спросила:
– Люк, что случилось?
Он не сделал попытки отстраниться, но нахмурился.
– Я прошу тебя: дай мне немного времени.
Она медленно кивнула и отступила.
К нему подходили друзья, чтобы тепло поприветствовать, а Люку казалось, что он видит их лица впервые. Он всё ещё оставался там, в двух десятилетиях от сегодняшнего дня. Он с усилием изобразил на лице подобие улыбки.
– Привет, Хан. Привет, Чуи.
Во взгляде Хана он увидел сострадание и… готовность принять. Чуи приветливо рыкнул, и Люк улыбнулся им обоим, на этот раз совершенно искренне. Несмотря на жгучую боль, поселившуюся в сердце, его друзья оставались его семьей и дарили ему надежду. Он присоединился к общему собранию, внимательно прислушиваясь к деталям разрабатываемого плана. Подробности своей миссии он решил узнать чуть позже.
***
Лея наблюдала за Люком, отмечая для себя внезапно появившуюся в его движениях энергичность. Он выглядел вымотанным, но не позволял усталости взять над собой верх. В его глазах плескался океан боли, но тлела и новая искра – искра света… и какая-то горькая мудрость.
Что бы ни случилось с ним после их расставания на Татуине, он по-прежнему с надеждой смотрел в будущее.
========== Безмолвие ужаса… ==========
Люк чувствовал себя в круговороте огромного количества противоречивых мыслей и эмоций, который затягивал его всё глубже и глубже.
«Звезда Смерти». Палпатин. Вейдер.
Он испытывал невыносимую боль от мысли, что где-то рядом находится Император – тот, по чьей вине Энакин погрузился во Тьму, и тот, кто жестоко надругался над самим Люком. Люк не мог избавиться от образов, ощущений и страшных воспоминаний, даже заставляя себя думать о чем-то другом.
Он целенаправленно вызывал в себе воспоминания об Энакине и о том, какой яркой и глубокой была их связь в Силе.
Сейчас Люк признал, что он чувствовал эту связь во время их поединка в Облачном Городе. Мысль о том, чтобы воссоединиться с Вейдером не только как отец и сын, но как равные союзники, партнеры, вызывала в нем дрожь.
Люк ушёл в свою каюту на борту командного корабля повстанцев и теперь лежал, комкая в руках подушку, отчаянно желая чувствовать ладонями не набитый синтетическим пухом предмет, а что-то живое и тёплое. Нельзя сказать, что он сдался депрессивным мыслям, однако и счастья он не чувствовал. Люк понятия не имел, как описать то, что поселилось в его сердце. И он не мог определиться, было ли это ощущение неприятным.
Мечты об Энакине не волновали его физически – тело было слишком измученным и уставшим, чтобы испытывать возбуждение. Его наполняло странное сочетание страха и тоски. Люку необходимо было выговориться, он нуждался в общении. В ком-то, кто сможет его понять.
Словно в ответ на его отчаянное желание раздался тихий сигнал зуммера дверной панели, и Люк, не вставая с койки, отключил запирающее устройство, воспользовавшись Силой.
В каюту вошла Лея.
– Люк, пожалуйста, откройся мне, – она села на край его койки, и Люк сел, опершись на подушку спиной. Лея протянула ему стим-чай, и он, благодарно улыбнувшись, принял из её рук дымящуюся чашку.
– Спасибо за заботу и беспокойство обо мне, – он попытался уклониться от разговора и отвлечь Лею от незаданных вопросов. – Это помогает мне больше, чем ты можешь представить.
– Увы, я не могу помочь, потому и беспокоюсь. Ты такой далёкий. Что с тобой произошло, Люк?
Он внутренне содрогнулся, но взял себя в руки.
– Лея, я уже говорил, что не готов рассказать это кому бы то ни было.
– Если это что-то, что верховное командование должно знать…
Он поднял руку в перчатке, призывая ее остановиться и качнул головой:
– Верховное командование не должно беспокоиться о моей личной жизни.
– Твоя личная жизнь? – в темных глазах Леи вспыхнуло удивление.
Люк усмехнулся и кивнул:
– Знаю, это может показаться неожиданным, но я влюбился.
Она протянула руку и накрыла его ладонь своей.
– Это замечательно, Люк! Кто эта счастливица?
Он покраснел и отвёл глаза.
– Это мужчина.
– О, – Лея хихикнула и потрепала Люка по волосам. – Надеюсь, он милый?
– По-своему да.
Люк обрадовался хотя бы тому, что Лея приняла этот факт спокойно. По всей видимости, она испытала некоторое облегчение, избавившись от подозрений, что он всё ещё влюблен в нее, храня смутное чувство, зародившееся при их первой встрече.
– Так кто же он?
Люк снова покачал головой и пробормотал:
– Он не любит меня. По крайней мере, он не хочет этого признавать. И вряд ли он хотел бы, чтобы я говорил о нём с другими людьми. Он думает, что это неправильное чувство.
– Ох, прости, – Лея посмотрела сочувственно, и Люк ободряюще улыбнулся.
– Со мной всё будет в порядке. Я должен рассказать тебе больше, но пока не готов, хорошо? – Люк положил руку Лее на плечо и слегка погладил. – Я не пытаюсь оттолкнуть тебя. Я просто пытаюсь найти правильный ключ, чтобы открыть запертую дверь.
Она встала и задумчиво нахмурилась.
– Надеюсь, в этом нет ничего опасного.
– В любви и на войне всё возможно.
Лея нежно обняла Люка и прошептала:
– Скажи ему о своих чувствах, как только сможешь.
– Я надеюсь, что смогу.
***
«Тайдириум» представлял собой трехкрылый и обтекаемый шаттл имперского производства. Его внешний вид, привычный имперцам, в сочетании с транспондерным кодом, который Альянсу любезно предоставили ботанские шпионы, вселял надежду, что их команде удастся благополучно высадиться на Эндоре.
Шаттл вышел из гиперпространства. Лея, наблюдая за Люком и Ханом, пришла к выводу, что Хан точно не был тем человеком, в которого влюблен Люк. Между ними не было ничего похожего на энергию любовников или тайных увлечений.
Она всё еще находила странным и немного забавным то, что Люк оказался геем. В некотором смысле она была даже рада. Это означало, что она не причинит ему боль, не заставит ревновать, выбрав Хана. И тем не менее, ее огорчало то, что Люк влюбился в человека, которые не отвечает ему взаимностью.
Он несомненно был достоин того, чтобы быть любимым.
Когда «Тайдириум» приблизился к звездному суперразрушителю, глаза Люка расширились, и в них полыхнул страх. Он пробормотал:
– Вейдер на этом корабле.
Хан попытался подшутить и поднять настроение, но Лея понимала, что Люк прав. И когда он прошептал:
– Я ставлю под угрозу операцию. Я не должен был лететь с вами, – она почувствовала его уверенность в сказанном.
В глубине души, в самых дальних закутках шевельнулась мысль, пробравшая до костей ледяным ужасом. Что если её лучший друг влюблен в её злейшего врага? Она оттолкнула жуткую догадку и встряхнулась, словно пытаясь физически избавиться от нее.
***
Взгляд Лорда Вейдера блуждал в космическом пространстве, окрашенном в красноватые оттенки благодаря затемненным линзам визоров. Он видел небольшой челнок типа «Лямбда», однако не сосредотачивался на нём взглядом. Его внимание было направлено на другой объект. На мальчика.
– Куда следует этот челнок? – Вейдер знал ответ, но ему хотелось проверить мальчишку, было любопытно – какой ответ будет дан.
– Шаттл «Тайдириум», назовите свой груз и назначение.
– Запчасти и технический персонал для лесной Луны.
Голос принадлежал контрабандисту, Соло. Даже через искажающие звук передатчики Вейдер сразу его узнал. Значит, мальчишка был с друзьями. Адмирал Пиетт, некоторое время внимательно следя за реакцией Вейдера, наконец спросил:
– Их код просрочен, сэр. Однако он действителен. Нам задержать шаттл?
– Нет. Оставьте их мне. Я сам с этим разберусь, – отрезал Вейдер. Да, он хотел сам разрешить эту проблему.
– Отлично. Продолжайте, – приказал адмирал офицеру-технику.
Вейдер вернулся на свое излюбленное место напротив смотрового иллюминатора и погрузился в Силу, чтобы коснуться сына. Его сердце болезненно желало более полного и мощного контакта, но он подавил это желание, приказав себе не думать. Не чувствовать.
Дыхание Люка застыло в горле, когда он почувствовал присутствие Вейдера в его сознании. Он применил все самообладание, чтобы не реагировать на едва ощутимую ментальную ласку. Люк взял эмоции под контроль. Он очистил свой разум и свое сердце, сосредотачиваясь на кончике носа, погружаясь в полутранс.
Мальчишка скрывает эмоции. Вейдер был доволен. Несмотря на то, что он ясно ощущал Люка в Силе, он понял, что способность закрываться ментальными щитами у сына была достаточна, чтобы скрыть свои чувства от Палпатина. Возможно, они могли бы использовать это в своих интересах.
Вейдер давно понял, что мнимая мудрость Палпатина была ничем иным, как манипуляциями и обманом. Он тщательно хранил свои мысли от Императора, ожидая, когда ему представиться удобный момент для бунта. Он сосредоточил свою ярость на других целях, таких, как Оби-Ван. Его бывший наставник был весьма подходящим объектом для ненависти. Оби-Ван был предателем.
Оби-Ван научил его сына игнорировать мораль.
Вейдер перенаправил свою ярость с Люка на Оби-Вана.
========== …и крик радости. ==========
Император Палпатин пребывал в скверном настроении. Вейдер опустился у его ног на одно колено, воздвигая ментальные барьеры, скрывая свои мысли.
– Я приказал тебе оставаться на корабле.
– Несколько повстанцев преодолели щиты и приземлились на Эндоре.
Словно в досаде, что ученик говорит ему столь очевидные вещи, Палпатин отрезал:
– Я знаю.
– Мой сын с ними.
Вейдер всегда делал акцент на том, как он говорил о Скайуокере – «мой сын», – и это безумно раздражало Палпатина. В механическом ровном голосе было нечто, что Вейдер будто утаивал от Императора.
Но вряд ли ему удастся скрыть что-то от Палпатина. Император решил, что будет действовать более тонко.
– Ты уверен?
– Я… Я чувствую его в Силе, мастер, – снова странная интонация в голосе. Палпатин нахмурился.
– Странно, что я не чувствую, – посмотрев на своего ученика, преклонившего колено перед троном, старший ситх угрожающе произнес: – Надеюсь, ваши чувства по этому вопросу ясны, Лорд Вейдер.
Были ли его чувства ясными? Мальчик единожды обманул Вейдера, хотя он чувствовал себя странно, будто не веря в это до конца. Но это было правдой. Иначе зачем сын допустил его так близко, так чувственно и интимно, зная его личность? И почему скрыл свою?
Разочарование Вейдера было беспредельным. Он находился в растерянности, думая о сыне. Он хотел защитить мальчика от запутанных чувств, которые тот, несомненно, испытывал. Он хотел защитить сына от себя. Он хотел защитить его от Палпатина.
Но он не смог бы сделать ничего из этого, если мастер заподозрит предательство. Вейдер осторожно ответил:
– Они ясны, мастер.
– Ты должен лететь на Священную Луну и ждать его.
Пытаясь осознать услышанное, Вейдер испытал страх. Встреча с Люком была последним, что он хотел. Он не был уверен в том, что сможет контролировать себя, свои желания. Но он должен встретиться с мальчиком, чтобы обеспечить ему защиту, чтобы уберечь его от путей, который приведут лишь к руинам. Он неуверенно спросил:
– Он придёт ко мне?
– Я предчувствую это. Его сострадание к тебе станет для него погибелью. Он придет за тобой, а ты приведешь его ко мне.
Сострадание? Сердце Вейдера сжалось от воспоминания этого давно забытого понятия. Неужели именно оно было мотивом мальчика? Вейдер мысленно вернулся назад, в то время, когда он был джедаем Энакином Скайуокером. Однажды он сказал матери мальчика:
«Сострадание, которое я определил бы как безусловную любовь, имеет огромное значение в жизни джедая. Так что можно сказать, что мы призваны любить».
Безусловная любовь?
Он вдруг усомнился в себе, в своих убеждениях. Не это ли он принимал за тёмные желания?
– Как прикажете, мастер, – произнес Вейдер и вышел из тронного зала, необычайно громко слыша в ушах звук собственного дыхания.
Он пытался заглушить голос, который поселился внутри и нашёптывал предательские мысли. Он уничтожит в мальчике отвратительную похоть или погибнет, пытаясь сделать это.
Палпатин устремил взгляд в черноту космоса, испытывая нетерпение. Он должен был избавиться от Вейдера, и чем раньше, тем лучше. Ему был нужен молодой Скайуокер.
***
Люк испытывал страх. Он нигде не мог найти сестру, хотя три аварийных спидера и её шлем они уже нашли. Он знал, что Хан волновался не меньше.
Увидев, как Чубакка направился на соседнюю поляну, чтобы рассмотреть кусок мяса, подвешенного на дереве, Люк почувствовал опасность, но прежде чем он смог окликнуть вуки, чтобы предупредить его…
Он обнаружил себя подвешенным в сети, в лицо болезненно врезались грубые веревки, спину ломило о веса его друзей. Ноги были неудобно подвернуты, а меч… оказался вне досягаемости.
А потом они были бесцеремонно сброшены на землю, когда Арту встроенной пилой перерезал веревки. С трудом приняв сидячее положение, Люк огляделся и увидел окруживших их странных маленьких пушистых существ.
Странные маленькие пушистые существа с копьями.
Люк не смог сдержать улыбку, когда они начали неистово поклоняться Трипио. Однако представители полуразумной расы, казалось, не испытывали симпатии к остальным членам их команды. Люк оказался на длинном шесте, со связанными руками и ногами. Эвоки потащили их по лесу в свою деревню, надежно укрытую в чаще.
Когда из низкой хижины вышла Лея, он испытал облегчение. Она обязательно поможет им.
Или не поможет. Когда Трипио перевел аборигенам ее просьбу, эвоки просто-напросто продолжили готовиться к поджариванию Соло на костре. Люк решил взять контроль над ситуацией в свои руки.
Оказалось довольно забавным видеть Трипио, парящим в воздухе над головами низкорослых существ. Еще смешнее были его истошные крики о помощи. И лишь только когда эвоки освободили их, Люк позволил себе от души посмеяться над предположением Трипио, что это чудо было осуществлено им самим.
Но когда они встретились с вождём эвокского народа и их шаманом, Люк ощутил, как Тьма завладела его сердцем, наполняя болезненной смесью предчувствия и принятия.
Вейдер находился здесь, на Луне Эндора.
Люк подавил невыносимое желание идти за Вейдером, чтобы упасть в ментальные объятья, бессознательно предложенные Тёмным Лордом. Вместо этого Люк, подобно самому Вейдеру, словно надел на себя непроницаемую маску, скрывая под ней свои сокровенные желания.
Но как только он покинул хижину эвоков, он услышал, что Лея последовала за ним. Подняв глаза и глядя на висящую в ночном небе «Звезду Смерти», где его ждал Император, Люк задумался о том, что сказать сестре.
Он должен был всё ей рассказать. Она заслуживала того, чтобы знать правду.
Она была его сестрой.
Лея медленно приблизилась к Люку. Он выглядел задумчивым и отстраненным. Почему-то она решила, что сейчас самое подходящее время, чтобы получить ответы на свои вопросы.
Люк пристально смотрел на свою тайную сестру, своего близнеца. Сейчас их родство перестанет быть тайной.
Лея увидела в глазах Люка странный огонь, безнадёжный и нервный. В глубине зрачков отражалась тонкая грань между абсолютным блаженством и чистым страданием.
Набравшись храбрости, она с мольбой в голосе спросила:
– Люк, что произошло?
========== Тьма внутри света… ==========
Люк повернулся к Лее. Её лицо выражало внимание и готовность. Впрочем, даже если это было на самом деле не так, он должен был рассказать ей правду в любом случае. На мгновение погрузившись в Силу, он почувствовал, что Вейдер вот-вот настигнет его. Времени у Люка больше не было.
– Лея, скажи мне… Ты знаешь, что джедаям запрещены романтические отношения?
Она растерянно кивнула. Казалось, она совершенно не понимала, почему Люк задает ей такой вопрос.
– Мой отец упоминал об этом.
– Ты помнишь свою мать? Свою настоящую мать?
Вопрос застал её врасплох, она искренне не понимала его смысл. Это казалось таким незначительным, не влияющим на настоящее время… Но в то же время какое-то шестое чувство явственно говорило ей о том, что ответ бесконечно важен именно сейчас, когда Люк задал этот странный вопрос.
– Совсем немного. Она умерла, когда я была маленькой.
– Что ты помнишь, Лея?
Она покачала головой с сожалением.
– Просто картинки, образы, чувства.
– Расскажи мне.
Медленно, словно опасаясь потревожить воспоминания прошлого, она прошептала:
– Она была… очень красивой, но печальной, – Лея заглянула Люку в глаза, будто пытаясь найти там ответы на свои вопросы. – Почему ты спрашиваешь меня о ней?
Он казался ей таким далёким, словно разумом присутствовал не здесь, а где-то в иной вселенной. Люк повернулся к ней и, вздохнув, признался:
– Я не знал свою мать до недавнего времени. Я раньше задавался вопросом, как ей удалось… сделать это.
– Сделать что?
– Сделать так, чтобы мой отец полюбил её.
– Твой отец? Герой клонических войн? – это казалось Лее бессмыслицей.
Люк резко переменил тему:
– Вейдер здесь. Сейчас. На этой луне.
Вздрогнув, она с сомнением спросила:
– Откуда ты знаешь?
– Я ощущаю его присутствие. Он пришел за мной. Он чувствует, когда я рядом. Именно поэтому я должен покинуть вас.
Лея не понимала ровным счетом ничего. Хоть Люк и пытался быть убедительным и вежливым, но Лею что-то смущало и беспокоило.
– О чём ты говоришь, Люк? – она схватила его за руку, отчаянно пытаясь восстановить рушащуюся на глазах связь.
– Если я останусь здесь, он найдёт всех нас. Я подвергаю вас опасности, – он снова отвернулся, и она проследила направление его взгляда. В голосе Люка ей почудилось нетерпение. – Я должен идти к нему.
Сама идея казалась ей нелепой. Она, не в силах подавить нотки страха в голосе спросила:
– Почему, Люк? Даже если он чувствует твое присутствие, ты можешь убежать. Нет никакой причины, по которой тебе следует идти к нему!
Люк напрягся всем телом. Когда он снова заговорил, его голос был таким низким и глухим, каким Лее ни разу не доводилось слышать.
– Есть, – произнёс он.
– И что же это за причина?
Он вгляделся в её испуганные глаза, в которых по самые края плескалось болезненное, лихорадочное беспокойство. Люк смотрел, не отводя взгляда. Он должен был найти то, за что удержаться самому, произнося это признание.
Он и сам боролся в сердце со страшной правдой. Вплоть до этого момента он пытался внутри себя отрицать тот факт, что Энакин Скайуокер был Дартом Вейдером, и…
– Он – мой отец.
Как только слова были произнесены, с души словно упал тяжкий, непосильный груз. Люк тихо застонал, силясь увидеть и почувствовать, что Лея приняла эту ношу наравне с ним.
– Твой отец! – жалость и недоверие боролось в ее карих глазах.
Люк видел, что она отчаянно не желает верить в услышанное, но… она всё же поверила.
– Есть ещё кое-что. Тебе будет нелегко услышать, но ты должна знать. Если я не вернусь, ты – единственная надежда Альянса.
– Люк, не говори так. У тебя есть Сила, а я… я даже не понимаю этого. И я никогда не смогу…
– Ты не права, Лея. В тебе тоже есть Сила. Со временем ты научишься использовать её, как и я.
Он наблюдал, как она безмолвно ведет борьбу с собой и терпеливо позволил ей сформулировать то, что она хотела сказать.
– Я боялась, что Вейдер мог бы быть тем, в кого ты тайно влюблён.
Люк вздрогнул, и Лея нахмурилась в ответ. Он отвернулся от нее и вцепился в перила мостика побелевшими пальцами. В чём дело?
– Это он, – обреченно выдохнул Люк.
Мысли в её голове проносились быстрее, чем она могла их полностью осознать. Это невозможно! Он же только что признался, что Вейдер – его отец!
– Что ты имеешь в виду?
– В нем осталось хорошее, Лея. Император не полностью уничтожил добро в нём. Я смогу его спасти.
– Но… ты… Вейдер – твой отец! И ты влюблён в него? – строгое альдераанское воспитание Леи говорило, кричало, что это неправильно, извращённо.
Но сила энергии, исходящей от Люка говорила ей, что это не так. Он медленно повернулся к ней и робко, неуверенно произнес:
– Сила есть у всех из моей семьи. У отца, у меня и у… моей сестры.
Сестра? У Люка есть сестра? Вопрос вошёл в разум, но застыл на губах, непроизнесенный. Она смотрела в глаза Люка, застывшие, словно голубые яркие звезды. Там была тьма и был свет. И всё это было… правдой.
– Да, Лея. Это ты.
Сестра. Его сестра! Она потрясла головой, боясь признать, что на самом деле она все это время чувствовала их родство глубоко внутри. Люк – ее брат. Вейдер – ее отец и… возлюбленный её брата.
– Но как ты можешь… любить его так?
– Он любит меня, Лея. Очень глубоко в душе он любит меня. Я не хотел бы признавать все это, но это – правда. Моя любовь правдива и она правильна.
– Нет, неправильна! Если он – твой отец…
– Я не могу тебе сейчас рассказывать, как это случилось – нет времени. Но, пожалуйста, ты доверяешь мне?
– Как я могу тебе доверять, если ты влюблен в моего заклятого врага!
– Он был и моим врагом тоже, Лея. Я думал, что он убил моего отца, – Люк склонил голову. – Я считал, что я совершенно спятил, когда понял, что именно я чувствую к нему, но… я пришел к выводу, что…
– Что? – Лея не была до конца уверена, что хочет это услышать.
– Если влюбиться в собственного отца – грех, то я предпочту утонуть в любви, а не барахтаться в ненависти. Ненависть – грех гораздо больший, чем любовь, – Люк тепло улыбнулся, и сейчас она увидела странную мудрость в его глазах. – Я смогу его спасти. Я смогу вернуть его к Свету.
Всем сердцем молясь Силе, чтобы Лея приняла всё услышанное, он страстно прошептал:
– Я должен попытаться!
Люк поцеловал её в щеку и медленно пошел прочь, чтобы взглянуть своей судьбе в лицо. А что ещё важнее – в лицо своему отцу, своей единственной истинной любви.
Лея безутешно плакала, когда Хан подошел к ней и встал рядом. Он спросил, что случилось, но она не могла сказать ни слова. Не сейчас. Она была слишком шокирована услышанным.
========== …и свет во тьме. ==========
Мысли Люка были далеки от происходящего, когда штурмовики сковали его запястья. Он безропотно отдал им свой меч, понимая, что фактически открывает свою личность. Он знал, что они поведут его прямо к Вейдеру.
Вейдер. Грядущая встреча с падшим джедаем заставила его снова погрузиться в водоворот противоречивых эмоций и желаний. Люк молился, чтобы его надежды оказались не напрасными, что Энакина еще можно спасти из бурных глубин тьмы, которую олицетворял Вейдер. Люк должен был верить в Энакина, иначе он потерял бы веру в самого себя.
Топот массивных ног имперского шагохода отзывался эхом внутри, резонируя с пульсом, и от этого казался ещё более тяжёлым и зловещим. Люк попытался медитировать, но он ощущал присутствие слишком близко.
И с каждой минутой оно становилось всё ближе.
Звук респиратора Дарта Вейдера казался необычайно резким. Ситх пытался обуздать свои чувства перед предстоящим противостоянием с сыном. Сейчас он совершенно не ощущал корабль вокруг себя, полностью отвлекшись от своих повседневных мыслей. Он вёл ожесточённый внутренний бой.
Причинить мальчику боль. Помочь мальчику. Спасти и защитить его от похотливых желаний. Сделать его своим соратником.
Они могли бы править Галактикой вместе. Они могли бы вступить в брачный союз и стать правителями всего известного пространства. Если бы никто не знал об их родстве.
Но факт оставался фактом: Вейдер знал об этом. И, подчиняясь элементарным этическим нормам, Вейдер всегда считал, что инцестуальная связь – одна из худших форм сексуальных отношений. Хуже было разве что изнасилование. Во всей Галактике не нашлось бы культуры, которая приветствовала инцест.
Вейдер никогда не сделал бы этого, независимо от желаний собственного слабого сердца.
Двери лифта распахнулись, и прохладный лесной ветерок ласково коснулся лица Люка, но он даже не заметил этого. Его мысли сосредоточились на дюрасталевой черной маске, которая, казалось, заполнила собой всю его вселенную.
Вейдер заставил себя вслушаться в то, что докладывал ему командир отряда штурмовиков. Он говорил о своих предположениях относительно места нахождения базы повстанцев. Вейдер согласился с ним и приказал проверить информацию. Бойцы удалились, и он остался с Люком Скайуокером.
Одни. От шипения дыхательного аппарата Вейдера по позвоночнику Люка прошла волна озноба. Он смотрел на Вейдера со смесью ужаса и наслаждения.
– Император ждет тебя, – Вейдер тщательно подбирал слова, чтобы ничем не выдать своих истинных желаний.
Мальчик легко шагал рядом по направлению к шаттлу и вёл себя совершенно спокойно. Как Люк мог сохранять такой контроль над собой, когда ему, Вейдеру, это не удавалось?
– Я знаю… отец, – в Силе Люк почувствовал, как Вейдер внутренне вздрогнул от окончательного признания его личности.
Вейдер был смущён и растерян, в этом Люк не сомневался.
Дыхание Вейдера сбилось бы, замерло бы в горле от желания и мучительного страха услышанных слов, но его дыхательная система этого не допустила. Его лицо под маской исказилось. Борясь с собственным желанием коснуться мальчика, Вейдер произнес:
– Итак, ты принял истину.
Люк обернулся, замедлив шаг, и остановился. Глядя в бездонные тёмные линзы, он твёрдо ответил:
– Я принял истину, что когда-то ты был Энакином Скайуокером, моим отцом.
Энакин. Воспоминания всплыли в сознании Вейдера. Воспоминания о том, как мальчик выкрикивал это имя в похоти и сладострастии. В то время он думал, что это было любовью.
– Это имя потеряло для меня всякий смысл, когда ты осквернил его своими нечестивыми криками.
Люк взглянул на Вейдера с недоверием. Он отрицал их прошлое, отрицал сексуальные эмоции между ними? Вейдер действительно так думал? Сердце Люка разрывалось, но он продолжил говорить, стараясь сохранить спокойствие в голосе:
– Это имя твоей истиной сущности. Ты лишь забыл. Я знаю, что в тебе есть хорошее. Император не мог убить это в тебе полностью.
Люк отвернулся и уставился невидящим взором в черноту лесной ночи. Он положил связанные запястья на металлический поручень и потянулся к Вейдеру разумом, сердцем, всеми фибрами своего существа.
– Поэтому ты не смог уничтожить меня. И поэтому ты не отдашь меня Императору сейчас.
Мощное присутствие сына в Силе, интенсивное, но осторожное, вызвало у Вейдера дрожь глубоко внутри. Он должен был заставить себя отвлечься от желаний. Его тело потеряло всякую чувствительность после огня Мустафара, он не мог испытывать физического возбуждения, но сердце рвалось, пытаясь обойти систему жизнеобеспечения, жёстко регулирующую его ритм. С каждым мгновением желание росло и разгоралось в нем.
Чтобы отвлечь себя, он активировал световой меч Люка, выставляя светящийся клинок между собой и мальчиком. Низкое гудение и вибрация меча, казалось, затронули каждый нерв его тела. Он попытался сосредоточиться, чтобы оценить мастерство изготовления оружия, и частично ему удалось.
– Я вижу, что ты собрал этот меч. Твое обучение будет завершено.
Энергия светового клинка и его напевное гудение не помогли Вейдеру игнорировать резонанс между ним и его сыном.
Он погасил меч и отвернулся.
– Ты и в самом деле мощный. Император это предвидел.
Император. Он не должен был забывать, для чего он здесь.
Люк смотрел в спину отцу, чувствуя бушующие в нём опасные страсти. Вейдер желал его, Люк был уверен в этом. И ему хотелось отдать себя отцу, помочь ему, спасти его, исцелить его чудовищные душевные раны… Он тихо произнес, стараясь вложить в голос всё то глубочайшее желание, что было в нём:
– Пойдём со мной.
– Оби-Ван когда-то думал, как ты.
Оби-Ван. Это казалось безопасным направлением мыслей. Гнев на бывшего наставника поможет противостоять манящему чувству близости с сыном. Вейдер вдруг подумал о том, а был ли правдив Палпатин, когда рассказал ему о Люке и его истинных намерениях. Он яростно ненавидел Палпатина, но по-прежнему был его слугой.
– Ты не понимаешь всей мощи Тёмной стороны. Я должен повиноваться моему мастеру.
Люк лишь покачал головой, надеясь, что отец увидит мольбу в его глазах.
– Я не подчинюсь, и ты будешь вынужден убить меня.
Это не могло быть правдой! Вейдер не хотел убивать мальчика, он лишь хотел покончить со злополучным бредом Люка, с его испорченной любовью и похотью. Но он знал, что выбора не будет, Палпатин не позволит этого.
– Значит, это твоя судьба.
Люк сделал шаг вперед, стремясь своей израненной душой к Вейдеру, обнимая его в Силе. Он отчаянно желал отца, но вовсе не из похоти. Он хотел дать отцу всё. Он был почти готов полностью подчиниться, однако знал, что в таком случае не сможет помочь Энакину освободиться.
– Прислушайся к своим чувствам, отец. Ты не сможешь убить меня. Я вижу в тебе борьбу. Отпусти свои страхи!
Страхи? Вейдер ничего не боялся, если не считать того, что его собственный сын, похоже, был его проклятьем. Вейдер боялся своей любви к мальчику, ибо ему хотелось подчиниться, разрешить Люку любить себя. И ещё где-то глубоко внутри он боялся отдавать Люка Императору, который сможет манипулировать сыном. Палпатин мог превратить желания Люка в то, что уничтожит их обоих. Сердце Вейдера похолодело от страшной мысли.
– Слишком поздно для меня… сын.
Он не смог сдержать себя, и в механическом голосе отчетливо прозвучала нежность. Он не хотел видеть сына рабом Палпатина, таким же, каким был он сам, но иного выхода просто не было. Мальчик либо присоединится к ним, либо умрет. От Вейдера ничего не зависело.
– Император покажет тебе истинную природу Силы.
Да, холодную, тёмную и страшную. Вейдер ненавидел Палпатина, но у него не было выбора, кроме как подчиняться. И у Люка тоже не будет.
– Теперь он – твой мастер.
Люк печально взглянул в пустоту визоров маски и покачал головой. Ему очень хотелось ласково прикоснуться к лицу отца. Люк вздохнул и в отчаянии пробормотал:
– В таком случае, мой отец действительно мертв.
И, видимо, скоро он тоже умрёт.
========== Ярость миновала, а в разуме… ==========
Дарт Вейдер стиснул перила, деформируя дюрасталь мощными механическими пальцами. Да что с этим мальчишкой, хатт бы его побрал? О чём он думает?
Это мягкое присутствие в Силе говорило ему гораздо больше, чем что бы то ни было другое, оно заполнило всё существо Вейдера чем-то, чему он не мог даже дать название. Он был возмущён той лёгкостью, с которой Люк манипулировал им, вероятно даже сам не осознавая этого.
Никогда Вейдер не жаждал чего-то так отчаянно и болезненно. Он испытывал огромный стыд за то, что имел подобные желания. Он изменял Ей.
Он не был Ей верен. И Она поплатилась за это.
Но мальчик был единственным, кого он так остро желал, чтобы пойти на измену. Люк был единственным, что осталось в память о Ней, и при этом он пытался заставить Вейдера о Ней забыть.
