Текст книги "Самый тяжкий грех (СИ)"
Автор книги: The SkyWolves
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Люк незаметно покинул отель и оказался на оживленной улице Корусанта. Дым от горящего храма еще не развеялся в ночном воздухе. Люк схватил грязный кусок упаковочного синткартона, валяющийся в переулке, и поспешно нацарапал на нем: «Помогите, нуждаюсь в медике».
Он присел у стены. Табличка в руках по сути не была ложью, он действительно нуждался в медике, но времени не оставалось. Он старался выглядеть как можно более жалким, пряча лицо за капюшоном халата. Ему не хотелось показывать свое лицо…
Время тянулось невыносимо медленно – люди были заняты, никому не было дела до очередного уличного попрошайки – здесь, в мегаполисе, к ним давно привыкли и перестали замечать. Некоторые смотрели с презрением, скорее всего, принимая его за пострадавшую проститутку. Однако спустя несколько мучительных десятков минут монета все-таки упала к ногам Люка. Тридцать пять кредитов… Этого должно быть достаточно. Он, крадучись и оглядываясь, направился в дисконтный магазин.
– Как ты? – прозвучало из-за кассового терминала.
Люк проигнорировал формулу вежливости от продавца – настроения совершенно не было. Он подошел к стойке с уцененной одеждой и выбрал простой черный жакет и такие же брюки. Покупка обошлась ему в тридцать два с половиной кредита. Воспользовавшись примерочной магазина, Люк снова вышел на улицу.
Подняв глаза в небо, он выругался. Над Корусантом занимался рассвет.
До жилого комплекса, где находилась сейчас его мать, можно было добраться без транспорта.
***
Оби-Ван Кеноби был в растерянности. Если такое глупое слово могло быть использовано для описания глубокого, всепоглощающего страха, который поселился в его груди. Огромный, холодный и липкий, словно труп хатта, он душил джедая, не давая вдохнуть. Кеноби не знал, что делать.
– Отправьте меня убить императора. Я не смогу убить Энакина, – слова, слетевшие с губ, показались Кеноби абсурдными. Он не сможет убить Энакина, его лучшего друга. Однако он заранее знал ответ магистра Йоды.
Старый магистр покачал головой.
– Чтобы уничтожить императора, недостаточно силен ты.
– Энакин мне как брат… Я не смогу этого сделать.
– Темной стороной молодой Скайуокер захвачен. Мальчика, которого ты учил, больше нет, поглотил его Дарт Вейдер, – с горечью произнес старший джедай. – Нанести визит новому императору я должен.
***
Ребенок Падме Амидалы – она все еще задавалась вопросом: возможно, дети? – метался в утробе, словно рыба коло в пасти водного монстра сандо. Сенатор осторожно легла на диван, пытаясь выровнять дыхание и расслабиться, чтобы унять боль.
Впервые она почувствовала, что кошмары Энакина могут сбыться.
Храм еще горел. Она прокручивала в голове события прошедшего дня.
Она отчаяно желала, чтобы всего этого не было – не было взбунтовавшегося джедая, не было никакой Империи… Не было Палпатина.
Он отвернулся от Республики, от прав и свобод, которые должен был защищать, будучи Верховным Канцлером. Амидала доверяла Палпатину, пусть не полностью, но он был ее наставником и земляком. Она многому научилась у канцлера. Как и Энакин.
Энакин. Где он сейчас? Что происходило с ним в последние ночи? Он был так бледен, так устало выглядел, она чувствовала, что мужу плохо. Он пугал ее… Был ли он причиной беспокойства малыша?
Она не могла заставить себя поверить в этот кошмар.
Ребенок начал брыкаться еще сильнее, и Падме попыталась его успокоить, прижав ладони к животу, но это не помогло. Она взглянула в широкое окно и увидела спидер, несущийся к посадочной платформе. Амидала торопливо поднялась, оправляя платье.
Люк Скайуокер бросился к сенаторским апартаментам.
Оби-Ван выпрыгнул из спидера.
Падме переводила взгляд с одного на другого, не зная, к кому первому обратиться. Оби-Ван взял инициативу на себя и спросил:
– Вы знаете, где Энакин?
– Я… я не знаю, – солгала она.
Что-то в поведении Оби-Вана напугало ее, будто он знал правду. Она не хотела ничего слышать. Падме повернулась к парню – тому, которого она встретила на концерте – и поинтересовалась:
– Что вы здесь делаете?
Люк, пытаясь выровнять сбившееся от быстрого бега дыхание, ответил:
– Моя фамилия Скайуокер.
Оби-Ван уставился на юношу. Он чувствовал, что незнакомец – форсъюзер, но в то же время был абсолютно уверен, что видит этого мальчишку впервые.
– Говоришь, Скайуокер?
Парень кивнул и запустил руку в растрепанные золотистые волосы.
– Понимаю, что это звучит глупо, но… Я должен помочь вам. И я… нуждаюсь в вашей помощи.
– Почему мы должны тебе помогать? – резко спросила Падме. Из-за этого человека ее ребенок – дети? – беспокоились. Им было больно. – Говоришь, что ты Скайуокер? У Энакина нет живых родственников.
Незнакомец опустил голову.
– Я не могу вернуться туда, откуда я… Мне нужен совет.
– У нас мало времени, – поторопил его Оби-Ван.
Казалось, что юноша вот-вот заплачет.
– Боюсь, времени у нас даже меньше, чем вы думаете, мастер Кеноби.
– Я уверен, что мы никогда не встречались раньше.
Оби-Ван окончательно запутался. Что связывало этого парнишку и Энакина? И откуда незнакомец знал его имя? Он потянулся к Силе и замер…
Образ мальчишки в Силе был идентичен образу нерожденному ребенку сенатора Амидалы. Даже монозиготные близнецы не могли повторить личности в Силе.
Этот мальчик был…
Падме резко подалась к молодому человеку. Он медленно попятился, будто боялся прикоснуться к ней. Их взгляды встретились. За годы обучения политике она научилась отличать правду от лжи.
В наполненных слезами покрасневших глазах она увидела, что этот юноша говорит правду.
На нее смотрели глаза Энакина.
…
Люк судорожно вздохнул, по-прежнему сохраняя дистанцию. Было ясно, что его мать и будущий наставник поняли, кто он, хоть и внутренне отказывались верить.
– Да, я сын Энакина.
Оби-Ван недоуменно покачал головой.
– Я не собираюсь даже пытаться выяснить, откуда у Энакина сын его возраста.
– Он из будущего, болван, – резко оборвала его Падме. – Неудивительно, что ты ничего обо мне не знал. Но что ты здесь делаешь? – последняя фраза была адресована Люку.
Люк честно ответил, что понятия не имеет и вкратце рассказал все, что знал, благоразумно решив не упоминать о об отношениях, связавших его и Энакина в настоящем времени. Закончив, он спросил:
– Можем ли мы что-то изменить?
Оби-Ван опустился на стул и покачал головой. В глазах рыцаря-джедая застыла невыразимая боль.
– Не знаю. Если Сила послала тебя, возможно, она хотела, чтобы ты вмешался… Но я считаю это маловероятным. Любое изменение текущего хода событий повлечет за собой перемены в твоем времени и может уничтожить тебя самого. А это в свою очередь повлечет то, что ты не сможешь вернуться и изменить что-то. Временной парадокс, – Оби-Ван тяжело вздохнул и развел руками. – Похоже, ты здесь лишь в качестве наблюдателя.
Люк кивнул.
– Да, я так и предполагал.
Он не решился рассказать о том, что он уже вмешался.
– Если мы хотим попытаться сделать хоть что-то, то мы должны лететь на Мустафар, – прервала Падме тяжелые размышления двух джедаев.
========== … а ребенок поднимается. ==========
Оби-Ван Кеноби не мог поверить в происходящее.
Он догадывался о многолетней связи Энакина и сенатора Амидалы, даже предполагал, что отношения влюбленных начались после событий на Джеонозисе. Недавно он почувствовал, что Падме беременна, но… не мог поверить, что ребенок Скайуокера стоял сейчас прямо перед ним, повзрослевший и почти полностью обученный.
Если бы события последних суток в общем не казались сумасшествием, Оби-Ван мог бы поклясться, что все это – настоящий бред.
Он старался не показывать Падме и Люку, что болезненное отчаяние нависло над ним, словно грозовая туча над Камино. Он пытался быть оптимистом. Он делал все, чтобы казаться доброжелательным и спокойным.
– На самом деле это сводит меня с ума, – рассеянно пробормотал он, обращаясь к Си-Трипио.
Он с сожалением подумал, что даже если все и переживут предстоящую встречу, протокольный дроид и Энакин больше не встретятся. Почти маниакальная любовь Скайуокера к дроидам, которых он считал почти живыми, наложила отпечаток и на Оби-Вана.
Люк, казалось, полностью погрузился в себя. Он почти не реагировал на бесконечные вопросы золотистого дроида, а если и отвечал, то совершенно невпопад.
Падме очень тяжело восприняла новости о предательстве Энакина и молча удалилась в свою каюту. Оби-Ван не хотел ее беспокоить, понимая, что лишняя информация только навредит ей, но ему казалось, что Амидала и так все прекрасно понимает. Она тщательно избегала встречаться с Люком, впрочем, мальчик отвечал ей взаимностью.
Возможно, это было одним из проявлений временного парадокса, призванным предотвратить их контакт.
Происходящее заставило Оби-Вана поверить в невозможное. Магистр Йода и Квай-Гон неоднократно ругали его за использование этого слова, да и Энакин тоже горячо осуждал такую позицию, настаивая на том, что невозможного не существует, есть просто разная степень вероятности.
Но если кто-то еще вчера предложил ему вычислить вероятность сегодняшних событий, то Оби-Ван не задумываясь бы ответил, что она равна нулю. Что это невозможно.
Энакин на Темной стороне и Падме, беременная от Энакина тем, кто сейчас сидел на полу скрестив ноги и пытаясь погрузиться в исцеляющий транс.
Если бы вчера кто-то вздумал рассказать все это Кеноби, он бы, наверное, рассмеялся и предложил тому фантазеру обратиться к врачу.
Во всяком случае, он надеялся и верил, что все вместе они смогут хотя бы попытаться спасти Энакина.
…
Дарт Вейдер стоял на узком мостике над дымящимся потоком лавы, от которого его отделяла лишь тонкая металлическая конструкция. Вокруг него струилась темная энергия его собственной ярости.
Он пил огненную Силу этого безжизненного места. Мощь Силы была везде, однако здесь она будто бы не имела вкуса.
Ему было необходимо поделиться с кем-нибудь этой победой.
С Падме.
Она не должна была узнать о Люке – это могло сломать ее. Вейдер знал, что скоро мальчик вернется в свое время, и все произошедшее уладится. Они уладят это как отец и сын.
Ему стало нехорошо при мысли, что сын соблазнил его. Хотя первая ночь, возможно, и была случайностью, но мальчик совершенно точно знал, с кем провел вторую ночь. Если бы у Люка были хоть какие-нибудь моральные принципы, он бы не совершил этого.
Джедаи – каждый джедай – сполна ответит за совращение его сына!
…
Когда Падме Амидала наконец вышла из своей каюты, по ее лицу все еще текли слезы, а горло сжималось такой болью, что говорить было невозможно. Не говоря уж о том, что ребенок в ее животе практически кричал от страха.
Разумеется, ей было страшно. Люк кратко рассказал о своем времени, где Энакин Скайуокер стал полуживым жестоким киборгом-ситхом по имени Дарт Вейдер, где галактика согнулась под гнетом тирании Палпатина, и лишь маленькая горстка повстанцев противостояла кровавому диктату. События, которые происходили в галактике были вызваны смещением баланса Тьмы и Света.
Падме имела весьма смутное представление о джедаях и ситхах, однако сейчас она видела угрозу гражданским свободам демократической Республики.
И сейчас ее муж был этой угрозой. И ее малыш в утробе знал об этом.
…
Люк принял решение остаться на корабле задолго до того, как его мать попросила его об этом, но Оби-Ван решился возражать ей.
– Что если он нападет на тебя?
Она лишь покачала головой и горько прошептала:
– Если мы разочаруемся в нем, то он разочаруется в себе. Если мы будем подозревать его, то он будет подозревать нас.
Люк знал, что в ближайшие минуты мать встретится с отцом. Сдерживая подступающие к горлу слезы, он спросил:
– Ты полагаешь, что сможешь изменить будущее, из которого я пришел?
В глазах матери – кофейно-коричневых глазах, как у Леи – стояли слезы.
– Нет, – ответила она, – но мы будем надеяться, что будущее, в которое ты вернёшься, будет хоть немного лучше.
***
Дарт Вейдер бросился к кораблю Падме, желая немедленно поделиться с ней своей победой, рассказать любимой о мире, который он восстановил лезвием своего меча.
Падме Амидала спустилась по трапу, инстинктивно прикрывая руками живот, опустив глаза, боясь увидеть в глазах Энакина нечто ужасное.
Оби-Ван Кеноби внимательно прислушивался к эмоциям своего бывшего падавана.
Люк Скайуокер яростно пытался подавить воспоминания о минувшем кошмаре: резне в Храме и визите Палпатина.
Дарту Вейдеру пришлось напомнить себе, что для Падме его имя было Энакин. Новое имя уже полностью захватило его сознательное я, и каждый сделанный им шаг был шагом Вейдера.
Но Падме назвала его другим именем, и на мгновение в нем всколыхнулось ощущение, что он превратился во что-то, чем не должен быть. Он обнял жену, наслаждаясь, что она живая в отличие от этой жуткой вулканической планеты.
Живая. И в безопасности благодаря ему.
– Я заметил твой корабль.
– Я должна была прилететь и увидеть тебя, Энакин. Мне нужно задать тебе много вопросов.
– Что тут спрашивать? – наигранно улыбнулся Энакин. – Я принес мир в галактику!
– Энакин, это ужасно! Ты возглавил атаку на Храм Джедаев?
Гнев вспыхнул внутри, готовый захватить сознание… Вейдер выдохнул, тщательно контролируя свои действия, и просто спросил:
– Откуда ты знаешь?
– От Оби-Вана.
Ах, Оби-Ван. Он мог бы и догадаться.
– Оби-Ван приходил к тебе? – прорычал Энакин. – Оби-Ван пытается настроить тебя против меня. Джедаи меня предали! Предали нас! Республика предала нас!
– Что ты говоришь, Энакин? – Падме схватила его за руку, заглядывая в глаза.
Он увидел застывшие в глазах любимой слезы и улыбнулся нежно, насколько мог.
– Мы будем править галактикой вместе. Я свергну Палпатина, и мы сможем сделать так, как считаем нужным.
– Все, чего я хочу, это чтобы мы были вместе. Ты и я – вместе, в мире и спокойствии, вдали от этого кошмара. Давай уедем куда-нибудь, подальше от войны.
– Война закончена, Падме. Я выиграл!
– Что ты выиграл? Место рядом с наставником, который использовал тебя, чтобы получить власть?
– Я использовал его. Это путь ситхов!
– Но ты не ситх!
– Как ты смеешь говорить мне, кто я есть? – Энакин сжал ее подбородок рукой в перчатке. Его глаза были темными, как глубины космоса, и горящими, словно сердце звезды.
– Послушай меня, Падме! У меня есть мощь, чтобы защитить тебя! Теперь я спасу тебя от моих кошмаров!
– Я не хочу твоей мощи и не нуждаюсь в твоей защите. Все, что мне нужно – твоя любовь! – она протянула руку и нежно погладила его по щеке, так осторожно, что он едва почувствовал прикосновение. – Давай уйдем! Пойдем со мной, Энакин, пожалуйста.
– Это ты пойдешь со мной, Падме! Мы будем править галактикой!
Она вырвалась из его рук, и его гнев снова поднялся ослепляющей стеной. Он сжал кулаки, пытаясь сдержать стремящуюся наружу ярость. Падме покачала головой:
– Я не хочу править галактикой и не желаю быть императрицей. Я лишь хочу быть твоей женой, и наконец быть в состоянии называть себя Падме Скайуокер.
Скайуокер. Имя Люка.
– Ты никогда больше не должна произносить это имя.
– Ч-что?
– Никогда. Это имя уже не мое. Я не хочу иметь с ним ничего общего.
– Энакин! Но почему?
Он не мог больше обманывать ее, как бы не была болезненна правда.
– Ты встречалась с мальчиком по имени Люк?
Ее сердце замерло. О чем Люк не рассказал ей? Она осторожно кивнула:
– Да.
Энакин яростно зашипел.
– Его зовут Люк.
– Да, я знаю. Он наш сын. Он из будущего…
– Джедаи прислали его из будущего, чтобы он убил тебя, а я остался преданным Ордену!
Падме не могла поверить в это.
– Нет… Этого не может быть.
– Он пытался соблазнить меня, – глаза Вейдера сузились, и Падме увидела в них огонь злобы.
Соблазнить?!
– Я не понимаю, о чём ты говоришь…
– Он вернулся во времени, чтобы соблазнить меня и заставить забыть о тебе! – он указал пальцем в черной перчатке на ее живот. Падме испуганно закрылась ладонями.
…
Находясь на борту корабля, Люк явственно в Силе почувствовал, как разбилось сердце его матери, впиваясь в душу миллионами острых осколков. Слыша, как она с горячностью защищает его, он опустил голову, испытывая огромное чувство вины.
– Как ты смеешь обвинять его в чем-то подобном?
– Мы занимались сексом, Падме. У меня и Люка был секс. Люк обманул меня и склонил к близости с ним.
Падме яростно затрясла головой, отказываясь верить.
– Этого не может быть. Он не мог… – она попыталась рассмотреть в глазах мужа ложь, но Энакин уже перевел взгляд на корабль.
…
Люк медленно и тяжело, пошатываясь, спускался по трапу, словно шел на эшафот. Мать повернулась к нему, и в ее глазах он увидел невыносимую боль.
– Это правда? Почему ты здесь?
– Я… – Люк опустился на колени, – джедаи не отправляли меня. Я попал сюда случайно, и все что произошло потом – тоже случайность. Простая случайность.
Энакин бросился на Люка и ударил его механической рукой с такой силой, что он отлетел на несколько метров. Падме закричала, пытаясь защитить Люка, и встала между мужем и сыном.
– Это ты – случайность! – зло и холодно произнес Энакин. Он поднял руку, и на мгновение Люку показалось, что отец сейчас задушит его.
Но не он, по крайней мере, не нынешний он оказался целью Энакина-Вейдера. Темная разрушительная энергия сосредоточилась на ребенке в животе Падме.
Оби-Ван выскочил из корабля, на ходу активируя световой меч и отчаянно закричал:
– Оставь их в покое, Энакин!
– Держись подальше, Кеноби. Это – семейное дело.
– Ты моя семья, Энакин! Ты мне как брат.
Люк отчаянно пытался защитить себя нерожденного от нападения отца и оградить нерожденную Лею. Мать испытывала невыносимую боль, и Люк понял, что она защищает детей внутри себя, принимая разрушительное воздействие на собственное тело. Она вскрикнула, умоляюще протянула руку к Энакину… и потеряла сознание.
– Оби-Ван, помоги ей! – с трудом произнес Люк. Его лицо уже начало распухать от удара, поэтому говорить было больно. Он бросился к Энакину. – Как ты можешь так поступать с ней? Она же любит тебя!
Глаза, горящие злым пламенем, встретились с глазами Люка, и Дарт Вейдер холодно прорычал:
– Это – твоя вина!
Оби-Ван ринулся в атаку.
…
Боясь прикасаться к матери, лежащей без сознания, Люк приказал дроидам перенести ее на корабль. Он ничего не видел из-за слез и ничего не слышал из-за стука собственного сердца. Он мог только чувствовать.
Он мог чувствовать лишь боль.
Жгучую боль.
Боль Энакина.
Боль Вейдера.
Люк Скайуокер потерял сознание.
***
Последним, что произнесла Падме Амидала Скайуокер, было:
– Я знаю, что в нем остались добро и любовь. Люк вернет его с Темной стороны.
Первым, что произнес вновь рожденный Дарт Вейдер, было:
– Где Падме? С ней все в порядке?
– Боюсь, что ты убил ее в гневе.
========== Прошлое – легенда, ==========
Боль – палящая агония, проникающая в кости.
Крик ненависти и пронзительной ярости.
Смерть и разрушение, и…
Нет!!!
Люк Скайуокер метался в мучительном полубеспамятстве, пока не ударился рукой о что-то твёрдое.
Он с трудом поднял опухшие от слёз веки и, преодолевая болезненную резь в глазах, огляделся.
Ярко-синяя пустота. Гиперпространство.
Подняв живую руку к глазам, он почувствовал, что огромная гематома от ушиба покрывает половину лица.
Синяк от удара Энакина. Это не было кошмарным сном. Это было реальностью.
Пронзительный сигнал вонзился в уши, причиняя физическую боль, и Люк застонал. Отчаянно пытаясь сориентироваться, он сосредоточился, чтобы остановить головокружение и с усилием сфокусировал взгляд.
Его крестокрыл. Крестокрыл, в котором он разбился на Корусанте. И Арту в гнезде астродроида позади кабины.
Он уставился на панель расшифровки сигналов R2D2.
[Где ты был? Ты исчез!]
– Я исчез? Ты имеешь в виду – отсутствовал здесь физически или просто был без сознания?
[Ты полностью исчез. Тебя не было внутри корабля. Не думал, что это возможно для человека – перемещаться в пространстве таким образом. Материя не может передаваться аналогично информационным данным.]
Получается, он действительно отсутствовал. Взглянув на наручный хронометр люк вздохнул. Информация теперь была безнадежно устаревшей.
– Сколько времени?
[Двадцать пятое число пятого месяца двадцать второго года Нового Порядка. Четыре часа двадцать пять минут стандартного времени].
Тот же день, в который он покинул Дагобу. Люк сбросил хронометр и провел ладонью по лицу.
– Когда мы выйдем из гиперпрыжка?
[Расчетный остаток времени в гиперпространстве: один час семнадцать минут. Мастер Люк, где ты был?]
Ну разумеется. Любопытный дроид не даст ему возможности избежать объяснения.
– Я был в прошлом.
[Великолепно. Сначала ты понимаешь мой код без всяких устройств перевода, потом ты перемещаешься во времени. Что будет дальше? Неужели Си-Трипио наконец перестанет постоянно болтать?]
– Ты мне веришь? – вяло усмехнулся Люк.
[Я уже много лет знаю, что джедаи умеют вытворять странные вещи. Кроме того, я доверяю тебе, да и ты недостаточно хорошо выглядишь, чтобы шутить]
– Ха, – Люк осторожно покачал головой, чтобы не усилить головную боль резким движением. – Я собираюсь некоторое время помедитировать, если ты не возражаешь.
[Пожалуйста, на этот раз не отлучайся далеко. Я не хочу объяснять командованию Альянса, почему коммандор Скайуокер исчез из настоящего времени.]
– Я буду здесь.
Люк закрыл глаза, погружаясь в целительную медитацию.
***
Дарт Вейдер смотрел на синий шар, заполнивший иллюминатор «Исполнителя». По крайней мере, он полагал, что цвет планеты был синим. Его линзы окрашивали весь космос в оттенки красного и черного.
Он бы раздраженно вздохнул, если бы не система, тщательно регулирующая его дыхание.
Итак, мальчишка вернулся в нынешнее время. Вейдер не знал, радоваться ему или злиться. Раны, нанесенные ему сыном, так и не зажили, и он с нетерпением ждал шанса исправить ошибки мальчика. Глубоко в своей темной израненной душе Вейдер все еще жаждал Люка, хоть его тело и практически потеряло способность испытывать желание. Большая часть его плоти сгорела на Мустафаре.
Тем не менее, огонь все еще горел в нем. Он должен был подавить нечистую жажду мальчика, это даст ему возможность избавиться от собственной.
Ярость выпивала из него жизненные силы, как минок, присосавшись к силовому кабелю, ворует из него энергию. Несмотря на то, что он уничтожил Оби-Вана, мальчишка все же вернулся в прошлое. Он и понятия не имел, каким образом, но сам факт того, что его сын мог повлиять на его прошлое, безмерно мешал ему.
Сердце Люка должно быть очищено от неуместных чувств. Вейдеру необходимо спасти своего сына от нечистого, неправильного влечения.
И если для этого нужно было заставить мальчишку бояться… то так тому и быть.
***
Лее Органе было тревожно. Она проснулась на час раньше обычного, в холодном поту, едва выкарабкавшись от жуткого сна о мрачно красивом молодом мужчине и Люке.
Мужчина из ее сна обвинял Люка в том, что тот соблазнил его, а затем ударил. А потом женщина – ее лицо показалось Лее смутно знакомым – умирала, и плакали маленькие дети, и…
Огонь.
Хан вошел в каюту, когда Лея почти потеряла рассудок. Он попытался успокоить ее, но она вырывалась и кричала, чуть было не разбив ему лицо. Она не понимала, откуда взялись эти кошмары, но точно знала – ничего хорошего они не предвещали.
Она долго и безутешно рыдала в объятьях Хана, а потом вдруг резко оттолкнула его, встала и сказала, что ей просто надо прогуляться. На самом деле она нуждалась в Хане больше, чем когда бы то ни было, но она и думать не хотела о том, чтобы поделиться с ним своим кошмаром. Он будет волноваться. Хан всегда волновался за них, вне зависимости от того, мог ли он выразить это словами. Она не должна нагружать его лишними проблемами.
Ей необходимо как можно быстрее поговорить с Люком.
***
Император Палпатин откинулся на спинку своего трона на борту Звезды Смерти, наслаждаясь колебаниями Силы, вызванными страхом. Они резонировали в нем, струились сквозь его тело, пульсировали, поддерживая работу дряхлого сердца.
После всего произошедшего ему необходима была энергия, вся энергия, которую он мог получить. Страх был идеальным источником темной Силы.
Страх молодого Скайуокера был сладок, чист, нежен и наивен, но с оттенком горечи и едва пробуждающегося гнева. Да, мальчик был мощным, но диким и невинным.
Гнев Вейдера также явственно ощущался через Силу. Ледяной огонь, наполняющий Палпатина болезненным желанием. Вейдер был по-настоящему могущественным, но он уже миновал свой расцвет Силы. Возможно, он мог бы жить вечно, если бы не роковая встреча на Мустафаре с лезвием светового меча Кеноби и горячей лавовой рекой. Теперь он был лишь оболочкой из электронных микросхем и едва живой плоти.
Палпатин никогда не испытывал сожаления о сломанных им жизнях – они принадлежали ему, и он был вправе вершить судьбы. Однако он запоздало понял, что для полноценного использования Силы его ученик должен был быть здоров. Это было одинаково как для джедаев, так и для ситхов.
Но юный Скайуокер станет мощным инструментом. Вейдер исчерпал себя практически полностью. Последним, что ему предстояло совершить, было привлечение его сына на Тёмную сторону.
План Палпатина был близок к своему завершению.
***
Люк вышел из исцеляющего транса. Он всё ещё испытывал боль, но гораздо меньшую. Арту сообщил, что они приближались к выходу из гиперпрыжка около Суллуста. Они вышли из гиперпространства, и Люк окинул тоскливым взглядом скопление повстанческих кораблей.
Лея находилась на «Доме-1». Люк направил свой крестокрыл к крейсеру для стыковки, стараясь успокоить свои нервы перед встречей с людьми его времени.
Тёмная ночь заканчивалась. Кроваво-красный восход солнца заполнил сердце Люка страхом.
========== … а будущее – мечта. ==========
Лея Органа нервно шагала по своей каюте из угла в угол, с нетерпением ожидая новостей. Люк задерживался дольше, чем она предполагала. Она попросила его связаться с ней сразу после выхода из гиперпространства и очень надеялась, что его визит к Йоде не продлится слишком долго.
Хан куда-то исчез, по всей видимости, вместе с Ландо. После успешного спасения из дворца Джаббы он очень изменился, стал практически другим человеком. Лее, несомненно, нравились перемены, которые она видела в Соло. Но её пугали изменения в Люке. После происшествия на Беспине он стал холодным, отстраненным, нервным и беспокойным. Казалось, что свет, который горел в нём, каким-то образом перетёк в Хана. Отчасти перемены в характере Люка можно было объяснить потерей руки, но было еще что-то… что-то гораздо более мрачное и тяжелое.
Из болезненных раздумий её выдернул пронзительный звуковой сигнал терминала связи. Она бросилась к нему и нажала кнопку, стараясь казаться спокойной. К её огромному облегчению, на дисплее она увидела Люка.
– Я скучал по тебе.
Фраза показалась ей странной, будто его отсутствие было слишком длительным.
– Что тебя задержало? – ей показалось, что на лице Люка появилось выражение враждебности, и Лея поспешно пояснила: – Я ждала тебя раньше, часов пять назад.
Люк вздохнул, и даже на экране с низким разрешением она увидела усталость. Он и не пытался скрыть явное переутомление.
– Я не могу рассказать тебе сейчас. Обещаю, что сделаю это, как только буду готов… Со мной всё в порядке, – он грустно усмехнулся. – Я так много должен тебе рассказать, но понятия не имею, как это сделать.
– Ты можешь доверить мне всё что угодно.
– Нет, пока я не смирюсь с этим сам, – он покачал головой, и его губы сжались в тонкую линию. – Я расскажу тебе, как только смогу. А пока… просто дай мне время.
***
Хан Соло не относился к тому типу людей, которые легко показывают чувства на публике, но когда взволнованная принцесса прибежала в ангар, где он в очередной раз возился с любимым «Тысячелетним Соколом», Хан, разумеется, спросил у неё, что случилось.
– С Люком что-то произошло. Я только что разговаривала с ним. Он скрывает нечто… важное.
– Можешь предположить, что именно? – осторожно спросил Хан.
Лея встала перед трапом «Тысячелетнего Сокола, сжала ладони в кулаки и зло прошипела:
– В том-то и дело! Он не говорит мне, что случилось. Пообещал рассказать тогда, когда сам сможет принять это.
Хан обнял её за плечи и нежно поцеловал в лоб.
– Думаю, что на Малыша свалилось слишком много информации. Я имею в виду… Не уверен, что правильно понимаю все эти джедайские штучки… Хатт подери, может быть это просто нечто джедайское? Кто их поймёт?
– Это не Сила, Хан. Это что-то – или кто-то, – что заставило его измениться.
– Возможно, Вейдер?
Вейдер. От произнесённого имени Лею бросило в жар.
– Почему Люк скрывает то, что он знает о Вейдере?
– Потому что он ещё не готов знать это сам. Он сможет рассказать другим лишь тогда, когда признается самому себе.
Слова Хана имели смысл, и Лея это понимала. И Хан знал, что она это понимала.
– Как думаешь, с ним всё будет в порядке?
– Хоть этот парень и молод, но у него есть голова на плечах и, кроме того, он обладает мужеством. У него есть всё, что нужно для победы в этой войне. Больше, чем у любого из нас. И это вовсе не потому, что он джедай. У него есть сердце. Он преодолеет всё, – Хан обнял хрупкие плечи Леи. – Но мы нужны ему, и мы должны в него верить.
Лея подняла на него шоколадно-карие глаза, и Хан улыбнулся:
– И я не собираюсь бросать его. А ты?
Лея твердо покачала головой и тепло улыбнулась.
Комлинки почти синхронно оповестили их, что на шесть часов назначено совещание с Верховным Командованием Альянса.
***
Совершенно измученный, Люк медленно спустился по трапу своего истребителя. Он снял шлем, пригладил растрёпанные волосы и стянул лётный комбинезон. Под комбинезоном оказалась одежда, которую он купил на Корусанте – большего доказательства реальности перемещения во времени Люку и не требовалось.
Он уже не испытывал невыносимой боли во всём теле и не чувствовал себя человеком, побывавшем на электрическом стуле. Он надеялся, что оставшиеся последствия пройдут в ближайшее время. Жжение на коже утихло, а опухоль от ушиба на лице почти исчезла, осталась лишь небольшая красная отметина.
Люк не глядя зашвырнул лётный комбинезон в кабину и оглядел ангар, в котором оставались лишь механики экипажей. Даже Хан и Чуи покинули свой верный «Сокол», присоединившись к собранию. Взглянув на хронометр, Люк тихо выругался и бросился по направлению к отсеку командования. Еще не достигнув дверей, он услышал голоса.
– Генерал Соло, ваша команда собрана?
Похоже, теперь Хан стал официальным членом Альянса.
– О, да, моя команда готова. Правда, у меня нет экипажа для корабля.
Вуки возмущенно взвыл.
– Эй, я не хотел тебя обидеть, приятель. Просто я не могу говорить за тебя.
– Генерал, вы можете рассчитывать на меня, – произнесла Лея.
