Текст книги "Светоч (СИ)"

Автор книги: Тенже

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Светоч ==========

Пролог

Вильхельм оторвал взгляд от раскаленного асфальтового плаца – окно комнаты выходило во двор казармы – отлепился от подоконника, зевнул и потер ноющий затылок. Ночью он выключил кондиционер и распахнул окно, а сегодня утром расплатился за глупость сполна – проснулся на мокрой от пота простыне. Жара. Столбик термометра упрямо полз вверх, в небе висели кружевные, не внушающие доверия облака, и ни тебе дождя, ни грозы, которую дружно обещали все погодные сайты.

Волна кондиционированной прохлады коснулась разгоряченного тела. Вильхельм потянулся, наслаждаясь бодрящим ощущением, покосился на голого мужика, повторившего его движение в зеркале шкафа-купе, показал мужику язык, и ушел в душ.

После водных процедур он, не одеваясь, включил электрочайник и ноутбук, и полез в холодильник в поисках пищи. Прохлада, одиночество и относительная свобода действий постепенно возвращали ему хорошее настроение и отгоняли головную боль. Вильхельм достаточно долго прожил бок о бок с соседом, – койки разделены тумбочкой – когда ни переодеться, ни засидеться при включенном свете, ни спокойно подрочить. И сейчас, усаживаясь за стол голым, и подтягивая к себе кружку с растворимым кофе и тарелку с бутербродами, он чувствовал себя почти счастливым. До совещания еще два часа. Можно спокойно позавтракать. Можно почитать свежие новости. А можно залезть на порносайт и подрочить прямо за столом, отложив бутерброд. И то, что Хельм не собирался бросать булочку и плавленый сырок ради дрочки, не имело никакого значения. Мог бы? Мог. И хвала за это всем богам.

Сорвав фольгу с сырка и облизав пальцы, он выбрал нужную закладку и перешел в блог принца Эрлиха. Это было привычное утреннее действо – жизнь звезд эстрады, популярных телеведущих или политиков Вильхельма не интересовала. Но Эрлих – другое дело.

Ради того, чтобы читать и комментировать его блог, Хельм зарегистрировался на сайте и даже сделал одну-единственную запись в автоматически созданном дневнике. «Меня зовут Вильхельм Бауэр. Я пилот Корпуса Императорских телохранителей. Мне двадцать семь лет. Холост». Под этими скудными личными данными – что еще написать, Хельм придумать не смог – он повесил фотографию флаера. Пост никто не прокомментировал, но это было и к лучшему – о чем разговаривать с незнакомыми кеннорийцами он не знал, да и не стремился ни с кем общаться, честно говоря. Вильхельм хотел прикоснуться к жизни Эрлиха – пусть только к той части, что выставлена напоказ публике – и он это сделал.

Короткая запись, опубликованная принцем час назад, сообщала: «Пасьянс не сошелся. День пропащий будет». Как можно судить о дне по сложившемуся, или не сложившемуся пасьянсу, Хельм не понимал. Это же самого себя заранее на неудачу настраивать! Впрочем, как знать – вдруг Эрлих наоборот от предвестья неудачи собирает силы в кулак и у него все отлично получается? Не спросишь же в комментариях… Неловко.

Он распечатал второй плавленый сырок – со вкусом ветчины – и полез смотреть, что написали постоянные читатели принца. Вдруг кого-то беспокоит такой же вопрос, и он получит ответ, не высовываясь из тени и не ломая голову?

Комментарии оказались однообразными – «удачи», «все будет хорошо!», «все сложится, не горюй!». Поток добрых пожеланий разбавляли слова Юргена, официального любовника принца:

«Да все у него будет нормально. Вечно на глупостях задвигается».

Видимо в подтверждение, Юрген подвесил в комментарии фото – средненького качества, похоже, телефоном щелкал. Эрлих, смотревший в ноутбук, сидел за пластиковым столом на увитой зеленью веранде. На столе не нашлось ничего, поражающего воображение – кружки с кофе, рогалики, масленка и пайковый джем в ванночках. Ни икры, ни омаров… разве что дырчатый темно-оранжевый сыр, и то не диковина. Можно купить.

Фотографию Вильхельм изучал долго. Отметил стоявший на перилах горшок с чахлой пальмой, – эксперимент Эрлиха по части цветоводства – портсигар, пепельницу с одиноким тонким окурком, смятую бумажку: то ли чек, то ли записку. Рассмотрел залитое светом лицо принца – не красавец, но цепляет, очень даже цепляет.

И вздохнул, откидываясь на спинку стула. Ему хотелось чего-то похожего. Утренних посиделок, сонного мужа, раскладывающего пасьянсы и жалующегося на «не сошлось». Ясное дело, обычного парня, не аристократа – для благородных Хельм рылом и чином не вышел. Тут-то и возникало препятствие: надо понимать, привычка раскладывать пасьянсы по утрам была чисто аристократической. Сколько раз он проверял – свои, простые товарищи таким занятием не балуются.

«Написать «удачи» или не писать?»

Пару раз Вильхельм набирался смелости и комментировал записи принца. «Поздравляю» и смайл-цветочек под записью: «Ура! На нашей пальме появился лист с тремя перьями! Еще пара лет и пойдут цветы-плоды. Юрген готовит ящики для фруктов!». И «Выздоравливай» и другой цветочек под горестной жалобой: «Эрлих чихает. Сморкается и снова чихает. Эрлиха напоили чаем и вонючим эликсиром, но ему это не помогло. Он сейчас пойдет спать».

Принц его появления на интернет-сцене скорее всего, не заметил – зашел потом в комментарии и написал: «Ребята, всем спасибо!». Хельму было приятно – Эрлих, хоть и всем сразу, а «спасибо» сказал. Не зазнавшийся, не зажравшийся. И все знают – в дневник пишет сам, никаких посланий от пресс-секретарей там не появляется. Да и нет у Эрлиха пресс-секретаря.

«А! Ладно… ему и без моих пожеланий хорошо», – решил Вильхельм и оторвал себя от стула. На совещание требовалось явиться в белой рубашке, а глажку перевалить было не на кого. Все-таки в одиночестве имелись свои минусы – что и говорить.

Глава 1

Слух о том, что Корпусу добавили новый объект, оказался верным. Вот только с именем персоны сплетники промахнулись – охранять и защищать очередного жениха принца Рудольфа не требовалось. Пока не требовалось, а как дальше дело пойдет – неизвестно.

– …принц Эрлих, – проговорил командир, усмехнулся и замолчал, пережидая рев ликования тридцати подчиненных, явившихся в актовый зал Корпуса – акустика в помещении была великолепной.

Реакция телохранителей, водителей и пилотов его не удивила. Приступы «народной любви», случающиеся при упоминании имени Эрлиха – обычное дело.

Принца недаром звали «светочем, надежей и опорой» простых вояк. Единственный представитель нынешней императорской семьи, прослуживший в войсках специального назначения около пяти лет, прекрасно понимал опасность словосочетания «просроченный паек» и не отмахивался от жалоб о дедовщине. Он не просто брал и куда-то передавал прошения, а следил за разбором дел в прокуратуре, ездил с инспекциями – внезапными инспекциями – по воинским частям, интернатам, тюрьмам, выбивал дотации из министерств и ведомств, помогал, карал, миловал. И все это открыто, без утайки и закулисных интриг.

Его действительно любили. Главнокомандующего – принца Рудольфа, брата императора – боялись. Будущего главнокомандующего, принца Эдварда, считали рохлей и не принимали всерьез. А Эрлиха уважали, называли «своим», и за ним, по его зову, пошли бы и во льды, и в пламя. И за него – единственного из принцев – разорвали бы глотки обидчикам, вплоть до открытого бунта.

Немалую роль играл тот факт, что молодой и холостой Эрлих не вязался с аристократами, а жил с командиром «Дикой дивизии», суровым дядькой-спецназовцем Юргеном Ланге, выходцем из «низов общества». Такой штрих – допуск простого народа к телу в интимном смысле этих слов – дарил светочу просто-таки зашкаливающую популярность.

«Он такой же, как мы, он живет с одним из нас!» – повторяли браслетчики.

– А теперь отставим в сторону эмоции! – повысил голос командир. – Перейдем к делу.

Вильхельм, не присоединившийся к общему крику – по правде говоря, он настолько обалдел от новости, что не смог издать ни звука – подался вперед. Его интересовала причина внезапной «сдачи позиций»: Эрлих неоднократно заверял прессу, что услуги Корпуса ему не требуются, в тысячный раз демонстрировал операторам и фотографам черненое серебро браслетов, ухмылялся и предлагал его обидеть. Просто попробовать обидеть и посмотреть, что получится.

Из записей в блоге, новостных заметок и журнальных статей Хельм знал, что светоч сам водит и машину, и флаер. Не так чтоб очень хорошо – регулярно попадает в мелкие аварии и исправно платит штрафы дорожной полиции за неправильную парковку. А к кабакам вызывает такси – в общем, живет, как все.

«Что же случилось? И в блоге ни намека, ни полслова…»

Жесткий воротник новой рубашки натирал шею, и Вильхельм начал теребить ткань, пытаясь избавиться от неприятных ощущений.

– Три месяца назад в Службу Безопасности поступило заявление принца Эрлиха. По его словам, он обнаружил в своей кровати, в спальне Малого Императорского Дворца, экземпляр тайпы*, змеи семейства ехидин, чей яд, как известно, смертелен даже для браслетчика, организм которого усвоил все три степени защитных эликсиров.

Собравшиеся возмущенно загудели, и командир, переждав волну народного негодования, перестал излагать факты и намекнул на возможность уборки территории. Тишина воцарилась мгновенно.

«Тайпа! Ничего себе! – если первая новость довела Вильхельма до обалдения, то эта вызвала холодок страха. – В той колонии, где они водятся, никто без антитоксина в джунгли не суется».

– Обследовавшие пепелище эксперты не смогли придти к каким-то определенным выводам, – продолжил командир. – Магическое пламя, сотворенное принцем, уничтожило три комнаты левого крыла дворца прежде чем заклинание смогла блокировать охрана. Эрлих был нетрезв и не удержал контроль над огненным шквалом. Однако инцидент не оставили без внимания. Принцу в очередной раз предложили пользоваться услугами Корпуса. Он их категорически отверг, заявив, что телохранители никоим образом не смогут повлиять на появление, либо отсутствие змей в его постели.

По залу вновь прокатился гул. Командир понизил голос и проговорил:

– Я для чего вам сообщаю о предложении и его реакции? Надеюсь, даже до самых твердолобых идиотов дошло, что Эрлих по-прежнему не желает «гулять под присмотром овчарок»?

– Да, – вразнобой отозвались подчиненные.

– Тогда слушаем дальше. Две недели назад Эрлих во главе комиссии по делам заключенных прибыл в тюрьму «Schuur»*, где содержатся лишенные браслетов преступники. Это был повторный визит – полтора месяца назад заключенные объявили голодовку, и Эрлих наведался в тюрьму, проверяя условия их содержания. А две недели назад наш принц поехал туда, чтобы узнать… Неважно. Важен факт – когда комиссия покидала прогулочную площадку, включилась силовая ограда. В режиме «бунт». Рассчитанном на уничтожение прорывающихся объектов. Шестеро проверяющих скончались на месте. Щиты успели выставить Эрлих и представитель Министерства Чрезвычайных Ситуаций. Их отбросило к стене, оглушило, что, учитывая ситуацию, можно отнести к разряду «отделались легким испугом». Расследование показало, что инцидент нельзя назвать «халатностью» или «несчастным случаем». Дежуривший у пульта офицер прибыл на замену внезапно скончавшемуся охраннику. Допросить его не смогли – сразу после неудачной попытки покушения он принял быстродействующий яд.

«Вот как… – страх разбавился легким удивлением. – А ни в прессе, ни в блоге – ни слова».

– Эрлих принимает нашу охрану, повинуясь приказу императора. Скорее всего, он не будет испытывать к вам приязни, более того – может начать препятствовать нашей работе, демонстрировать независимость, и пытаться доказать, что способен справиться с любой угрозой собственными силами. Будьте к этому готовы.

После этих, весьма огорчивших Вильхельма слов, командир перешел к инструкциям для телохранителей. Эту информацию можно было слушать краем уха, что Хельм и сделал, погрузившись в размышления – мог ли он пропустить какой-то завуалированный намек на покушения, читая записи Эрлиха?

«Не было там никаких намеков! Жалоба на невкусный ананас – это да. Книжку какую-то модную обсуждали, рецепт маринада для мяса, аквариумных рыбок. Юрген тогда еще написал: «Кто рыбок в дивизию принесет, тот в аквариуме на веранде спать и останется». Юрген…»

Хельм вздохнул. Листать блог Ланге и выискивать какие-то намеки – дело дохлое. Тот вообще не писал о личном. Только иногда делал перепосты о пожертвованиях благотворительным организациям. Этот принцип исповедовался всегда: и в те давние годы, когда Юрген был заместителем командира «Дикой дивизии» и любовником принца Рудольфа, и сейчас, когда он стал командиром и, вдобавок, любовником принца Эрлиха.

Углубиться в раздумья по поводу везучести Юргена Вильхельму не удалось – инструктаж телохранителей закончился. Командир осмотрел притихший личный состав и усмехнулся:

– А теперь – об особом моменте.

– Да!

– Хоть на еже!

– Хоть на камне!

– И с душой, без гримас!

– Молчать, мерзавцы, – командир откровенно веселился. – Для особо недогадливых говорю прямо: вы ему в этом качестве не нужны. Юрген там у него, или не только Юрген – не ваше собачье дело. Но чтоб жопами перед ним вертеть не смели! И не вздумайте цепляться за невинные намеки. Узнаю, что кто-то пытался… – а я узнаю! – вылетите у меня со свистом, и на работу только в наш же служебный бордель устроиться и сможете.

– А если он кем-то из нас заинтересуется? – спросил незнакомый Хельму парень из первого ряда.

– Вот не зря я тебя в запасную команду определил, – удовлетворенно кивнул командир. – Если заинтересуется? Подождете, пока два раза не прикажет. Прямым текстом. После второго можете снимать штаны или открывать рот – что потребуется.

«Ясно», – подумал Вильхельм и замер – командир начал зачитывать разбивку по сменам.

Разочарование смыла волна недоверчивой надежды: «Я – первый пилот? Точно? А это окончательное распределение? Проклятье! Не выдать бы себя выражением лица: заметят блаженную улыбку – тут же вылечу в запасной состав».

Он постарался придать себе невозмутимо-деловой вид, не замечая, что теребит воротник рубашки, все сильнее растирая шею. Несмотря на попытки сосредоточиться, остаток совещания прошел как в тумане. Получив команду: «Разойдись», Хельм встал и направился к дверям зала, отмахиваясь от сослуживцев, желавших втянуть его в неофициальное обсуждение ситуации.

И только в комнате, сняв рубашку и охладив разгоряченную голову под душем, он сумел нащупать «корень зла», не позволявший вернуть контроль над собственными эмоциями.

Похоже, сказки, пересказываемые шепчущимися подростками после отбоя в казарме, сочиняют опытные психологи. Ведь Вильхельм уже взрослый мужик, не успеешь оглянуться – тридцатник стукнет. А все равно, где-то там, на горизонте, маячит глупое: «А вдруг? Вдруг, вопреки всему, они окажутся половинками одного целого? И встретившись, будут жить вместе. Долго и счастливо».

«Вот Юрген же, например…»

Он скрипнул зубами, напоминая себе, что Эрлих его, скорей всего не запомнит вовсе, и хорошо, если не обматерит, когда возникнет заминка у очередных летных Врат.

– Ничего не изменится! – проговорил он вслух и полез в шкаф, чтобы вытащить и погладить другую рубашку – эмоции эмоциями, а на представление светочу надо явиться при полном параде. И не чесать шею, словно ты ухитрился подхватить блох…

____________________________

* Тайпа из семейства ехидин – придуманная автором очень ядовитая змея. Водится в джунглях неведомой колонии.

* Schuur (голландский) – сарай.

В жизни Эрлих выглядел не таким, как на фото. На сегодняшнем, утреннем, где солнце заливало лицо и убирало все тени и морщинки, светоч смотрелся мальчик-мальчиком – встрепанный, слабо улыбающийся. Хотя Хельм точно знал, что разница у них всего-то год. И – да, Эрлих старше.

На бетонном плацу, у ангаров, Вильхельм увидел именно мужчину. Осунувшегося, озабоченного, настороженно щурящегося – ну, вообще-то при покушениях это неудивительно.

Светоч, как их и предупреждали, был недоволен. Недоволен не охранниками, а командиром.

– Мне непонятен ход ваших мыслей. С чего вы взяли, что я буду препятствовать работе охранников? Вы, часом, не додумались до версии, что я начну срывать на них зло? На кеннорийцах, выполняющих приказ, связанных уставом, и не имеющих права произнести слово мне поперек?

Видимо, в глазах командира что-то отразилось, потому что Эрлих процедил сквозь зубы: «Замечательно…», и повернулся к строю.

– Это ваши пилоты. Первый, второй, третий и четвертый, – поспешно проговорил командир.

– А хороши!

От улыбки, сопроводившей оценивающий взгляд принца, у Вильхельма едва не пропало серьезное выражение лица. Эрлих улыбался так, что хотелось улыбнуться в ответ. Только вот незадача: на службе не положено.

Умом понималось – жесты и мимика светоча заучены, в одобрительном: «Вижу, что красавцы, и верю, что молодцы!», нет ни слова правды. Просто принц-спецназовец, рубаха-парень выплеснул недовольство на командира Корпуса, а навязанных ему сторожевых собак одарил мимолетной лаской. Чтоб служили на совесть, раз уж без них из дому не выйдешь.

Понималось. Но не отменяло желания ответно улыбнуться.

Остаток дня слился в бесконечное мельтешение Врат и летных коридоров. Хельм откатал основные маршруты светоча, заучил выборку из расписания грузовых караванов, чтобы избегать «пробок», сдал внеочередной зачет на стрельбище – в оснащение флаера входили четыре ракеты «воздух-воздух» – и дополз до свой комнаты, мечтая заключить в объятия подушку. Но, умывшись, и сжевав бутерброд, все же не удержался и заглянул в блог Эрлиха.

В вечерней записи наконец-таки промелькнул намек на истинное положение дел. Такой тонкий намек, что уловить его могли только посвященные.

«Поскольку я вам принц, а не абы кто, начну вести себя соответственно. С завтрашнего дня сокращаю личные расходы на горючку и штрафы от дорожной полиции – будут меня катать за государственный счет, а еще выделят пацанов, чтоб носили за мной ноутбук и сумки из магазина.

А на сэкономленные деньги куплю аквариум. И пусть только кто-то попробует меня заставить в нем спать!»

В комментариях наблюдалась веселая возня – Юрген подвешивал разнообразные смайлики от дохлых мышей до синеватого алкоголика, судорожно выворачивающего карманы, а светоч требовал, чтобы к нему обращались на «вы», и непременно шепотом.

Вильхельм посмотрел на пустое поле для комментария, выключил ноутбук и отправился спать – его делом было опустить флаер на посадочную площадку «Дикой дивизии» завтра, в семь тридцать утра. А не вклиниваться в переписку двух любовников, возможно, валявшихся на одной кровати. И без него желающих полно.

Первая и последующие смены вернули Вильхельму привычный, невозмутимо-отстраненный взгляд на жизнь. Разумеется, работа не способствовала сближению с Эрлихом – лелей, не лелей тайные помыслы, а как их воплотить?

Кроме пилота, которому не положено оборачиваться, глазеть на заднее сиденье и болтать с пассажиром, в флаер садился один охранник. А следом летел второй флаер – пилот, охранник и водитель.

Нарушать инструкцию и заговаривать со своим кумиром? Ради чего? Разозленный командир – поговаривали, что недовольство светоч продемонстрировал неоднократно – следил за подчиненными, словно ястреб за стайкой цыплят, карая за малейшие огрехи.

Рисковать можно было бы только в крайнем случае – к примеру, подать прошение, если чья-то жизнь и смерть на весах. Или не чья-то, а собственная – это вероятнее. А просто так… В данной ситуации некстати оброненное слово повлечет за собой вылет со службы. А вылет из Корпуса Императорских телохранителей – несмываемое пятно на репутации и крах карьеры.

Отказываться от обеспеченной старости Хельму не хотелось. Служить в Корпусе ему оставалось три года – как раз до выплаты долга за обучение. В тридцать, максимум, в тридцать два, его должны были перевести на другое место службы – из-за установленного возрастного ценза. Он знал, что его не обидят, и пристроят куда-нибудь в штаб, где он будет летать, получая хороший оклад. Уже сейчас он мог купить – пусть и в кредит – дом, или личный флаер. Зарплата позволяла. А потом, освободившись от «долгового контракта» – и то, и другое.

А если в сорок пять окажется скучно быть пенсионером, его любая корпорация на работу возьмет. На отставных пилотов Корпуса спрос есть, предложения можно перебирать.

Отработав несколько смен, в одну из которых пилот и флаер не понадобились светочу вообще – его весь день возили на автомобиле – Вильхельм обнаружил странный факт. Эрлих словно раздвоился – специально для него. Был молчаливый, вежливый пассажир, усаживающийся на заднее сиденье, открывающий ноутбук и углубляющийся в чтение документов. И был озорной, «не лезущий за словом в карман» парень из интернета, блог которого Хельм продолжал читать ежедневно.

Маршруты и некоторые намерения блогера и охраняемого лица совпадали. И Вильхельм старательно выискивал схожесть и разницу, пытался совместить образы, пока не понял – до настоящего Эрлиха таким путем не добраться. Никогда.

«У кого как, а у меня выходные пропащие. Валю на историческую родину. Чешусь заранее – мама наверняка обкормит меня фруктами. Интересно, изобретут когда-нибудь нормальный эликсир от аллергии? А то от зеленого я торможу, как лошадь на скоростной трассе».

Заранее почесывающегося светоча к главным Вратам на Кеннор отвез третий пилот. Хельм сходил к начальству, выяснил, что порядок смен при отсутствии охраняемого лица на планете менять не станут, и повеселел. Выходило, что забирать объект от Врат выпадет именно ему – если, конечно Эрлих не засидится в гостях у мамы.

«Интересно глянуть, будет чесаться или нет?»

В ожидании смены Вильхельм сходил на тренировку по вольной борьбе, в служебный бордель, и даже откатал внеочередной тренинг на полигоне – от нечего делать исключительно.

Возвращение светоча затмило любые домыслы «на тему». Во-первых, тот явился к флаеру в одиночестве, каким-то удивительным образом разминувшись с ожидавшей его у Врат охраной. Во-вторых, принес огромную плетеную корзину фруктов, половины из которых Хельм раньше и не видел – он в основном питался дарами колоний, не включая в рацион умопомрачительно дорогие кеннорийские продукты. В-третьих, Эрлих действительно чесался. И щеголял в веселенькой желтой футболке с мультяшной мышкой на животе. Мышка сидела в ванне, заполненной пеной, и салютовала прохожим бокалом шампанского.

Ошалевший от обилия впечатлений Вильхельм связался с охраной, велел им немедленно возвращаться к флаеру и, повинуясь настойчивому требованию светоча, снял шлем и съел большой сочный персик. Примчавшиеся взмыленные телохранители выслушали уклончивые объяснения объекта: «Ну, там слева есть маленькая дверка, а я из нее пошел прямо на эскалатор, думал – вы меня внизу ждете…», и тоже были облагодетельствованы фруктами – Эрлих даже не забыл передать персик пилоту второго флаера.

Несмотря на кормежку дорогими плодами, охранники выглядели расстроенными. Светоч, впихнувший Хельму второй персик – «пригодится, потом съешь» – осмотрел их вытянувшиеся лица и заявил:

– Да пустяки это! Все равно последний раз такой толпой летим. Обстоятельства изменились, опасности нет, и я могу отказаться от охраны. И сегодня же свяжусь с вашим командиром, чтобы оформить это официально.

Услышав такие слова, Вильхельм, конечно же, расстроился. Работать с Эрлихом было легко и приятно – это тебе не бешеный Рудольф, не страдающий от тошноты при взлете и посадке Эдвард. И не толпа мужей и свояков, старавшихся продемонстрировать свою значимость и унизить обслуживающий персонал.

Расстраиваться долго, а тем более окончательно, Хельму не пришлось. Охрану не убрали – только сократили, и он, как не вызвавший нареканий офицер, по-прежнему остался в числе личных пилотов принца. И надо было не забывать, что Эрлих предпочитал флаер автомобилю!

Теперь днем светоча сопровождал один водитель-охранник. А по вечерам, особенно если принц ужинал в закрытом офицерском клубе, телохранителя отпускали прямо от дверей. Да и от обычных кабаков отпускали, чтоб не маячил.

На ночевку в «Дикую дивизию» – за все время Эрлих ни разу не наведался в Малый Императорский дворец – его отвозил только пилот. По завершению вечерней трапезы сытый светоч усаживался в флаер, приказывал: «К Юргену», и утыкался в ноутбук, не обращая внимания на мелькавшие за колпаком Врата и изменение цвета небес. Вильхельм, как и прочие пилоты, регулярно доставлял Эрлиха к любовнику. Он аккуратно опускал флаер в центр одного из трех ярко-оранжевых светящихся кругов – площадки для высокого начальства – снимал блокировку, помогал принцу выйти и выслушивал: «Спасибо, до завтра».

Поправлять светоча и говорить, что завтра утром его заберет Второй, Хельм не решался, несмотря на отсутствие лишних глаз и ушей вокруг флаера. Он подозревал, что Эрлих их путает – по прихоти судьбы все четверо пилотов были похожи, как братья. Высокие, плотно сложенные блондины, квадратные челюсти… Только цвет глаз разнится. Но пилот-то обычно в шлеме, как это разглядишь?

Иногда роль «винтика в механизме» и неприметной мелкой сошки огорчала. А иногда – радовала. Вечерние и ночные полеты подарили Вильхельму возможность словно бы невзначай задевать ладонью ладонь Эрлиха – кабина флаера была относительно тесной – и поддерживать под локоть, помогая выбраться на плац. В те моменты, когда светоч оказывался практически у него в объятьях, Хельм с трудом сдерживал предательскую дрожь вожделения. Хотелось подмять добычу, заставить распластаться на крыле, вцепиться зубами в загривок, чтобы подавить сопротивление, и…

Усмирив желание, Вильхельм каждый раз утешал себя: «Да не замечает он, что у пилота на него стоит. А если и замечает – не вникает, у кого именно. У половины Корпуса на него стояк – симпатичный же…»

Полеты в дивизию позволили ему пробраться в жизнь Эрлиха чуть дальше официальной черты. Пару раз Хельм относил в жилые помещения пакеты с покупками, и воочию лицезрел знаменитую пальму, которую прежде видел лишь на фотографиях в блоге. Цветок жил на той самой веранде, где в хорошую погоду завтракали светоч с любовником – виртуальные декорации обретали объемность и осязаемость. Одно было плохо – кроме пальмы в реальности существовал еще и Юрген, который однажды встретил их возле флаера, по-хозяйски притянул Эрлиха к себе, поцеловал в висок, забрал пакеты и ноутбук и процедил Вильхельму: «Свободен».

Тон приказа напомнил Хельму о принце Рудольфе и он, отгоняя флаер в ангар, долго и качественно ругал Юргена за обезьянничество. Ясное дело, мысленно, опасаясь ляпнуть лишнее слово в эфир. Сцепляться с Ланге ему не хотелось, несмотря на отличную боевую и магическую подготовку, хорошую реакцию и присущую молодости выносливость. Вильхельм самому себе напоминал пса, который побаивается матерого медведя, злился, но возможность дуэли отметал даже в мыслях. Эрлих-то ему все равно не даст, хоть сто раз Юргена в поединке победи.

«Вон сколько аристократов вокруг него крутится… выбирай любого. Зачем ему дворняжка-пилот?».

К очередному вечеру смены, который надо было коротать в флаере под клубом, Вильхельм подготовился основательно – запасся булочками, коробкой плавленых сырков, бутылкой газировки и сборником кроссвордов. Проследив, как охранник провожает Эрлиха к дверям, он поколебался – «ужинать или подождать?» – проверил сообщения в телефоне, удалил пяток рекламных смсок и все-таки взялся за кроссворды. Через десять минут выяснилось, что выбор он сделал правильный. Светоч вылетел из клуба, словно за ним гналась стая злых собак, юркнул в флаер и застыл на переднем сиденье, прижимая к себе ноутбук, с которым никогда не расставался.

Хельм, спрятавший кроссворды под задницу, подождал указаний, не дождался и осторожно проговорил:

– Пристегните, пожалуйста, ремень, хаупт.

Эрлих повиновался, глядя в обзорное стекло пустым взглядом. Вильхельм выждал еще пяток минут, отправил флаер по накатанному маршруту, в дивизию, и завис у запрещающего сигнала – семьдесят восьмые летные Врата пропускали грузовую флотилию.

Остановка вывела принца из ступора. Он завозился, вытащил из кармана телефон, позвонил какому-то Кевину, спросил, на месте ли ключи, и похоже, получил положительный ответ.

– Давай в облет к пятьдесят шестым, – приказал он Хельму. – Прыгнешь в заповедник, на Флору, там найдешь шестнадцатую зону.

– Так точно, хаупт. Минутку, я только доложу об изменении маршрута и вызову охранника.

– Это открытая зона, туда не нужны разрешения! – взвился светоч. – Нечего докладывать! Вали к пятьдесят шестым, живо! Перечить мне вздумал!

Вильхельм слегка оторопел – от крика, от плескавшегося в темных глазах бешенства. И впервые понял, что Эрлих очень и очень похож на Рудольфа. Тот же фамильный норов, то же высокомерие, та же готовность стереть в порошок любого, кто осмелится перейти ему дорогу в неподходящий момент.

– Так точно, хаупт, – повторил он и повел флаер к пятьдесят шестым Вратам, не докладывая в центр ни о вылете, ни об изменении маршрута.

Чутье подсказывало – Эрлиха сейчас лучше не доводить до греха рукоприкладства. А вот потом, когда отойдет – Хельм был уверен, что через часок светоч вернет себе обычное спокойствие – надо выяснить сроки пребывания в заповеднике, и доложиться начальству.

Глава 2

Эрлиха трясло – злость, бессилие и страх смешались в кипучий напиток, бивший в голову сильнее самого забористого коктейля. Он с трудом сдерживал крик – хотелось накинуться на медлительного пилота, вышвырнуть из флаера, сесть за штурвал и рвануть, куда глаза глядят, наплевав на летные коридоры и ограничение скорости. Поможет ли это избавиться от обжигающего взгляда Рудольфа, от его ухмылки, в которой читалось обещание смерти – возможно, быстрой и легкой, но неумолимо надвигавшейся смерти?

«Что бы он там отцу ни наобещал по-братски, выполнять он это не собирается!»

Эрлих Виктор Август Веттин-Кобург, принц Утрёхт, третий заместитель начальника Генерального Штаба воздушно-десантных войск, ударил кулаком по пластиковой панели, едва не проломив крышку «бардачка», и скрипнул зубами. Он понимал и не понимал отца. Императора, которому он присягнул на верность после окончания училища. Рудольф был единокровным братом, надежной опорой, верным помощником, жестким соправителем, державшим армию в «железном кулаке» и беспощадно подавлявшим волнения в колониях. Но он, Эрлих, был сыном! Пусть не самым почтительным, даже строптивым, вышвырнутым из семьи за лживость и пакостность, и призванным во дворец только после смерти братьев. Но сыном.

«Ради какого Пламени он меня тогда возвращал? Поиздеваться?»

Слова пилота дошли до него с трудом.