Текст книги "Nice Girls Don't (ЛП)"
Автор книги: Telanu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
– Вы связывались с кондитерской? – спросила на хриплым голосом.
Энди кивнула.
– Мне пришлось немного покричать на парочку особ, но, я думаю, до них дошло, – она попыталась улыбнуться. – Я определенно не в фаворитках там теперь.
Миранда не подала виду, что вообще что-то услышала.
– А приглашения?
Энди забеспокоилась. Приглашения на обед были составлены несколько недель назад. Составлены Эмили, если быть точной.
– Они в порядке, – осторожно ответила она. – Я имею ввиду, они все готовы.
Кое-что еще волновало ее: осознание того, что больше всего остального она хочет зацеловать это сбитое с толку выражение на лице Миранды.
Это, должно быть, отразилось во взгляде. Миранда откинула голову назад и глубоко вдохнула.
– Вы собираетесь уволить меня? – выпалила Энди.
– Нет, – отрезала Миранда, а затем удивилась, словно собиралась сказать иное. Возможно, так и было.
– Ох, – произнесла Энди, когда Миранда не сказала ничего больше. – Ладно, – она сглотнула и мягко добавила, – я облажалась, да? Мне жаль.
Миранда уставилась на нее. Энди продолжила говорить, не имея при этом ни малейшего понятия, что именно она собиралась сказать:
– Я буду, хм, я имею ввиду… Я не имела ввиду…
Миранда без какого-либо предупреждения пришла в движение. Она протянула руку, схватив Энди за плечи, и притянула к себе, чтобы жестко поцеловать и схватить другой рукой за талию, как если бы боялась, что она вывернется и сбежит через дверь.
Энди не стала. Как она могла? У Миранды губы были даже горячее и мягче кожи, даже сейчас, когда они так сильно прижимались к ее собственному рту. Энди нуждалась в этом.
Как и всегда, Энди дала то, что нужно было Миранде. Она взяла ее лицо в обе руки, медленно двигая губами, заставляя Миранду замедлиться. Она задействовала язык, деликатно касаясь рта, так же чутко, как когда-то касалась ее плеча… Неужели это было всего лишь утром? И это потрясающе. Лучший поцелуй в ее жизни. Миранда мягко застонала, и Энди взмолилась, чтобы ее ноги не превратились в желе.
Как только Миранда с видимым удовлетворением убедилась, что Энди взяла себя в руки и не собиралась убегать с криками о помощи, словно девица в беде, она отстранилась, тяжело дыша. Она на какой-то момент прижалась лбом к Энди, а затем склонилась и поцеловала в шею, так же как Энди целовала ее неделями напролет. Энди наклонила голову в сторону и вздохнула, зарываясь носом в серебристые волосы. Она не могла думать, когда их тела так плотно прижимались друг к другу. Не было слов, чтобы описать чувства. Она хотела этого больше всего на свете, больше желания стать звездным редактором, или девушкой Нейта, или превосходной ассистенткой, или кем-то еще.
Она хотела Миранду. И они были ужасными изменщиками.
Затем Миранда заговорила, бормоча Энди в шею и горячо выдыхая:
– Я не могла сосредоточиться. У Анны Кляйн. Или Кельвина Кляйна, или… – она снова поцеловала Энди и застонала. – Я всегда могу сосредоточиться. Это, это не хорошо, – Энди не могла говорить. Она гладила Миранду вверх-вниз по спине, не понимая, пыталась ли она возбудить, или успокоить, или все вместе.
Миранда поежилась и отпрянула, отступая от Энди. Она ощутила себя покинутой и потерянной, хоть женщина и стояла прямо перед ней.
– Я замужем, – выдохнула Миранда еле слышным голосом. Она смотрела на Энди, но, казалось, не видела ее. – У меня двое детей.
Энди словно получает удар по солнечному сплетению. Она пытается не согнуться, потому что это было бы просто смешно.
– У меня есть парень, – тупо произнесла она, словно не демонстрировала этого прежде.
Миранда вздрогнула.
– Я слышала… Слышала об этом, – она запустила руку в волосы, поправляя форму. – Так, что ж.
– Да, – сказала Энди, сглатывая ком в горле. Они смотрели друг на друга. В голубых глазах отражалась смесь страдания и тоски. Ужасный вид. Энди могла только представить, как сама выглядела в ту секунду.
– Я останусь для Парижа, – произнесла она, ощущая, как учащается пульс с каждым произнесенным словом. Как раз был чертовски подходящий момент, чтобы обнаружить остановку сердца из-за любви к Миранде Пристли, и, как вишенка на торте, из-за взаимной любви женщине к ней. – Я хочу сказать, что сделала уже все приготовления, – на лице Миранды отразился ужас, как будто она знала, к чему ведет Энди. – Но, м-м, после этого я уволюсь.
– Ты не можешь уволиться! – огрызнулась Миранда, словно совершенно не считала подобное разумным. – Ты… я собиралась сделать тебя первой ассистенткой.
Энди могла бы быть тронута, если б Миранда не приняла это решение прямо сейчас. Кроме этого, неужели она думала, что это сработает? Энди резко махнула рукой.
– Я не могу остаться.
– Не будь абсурдной, – зашипела Миранда. – Мы… мы не животные, в конце концов. Мы можем себя контролировать.
– О, да уж, – ответила Энди, прежде чем подумать. Миранда выпрямилась и вздернула брови в возмущении, будто бы имела на это право. – Прости, – пробормотала Энди, хотя говорила лишь правду. – Я останусь для Парижа. Я обо всем позабочусь.
– Обо всем, – Энди показалось, что плечи Миранды опустились во что-то похожем на поражение. – Да, ты очень хороша в том, чтобы заботиться обо всем. – Миранда прикрыла глаза.
– Ты собираешься остановить меня? – прошептала Энди, потому что ей нужно было знать. Знать, если Миранда собиралась испортить ей шансы на поиски другой возможной работы.
– Нет, – ответила Миранда с закрытыми глазами. – А сейчас, пожалуйста, уходи.
Энди ушла, молясь не столкнуться по пути к выходу со Стивеном. Слава богу, обошлось. Она села в ожидающую ее машину (Рой был слишком добр, ожидая ее, чтобы потом отвезти домой, потому что нравилась ему, ведь она была такой хорошей) и уткнулась головой в руки, разразившись слезами. Она ничего не могла поделать с этим. Она чувствовала, будто находится в плохой комедии, и сейчас вдруг поняла, как никогда раньше, что эта ужасная комедия была реальностью. Ей словно разбили сердце. Ей нужно было выплакаться, и, кажется, не в последний раз.
Прошло некоторое время, прежде чем ее поток слез стих, затем она порылась в сумочке, чтобы достать ватные диски для снятия макияжа от Клоран, чтобы стереть с глаз и щек длинные полосы потекшей туши. Она слышала, как девушки в «Подиуме» говорили, что вместе с макияжем «наносят свое лицо». Так что, она, вероятно, только что сняла свое. Она почти хотела этого: стереть лицо, начать новую жизнь другим человеком. Кем-то, кто никогда не слышал о модном журнале, и тем более никогда там не работал.
Нейт все еще бодрствовал к тому часу, когда она протащила свое тело сквозь дверной проем квартиры, что было ей совсем не на руку. Она надеялась распить стаканчик вина в темноте, а затем тихо скользнуть в кровать к нему, уже мирно спящему. Но он сидел на кровати, читая книгу (вероятно, Вольтера, которого он читал раньше), и ждал ее. Он улыбнулся, когда она закрыла за собой дверь.
– Эй. Посмотрите-ка, кто к нам пожаловал.
– Привет, – ответила Энди, пытаясь улыбнуться. Хорошо, что она сняла макияж и теперь надеялась, что вокруг глаз ничего не осталось, потому что Нейту не следовало видеть доказательство ее слез. Она забыла положить зеркальце в сумочку, и ей совсем не хотелось неловких вопросов.
– Рад, что ты вернулась, – сказал Нейт. – Я собирался ложиться спать, но подумал, что ты заинтересуешься этим, – он поднял книгу. Не Вольтер; Кант. – Помнишь занятия у Зукера на первом курсе? Когда мы не могли прекратить болтать об этой вещи? Я читал это, как до меня дошло, что…
Он замолчал, а его глаза расширились при взгляде на Энди, замершую около двери.
– Что? – спросила Энди. – Что до тебя дошло?
Его глаза лишь стали еще больше, а меж бровей появилась линия, когда он скривил губы будто бы в неверии, или же в отвращении.
– Что? – потребовала Энди, чувствуя, как по спине побежали мурашки от страха.
– Ты знала, – начал слабым голосом Нейт, – что у тебя помада на шее?
Энди ахнула и быстро дотронулась до шеи, прежде чем смогла себя остановить. Блять. Черт возьми.
Ее реакция сказала Нейту все, что нужно было знать.
– О, боже, – сказал он. – О, боже мой, – он соскочил с кровати.
Энди невольно отступила, когда он достиг ее и остановился, не касаясь.
– Я в это не верю, – произнес он, а затем буквально залаял от смеха, что было ужасно. – Нет. Знаешь, что? Я верю. О, боже.
– Нейт, – начала Энди, тяжело сглотнув. – Нет, это… Это не…
– Не то, что я подумал? Не чья-то помада? Хочешь сказать, ты сама себя в шею целовала?
– Нейт…
– Как долго это продолжается? – заорал он. – Все эти последние ночи…
– Нет!
– Говорила мне, что ждала эту треклятую книгу, или что зависала с тем парнем, Найджелом, или что-то еще, пока сама…
– Нет! – закричала Энди, наплевав на то, что могла разбудить соседей. – Нейт, все не так!
– Так скажи мне, как это! – тон Нейта был даже выше, чем ее. – Это было хорошо, а? – его голос надрывался от сквозившей в нем боли. – Теперь ты говоришь мне, что любишь женщин? Когда ты это поняла?
Энди схватилась за голову, сжимая виски. Эта ночь не могла стать хуже. Даже если бы ядерная бомба угодила в Нью-Йорк прямо сейчас, все равно бы не стало хуже.
– Я не люблю женщин. Это… это была ошибка. Это случилось лишь один раз, вообще-то ничего и не случилось, всего лишь поцелуй… – Множество поцелуев. При любом удобном случае. Теперь она знала об этом. – Мне жаль, – произнесла она, извиняясь не за поцелуй или помаду, а за предательство, которое она совершала так долго даже не признаваясь в этом самой себе. – Мне так жаль, Нейт.
– И мне, – сказал он. – Знаешь, что? Могу поспорить, что если я очень постараюсь, то смогу угадать, чья это помада.
Энди замерла.
– Да-а, – продолжил Нейт, замечая ее состояние. – Да уж, все как я думал. Ты действительно исполнишь все, о чем она тебя попросит.
– Нет.
– Она просила?
– Я ухожу с работы, – отчаянно произнесла Энди. – Я сказала ей сегодня. Я останусь для Парижа, а потом…
– Что? Прости, ты только что сказала, что отправишься с ней в Париж? После того, как пришла домой с ее помадой на шее… Как это должно заставить меня чувствовать себя лучше? – Нейт подлетел к комоду и начал открывать ящики. – Я убираюсь отсюда. Знаешь, а ведь я не должен. Это ты изменяла, ты должна быть той, кто сегодня будет ночевать на чужом диване, но я ухожу.
– Нейт, – захныкала Энди, чувствуя, будто распадается на миллион кусочков.
– Заткнись, – отрезал Нейт, хватая одежду и запихивая ее в спортивную сумку, вероятно, наугад. – Просто закрой рот, ладно, Энди? Ой, прошу прощения. Ан-дре-а. Это так она тебя называет?
Энди не могла ответить. И спустя пять секунду дверь захлопнулась за спиной ее парня. Бывшего парня. Очень бывшего. Это был конец, прямо сейчас.
Она упала на кровать, прямо в тепло, оставленное Нейтом.
– О боже, – выдохнула она, уставившись в потолок. Шок от расставания и истерия уже прошли. Сейчас она просто была немного отрешенной. За последний час произошло столько всего, что было сложно переварить. Однако было чувство – и она понимала, что это неправильно – чувство, похожее на облегчение, в том числе.
Это был конец. И, вероятно, он должен был наступить еще давным-давно. Может, это к лучшему.
Никто не примет ее сторону. Нейт получит всех в свой лагерь, особенно, если расскажет всем общим друзьям о том, что Энди изменяла ему с Мирандой, из всех людей. Энди предполагала, что всегда сможет все отрицать, конечно же, но они все равно узнают правду. Это будет видно по ее глазам. Она бездарная лгунья.
В то же время, у Нейта была гордость. Он мог вообще ничего не сказать. А если скажет, то лишь то, что Энди изменила, и остановится на этом. Ему будет чертовски трудно справиться с тем, что она изменила ему с ее сумасшедшим (к тому же женщиной) боссом, не то, чтобы еще и сказать об этом кому-либо.
Она надеялась.
А затем она задумалась, поправила ли Миранда свой собственный макияж. Поняла ли, что ее помада была размазана. А если Стивен увидел и понял, что к чему? Что, если Миранда проходит через ту же самую сцену прямо сейчас, имея под боком подслушивающих детей с широко распахнутыми глазами, подсматривающих где-то с лестницы? На секунду в ее голову пришла безумная мысль позвонить и предупредить, но уже слишком поздно. Прошел почти час с ее ухода. Если что-то и произошло… Ну, ничего не поделать. Энди не узнает точно до завтра, если вообще узнает.
На следующее утро она отправилась на работу рано после очередной бессонной ночи. Как и Нейт, она ощущала себя запертой в квартире, поэтому ей нужно было уйти, сбежать, даже если и в «Подиум».
Она забежала за кофе, не в «Старбакс», а в семейную кофейню на углу. Кофе был хорош. К слову, лучше, чем в «Старбакс» и гораздо дешевле. Никто в журнале никогда бы не взял там что-либо. Она проигнорировала толчки в транспорте и сосредоточилась на рекламе, мелькающей повсюду.
Офис был пуст, когда она приехала. Даже Эмили еще не было на месте. Но во Франции все точно были на ногах, поэтому Энди начала прозванивать номера. Эмили прибыла пятнадцать минут спустя, удивленная присутствием Энди.
– Значит, – иронично произнесла Эмили, – теперь ты ранняя пташка?
Ох, нет. Энди сегодня была не в настроении выносить дерьмо от Эмили.
– Ну, послезавтра важный день, – четко произнесла она, расставляя акцент, что заставило Эмили замолчать. Она подумала о том, как бы отреагировала Эмили, если бы она пересказала вчерашние слова Миранды о намерении сделать ее первой ассистенткой. Скажет ли она что-либо вообще, или просто выпрыгнет из ближайшего окна? Энди не была достаточно злой или глупой, чтобы попытаться узнать. Эмили может рассчитывать на нее в этом случае.
У Миранды был педикюр этим утром, поэтому она не появлялась до девяти тридцати. Когда она показалась, Энди могла сразу увидеть, что она была слишком спокойна для человека, которой мог бы быть уже в процессе развода из-за размазанного макияжа, и что-то внутри наполнилось одновременно как облегчением, так и разочарованием.
Как только Миранда зашла в офис (как всегда не создавая визуальный контакт), Энди сразу же погрузилась в рутину, исполнение которой довела до совершенства не без кооперации с самой Мирандой. Она вскочила на ноги, как только дверь распахнулась, встала справа от Миранды как раз к тому моменту, как женщина закончила расстегивать пальто, и уже вытянула руки в ожидании летящих пальто и сумки. Она тут же все словила, прежде чем что-либо могло коснуться стола, развернулась на каблуках и аккуратно убрала вещи с поля зрения.
Эмили была впечатлена против своей же воли. Ну, в своем роде, это было действительно впечатляюще, ведь так? Энди на секунду задержала прикосновение к пальто, а затем повесила его в шкаф.
Найджел прав. Она хороша в своей работе. И если она уйдет, то, вероятнее всего, больше никогда не увидит Миранду. В этом была вся суть ухода, в конце концов. Тогда кто будет ловить пальто, кто будет бегать за «Старбакс», следить за тем, чтобы завтрак был подан вовремя, кто будет координировать встречи с маникюром, и всем остальным? Она знала, что ассистентов в «Подиуме» пруд пруди, и что, когда Миранда поманит пальцем новенькой девушке, та будет счастлива подчиниться. Но лишь из страха, или потому, что хочет перспектив. А не потому, что хочет сделать Миранду счастливее, и не потому, что любит ее. И именно поэтому она не будет столь хороша. Может, остаться? Может, это будет того стоить? Для Энди, брать все, что доступно, и отдавать все возможное взамен.
Энди развернулась, чтобы вернуться к своему столу, и вдруг заметила, что Миранда смотрит на нее из своего кабинета. Ее настигло чувство, будто кто-то ударил в живот, и она быстро отвела взгляд. Она помнила, какого это было, целовать Миранду. И она также помнила: Я замужем. У меня двое детей. И именно поэтому, поэтому она должна была уйти, прежде чем станет слишком поздно. Единственное спасение будет в Париже, и лишь потому, что они будут слишком заняты, чтобы словить момент. Она надеялась. Энди желала, чтобы эта ее надежда была правдивой.
Она позаботилась и о другой небезопасной зоне, удостоверившись, что в машине в Париже не будет перегородки между передним и задним сидениями, или даже затемненных окон. Она позаботилась об этом.
Она, вероятно, должна быть более расстроенной из-за Нейта. Часть ее все еще любила его. Это было не так сложно. Он милый парень, который всегда был добр с ней. Миранда же скорее отталкивала, терроризируя каждого, не только Энди, относясь ко всем по большей части как к дерьму. Может, дело в этом… Может быть, Энди мазохистка, и она только сейчас это обнаружила. Тем больше причин, чтобы уйти.
Энди провела целый день, мотаясь по городу (в одиночестве), выполняя поручения, делая звонки и сочиняя сообщения. Миранда позвонила ей лишь единожды – краткий приказ забежать в «Найн Вэст» и забрать несколько сумочек. Энди достигла бешеного темпа на этот раз. У нее не было даже времени подумать над этим, но, когда она оказалась дома, то заметила, что Нейт заходил днем и забрал большую часть одежды, а также средства личной гигиены, не забыв оставить записку на зеркале: остался у Лили.
Лили. Отлично. Почему все не могло быть проще, почему он не остался у Дага? Она позвонила ему. Она должна была. Ведь это же она должна была сделать, не так ли?
Ничего хорошего из этого не вышло, конечно. Он не хотел говорить с ней, только сказал, что она может оставить квартиру себе, и что он заберет остальные вещи, когда она будет в Париже. Затем, прежде чем Энди смогла сказать хоть слово против, Лили взяла трубку.
– Энди, что ты сделала с этим мальчиком? – потребовала она. – Что с вами происходит, почему его тощая задница греет мой диван?
– Он не сказал?
– Нет. Он просто задумчив. Высокий, темный и задумчивый, это твой мужчина.
– Нейт часто задумчив, – подметила Энди, сглатывая ком в горле. – Но он больше не мой мужчина. Просто поверь мне, Лили. Нет, – громче сказала она, предупреждая протесты Лили. – Я не могу сейчас говорить об этом. Спасибо, что поддерживаешь его. Мне нужно идти, – она повесила трубку. Энди предпочла бы совсем отключить телефон, но не смела делать этого с тех самых времен, как начала работать в «Подиуме». Лили перезванивала дважды, но она не брала трубку. Энди задумалась, сколько Лили потребуется времени, чтобы вытянуть правду из Нейта. Как минимум, часть правды.
Она не беспокоилась, так как, по ее мнению, должна была. Она не делала ничего из того, что, по сути, должна была сделать. Это неожиданно освобождало.
Спустя два дня она уже садилась на рейс в Париж. Она понятия не имела, как все так быстро произошло; она будто бы моргнула, и не стало сорока восьми часов. Вероятно, это было связано с тем, что за последние два дня она приходила домой настолько уставшей, что почти не замечала отсутствия Нейта. А теперь она оказалась в первом классе, оглядывая огромные кожаные сидения.
Она едва обменялась с Мирандой двадцатью словами за все это время. Это был настоящий подвиг, но им удалось.
Миранда явно собиралась придерживаться традиций.
– Андреа, садитесь с Найджелом, – произнесла она, пока стюардесса несла ее багаж. – Мне нужно обсудить с Джоселин шоу Александра Маккуина. Люси, вы садитесь позади меня на случай, если понадобитесь.
Джоселин кинула на Энди страдальческий взгляд. Она против воли ухмыльнулась и сразу же отвернулась, прежде чем Миранда могла заметить, и столкнулась с не менее задорной ухмылкой Найджела.
– Ну, привет, компаньон, – произнесла она.
– Правило номер один: я не играю в игры для путешествий, – сразу же начал он. – Никаких «Шпион», или «Угадай животное». Правило номер два: я сижу у прохода. Ненавижу окна, из-за них у меня обостряется клаустрофобия.
Интересно, что за опыт у Найджела был в полетах, раз его первое правило никаких игр? Энди не спросила. Вместо этого она с благодарностью проскользнула к сидению у окна (которое она хотела в любом случае) и прикрыла глаза, наконец получив заслуженный отдых. Как и всем остальным, ей нечего было делать во время полета: не было возможности делать звонки или же бегать по поручениям. Она никогда не могла подумать, что семичасовой полет мог быть настолько расслабляющим, но прямо сейчас каждая секунда ощущалась как дар божий.
Конечно же, как только самолет коснулся земли, она снова сорвалась с места. Три мерседеса уже ждали их, чтобы отвезти прямиком в отель, и Энди выдохнула с облегчением, когда заметила, что машины отвечали всем требованиям. Водители стояли, ожидая. Найджел наградил ее впечатленным взглядом. Миранда даже не взглянула.
Энди никогда не была в Париже прежде, и поэтому была тут же очарована им, его светом, цветом и в целом невероятным видом. Она так много раз видела Эйфелеву башню и Елисейские поля на разного рода открытках или картинках, что ей было сложно поверить, что они действительно существовали в реальности, но они были прямо перед ее глазами. Все было бы превосходно, если бы только она не предпочитала бы в ту самую секунду скорее целовать женщину, сидящую справа от нее, нежели наслаждаться видом из окна.
Миранда, казалось, думала о том же. После нескольких минут дороги в тишине она произнесла:
– Что ж. Прозрачные окна, как я погляжу.
Энди глубоко вздохнула и ответила:
– Да, – она сложила руки на коленях, уставившись вниз.
– Так боишься за свою добродетель? – легким и слегка презрительным тоном прокомментировала Миранда, но Энди смогла уловить что-то темное в голосе.
Она подняла голову, чтобы взглянуть на Миранду, которая пронзительно смотрела в ответ. Городские огни освещали женщину, украшая ее лицо разными полосами и узорами, пока они ехали вдоль проспекта. На ней был топ, который всего пару дней назад позволил бы Энди получить так много желанного доступа, когда они еще притворялись перед самими собой. Всего несколько дней назад, рот Энди оказался бы на шее Миранды, как только бы дверь машины захлопнулась, и Миранда бы дрожала, и вздыхала, пытаясь делать вид, что Энди не сводит ее с ума. И они бы обе притворились, что все в порядке, что нет ничего странного или неправильного в том, чем они занимались.
Энди вдруг осознала, что уставилась, и что все мысли, вероятно, были написаны у нее на лице, потому что Миранда лишь сильнее сжала руки на коленях. Ее глаза блестели, а щеки окрасились в слабый румянец. Энди осознала, что они были в двух секундах от того, чтобы наброситься друг на друга, с водителем за рулем, или нет, с прозрачными окнами, или нет.
– Может, я защищаю твою, – прошептала она. Это правда. В конце концов, не у нее был близкий человек. Не она здесь пыталась сохранить семью. Ей уже нечего было терять.
Миранда задержала дыхание. Энди быстро отвернулась к окну.
Никто из них не проронил ни слова до самого отеля.
Неделя моды, как Энди смогла понять по прошествии нескольких дней, действительно была потрясающей. Она всегда думала, что если отправится в Париж, то увидит лишь стандартный туристический город, но вместо этого удивилась тому, насколько весело оказалось наблюдать за анорексичными моделями, что расхаживали по подиуму в одежде, которую ни один нормальный человек не надел бы в жизни. Модели были все как по шаблону, никакой личности; здесь лишь одежда обладала своей индивидуальностью. И она действительно была то смешной, то шокирующей, то сияющей, а в случае с Валентино прекрасной настолько, что перехватывало дыхание.
Было почти облегчением наблюдать за тем, как струящиеся волны шелка облегали утонченные фигуры девушек от Валентино. Зрители вздыхали с одобрением. Это было не просто представление, это было истинной и подлинной красотой, которая, к беспокойству Энди, была не совсем в моде. Ее не волновало, что она бы не влезла в эти платья и за миллион лет, несмотря на то, что даже сейчас у нее был четвертый размер. Было достаточно наблюдать за девушками, ходящими вдоль подиума. Найджел был прав: это было искусство.
После этого Миранда отправилась за белые кулисы, минуя сотни ярких вспышек фотокамер, и было ясно видно, что она была впечатлена. Валентино собственной персоной встретил ее с распростертыми объятиями и поцелуем в щеку, интересуясь ее мнением о коллекции. Миранда мягко прошептала «исключительно» со всей искренностью, от чего у Энди кольнуло в сердце. А затем женщина повернулась к ней и с улыбкой произнесла:
– Это моя Андреа, – на этих словах у Энди замерло сердце. Она понимала, что Миранда, вероятно, хотела сказать «это Андреа», или «это моя ассистентка», но каким-то образом все смешалось, и ошибка по Фрейду проявилась во всей красе.
Валентино не подал виду, если что-либо и заметил.
– Добрый день, – произнес он с очаровательной улыбкой. – Вам понравилась коллекция? – и тут Энди осознала, что с ней говорит сам Валентино, и она постаралась собрать мозги в кучку, от чего, заикаясь, выразила восхищение увиденным нарядам. Она была убеждена, что прозвучала как идиотка, но Валентино с Мирандой выглядели довольными, так что она сделала что-то правильно.
Пока Миранда с Найджелом прохаживались вдоль линии фотографом с их вспышками, останавливаясь ради кратких ответов репортерам, Энди почувствовала прикосновение к руке. Она обернулась и, к ее недоумению, увидела Кристиана Томпсона с его теплой улыбкой.
– Bonjour, mam’selle, – произнес он.
– Кристиан! – воскликнула Энди. – Вы… Я не знала…
– Я здесь, – продолжил он с улыбкой, – как вы можете заметить. И вы все еще должны мне за Гарри Поттера.
– Ох, правда? – спросила она, зная, что да, вообще-то должна.
– Конечно, правда, – утвердительно ответил он и обнял ее за талию, направляя в сторону. – Вы свободны сегодня вечером?
– Вообще-то, у Миранды будет ужин, – услышала себя Энди, прежде чем заткнуться. Боже, она действительно худший лжец на планете, даже не удосужилась придумать что-либо. И сейчас…
– Хорошо, значит вы свободны. О, ну, остается ужасная проблема с le бойфренд?
Все светлые ощущения от улыбки Миранды и разговора с Валентино исчезли под едким слоем стыда. Она быстро посмотрела в сторону. Миранда и Найджел все еще говорили с репортерами. Кристиан, неверно истолковав ее реакцию, быстро заговорил:
– Постойте, неужели вы с ним разошлись? Je suis trés, trés désolé.*
– Ну…
– Так, во сколько мне вас забрать? – он улыбался той улыбкой, которая, несмотря ни на что, все еще очаровывала ее. Было что-то соблазнительное в этой естественной уверенности. И он не под запретом, совсем нет. Лишь на секунду Энди представила, что…
Энди посмотрела на Миранду и встретилась с ней взглядом, понимая, что за ними наблюдали. А затем, боже, Миранда прошла мимо Найджела и направилась прямо в их сторону. У Энди остановилось сердце, а затем забилось с утроенной силой. Кристиан удивленно смотрел на Миранду.
Миранда подошла к ним с легкой, но от этого не менее опасной улыбкой.
– Значит, – произнесла она, – Кристиан Томпсон, не так ли?
Кристиан взглянул на нее еще более удивленным взглядом, а затем довольно улыбнулся.
– Да, – он протянул руку, а после снова опустил, когда Миранда проигнорировала жест. – Очень приятно встретить вас здесь. Я большой поклонник «Подиума».
– Как и я, – ответила Миранда. – Вижу, вы познакомились с моей ассистенткой.
– Да, вообще-то, некоторое время назад, – начал Кристиан, взглянув на Энди с улыбкой, в то время, как она надеялась, что ее мысли «о боже мой» не отражались прямо на лице. – Не то, чтобы я хвалился, но я помог однажды с одним поручением для вас.
Миранда, вздернув бровь, взглянула на Энди.
– Это правда, – подтвердила Энди, широко улыбаясь, решив, что она вполне могла бы ударить Кристиана. – Он помог мне достать «Гарри Поттера». У него, м-м, есть знакомства.
– И она должна мне, – произнес Кристиан. Он приобнял Энди за плечи. – Я украду ее к ужину. Надеюсь, вы не возражаете, я слышал, что она не понадобится вам сегодня.
Энди никогда не слышала, чтобы люди так разговаривали с Мирандой: не грубо, нет, но абсолютно без страха, полностью на равных. Он действительно был самоуверен. Однако недостаточно проницателен, так как не смог рассмотреть за улыбочкой Миранды то, что она бы с радостью выцарапала ему глаза.
– Я вам нужна? – отчаянно спросила Энди Миранду. – Для чего-либо? Я имею ввиду, сделать что-то?
Миранда наградила ее долгим взглядом.
– Нет, – был ответ. – А теперь пойдемте. – На этом без всяких прощаний она развернулась и направилась обратно к Найджелу.
– Я позвоню! – произнес вдогонку Кристиан, когда Энди поспешила следом.
Он позвонил, и слава богу, что в тот момент не было поблизости Миранды. Он хотел ее сводить в какое-то место, где подавали потрясающий фалафель. Не зная, чем еще себя занять, и вспоминая слова Миранды о том, что нет, она в ней не нуждалась, Энди согласилась. Все было лучше, чем шататься по отелю весь вечер напролет. Ничего не случится между ними. Ничего.
Однако все еще оставалось немало дел и, прежде чем она успела понять, наступило шесть часов вечера. Это значило, что пришло время принести Миранде шарфы и туфли, которые она требовала, вместе с пересмотренным списком гостей. Энди боялась столкнуться с ней лицом к лицу. Может, они могли игнорировать все как раньше, ведь хорошо же получалось.
Энди осторожно прошла в номер Миранды, балансируя со всеми сумками и коробками на руках. Она услышала звук воды с ванны и поняла, что Миранда принимала душ, готовясь к ужину на восемь. Слава богу, никаких неловких встреч. Она настолько старалась сконцентрироваться на какой-либо мысли, чтобы не думать о Миранде в душе, что почти пропустила записку, лежащую на столике у двери. Она взглянула на нее, когда разобралась с вещами, и прочитала:
– А
Оставьте рассадку гостей здесь. Я хочу внести изменения.
– МП
Энди пожала плечами и сделала так, как было велено: она вытащила из сумки список мест и аккуратно расположила его на первой коробке из-под обуви, там, где Миранда точно могла его заметить.
Она услышала, как стихла вода, и быстро на цыпочках пробралась к двери, облегченно думая о том, что как было хорошо, что каблуки не были слышны из-за ковра.
Вернувшись в свой номер, она переоделась в кое-что более консервативное с меньшим вырезом. Никакого яркого макияжа или украшений, никакой особой прически. Она выглядела хорошо, но при этом не желала, чтобы Кристиан подумал неправильно. Как бы привлекателен он ни был, как бы одинока не была она, все же в прошлом было достаточно совершено ошибок. Она предпочла бы не облажаться снова. Ужин с другом, или хотя бы с положительно настроенным человеком – это все, в чем она нуждалась. Было даже как-то грустно, что она так мало просила от жизни.
Затем кто-то постучал ей в дверь. Это Найджел, и она улыбнулась, будучи рада видеть кого-то, кто абсолютно точно не желал с ней переспать. Он хотел получить копию распорядка Миранды, но все же она смогла заметить, что он словно светился изнутри. Хм. Может быть, он именно тот, кому повезет сегодня ночью. Не зря же люди прозвали Париж пристанищем для геев.
