Текст книги "С каждым днем сильнее (ЛП)"

Автор книги: - Талия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Но, будучи одна, я не смогла бы порвать с традициями, я была еще так молода и, несмотря на то, что чувствовала все это своим нутром, мне был необходим кто-то, кто направил бы меня в нужное русло. Мне нужен был единомышленник, “поводырь”, который думал бы как я. Такого вот сообщника я нашла в своем продюсере, который немедленно превратился в моего союзника, поскольку с юности был бунтарем с “высокими идеалами”. Немудрено, что за всю прожитую нами жизнь наши дороги пересекались много раз, и кто бы мог подумать, что наши отцы познакомились на том самом интервью 18 ноября 1970 года. Отец Альфредо был президентом Мексики, а мой отец брал у него интервью. И кто мог себе представить, что на празднике в доме президента, куда были приглашены мои родители, мы с Альфредо находились совсем близко друг от друга. Моя мама была беременна мной, а Альфредо в то время был ужасно непоседливым мальчишкой, стоящим на пороге отрочества. Он безостановочно носился туда-сюда, став центром внимания на празднике своих родителей. И уж тем более кто бы мог предположить, что теперь отзвуки мыслей каждого из нас, наконец-то, воплотятся в ритмичную музыку, которой мы добились в песне “Пакт между нами двумя”... договор между ним и мной.

Я все еще находилась в Лос-Анджелесе и дала себе задание – найти все необходимое для моего сценического образа. Все, что хотела, я нашла в неприметном магазинчике, спрятавшемся на втором этаже одного здания в Мерлоуза. Весь магазинчик был в духе “Флауэр Пауэр” – хипповость в самом ярком его проявлении... Это сразу околдовало меня, потому что в точности соответствовало моим тогдашним взглядам на внешний вид. Это была дверь, которая открыла мое увлечение постоянными поисками имиджа, одежды, новшеств. Я проделывала разные эксцентричные вещи, например, могла прийти на вручение премии в белом пальто, отделанном плюшевыми мишками, или прогуляться в весьма необычном бюстгальтере из хромированного металла с двумя краниками с водой спереди, сделанном для моего клипа “Мулат”, равно как и в бюстгальтере, изрыгающем огонь для клипа “Спасибо Богу”. Эти сценические костюмы включали в себя разные этапы творческого пути: цветочная девочка, роковая женщина. Была и целая серия нарядов, изготовленных под запись компакт-дисков и клипов к ним, отражающая разные образы: ацтекская девушка, японка, египтянка, и в довершение ко всем сумасбродным нарядам – бюстгальтер с маленькими гитарами и мини-юбка в виде колоритного мексиканского сомбреро. Для своего времени те образы были уникальны, и сейчас мы видим различные их модификации у таких знаменитых исполнителей как, например, Леди Гага. Кто бы мог сказать, что этот маленький магазинчик представлял собой шкатулку Пандоры. Там я накупила себе несметное количество брюк, расклешенных от бедра, бюстгальтеров и крошечных топиков с цветами, туфли на платформе, характерной для 70-х годов, и еще много чего.

Когда пришло время возвращаться в Мексику, я чувствовала себя полностью готовой и уверенной в себе самой. Я была необычайно горда достигнутыми результатами. Я многому научилась на уроках музыки и хореографии и чувствовала, что все могу. Никогда прежде я не испытывала такой свободы, как теперь. Я чувствовала, что находилась на предназначенном мне месте, в назначенное время, и делала то, что мне предназначалось... но какой же жестокий сюрприз получила я на самом деле. Сменив свой прежний имидж на тот, который заставлял меня чувствовать уверенность в себе и удовлетворенность, я полностью разрушила образ нежной, ласковой и хрупкой пятнадцатилетней девчушки с двумя хвостиками на голове, челкой, спадающей на лоб и мягким взглядом, которую я сыграла в “Пятнадцатилетней”. Думаю, что люди по привычке ждали от меня того же, поэтому, когда я вернулась из Лос-Анджелеса со своим первым сольным диском и в совершенно ином качестве сильной и чувственной девушки, меня очень жестко раскритиковали. Я получила то, к чему не была готова.

На самом деле выход диска остался почти незамеченным, несмотря на то, что компания, выпустившая его, прикладывала максимум усилий для его продвижения. Премьерный сингл диска под названием “Пакт между нами двумя” был запрещен более чем в половине самых основных радиопрограмм Мексики, поскольку его содержание было слишком жестким для радиослушателей. Слова и фразы типа “Похить его, свяжи, избей... насладись его болью. Кусай его, причиняй боль, мучай... раздели его страсть” на тот момент были слишком шокирующими, потому что думать и говорить об этом в тесном кругу друзей – одно дело, и совсем другое – выставлять эти чувства напоказ в песне о так называемой любви, разносящейся на все четыре стороны. Кроме того, я сама, как Санди из “Васелины”, перестала быть милой молоденькой девушкой, чтобы стать чувственной женщиной-вамп, и это не понравилось людям. От невинной девочки Беатрис из “Пятнадцатилетней” не осталось ничего. На ее место пришла восемнадцатилетняя девица в плотно облегающих бедра брюках-клеш с крупными цветами и с сильно заниженной талией. У меня был виден весь живот, поскольку сверху меня прикрывал только крошечный бюстгальтер, тоже украшенный цветами. Мне чертовски нравился мой прикид, но, прежде всего, я вознамерилась, подчеркнув свои теперешние предпочтения, сделать нечто совершенно отличное от прежнего, что бросилось бы зрителям в глаза, чтобы им захотелось продолжения. Я даже осветлила спереди прядь волос. В таком виде, чрезвычайно гордая собой, я вышла на сцену петь свой первый сингл “Пакт между нами двумя”.

Я и не представляла того, что меня ожидало.

Все, что я делала, уже заведомо не понравилось столь консервативному тамошнему обществу моей страны. Все спрашивали себя: “Что случилось с той девочкой с хвостиками? Господи, какая вульгарщина, боже мой!” Я почувствовала, что зрители были разочарованы и подумала, как могло быть возможно такое, что никто ничего мне толком не объяснил о моем сценическом имидже, не дал дельного совета. Все смотрели меня лишь как на полуголую девицу и поставили на мне крест. Мне высказали все! Отзывы сыпались на меня как град с неба. “И она собиралась стать кумиром молодежи? – говорилось во всех средствах массовой информации. – Даже не мечтай!”

В то время в моей родной стране никто не носил такую одежду, именно поэтому мне хотелось сломать привычный образ хорошей, послушной девочки, который должны были напяливать на себя молодые певицы, если хотели чего-то достичь. Конечно же, были знаменитости, которые выходили на сцену, держась вызывающе. Такой была Алехандра Гусмáн, рокерша до мозга костей по своей сути, а на сцене – чистой воды динамит. Ее голос, в котором звучали вызов и чувственность, сразу же поставил ее в ранг любимцев молодежи. Была также Глория Треви с ее текстами и непристойными телодвижениями, разрушающая все общественные каноны и создающая молодежное направление, в котором она могла открыто выражать свои мысли посредством текстов песен. Но в моем случае все было иначе. Я была частью популярной и любимой группы “Тимбириче”, и люди видели, как мы растем, превращаясь из детей в подростков. Кроме того я сыграла в сериале наивную молоденькую девушку, и мой персонаж являлся отражением девушек того времени. Два эти факта сыграли свою роль в том, что для зрителей смена моего имиджа была слишком очевидной. Новый образ был весьма сомнителен, и его сложно было принять.

Несмотря на все мое желание, на все усилия и старания, которые я вложила в запись диска и его раскрутку, отзывы по-прежнему были жестоки и беспощадны. Такая реакция повисла камнем на моей душе, и были моменты тяжелых сомнений, когда мне было очень больно и стыдно. Я чувствовала, что мой мир рушился, разваливаясь на куски, и не было способа найти выход, объясниться… не было ничего… только стыд, сопровождающий разбитые мечты, и боль. По сути, я дошла до точки; я бросилась на кровать и ревела, неделями не выходя из комнаты. Я не хотела видеть солнце и даже не позволяла маме открыть шторы.

Мама дала мне время на то, чтобы боль прошла, но однажды, устав видеть меня безутешно рыдающей, она вошла в мою спальню, отдернула шторы и сказала: “Посмотри на себя, доченька. Тебе восемнадцать лет, ты талантлива, умна и, кроме того, у тебя прекрасная фигура. В тебе нет ничего вульгарного. Ну-ка давай, вставай… больше ты не будешь валяться. Поднимайся и иди вперед”. Но я могла только твердить ей одно и то же, что я все делала от души, от чистого сердца, и не могла понять, как люди могли быть такими злыми и беспощадными и так набрасываться на меня. Я показывала ей свои руки, жесткие от клея, которым я приклеивала цветы к своим бюстгальтерам и костюмам. Как можно было приговорить к смерти душу и сердце, которые выразили себя в целом диске из-за одной песни? Как они могли оборвать жизнь диска из-за одного сингла?

В тот момент я, пожалуй, не понимала, что моя мама знала лучше всех, сколько трудов и усилий я приложила к осуществлению своей мечты. Она знала это, потому что всегда, с самого начала, находилась рядом со мной и не оставляла меня ни на минуту. Помимо того, что мама была моим менеджером, она была первой, кто поддержал меня в выборе костюмов, в том, чтобы сломать стереотипы и попытаться стать другой. Это она воодушевляла меня сделать что-нибудь смелое и новое, что-то такое, что выразило бы все накопившиеся во мне чувства. Никогда, ни единого раза, она не переставала поддерживать меня и побуждала делать все, о чем я мечтала.

Чтобы как можно быстрее вытащить меня из депрессии, в которой я пребывала, мама предложила

мне на выбор три решения:

– Смотри, доченька, – сказала она, – мы можем продолжать сетовать и жаловаться на крайне негативную критику по поводу твоего диска и нового имиджа как солистки, погружаясь в эту злополучную депрессию, и делу конец, остановимся на достигнутом! На этом твоя сольная карьера заканчивается, ты решаешь заняться чем-то другим, например, биологией или психологией, которые нравились тебе с детства.

К этому времени я уже приподнялась в кровати и стала думать, чего же я достигла, пока мама продолжала говорить:

– Теперь, вот что. Если ты хочешь продолжить свою карьеру и не хочешь работать в Мексике, мы подхватим чемоданы, закроем дом и поедем по миру, чтобы начать все заново в другой стране – Испании, Италии, да есть тысяча всевозможных мест…– она сделала краткую паузу, посмотрела мне прямо в глаза, а затем продолжила… – но, если ты хочешь остаться в Мексике и продолжить петь, как ты хотела и мечтала, тогда живо вставай с кровати и защищай свой талант, дерись за него, как львица… Ты меня поняла?

Я задумалась над ее словами и поняла, что она была права. Я не могла позволить себе сломаться и упасть, я просто не собиралась этого делать. В конце мама добавила, что когда-нибудь я посмеюсь над тем, что она только что сказала.

– Милая моя, – сказала мне мама, – то, что не убивает – закаляет и делает сильнее. Вот увидишь, из этой переделки ты выйдешь более сильной и стойкой.

Если бы я видела тогда, что ожидало меня в ближайшем будущем, что у меня будут “золотые” диски, четыре песни, написанные как ностальгия о прошлом… Если бы я все это видела, то поняла бы, что мама была права, права во всем. Если бы я видела это, то выбежала бы и держалась бы как истинные “мачо” и… все-таки я устояла тогда, и очень хорошо, что так получилось.

В тот день я усвоила один из самых важных и ценных уроков, которому мама никогда меня не учила: я поняла, что истинная ценность человека, его достоинство и доблесть заключены в нем самом. Я поняла, что, порой, человеку нужно столкнуться с ситуациями более болезненными, чем были раньше, поскольку это единственный способ больше узнать, стать сильнее и человечнее.

Иду вперед

Как говорится, “Бог подушит-подушит, да не задушит”. И хотя изначальная негативная реакция средств массовой информации крепко запала мне в душу, я продолжала идти вперед. В 1991 году вышел мой второй сольный диск “Mundo de Cristal” (“Хрустальный мир”). На этом диске я продолжила петь песни довольно сомнительного и спорного содержания: “Sudor” (“Пот”), “Fuego cruzado”(“Перекрестный огонь”) и “En la intimidad” (“В интимной близости”). Когда я еще только перестраивалась после того эпизода с моим первым диском, у меня появилась возможность поработать в Испании. Мне предложили быть соведущей эстрадной программы “VIP Noche” на пятом телеканале. Программа выходила в трех форматах “Show VIP”, “VIP Noche” и “VIP Guay”. Словом, быстренько собрав чемоданы, мы поехали навстречу приключениям. Мое участие в программе заключалось в том, чтобы петь и исполнять хореографические композиции на темы таких известных художественных фильмов как “Красотка”, “Русалочка”, “Девять с половиной недель”, “Танец-вспышка”, “Грязные танцы” и многие другие. Меня наряжали, и мы исполняли главную песню на испанском языке, сопровождая ее грандиозной хореографией в необычных костюмах. Кроме того, мне предоставилась возможность поработать ведущей вместе с Эмилио Арагоном, кумиром всей Испании. Нам было очень весело работать вместе. Сразу по приезде я почувствовала себя, как рыба в воде, потому что здесь я нашла творческий и очень открытый подход к выражению мыслей. Я очень быстро со всеми подружилась и приноровилась к работе, начиная с репетиций с хореографом-итальянцем и практических занятий с тридцатью танцовщицами, которые выступали в каждой передаче, и заканчивая разработкой своего собственного направления... С самого первого дня я чувствовала себя здесь как дома. Испания стала для меня матерью-родиной, и до сегодняшнего дня я с большой теплотой и нежностью вспоминаю тот непосредственный прием, оказанный мне зрителями. Я продолжаю чувствовать этот горячий прием и теперь, когда бываю на Пиренеях.

В Мадриде мы прожили почти год, и я могу сказать, что каждый мой день, прожитый там, был особенным. Находясь в такой веселой, теплой, жизнерадостной атмосфере, я мало-помалу возвращала утраченную веру в себя. И вот, наконец, я почувствовала себя готовой приступить к какому-либо проекту, погрузившись в него с головой. Во мне было столько энергии, что, работая на испанской программе, я параллельно записала свой третий диск, названный “Love” (“Любовь”). Среди прочих он содержал в себе такие песни как “Sangre” (“Кровь”), “Love” (“Любовь”), “La vie en rose” (“Жизнь в розовом цвете”), “Cien años” (“Сто лет”) и “Flor de juventud” (“Цветок юности”).

Но, один простой звонок изменит мою жизнь в течение сорока восьми часов. Мы с мамой отдыхали днем в отеле, когда неожиданно раздался телефонный звонок. Звонил Валентин Пимштейн. Мое сердце бешено заколотилось, поскольку я знала, что просто услышать его голос, означало прелюдию к хорошим новостям.

Вероятно, есть мало людей, которых знают не только в Мексике, но и за рубежом, но Валентин Пимштейн – очень известный продюсер телесериалов. Он был продюсером фильмов, открывших путь к славе Веронике Кастро, Лусии Мендес, Эдит Гонсалес, Летисии Кальдерон, Виктории Руффо, одним из самых лучших сериальных актрис всех времен. Он продюсировал такие проекты как “Просто Мария”, “Карусель”, “Дикая Роза”, “Гора страдания”, “Пожить немножко” и классику 80-х годов “Амалия Батиста”. Валентин Пимштейн был королем мелодрам тех времен, мексиканским Аароном Спеллингом, творцом телесериалов... царь Мидас, превративший меня в царицу Мидас.

Он поговорил со мной в своем офисе и рассказал о том, что у него имелся полностью готовый к

производству сценарий телесериала, и что я была единственной, кто мог бы сыграть главную роль. По-видимому, многие пробовались на эту роль, но никто ему не понравился. Он сказал, что хотел бы, чтобы я сыграла роль Марии Мерседес, потому что пробовались разные актрисы, но ни одна не подошла. Он хотел иметь в своем фильме свежее, юное лицо. Он решил, что было необходимо новое лицо, и таким лицом оказалась я. Как вы можете себе представить, мы с мамой не могли сдержать своих чувств и, как маленькие девочки, не переставая, прыгали на кровати. Еще бы – главная роль у самого Пимштейна! Одеяла и подушки разлетались по комнате во все стороны. Да и как же иначе, ведь это было сродни тому, что в эту минуту мне дали выигрышный лотерейный билет. Это было просто невероятно – предложение Пимштейна совпало с последними днями моего пребывания в программе “ Vip Noche ”, так что без каких бы то ни было проблем, я вернулась в свою любимую страну. Меня не мучили угрызения совести, я не тревожилась – под рукой у меня было замечательное предложение работы, и я была полна мечтаний.

Трилогия о Мариях

Проект, предложенный мне Пимштейном, был очень интересным. Речь шла о сценарии ремейка “Дикой Розы”. В свое время сериал был представлен именитыми и популярными артистами. Роль, которую предлагали мне, играла Вероника Кастро, мексиканская актриса, открывшая дверь на международный рынок для телесериалов нашей страны. Теперь тот же самый продюсер, что сделал из Вероники Кастро мегазвезду звонил мне, предлагая мне эту роль. Ва-а-ау! Я не могла поверить, что стану Марией Мерседес. И хотя мой третий диск “Love” был уже завершен, Пимштейн решил добавить в него тему “Maria Mersedes”, так что у меня разом были и сериал, и новый диск. С благополучным прибытием в Мексику!

Чтобы сняться в сериале, я душой и телом отдалась работе. Я изучила уличный мексиканский жаргон, поскольку моя роль требовала, чтобы я овладела им, как можно лучше. Я должна была научиться всему, начиная от жонглирования с циркачами, и заканчивая рыночным языком слов и жестов. Для этого мне приходилось ходить на рынок Тепито. Подобным образом я придавала характер своему персонажу. Сериал имел полный успех не только в нашей стране, но и за рубежом. Согласно прессе и другим средствам связи то, что произошло во Вьетнаме, было одним из тысяч примеров и сотен историй. Во время показа последней серии фильма, в которой вот-вот должна была наступить развязка истории, все замерло. По ежегодной статистике краж в стране день показа последней серии стал днем наибольшего числа автомобильных угонов, поскольку люди так спешили домой, чтобы успеть посмотреть, чем же закончится фильм, что оставляли машины открытыми. Вполне возможно, что даже полицейские в это время сидели, приклеившись к экранам телевизоров, пока любители чужого добра присваивали его себе.

Работы было невпроворот, как говорится, вагон и маленькая тележка: в будни творческие встречи со съемочной группой, по выходным я собиралась петь на закрытых аренах и устраивать частные шоу, сниматься в фотосессиях для журнальных статей, наконец... и я, как робот, безостановочно продолжала трудиться, не покладая рук. Я превратилась в трудоголика, приверженного работе.

На одном из рабочих собраний Валентин Пимштейн сел рядом со мной и спокойным голосом, от которого мне было очень хорошо, не торопясь, по-чилийски размеренно, ласково сказал мне, как всегда по привычке обращаясь на “вы”: “Дочка, Вы сделаете первую сериальную трилогию в истории телевидения. У меня уже есть для Вас следующие сериалы, и мы назовем их “Трилогия о Мариях”, – он говорил со мной с большой нежностью. – Вот увидите, деточка моя, Вы станете Педрито Инфанте [прим: Педро Инфанте (Педро Инфанте Крус, 18.11.1917 – 15.04.1957) – мексиканский актер и певец в стиле ранчеро, легенда золотого века мексиканского кино. Снялся более чем в 60 фильмах и записал около 310 песен. Любимый актер Талии и ее кумир.] моего производства”.

В конце 1993 года начался второй сериал этой трилогии “Маримар”. Мне было очень комфортно в роли Маримар. Моя бабушка родилась в городке Ла Пас, что в Нижней Калифорнии, так что говорок жителей побережья я услышала, когда была еще совсем маленькой девочкой. Хотя мне наняли учителя по фонетике, чтобы научить меня правильному произношению, моей настоящей практикой были разговоры с бабушкой, которая на самом деле была поморянкой. В этом сериале я жила; просторная одежда, которую на меня надевали, была очень похожа на ту, которую мы носили, когда приезжали в Ла Пас; мои волосы были естественными, их не нужно было причесывать и укладывать – от влажности, солнечного тепла и близости моря они приобрели свой натуральный вид с дикими от природы кудряшками. Для меня Маримар была персонажем, вместе с которым я выросла в доме, она была частью моих корней, она была реальной, такой, как я и планировала. Думаю, именно поэтому люди немедленно отождествили ее со мной. Телезрители испытывали жалость, сострадание и любовь к молоденькой девушке с побережья. Эта наивная и искренняя простушка преодолела языковые и культурные преграды, сумев заговорить на всеобщем языке надежды и света в конце туннеля. Так получилось, что Маримар приняли и полюбили всей душой миллионы людей во всем мире. Этот сериал показали в 180 странах, его перевели на все языки. Маримар принесла мне известность даже там, где я никогда и представить-то не могла.

Трилогия о Мариях завершалась сериалом “Мария из предместья”, который так же как и “Маримар” имел ошеломляющий успех. В моем четвертом диске “En éxtasis” (“В экстазе”), который вышел в 1995 году записан саундтрек к этому сериалу. Эта песня разделила популярность с другой песней, “Piel Morena” (“Мулат”), музыку и слова которой дал мне Эмилио Эстефан [прим: Эмилио Эстефан – известный музыкант и продюсер, кубинец по происхождению, проживающий в США. Писал песни для Глории Эстефан (своей жены), Талии, Шакиры, Рикки Мартина, Кристиана Кастро]. Эти две песни стали катапультой, взметнувшей меня на уровень звезд международной величины. На меня дождем сыпались контракты и приглашения на многочисленные шоу и частные концерты; я выступила на музыкальном фестивале “Вилья-дель-Мар” в Чили и совершила первые рекламные поездки в Штаты. Я колебалась в выборе между певицей и артисткой, поскольку они взаимно дополняли друг друга.

Трилогию о Мариях посмотрели более двух триллионов человек во всем мире. С легкой руки трех

Марий моя музыка долетела до самых разных уголоков земного шара. Люди разыскивали песни из сериалов, и таким образом записанный с дальним прицелом на моем последнем диске саундтрек, убивал двух зайцев одновременно, продвигая и все мои песни, и сериалы. Зрители покупали мои диски, и мои песни становились известными и в других, не только испаноязычных, странах.

В тот день, когда я осознала, что своими песнями мне удалось перешагнуть границы, я почувствовала, что состоялась как певица. Мой успех на международном уровне был одним из самых значительных событий в моей профессии. Я много гастролировала, узнавала разные страны, знакомилась с совершенно немыслимыми людьми; я повидала мир так, как не могла даже мечтать. Признание и уважение выражалось не только в том, что мне платили за концерты, но и в том, что когда я приезжала на место, со мной обращались как с королевой; в прессе этих стран меня называли ацтекской королевой, мексиканской королевой, послом Мексики, и я как павлин гордо несла знамя своей страны, представляя свою отчизну. Я буквально парила в облаках, находясь на вершине своей карьеры.

Например, когда я приехала в Манилу, президент Филиппин встретил меня со всеми почестями, которые оказывают главам государств. Вместе с ним я заложила первый камень в фундамент начавшего строиться жилого комплекса, пообщалась с прессой, воздала дань уважения национальным героям, пройдя сквозь строй солдат в парадной форме и возложив по обычаю венок. Я посетила школы, детские дома и детские сады. Уже позже из сообщений я узнала, что перед моим приездом о нем сообщали по национальному телевидению: “Осталась неделя... Осталось три дня... Осталось два дня... Осталось всего несколько часов до приезда Талии, Маримар, Марии из предместья”. Вполне понятно, что когда я прилетела, в аэропорту было так много народа, что машины не могли даже тронуться с места. Это было очень впечатляющее зрелище. Улицы со всех сторон были заполнены людьми, скандирующими: “Ма-ри-мар!.. Ма-ри-я!.. Мария из предместья!” Я видела столько улыбающихся лиц, люди громко кричали, некоторые из них плакали. Они махали руками, поднимали плакаты с разными надписями в обрамлении сердечек, какие-то постеры моих персонажей. Куда бы я ни захотела пойти, повсюду были буквально реки людей. В тот день, когда я собиралась встретиться с журналистами, для всей группы был подан автобус. Мы сразу увидели множество людей, огромную бурлящую толпу.

– Что происходит? – встревоженно спросили мы. – Это похоже на государственный переворот... там взлетает вертолет.

В тот момент мы действительно перепугались и были сильно встревожены. Мы подумали, что произошел народный переворот, и мы находились в самой гуще событий, но организаторы, шедшие вместе с нами, успокоили нас:

– Талия, это люди, которые хотят тебя увидеть... а этот вертолет транслирует в прямом эфире каждый твой шаг. Не волнуйся, – сказал один из них и, увидев, как мы с мамой переглянулись, добавил, – последний раз нечто подобное произошло 14 января 1995 года, когда нас посетил Его Святейшество Папа Римский Хуан Пабло II.

Я не поверила ему и догадалась только поднять руку и помахать ею, приветствуя толпу.

Как и все мы, я хотела прогуляться и получше познакомиться с этим чудесным местом, но у меня уже имелся опыт, который я восприняла как предупреждение. Один раз во время моего визита в страну меня повели за покупками. Я собиралась купить кое-что из типично филиппинской одежды, поскольку мне захотелось одеть что-нибудь такое. Я вместе с мамой и сестрами пошла в торговую галерею, где мы скупили почти весь магазин, причем не только готовую одежду, но также и чудесные отрезы материи, чтобы заказать что-нибудь на пошив в ателье. Мы как раз находились в магазинчике, когда услышали шум и крики. Раз от разу крики становились все громче, мы выглянули наружу – вокруг было столько народу, что яблоку негде было упасть; тут же раздался чей-то голос, сообщавший, что я здесь. Мы увидели, что люди стали ломиться в стеклянные двери, им даже удалось разбить витрину, еще немного – и они разнесут магазин. Мы были вынуждены спешно покинуть здание через черный ход.

Выбравшись оттуда, мы выработали стратегию моих прогулок по разным местам, в которых мы

бывали. В одном из городов под названием Суматра, который мы посетили, я по обычаю женщин этого региона надела длинное платье и полностью закрыла лицо так, что были видны одни глаза. Чтобы не вызывать подозрений, я сказала своему здоровенному белокурому телохранителю, чтобы он шел впереди меня, а я за ним, как будто была его женой. Таким образом мы добрались до одного широко известного в народе рынка. Мне захотелось скупить там все – там продавались такие красивые, уникальные вещи, что я была просто очарована ими. Но, когда я подошла к прилавку, чтобы заплатить за очень понравившуюся мне вещицу из рыбьей чешуи, продавщица посмотрела мне в глаза и, подняв руку, указала на меня пальцем, говоря: “Ты – Маримар… Маримар…” Я поняла только одно слово – Маримар, но прежде чем я успела осознать, что произошло, телохранитель

быстро посадил меня в машину, которая на полной скорости умчалась с рынка прочь. Я никогда не узнаю, как эта девушка смогла распознать меня через закрывающую мое лицо вуаль.

Некоторые журналисты подводили итоги зрительских рекордов и написали, что в Филиппинах

Маримар имела очень большое общественное влияние, и ей уделялось больше внимания, чем чемпионату мира по футболу 1998 года, и что в этой азиатской стране рейтинг Маримар был выше рейтинга финального матча по американскому футболу в национальной лиге США и премии Грэмми. Общественно-политическое влияние было таково, что в середине 90-х годов, когда я посетила Филиппины, страну охватила, можно сказать, лихорадка; зрители и средства массовой информации настолько были помешаны на Маримар, что даже был подписан исторический мирный договор между партизанами и правительством [прим: Речь идет о мирном договоре, подписанном между правительством Фиделя Рамоса и Национально– освободительным фронтом в 1996г. ]. Между собой мы прозвали страну “Республикой Маримар”.

Я соглашалась на все сделанные мне в Филиппинах приглашения. Ну как можно отказать людям,

которые столько дали тебе? Проблема в том, что я не понимала, что все эти почести содержали в себе политическую подоплеку. Таким образом политическая верхушка использовала мой визит в страну, чтобы завоевать поддержку народа. Постепенно я стала больше понимать происходящее и больше разбираться во всем. Меньше всего я хотела, чтобы меня использовали для завоевывания голосов, и чтобы потом филиппинцы почувствовали, что какого-то кандидата я поддерживала в большей степени, чем другого. Я – артистка, и меня никогда не интересовало вмешательство в политику какой-либо страны, не говоря уж о том, что у меня нет политической подоплеки того, что происходит, для создания своих собственных убеждений.

В данном случае полемичная бывшая премьер-дама Имельда Маркос, жена ныне покойного экс-

президента Филиппин Фердинандо Маркоса, который проводил тогда президентскую кампанию, пригласила меня на ужин, чтобы познакомиться со мной. Ужин целиком был приготовлен для меня, однако, зная то, что я о них знала, и, учитывая деликатность ситуации в стране, мы очень вежливо и осторожно отклонили приглашение. Я послала письмо, в котором говорилось о том, что я ничем не могу им помочь. Несмотря на все то, что Имельда Маркес вместе с мужем сделали для меня, я не могла принять их приглашение. Если бы мои поклонники увидели мои фотографии с ней, это непременно ранило бы их чувства. Вскоре после всего этого успеха я решила записать диск, который выпускался бы исключительно на Филиппинах. В него вошла песня “Nandito Ako”, это был первый представленный нами сингл и первый раз, когда я выучила язык, в данном случае тагальский, для того, чтобы записать диск, хотя на этом диске были и другие песни на английском языке.

Всего через неделю после выхода этот диск стал платиновым. Каждая последующая страна

удивляла меня больше предыдущей. Одной из таких стран была Индонезия. Это очень интересное место, интересный народ, культура, еда, музыка и, особенно, танцы. Я хотела взять уроки индонезийских танцев. Меня восхитило совершенство их движений, лица танцующих, их невозмутимость. Они были похожи на гигантских марионеток, их руки не шевелились, двигались только широко открытые глаза и казалось, что они вот-вот вылезут из своих орбит. Движения их тел были математически точны; танцующие казались ожившими скульптурами, вышедшими из храмов.