Текст книги "Месть Ветра (СИ)"

Автор книги: Svir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== Пролог ==========

– Ничего не поделаешь, – возразил Кот. – Все мы здесь не в своем уме – и ты, и я!

– Откуда вы знаете, что я не в своем уме? – спросила Алиса.

– Конечно, не в своем, – ответил Кот. – Иначе как бы ты здесь оказалась?

(с) Льюис Кэрролл

«Приключения Алисы в Стране Чудес».

Первым с новым назначением поздравил Дикона, конечно же, Колиньяр: забрался на его стол чуть ли не с ногами и прошипел в лицо:

– Думаешь, тебе повезло, Окделл? Кабы не так. Алве понадобился в отделе еще один псих, и ву-А-ля: ты переведен. Не выкидывать же. А пообщавшись с Алвой, ты сам уволишься, сбежишь и из отдела, и из полиции вообще.

Круглые очки в медной оправе без диоптрий съехали на длинный нос Колиньяра, сверкнула позолоченная серьга в правой ноздре, а губы выдали скалящуюся улыбку. Некоторое время Дикон не мог понять, что не так в его образе, потом сообразил: сослуживец, следуя последней олларианской моде, сделал на щеке голограмму-татуировку с победителем дракона, она переливалась всеми цветами радуги и наверняка приковывала взгляды всех (кроме Дикона).

Проходивший мимо Берто от души размахнулся и двинул Колиньяра папками, которые держал в руках, по тощей выпяченной заднице. Папки были знатные: в толстой черной коже, переплетенной золотыми цепочками и закрывающимися на небольшие навесные замки. Наверняка, хотя бы один из них впился в филейную часть Колиньяра.

– Уймись, змеища, – фыркнул Берто.

– Салина! Да ты нарываешься?!

Колиньяр моментально слез со стола, выпрямился, развернулся на каблуках, открыл рот, но Берто вовремя вручил ему в руки стопку папок и распорядился:

– В архив. И слушай, когда приказывает старший по званию и положению.

На памяти Дикона не было случая, когда Берто, уже в девятнадцать ставший помощником начальника отдела, выпячивал свое звание. О своем титуле он и вовсе не упоминал на работе, считая подобное неуместным и оскорбительным в отношении незнатных коллег. Однако сейчас ему пришлось указать и на то, и на другое: иначе до Колиньяра просто не доходило.

– Совсем допек? – спросил Берто, когда тот взял папки и удалился, приняв вид оскорбленной невинности.

Дикон неопределенно повел плечом. Наверное, одного Колиньяра он еще вытерпел бы, но кроме него имелся Арамона, носивший чин капитана (от него Берто уже не мог спасти), а еще – отвратительная репутация самого Дикона, за которую его, собственно, психом и прозвали.

Наверное, знай он с самого начала о своей способности видеть на месте убийств иллюзорную кровь или след слепой подковы, как-нибудь сумел бы удержать себя в руках, но, увы. Странности начались внезапно, он и не подумал, будто жуткую картину видит лишь он: испугался сам и других переполошил. На время его отстранили от работы и упекли в клинику. В ней Дикон провел целых три месяца, за которые светила психиатрической науки не обнаружили никакого изъяна. По их меркам умалишенным он не являлся. Его выписали, восстановили на работе и даже извинились. Правда, репутацию уже оказалось не спасти.

Дикон надеялся, что на новом месте станет легче, хотя и сомневался в этом. Рокэ Алва, ведущий детектив отдела особо тяжких преступлений, пять лет назад застрелил Эгмонта Окделла.

– Колиньяр завидует тебе, – доверительно сообщил Берто. – Он давно добивался перевода, а о своей лазоревой мечте стать вторым Алвой в учебке всем уши прожужжал. Вот и бесится. Раз Рокэ выбрал тебя, значит, именно ты ему и понадобился.

Дикон кивнул, а потом удивленно спросил:

– Рокэ? Ты его знаешь?

Он тотчас одернул себя, вспомнив, кому именно наследуют маркизы Салина, но глупый вопрос уже прозвучал.

– Рокэ Алва приходится мне двоюродным дядей, но мы почти не общаемся, – сказал Берто, – вряд ли мои рекомендации будут полезны.

– Колиньяр назвал его психом…

– Рокэ непростой человек, и его поведение действительно может показаться странным.

Дикон криво усмехнулся. Уж чье-чье, а его собственное поведение точно никому не переплюнуть.

– Зато он самый эффективный детектив полиции, и у него есть чему поучиться.

«А еще он убил моего отца», – подумал Дикон и кивнул.

========== Глава 1 ==========

К вечеру зарядил дождь. Дикон застегнул молнию на куртке, нахлобучил капюшон, а глаза спрятал за специальными очками с противодождевой защитой. Выйдя за порог, он щелкнул переключателем на переносице. Щеточки тотчас начали работу, освобождая стекла без диоптрий от капель и потеков воды. В принципе, ходи Дикон пешком, он вполне мог обойтись и без них, но во время езды на мотоцикле очки были просто незаменимы.

«Баловник» дожидался его на полицейской стоянке под навесом. Вот только крыша протекала уже не первый месяц, и на седле скопилась небольшая лужа – не беда для того, кто одевается в кожу. Дикон смахнул перчаткой влагу, уселся на мотоцикл и повернул рычаг зажигания, не забыв предварительно снять защиту от взлома. Мотор чихнул, выплюнув облачко сизого дыма, но после минуты-двух холостых оборотов заурчал довольным котом. Дикон не удержался, чтобы не газануть вволю, выезжая со стоянки, и проехать часть дороги до шлагбаума на заднем колесе. Безрассудно? Плевать! Сюда он больше не вернется, пусть запомнят его психом!

Настроение неуклонно ползло вверх, стрелка спидометра приближалась к двадцати хорнам, несмотря на разыгравшуюся непогоду. Дикон не желал думать о мокром шоссе, сгущающихся сумерках и устаревшей модели своего механического коня. Препятствие на дороге он заметил вовремя. Поначалу ему показалось, что это кошка или щенок. Дикон резко вывернул руль, но не учел скользкой трассы. Заднее колесо пошло юзом, мотоцикл резко накренился и выбросил его из седла, подобно норовистому жеребцу. Если бы не шлем и плотная кожа одежды, плохо бы Дикону пришлось, а так он отделался легким испугом и, возможно, синяками, которых пока не чувствовал: сказывалось нервное перевозбуждение. Он поднялся, слегка прихрамывая, подошел к тому, что послужило причиной приключившейся с ним аварии, и выругался: предмет оказался неживым, по идее его вообще можно было переехать – какая-то кукла.

– Кош…ки тебя подери, – Дикон отвернулся и собирался уже пойти осматривать мотоцикл, но остановился, услышав резкий металлический звук.

– Мя-мя, – повторила кукла. В условиях наступившего вечера, пустого шоссе и начавшего стлаться по земле тумана, это прозвучало зловеще.

По здравому рассуждению Дикону следовало поднять мотоцикл и убраться отсюда так быстро, как сумеет, но он направился к кукле, действуя, словно во сне. Подошел, сел на корточки.

Она выглядела дорогой: фарфоровой, созданной не только со вкусом, но и с любовью. Пепельные локоны были уложены в высокую прическу, простое голубое платье придавало изысканности тонким, немного капризным чертам.

– Мя… – неправильно алый, словно специально подкрашенный кармином рот открылся, и Дикон вздрогнул, вглядевшись в ее лицо.

Глаза у куклы отсутствовали, их место заменяли черные провалы. Казалось, в них что-то поблескивало.

– Кош… – прошипел Дикон, когда сообразил, что именно. Из глазницы куклы выполз крупный черный таракан. Таких же размеров рыжий выглядывал изо рта, шевеля усами.

Резкий гудок разорвал тишину, и Дикон едва успел откатиться из-под колес несущегося на него грузовика. Тот вдобавок окатил его водой и грязью из лужи, конечно же, не остановившись. Когда же Дикон посмотрел на то место, где сидела кукла, той не было: то ли ее снесло потоком ветра, то ли она вообще лишь привиделась.

– Кош… – повторил Дикон. Он порядком давно привык так ругаться. Сокращенные до трех первых букв кошки Леворукого всегда выручали, когда он, например, ронял на ноги тяжелые предметы или попадал в препаршивые ситуации – недлинно и удобно, а главное, без зубодробительной куртуазности.

До дому он добрался примерно через час, поставил мотоцикл в гараж, а сам поплелся в душ. Правая рука немела и отзывалась ноющей болью в спокойном состоянии и резкой при движении, но вроде обошлось без перелома, просто ушиб.

Вода из крана лилась ржавая, но к этому Дикон привык: в бурой струе из труб, давно требующих замены, чудилась кровь. Все же нервы у него стали совсем ни к кошкам, а ведь предстояла новая работа и… Алва – лучший детектив десятилетия, пять лет назад убивший Эгмонта Окделла, по недоразумению судьбы приходившегося Дикону отцом. Эгмонт увивался за каждой юбкой, настругал четверых детей и ввязался в какую-то авантюру. Дикон даже не сомневался в том, что Алва застрелил его за дело, поймав на махинациях, пусть матушка и разозлилась, и прокляла его за такое мнение. И уж точно Дикон не собирался мстить за отца, как бы ни надеялись все друзья семьи, – вендетта нынче была не в моде.

Интересно, каково Алве будет работать с сыном собственноручно убитого человека? Впрочем, ему вполне может оказаться и все равно. Дикон настроился на то, что будущий начальник даже не заикнется о случившемся, если вообще вспомнит, и это будет лучше всего.

Дикон вышел из душа, едва не поскользнувшись на плитке, лежащей на полу. Ступни тотчас заледенели, словно он наступил на снег (стоило надеть шлепки, а не забывать у входной двери), добрел до дивана и растянулся поверх покрывала, ни на что больше сил не хватило.

За окном раздался грохот и перестук колес: поблизости проходила железная дорога. В ночное время составам запрещено было подавать сигналы. Первый гудок прозвучит в семь утра, именно тогда, когда нужно вставать на работу. Дикон давно уже не заморачивался с установкой будильника. Он вздохнул и закрыл глаза, чтобы открыть их уже через несколько секунд, точно так же, лежа, но не на своем диване, а на какой-то кушетке – в сновидении. Дикон снова не отследил переход между реальностью и сном, и это было досадно.

Ему нечасто удавалось отличить реальность и сновидение, а с некоторых пор галлюцинации стали преследовать и наяву. Особенно на месте преступлений. Ох, не опростоволоситься бы завтра перед Алвой. Вряд ли тот станет терпеть сотрудника, шарахающегося от крови, которую давно вымыли.

Он сел. Осматривая комнату, в которой очутился. Лучше всего к ней подходило именование кельей: серые стены, пол и потолок, на узком, будто бойница, окне – решетки. Отвратительное местечко. Уж насколько его съемная квартира – дыра дырой, но здесь еще хуже.

В углу сверкнула пара лиловых глазок.

– Кош, – выругался Дикон и поискал взглядом, чем бы прибить наглую тварь. Он ненавидел крыс с тех пор, как подобная дрянь задушила котенка, которого притащила в дом Айрис. Сестре тогда было всего четыре, и она ничего не запомнила, а Дикону уже исполнилось пять, и на память он не жаловался.

На глаза попался толстенный том. У матушки имелся такой же – тяжеленный, нудный, в кожаном переплете – как раз то, что нужно для убийства. Крыса, видимо, тоже так считала, потому решила атаковать первой, а Дикон, хоть и вскрикнул от укуса, успел перебить ей хребет.

Рука пылала огнем, но это неважно. Тушка крысы исчезла, а за дверью зажегся свет – видно было отлично. Ничего плохого в этом не наблюдалось, если бы сияние не отдавало ядовито-зеленым цветом. А потом из-под пола начал пробиваться фосфоресцирующий туман, медленно свивающийся в тентакли. Они подползли к Дикону, опутали по ногам и рукам и принялись тыкаться в уши и рот. Он, что было сил, сжал губы. Перед глазами встало лицо давешней куклы. Издали донесся паровозный гудок.

========== Глава 2 ==========

«Все логично, ясно и понятно, – говорил самому себе Дикон, собираясь на работу. – Это как раз тот кошмар, который легко объяснить».

Одежду он сгреб в пакет для чистки и выставил за дверь. Аккурат сегодня должна была прийти домовая прачка.

«У меня сильный ушиб, вот и привиделась крыса, укусившая за руку, да и щупальца меня основательно помяли, – решил он. – К тому же, стоит признать: я действительно опасаюсь этого назначения. Уж если Берто говорил о нелегком характере дяди, то меня точно не ждет ничего хорошего».

Он поморщился, разглядывая остатки гардероба. Понимая, что ничего даже относительно приемлемого не осталось, влез в первые попавшиеся штаны. Однако они хотя бы были черного цвета, а вот с рубашкой не повезло точно. Айрис подарила ее Дикону на выпуск из учебки, а со вкусом у нее всегда имелись проблемы.

«Ладно, – решил он, – вряд ли Алва станет очень уж сильно придираться, тем более, под кожаной курткой незаметно».

Зря он себя успокаивал. Первое, что сделал сидевший за конторкой офицер – оценил его клетчатую рубашку. Так и сказал:

– Проходи, бакран. Тебе в конец коридора и по лестнице на второй этаж, там услышишь.

Офицер пару раз хмыкнул собственной шутке и ударил ногтем по колокольчику на конторке.

– Благодарю, – ответил Дикон и подавил тяжелый вздох. В конце концов, действительно смешно: козопасы тоже предпочитали клетку. Конечно, не мешало бы уточнить в каком именно кабинете сидит глава Управления Рудольф Ноймаринен, но он решил не делать этого.

Дикон дошел до лестницы и застыл, едва удержав рот открытым. По ступеням спускалась эрэа удивительной красоты: пепельноволосая и хрупкая, в голубом платье из легкой ткани. Только улыбка совершенно ей не подходила: скалящаяся какая-то. Из-за алого кармина, покрывающего ее губы, создавалось отвратное впечатление, а еще… у нее не было глаз.

Дикон резко отступил и тотчас услышал за спиной:

– Смотри, куда прешь!

Он конечно обернулся, тотчас извинившись, и даже принялся собирать рассыпавшиеся по полу бумаги, но благосклонности полицейского, которого толкнул, разумеется не завоевал. А уж когда из одной из дверей выглянул светловолосый мужчина в штатском и ледяным тоном осведомился, сколько еще господин Давенпорт будет заставлять себя ждать… В общем, Дикон счел за лучшее ретироваться.

– Ты чего? Призрака увидал? – догнал его офицер, пошутивший про бакрана.

– Да почти… – пожал плечами Дикон. – А… у вас работает светловолосая миниатюрная эрэа? – неожиданно для самого себя спросил он. Не то, чтобы это казалось важным, но он второй раз к ряду натыкался на этот образ.

– Эм… дай подумать… светловолосая говоришь?

– У нее еще губы красные.

– Значит, не Катари. Она обычно жидким перламутром мажет, а не кармином, хотя кто знает, какие у нее с Алвой постельные игры. К нам однажды проверка из министерства прискакала в виде Штанцлера, так он застал замечательную картину: Алва ее на столе разложил. Старого больного козла тогда чуть удар не хватил и, само собой, ему резко стало не до копания в бумажках.

– Эм… – Август Штанцлер до сих пор считался другом семьи Окделл, да только Дикон семье этой давно не принадлежал.

– Катари когда-то была очень дорогой проституткой, потом захамутала какого-то богача, выскочила за него, но сюда дорогу не забыла, видимо, Алва лучше мужа ее потрахивает.

– Закрыл бы ты рот, Валме. – Еще один светловолосый офицер в штатском, абсолютная копия первого, ждавшего Давенпорта, отстранил Дикона с дороги. – А ты заткни уши, иначе этот сплетник еще сонет сочинит. Ты к Алве?

Дикон открыл рот, закрыл и счел за лучшее просто кивнуть.

– А какой кабинет? – все же спросил, когда они миновали первый пролет.

– Там услышишь, – усмехнулся офицер и протянул ему руку, – Эмиль.

– Ричард, – Дикон ответил на рукопожатие, уже ожидая шутки, фырканья или чего-нибудь в этом роде (псих Ричард Окделл был в своем роде знаменитостью), но ничего подобного не последовало.

– Значит, Алва тебя, наконец, заполучил. Он уже полгода требовал, до Дорака дошел.

Дикон удивленно округлил глаза, но решил не уточнять. Полгода! А он сидел у Арамоны и думал, что ни на что лучшее, чем выписывать штрафы попросту неспособен.

Они поднялись на второй этаж, открыли стеклянную дверь и… Дикон понял, что означало «там услышишь». Здесь не просто громко разговаривали, а стоял непрекращающийся ор.

– Не понимаю тебя, Рокэ! – раскатисто гремел бас. Казалось, сшиблись две свинцовые тучи, породив небесный грохот.

– Рудольф рвет и мечет, – пояснил Эмиль, склонившись почти к самому уху Дикона.

– Возьми в помощь Лионеля, или хотя бы Валме, но брать в напарники кошку Леворукого!.. – на фоне такого голоса любой другой показался бы овечьим блеяньем. Так орган заглушит любой инструмент в оркестре, а туба – одинокий горн. Однако прервавший его фырк, вовсе не показался жалким. – Ты мне живой нужен!

– И в тоже время вам необходим результат, – заметил некто (уж не тот ли самый Рокэ?) звучным насмешливым баритоном.

– Как знаешь, – прозвучало гораздо сдержаннее.

– Пойдем-пойдем, – Эмиль подтолкнул его в спину, и Дикон шагнул вперед, а потом снова и снова, хотя чувствовал себя так, словно впереди его ожидал эшафот.

– Шестнадцать шагов до Рассвета, – пробормотал он.

– Извини что?

– Песня такая есть… популярная.

– Смешно, – оценил Эмиль. – Если у Ноймаринена в кабинете – Рассветные сады, то я лучше сбегу в Закат. Рокэ говорит, что там весело.

– Он-то откуда знает?

– Поговаривают, у него в роду Леворукий, – заговорщицким шепотом сообщил Эмиль, а Дикон подумал, что, должно быть, Рокэ Алва в конец себя не уважает, раз позволяет сплетничать о себе. Или, может быть, ему нравится подобный ажиотаж вокруг своей персоны?..

– Входите!

О взрывном характере начальника полиции Дикон был наслышан, а потому заранее приготовился ко всему, толкнул дверь и застыл на пороге. Нет, собственно, сам кабинет выглядел стандартно: стены, покрытые деревянными панелями, портрет Фердинанда Оллара в белой рамочке и Квентина Дорака в черной, стеллажи с папками, длинный стол для собраний. Сам Ноймаринен казался огромным медведем, зачем-то усевшимся в компактное кресло. Темные волосы с проседью спускались до плеч, на груди покачивался символ полицейской службы – воющий на луну волк – размером в две ладони. Черный пиджак в серую полоску почему-то казался латами древнего рыцаря. В руках он вертел механическую безделушку – человечка, сделанного из шестеренок и спиц. Если его завести, человечек начинал плясать или ходить, или показывать все возможные трюки. Но то базовая модель, а усовершенствованная, созданная «Братья Катершванц компани» запоминала разговоры, звучащие в ее присутствии и могла воспроизводить их устно или письменно. Скорее всего, начальник полиции вертел в руках именно ее.

Впрочем, гораздо сильнее взволновал Дикона собеседник Ноймаринена. Он вольготно устроился на столе и болтал ногой, вторую подтянул к груди, уложив подбородок на колено. Из-за нелепости позы именно ноги привлекали внимание сильнее всего: длинные, стройные. В остальном он тоже крепышом не казался, хотя у Дикона язык не повернулся бы назвать его хрупким. Черные волосы красивыми крупными волнами укрывали спину до лопаток. Одет он был в черную кожу, которая – здесь Дикон готов был отругать себя за каламбур – сидела на нем аккурат как вторая кожа, практически ничего не скрывая и вырисовывая каждый изгиб тела.

– О! Юноша! Ну, проходите, – сказал он еще раньше, чем обернулся (наверное, увидел отражение Дикона в темном стекле винной бутылки, которую держал в руке). Бледный, утонченный, весь какой-то звонкий и хищный, и глаза у него светились как у изначальной твари, только не лиловым, а синим.

«Взгляд смерти, – подумал Дикон и тотчас одернул себя: – Но это всего лишь мои обычные галлюцинации».

========== Глава 3 ==========

На груди Алвы висела забранная в шестеренку сжатая часовая пружина и, по мнению Дикона, подходила ему идеально. Именно такое чувство тот и вызывал: гадюки, сжавшейся перед броском, или смерча, неотвратимо разворачивающего воронку. Дикон ожидал разговора с Ноймариненом, однако Алва все решил за них обоих: спрыгнул со стола, ухватил за плечо, бросил «Адьос, амигос, труба зовет» и буквально вышвырнул Дикона в коридор.

– Рано вам еще беседовать с волками, юноша, – нагло заявил он и, развернувшись, припустил по коридору. Дикон решил, что нужно идти следом, хотя никаких распоряжений относительно этого Алва не давал.

Они долго шли до старинной лестницы с мраморными перилами, по ней спустились в какой-то жуткий тоннель с земляным полом и стенами, сложенными из красного кирпича. С потолка, который то ли действительно был черным (закопченным от факелов?), то ли просто терялся в темноте, на тонких шнурах свисали светильники в виде усеченных конусов. Эхо подхватывало шаги, где-то капала вода. Алва несся по коридору, не смиряя шага, наверное, ходил здесь чуть ли не каждый день. Дикону уже надоело изгонять из головы глупые фантазии по поводу древних казематов, пыточных и призраков, жаждущих мести, когда они достигли клетки.

«В таких, наверное, мориски держат черных львов», – подумал он.

Алва, словно так и нужно, нагнулся и поднял дверь.

– Учтите, – заявил он, – это тайна. Не вздумайте проболтаться.

– О чем? – не понял Дикон.

– О подземном ходе между Управлением и особняком на улице Мимоз, на первом этаже которого располагается мой отдел.

Дик ахнул. Здание Управления находилось на одном берегу Данара, а бывший особняк кэналлийских соберано – на другом. Впрочем, почему же бывший? Огромное пафосное здание в кабитэльском стиле и сейчас принадлежало Алве, просто его отец, которому под старость было недосуг колесить по Олларии, разместил на первом этаже часть полицейского ведомства, подчиненную ему, – тайную полицию. После смерти Алваро ее реконструировали и превратили в особый отдел. Именно в него попадали самые запутанные дела.

– И чего вы ждете? – Алва залез в клетку и нетерпеливо постучал по прутьям. Звук получился звонким. Дикон удивился, глянул на руку Алвы и тотчас отругал себя за невнимательность. Пальцы были буквально усеяны всевозможными серебряными кольцами и перстнями. Некоторые казались вполне современными, чего стоила хотя бы печатка в виде птичьей лапки, спиралью закручивавшейся вокруг безымянного пальца. Другие на вид – очень древними. Например, обычное серебряное колечко, обвивающее мизинец и увенчанное квадратным сапфиром.

– Простите, – сказал Дикон и тоже вошел в клетку.

– За что? – тотчас спросил Алва и, не позволяя ответить, произнес: – Я в курсе вашего отношения к моей персоне, не стоит делать хорошую мину при плохой игре. От меня извинений вы не дождетесь точно. Не за убийство Эгмонта во всяком случае.

Хорошо, что Дикон успел зайти внутрь, иначе, наверное, так и застыл, а с Алвы сталось бы подняться без него и оставить в тоннеле под рекой наедине со страхами. Дикон буквально кожей ощущал, как стонут камни, подтачиваемые водой, и с каким напором та устремится в тоннель, когда, наконец, прогрызет себе путь.

Алва утопил одну из двух кнопок, и клетка, натужно скрипя, поползла вверх.

– Я вовсе не… – начал Дикон.

– Вот и хорошо, что не, – перебил Алва, – вы, значит, Ричард?

Дикон кивнул.

– А ко мне обращаться Рокэ и никак иначе, это ясно?

– Да, эр, – ответил Дикон и почувствовал себя круглым идиотом.

Клетка подняла их в просторный светлый холл и остановилась. Дикон огляделся. Ему определенно здесь нравилось: аккуратно отштукатуренные стены, покрытые деревянными панелями, на полу ни соринки, а бра, развешенные по стенам, давали приятный золотистый свет.

– Вылезайте, – распорядился Алва, – дальше снова ножками.

Дикон чувствовал себя деревенщиной, впервые попавшим в королевский дворец. Он старался вертеть головой не слишком интенсивно, но этого не получалось. Сразу становилось ясно, он именно в особняке аристократа и только потом – в здании особого отдела. Никогда его не окружала такая роскошь, в то же время не умаляющая хорошего вкуса. И, что уж было совершенно уникальным, веяния их круга идеально сочетались со стариной кабитэльского периода.

Возле огромного, чуть ли не во всю стену портрета Дикон и вовсе остановился. С него смотрела почти полная копия Алвы при герцогских регалиях и в черно-белой перевязи. Только глаза у изображенного были золотисто-карие, а не синие.

– Алваро Алва, мой отец, превративший фамильный особняк в сущее безобразие, – бросил Алва через плечо. – Не отставайте, у вас будет еще время здесь побродить. Напомните, я прикажу Хуану устроить вам экскурсию по дому.

Дикон счел за лучшее промолчать.

Вскоре навстречу начали попадаться полицейские в форме, все они раскланивались с Алвой, а Дикону доставались заинтересованные и настороженные, но точно не враждебные взгляды. В одном из коридоров прошел Эмиль, озорно подмигнул и скрылся в одной из комнат.

Насколько Дикон знал, отдел ютился на первом этаже особняка, два верхних оставались в полном распоряжении хозяина, но именно туда и повел его Алва, бросив какому-то офицеру:

– Буду у себя, понадоблюсь, звоните.

Потолки в особняке оказались гораздо выше, чем в современных постройках: герцоги Алва на пространстве не экономили, а еще, видимо, сильно заботились о своем здоровье. Второй этаж располагался на месте стандартного третьего, а третий, вероятно, вообще пятого.

Алва лестницы, казалось, не заметил вообще, его дыхание даже не участилось. На второй этаж он «взлетел» легко и почти бегом, а вот Дикон запыхался, стараясь его догнать.

– Очаровательно, – бросил ему Алва.

– Простите, что?

– Вы симпатично краснеете, но дыхалка у вас ни к Леворукому. Как вы станете преследовать маньяков и убийц в такой отвратительной форме? Они, знаете ли, быстро бегают, иначе их давно поймали бы полицейские рангом пониже нашего.

Дикон покраснел еще сильнее, и это, разумеется, тоже не укрылось от Алвы, но развивать мысль тот не стал. К счастью. Не рассказывать же ему о болезни, которую Дикон перенес в детстве и собственном неудовлетворительном материальном положении? Как говорила Айрис: «Чтобы нормально выглядеть и функционировать, твоему телу, братик, надо как следует отъесться».

– Ладно, – смягчился Алва, открывая черную дверь, украшенную завитками и с виду не отличимую от прочих. В коридоре она шла шестнадцатой от лестницы, если идти вправо, и Дикон очень надеялся, что не сбился со счета. – Поживете здесь, а не в вашей дыре у вокзала, поздоровеете.

Дикон открыл рот, но так ничего и не сказал, уж слишком много возникло вопросов, и одним из главных являлся: откуда Алве известно, где он снимал квартиру?!

– Мне нужен помощник, – Алва вошел в роскошно обставленный кабинет, который мог бы послужить композицией музея, если бы не технические нововведения, в нем расположенные, и бросился в кресло. – И раз уж сие бремя упало на ваши с виду не такие уж хрупкие плечи, то и нормированного рабочего дня у вас теперь не будет. Я навел справки: вы неженаты и на данный момент не имеете постоянного партнера. Значит, проблем и упреков в том, что вы днюете и ночуете у меня, не возникнет. Разве только сплетни пойдут, но обо мне они и так ызаржачьими стадами гуляют: одной больше, другой меньше не играет никакой роли. Не краснейте, это уже начинает раздражать! Более того, я надеюсь, вы не предпочтете снимаемый курятник апартаментам герцогинь Алва. К слову, вас нещадно надували: съем жилья в том поганом райончике стоит в четырежды меньше, нежели платили вы.

Дикон вздохнул: он так и знал, что его дурят, несколько раз собирался подыскать себе другое жилье, но слишком выматывался на работе.

– Так вы согласны?

Почему-то сразу ответить утвердительно не вышло, взгляд заметался по кабинету. Выполненный в черных и синих тонах, тот казался немного мрачным. Черный ковер на полу (Дикон не удивился бы, если б узнал, что тот не подделка, а настоящий домотканный из Багряных земель), синий шелк на стенах ближе к низу сменялся резными панелями из черного дерева. Кабаньи головы напротив высокого окна – если бы Дикон был суеверен, то счел это дурным знаком, ведь на гербе рода Окделлов изображался золотой вепрь на фоне черной скалы. В прошлом по вине рода Алва оказались убиты два представителя рода Повелителей Скал. Третьим вполне мог стать сам Дикон…

Одну из кабаньих голов украшала широкополая шляпа, вторую – цилиндр, а третью – кепка и монокль. На высунутом языке последней сверкала серебряная шестеренка. Похоже, Алва не вкладывал в наличие этих трофеев никаких дополнительных смыслов, а развлекался от души.

Самый настоящий камин в стене сейчас был не растоплен, но угли и копоть говорили о том, что им постоянно пользовались. Шкура черного льва на кресле Алвы тоже, скорее всего, подделкой не являлась. Широкий письменный стол, за которым хватило бы места им обоим, наверное, помнил не только Алваро, но и несколько поколений его предков. В правом углу на столешнице, инкрустированной серебром, стояли четыре телефонных аппарата дивного вида. Первый в почти стандартном черном корпусе, но с синими спиральками, шестеренками и спицами, скорее всего, был рабочим. Второй почему-то напомнил Дикону встопорщенную птицу с оленьими рогами, на которых покоилась стеклянная трубка. Если бы Дикона интересовало, как устроен телефон, он мог бы рассмотреть, не вскрывая корпуса. Третий аппарат был отставлен на самый угол. Алве пришлось бы подняться, чтобы дотянуться до него. Скорее всего, звонили по нему нечасто. А четвертый, примостившийся посередине, оказался не с кнопками, а со старомодным крутящимся барабаном, тоже черным, но с венчающей квадратную трубку вишенкой.

– Вы забыли вопрос? – осведомился Алва.

Дикон помнил, но сомневался в ответе. Матушка с детства вбивала в его и сестер головы, что бесплатный сыр бывает только в крысоловках, а за удачей обязательно следует череда лишений.

Раздался шелест крыльев – самых настоящих! – Дикон обернулся к окну, на широкий подоконник которого опустился огромный ворон и принялся важно расхаживать взад-вперед, высоко поднимая лапы (совсем как маршал на параде). Завершая четвертый оборот, он вдруг остановился и сверкнул синими смеющимися глазами.

– Я согласен, – сказал Дикон, не раздумывая больше.

– Да будет так, – Алва кивнул, открыл один из ящиков стола и кинул на столешницу черную папку без каких-либо обозначений, провел ладонями по векам от переносицы к вискам и велел: – Ознакомьтесь, дабы избавиться от недомолвок и лишних вопросов. Если по прочтении они все же останутся, обращайтесь. Только сразу ко мне, а не к друзьям семьи или кому-нибудь еще.

– Это…

– Дело Эгмонта Окделла.

========== Глава 4 ==========

– Итак, продолжим, – произнес Алва и кивнул на кресло, когда Дикон взял папку. – Еще вопросы?

Дикон покачал головой.

– Отлично. Как вы, должно быть, догадались, помощник понадобился мне не просто так и… необычный, – Алва прищурился, сверкнув пронзительными синими глазами. – Более того, я очень надеюсь, специфическая слава, преследующая вас, не окажется пустыми сплетнями.

Хорошо, что Дикон сидел, иначе ноги вполне могли и подкоситься.

– Специфическая слава? – переспросил он.

– В Управлении о вас наслышаны.

– Как о психе…

– Я тоже безумен, по крайней мере, так считают девятеро из десяти моих коллег, что в свою очередь не мешает им исполнять мои приказы. Безумец и псих – неплохое сочетание, не так ли?