Текст книги "Слияние (СИ)"

Автор книги: Svir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Ну и где я? – особенного восторга или счастья Ник не испытывал. Он ощущал легкое головокружение, не более того. Полет сам по себе завораживал, но казался абсолютно естественным, как ходить или дышать.

– Не бойся…

Ник не ожидал чужого присутствия в своем «кусочке счастья» и дернулся прочь. Он терпеть не мог, когда к нему подкрадывались. Тем более подойти незамеченным обычный человек точно не смог бы.

Ухо опалило горячее дыхание. Незнакомец обнял его за плечи, встал сзади, прижимаясь грудью и животом. Ник застыл, удивленный и совершенно обескураженный. Это что же? Его счастье? На высоте, посреди странных облаков, и явно не с человеком? В груди шевельнулась досада и чувство протеста. Даже обидно стало за себя любимого.

– У тебя все слишком неопределенно. Ты сам не знаешь, чего хочешь… и кто тебе нужен… – Чужие пальцы мазнули по плечам и опустились на локти. Ника развернули, но он, потакая собственной слабости и нежеланию знать, зажмурился.

– Трус, – упрекнул его мягкий приглушенный голос.

– Нет, – возразил Ник, – просто не желаю знать наверняка.

– Неужели?

Поцелуй вышел страстный, напористый, жгучий, мгновенно воспламенивший кровь. Он действительно оказался лучшим, что Ник испытывал в жизни.

Когда он очнулся, Трипетова рядом не было. И хорошо! Ник оглядел себя и громко, со смаком, выругался. Возвращаться в таком виде в актовый зал не стоило, пришлось посетить туалет на ближайшем этаже и довольно долго представлять пышногрудых актрис кино. Снять напряжение, однако, не удавалось, пока он не сдался и не позволил воображению подкинуть воспоминание о преследующем его потустороннем. Ник домечтался до того, что ощутил горячее дыхание на шее и кончил. Потом снова долго ругался, смывая неаккуратные последствия слишком бурного семяизвержения. Медленное, но верное вхождение в его жизнь неизвестно какой потусторонней твари начинало напрягать. Инкубо-суккубская братия действовала иначе; к тому же, будучи истребителем, Ник имел к ее фокусам стойкий иммунитет. Энергетические вампиры вели себя более нагло, как и кровопийцы настоящие, да и ни слабости, ни повышенной утомляемости он не ощущал. К джиннам незнакомец также не имел отношения, иначе давно уже принялся бы надоедать с просьбами а ля «только пожелай».

– Вот и где ты пропадаешь, а? – Сашка уже порядочно набрался, потому говорил, слегка растягивая слова. – Конпа… Коста… Кстатин Кстатиныч такую чтуку…

– Я в курсе, – Ник поспешил прервать поток его красноречия. – Кстати, наш новый начальник не против прозвания Кон Коныч. Официально.

– И это хорошо! – Сашка сунул ему в руку бокал шампанского. – Давай, догоняйся!

Догнал его Ник быстро, к тому же он совсем забыл об обещании Трипетова заехать к нему после банкета и разобраться с домовым и кикиморой. Вторую половину вечера Ник помнил очень смутно. Вроде его вытаскивали на импровизированную сцену, где он травил анекдоты, потом с кем-то танцевал, а у Кир Кирыча прямо спросил: зачем он притащил в контору нечисть?

– Ох, Никитушка, видел бы ты себя со стороны, – покачал головой Астафьев.

– Н-не настолько я и пьян, – заметил Ник.

– Да я не про то, – Астафьев рассмеялся и отвесил ему шуточный подзатыльник. – Если посмотреть как следует, все мы, здесь работающие, на обыкновенных людей похожи очень условно. И я могу заявить тебе со всей ответственностью: с каждым годом рождаться таких, как мы, будет больше. Миры соединяются, сам ведь наверняка слышал.

– А не страшно? – спросил Ник. – Вот соединятся они, и что тогда?..

– Страшно, когда куролесят люди или прут мары… их вы кшмарищами зовете. Они не тупые лярвы, а много и много хуже, – глубокомысленно заметил Астафьев. – Вот во время революции во Франции страшно было; в России, когда большевики пришли, – не лучше; в Гитлеровской Германии. Тогда, почитай, на двести озверевших людей одна мара приходилась. А сейчас…

– Погодите! Я думал, кшмарища – это энергетические сущности, вроде самого хищного вида лярв?

– Э… не совсем. Когда слабое только. Однако если в людской среде слишком много жестокости, то кшмарище плотью и видимостью обрастает и марой становится. Ее обычный народ видеть начинает, никаких проявлений потустороннего не замечающий, сильным лидером воспринимает и идет, куда укажет: книги сжигать, нацизм насаждать, погромы устраивать, а также не терпеть всех, кто живет и думает по-другому, чем-то отличим, – Астафьев допил бренди и продолжил: – И вот этой гадости, наоборот, раздолье, когда миры разъединены, поскольку только мы, на два мира живущие, их разоблачить и можем. Так что радоваться надо.

Возразить, может, и хотелось, да оказалось нечем, однако не зацепиться за упомянутые Астафьевым события Ник просто не мог:

– Это сколько же вам лет на самом деле, Кир Кирыч?

– Сколько есть – все мои, – усмехнулся Астафьев. – Да ты не забивай голову, вон дама тебя дожидается.

В нескольких шагах действительно обнаружилась Рита, и пришлось сворачивать разговор, а жаль: Нику подумалось, что Астафьеву может быть известно гораздо больше, чем он рассказал.

– Белый танец еще не объявляли? – Ник подошел к Рите, словно невзначай завладел ее рукой и поднес к губам.

– Показушник, – фыркнула она.

– Ну вот. Я неоценен и разочарован, – наигранно печально вздохнул Ник. – Моя фея, какой дракон сделал тебя столь серьезной на этом балу?..

– Мне поговорить с тобой надо. Об Эрлине.

– Слушаю, – Ник тотчас посерьезнел.

– Он… ну, наверное, это предложение… о гнезде говорить начал. А я… знаешь, если бы хотела, то у меня уже муж был бы и дети. Только такие отношения – не мое.

– Так и скажи.

– Я сказала.

– И?..

Рита пожала плечами.

– Ты точно сказала именно «нет», а не какую-нибудь ерунду вроде «мне лестно, но», «мы не можем быть вместе, хотя мне и хотелось бы…»?

– Прекрати! Я переговорщик и знаю, как нужно говорить «нет», чтобы до потусторонних дошло раз и навсегда.

– Извини. И что дальше? Он не поверил?

– Да нет. Улетел. – Рита с сожалением вздохнула. – Только знаешь, за мной с тех пор словно следит кто-то. Постоянно чужой взгляд на себе чувствую.

– А ты уверена, что это он?

– Я вообще ни в чем не уверена, Никит. Просто, раз ты с ним знаком, я подумала…

– Правильно. Побеседую, – пообещал Ник. – А теперь пойдем танцевать: музыка уж больно красивая.

Заказанный кем-то трек был поистине ужасен, но их обоих это не волновало.

Когда в половине двенадцатого Ник нетвердой походкой вышел из здания, прямо напротив него затормозил черный «БМВ». Стекло задней двери опустилось, явив кристально трезвое лицо Трипетова.

– Поедемте, Никита, побеседуем с вашей квартирной нечистью.

– Точно, – пробормотал Ник, обращаясь к самому себе, и полез в автомобиль.

Его порядком развезло во время пути. Казалось, что минуло никак не меньше двух часов. Он даже успел провалиться в зыбкую дрему. В похмельном бреду Ник тоже ехал, но не с Трипетовым, а со своим незнакомцем. Правда, тот накладывался на образ нового начальника идеально, а еще Ник периодически обращался к нему «Кон Коныч».

Нить разговора никак не удавалось ухватить. Как и в любом бреду, тот неизвестно с чего начался и неясно зачем велся.

– Все исконные враги в именах и прозваниях имеют корни «мар» и «мор», от них же пошли слова, обозначающие всевозможные неблагоприятные явления, – говорил «силуэт», – кошмар, голодомор, хмарь, марево, мороз, кшмарище… мары.

– А лярвы?

– Шмары они, просто тот, кто вводил классификацию, решил взять аналог из чужого языка.

– Марянко… ненавижу этого маразматика, – пробормотал Ник и фыркнул. Незнакомец не только приобнял его за плечи, но и притянул к себе, принявшись щекотать и откровенно лапать. Будь это не сон, непременно схлопотал бы по носу, но сопротивляться Нику не хотелось: расслабленное тело не желало резких движений, к тому же ему было приятно.

– И чего нос воротил?.. – фыркнул Леший с водительского сидения. – Нравится же.

– Просто напился, а эта нечисть воспользовалась моментом, – Ник пожал плечами и сам не заметил, как очутился у незнакомца на коленях. То, что крыша автомобиля позволила такую позу, воспринялось еще одним доказательством сна.

– Вот ведь поганец, – покачал головой Леший.

– Он думает, что спит, – заметил «силуэт», – и ладно. В конце концов, будь иначе, я давно получил бы по рукам. Он не верит ни единому моему слову – это гораздо прискорбнее, – посетовал он.

– Конечно, не верю, – сказал Ник, – у моего друга фамилия Марин. Думаете, я ему теперь доверять перестану? А вы, уважаемый, – обратился он к Лешему, сидевшему к ним вполоборота, – в столб влететь не боитесь? Хоть и сон, а в кошмар превращать его не хочется.

– С людьми всегда сложно, – ответил Леший, оборачиваясь к дороге.

– У твоего друга есть свобода выбора, – сказал «силуэт», – однако один раз его смогут использовать вслепую. Он, возможно, даже не запомнит этого.

– Из-за фамилии?!

– В том числе. Существует много способов зацепить такого человека. Например, подарить или подкинуть ему какой-нибудь предмет.

– Вроде метелки?

«Силуэт» рассмеялся.

– Насчет себя можешь не беспокоиться. Твоя жизнь принадлежит тому, кто ее спас.

Ник вздрогнул, но отстраниться ему не позволили.

– Я не давал согласия… – начал он.

– Неважно, – перебил «силуэт». – Эта связь не зависит от согласия или осознания. Однако чем скорее ты примешь ее, тем всем будет лучше.

– А если нет?

– Ты ослабишь меня. Ты уже делаешь это. Сохранив тебе жизнь, я взял на себя обязанность охранять ее, но, не получая от тебя никакой отдачи, я очень скоро ослабну, и тогда моим врагам удастся… неважно.

Ник нахмурился.

– Если под отдачей ты понимаешь то, что я под тебя лягу…

– Я понимаю только то, что уже сказал: признание.

«Силуэт» опрокинул его на сидение, навис сверху, а потом принялся покрывать лицо беспорядочными поцелуями. Руки блуждали по спине, мяли одежду, но под нее забираться не спешили. Прикосновения отдавались дрожью и жаром одновременно, и Ник готов уже был попросить о большем, когда его потрясли за плечо и сновидение разбилось.

– Никита, мы приехали, – сказал Трипетов.

Ник помотал головой, приходя в себя. Помогло плохо, но из машины он вылез без посторонней помощи и, когда направился к подъезду, почти не шатался.

– Но вы ведь не сделаете им ничего плохого? – слегка заплетающимся языком спросил Ник, со второй попытки набирая код домофона.

– Не волнуйтесь, Никита, я уже понял, что питомцы вам дороги.

– Они не питомцы! – оскорбился Ник.

– Хорошо-хорошо. Постояльцы. Или, еще лучше, соседи.

– Соседи, – Ник согласно кивнул и, преодолев три ступени, ввалился в лифт, словно специально ожидающий его прихода.

Ключом в замочную скважину он попал с первого раза, однако «автопилот» работал только до квартиры, потом силы кончились. Если бы Трипетов не подхватил его под руку, Ник уселся бы на пол уже в коридоре, а так кое-как добрался до дивана и разлегся уже на нем. На этом все и закончилось.

В полузабытьи Ник слышал два мужских голоса и один девичий. Хотел было поинтересоваться, как Трипетов разговорил домового, но оставил все вопросы на потом. Однажды в какой-то ответной реплике промелькнуло слово «хозяин», но Ник не понял, удостоился упоминания сам или так обратилась кикимора к Трипетову, испугался неясно чего и провалился в сон без сновидений.

Утро началось с умопомрачительного аромата крепкого черного кофе, игнорировать который было выше любых сил, глаза распахнулись сами, а похмельный разум отказался понимать, что это глюк, поскольку варить кофе некому.

– Вы уже передвигаетесь без посторонней помощи, – заметил Трипетов, выглянув из кухни; без стеснения оглядел застывшего в одних трусах посреди коридора (он ведь был уверен, что находится в одиночестве) Ника и добавил: – А вот соображать не начали.

Ник вздохнул. Обижаться на правду было бесполезно, а на человека, готовящего кофе, еще и глупо – вдруг не нальет. Потому он развернулся и поплелся обратно в спальню натягивать первые попавшиеся джинсы и футболку. Вопрос о том, почему он очутился в спальне, да еще и голый, хотя засыпал одетым на диване, решил не поднимать для собственного же спокойствия.

– Не беспокойтесь, это не приворотное зелье, – пошутил Трипетов, ставя перед ним чашку.

– А на меня все равно не действует, – ответил Ник. – Как вчера? Удачно?

– Более чем. Живите спокойно. Вам еще и посуду мыть больше не придется, а если что потребуется, зовите. Отказа не получите.

– Что же вы такого сделали? – удивился Ник, отхлебывая из своей чашки. Кофе был великолепен.

– Поделился еще одним артефактом, а что?

Ник ответить не успел. Прямо на его глазах пакет из мусорного ведра, который Ник к собственному стыду вчера не выкинул, сам собой достался, завязался и, вылетев в коридор, исчез с громким «бум» и легким ароматом озона. Новый пакет занял место в ведре.

– И даже мусор выносить, – усмехнулся Трипетов. – Домовики оттого так и зовутся, что за домом следят, а у вас совместная жизнь больше на сожительство в коммуналке смахивала.

– Неправда, – обиделся Ник.

– Да пойми же, домовик с домом сжиться должен, как улитка с собственным панцирем, а ты пригласить пригласил, а привязки не дал. Я всего лишь исправил твою оплошность.

– Как?

– Словами через рот. Ты хоть раз давал Борисычу задания вроде пол подмести?

– Нет. Я думал, он обидится.

– Вот и зря, – Трипетов покачал головой. – Через просьбы-приказы привязка к дому осуществляется, а без них домовики чувствуют себя лишними и ненужными, заболеть могут, а то и уйти.

– Я и не знал… спасибо.

– На здоровье, – Трипетов улыбнулся, и его глаза медленно поменяли оттенок с темно-серого на бирюзовый. – В качестве ответной услуги можете рассказать, что вам снилось. Говорят, когда нечисть разговоры ведет, люди всегда интересные грезы видят. Иногда пророческие. Временами – решения очень долго мучивших их проблем.

Ник даже пожалел, что ничего не запомнил, хотя…

– Странный какой-то сон, Кон Коныч. Лексический. – Посчитав похмельную дрему в автомобиле неплохой заменой, принялся рассказывать он (разумеется, без подробностей интимного свойства).

– О… да вы гуманитарий, – дослушав, заметил Трипетов.

– Я вообще не имею склонности ни к каким наукам.

– Зато чувствуете потустороннее. Продолжайте.

– Да в общем-то на этом и все, – Ник пожал плечами. – Помню, меня пробовали убедить, будто слова с корнем «мар» и «мор» нехорошие.

– Хмари, кошмары, морок… – принялся перечислять Трипетов. – А у вас интересные сны, Никита, но неужели никаких зацепок? Этот «силуэт» вас неплохо изучил, а вы о нем ничего не знаете.

Ник покачал головой.

– Нет, никаких, но… вы тоже согласны с этой теорией?

Трипетов кивнул:

– Она не лишена смысла.

– Однако ведь кикимора тоже от того же корня, а с домовым живет. – В этот раз Сашку он решил не упоминать.

– Все верно. Домовик в доме сильнее, а кикимора – на болоте, – ответил Трипетов.

Ник сделал зарубку на память – никогда не гулять с домочадцами по болотам.

========== Глава 5 ==========

– Где и предположительно что? – Ник запрыгнул на пассажирское сидение.

– Не поверишь, Враныч, в театре! – Сашка ударил по газам и завертел рулем, выезжая с подземной парковки.

– У них там призрак оперы завелся?

– Это уж мы с тобой определить должны, призрак там али не призрак… А, черт!.. – Он резко затормозил.

Ник, не успев среагировать, от души приложился лбом о торпеду и выругался.

– Да что ты… – прошипел он, потирая бровь, которой отчего-то досталось сильнее всего.

– Не поверишь: там, перед капотом…

– Что там перед капотом?

– Силуэт. Черный. Стоял, – озадаченно проговорил Сашка.

– Час от часу не легче, – пробормотал Ник, смирившись с тем, что шишка будет обязательно. И немаленькая. – Но сейчас-то его там нет!

Сашка открыл было рот, намереваясь сказать еще что-то, но в этот момент дверца открылась и на заднее сидение автомобиля сел Трипетов.

– Не ожидал такого рвения, господа сотрудники. – Он улыбался во все тридцать два зуба, словно вот прямо сейчас снимался в рекламе зубной пасты. Ему только зеленого яблока не хватало, чтобы в него вгрызться. – Думал, не заметили, а вы вот оно как. Никита, вы не знакомы с правилами дорожного движения?

– Знаком, – буркнул Ник, накидывая ремень безопасности.

Трипетов покачал головой, и пришлось ремень все же надеть правильно.

– Любой каприз за ваши деньги, – прошептал Ник.

– Молодец, – похвалил Трипетов и прибавил: – Безопасностью пренебрегать не стоит – врать, откуда шишки на лбу появляются, не придется.

– Вы разве с нами, Кон Коныч? – поинтересовался Сашка.

Трипетов кивнул:

– В тех случаях, когда природа обнаруженного явления или существа окажется неизвестной, как сейчас, я стану вас сопровождать и прикрывать. Поверьте, это не проверка вас на профпригодность, только обеспечение безопасности, пусть и не вызывающее у вас энтузиазма.

– Знаете, – Сашка пожал плечами, – лично мне не улыбается лезть в пасть к черт-те чему. От помощи не откажусь точно.

Трипетов кивнул снова.

Будь на его месте кто-то другой, Ник тоже порадовался бы. Ребята из группы поддержки оцепляли и держали периметр, могли образовать энергетический щит, даже ударить по твари, но в пекло все равно не полезли бы.

– Кир Кирыч никогда такого не делал. А как же руководство конторой? – спросил он.

– А разве контора развалится, если я отъеду на пару часиков? – фыркнул Трипетов и посерьезнел. – К тому же Кириллу Кирилловичу мешал почтенный возраст, а я чувствую себя неуютно, просиживая в кабинете с утра до ночи.

Сашка усмехнулся.

– А где служили до нас? – спросил он, трогаясь с места и аккуратно притормаживая возле шлагбаума.

– Где – военная тайна. А по роду деятельности – как и вы, хранил покой людей от особенно распоясавшихся чудо-юд и покой чудо-юд от не в меру ретивых ученых и фанатиков огня и меча.

– А почему к нам и сразу на руководящую должность? – поинтересовался Ник. Услышанное ему не понравилось. Особенно вторая его часть. Насколько он знал, контора никогда не занималась охраной потусторонних.

– Кстати, да. Не сочтите за допрос, просто мы ждали… – начал было Сашка, но Трипетов перебил его.

– Старого замшелого пня? – фыркнул он.

– Ну не совсем, у нас и столетний начальник пнем не казался, – рассмеялся Сашка, – но наши девчонки дают вам тридцать шесть от силы. Возглавлять контору в таком возрасте…

– Я просто молодо выгляжу. К тому же попал к вам из-за ранения. Сейчас я практически восстановился. В пекло не полезу, но прикрыть сумею точно. Ну что, лады?

– Лады.

Ник промолчал, благо его никто не спрашивал. А на вопрос Трипетов все равно не ответил, удачно переведя тему.

Доехали быстро. Ник вылез из машины и ощутил себя персонажем бородатого анекдота или героем старой комедии. Перед театром стояли актеры в гриме и костюмах. То ли Бориса Годунова ставили, то ли еще что-то в том же духе.

– Я против подкопа каменных львов, – подумав о том же, о чем и Ник, заметил Сашка. – Утечкой газа тоже лучше не пугать: творческий народ – ушлый. А наша группа поддержки еще даже не прибыла. По идее, это они причины выдумывать обязаны.

– Разберемся, – бросил Трипетов и, безошибочно вычленив из толпы директора, направился к нему.

Ник фыркнул.

– Безумству храбрых поем мы песню, – прокомментировал Сашка. – Ты чего на ежа похож?

– В смысле? – не понял Ник.

– А ты в зеркало глянь. Не астральное тело, а сплошные шипы: лярва и то шарахнется.

– Вот и пусть поостережется, пойдем, – ответил Ник и направился к театру, не дожидаясь возвращения Трипетова.

– Слушай, Враныч, ну нормальный же мужик. Жить не мешает, на совещания без причины не таскает, головомоек по поводу всякой дисциплинарной чухни не устраивает. Что ты взъелся на него, как енот на лисицу?

– Восьмое чувство, – отмахнулся от него Ник. – Личная антипатия.

Дверь отворилась с таким душераздирающим скрипом, словно петли не смазывали лет сто, а захлопнулась с лязгом и грохотом, от которого зазвенело в ушах.

– Уй… ничего себе. – Сашка поморщился. – И почему у меня плохое предчувствие?

– Потому что у меня такое же. – Ник вдохнул напоенный сладко-кислым ароматом воздух и громко чихнул.

Фойе театра представляло собой нечто невообразимое. Вешалки в гардеробе оплетали лианы шириной в руку. Крюки для шляп облюбовали цветы самых разнообразных оттенков и форм размером с два кулака.

– Надо бы поосторожнее с этой флорой. Ох, не нравится мне она… – пробормотал Сашка.

– Фауна мне не нравится еще больше, – отозвался Ник.

Из деревянных рамок, в которых раньше помещались фотографии актеров, теперь смотрели монстры, не иначе сошедшие с детских рисунков: ярко-цветные, опасные, с рогами, клыками, чешуйчатыми мордами и выпученными глазищами. Выглядели они забавными, а вовсе не страшными.

– Чуда-юда нашего театра, – прочел Сашка и рассмеялся.

– Близко не подходи, – предупредил Ник. Он мог поклясться, что крайнее правое существо с красным гребнем на голове, голубыми волосами и оранжевыми глазами ему подмигнуло.

– Спокойно, Враныч, прорвемся, – заверил Сашка, но от портретов отошел. – Ого! Правый подмигивает.

Ник с усилием отвел взгляд.

– Не смотри – оживут!

– Это ты на них уставился, – заметил Сашка. – Я так, просто рядом постоял. Слушай… я вот что думаю: вряд ли здесь произошел еще более сильный пробой, чем тогда на парковке. Это ж какой прилив должен быть, чтобы слияние миров мы видели воочию самым обычным зрением? Скорее всего, сюда подсела какая-нибудь тварюга и стала перекраивать пространство под себя.

– Забавная такая тварюшка, с творческой жилкой, – заметил Ник и вдруг охнул: – А вот и белочка пришла…

– А я трезв, как новорожденный котенок, – пробормотал Сашка и ухватил Ника за плечо, отдавая часть своих сил. – Почти белая. Хорошо, что не горячая.

– Не хочу проверять, – отозвался Ник.

Существо, названное «белочкой», больше походило на рыже-белого лемура в черную полоску с длинным чешуйчатым хвостом, большущими ушами и глазами нежно-василькового цвета. Смотреть в них явно не стоило: от пристального вглядывания голова начинала кружиться. Ник выставил вперед руку, из ладони ударил луч чистого белого света, на миг ослепивший его самого.

– Вот же… – смаргивая слезы, прошипел Ник.

– Никогда не видел огненной плети воочию! – восхитился Сашка.

Ник повел рукой. «Плеть» вытянулась метра на два, но огромная ваза, расписанная красными и желтыми цветами и настолько аляповатая, что даже нечисть ею побрезговала, разлетелась на куски.

– Невидимый конец, длина… – Сашка на глазок смерил расстояние, – …шагов десять.

– А было пять, – заметил Ник.

– Растешь над собой.

«Белочка» посмотрела на осколки, развернулась к ним спиной и подняла хвост. Чешуйки раскрылись, из них вырвались пучки фиолетовых и голубых волос, в миг загородивших тело существа.

– Вот теперь точно белочка. Почти по Пушкину, только золотых орехов не хватает.

– Судя по внешнему виду, орехи минимум урановые, – фыркнул Ник.

Хвост распрямился, а затем посредине раскрылась пасть с треугольными зубами в несколько рядов.

– Черт!

Сашка нашел более емкое слово.

– Фи, как некультурно, – тоненьким звенящим голоском пропищало нечто с одного из портретов.

Из пасти вырвался длинный язык – не раздвоенный, как у пресмыкающихся, а растроенный – и устремился в их направлении. Ник ударил, но за секунду до того, как конец плети достиг цели, и зубастый хвост, и белочка развеялись в круге золотого пламени.

– Все… – пробормотал Сашка, – кошмары обеспечены. А у меня племянница на десятилетие шиншиллу заказывала. Я ж теперь ни к чему подобному близко не подойду! Как считаешь, черепаха в коробочке прокатит?

– А ты купи и попроси, чтобы с курьером доставили, – усмехнулся Ник. – Пошли дальше?

– Можно подумать, есть выбор, – проворчал Сашка.

Следующая неприятность поджидала у лестницы. Радужная паутина закрывала ее практически полностью, оставляя узкий проход возле стены. И дураку было ясно, что это ловушка для тех, кто захочет подняться.

– Дай-ка я. – Сашка вызвал и теперь вертел на ладони четыре файербола размером с пинг-понговые шарики. Их тоже вполне удавалось увидеть самым обычным зрением. – Слушай, а классно смотрятся! Именно так их и представлял.

– Ну попробуй, – Ник не смог сдержать улыбки. Они хоть и глушили своими силами прущую в реальный мир нечисть, но никогда не видели воочию, что именно делали и как. Одно дело ощущать огненную плеть и совсем иное – видеть ее. Также и с файерболами. Задание оказалось сложным, с чем они столкнулись – пока неизвестно, однако восторга от визуализации и спецэффектов это не отменяло. Они будто очутились в настоящем сказочном мире.

– Главное – не оказаться Фродо, – произнес Сашка и замахнулся. – Шухер!

Произошедшего они не ожидали: файерболы погрузились в паутину, спружинили и отскочили обратно.

– Никогда ж такого не было!

– Все когда-нибудь… – начал Ник, раскручивая огненную плеть.

Там, где файерболы все же расплавили несколько радужных нитей, возникло белое сияние.

– Не губи! – внутри билась самая настоящая фея: маленькая, хрупкая, в серебристом платье-колокольчике, светловолосая, изумрудноглазая, с нежно-розовыми крылышками.

– Стоять! – воскликнул Ник. – Это она паутину сплела, разве ты не понял?!

Он замахнулся плетью, но Сашка перехватил его руку.

– Все понимаю, – заявил он, глядя Нику в глаза, – но давай обойдемся без этого.

– Хорошо.

Справа от лестницы находился лифт. Утапливая кнопку вызова, Ник почти не сомневался, что тот не приедет или из распахнувшихся дверей на них выпрыгнет что-нибудь отвратительное и кровожадное, однако ничего подобного не произошло. Кабина оказалась самой обычной.

– Техника отпугивает нечисть.

– Хоть что-то в этом мире неизменно, – вздохнул Ник и покачал головой, когда Сашка уже собирался войти внутрь.

– Не хотелось бы застрять там вдвоем, верно?

– Ты прав.

– Я первый. Ты, если я даю знать, что все благополучно, следующий.

– Орать будешь?

– Зачем? Забыл про мобильные телефоны? Техника работает.

– Забыл. – Сашка вынул свою «Нокию». – Ну, вперед. Безумству храбрых…

– На их могилах, – прибавил Ник.

– Тьфу, Враныч. Вот кто тебя за язык постоянно тянет? Он у тебя без костей.

– Язык у всех без костей. Это мышца, – ответил Ник и вошел-таки в кабину. – Надеюсь, наверху не отыщется Змей Горыныч.

Все время, что лифт полз вверх, Ник ожидал какой-нибудь подлости. Мимикрирующего под цвет стен монстра, например, или хищных растений. Когда кабина перестала дребезжать и остановилась, а двери раскрылись, он выдохнул с облегчением, а зря. Его спасла реакция собственного тела, потому что осознать опасность он точно не успел.

Он вовремя пригнулся, пропустив над головой извивающееся щупальце. Стену кабины пробило насквозь. Ник перекатился через плечо и на мгновение замер. То, что атаковало его, оказалось…

– Твою ж налево… Вспомни змея, он и появится, – пробормотал Ник.

Существо занимало весь коридор, однако, в отличие от упомянутого Горыныча, имело не три головы, а несколько хвостов. Оно извернулось каким-то замысловатым образом, и не успел Ник моргнуть, как встретился взглядом с немигающими завораживающими глазами, синими-синими.

Страха не было, только озноб и столбняк. Тело отказалось повиноваться, время застыло, а сам Ник очутился словно в пустоте.

– Признай над собой мою власть, – говорил знакомый и не единожды проклятый голос. «Силуэт» стоял напротив него, перенеся вес тела на левую ногу, правую небрежно отставил в сторону, руки упер в бока. Поза казалась замысловатым па в танце, которого Ник не знал. В исполнении любого другого она могла показаться забавной, но только не в случае незваного спасителя. Даже кожу слегка покалывало от распространяемой им силы. – Признай.

Ник хотел качнуть головой – не вышло.

– Нет, – прошептал он едва слышно.

– Тогда просто попроси помощи.

– Нет! – повторил Ник.

Стать еще большим должником этого существа казалось ужаснее, чем умереть в пасти змея.

Где-то очень далеко послышался звон разбившегося стекла. Что-то или кто-то сбил Ника с ног. Очнулся он уже на полу от довольно увесистой оплеухи.

– Какого?.. – Ник машинально ударил в ответ, но промахнулся. – Вы?..

– Я, – ответил Трипетов, усмехаясь. Затем все же помог сесть. – Как самочувствие? Голова кружится? Тошнит?

– Нет… И даже на солененькое не тянет.

– Не знаю, радоваться этому факту или нет, – съязвил Трипетов.

– Откуда вы взялись? – спросил Ник и нахмурился. – Лестница в паутине. Лифт выведен из строя…

Трипетов указал на разбитое окно.

– Только не думайте, будто я велет, научившийся скрывать свои крылья, – заметил он. – Там пожарная лестница. Я ж не герой, чтобы пробираться через морок.

– Морок?! Оно меня чуть не съело!

– Еще бы. Жизненных сил у вас сейчас… – Трипетов покачал головой. – Заигрались вы, господин истребитель. Думали, в сказку попали? А тем временем все это непотребство создало одно-единственное существо, которое следует изловить и выгнать обратно за грань. Никогда не видели баянов?

– Я больше по лярвам, полтергейстам, вампирам, вурдалакам…

– Тогда ясно, почему не распознали морок. Подобное практически невозможно для тех, кто еще не общался с этими существами. В классификации профессора Марянко их вообще не указано, – сказал Трипетов и без каких-либо видимых усилий поставил Ника на ноги. – Идемте.

– Там Сашка внизу остался, – сказал Ник и неожиданно зевнул. На плечи опустилась усталость, но он отогнал ее волевым усилием.

– Морок исчезнет, и с вашим другом все будет хорошо. В самом крайнем случае проспит часов двенадцать, – отмахнулся Трипетов и быстро зашагал по коридору.

Существо облюбовало директорский кабинет. Дверь в него обросла темной корой и молодыми зелеными побегами. Цепь толщиной в два пальца из желтого металла пересекала ее крест-накрест.

– Златая цепь на дубе том… – фыркнул Ник и снова зевнул.

– Прекрасная ассоциация, – заметил Трипетов. – А это тридцать три богатыря, – он указал на медленно проявляющиеся из стен доспехи: черные, блестящие, словно облитые мазутом, с синими и темно-зелеными водорослями на нагрудниках.

– Ого…

– Только фантазия способна воплотить, и только вера может оживить, – сказал Трипетов. – Перед вами морок, помните об этом.

Он протянул руку и попробовал дотронуться до ближайших доспехов. Не вышло. Пальцы прошли насквозь, словно через туман. Воодушевленный подобной демонстрацией, Ник коснулся кинжала на поясе одного из доспехов и до крови порезал палец, несмотря на то, что оружие находилось в ножнах.

– Ополоумел?!

Прежде чем он сообразил, Трипетов схватил его за запястье и сунул пострадавший палец себе в рот. Ника словно током шарахнуло, а потом погрузило в ступор, похожий на тот, который он испытал совсем недавно, всмотревшись в немигающие глаза змея.

– Горечи не почувствовал, – заявил Трипетов, отпуская его, – значит, не отравлено.