Текст книги "Слияние (СИ)"

Автор книги: Svir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Глава 1 ==========

– Я тоже не знал, что все, о чем говорится в сказках и всякого рода фэнтезийной макулатуре, – реальность. Кто бы мне напророчил беготню за энергетическими паразитами и опасной гадостью вроде упырей, но нет, не нашлось такого, – сказал Ник и мотнул головой, удачно откидывая волосы на спину, чтобы не лезли в лицо, и неудачно едва не слетая с края стола на пол.

Рита звонко рассмеялась, позабыв о своих горестях. На взгляд Ника, горести эти были самыми заурядными: девушке очень не хотелось работать у них в конторе. Условия труда ее устраивали, зарплата – более чем, но насилие над личностью в виде ненормированного рабочего дня и необходимости приехать в офис в течение трех часов, когда бы ни позвонили, поднимали в ее душе бурю протестов и негодования. А что поделать, если она теперь боец невидимого фронта?

– Увы. В одно прелестное утро, как раз перед контрольной по физике, взяли меня при подходе к любимой школе, – наигранно печально вздохнул Ник. – Аккуратно, без шума и пыли. Думал, похитители: мало ли, вдруг спутали с каким-нибудь сынком банкира? Оказалось – наши, родные деятели из специальной и самой что ни на есть секретной службы НзНч (надзора за нечистью).

– И ты не возмущался? – ахнула Рита.

– Я возгордился, – Ник вздернул указательный палец. – Сама посуди, где мы работаем и за какие деньги. А медобслуживание? Кир Кирыч скоро сотню лет разменяет, а выглядит он максимум на шестьдесят. Если бы контору вдруг рассекретили, в отделе кадров от желающих не продохнуть было бы, да только берут к нам не каждого.

Рита фыркнула.

– А что делать, если война у нас? – как мог беззаботнее сказал Ник и развел руками. – На всей территории «необъятной» в частности и планеты в целом вот уже неизвестно сколько времени длится. С нечистью – потусторонними. Раньше они в каждом деревенском хозяйстве водились. Всякие домовые-сенные-дворовые-банники. За околицу выйдешь – окольничего встретишь. А в лесу – лешего. А в пруду или реке – водяного, русалок и прочих говорящих щук. Люди верили в три мира и в то, что земля – это яблоко в водах вселенского океана.

Если верить летописям, никто никому гадостей не делал. Однако то ли Владимир перемудрил, загнав киевлян в реку и насильно окрестив, то ли Петр потом добавил, а пошло все вкривь да вкось. Где-то на людей нечисть ополчилась, где-то люди решили за свои кресты лбом побиться.

– Но мы все же в городе живем, причем большом, – заметила Рита.

– Потусторонним все равно, глухая деревня или мегаполис.

– А как тебя вычислили? Ты так и не рассказал.

– Случайно. У них артефакт сработал на проявление потусторонней активности. Думали, ЧП в средней школе номер двадцать девять. Оказалось – одаренный ученик Никита Вранов.

– А меня с собеседования сняли, – пожаловалась Рита. – Была бы сейчас секретарем-референтом директора банка. Обидно – страсть.

Ник не стал скрывать пренебрежительной гримасы. Во-первых, Риту могли и не взять, но озвучивать это он не стал, сразу перейдя к во-вторых:

– Тоже мне мечта: подай-принеси. Тоска зеленая. Ты же отличный переговорщик. Русалки принимают тебя едва ли не за свою. Водяные на руках носить готовы.

– На ластах, – поправила Рита. – Рук у них нет. Переговорщик… – передразнила она. – На кой черт я пять лет зубрила гадскую противную экономику в универе?! Чтобы с русалками сплетничать и водяным глазки строить?

– А чем они хуже какого-нибудь косопузого хрена, который станет считать тебя придатком кофемашины? По-моему, русалки много симпатичнее.

Рита неопределенно повела плечом.

– Ох, а видела бы ты велетов…

– Велеты – существа воздушной стихии, – заметила Рита.

– И что? Разве это мешает с ними общаться специалисту-воднику? – он подмигнул и, выудив из заднего кармана джинсов портмоне, жестом фокусника извлек из него несколько фотографий.

– Любит, не любит, плюнет, поцелует, – принялся перечислять Ник, раскладывая их перед девушкой.

– Ну тебя!

С фото смотрели велеты, как на подбор – светловолосые и темноглазые красавцы-атлеты, за спинами которых покачивались тяжелые крылья.

– Мечта поэта! В смысле поэтессы, – заметил Ник, удовлетворенно отметив, как загорелись у Риты глаза. – Готов познакомить с любым на выбор. Только при одном условии: в себя не влюблять.

– Почему?..

– Потусторонние не умеют врать. Если велет поклянется тебе в любви и верности, а ты эту клятву примешь – считай, все: не отпустит, – пояснил Ник. – Хочешь оказаться в гнезде на пике Коммунизма, он же высшая точка бывшего Союза, ныне пик Сомони, высочайшая вершина Таджикистана?

Рита отчаянно замотала головой.

– Слушай, а как же моя свобода воли? – спросила она.

– Ты можешь сказать «нет». Но только один раз и так, чтобы потусторонний понял. Никаких «люблю», «жить без тебя не могу» и прочей романтической чухни. Если ты хотя бы намекнешь о своем интересе, велет сочтет это предложением совместного проживания. Насколько нам известно, велетов женского пола не существует. Для размножения они используют человеческих женщин.

Рита передернула плечами.

– Как только они еще не вымерли?

– Живут долго. Но ты не беспокойся: мы прикроем, если что. Тебе необходимо учиться контактировать со всеми потусторонними, не только из водной среды. С велетами приятно иметь дело: полетать, развеяться, посетить пару шабашей или вечеринок у вампиров. Смотри лишь, чтобы водяные не приревновали.

Рита с сомнением взглянула на фотографию.

– Все потусторонние повернуты на принадлежности, – напомнил Ник.

– Да, знаю. Мне сказали об этом, как только пришла сюда на работу, но не объяснили почему.

– Никто не знает. Просто данность. И вот еще что… установленная, но не поддерживаемая одним из партнеров связь ведет к смерти того, кто слабее. Сама понимаешь, в большинстве известных случаев это человек.

– Страсти какие.

Ник рассмеялся.

– Не без этого.

– Зато хоть не лгут… – задумчиво проговорила Рита, размышляя о чем-то своем. – Слушай, а как же джинны или… э… черти? Они ведь людей обманывают… или нет?

– Джинны играют словами и запутывают тех, кто их призывает, но никогда не лгут. Остальные разумные потусторонние не лучше: темы меняют только в путь. Добиться от них прямого ответа или пояснений можно, если они сами в том заинтересованы, – Ник вздохнул. – А чертей не существует.

– Как это?

– Фольклорно-религиозные элементы. Они встречаются только в литературе, и, как по мне, слава богу. Кстати, за существование последнего тоже не поручусь, – Ник немного помолчал и спросил: – Хочешь еще один довод в пользу того, чтобы у нас работать?

Рита кивнула.

– Когда «похитители» вернули меня в школу, там даже не заикнулись о прогуле, а за контрольную у меня стояло «отлично», хотя физику я никогда толком не знал. Ну а купить себе квартиру и съехать от родителей я сумел к восемнадцати. В конторе заботятся о сотрудниках. Всегда, – он лукавил. Работа в НзНч порядком усложняла жизнь, подрывала здоровье и выматывала нервы, но сейчас это было совершенно неважно.

– Хотела бы я съехать от родителей, – мечтательно вздохнула Рита.

– А ты зайди в отдел кадров. Тебе предоставят съемное жилье, пока не обзаведешься своим.

– Обязательно зайду.

Ник улыбнулся.

– Добро пожаловать в мафию, – пошутил он.

Рита рассмеялась и, кивнув в знак согласия, указала на крайнего правого велета: широкоплечего, стройного и золотоволосого. Если бы не тяжелые огромные крылья, которые топорщились за спиной серым, лазурным и изумрудным оперением, и ярко-фиолетовые глаза, он мог бы сойти за очень красивого человека.

– Заметано! Познакомлю тебя с Эрлином, – Ник дружески ткнул ее кулаком в плечо. – Не кисни.

– Ну уж нет! – Рита уперла кулаки в бока. – Не познакомлю, а познакомишь. Вот прямо сию минуту! – и указала на телефон.

Ник покинул кабинет через полчаса, оставив Риту бодрой, веселой и готовой работать на благо родной конторы и всего человечества. Последнее как раз было очень кстати: в Серебряном Бору распоясались русалки, и переговорщик был ой как необходим.

– Ник, что там с новенькой? Уладил? – поймал его в коридоре Астафьев Кирилл Кириллович – тот самый столетний начальник.

– Когда это я не договаривался, Кир Кирыч? – вопросом на вопрос ответил Ник. – Вы же знаете: при необходимости я могу заговорить зубы кому угодно.

– Ой, парень, не было бы в истребителях нужды, ни за что не отпустил бы тебя из переговорщиков.

Ник рассмеялся и поспешил откланяться: дела не ждали.

Ему повезло, что Рита не спросила, чем он занимается конкретно, иначе Ник мог ее невольно напугать. Конечно, он и в этом случае выкрутился бы: назвался бы героем, спасающим мир от чудовищ, например. Вот только сколько же можно скрываться за пафосными словами? Ник был мусорщиком и убийцей. Тот артефакт, благодаря которому он появился в конторе, ведь не просто так сработал. В Нике текла далеко не обычная кровь. По сути, он являлся человеком только наполовину, несмотря на то, что родители у него были самыми обычными людьми, не только не видящими мистических сущностей, их окружающих, но и знать о них не желающими.

В детстве и юности Нику хватало ума не рассказывать о своих способностях. Начни он распространяться о том, кого видит, непременно угодил бы в руки какого-нибудь психолога, которому его отдали бы на растерзание дорогие мама с папой, или учительницы, спасающие детей от излишне бурного воображения. В школе подобные преподаватели имелись в количестве. Когда уже начал работать в конторе, отец за ним едва ли не слежку устроил. Родители его в кого только не записывали: и в бандиты, и в наркоторговцы, а однажды – даже в жиголо. Ник относился к этому философски: скандалов не закатывал, обиды копил в душе и мечтал поскорее съехать из дома хоть в общежитие, хоть куда-нибудь еще. Надо же было так не знать собственного сына и не доверять ему, чтобы выдумывать всякие глупости, скрываясь за чередой ничего не значащих фраз о переживаниях и заботе о его собственном благе.

Астафьев сильно его выручил, заглянув однажды вечером в гости. Что и как он разъяснял родителям, Ник не знал – очень уж быстро его выставили из кухни, а подслушивать он не решился, – но с этого момента нервотрепка в родном доме быстро сошла на нет. Кирилл Кириллович потом объяснил, что Ник вовсе не приемный ребенок (а то начали его одолевать мысли по данному поводу), просто в предках у него затесался нечеловек. Способность чувствовать представителей потустороннего мира передалась с генами, причем рецессивными.

Особая кровь позволяла Нику нутром чувствовать нечисть и людей сродни ему – необычных, помогала заговаривать зубы кому угодно и превращала в истребителя – того, кто мог сразиться практически на равных хоть с упырем, хоть с таинственным чудом-юдом, хоть с полтергейстом или злобным призраком.

– Враныч! – из кабинета вылетел Сашка Марин. Ник в последний момент успел отпрыгнуть в сторону, едва не получив дверью по лбу. – Собирайся. Вызов.

Ник выругался сквозь зубы.

– Не сквернословь. Полтергейст!

Ник выругался еще заковыристее.

– Сложно не согласиться, – фыркнул Сашка и сорвался на бег, – пятый за неделю. Светопреставление, не иначе. Кто первый до гаража – тот за рулем!

– Детский сад… – протянул Ник, но помчался вслед за другом и напарником.

В последние лет пять нечисть словно с цепи сорвалась, будто кто специально натравливал.

– Вот ведь подлюки агрессивные, – продолжил шипеть Сашка уже в машине.

– Это закономерно, – откликнулся Ник. – Если домовой из дома уходит, полтергейст появляется. Если бы хозяева хоть раз выставили на ночь блюдечко с молоком, горя не знали бы.

– Не агитируй, – Сашка поморщился. – Знаю я о твоей идее контакта. Утопия это, Враныч. С кем удается – договариваемся.

– Мало! Переговорщики существуют только с водяными и велетами. С вампирами еще, но эта нечисть к потустороннему миру отношения не имеет. А домовиков упускаем, и леших, и кикимор.

– Дай волю – ты и к упырям полезешь контактировать.

– Я же не говорю, что со всеми можно. Упыри – твари неразумные. Но ведь до вурдалаков в Битцевском лесу духи обитали, а мы их изгнали. Свято место пусто не бывает. Лучше с лешим общаться, чем объявлять, что очередной маньяк в лесопарке ходит.

– Враныч, во-первых, не каркай. – Сашка широко зевнул и сладко потянулся на пассажирском сидении. – Во-вторых, мне-то ты зачем говоришь все это? Я в руководстве не сижу и инструкций не составляю. И ученой степени не имею, чтобы доказывать разумность домовых.

Ник фыркнул и свернул во двор. Машина затормозила возле старой пятиэтажки: ничем вроде не примечательной, если бы не удушливый темно-серый смог, висящий в воздухе. Обычные люди его не видели, но чувствовали как прилив необоснованной раздражительности. Подобное марево всегда сопровождало злобную нечисть. У нечисти не просто злобной, а смертельно опасной оно обладало насыщенно-черным цветом.

– Непростой такой полтергейстик, – заметил Ник.

– Справимся, – отмахнулся Сашка и вышел из машины.

– Иного выбора и не предусмотрено, – пробормотал Ник, выбираясь следом. – Охраняй, – бросил он живущему под капотом духу и направился к подъезду.

Машина трижды мигнула фарами, изменив их цвет с белого на багрово-красный.

– И двери заблокируй, – приказал Сашка, – не провоцируй.

Дух не терпел охотников за чужим добром и часто сам приманивал воров: приоткрывая стекла, оставляя открытым капот или багажник. Последнему неудачнику, попробовавшему стащить аккумулятор, пришлось вызывать скорую. Квартальной премии они тогда лишились.

Из подъезда несло мочой и чем-то сладко-отвратным; вероятно, где-то за трубами сдохла крыса. Лампочка над входом оказалась вывернута. Хорошо, что хоть время едва перевалило за полдень и света хватало.

Стены, покрытые облупившейся зеленой краской, навевали тоску. Надписи, содержащие похабности, привлекали взгляд. Рядом с прожженной кнопкой вызова лифта смеялась кривая рожица, намалеванная чем-то коричневым (хорошо, если краской).

– Сральник, – сказал Сашка, поморщившись. – По мне, ни один уважающий себя полтергейст тут не заведется.

– Возможно, вокруг такая разруха именно потому, что завелся кто-то другой? – предположил Ник и передернул плечами.

– Можно подумать, ты мало по домам ходишь. Разруха, Враныч, – в головах, как говорил профессор Преображенский.

Ник не стал спорить.

Они поднялись на третий этаж. Дверь оказалась незапертой, как и в большинстве случаев, когда работали истребители: переговорщики от конторы всегда заблаговременно выставляли жильцов под благовидным предлогом.

Услышав шаги, из соседней квартиры выглянула тетка в бигуди, засаленном халате и желтых шлепанцах.

– А вам чо надо? Вот я сейчас ментов-то вызову! – сварливо проговорила она.

– Бабушка, у нас давно милиции нет, полицейские только, – лучезарно улыбнулся ей Ник и шмыгнул в квартиру, предоставляя Сашке разбираться с нервным местным населением.

– Бабушка?! – донеслось в спину. – Да я покажу тебе, молокосос, бабушку! Я-то на вас управу найду! Расходились! Житья не стало. Да еще пьяные! Нет, не пьяные, а обдолбанные!..

Квартирка была та еще. Кажется, крыса сдохла именно в ней. Ник мельком огляделся: кухня в пять квадратных метров с изгаженной плитой, узкий коридор с выцветшими малиновыми обоями, две комнаты… В большой оно и сидело: НЕ полтергейст.

– Знаешь, Враныч, в следующий раз сам будешь с больными на голову ПМСными бабами разбираться. – Сашка вошел, посмотрел, оценил ситуацию, дернулся и тотчас застыл: влипли бы оба.

– Вон, – проговорил Ник сухим, надтреснутым и совершенно не своим голосом, а потом дверь, ведущая в большую комнату, захлопнулась с громким «бум» и с такой силой, что с потолка осыпались пласты штукатурки. Ник отрезал для себя путь к отступлению, но и твари выйти не позволил. – И прости, – прибавил он, пусть друг уже и не мог его услышать.

Тварь представляла собой нечто темное, шарообразной формы. Человек, не умеющий видеть потусторонних, принял бы ее за странную тень. Нику же она напоминала продолговатую каплю с шипами. «Хвост» ее уходил в стену, и именно это было очень и очень скверно.

Полтергейст – злобный и неприятный противник, но его запас энергии ограничен. Потому и обезвредить его сравнительно легко – заставить выдохнуться. Тварь же, притаившаяся в комнате, черпала силы из потустороннего мира и продержаться могла очень долго, много дольше Ника. Он давал себе от силы минут пять. За это время могли подъехать ребята из службы поддержки, а могли и не успеть. Если второе – он сгорит зазря.

Существо медленно повернулось в его сторону, моргнуло шарообразными глазами мутно-желтого цвета в размере шести штук и распахнуло пасть, полную игольчатых зубов, расположенных в три ряда. На полметра выметнулся раздвоенный язык с примостившимся посредине седьмым ясно-голубым глазом с белым зрачком, и только в этот момент артефакт, висевший у Ника на поясе, тревожно завибрировал. Опомнился, называется! Он еще внизу обязан был распознать лярву.

Лярвы существовали трех типов. Одни присасывались к ауре человека, животного или какого-нибудь искусственного объекта вроде АЭС и медленно пили энергию или даже просто тепло – маленькие, с хоботком вместо пасти и слабые настолько, что человек, обладающий сильной волей, мог отогнать их или даже самостоятельно уничтожить. Вторые проявляли активность в заброшенных домах, подвалах, на чердаках – хищные и на порядок более опасные. Именно эти монстры, вернее их тени и отражения, пугали детей, выползая ночью из-под кроватей. Третьи же, имеющие постоянный источник подпитки из потустороннего мира, но охотящиеся в реальности, являлись настоящими убийцами. Именно такая и обитала здесь.

Будь Ник обычным человеком, уже умер бы от сердечного приступа или кровоизлияния в мозг. Лярва напала без промедления, а он вскинул руку. Со стороны он, наверное, напоминал баскетболиста, потянувшегося за мячом, но так до него и не дотронувшегося. Между ладонью и лярвой помутнел воздух, белесый удушливый туман принялся заполнять комнату. Ник свободной рукой отстегнул от пояса артефакт, швырнул в окно и с облегчением услышал звон разбитого стекла. Если он не сомлеет от духоты и ядовитых испарений – протянет несколько лишних секунд.

Сожаления не было: пусть жить и хотелось отчаянно сильно, предаваться унынию он не собирался. В конце концов, умереть в бою – одна из прекраснейших смертей, какие только существуют. Он чувствовал, как уходят силы. Если бы не этот «хвост», рискнул бы поставить все на шанс уничтожить тварь, благодаря единственной выверенной атаке, но увы: сейчас он мог лишь держаться как можно дольше и выигрывать время для других.

По позвоночнику тек холодный пот, колени дрожали и пытались подогнуться. Сколько уже прошло времени, он не знал. Минута или больше? Пять выдерживали единицы. Истребители, выстаивающие десять, считались легендарными.

«Пять минут – это триста секунд. Всего триста. – Ник прикусил губу и принялся медленно и монотонно считать про себя: – И один, и два, и три… и четыре…»

Вероятно, он вошел в транс, иначе обязательно почувствовал бы, когда обстановка в комнате изменилась. В ней находился еще кто-то. Существо было каким-то плоским – словно силуэт, вырезанный из черной бумаги. Оно… вернее он, воспринимался высоким стройным мужчиной в цилиндре и с тростью.

«Бред», – подумал Ник.

Силуэт вдруг ухватил его за плечо. Перед глазами Ника взорвался фейерверк из радужных брызг. Второй рукой силуэт сделал грациозное мягкое движение, словно изображал волну, и лярву начало затягивать в стену.

«Галлюцинация, вызванная стремительным упадком сил», – подумал Ник. Он не знал никого, обладающего такой мощью.

Когда лярва почти исчезла в стене, он решился посмотреть на того, кто пришел на помощь, и закричал. Единственное, что осталось в памяти, – черные глаза с узким вертикальным значком ярко-синего цвета.

***

– Ну и силен ты, Враныч. Целую лярву приговорил. – Ник очнулся, лежа на лавке у подъезда. Как Сашка нашел его и вывел, он не помнил.

– Я не смог бы, – прошептал Ник. Голос совершенно не повиновался.

– Не скромничай.

– У лярвы был открытый канал, так что без вариантов, Сашк.

– Ты ошибаешься, – уверенно заявил тот. – Мало ли что привидеться могло, но аннигилировал ты ее классно, я почувствовал и оценил.

Значит, Сашка наблюдал за ним, но незнакомца даже не ощутил? Ник нахмурился. Неужели все же глюк?

========== Глава 2 ==========

– ЧП обернулось для НзНч полным П…

– Сашк, не смешно, – Ник на секунду приподнял голову и снова опустил ее на скрещенные руки. – У меня это ЧП, эта лярва и этот мой… героический поступок уже в печенке сидят.

– Погоди, тебя еще наградят. Грамоткой, – Сашка только сильнее развеселился.

– Посмертно, – предрек Ник.

Произошедшее словно запустило какой-то механизм или активировало очередной закон Мерфи. На контору посыпались проверки за проверками. Столько комиссий не то что Ник – Астафьев не видел. В результате бессменный начальник вспомнил, сколько ему настоящих паспортных лет, и спешно запросился на пенсию.

Нику тоже досталось изрядно. Его если только под микроскопом не обследовали. Чуть ли не каждый день в контору приезжал новый специалист и тестировал на профпригодность. То ли кто-то наверху кусал локти из-за того, что проглядел уникума, то ли пытался выяснить некий способ повысить собственный уровень до заоблачных высот, а скорее всего, якобы ученые, просиживающие штаны в министерстве, хотели получить очередную степень и признание коллег. Каковы бы ни были причины, всех этих людей Ник искренне ненавидел и, хотя порчу наводить не умел, как никогда надеялся на материальность мыслей: пусть не геморроем, но головными болями наградить обидчиков очень хотелось.

– Не раскисай, Враныч, – Сашка похлопал его по плечу.

Именно этот момент выбрал стационарный телефон, чтобы огласить кабинет заунывной трелью. Сашка ухватил трубку первым, несколько минут выслушивал сообщение, потом дал отбой и смачно, со вкусом, выругался.

– Поздравляем всех нас. Прилив, – сказал он, немного успокоившись.

Приливы накатывали редко. Иногда они совпадали с погодными аномалиями, чаще – нет. После них город преображался и в течение нескольких дней просто-таки дышал потусторонним. Принимало это разные формы: яблони начинали цвести в конце сентября, тюльпаны вырастали из-под снега под новый год, в звездном небе удавалось увидеть настоящую фею, а то случался наплыв оборотней и упырей или призраки устраивали парады за кладбищенской оградой.

– Когда? – только и спросил Ник.

– Вечером, – «обрадовал» Сашка.

К девятнадцати тридцати небо затянули сизые тучи, и… началось. По всему городу было объявлено штормовое предупреждение. Ветер срывал не только шляпы и зонты, но и гнул рекламные щиты, ломал деревья. С площади у метро «Алексеевская» унесло газетный ларек, который так и не нашли.

– В стране Оз отыщется, – прокомментировал Сашка это событие.

Дождь лил даже не как из ведра, а как из брандспойта, местами выпал град величиной с перепелиное яйцо. В центре затопило несколько улиц и тоннель под парком. В районе Ломоносовского сошел с рельсов трамвай, «рога» которого тотчас оккупировали огни святого Эльма. Со смотровой площадки на Воробьевых горах все желающие (их, правда, почти не оказалось) могли наблюдать шикарную фата-моргану. Судя по всему, на город снизошло нечто очень сильное, однако ни во время самой грозы, ни в течение четырех часов после нее вызовов не поступало.

– Иногда я прихожу к выводу, что наши оппоненты давно поняли, как именно нам насолить, – стонал Сашка, когда в четыре утра они направлялись к служебной стоянке. – Мы проторчали в конторе больше половины ночи по их вине, и – ничего. Ничего, Враныч! Стихия с ума сходила, веток вон сколько наломала, а по нашей части – только огни святого Эльма да мираж с птеродактилями, грифонами и черной башней в чистом поле. И по нашей ли? Явления скорее синоптиков касаются, а не конторы.

– И никого даже не съели, – в тон ему вставил Ник.

– Тьфу на тебя! Не каркай.

– И все же что-то произошло. – Ник пока не разобрался в своих ощущениях. Вокруг возвышались дома, фонари освещали улицы и широкие проспекты, но все это выглядело нереальным и призрачным. Стоило закрыть глаза, и начинало казаться, будто он находится в логове чудовища. Он только пока не понимал: переместился ли в него сам или оно пришло вместе с грозой и бурей.

– Радуйся спокойствию, – Сашка подавил зевок. – Боже! Когда же я высплюсь?!

– Как говорит Кир Кирыч, лучше перебдеть, – проворчал Ник.

– Да уж, – Сашка качнул головой. – Прилив был точно? Точно. Но мелкая сошка не полезла? Не полезла. О чем это говорит?

– Сашк, давай не за полночь, а? – Ник потер переносицу. Чувствовал он себя совершенно разбитым; впрочем, как и всегда во время приливов. – Мне б до дома и спать. Ты б еще про вурдалаков вспомнил, что после декабрьского снегопада полезли.

В этот момент на парковке кто-то истошно заорал.

– Черт, накаркал же!

Никому из них даже в голову не пришло предположить, что происшествие никак не связано с потусторонним. До парковки было всего пять минут неспешным шагом, но к тому моменту, когда они добежали, крик оборвался.

В темноте, разгоняемой тусклыми фонарями, установленными по периметру парковки, три ряда машин казались бесконечными.

– Я по левому, ты по правому, – предложил Ник.

– Вот, вечно ты налево ходишь. Ты, кстати, понял, кто орал? В смысле мужской голос или женский?

Ник покачал головой:

– Будешь смеяться, но нет.

– Не буду, не тянет, – проворчал Сашка, и они разошлись.

Двигались молча и медленно, стараясь ничего не упустить и не терять друг друга из виду. Асфальт почему-то глушил звуки, будто ноги ступали по мягкому мху или по траве.

«Лес», – пришло внезапное узнавание. Ник даже мог поклясться, будто слышал филина: не человеческим слухом, мысленным.

– Господи, что за бред, – донеслось до него справа.

– Сашк?

– Ощущалка барахлит, Враныч, не обращай внимания. Ты ж знаешь, бывает, – прошептал он. – Ща вот будто грибами запахло и земляникой лесной.

Если Сашка рассказал, а не отмахнулся, ощущения его беспокоили, причем очень сильно. Ник скрывать собственные не стал тоже. Одного еще могло глючить, но вот обоих – вряд ли.

– А я филина слышал… Сашк? А давай-ка перебирайся ко мне от греха подальше, – предложил он, но оказалось поздно. Раздался громкий «бултых», а потом семиэтажный, слегка истеричный мат. Ник сам не понял, как приземлился рядом с другом. Похоже, разделяющие их машины он попросту перепрыгнул.

Одной ногой Сашка стоял на асфальте, а второй провалился в него же по щиколотку, словно наступил в самую настоящую трясину.

– Вытащить можешь?

– Если б мог, стал бы я тебя звать?

– Ты и не звал, – отозвался Ник, судорожно соображая, что делать.

Сашка держался молодцом, но уже бледнел. Подловившая его дрянь активно выкачивала жизненные силы.

– Только ногу не пили, – прошептал он. – Я как Багратион: лучше помру, чем одноногим в конторе буду бумажки перебирать.

Ник прикусил губу. Первым побуждением было сунуться вперед, обхватить друга за плечи и дернуть. И тогда дрянь высасывала бы уже их обоих! Ник огляделся и с изумлением обнаружил невдалеке корявую палку. Она могла сверзиться с какого-нибудь дерева или оказаться еще одной ловушкой. Хватая ее, Ник мысленно попрощался с самим собой.

Обошлось.

Убедившись в том, что не держит за хвост змею, палка кусаться не собирается и ведет себя смирно, Ник подошел к другу, размахнулся и со всей дури ударил того по корпусу.

Сашка не успел даже вскрикнуть, валясь навзничь. Удар пришелся по животу, воздух вышибло, заставив корчиться на асфальте и беззвучно открывать рот. Ник отбросил палку и, склонившись над ним, сжал его плечи. Ладони немедленно принялись гореть, подушечки пальцев онемели. По природе своей Ник лекарем не являлся и испытывал к врачеванию сильное отвращение, но ради Сашки, с которым прошел огонь, воду и канализационные трубы в поисках крокодила-мутанта и золотого полоза, готов был и на большее. Сейчас он делился жизненной силой, одновременно проводя диагностику и приходя в себя после испуга.

–Фух… – наконец отдышался Сашка. – Чем ты меня так?

– Да корягой какой-то – здесь рядом валялась, – сказал Ник, стараясь говорить беззаботно, отстранился и едва не упал.

– Какой еще корягой?..

Ник обернулся. Асфальт был чист.

– Видимо, уже уползла.

– Не смешно, – в тон ему сообщил Сашка и пошевелил пальцами на ноге. – Надо же, двигаются.

И ботинок, и носок канули в жидком асфальте. На поверхности теперь торчал только конец черного шнурка.

– Откуда только оно взялось посреди парковки?

Ник прикрыл глаза и помассировал виски. Запах, шелест листвы, влажность, висящая в воздухе, птичий щебет.

– С приливом к нам пришел ЛЕС.

– Загадочные муромские леса… или не муромские, – вздохнул Сашка. Выглядел он лучше, но вставать пока опасался. – Нечто похожее периодически в Питере случается: бывшие на месте города болота и капища искажают реальность. Но у нас-то почему?

– Потому же, что и везде, – Ник подал ему мобильный телефон и поднялся, не открывая глаз. Обычное зрение сейчас могло ему лишь навредить. – Вызывай помощь и объяви красный уровень тревоги, – распорядился он. – Под записью «АКК» найдешь телефон Кир Кирыча. Старика поставь в известность в первую очередь.

– Стоять! Куда намылился?

– Проверку никто не отменял. Работаем.

– Работаем, – проворчал Сашка и занялся телефоном.

Лес вокруг шумел и почему-то радовался тому, что его заметили, приветствуя Ника и шелестом листвы, и птичьим гомоном. Легкий ветерок ласково проводил по волосам. Севшая на плечо неопознанная сущность тронула мочку уха и сорвалась ввысь маленькой пиротехнической ракетой, аж искры в разные стороны полетели.

Он остановился у края болота. Ошибка Сашки заключалась в том, что он поздно понял, где находится; Ник же отчетливо видел мостки над трясиной. Конечно, если хозяин (а на его отсутствие надежды оставалось мало) пришедшего к ним леса пожелает, гать пропадет, но если бы хотел убить, то, наверное, сделал бы это уже давно и точно не помогал бы вытаскивать Сашку. Вот заманить в ловушку – да, подобного опасаться стоило.

– Враныч!

– Спокойно, Сашк. Тут проход. Восстанавливайся, – ответил Ник и шагнул на слегка прогнувшиеся под его весом доски.

Болото вздохнуло – не победно, не в предвкушении, но… словно бы от удовольствия. Он сделал несколько шагов и услышал стон. Мостки тут поворачивали, огибая небольшой островок, заросший кустарником так, что через тонкие ветки с длинными шипами не только протиснуться, но и разглядеть что-либо не получалось. Ник ускорил шаг, свернул и резко остановился.

Странно: с того места, где он оставил Сашку, подпирающий звездное небо вяз виден не был. Стоны стали отчетливее, а потом Ник резко остановился.