Текст книги ""Награда для Героя". Часть 1. "Предательство" (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Честер вышел из своей вотчины, чтобы перекусить в кафе Флориана Фортескью, к стряпне которого испытывал необъяснимую слабость, когда его ушей достигли обрывки разговоров, ведущихся в коридорах жужжащего, словно пчелиный улей, Аврората. - Бред! Поттер – победитель Того-Кого-Нельзя-Называть, он не мог предать… - Не скажи, ты видел, как он в кабинете Тёмную магию использовал? - Если бы не этот ритуал, мы бы никогда не смогли отыскать уцелевших и уничтожить бандитов. - Так ты что же это, применение Тёмной Магии оправдываешь?! - Поттеру сила в голову ударила. Славы Тёмного Лорда захотелось… - Идиоты! - На себя посмотри… - Факты говорят сами за себя… - Говорят, он Лероя сам заавадил… - Слыхал, говорят, он с Малфоем спал? - Иди ты! Поттер не гей! У него жена – красавица… - Кому-то это как будто мешало! Вон, его дружок Рон… - Но с мужиком… - Говорю же, он под дудку чистокровных плясал. Помнишь, как он Блетчтли защищал? - Это не он под их дудку, а они под его… Честер насторожился, вслушиваясь в разговоры. Через четверть часа, узнав всё, что хотел, он быстрым шагом вернулся в свою вотчину. Мысли старика мелькали с бешеной скоростью, пытаясь отыскать выход, в то время как ноги мерили шагами заставленную стеллажами комнату: «Гарри подставили. Эх, говорил же я мальчику, чтобы был осторожней с этими тварями. Для них человеческая жизнь стоит меньше ломаного кната… «Круциатусом» его, чтобы не успел ни с кем поговорить до ареста, приголубили. Адвоката не будет, парня скорее всего будут судить как преступника, готовившего государственный переворот… Вот оно! А я-то, старый дурак, всё никак не мог понять, кого они прочат на роль главного козла отпущения! Малфой? Нотт? Не-ет! Они метили в Гарри, а сына Люциуса просто использовали в качестве приманки. Эх, жаль, Хмури и Блетчтли нет!» - Честер впервые с момента своей добровольной изоляции от мира пожалел, что выпустил из рук власть Главы Аврората. Сейчас и здесь его слово уже больше ничего не значило. Надежда оставалась только на Шеклболта. Наблюдавший за чернокожим аврором в течение сорока лет старый маг считал его вполне походящим Шефом Аврората: умным, выдержанным, способным сопротивляться чужому давлению. Немного вспыльчивым, но это качество с лихвой компенсировалось железной волей, обычно державшей бешеный темперамент под контролем… Честер не догадывался о чувствах Кингсли к Гарри и о событиях, произошедших в кабинете Глвного Аврора ранним утром. Он не знал, что его молодой друг, пришедший в себя после «Круциатуса», настаивал на разговоре с начальником, но тот ответил ему отказом. Старик снова покинул своё убежище, отправившись на разведку. Никто не воспринимал всерьёз «божьего одуванчика» из архива, и люди говорили при нём то, что никогда бы не рискнули сказать в присутствии другого человека. Обрывок разговора, подслушанный в «крысином отделе», рассказал ему, что Гарри пытались допрашивать с применением «дополнительных» методов внушения под Веритасерумом, но молодой маг держался стойко, выдержав несколько часов побоев и пытки «Круциатусом», не дав своим противникам ни единой зацепки или крупицы компромата. Следователи ОВР вынуждены были прекратить воздействие, опасаясь убить так ни в чём и не сознавшегося подозреваемого. Допрошенные в Св. Мунго Фейрфакс с пришедшим в себя Доусоном защищали командира с пеной у рта. И ни угрозы ареста и обвинения в соучастии, ни другие способы давления не заставили упёртых авроров оговорить своего шефа. Это радовало. Честер понимал, что расчёт Берроуза и Дресвуда строился на шоке, общественном резонансе. На Поттера разом вылили ушат помоев: и Тёмную магию-то он применяет, и в гибели своих людей замешан, и с бывшим упивающимся вроде бы в сексуальной связи состоял, и жену обманывал… Честер слышал, как вызванная в кабинет следователя рыжеволосая ведьма кричала в гневе, что не хочет иметь ничего общего с обманывавшим её предателем-мужеложцем и немедленно оформит развод, сменив фамилию детям, чтобы даже памяти о мерзавце в их доме не осталось. Старик едва заметно презрительно улыбнулся. Рыжая стерва из рода Предателей Крови оправдала его ожидания. Такие друзья как она для человека могли оказаться пострашнее любого врага. Вот только зря Джиневра Почти-Уже-Не-Поттер сотрясала воздух: уж Честер-то ещё три года назад сумел-таки донести до с трудом поддающегося уговорам отца семейства необходимость кровного принятия в род их детей и даже участвовал в ритуале, проводимом гоблинами, в качестве свидетеля. Род Поттеров не исчезнет, даже если ему не удастся спасти Гарри от расправы Министерства. Хотя бы в этом он мог принести пользу человеку… которого не сумел спасти когда-то. Со злорадного предвкушения удивления миссис Поттер мысли старика вновь вернулись к молодому другу. Их враги рассчитывали на то, что на волне страха перед появлением нового Тёмного Лорда и ненависти к «предателю» Визенгамот примет непродуманное решение, основанное на хорошо подогретых негативных эмоциях. Но стойкое поведение Поттера и безоговорочная поддержка, оказанная теми, кто первыми должны были требовать его казни, через пару-тройку дней, когда спадёт искусственно культивируемый психоз в обществе, могли заставить задуматься многих: «А почему, собственно, сейчас? Зачем такому опытному аврору как Поттер было так подставляться?» Ведь официальная версия событий не давала ответа на эти вопросы. Победитель Того-Кого-Нельзя-Называть был человеком известным, и даже если обыватели, меняющие своё мнение, точно флюгер, при каждой перемене правительства и могли «скушать» историю о рождении нового Тёмного Лорда, то уж высосанная из пальца причина убийства собственных людей не могла удовлетворить никого. На это и была вся надежда. Да ещё на ум Шеклболта, которому Честер собирался лично в руки передать сведения, собранные ими на Берроуза. Ради такого дела он решил пожертвовать своим инкогнито. На так называемого друга Гарри Рональда Уизли у него было мало надежды: тот пил не просыхая с того самого времени, как узнал об аресте Поттера. Честер вернулся в архив, достал из сейфа копии, которые предусмотрительно сделал с собранных ими документов, и хотел уже идти с ними к одному ему известному тайному ходу в кабинет Главного аврора, когда в дверь постучали, и на пороге, не дожидаясь разрешения войти, появился хамоватый секретарь Визенгамота с огромной стопкой пухлых папок в руках: - Честер, прими документы, а то завтра суббота, сам понимаешь, времени сдать дела не будет. - Что за дела?- старик привычно открыл журнал и заколдовал самопишущее перо, стараясь как можно быстрее избавиться от нежеланного визитёра. - Да тех шестерых бандитов из Уэльса и Поттера… - Постой, но слушание по делу Поттера было назначено на завтра… - Его перенесли на сегодня, - проныра взглянул на часы и продолжил. – Вот как раз через пару минут и начнётся. Чего ты застыл? Принимай. - Но ты же уже сдаёшь дело с готовым вердиктом, - Честер поднял со стола папку, на которой стояло имя Поттера, и быстро пролистал, находя вердикт суда. - Что там решать-то? И так всё понятно. Там свидетельств хватит на пару Поцелуев. Этому выскочке только за былые заслуги послабление сделали. А я думаю, что всех этих новоявленных лордов надо без суда и следствия к дементорам отправлять! Честер не слушал его излияния, листая плотные пергаменты, и бегло прочитывая показания. Мятый лист, исписанный корявым почерком Рональда Уизли: «Поттер неоднократно высказывал мысли о превосходстве чистокровных… Ругал политику Министерства… Тлетворное влияние Драко Люциуса Малфоя… Изменившееся поведение… Освобождение преступника из Аврората без соответствующих документов… Случаи использования Тёмной магии…» Эмоциональные показания Джиневры Поттер: «Извращенец… Предатель… Противоестественная связь… Человек, наплевавший на наши идеалы…» Чёткий почерк Кингсли Шеклболта: «В последнее время проявлял признаки морального разложения и циничного отношения к окружающим и своим обязанностям». Перед глазами старого мага плыли строчки звключительного вердикта, заверенного печатью Визенгамота: «Осужден на лишение имени, магии и пожизненное заключение в Азкабане». - Эй, Честер, ты чего? - Сейчас начнётся заседание, говоришь? Ну, что ж, у меня есть, что рассказать Визенгамоту, - старый маг зловеще улыбнулся, заставив отшатнуться секретаря, привыкшего считать его безобидным выжившим из ума чудаком. Он не успел связаться с Шеклболтом и передать документы, но не собирался сдаваться раньше времени, даже несмотря на то, что «верхи общества» решили списать когда-то спасшего их человека практически без суда и следствия. Пора было вспомнить, кем он являлся когда-то, и принять открытый бой: - Забирай свои бумажки и выметайся из архива. - Ч-что? - Тебя проклясть на дорожку? Пошёл вон, я сказал, - Честер одним взмахом палочки выкинул надоевшего ему волшебника из помещения, запер дверь и устремился в сторону коридора, ведущего в Министерство. Того, как смотревший ему вслед маг достал из кармана переговорное зеркало и прошептал: «Господин Дресвуд», он уже не видел… Как и прилетевшей через минуту в спину «Авады»… Последним, что пронеслось в умирающем мозгу старого мага, было: «Прости меня, Чарли. Твоего внука я не уберёг…» *** Зал Визенгамота шумел, словно забытый на огне котёл. Созванные в спешке члены суда и редкие зрители, чудом узнавшие о переносе заседания, вполголоса переговаривались, стараясь не привлекать к себе внимания зловещей фигуры в багряной мантии со стилизованным изображением глаза на левом плече. Все знали, какую роль этот человек сыграл в аресте Поттера, и большинство догадывалось, что за невзрачным магом с незапоминающейся внешностью стоят серьёзные силы. Не все из присутствующих верили в виновность Победителя Воландеморта, но, если сказать честно, их мало волновал этот аспект. За последние пару десятилетий члены Визенгамота настолько привыкли высказывать не то, что думают сами в глубине души (если, конечно, считать, что у них ещё сохранились какие-то её остатки), а то, чего ждут от них хозяева мира сего. А тех, кто был не согласен с подобным положением дел, уже давно под различными предлогами вынудили уехать из страны. Своя рубашка ближе к телу – это знает каждый, и расположившиеся в амфитеатре маги всегда придерживались этого соображения. Да и… обвинения против Поттера были просто убийственные: вступил в сговор с бандитами, поставлял им сведения, участвовал в уничтожении авроров из своей команды… Был, правда, вопрос: «За каким гоблином это ему понадобилось, мог ведь и в Министры пойти?», но задать его вслух никто не решался. Гарри доставили в главный зал заседаний суда под конвоем из десяти магов. Несмотря на то, что не добившиеся от него ни слова следователи, опасаясь его смерти, после нескольких часов пыток позволили колдомедику залечить основные повреждения и наложить Обезболивающее заклинание, передвигался он только благодаря силе воли, не собираясь показывать врагам своей слабости. Казалось, каждая мышца в теле протестовала против движения, отдаваясь мучительной болью при очередном шаге. Ему не раз приходилось бывать в этом зале в качестве свидетеля, а когда-то, ещё в школе, и в качестве обвиняемого, но ещё никогда с ним не обращались, словно с диким зверем, готовым броситься на людей. Посреди помещения, как когда-то в воспоминаниях Дамблдора, стояла старая ржавая клетка с двойной решёткой и острыми зачарованными шипами, направленными внутрь. Конструкцию подняли вверх и, впихнув в неё едва передвигавшегося арестованного, опустили обратно. Как только магические запоры были проверены, раздался стук молотка, призывающий всех к вниманию, и фарс, именуемый справедливым судом, начался. *** Холодный морской ветер развивал тёплые мантии вышедших из лодки людей и, пробираясь под ветхую арестантскую робу, отнимал последние крупицы тепла у скованного магическими оковами арестанта, но он, казалось, совершенно не замечал холода. На застывшем, словно маска, лице не отражалось ни единой эмоции. - Ишь ты! Чисто каменный истукан. Недаром говорят, что собирался стать новым Тёмным Лордом… - Смит, заткнись, это не нашего ума дело, - старший из встречавших магов охранников расписался в прилагающихся к арестанту документах. – У этого заключённого нет имени, он просто №2566, - седой маг уже ухватил арестанта за руку, помогая подняться к замку по крутой, грубо высеченной в скале лестнице, когда один из сопровождающих шагнул к нему и, протянув свёрнутый трубочкой пергамент, скреплённый печатью, прошептал что-то на ухо. - Но там же никого не держат уже больше десяти лет. - Это пожелание господина Берроуза, господин начальник тюрьмы. - Но я всего лишь заместитель… - Уже нет. В ваших руках приказ о вашем назначении. Так что выполняйте приказ, господин… э-э-э… - Рознер, сэр. - Вот именно, господин Рошнер, - и, недобро улыбнувшись опешившему от такого стремительного карьерного роста волшебнику, сопровождающие арестанта маги отчалили от острова, на котором стоял замок, известный каждому, кто имел хоть каплю магической крови, под названием Азкабан. - Смит… - Да, господин… начальник тюрьмы. - Отведи заключённого в северный флигель. - Но там… - Я знаю! Выполняйте приказ, если не хотите поселиться в этом милом месте в качестве постоянного жильца. - Есть, сэр! *** Старая, покрытая потёками бурой ржавчины решётка с громким скрипом закрылась за человеком, которого когда-то, в другой жизни, звали Гарри Поттером, а он всё стоял, уставившись в стену ничего не выражающим взглядом. В голове, словно заезженная пластинка, вертелись сцены из закончившегося час назад судилища. Там, в полутёмном амфитеатре, заполненном разглядывавшими его словно диковинную тварь в клетке магами, он сохранял спокойствие и невозмутимость, ни словом, ни жестом, ни интонациями голоса, не выдав бушевавшей в душе бури, заставившей обливаться кровью и разрываться от мучительной боли сердце. Раз за разом в памяти перед глазами вставали то с гневом и презрением смотревший на него Кингсли, бросавший обвинения в предательстве и запретной связи с врагом; то прячущий глаза Рон, сказавший в заключении своей сбивчивой речи: «Ты сам виноват. Я никогда тебе не прощу предательства Джинни»; то гневно сверкавшая заплаканными глазами Джиневра, обвинявшая мужа в измене, предательстве… А он ведь и не знал, что она видела тот единственный его поцелуй с Малфоем. Там, в зале суда, Гарри чётко и уверенно опровергал предъявленные ему обвинения, настаивая на проведении расследования, но его никто и не собирался слушать. Фейрфакса и Доусона с Тэдом, даже не вызвали в качестве свидетелей. Зато сцену его появления на допросе Малфоя разобрали до малейших несуществующих подробностей. «Прилизанный», которого Гарри поставил тогда на место, даже демонстрировал экспертам следы выпущенного в него проклятия. Мало того, «крысы» намеренно передвинули время появления Поттера в Аврорате на час ночи вместо четырёх, тем самым снимая с себя обвинения в жестоком обращении с подозреваемым и подтверждая якобы существовавшую между Малфоем и Поттером сексуальную связь. Гриффиндорцу, доверявшему когда-то этим людям, было мучительно больно слушать обращённые к нему проклятия и обвинения… Уже к середине судилища он со стопроцентной уверенностью знал, что всё это заседание всего лишь безобразный спектакль, но предательство друзей и близких кислотой разъедало душу, заставляя её корчиться в мучительной смертельной агонии. Там, в зале суда, в нём что-то умерло, оставив лишь пустую оболочку, способную ходить и дышать, но уже не желавшую жить. Памятный с детства леденящий холод приближающихся дементоров он встретил с кривой улыбкой и сам шагнул к решётке, возле которой стелились сотканные, казалось, из тьмы балахоны с черными провалами вместо лиц. *** Дементоры, привлечённые фонтаном ярких чувств и эмоций, буквально хлеставших из совершенно не сопротивлявшегося им волшебника, слетелись со всего замка и, лихорадочно оттесняя друг друга от решётки, стали выкачивать счастливые воспоминания, оставляя после себя лишь кошмары. Последний крик матери. Гибель крёстного. Смерть Дамблдора. Горящие ненавистью глаза когда-то любимой женщины. Жестокие слова друга. Обвинение, брошенное человеком, которого Гарри считал своим старшим братом. Ужас, презрение, укор, любопытство и… безразличие в глазах осудивших его магов. Торжество, написанное на лице присутствовавшего на заседании Берроуза. И… затмевающая всё картина: равнодушное небо, отражавшееся в глазах его убитых друзей.