Текст книги "Первопричина 2: Возмездие Красного Медведя (СИ)"

Автор книги: Stereoman

Соавторы: Артём Соболь
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава 23

Свердловск. Кабинет Сталина.

В тёмном кабинете, глядя на пламя свечи, Иосиф Виссарионович пыхтит трубкой и улыбаясь смотрит на сидящую на столе Тень. Которая, почему-то кажется расстроенной, нервной и обеспокоенной. Каким-то странным образом, Сталин чувствует что Тень боится. Но чего именно понять не может.

– Что случилось? Что тебя так пугает?

– Много чего, товарищ Сталин, – поджав ноги вздыхает Тень. – И не всё из этого хорошее.

– Но мы победили.

– Не-е-ет, – встав на четвереньки тянется к нему Тень. – Да, мы уничтожили видимых врагов. Но вместе с этим ввели в игру невидимых, а они намного опаснее. С этого дня, вся притаившаяся мерзость, заражая других начнёт расползаться по стране. Уже скоро: банды, секты, недовольные, обделённые и просто дураки начнут поднимать головы.

– Всех переловим.

– Ещё скажи что перевоспитаем, – кривится Тень. – Увы, это не работает. Проверено, неоднократно. Второй шанс, даёт таким людям уверенность в своей безнаказанности. Действовать надо жёстко! Решительно и радикально. Особенно с сектантами. Их, нужно уничтожать, выжигать, а гнёзда их выкорчёвывать.

– Сделаем…

– А что ты будешь делать с народом? – двигаясь ещё ближе улыбается Тень. – Скоро эйфория от победы пройдёт. Уже к концу года на страну обрушится голод. С ним придут болезни, за ними смерть. В завершении, нас посетит война.

– Четыре всадника апокалипсиса, – выдыхает Сталин.

– Именно! – едва не укусив вождя за нос восклицает Тень. – Это не миф, не преувеличение. Они уже идут и скоро будут здесь.

– И что мне делать?

– Работать, – усмехается Тень. – В три раза больше работать. Только совместными усилиями… Нет, остановить их нам не получится. Но получится минимизировать потери.

– Как?

– Твоя команда. Величайшие воины Советского Союза. Они помогут нам.

– Да я как бы… Но Константиновы воевали. Они можно сказать зубами вырвали победу. Я не могу заставлять их…

– Не забывай что все они не люди, а Тёмные Духи. Их не надо заставлять, они сами не смогут сидеть на месте. Влад – осколок Тёмного Императора. Он считает Союз своей Империей. Но, считает по-другому. Он не хочет править, хочет помогать потому как признал лидером тебя. Будь лидером. Прояви гибкость. Вызови Влада, скажи что ему пора на покой. Результат будет обратным. Он вместе со своими рванёт в бой.

– Жестоко по отношению к нему. Они хотят жить, как нормальные люди.

– К сожалению они не смогут. У них не получится осесть, спокойно жить, завести детей. Они не смогут потому что пока они оружие. Да, в том мире, Тёмные Духи могли забыть о том что они не такие и изображать из себя живых. Но здесь… Пока семья Константиновых, это именно оружие. Пока.

– То есть всё может измениться?

– Обязательно! – укладываясь на стол улыбается Тень. – Всё всегда меняется, изменяется, плывёт, скручивается. Стояние на месте есть прекращение бытия. Позволь мне рассказать тебе кое-что интересное и необычное. Итак, всё имеет своё начало. Всё, абсолютно. Каждая бактерия, вирус, любое животное, человек, планета, звезда, галактика, сама Вселенная. Начало, отправная точка всего. Всё начинается, двигается и по мере движения идёт к своему завершению. Конец – финальная точка. Всё живое рождается и умирает, движется от одной точки к другой. Всё что между этими точками и есть жизнь. А есть ещё и судьба, и есть она у всего. Каждый, каждое, каждая, все мы вносим в эту жизнь, а соответственно и в судьбу изменения. Твоя судьба, Иосиф, твоя жизнь, должна была достигнуть финальной точки через год. В окопе, с автоматом в руках. Но, по стечению обстоятельств, твоя судьба переплелась с другими. Пришли Константиновы и отодвинули твою финальную точку на несколько столетий. В результате их вмешательства СССР не будет уничтожен. Третий Рейх не захватит мир, не уничтожит своих союзников и в последствии не распадётся дав начало новым государствам. Тут всё как в природе и конец, на самом деле не конец, а начало чего-то нового. Дерево растёт, берёт из земли пищу, разбрасывает семена, но когда оно умирает и падает, вместо того чтобы прекратить существование, оно даёт старт новой жизни. Тёмный Император Кастиан, его смерть, финальная точка, поставила крест на Тёмной Империи и множестве народов. Но если посмотреть, разбитая на тысячу осколков душа Императора, принесла в сотни миров мир и порядок. Но что-то я отвлеклась. Вернёмся к точкам. Если просто, то мы, мы все, сейчас изменили историю. А история таких шуток не любит. Она будет пытаться вернуться на круги своя. Будет сопротивляться, искажаться и сама будет пытаться повторить то, что ей предначертано.

– Мы этого не допустим?

– Увы, это работает не всегда, – вздыхает Тень. – Мы можем изменить историю, перенаправить, развернуть, разорвать на тысячи осколков, но иногда, лучше не лезть потому как может стать хуже. В редких случаях, нам надо будет просто встать за угол и наблюдать как история идёт своим путём. Или, если представить что история это река, обогнать её, подготовить условия, поставить преграды, прокопать новое русло. Скоро, мы подойдём к тому моменту, когда нам на несколько десятилетий, придётся встать за угол и из творцов превратиться в наблюдателей.

– Будет что-то плохое?

– Нет, Иосиф, будет что-то ужасное, – подняв вверх руки шепчет Тень. – По крайней мере, нам так покажется. Для примера, представь себе густой лес. Могучие деревья, буйство жизни. И тут пожар. Стихия уничтожает всё, оставляя за собой лишь пепел. Всё, кажется, конец. Экосистема уничтожена. Но стоит пройти дождю, как пепелище исчезнет. Из пепла появится новая жизнь, более крепкая. Всего лишь дождь. Дождь, который прольётся с неба и, или возродит жизнь из пепла, или потушит разгорающийся пожар. Искры грядущего пожара уже тлеют в глубинах душь слабовольных, предателей и недовольных. Пожар вспыхнет, мир который мы построим начнёт полыхать. Многие сгорят в огне, многие исчезнут. А через пятьдесят с небольшим лет на пепелище, или полыхающий лес – прольётся дождь. И, или возродит жизнь сделав её сильнее, или потушит разгорающийся пожар. И нет, останавливать именно эти страшные события я не собираюсь и тебе не позволю. Это нужно для истории. Наше вмешательство! В этом случае мы сделаем только хуже.

– Как я понимаю опасность грозит Владу. Если мы…

– Кроме начальной и финальной точек есть ещё множество других, – улыбается Тень. – Поворотные, коих великое множество, ключевые коих всего несколько штук. И вот как раз ключевые нас и интересуют. Они, ключевые точки, очень хитры. Маскируются под начальные и финальные. Разобраться в этом сложно даже мне, но я видела как ключевая точка изображает из себя финальную. Вернёмся к Тёмному Императору. Его гибель кажется финальной точкой, но на самом деле это точка ключевая. Он погиб не столько потому что был дураком и не слушал нас, а потому что должен был. Кастиан, по сути исчерпал себя. Стал ненужным. Мироздание, которое стоит на несколько порядков выше судьбы и истории, такое не терпит. Кастиан погиб, потому что должен был погибнуть. Взамен ему пришёл Константин, который несмотря на то что слабее физически, в плане поступков в разы лучше. Также смерть Кастиана, породила Владислава, который здесь с нами.

– Когда-нибудь, – вздыхает Сталин. – Я научусь понимать тебя.

– Лет через двести, – улыбается Тень. – Пока же вот тебе мои советы. Держи Влада близко к себе, показывай его ценность, ему это понравится. Но не слишком близко, ему это не понравится, начнёт беситься. Готовься к потрясениям, открытиям, неожиданным поворотам, радости и горю, дружбе и предательству. Начинай реформы, нам надо взять за основу Имперские Кодексы и применить на местности. Переписать многие законы. Нам надо работать на благо страны и народа.

– Я не против. Но где я возьму эти ваши кодексы?

– Значит бери карандаш и записывай. Социальный Кодекс Тёмной Империи. Ты пишешь? Пиши-пиши. Статья пятьдесят, пункт два. Граждане Тёмной Империи, независимо от пола, возраста и расы, имеют право на бесплатную медицинскую помощь. Та же статья пункт тринадцать. Каждый гражданин Тёмной Империи, имеет право на бесплатное образование в школах по месту жительства. Дальнейшее обучение также бесплатно. Растим своё будущее. Не отвлекаюсь. Статья пятьдесят, пункт восемнадцать. Каждый гражданин, независимо от возраста, пола и расы, находится под защитой Империи, как от внешних, так и от внутренних врагов. Записал?

– Ага.

– Едем дальше. Статья пятьдесят три, пункт первый. Граждане Тёмной Империи…

– А сколько всего статей?.

– Всего сто пятьдесят, – кивает Тень. – Сто пятьдесят статей, в каждом от двух до пятнадцати пунктов. В некоторых немного больше.

– Вроде не много.

– Сущие мелочи. Сейчас разберём социальный кодекс. Потом начнём разбирать: военный, экономический, семейный, кодекс по экстренным ситуациям и общегосударственный. Через пару месяцев, все эти кодексы, будешь наизусть знать. Я об этом позабочусь.

– Ох…

– А как ты хотел? Экстренные ситуации нуждаются в экстренных методах решения. Продолжаем, пиши дальше. Социальный Кодекс. Статья пятьдесят восьмая. Помощь государства гражданам. Выплаты, пособия. Статья большая, пунктов сто семьдесят восемь, плюс двести четырнадцать поправок. Начали. Пункт первый…

Две недели спустя. Свердловск. Влад.

Сидим в приёмной. Девушки заняты обсуждением чего-то невероятно важного. Осип спорит с Ломакиным. Лазарев держит за руку хорошо так подросшую и изменившуюся Лариску. О том что она когда-то была крысой, напоминают только слегка выдающиеся резцы, большие круглые уши на голове и хвост. В остальном, обычная, молодая и довольно красивая девушка. Которая считает Лазарева отцом, с трудом, но всё же нашли общий язык, меня же Лариса величает дедом. Потому как по её мнению я сотворил Серёгу, а он в последствии её саму. В остальном же…

– Папа! – подойдя ко мне протягивает ручонки человекоподобная чёрно-рыже-белая кошка.

Глажу её по голове, сажу себе на колено и нажимаю пальцем на нос. Смотрю на мурлыкающее и жмущееся ко мне творение Серафины и не понимаю зачем она её сотворила.

Размытые объяснения Серафины мягко говоря не устраивают. С её слов, некогда прибившаяся к нам кошка, была смертельно больной и вскоре должна была погибнуть. Но… Для лечения обычной кошки, Серафина использовала свою кровь, кровь Лазарева и Морозовой. Что привело не к выздоровлению, а к очеловечиванию. Кошка, быстро повторила судьбу Лариски. Превратила лапки в ручки. Встала на ноги, начала носить одежду и называть Серафину мамой. Серафина не спорила, теперь обращается с Маруськой как с родной дочерью. Учит, порциями передаёт наши знания. По способностям… У Маруськи способности Серафины и почему-то медицина. В меньшей степени степени медицина, в большей способности Серафины.

На мои вопросы зачем Преображенская говорит что так надо. Надо и всё. Так будет лучше. Всем.

Сама же Маруська представляет из себя антропоморфную кошку. Шерсть как у Лариски не выпала, волосы на голове не выросли. Красиво, не спорю. Но… Читал я про одного Преображенского, который собак очеловечивал. Ничего хорошего из этого не вышло. А тут… Серафина что-то знает, но говорить не собирается. Хотя…

– Иди поиграй, дочка, – целую Маруську в лоб и ссаживаю на пол.

– Сходство просто фамильное, – натирая рукавом звезду героя улыбается Громов.

– Цыц. Не при ребёнке.

– Так я что? – жутко из-за шрама улыбаясь разводит руками Сидор. – Командир, не нервничай. Шучу я.

– Дурацкие у тебя шутки, – погладив свои две звезды героя, кивает Иванов. – Прекращай.

– Да вы бы оба замолчали, – встав качает головой Нестерова. – Ваня, Вася, а ну прекратили хихикать. Там за дверью, товарищ Сталин. А вы ведёте себя как дети.

– Между прочим я флаг на развалины Капитолия ставил, – обижается Савин.

– Ты не поверишь, я тоже, – встаёт Никифоров. – Самуил Моисеевич и Сидор Макарович тоже с нами были. А командир…

Дверь открывается, в приёмную выглядывает Быстрицкий, показывает нам кулак, просит не шуметь и скрывается обратно.

– Вредным стал, – качает головой Сидор. – Нервный весь.

– Ему можно. Маршал победы. Ему ещё парад принимать. Ну а вы что? Война закончилась. Кто что делать будет?

– В спорт вернусь, – как-то мрачно говорит Сидор. – Съезжу на родину, туда где родился, постою у могил родных…

– А я учится пойду, – вздыхает Савин. – На юридический. Всегда хотел.

– Я тоже в спорт, – поднимает руку Никифоров. – Сил теперь навалом. Учиться поступлю, стану учителем. Буду учить детей, чтобы они людьми выросли.

– А я в армии останусь, – вздыхает Нестерова. – Возвращаться мне некуда. Пока послужу, потом видно будет.

– Вернусь к работе, – опустив голову бормочет Иванов.

– Продолжу службу, – шепчет Морозова.

– Я тоже, – кивает мрачный Горчаков.

– А я построю город, – пылая энтузиазмом заявляет Лазарев. – Там где мы все встретились, где стоял наш фронт, появилось место силы. Идеальное место для города. Жить будет легко. Назову Константиновск. Настрою институтов, организую научную столицу Союза.

– Ты ещё Константинополем обзови. Нет, не пойдёт. Если и будет город, то назови в честь себя – Лазаревск. Звучит красиво. Да и ко мне лишнего внимания не привлечёт.

– Интересная мысль, – улыбается Иванов. – Кажется я знаю где осяду.

– Где мы осядем, – поправляет его Сидор. – Спортшколы будут?

– Обижаешь, – лыбится Лазарев. – Спорт это здоровье, будут обязательно. А через город река, та которая из озёр бежит. Маришкой можно назвать.

– И улицы, – смеётся Сидор. – Центральная имени маршала Быстрицкого. Площадь Ленина, это обязательно. Ну и все в честь нас. Например улица сто двадцатой ударной армии. Проспект трижды героя Советского Союза Владислава Константинова. Переулок Савина.

– А почему мне переулок? – возмущается Всся. – Я тоже улицу хочу.

– А в центре города, – вздыхает Лариска. – Монумент всем нам. Чтобы помнили. Эх, всё закончилось. Скоро мы все разбежимся, разъедемся.

– Наши судьбы тесно переплетены, – улыбается Серафина. – Куда бы мы не разъехались, со временем мы все соберёмся в одном месте. Это будет, не сомневайтесь.

– Так! – вылетает из кабинета Быстрицкий. – А ну встаём. Форму поправить. Медали… Громов, ты чем звезду натирал? Светится аж глаза режет. Владислав, готов? Ну-ка дайте я посмотрю на вас.

Ну да, посмотреть есть на что. Все в форме. На груди у каждого медали и ордена. Ну и погоны на плечах. Девушки мои… Спичкины старлеи. Маришка капитан медицинских войск. Розу записали в авиацию, ей за успехи майора прилепили. Белка за проявленную доблесть, америкосы от её появления на поле боя штаны марали, целый подпол. Серафина капитан СМЕРШ. Морозова полковник СМЕРШ. Горчаков генерал НКВД. Сидор сержант. Никифоров, Савин и Иванов лейтенанты.

Я, с погонами полковника сухопутных войск. И нет, звания не на халяву получены. Я и так много чего знал. Но у нас есть Серафина, которая копировала знания и передавала их нам. Мы их усваивали и вот… Гражданские у нас только Лазарев и батя. Лариска и та старшина медицинских войск, Муруське пока не до званий, мелкая ещё.

– Ух, орлы! – улыбается Быстрицкий. – Красавцы и красавицы. Заходим.

Заходим, в большом кабинете видим маршалов. Довольных Сталина и Берию. Светящегося от радости Вольфа. Слегка смущённого Левитана, диктора который голосом своим воодушевлял народ на подвиги. Накрытый стол, ломящийся от закусок и алкоголя. Для меня, несколько блюд с кусочками металла. Вольфрам как основное блюдо, титан и алюминий на закуску, серебро и бронза на сладкое.

Закуски для остальных представлены консервами, свежей выпечкой и горячими блюдами.

Не богато, но приятно.

– Товарищ Сталин!

– Влад, перестань, – морщится Иосиф Виссарионович. – Не сегодня. Проходите, присаживайтесь. Посидим тихо, можно сказать в семейном кругу.

– Виноват. То есть извините. Привык. Ну, Серёга, наливай.

– Вот это по нашему, – потирает руки Быстрицкий. – Вот это я понимаю.

Первый стакан не чокаясь, за павших. Второй уже за нас. Третий за светлое будущее которое мы построим. Четвёртый пролетает без тоста. Пятый и шестой также.

Народ разбивается на группы по интересам. Пока Берия развлекает девушек забавными историями. Мне выпадает честь прибиться к группе в которой: Нестерова, Сталин, Серафина, Быстрицкий и Сидор. Пока все разговаривают, ем с тарелки серебряные проволочки. Слушаю, но тут…

– Владислав, – смотрит на меня Сталин. – А у тебя какие планы на будущее? Может отпуск? Длительный. С семьёй побудешь, отдохнёшь.

– Нельзя мне отпуск. Мне работать надо! Война ещё не закончилась. Враги кругом. В Европе вообще не пойми что происходит. Порталы открываются, аномалии возникают. Странные существа приходят. Надо со всем этим разбираться. Нам надо работать. Писать новые законы и…

– Подожди, Влад, – жестом останавливает меня Сталин. – Не торопись. Я ценю твоё рвение, но всё же, на две недели ты поедешь в отпуск.

– Нет. Категорически нет. Родина в опасности! А я… Товарищ Сталин… Иосиф Виссарионович. Не останавливайте меня.

– Такого остановишь, – усмехается Сталин. – Серафина, смотри за ним, чтобы не перенапрягся. Тебя в отличии от меня он слушается.

– Всё будет в лучшем виде, – обнимая меня улыбается Преображенская. – Но Владик прав. Отдыхать рано. Пока не разберёмся с проблемами, светлого будущего не построим.

– Светлое будущее… Прекрасное далёко. Хм… Mirabile futurum, ne esto mihi durum…

– Это песня такая? – оживляется Нестерова. – А на каком языке?

– Латынь, – подваливает Ломакин. – Молодой человек, не знал что вы и её знаете.

– Профессор, я не знаю. Просто слышал когда-то. В память врезалась.

– Исполняй, – создавая в руках гитару улыбается Серафина.

– Нет. У меня ни слуха не голоса. Не хочу позориться.

– А ты стаканчик для храбрости, – тянет мне налитый до краёв гранёный Берия.

– Я стесняюсь.

– Просим! – орёт Сидор. – Командир, давай!

– Ладно. На каком языке? На русском или на латыни?

– Сначала на латыни, – кивает Сталин. – Красиво звучит. Ну а потом на нашем, чтобы мы смысл поняли.

– Хорошо. Только не смейтесь. И никому не рассказывайте. Мне стыдно.

– Начинай уже, командир, – качает головой Нестерова.

Кхекаю, выдыхаю, отворачиваясь начинаю. Вроде слушают, никто не ржёт. Нестерова вообще рот открыла. Серафина наклоняется к ней, что-то шепчет на ухо. Рита от этого краснеет и улыбается. Я же… Скоро парад. Будем жечь вражеские знамёна. А потом за работу.

Глава 24

Некоторое время спустя. Влад.

После более чем скромного парада победы, начинается работа. Вместе с первыми лицами государства, составляем план развития. По ходу приходим к выводам… Приходим к очень неутешительным выводам. Есть практически нечего. Двухмиллионная армия, если считать всех, сожрала все припасы. Экономика в руинах, лежит и агонизирует. Промышленность с протянутой рукой стоит на коленях. Всё что было, всё что можно было, поставлено на производство снарядов, оружия, техники.

Помочь некому и нечем. Крах…

Собранный урожай почти съеден, а ещё на посевную надо. Животноводство на грани исчезновения. Пятидесятимиллионная страна, стоит на краю голода. Даже не голода, а голодной смерти.

Что делать в данной ситуации решительно непонятно даже мне. И если сельские жители прокормятся, то городские и армия…

Руководство пытается найти решения. Например Рокоссовский, предлагает отправить весь боевой флот на вылов рыбы. Берия предлагает весной сеять больше картофеля. Конев говорит что сибирские леса и реки прокормят всех, надо только охотников подключить. Сталин внимательно слушает, хмыкает и в итоге соглашается со всеми. Понимает, что сейчас все средства хороши. Также, все понимают что идея выгрести все припасы у сельских, совсем не выход. Озвереют. Поэтому решено не выгрести, а провести агитацию и получить хоть что-нибудь на добровольной основе. Ну и, взгляд руководящего состава состоящего из: Сталина, Берии и четырёх маршалов, обращается на север. Там много рыбы, огромные стада оленей и лежбища тюленей которые жир и мясо. А ещё вспоминают про китов.

Далее вопрос стоит в стройке. То что предложение Лазарева построить город правильное никто не сомневался. Остальное же пока не восстановить. А если и восстановить, то нескоро, потому как некому. Однако, и здесь руководители рассмотрели кое-какую пользу.

В основном, люди унаследовали наши способности. Кроме моих и Лазарева. Поэтому… Такие как Осип, вполне могут рыть котлованы, создавать из камня блоки, кирпичи и транспортировать их. Конечно, до уровня Осипа пока никто не дойдёт, но группами вполне получится. Что польза!

Далее, огненный пойдут на производства, такие источники тепла, конечно металл в промышленных масштабах выплавлять не смогут, но опять же везде пригодятся. А если с ними будут воздушные как Роза… Водяные пойдут добывать рыбу. А вот психов, таких как Серафина, рассовали по НКВД, разведкам, СМЕРШ и прочим службам. Выцеплять и нахлобучивать воров, предателей, шпионов и вредителей.

– Товарищи, – раскуривая трубку вздыхает Сталин. – Вы же понимаете что этого мало. Катастрофически мало. Звучит, конечно, красиво. Но на практике всё будет не так. И нет, вы правильно говорите. Абсолютно правильно, использовать нужно каждую возможность, чем мы и займёмся, незамедлительно. Но давайте будем реалистами и посмотрим правде в глаза. Чтобы мы не делали, весной на нас обрушится голод. Нам никто не поможет, мы одни. С приходом голода начнутся эпидемии. А с ними, вполне возможно, что вспыхнет гражданская война. Голодные и озлобленные люди, начнут драться за кусок хлеба.

– Совершенно верно, товарищ Сталин, – часто киваю. – Так и будет. От голода люди забудут обо всём. Потеряют совесть, стыд и другие человеческие качества. Многие, переключатся на человеческое мясо. Мы это остановим. По всей стране, нужно открыть заготконторы. Скупать у населения всё что можно. Каждый гриб, съедобный корешок, каждую горстку ягод.

– Денег уйдёт… – качает головой Берия.

– Деньги нельзя есть, Лаврентий Палыч. Можно конечно попытаться, но вряд ли получится. А за копеечку, люди пойдут работать. Пойдут все. Включая едва ходячих стариков и маленьких детей. Это работает, я знаю. Проходил. Не всегда в моей Империи всё шло гладко, были и суровые времена. Далее, бесплатная заготовка дров, никаких ограничений на вылов рыбы и зверя. Встанем на ноги введём ограничения. Пока же вообще ничего. Мука, хлеб, сейчас наше главное богатство. Всё что есть надо десять раз пересчитать и нормировать. Потом…

– Понизить цену и продавать населению, – заканчивает за меня Сталин. – За чисто символические суммы. Этим подстегнём народ к собирательству и сдаче ресурсов в заготконторы. Семьям с детьми назначить помощь. Дети наше будущее, допускать их смерть нельзя. Ворьё расстреливать на месте. А нужно будет, то показательно вешать. Работаем, товарищи. От нас сейчас зависит выживание нашего народа. Указы я подготовлю. Владислав, задержись. Закуривай.

– Тёмные Силы? – взяв папиросу спрашиваю.

– Они, родные, – улыбается Сталин. – Значит так, Владислав. Разведка докладывает об аномалиях. Их много, они на всей территории Европы. Отдыхать иы не хочешь, поэтому дело как раз для тебя. Хоть аномалий и много, Тёмные Силы настаивают на том, чтобы ты отправился на южное побережье озера Нежное. А ты знаешь, если Тёмные Силы говорят, то их нельзя не слушать. Поедешь?

– Спрашиваете. Конечно.

– Самолёт через три часа. Собирай группу и на аэродром. Осторожнее там и удачи.

– Тёмным Силам привет, – вставая поправляю китель.

– Она тебя слышит. Всё, за работу.

– Разрешите идти?

– Идите, товарищ полковник.

Ну вот, настоящее дело. И наверняка очень интересное. Но всё-таки, почему он, а не я? Ладно. Пусть правит.

Следующий день. Озеро Нежное. Влад.

Со мной выдвинулись близняшки, Осип с Ломакиным и Серёга с Лариской с целью изучить. Прилетев на место общаемся с местным начальником, генералом Звягиным и с ходу узнаём странные вещи. Болотистое побережье озера изменилось за одну ночь. Весь день было ровное болото, а ночью вырос лес. Но лес не из деревьев, а из грибов.

Разведка докладывает что грибы, подосиновик под пять метров ростом и толщиной в пять обхватов, такие же подберёзовик и боровики, вымахали как по волшебству. Аномалия, она же грибной лес, теперь занимает почти триста квадратных километров. Рассмотреть что там происходит невозможно, шляпки грибов огромные и обзор с воздуха закрывают. Иногда там, в центре виден дым.

Вызвали же нас потому что разведгруппа из восьми человек пропала. Ушла в лес, там кто-то кричал, и на этом всё. Дальнейшая информация у капитана Зубарева, который с группой дежурит у входа в лес где разведчики пропали.

– Ясно, разберёмся. Семья, за работу…

– Товарищ полковник, – улыбается герал. – А вы на самом деле Железный Влад или слухи?

– Я, – превращая пальцы в металлические когти киваю. – А в чём дело?

– Я видел вас, мы вместе Вашингтон штурмовали. Спасибо вам. Если бы не вы. Мы шли за вами, вы в образе рыцаря огонь на себя принимали. Если бы не вы…

– Я помню тебя, Виктор Палыч. Тебе спасибо. Сражались как звери. Как-нибудь встретимся, посидим, повспоминаем. Сейчас извини, дела.

– Рад был увидеть. Машина сейчас будет. Доставят прям до стоянки Зубарева. Удачи вам.

Грузимся в кузов машины, едем…

– Молодой человек, – кивает Ломакин. – Есть предположения что там может быть?

– Ни малейшего, профессор. Там может быть всё что угодно. Разберёмся, не нервничай.

Обнимаю близняшек, целую обеих. Внутри же уже ликую. Лес съедобных грибов, это не хухры-мухры, это помощь которая нам сейчас так нужна. Хвала Тёмным Силам. Правда что нас там ждёт… Это уже другой вопрос.

Несколько часов спустя, добираемся до места назначения или же до небольшого лагеря. Нас встречают, отводят к костру. Капитан представляется и за чаем рассказывает всё более детально. Особых странностей в лесу не обнаружили. Кроме огромной блохи, ростом с лошадь, никакой живности не наблюдалось. Зато между грибов, на сухих участках земли где есть едва заметные тропы, разведчики находят ловушки. Под шляпами исполинских подосиновиков висят сети, в некоторых местах выкопаны ямы, без кольев. На тропах стоят петли сплетённые из хрен пойми чего. Ножом перерезать не получается, узел настолько хитрый, что если петля затянется, то освободиться не выйдет.

– А ещё мы нашли вот это, – показывая стрелу кивает Капитан. – Стрелы. Оружие и ловушки, создают разумные существа. С самолёта видели дым. Можете считать меня идиотом, но там кто-то есть.

– Не сомневаюсь. И идиотом не считаю. То что вызвали нас, более чем правильно. Скольких потеряли?

– Восьмерых. Вон там, прямо за нами. Только зашли в лес, как Тарасов закричал. Кинулись искать, нашли только стрелу. Никаких следов. Рисковать не стали.

– Молодцы. Ну, мы пошли. Через двое суток не будет, вызывайте подмогу.

– Влад, а может не пойдём? – спрашивает Серёга. – Может бомбочкой для начала?

– Пап, не трусь, – толкает его Лариска. – Дедушка знает что делает.

– Дедушка, – качаю головой. – Пошли уже, внученька.

– Может вам оружия? – спрашивает капитан.

– Мы, молодой человек, сами оружие, – улыбается Ломакин. – Идёмте. Не терпится узнать кто там поселился.

– А если мутанты? Какие-нибудь кровожадные?

– Серёга, заткнись. Идём.

Начинается движение. Ломакин как сенсор прислушиваясь к вибрациям почвы впереди. Близняшки прикрывают фланги. Лариска рядом со мной, Лазарев замыкает.

Что я знаю про это место? Раньше здесь был Берлин. До того как на превращённый в крепость город сбросили пятёрку самых мощных бомб. Сбросили пять, а детонаций произошло целых одиннадцать. Лазарев объяснил это тем, что под городом находились хранилища арданиума. От взрывов на поверхности грунт раскалился, уплотнился от ударных волн и запустил цепную реакцию. Арданиум раскалялся, уплотнялся и бабах. В результате вместо Берлина образовалась впадина. Глубиной в центре два километра, и почти двести в диаметре. Как оно заполнилась водой точно не ясно. Портал не наблюдался. Но оно за ночь заполнилось и теперь просто фонит магией. Здесь её столько что хоть на хлеб маж.

– Впереди, – шепчет Ломакин. – Двести метров на север. Ребёнок. Килограмм сорок весом. Стопа совсем маленькая.

– А может не ребёнок? – сглотнув спрашивает Лазарев.

– Точно ребёнок, – улыбается Ломакин. – Ходит на двух ногах. Палка в руке. Вот… Сейчас на четвереньки встала и замерла.

– Встала?

– Именно встала. Вибрации из-за груди отличаются. Хм-м-м… А если по весу и размеру стопы ребёнок, то откуда грудь? Странно.

– Эй, мы с миром! – подняв голову кричу.

– Убежала, – заключает Ломакин. – Туда.

– Вот туда и пойдём.

Идём, напряжение нарастает. За нами наблюдают. Ломакин говорит что нас как минимум сорок существ ведут. Не нападают и ближе не подходят. Странно.

С каждым шагом грибы становятся всё больше и выше. На земле сплошной ковёр из маленьких. Живности нет. Никакой, даже насекомых. Огромных блох тоже не видно. Но близко к цели, я чувствую дым.

– Впереди! – кричит Осип.

Слышится топот множества ног, писк, грозный окрик. На небольшую поляну выезжают они. Огромные блохи, на спинах которых…

– Да ну, – улыбаясь часто киваю. – Да быть не может. Да вы мои хорошие.

– Вы кто такие? – сидя в седле и угрожая нам копьём спрашивает гоблинша. Причём спрашивает, что невероятно, на хорошо знакомом мне языке.

– Приветствую вас, о смелая охотница, – переходя на старогоблинский знакомый мне с доимперских времён язык склоняюсь в поклоне. – Мы ваши друзья. Мы пришли с миром.

– Люди с миром не приходят, – скалится гоблинша. – Люди злые.

– Мы не совсем люди…

– О я знаю этот язык, – улыбается Серёга. Выходит чуть вперёд, откашливается и на старогоблинском выдаёт. – Я бобёр. Моя мама осьминог. Прощай чернильница. Вчера ночью я совокуплялся с дохлой жабой. Дохлая жаба хорошо.

– Идиот… – синхронно выдают близняшки.

– Что не так? – удивляется Серёга. – Я поздоровался. Представился. Спросил как дела. Что тебе не нравится?

– А он смешной, – хихикает гоблинша. – В селение все. Пусть великий вождь решает что с вами будет. И без глупостей, большой человек. Пятьдесят охотников следят за вами. Дёрнетесь, каждый по стреле получит. Тебя большой человек, как вождя этих вот – сожгут. Шагайте.

– За ней и не дёргаемся, – киваю своим. – Без резких движений. Серёга, молчи. Не надо. Ни слова.

– Да что я сказал?

– Ты сказал девушке что трахал дохлую жабу.

– Он может, – хихикает Лариска.

– Молчим, тихо, ни звука пока не спросят. Идём говорить с вождём, так что не вздумайте. Говорить буду я.

Идём, шлёпаем по болоту. Гоблинши верхом на блохах переростках внимательно следят за нами. Я же оцениваю гоблинов и нахожу кое-какие отличия от знакомых мне. Уши слишком длинные. Телосложение слишком хрупкое и миниатюрное. Глаза не гоблинские. Большие, цветом или синие, или голубые когда у чистокровных гоблинов они в основном жёлтовато-зелёные с вертикальным зрачком.