Текст книги "Мелким не место в жизни баскетбола (СИ)"

Автор книги: Stels_S

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Реанимация, толпы людей в белых халатах, везде запах спирта с примесями других лекарственных средств. Со мной постоянно кто-то говорил, просил не отключаться, кто-то рыдал рядом, я же ни на чем не мог сконцентрироваться. В ушах гудело, и я слышал лишь, как громко и гулко стучит пульс, как дыхание надрывно учащалось, в то время как сердце готово было выскочить из груди, и в миг все обрушилось. Я стал задыхаться, мне не хватало воздуха, а тело стали брать спазмы. Кто-то что-то кричал, но мое сознание мутнело с каждой секундой, и я отключился, провалился в бездну глубокого и бескрайнего сна.

Мой персональный ад начался, когда я пришел в себя. Врачи огласили, что операция была тяжелой, я получил множество переломов и даже внутренние кровотечения, что, в целом, при таких повреждениях было неизбежно. Хирурга удивлял сам факт того, что, собственно, я остался жив. «В рубашке родился», – все время изрекал он, после чего небрежно бросал фразу, что больше я не смогу играть в баскетбол, что мне придется напрочь забыть о таких нагрузках. До меня его слова долетели как приговор, и я яростно стал отрицать это. Все, что я делал, потом закаляло и формировало мой нынешний характер, мои взгляды на жизнь и сопутствующие ей проблемы. Я изменился, изменился полностью и навсегда, запретив себе употреблять любые наркотические средства, запретил себе беспросветно пить и вести беспорядочные половые связи. Единственное, что я оставил себе, так это сигареты и алкоголь, и то в тех редких случаях, когда нуждался в них, как в спасении.

Оправившись после больницы, я начал собственное расследование по поискам матери. Больше года у меня ушло впустую, пока я не вышел на одного человека, который, как оказалось, был бывшим партнером моего отца, с которым он и угодил в ту злосчастную зиму в кафе, где работала моя мама. От него я узнал немного, лишь несколько деталей, которые позже помогли сложить логическую цепочку происходящего, и тогда я вышел на человека X, который постоянно ускользал от меня. Как оказалось позже – это был мой дядя, считавшийся мертвым около шести лет, он все время выстраивал план по разорению моего отца, и я был ему крайне необходим. Именно из-за него возникла необходимость в «красном коде», именно из-за него мне пришлось около двух месяцев проваляться в больнице, а моему другу и более того. На самом деле, он ни черта не знал о матери, а лишь желал, что бы я подписал документы, позволяющие ему управлять половиной компании отца, просто отдать ему львиную долю того, что полагалось мне. Но как бы я ни ненавидел родного отца, кроме него у меня никого не было. К тому же если бы мой дядя сделал все грамотно, а не выслеживал нас и не загонял своими псами с оружием, то я, возможно, даже выслушал бы его. Впрочем, все равно бы ничего не подписал. Я достаточно уведомлен о бизнесе отца и прекрасно знаю о его доходах, которые и позволяют нам вести «красивую» жизнь. Но именно этот случай вызвал сильнейший стресс у отца. Он не мог позволить себе потерять меня во второй раз, именно это вынудило его дать мне полную информацию о матери. И именно поэтому сейчас я ехал по трассе в сторону города, в котором она жила.

Я долго не решался позвонить ей, но когда услышал ее голос в трубке телефона, то почувствовал тепло, привычное тепло из детства, которое всегда ощущал в ее присутствии. Я узнал ее с одного слова, родной материнской голос я не способен был ни с чем перепутать. Мне даже казалось, что в палате на тот момент запахло лилиями – ароматом ее духов. Я с трудом подбирал слова, чтобы ей все объясниться, но после нескольких слов она просто разрыдалась в трубку. Она не верила в то, что это я, в то, что она разговаривает со своим сыном, которого не видела четырнадцать лет. Я сам едва ли верил в происходящее. Но это было правдой, как сон наяву. Она порывалась приехать ко мне, когда узнала, что я в больнице, но я уговорил ее не делать этого, сославшись на отца. Пообещал навестить ее, как только поправлюсь, и сдержу свое обещание.

– Макс…

Голос Леры вырвал меня из воспоминаний, я размял шею, которая затекла, и обратил свое внимание на девушку.

– Ты не устал? Мы могли бы остановиться, передохнуть, – обеспокоенно спросила она.

В дороге мы находились уже около пяти часов, и если быть до конца честным, то напряжение во всем теле я действительно ощущал, но не хотел останавливаться на половине пути. К тому же придорожные забегаловки никогда не вызывали у меня восторга. Летом можно было бы перекусить прямо где-то на поляне, организовав пикник, но зимой такая роскошь невозможна.

– Нет, – солгал я, – а ты голодна? – сразу же поинтересовался, так как если бы мелкая проголодалась, то я бы переборол свою неприязнь к забегаловкам и в более-менее приличной остановился бы на перекус.

– Нет, – пожав плечами, ответила девушка, – просто мне кажется, что ты устал, но не хочешь этого признавать.

– Любовь моя, поверь, никакого отдыха в полчаса мне не хватит, я лучше доберусь до гостиницы, приму душ, высплюсь, как человек, и на утро буду, как огурчик, – улыбаясь под конец фразы, ответил я.

– Окей, но учти, что я предлагала тебе передохнуть, – поучительно произнесла она.

– Лучше пообещай мне сделать массаж, – бросив один из своих фирменных неприличных взглядов, произнес я.

Лера цокнула и красноречиво посмотрела на меня. В ее интерпретации этот взгляд говорил о том, что я в своем репертуаре и она ни грамма не сомневалась, что я все опошлю. Впрочем, в этом она была права, когда мы оставались наедине, да и не только, я всегда пошлил, сделаем скидку на мою натуру.

– Морозов, когда же ты насытишься?

– М-м, никогда, – ухмыляясь, ответил я, опуская свою руку на ее бедро.

– Ты невыносим, – шумно выдохнув, протянула Лера, накрыв мою ладонь своей ладонью.

Я улыбнулся и продолжил пристально следить за дорогой. В этом году зима была снежной, и гололед на дорогах был не редкостью. Вот и сейчас я отчетливо чувствовал его машиной и старался быть предельно внимательным.

***

Когда мы, наконец, добрались до гостиницы, я первым делом оценил номер и убедился, что меня в нем все устраивает. Все-таки нам предстояло пожить в нем пару дней, и мне бы не хотелось чувствовать дискомфорт из-за того, что я поленился убедиться в его приемлемом состоянии. К тому же, как-никак, но это была первая совместная поездка с девушкой, которую я всем сердцем люблю, и хоть она не была предназначена специально для романтического уикенда, а главная цель поездки была совершенно в другом, но мне бы хотелось совместить оба этих события.

– Лер, как насчет ужина? Я нашел замечательный ресторанчик с потрясающей кухней, – соблазнительно протянул я, притягивая девушку за талию к себе.

– Не откажусь, к тому же я проголодалась, – улыбаясь, ответила девушка, целуя мои губы, – а когда мы встретимся с твоей мамой?

– Я позвоню ей сегодня и узнаю, когда ей будет удобно.

– Хорошо, тогда я в душ, и можем потихоньку собираться.

– Знаешь, я где-то читал, что воду нужно экономить, – с ухмылкой на губах произнес я.

– Даже так, – прищурившись, сладко протянула Лера, прикусив нижнюю губу.

– Конечно, так что примем душ вместе, – прошептал я в ее губы.

Если когда-нибудь наступит день, когда я в полной мере насыщусь этой девушкой, то тогда Луна с Солнцем сойдется на небе, а Земля перестанет вращаться вокруг своей оси. И во всем этом беспорядке смело можете винить меня – Максимилиана Морозова.

Глава 39 Максим

Что должен чувствовать человек, который считал своего родителя мертвым? Который день изо дня ходил к безликому памятнику, не догадываясь о том, что это все пустышка, спектакль для него? Какие чувства испытывал он, когда узнал, что все это ложь? Что близкий и родной человек жив? И что он должен чувствовать, когда вот-вот состоится встреча после столь долгой разлуки?

***

Я ехал в машине по городу, окутанному сумраком, выкуривая одну сигарету за другой. Я был один, хоть и планировал взять с собой Леру, но она наотрез отказалась, сославшись на то, что мне нужно поговорить с матерью наедине. В чем-то я был с ней согласен, так как прекрасно понимал, что разговор по душам у нас может получиться, только если мы будем одни. Но именно сейчас я, как никогда раньше, нуждался в поддержке, и, безусловно, я получал ее от Леры. Однако для искоренения всех противоречивых чувств и путающих меня мыслей этого было мало.

Я не помню, когда в последний раз испытывал чувство всепоглощающего меня волнения вперемешку с долей страха. Я пытался заглушить его всевозможными способами, избегая алкоголя, но у меня ничего не вышло. Чем ближе стрелка часов приближалась к назначенному времени, тем больше я нервничал, тем сильнее и отчетливее мое сердце отбивало ритм и тем меньше сигарет оставалось в пачке.

Я остановился возле небольшого ресторанчика, расположенного практически на окраине города. Уютный неброский интерьер, приглушенная музыка и приемлемое меню с весьма демократическими ценами ожидали меня внутри. Я занял забронированный столик возле окна, сделал заказ и с головой погрузился в свои мысли в ожидании матери. Изменилась ли она за это время? И в какую сторону? Как она встретит меня? Узнает? Или вообще не признает? С чего начать разговор? И стоит ли упоминать отца в нем? Столько вопросов и ни одного ответа. Столько противоречивых мыслей, поглощающих меня с головой, и ни одного решения. Я прошелся пятерней по волосам, шумно выдыхая, и мгновенно напрягся, когда почувствовал чью-то ладонь на своем плече. Аромат лилий, такой насыщенный и родной, всегда сопровождавший меня в воспоминаниях о детстве, сейчас казался мне иллюзией, больным воображением. Я не мог найти в себе силы, чтобы обернуться и посмотреть в глаза той, что подарила мне жизнь. Тело как будто налилось свинцом, лишая меня возможности пошевелиться. Секунда, еще одна томительная секунда, и я не выдержал, поднялся с кресла и выпрямился во весь рост. Прямо передо мной с едва уловимой улыбкой на губах и слезящимися глазами стояла очаровательная женщина. Мы смотрели друг на друга в немом оцепенении минуту или более того, но в какой-то момент все изменилось. Крепко обняв за шею, она прижалась ко мне, всхлипывая, стараясь заглушить так и рвущиеся наружу слезы. Я оторопел, не зная, как реагировать на столь эмоциональный прием, но вскоре в ответ прижал ее к себе, утопая в аромате детства. Все мои сомнения развеялись напрочь. В душе что-то переменилось, преобразилось теплыми красками, изгоняя скопившийся за долгие годы холод. Сердце гулко отбивало ритм, а переполняющее чувство радости на грани с эйфорией завладело мной. В какой-то момент мама отстранилась от меня, улыбаясь и вытирая слезы. А я все еще не мог поверить, что это она! Что она жива, что она передо мной и я могу к ней прикоснуться! Что она более не плод моих воспоминаний, она реальность, она рядом!

– Извини, Максим, не смогла сдержаться, – вымолвила мама до боли родным голосом, который так явственно преследовал меня во снах.

– Все в порядке, – ответил я, приглашая ее присесть и сделать заказ.

Как и я до этого, она предпочла кофе со сливками и легкий шоколадный десерт, к которому пристрастила меня еще в детстве. Я не смог сдержать улыбки от этого воспоминания и сразу же увидел ответную улыбку на ее лице.

– Долго не мог вспомнить, откуда у меня такое пристрастие к шоколадным пирожным. Теперь вспомнил, – поделился я, замечая, как глаза матери снова стали наливаться слезами.

В этот раз она не позволила себе окончательно расклеиться и сразу же смахнула стремительно скатывающуюся слезинку, после чего поправила выбившийся из прически локон золотистых волос. Она была красива, поистине красива. Казалось, прошедшие годы обошли ее стороной, лишь добавив пару морщинок. Ей можно было бы дать не более двадцати пяти, если бы не взгляд зеленых глаз, в которых томился столь горький и мучительный опыт юности, выдававший ее истинный возраст.

– Ты весь пошел в отца, – произнесла мама, улыбаясь уголками губ.

Я неосознанно нахмурился, ожидая, что она всячески будет избегать этой темы, но, кажется, ее это не тревожило.

– Я не был бы так уверен, мы совершенно разные. Нас связывает лишь генетика, – отчеканил я.

Возможно, в последнее время у меня более-менее наладились отношения с отцом, но я все равно продолжал отрицать наше сходство. Мимика, жесты, повадки у нас были идентичны, что меня безумно раздражало. То же самое касается и внешности. Мы оба угольно-черные брюнеты, под два метра ростом, с насыщенно зелеными глазами, оба физически подтянуты, и бывало, что нас даже путали, но в душе мы разительно отличались. Отец без зазрения совести мог идти по головам, я же едва ли смирился с соединением своей команды с другой командой, распуская половину состава. На моем месте отец бы радовался, так как усилился и с таким составом легче победить, я же считал и считаю, что свои люди – это свои люди, и с ними нельзя так по-свински поступать. Отец, в свою очередь, был рассудителен и жесток, крайне жесток со всеми, кто переходил ему дорогу, или с теми, кто ему просто не нравился. Я же отличался вспышками порой неконтролируемого гнева и рубил с плеча, но никогда не отличался рассудительностью и терпимостью. И такой контраст наблюдался во многих аспектах наших характеров.

– Ты не ладишь с Виктором? – встревоженно спросила мама, и я заметил оттенок страха в ее глазах.

– У нас разные взгляды на жизнь, но в последнее время мы стараемся находить общий язык, – попытался успокоить ее я.

– Он сложный человек… – как-то отстраненно произнесла она.

– Что есть, то есть, но я уже привык, – пожав плечами, ответил я.

Когда я был в больнице, мы несколько раз созванивались после первого моего звонка и разговаривали по несколько часов. Тогда мама старательно игнорировала любые темы, касающиеся отца, а сейчас все было наоборот. Что могло измениться за эти пару недель, я не понимал, но мне было все равно. Я готов был вести разговор на любую тему, лишь бы иметь возможность как можно дольше находиться рядом с ней.

– Я рада, что у вас все хорошо, и прости меня за то, что я оставила тебя…

И снова я увидел, как на ее глазах наворачиваются слезы, и она старается их остановить.

– Это была вынужденная мера. У тебя не было выхода, – произнес я, сжимая ее ладонь в своей руке и всматриваясь в ее глаза.

– Выход есть всегда, я просто сдалась…

На последнем слове ее голос дрогнул, и она снова смахнула слезы. Я фыркнул в ответ на ее слова.

– Бред, ты и так достаточно натерпелась, а если бы осталась с ним, то неизвестно, что было бы дальше. Но это все в прошлом. От этого пора абстрагироваться, лучше поговорим о твоем настоящем. О том, что было после того, как ты стала свободной от гнета моего отца? Как ты устроилась? Чем ты занимаешься? Я бы хотел знать как можно больше о твоей жизни. Ведь о моей мы уже успели поговорить по телефону, а о твоей я так ничего и не знаю.

Уголки ее губ приподнялись, изображая улыбку на лице, она сделала глоток из кружки с остывающим кофе, а я попробовал свой десерт и приготовился слушать.

– Сложно было, кроме документов и нескольких тысяч, отложенных на «черный» день, я более ничего с собой не брала. А ехать к матери нельзя было, иначе он бы меня сразу там нашел. Друзей к тому времени у меня совершенно не осталось, и обращаться было не к кому. Пришлось выкручиваться самой: снимать комнату, работать, много работать. Сначала было сложно, вплоть до того, что я не чувствовала своих ног или же засыпала стоя, но вскоре привыкла и втянулась в этот ритм жизни. А через три года мне пришло письмо от Виктора. Помню, как я тогда перенервничала, но распечатав его, увидела всего три слова: «я тебя отпускаю»,– и это были самые потрясающие слова, которые я когда-либо слышала. Конечно, в конверте также была денежная карточка, но я ее сразу же вернула. Мне кроме свободы ничего более не нужно было. Благодаря этому я смогла легально устроиться на хорошо оплачиваемую работу и даже пошла на курсы, чтобы повысить квалификацию. Позже смогла позволить себе сначала снимать, а потом и вовсе купить квартиру. Я стала жить. Но все это время я каждый день думала о тебе. О том, что я оставила тебя с ним. О том, что не смогла забрать тебя с собой. И лишь совсем недавно я стала понимать, что не смогла бы дать тебе того, что дал он. Должного образования, обеспечения всем необходимым, я не смогла бы помочь тебе обустроиться в жизни. И в такие моменты я рада, что тогда, когда хотела тебя увезти, у меня это не получилось. Иначе я бы сломала тебе всю твою жизнь и никогда бы не смогла простить себе этого.

– Это не главное. Для меня все побрякушки, дорогие игрушки, брендовые шмотки и прочее не имеет особой ценности. Потому как они у меня с детства, а для того, чтобы что-то ценить, его сначала нужно трудом заполучить. Хоть сейчас я и не представляю своей жизни без тех благ, которые для других что-то из ряда сверхъестественного. Но я просто не знал другой жизни, у меня все и всегда было.

– Тебе и не нужно знать другой жизни, у тебя есть своя, и проживи ее достойно с тем стартом, который у тебя есть. Самосовершенствуйся, достигай поставленных целей, усложняй задачи, но не трать времени впустую на размышления, которые тебя ни к чему не приведут.

– Я это учту.

– Вот и славно. Кажется, ты говорил, что у тебя есть девушка? Расскажи мне о ней, – постаралась изменить тему мама.

– Я могу тебя с ней познакомить, к примеру, завтра, если ты будешь свободна, – беззаботно ответил я.

– Она приехала с тобой? – явные нотки удивления проскакивали в ее голосе. – Я с радостью с ней познакомлюсь и заодно познакомлю тебя с еще одним важным мужчиной в моей жизни.

Я нахмурился, изучая красивую женщину напротив себя взглядом. Конечно, я должен был догадаться, что у нее кто-то появился за столько лет, но я стремительно отгонял от себя эту назойливую мысль. Все-таки все мужчины в нашей семье по натуре собственники, и сейчас я это прекрасно чувствовал. На мой красноречивый взгляд мама ответила улыбкой.

– И кто он?

– Очень интересный молодой человек, – полным трепета голосом произнесла она, а я, в свою очередь, напрягся.

– Молодой? Насколько молодой? – вопросительно изогнув правую бровь, уточнил я.

– Очень молодой, – протянула иронично мама, – ему шесть.

– Шесть?!

Я подавился только что отпитым кофе и стал откашливаться. Шесть?! Черт побери, шесть?! Она что, замужем? У нее нет кольца, но есть ребенок. Может, это гражданский брак? Да какая к чертям разница! У меня есть брат?! У меня есть БРАТ!

– Именно, он славный малый.

– Но как? Точнее я знаю как, в плане когда?

Впившись пальцами в свои волосы, я громко выдохнул. Что я несу?! Мама засмеялась и приложила пальцы к губам.

– Он неродной.

– Неродной? – переспросил я, хмурясь.

– Нет, я усыновила его. Кровью и потом отвоевала, если так можно выразиться. Его подбросили в детдом в то время, когда компания, в которой я работаю, занималась благотворительностью. Данные акции проходят у нас два раза в год. В тот год я и еще одна сотрудница контролировали этот процесс, что бы деньги чудесным образом не исчезли. И именно тогда я увидела этого маленького белобрысого мальчика и просто не смогла оставить его там. Он живет со мной около трех лет, и не было ни дня, что бы я пожалела о своем поступке.

– Я был бы счастлив с ним познакомиться, – искренне произнес я.

– Тогда я буду рада тебя с ним познакомить. А лучше будет, если ты возьмешь свою девушку и вы приедете к нам на ужин завтра. Скажем, часиков в шесть, вы не будете заняты?

– Нет, мы полностью свободны.

Я не мог в это поверить. Я всегда мечтал о братике или сестричке, и сейчас моя мечта сбылась. Я расплылся в улыбке, как чеширский кот, представляя, какой подарок купить шестилетнему пареньку, и уже представил себе вертолет на радиоуправлении – для меня это был бы высший пилотаж в его возрасте. Кстати, так оно и было, еще, правда, мне очень нравилась железная дорога, но ее я ему тоже куплю. Обязательно куплю.

Глава 40

Я смотрела фильм, в то время как Максим ворвался в номер отеля с огромной разноцветной коробкой в руках. Он улыбался во все тридцать два, а в его глазах горел явственный азартный огонь. Я нахмурилась, рассматривая его и оценивая состояние. Видно, встреча с родной матерью прошла более, чем успешно, что, безусловно, не могло не радовать. Парень присел рядом на диван и стал распаковывать коробку, даже не потрудившись раздеться.

– Макс, все в порядке? – забеспокоилась я, наблюдая за ним.

– Я даже не могу передать словами, насколько все потрясающе, – возбужденным голосом произнес он, продолжая манипуляции с коробкой. – Оказывается, у меня есть брат, черт побери, у меня есть БРАТ!

– Что?! – воскликнула я.

Морозов наконец-то посмотрел на меня одним из своих красноречивых взглядов, а я, в свою очередь, ошарашенно смотрела на него.

– Моя мама усыновила ребенка… и завтра мы с ним познакомимся. Впрочем, ты еще и с моей мамой познакомишься, – задумчиво протянул Максим, нежно убрав выбившуюся прядь моих волос за ушко.

– Стоп!

Я накрыла руки парня своим руками, останавливая тем самым распаковку коробки и возвращая его внимание себе. Я совершенно ничего не поняла из его слов и хотела, чтобы он изложил мне все по полочкам, и пока я этого не добьюсь, от него не отстану. Выслушав детальный рассказ, я принялась помогать Максиму с подарком и тестировать его на работоспособность. После получасового изучения всех функций данной модели вертолета на радиоуправлении мы аккуратно все упаковали обратно в коробку и решили заняться ужином.

Готовить вместе для нас было не впервой, и, обычно, когда мы друг друга измазывали всем, чем можно и нельзя, у нас начинался бой за душ, в конечном итоге заканчивавшийся совместным приемом ванны. Так было и в этот раз, хоть мы ничего такого и не планировали. Я занималась нарезкой салата, в то время как Максим готовил свой фирменный соус к запеченному мясу. И нужно было мне потянуться за стоявшим на верхней полке перцем в тот момент, когда Морозов переставлял свое творение на столешницу, не удержаться на шаткой табуретке и свалиться на него сверху. В итоге, с белоснежной футболкой парня можно было попрощаться, как и с неудавшимся ужином, ибо в следующее мгновения я была вымазана соусом с ног до головы, а позже покрыта нарезанными овощами. Впрочем, не одна я в них была, Максиму тоже досталось. Голодные и грязные, мы спешно приняли душ и решили просто заказать себе пиццу, так как на приготовление ужина дубль два сил у нас не было после уничтожения последствий первой попытки.

Удобно устроившись на кровати и включив ужастик, мы принялись вкушать только что доставленную пиццу. Я положила свою голову на грудь Морозова и возмущенно комментировала сценарий фильма, в то время как он с барской руки кормил меня. Для меня эти мгновения бесценны. Когда можно полностью расслабиться и беззаботно о чем-то разговаривать. Когда можно раствориться в нем и до упоения нежничать, лаская друг друга. Когда все условности стираются и остаются лишь два влюбленных сердца, способных биться в унисон. Когда все чувства являются симметричными. Когда весь мир заключается лишь в одном человеке, желанном и необходимом.

***

Я крепко сжимала ладонь Максима в своих руках, в то время как он позвонил в звонок у двери цвета металлик. Подумать не могла, что буду так волноваться перед встречей с мамой любимого парня. Знакомство с его отцом произошло спонтанно и по большей мере в спешке, а вот с матерью меня ожидал ужин, который явно несколькими минутами не обойдется.

– Мелкая, не нервничай, все хорошо, я же с тобой, – прошептал Морозов, поцеловав меня в макушку.

– Легко сказать, – пробубнила я в тот момент, когда дверь перед нами распахнулась и на пороге предстала безупречной красоты женщина.

Стройная, подтянутая фигура идеально была подчеркнута алым платьем до колен. Золотистые волосы были убраны в замысловатую прическу, и лишь два локона обрамляли овал лица. Ее образ завершали ненавязчивый макияж и едва уловимая улыбка, не доходившая до глаз.

– А мы вас заждались, – бархатным голосом произнесла она, пропуская нас в квартиру.

Максим чмокнул маму в щеку и представил меня ей, а она тем временем познакомила нас с очаровательным кучерявым мальчишкой, который смущался и прятался за ней. Однако, как только Морозов предоставил подарок Артему, тот сразу перестал прятаться и с улыбкой до ушей пошел его распаковывать.

– Не стоило так тратиться, – мягко сказала Анна, проследив взглядом за мальчишкой.

– Мам, я не каждый день узнаю, что у меня есть брат, – отмахнулся Максим, помогая мне снять куртку.

– И то верно, ну что ж, прошу к столу, – указав в сторону гостиной, произнесла женщина.

Я продолжала держаться позади парня, все еще чувствуя некий дискомфорт, связанный с волнением, хоть и понимала, что ничего плохого не произойдет.

– Вынуждена признать, Максим, что вкус у тебя идентичен отцу, – улыбаясь, сказала Анна, рассматривая меня.

Мои щеки зарделись, я бросила встревоженный взгляд на парня, который беззаботно улыбался матери в ответ.

– Ты все еще продолжаешь нас сравнивать, – скорее утвердительно, чем вопросительно ответил Максим.

– Никак не могу перестать это делать, – пожав плечами, произнесла Анна. – Лерочка, а где вы познакомились с моим сыном?

– На физкультуре, у нас смежные пары в академии, – сжимая ладонь Максима, ответила я.

– И долго вы встречаетесь?

– Пару месяцев, – вклинился Морозов.

– Мам, а он не запускается! – выкрикнул вбежавший в комнату Артем, поднося вертолет Анне.

– Пойдем, я помогу тебе разобраться.

Максим взял белобрысого мальчишку за руку, пошел за пультом управления в соседнюю комнату, оставив меня наедине со своей матерью. Я непринужденно улыбнулась, стараясь скрыть свое волнение доступными мне способами.

– Шампанского? – предложила Анна, и я согласно кивнула, она все же заметила мое волнение и нашла способ разрядить обстановку.

Сделав несколько глотков золотистой, слегка кисловатой шипучей жидкости, я почувствовала себя намного лучше.

– Спасибо, – смущено произнесла я.

– Не за что, к тому же волнение и меня стороной не обошло, – поддержала меня Анна.

Мне, определенно, начинала она нравиться, я даже позволила себе немного расслабиться и сделать еще несколько глотков со своего бокала. В свою очередь, Анна отпила со своего и пристально посмотрела в мои глаза.

– Ты ведь знакома с отцом Максима?

– Да, – односложно ответила я.

– Красивый мужчина, верно?

– Эм-м… даже не знаю, что ответить, – хмурясь, протянула я.

– Ответь честно, можешь про себя. Это не столь важно. Важно другое: Максим – идентичная копия своего отца в юности. И у меня закрадываются некие сомнения, я бы хотела, что бы ты их опровергла.

– Я вас не понимаю, – покачав головой, ответила я.

В действительности я не понимала, что она хочет услышать. Не думает же она, что Максим такой же, как его отец? Что он держит меня насильно рядом с собой? Что я терплю то же, что и она в свое время? Нет! Она не может так о нем думать! Он совершенно другой, полная противоположность. Он любит меня и дорожит мной. Он никогда не причинит мне боль.

– Это хорошо, если не понимаешь, а если понимаешь и скрываешь, то лучше от этого никому не станет, – сделав очередной глоток, произнесла Анна.

– Он любит меня, а я люблю его. Он никогда не сделает мне больно, я полностью доверяю ему. И несмотря на то, что он сын своего отца, он никогда не был таким, как он, – уверенно произнесла я, с вызовом смотря в ее глаза.

Анна едва заметно улыбнулась, продолжая изучающе смотреть на меня.

– Похвально, однако, Виктор также любил меня, но ничем хорошим это не закончилось.

– Ваша любовь не была взаимной, в отличие от нашей, – отрезала я.

И что меня так разозлило? Ах, да, то, что она сравнивает, сравнивает отца и сына, совершенно не зная последнего. Как она может делать выводы, если после пятнадцати лет разлуки она поговорила с ним всего несколько часов? Что заставило ее подумать, что он копия своего отца? Одна лишь внешность? Не думаю. Тогда что же?

– Что вас так смутило в Максиме, что вы стали сравнивать его с отцом? – попыталась внести ясность я.

– Все его поведение, все его манеры, даже жесты, не берем в расчет внешность, как будто скопированы с Виктора.

– А чего вы ожидали? Он же воспитал его. Все привычки, которые обычно ребенок берет от отца и от матери, он брал только лишь от отца. Поэтому они так схожи, но в душе они совершенно разные люди.

– Я надеюсь на это, Лера, искренне надеюсь, – шумно выдохнув, произнесла Анна.

– Вы полагаете, что он может стать таким же, как и его отец в свое время?

– Я стараюсь отгонять от себя эти мысли. И что значит, как его отец в свое время? Ты хочешь сказать, что Виктор изменился? Такие люди никогда не меняются, просто они тщательнее прячут свою сущность.

– С Виктором Игоревичем мне удавалось пообщаться лишь во время того, как Максим лежал в больнице, и за это время я не замечала за ним никакой грубости по отношению к кому бы то ни было, – искренне ответила я.

– Будем считать, что тебе повезло.

Наш разговор прервал звук вертолета, влетевшего в комнату, и звонкий смех Артема в сопровождении Максима. Малыш бегал по комнате с пультом управления в руках, стараясь облететь двухметрового парня, не задев его, а Морозов, в свою очередь, всячески пытался этому помешать. Эх, парни-парни, даже с возрастом остаются все теми же детьми, разве что со временем игрушки меняются. Для кого-то это дорогие машины, яхты, вертолеты, для кого-то управление корпорациями, а для кого-то люди, не способные дать отпор. Манипуляторы страшны в своем воплощении: бесчувственны и жестоки. Способные идти по головам для достижения цели. И одним из таких манипуляторов, погрязшем во власти, был отец Максима. Я знала это, но так же прекрасно знала, что парень, которого я люблю, никогда не превратится в человека, подобного своему отцу.

Глава 41

Я играла с Артемом, в то время как Максим общался со своей матерью тет-а-тет. Мальчик улыбался и рассказывал мне о своих игрушках, изредка отвлекаясь на мои волосы, которые ему очень нравились и которые он постоянно трогал.

– Ты очень красивая, – немного картавя, сказал Артем, в очередной раз подбросив ладошкой локоны моих волос.

– Твоя мама тоже очень красивая, – улыбаясь, ответила я.

– Ты красивее, – произнес мальчик, запуская машинку. – А почему Максим называет мою маму своей мамой?

– Потому что она и его мама, он твой брат, – в ответ, запуская машинку, произнесла я.

Артем голубыми как небо глазами посмотрел на меня из-под «девичьи» пышных ресниц. Когда он вырастет, то, определенно, все девочки будут от него без ума.