Текст книги "Дауншифтинг (СИ)"

Автор книги: Старки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Сашка помотал головой, и непонятно: это значит, что мертва или что я конченый фантазёр? Налил ещё виски (уже просто, без имбиря, мёда и лимонного сока) и вылил в себя. Стоит, прислонившись к холодильнику, молчит, на меня не смотрит.

– Лунгин, чего тебе не хватало? Ты же не был подонком! Неужели всё из-за денег? Да ещё и Айну в это впутал! – Сашка вдруг уставился на меня и выгнул бровь. – Только не говори мне, что это она всё организовала! Она, конечно, не ангел, но и не убийца. Как ты её раскрутил на это?

– Никого я не раскручивал, – спокойно ответил бывший друг. – А по поводу «подонка»… Я всегда был другим, Семён. Это вы: золотой лихой мальчик и воспитанный интеллигентами умник, а я с детства гудрон вместо жвачки жрал, отца пьяного от хулиганья спасал, в форточки лазил, чтобы холодильник соседей обчистить. Какая могла быть между нами дружба? Да вы ещё оба старались: один своими денежными подачками унижал, другой всезнайством бил.

– Саш, но не убивать ведь за это? – Я даже встал, подошёл к нему, чтобы увидеть его серые глаза, чтобы понять, как это могло случиться.

– Я никого не убивал.

– Всё сделал парниша в стрингах? А как ты теперь поступишь? Тебе придётся убить меня самому, Лунгин. Глядя мне в глаза. Сможешь без вашего танцора-исполнителя? Медлить ведь нельзя! А его нет рядом!

– Ошибаешься.

И левая сторона затылка взорвалась чёрной болью. Всё вокруг стало чёрным, неразличимым, свистящим. Сознание вырубилось.

Звук как будто где-то далеко – может, даже за стеной.

– Нахрена ты это сделал? Гематома будет, вопросы будут…

– Да выбесил он меня своими догадками!

– Вот именно, это только догадки! Он не представил ни одного доказательства.

– Но он определённо назвал меня!

– Думаю, он видел тебя. В деревне, в лесу, в машине… Только не пойму, как он со мной связал? Откуда он знает о беременности этой припадочной? И о том, что остов у параплана был подпорчен… Как он всё это прочухал?

– Всё, да не всё! Он считает, что блаженная Айна в теме! – И сдавленное хихиканье.

– Естественно! Кто нас может заподозрить? – И мокрое чмокание, похоже на поцелуй. – Неси скотч! Надо его запеленать!

– Зачем? Придушим – и в ту яму!

Я уже понял, что очнулся и слышу голоса Лунгина и Демьяна. И если сначала решил не выдавать себя, а наступившая ранняя августовская темнота помогала мне, то последние слова окончательно вернули мне сознание. И я открыл глаза. Сообщники это сразу заметили и примолкли, Сашка, прищурившись, посмотрел на меня и сочувственно так сказал:

– Не нужно было тебе приходить сюда, это было глупо, тем более раз ты всё знал!

Была не была! Не ждать ведь, когда друг навалится на мою шею и удавит! Я дёрнулся что есть мочи, целясь в нос Лунгину, он был ближе. В нос не попал, вмазал в челюсть, не ожидавший такой прыти Сашка повалился назад, я вскинул ногу и пяткой попытался достать Молчана. Тот увернулся. Надо попробовать выскочить хотя бы на лестничную площадку, шуметь, стучать, орать! Я уже почти встал, почти ринулся к выходу, но удар по колену – я вновь на полу, ударяюсь лбом и ох-х-х… получаю ногой в бок! Инстинктивно группируюсь, закрываю многострадальную голову руками, и боль прожигает меня ударами в бедро, в спину, в живот, в пах… бля-а-адь! Похоже, именно это я и кричу!

– Дёма, прекрати! – кричит вместе со мной Лунгин. Он, видимо, оттаскивает от меня этого ублюдка. – Не так, не здесь и не сейчас!

– А чего ждать? – Молчан тяжело дышит.

– Его будут искать, выйдут на такси, а он приехал сюда… И он – не те шлюхи, его будут искать! Нужно всё продумать! Не пори горячку! Неси скотч!

Молчан наклонился к моему лицу и с ненавистью выпалил:

– Даже не думай, что тебя пронесло! Ты в этот раз совершил ошибку! Расстался со своим сладким мальчиком? Не сказал никому, что едешь сюда, на Чайковского! Твой ангелочек сейчас тусует по барам. Пьёт текилу – видимо, пребывает в обиде и неудовлетворённости…

– Дёма! – предупредительно окликнул его Лунгин.

Молчан отправился греметь ящиками на кухню.

– Ты связался с психом-убийцей! – просипел я Лунгину.

– Ты ничего не знаешь! – прошипел он в ответ. – Это Дёма со мной связался! Это я ему предложил этот план. Это я цинично использовал его мечту хоть как-то вырваться из той свалки, в которой он находился, из мира дешёвых мужчин, дорого выглядящих! Это я заметил его отчаяние и дикую усталость от липких ручонок вожделеющих баб! Это я предложил ему общий путь в обход вас, везунчиков и игроков… Это я! А Дёма, он просто…

Сашка заткнулся, так как Молчан-Безтитко вернулся со скотчем. Он сразу принялся за дело, грубо развернул меня за ноги. Липучий треск ленты и жёсткий перехват по щиколоткам.

– Колени тоже скрепи, чтобы не мог встать, – Сашкин голос совсем рядом, и снова звук скотча, мне перематывают выпрямленные ноги. – Дай мне! – И клейкая лента грубо прижата к моим губам, обёрнута вокруг головы и вновь надёжно закрыла рот.

Я выпалил ему в лицо гневно какой-то жуткий набор ругательств из репертуара Ваньки Субботина – правда, получилось только мычание. Молчан-Безтитко, сверкая белыми зубами, широко улыбнулся:

– Ты просрал своё везение! Я дождаться не мог, когда уже около тебя не будет этого придурка с косичками! И вот ты без него! – Он дёрнул на себя мои вялые холодные руки, развернул, как барана на стрижку, и вывернул локти за спину, а Лунгин ловко и крепко перемотал мне и эти конечности.

– Мы положим тебя в чулане, ты знаешь, там пусто, стены на соседей не выходят, внизу живёт пьяная Варька, хоть застучись до неё, сегодня же пятница, страстная пьяница. Дверь я закрою. Телефон твой я забрал, ключи тоже. Ты в джемпере, так что не замёрзнешь. Искать тебя пока никто не должен. На работе ты не сказал, что выйдешь в понедельник. Так что у нас время есть приготовить тебе безупречную кончину! – И это сказал мой друг! Слишком пёс, слишком друг, чтобы быть правдой!

– Надо слетать к нему на квартиру, проверить, не оставил ли писем, – предложил Демьян.

– Не надо! Сейчас мы тупо валим домой. Я – к своей суке, ты – к своей клуше. Все должно оставаться как и раньше. Ты знаешь, может и лучше, что всё именно так. – Мои глаза вылезли из орбит, ибо этот брутальный Дольф Лунгрен, прирождённый вышибала и терминатор, вдруг ласково погладил Молчана по щеке. – Мы уже на финишной прямой.

– А если он обоссытся? – Демьян кивнул на меня.

– Боишься, что затопит соседей? – заржал Лунгин. – Потащили!

Они подхватили моё оглушённое и связанное тело и грубо кинули в узкую тёмную комнатку; здесь, прислонившись к стене, стоял горный велик какой-то крутой марки. Сашка выволок механизм из чулана и захлопнул дверь. Я услышал, как закрывается замок, и ещё какой-то звук.

– Эй, друг! – крикнул Сашка. – Отдыхай! Я тут дверь подпёр, закрыта надёжно! Никто тебя не побеспокоит! Дыши реже, а то там нет воздуховода! Мы завтра придём.

И шёпот, явно молчановский:

– Саш, давай по-быстрому?

– Дурачок! Не сейчас… нам надо уходить.

– Я на свою кикимору смотреть не могу…

– Терпи. Она нам нужна. – И жаркий звук поцелуя. У меня, по-моему, перманентный шок и лихорадка началась… Как это может быть? Эти двое вместе? Получается, что когда Лунгин по просьбе Ильяса стал «проверять и щупать» никчёмного стриптизёришку, который обаял его сестру, то они так и нащупали друг друга. Свою Дашку он называет сукой, а Айну – клушей. Конечно, есть и в той, и в другой что-то от суки и от клуши. Но… выходит, что Сашка гей! Или как там, бисексуал. И голова трещит, расползается по швам…

– Мадина сегодня утром сказала, что собирается на родину после нашей свадьбы…

– Видишь, как всё хорошо складывается… И мы будем с тобой одним целым, «властелинами мира»… – Опять шум одежды и толчки в дверь, которая меня отгородила от них. И ещё какой-то шёпот, но из-за свиста в ушах я уже не разбирал слов. А потом я услышал, что в квартире всё стихло. Эти ублюдки-любовники ушли. Что делать? Лунгин прав, в этом чулане я как в футляре, как в гробу: заколочен и забыт. Достучаться невозможно, выбить дверь… это вряд ли, хотя можно попробовать. Сейчас, только немного голова поуспокоится, боль уляжется. А что я ещё могу сделать? Они хотят меня завтра убить? Или у них нет определённого плана, завтра они будут думать. Может, Чистяков займётся-таки этим танцором? Хотя… он-то, может, и займётся, может, и задержит. Предъявит ему обвинение, но для меня-то будет поздно!

Как всё-таки херово. Не только от темноты, тишины и беспомощности, не только от ломоты в руках, боли в голове, сухости во рту. Скорее, от этой подлости, что я прошляпил так легкомысленно, так играючи. Стал вспоминать всякие мелочи наших (Ильяса, меня и Сашки) отношений. Как назло, вспоминалось только хорошее. Настолько хорошее, что даже захотелось реветь. Захотелось биться головой об пол, чтобы всё хорошее выбить из своей дурной башки!

И вдруг!

На ягодице гудение и мелкая вибрация. Это телефон Таськи! Ублюдки вытащили телефон из переднего кармана и даже не подумали, что может быть ещё один! Славный жёлтенький, со стразами, примитивный телефон гудел и гудел… Я начал крутиться. Руки в локтях согнуть было очень трудно, скотч врезался в мякоть, но ерунда! Ради этого чудного гаджета можно и потерпеть. Гудки прекратились, я вспотел, но двумя пальцами правой руки долез до кармана и, мыча от боли и от усердия, вытащил телефон. Он брякнулся об пол. Я остановился отдышаться. Теперь нужно развернуться к телефону лицом. Или, может, поднатужиться и порвать скотч на руках… У меня аж мышцы заболели, но ничего не получалось. Я знал, что это бесполезная идея… Стал крутиться на пыльном полу, это оказалось не очень сложно, только руки за спиной мешали. Ничего, я справлюсь!

Вот жёлтый прямоугольник передо мной. Не с первого раза, но удалось открыть крышку чехла. Так… я стал тыкаться носом в сенсорный экранчик. Чёрт, как это тяжело! Тело затекло, шея напряглась до спазма! Но я победил, в какой-то момент телефонное око зажглось синим цветом. Блин, зарядка показывает, что смерть близко… Да ещё и интерфейс незнакомый… Как тут? Уф-ф-ф… Нужен список контактов…

И тут опять мелкая радостная дрожь и на экране появляется имя «Аллочка». Осторожно, нужно попасть в нужную точку… Есть! Связь установлена! Слышу шум, где-то идёт вечеринка, и до колик знакомый голос в немного пьяной интерпретации кричит:

– Сэм! Твоё сообщение принял! Просто супер! Но я теперича буду играть в неприступную твердыню! Я плачу… если вашей Таси вы не забыли до сих пор, то знайте: колкость вашей брани, холодный, строгий разговор, когда б в моей лишь было власти…**

Но я не мог позволить Таське, моей фее-спасительнице, балоболить! Я замычал громко, как будто кричал: «Тася, спаси меня, вызывай полицию!» И Таська сразу же заткнулся, я услышал, что что-то хлопнуло и шум вечеринки чуть стих.

– Сэм? Это ты? – голос уже совсем не пьяный.

Я промычал что-то типа «угу».

– Что-то случилось?

– Угу.

– Кляп во рту?

– Угу.

– Так… этот мудак Безтитко тебя похитил?

– Угу.

– Сэм! Тебе угрожает опасность!

– Угу.

– Так, где ты? Ты в городе?

– Угу.

– Не в доме же у Молчана… И не у Айны?

– М-м… – что явно означало «нет».

– Так, давай сразу к делу! Вдруг они тебя услышат! Ты знаешь адрес?

– Угу.

– Как узнать…. Давай я буду первую букву называть, а ты соглашайся или нет!

Но меня осенила спасительная мысль: я вобрал носом воздуха и промычал «Танец маленьких лебедей», надеюсь, я интонировал верно!

– Прелестно! Ты приглашаешь меня на балет? Сэм, это улица Чайковского?

– Угу.

– Молодец! Дом, первая цифра, гуди короткими!

– М… м… м…

– Три. Вторая?

– М… м…

– Два? Тридцать два?

– Угу.

– Квартира? Первая цифра?

– М… м… м… м…

– Четыре. Вторая?

Я молчу.

– Сэм! Вторая?

– М-м… – и это опять «нет».

– Что «м-м»? Ноль, что ли?

– Угу.

– Йес! Сорок! Собирать народную дружину или полицию?

– М-м-м-м…

– Понятно. Значит, время есть. Но я потороплюсь, а то, судя по твоим репликам, тебе скверно. Ты только не умирай! Ты там держись! Я сейчас найду следователя, к которому ты с утра ходил, обещаю тебе! Я ж такой!

– Угу.

– И хотя ты меня и не ценишь, я люблю тебя… поэтому держись!

– Угу.

– А ты… – Телефон мерзко запикал. Сдох. Но я был уверен, Таська прилетит на крыльях ночи, он всё понял. Он меня любит. Я внутренне улыбнулся… Тася – моя фея-спасительница. Мне остаётся только ждать, борясь с головной болью и тошнотой, напрягая и расслабляя затёкшие и онемевшие конечности, пытаясь найти приемлемое для тела положение. Мне остаётся только ждать, размышляя о вероломной дружбе и причудливой любви, придумывая сценарий моего освобождения и справедливого возмездия для преступников, мучаясь от собственной доверчивости и слепоты. Мне остаётся только ждать моего Таську, Чистякова с экспертами, ОМОН и всех марвеловских героев во главе с Железным человеком… Мстители же…

Думаю, мстители прилетели часа через два, когда я уже перестал чувствовать руки, когда я уже сходил с ума от ожидания. Они с грохотом ворвались в квартиру, ослепили меня электрическим светом и оглушили неприятными вопросами. Железного человека с ними не было, только добрый Халк с конфетами и фея-спасительница.

________________________________

* Наутилус Помпилиус «Крылья».

** Ответ Татьяны Онегину из романа «Евгений Онегин» А. С. Пушкина.

========== глава 11 ==========

Тася выглянул из ванной комнаты.

– Ты всё ещё кофе пьёшь? Поставь кружку! А то кабы чего не вышло!

Я поставил кружку на столик. Дверь в ванную захлопнулась, и оттуда раздалось издевательское пение тоненьким голосом:

– I wanna be loved by you, just you,

And nobody else but you,

I wanna be loved by you, alone!

Boop-boop-be-doop!

Из-за чуть приоткрытой двери показалась длинная тощая нога в сетчатых колготках. Нога в такт песенке Мерлин Монро стала сгибаться-разгибаться, подниматься-отпускаться, выписывать носочком в воздухе какие-то знаки, потом нога пропала и показалась попа в кожаных шортиках. Задница повертелась, и наконец из ванной появился весь Таська. На звуки этого самопального бурлеска вышла из кухни Помпадур. Уставилась на своего вертлявого хозяина явно с неодобрением. Она вообще кошка серьёзная, к своему хозяину относится с лёгким презрением более опытного и зрелого ума к ветрености подростка. У Таськи выше шортиков жёлтая рубашка и свободно свисающий с шейки гороховый пижонский галстук. Он стал уморительно танцевать, подражая девочкам из варьете и стриптиза вместе взятых. На лице довольство: он успел намазать нос черным и подрисовать кошачьи щёчки. Когда все куплеты и припевы песни-блондинки закончились, Таська оказался на столе, рядом с кофе…

– Если я так в суд пойду? Смотри, какой галстук! Мечта поэта!

– Ну-ну… – Я уже знал, что если сейчас буду ругаться или убеждать его, то Таська из вредности будет придумывать новые образы и капризы, в результате мы опоздаем. – Ты бы лучше позавтракал, нам надо выдвигаться через двадцать минут! А ты всё ещё в порно!

– Чаво-о-о? В порно? Да это мексиканский тушкан! Пиписк моды! Хамите, парниша! Да и после вчерашнего «Старбакса» в меня ещё неделю ничего не влезет. В желудок, я имею в виду, не переживай…

Я покраснел. Таська всё-таки пошляк. А я, как выяснилось, целомудренный, неискушённый в страсти инок, за которого взялись по-настоящему. Причем я сам разрешил «взяться»… Таська и переехал-то ко мне не сразу, только через полтора месяца. Сказал, что «жалость – это не его профиль, что он предпочитает партнёрские отношения, а не попрошайничество!» И чтобы я «благодарностью своей подтёрся!» Он, стервец, ещё долго вспоминал и издевательски интерпретировал мой спич на тему «это была ошибка». Мастерски пропадал «в профилактических целях», добивался, чтобы я его искал и находил. Конечно, я понимал, что он специалист в этом, но без него уже не мог. Он пропадал, и я ощущал гнетущую пустоту. Я понимал, что, наверное, это любовь.

Все мои знакомые были от Таськи в шоке, так как тот не стал вести себя приличнее и нормально одеваться. Только Айна его приняла сразу, у них даже какие-то общие дела образовались. Тася вытащил девушку из той скорлупы, в которую она сама себя заточила, убедил её, что она хороша и вполне способна стать бизнес-вумэн. И что она даже обязана в память об Ильясе генералить в «Мидасе» и никаким Баранам и Шаповаловым спуску не давать! И девушка сначала робко и наивно начала проявлять себя в нашем деле. Что было кстати, так как вся эта история ударила по бизнесу, и фамилия Мехтиевых нужна была для поддержания духа и авторитета на рынке. В ответ Айна предложила Таське начать писать детективы, не зря ведь он в литературном учится. И вот уже неделя, как он ждал звонка от редакции толстого журнала. Нервничал, был особенно импульсивен. А тут ещё суд подоспел.

За пять месяцев дело вымотало нас всех. И Чистяков уже не казался безобидным Порфирием Петровичем, бесконечные выверты уголовного процесса и нашего судопроизводства утомляли. Допросы, беседы, звонки и омерзительные опознания отрывали меня от работы, Таську – от учёбы. И вот кульминация – сегодня читают вердикт и приговор. Правда, на скамье подсудимых только Лунгин. Его любовнику и основному исполнителю преступлений – Демьяну Безтитко – удалось сбежать, тогда же, в ту августовскую ночь, когда Таська привёл не верящих в его слова полицейских на улицу Чайковского. Демьян объявлен в розыск, Айна пару месяцев находилась в трансе, еле выкарабкалась, Дарья Лунгина срочно уехала за границу, ни с кем общаться не стала. Таськино плечо заживало очень плохо, да и его поведение этому только способствовало. Затейник…

Что же касается меня, то я ещё долгое время пребывал в каком-то лихорадочном состоянии. Даже ходил к Гершензону. Разрывало меня вероломство друга, собственное гейство, чувство вины перед мёртвыми. Кстати, насчёт мёртвых… и Гвен, и Чушку нашли. Лунгин молчал, но в его гараже обнаружили две лопаты с характерным составом почвы, перчатки… На зольнике, за электростанцией и нашли тела… Подробностей я не знаю, но всё оказалось именно так, как я предполагал: Чушку (девчонка подражала Рите) убили по ошибке, Гвен была беременна, и на её убийство Лунгин поехал сам в «хаммере», что был взят на прокат и к которому были прицеплены мои номера… А Ильяс… Этот эпизод доказать не удалось, в клинике Коротаевой никого из сообщников не нашли, разыскать подпорченный параплан невозможно, ни улик, ни свидетелей, только домыслы. А Лунгин молчал…

Суд шёл уже три дня. Сашка в жлобском спортивном костюме с тремя полосками по лампасам, ни на кого не смотрит, лишь изредка отвечает «да» или «нет», вину не признал. Я во время процесса не отводил от него глаз. Не жалко, нет… но тяжело, порой даже невыносимо, хорошо хоть Таська рядом. На суд приехали в качестве свидетелей Шаповалов, Надя, Нестеров, Гершензон, Ванька Субботин, Виталька Плахин из охраны, Никита Алов из «Дюка», смотрители с парковки около «Мышеловки», сам Чистяков, конечно. И вот сегодня приговор. Всезнающий Нестеров сказал, что меньше двенадцати не будет… Скорее, больше. Участник похищения, попытки доведения до самоубийства и убийств трёх человек из мотивов корысти. Четырёх, поправил я. И опять стало невыносимо тяжело. Четырёх человек.

– Тася, сколько можно жопой крутить? Одевайся, в нормальную одежду… а то…

– Ого! Мне угрожают?.. А поцеловать? – И потянулся ко мне через стол, вытянув губы дудочкой. Короче, кофе он перевернул, мне тоже пришлось переодеваться. Я даже подозреваю, что Таська специально меня облил, гадёныш. Мы чуть не опоздали! Дура смотрела осуждающе…

Из здания суда выходили оглушённые… «Путем частичного сложения сроков Лунгину Александру Валерьевичу назначить пятнадцать лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима». Его признали организатором, и куча отягчающих… Нет, не жалко… но вновь заскрежетало в сердце. На мокром, грязном зимнем воздухе стало немного легче. Все участники процесса ушли, не прощаясь, хмурые и подавленные. Даже Таська молчал. Пока шли к парковке, вдруг показалось, что кто-то сверлит взглядом спину. Оглянулся: и действительно, рядом с газетным киоском стоял бородатый мужчина в серой куртке с капюшоном, надвинутым на самые глаза. Он курил и пристально смотрел на нас… Что-то показалось мне подозрительным и знакомым… Но мужчина вдруг сплюнул, развернулся и деловито пошёл прочь, шлёпая по снежным лужам военными ботинками… Показалось.