Текст книги "Озеро теней (СИ)"

Автор книги: SRouen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Наблюдая, как великолепный поток растворяется в воздухе, а мерцающая стена исчезает, он прячет руки в карманы и медленно направляется в толпу мёртвых, он хочет раствориться в ней, затеряться, стать одним из них. А после он вернётся к Смерти, как обещал ей и всё станет иначе. Он снова будет читать старые книги, они будут разговаривать, он будет пытаться спасти новых живых. Хотя, сможет ли он?

«Остановись», голос Ангела звоном отдался в голове парня и он замер. «Подойди ко мне, Адриан», голос был мягкий и игривый, а парень застрял на месте, чувствуя, что он не в силах повернуться. Ангел позвал его. Позвал впервые за такой долгий период времени. И он назвал его имя. Его. Не мёртвого из толпы, не живого, а именно его, Изгоя и узника, дитя самой Смерти.

«Идём же ко мне, Адриан», снова позвал Ангел, и парень заставил себя обернуться. Он увидел, как взгляд существа устремлён прямо на него, а его светящаяся рука тянется к нему. И вот он идёт, повинуясь некой великой и могущественной силе и видя перед собой только золотые глаза Ангела.

«Твои мучения в этом мире окончены», произнёс он, окутывая Адриана мерцающей стеной и погружая в яркий поток света.

========== Глава 25 ==========

За окном шёл проливной дождь, капли были огромными и он казался непроницаемой стеной, за которой едва виднелись стоящие напротив дома. Александр Графский смотрел в окно, выжидающе, долго и молчаливо. В его мыслях всё ещё взвешивались всевозможные варианты развития событий. Так уж устроен наш разум, что, даже приняв окончательное решение, мы всё равно продолжаем терзать себя мыслями: «а вдруг?». Вот и Александр испытывал тяжесть от осознания собственной беспомощности и неуверенности. В его душе ещё теплился луч надежды, и он иногда обращал свой взор на дочь, в надежде, что она откроет глаза и скажет, как прежде: «папа». Но она молчала. Она была, словно живая мумия и он понимал, что от дочери у него осталось разве что её тело, а её разум и душа где-то далеко отсюда.

Настенные часы неприятно тикали, раздражая своим звуком стоявшую в палате тишину. Александр бросал короткие взгляды на них, понимая, что время уходит. Что говорить? Что можно сказать такому человеку, если ты не уверен даже, что он слышит тебя? Отойдя от окна, он прошёлся по палате и снова взглянул на дочь. Надежда в его душе вспыхивала с новой силой, она напоминала яркую радугу, после проливного дождя. Но всё было тщетно, она никак не реагировала. Отчаянно вздохнув, он простился с ней и вышел из палаты. Он старался не смотреть в глаза жены и детей, ему хотелось скрыться и пережить это горе в одиночестве.

В больнице пахло таблетками. И это раздражало Лилиан, которая с утра пребывала в плохом настроении. Она уже выпила три таблетки успокоительного средства, но оно лишь немного приглушило эмоции, она всё равно волновалась. Она сидела на жёстком железном стуле, который отдавал холодом, потом резко поднималась и расхаживала по коридору, недовольно смотря на проходящих мимо медсестёр. Ожидание мучило её, но больше всего её терзала мысль о том, что зайдя в палату дочери, она зайдёт туда в последний раз. Её руки дрожали, и она постоянно поправляла спадающий халат. Она не могла смотреть в глаза Матвея, он так и не принял их решение, она не могла видеть любопытный взгляд Адель, которая совсем не понимала происходящего. Но хуже всего был взгляд матери. Она смотрела на неё свысока, будто бы надменно и в её взгляде читалось: «Такова твоя жизнь? Этого ты добилась, бросив родной город? И каково тебе здесь?». Не смотря на то, что Кэтрин предприняла все попытки стать ближе к ним, она всё ещё упрекала дочь в решении прошлого и при каждом удобном случае попрекала её.

– Мама, всё будет хорошо, – голос Софии был мягкий, успокаивающий. Лилиан настолько была погружена в своё горе, что и не заметила, как её дочь повзрослела, как изменился её взгляд и какой красавицей она стала.Она лишь грустно улыбнулась в ответ, коснувшись руки дочери, но не смогла произнести и слова. Она боялась, что её голос дрогнет, и она заплачет, а показывать слабость перед детьми ей не хотелось.

Скрип двери болью отозвался в сердце Лилиан. Она заметила потухший взгляд Александра и то, как скоро он опустил глаза.Ноги словно вросли в землю, и она с трудом заставила себя зайти в палату. Стояла мёртвая тишина, и лишь неприятный стук часов напоминал о том, что тут ещё теплится жизнь. Дождь за окном прекратился, и сквозь окно проскользнул несмелый луч солнца.

Лилиан видела свою дочь не в первый раз, но именно сейчас она понимала, что всё изменилось. Это их последняя встреча и надежды больше нет. Холодное чувство отчаянье цепко сжимало её сердце, и она боялась сделать шаг, понимая, что тело отказывается её слушать. Внезапно она быстро пересекла комнату и села на кровать, дав волю собственным слезам. Она положила голову на живот дочери и громко плакала, выпуская внутреннюю боль наружу. Ладонью она поглаживала руку Ники, и шептала о том, что она не может её отпустить.

– Господи, помоги, пожалуйста. Сотвори чудо…. – отчаянно шептала она, чувствуя, что дрожит. Поднявшись, она вытерла слёзы и подошла к окну, заметив, что тяжёлые тучи стали расходиться, а яркое солнце уже вступило в свои полные права. Его лучи пробивались в комнату, и казалось, будто сама надежда засияла с новой силой.

Тяжело дыша, Лилиан вытерла слёзы и вернулась к кровати дочери. Бережно поправив её одеяло, она погладила её голову, волосы, бережно и нежно коснулась руки и начала медленно гладить её ладонь. Резкий звук мобильного телефона отвлёк женщину, и она раздражённо извлекла трубку из кармана кофты и выключила его, даже не взглянув на звонящего. Её взгляд снова упал на руку дочери, и она заметила, что в её руке появился какой-то предмет. Это был толстый деревянный крестик, ручной работы. На лицевой стороне был приделан небольшой железный с распятием, а сзади высечены следующие слова: «Спаси и сохрани». Ниже были следующие: «от любящего отца сыну на долгую память».

– Чей это крестик, Доминика? – спросила Лилиан, будто бы её дочь могла дать ответ. И вот рука дочери дрогнула, она заметила, как зашевелились пальцы, и Ника открывала глаза, затем закрывала и снова открывала. Сжав крестик в руках, Лилиан бросилась из палаты за врачом, в надежде, что чудо всё-таки произошло.

Ника лежала на кровати, ощущая сильную слабость во всём теле и ноющую головную боль. Яркий солнечный свет неприятно ударял в глаза, а над ней наклонялись врачи. Вся семья была в сборе, и они ожидали вердикта.

– Но это чудо, что ещё я могу сказать? – усмехнулся врач, делая записи в истории болезни. – Все органы работают, как часы. Она практически восстановлена. Такое в моей практике впервые. А поверьте мне, видел я немало. При таких показателях её можно выписать хоть завтра. Но мой вам совет, пусть дня три побудет под наблюдением. А я пока пойду, оформлю все документы для перевода её в общую палату.

Как только врач ушёл, Нику тут же окружила любящая семья, которая начала забрасывать её вопросами и нагружать разговорами. Молчали только родители, они стояли в стороне и лишь наблюдали за тем, как Матвей пытается поправить Нике подушку, как София хвалится своими достижениями, как бабушки спорят, что вкусного ей можно купить, а Адель пытается забраться на кровать, чтобы обнять сестру. Этот день стал самым счастливым в семье Графских.

Доминика пробыла в больнице три дня, после чего врачи в один голос признали, что она здорова.Они разводили руками, говоря, что в жизни такие чудеса настоящая редкость. Девушка после месяца комы быстро пришла в себя, а об аварии напоминали лишь оставшиеся шрамы от царапин. Все анализы были в норме, что ещё больше поражало медицинских светил и им лишь оставалось признать тот факт – им пришлось столкнуться с настоящим чудом.

Сегодняшний день был пасмурным, но дождя не наблюдалось, а долгожданное освобождение из палаты придало Доминике сил и улучшило настроение. Она с нетерпением ждала начала занятий, рвалась в путь и стремилась жить. Её огорчала одна мысль о том, что она потеряла целый месяц.

Забирали её родители, остальная семья осталась дома, чтобы всё тщательно подготовить к её приезду. Был накрыт стол и приглашены друзья семьи, а так же друзья самой девушки.

Доминика вернулась домой. Она слабо верила в то, что отсутствовала в этом мире целый месяц, ей казалось, будто она просто заснула. Она смутно помнила аварию и не могла помнить, где она находилась всё это время. Просто чёрный экран перед глазами, как ночной сон, когда тебе не приходят картины собственного разума.

Крестик передали Доминике с вопросами о том, кто из её друзей мог преподнести ей такой подарок. Но Ника не могла припомнить своих знакомых именно с таким крестиком, да и вообще верующих друзей у неё было достаточно мало. Лилиан решила, будто это крестик посланник самого Ангела и она потребовала, чтобы Ника никогда с ним не расставалась, поэтому девушка надела его, полностью согласившись с родителями.

Нику встретили бурными аплодисментами, словно она совсем недавно закончила успешное выступление на огромной сцене. Она и подумать не могла, что её возвращение будет столь помпезно отпраздновано. Среди множества гостей прибыли и её друзья, одноклассники. Ника была в центре внимания, постоянно выслушивая похвалы и радостные восклицания по поводу того, что она вернулась к ним. Одноклассники рассказывали о своих поступлениях, о том, у кого какая группа и какие предметы, какие преподаватели нравятся, а какие нет. Нике стало тоскливо из-за того, что она не могла поделиться с ними такими рассказами, ведь ей ещё предстояло посетить свой университет, да ещё и в середине учебного триместра. Наверняка все уже сдружились и учёба в самом разгаре. Ей будет сложно наверстать упущенное.

Вечером, когда последние гости разъехались, к Нике зашла София. На её плече мило сопел хорёк, а в руках она держала кусочек торта с кокосовой стружкой, один из любимейших тортов Доминики.

– Мама купила его специально для тебя и велела мне принести, – она поставила тарелку на стол и подсела к Нике на кровать. Девушка складывала тетради в рюкзак и рассматривала трещину на телефоне.

– Спасибо, – кивнула она в сторону торта. – Он уже не заработает, верно?

– Нет. Папа пытался отдать его в ремонт, но там сказали, что проще купить новый телефон. Завтра вы поедете за ним, прямо перед отъездом. Ты так мало побыла дома, так не хочется тебя отпускать.

– О, Софи, ты прекрасно знаешь, что я достаточно много пропустила. Теперь всё это наверстать… – Ника замолчала, словив на себе взгляд сестры. Она была настолько погружена в водоворот событий, настолько загружена информацией, что и не успела подумать о том, каково им всем было. Она снова вернулась в эту жизненную гонку, перестав ценить каждый миг. А ведь она должна ценить свою жизнь, ведь совсем недавно она могла и не вернуться. – Прости. Я постараюсь приехать на первые выходные. Обещаю, – улыбнувшись, она приобняла сестру и погладила Чака. – Что? Почему ты так на меня смотришь?

– Просто ты гладишь Чака… – София сняла хорька с плеча и положила на колени сестры, удивляясь тому, что она не отскакивает от него, как от огня, а продолжает усиленно гладить. – Что случилось? Раньше ты к животным подойти не могла. Помнишь, какой ты закатила скандал, когда к тебе в комнату забежал Султан?

– Я не знаю, правда… – Ника усмехнулась, наслаждаясь приятными ощущениями и притягивая хорька к себе. – Не могу знать. Но что-то изменилось, верно? Как и ты. Ты повзрослела. У тебя стал более серьёзный взгляд.

– После того, как с тобой это случилось, родители не могли найти себе места. И мне пришлось стать старшей сестрой, смотреть за Адель, помогать Матвею с уроками. Я вдруг ощутила на своих плечах всю ответственность и поняла, что теперь я должна стать другой, измениться. Ты не поверишь, я закрыла свой блог. У меня не было времени им заниматься, а сейчас я уже и не хочу.

– А чего же ты хочешь?

– Рисовать. Хочешь, я покажу тебе свои рисунки? – Доминика согласилась, и София хотела забрать хорька, но сестра отказалась, изъявив желание самой нести в руках зверька. Они перешли в её комнату, которая заметно изменилась. Пропали безобразные плакаты, которые не нравились Нике, на столе стал порядок, все вещи были аккуратно сложены. Ника присела на мягкую кровать, и сестра показала ей свои рисунки на планшете: три красивые розы, её хорек Чак, Султан, спящий на отцовском кресле. Она листала рисунки, но один привлёк её больше всех.

– Стой. А это кто? – Доминика рассматривала парня-ангела, который склонялся над землёй, будто молясь о прощение, а рядом с ним лежали обрезанные крылья. – Как красиво…

– Это я нарисовала, когда ты была в коме…. Не знаю, идея пришла ко мне спонтанно. Просто несчастный падший ангел.

– А ты можешь подарить мне этот рисунок?

– Конечно, – улыбнувшись, София подключила планшет к ноутбуку и вывела рисунок на плотную бумагу. – Теперь он твой.

Забрав рисунок, Ника бережно упаковала его в чемодан к остальным вещам, решив, что он просто обязан быть всегда с ней и в новом доме ему будет самое место.

Перед сном её навестил Матвей, он, как и прежде, лёг рядом с ней и начал рассказывать ей истории со школы, про новую учительницу английского, про то, как он переживал за неё, жаловался на Султана, который вёл себя плохо, когда она была в коме. А так же он рассказал ей про случай, когда Адель привиделась Ника и она слёзно хотела её обнять, родителям пришлось даже отвезти её в больницу.

– Я так рад, что ты вернулась к нам. Спокойной ночи, Ника, – сонно проговорил Матвей и заснул у неё на плече. В эту ночь она позволила ему остаться, хотя сама не сомкнула и глаз. Она аккуратно покинула кровать, чтобы не разбудить брата и отправилась к окну, с трудом веря в рассказы своей семьи и в то, что ей пришлось пережить кому. На тёмном небе рассыпались великолепные яркие звёзды, во главе которых была огромная и красивая луна. Ника смотрела на небо, позволяя вихрю мыслей крутиться без цели и не контролируя их. Всегда, когда она читала прокому, ей казалось, будто это происходит как-то иначе и люди при этом что-то испытывают. Теперь же она понимала, что всё, что она помнит – это чёрное пятно и больше ничего. Словно она на время заснула. А что там было на самом деле? А было ли что-то? В любом случае, ей этого не узнать.

========== Заключение ==========

Автомобиль Ники так и не починили, да и было принято решение её больше к управлению не допускать. С утра Доминика простилась с семьёй и поехала с отцом в магазин, где ей был куплен новый телефон, а затем они отправились в путь и лишь к вечеру прибыли в новый город.

В свете вечерних огней и сказочного полумрака, город казался необычным и красивым. Их встречали жилые дома, тянущиеся вдоль узких дорог и улочек, затем белая церковь, золотые купола которой переливались в свете вечерних огней. Они миновали мост, и Ника обратила внимание на обширный и ухоженный парк, в котором прогуливалось достаточно много молодёжи. Она тут же решила, что обязательно должна погулять там и осмотреть город.

Миновав костёл, они въехали в частный жилой сектор и скоро оказались у дома Элоны Анатольевны. Удача ли это или нет, но пожилая женщина так и не смогла найти нового жильца, поэтому с удовольствием согласилась предоставить жильё Доминике. Дом был точно таким, как на фотографии, небольшой, двухэтажный, обложенный белым камнем.

– От второго этажа я вам не даю ключи, он не предоставляется для жилья. Там всё отключено, – говорила Элона Анатольевна. Это была пожилая женщина, которой было далеко за семьдесят пять. Невысокая и полная, она была одета в золотистое строгое платье, а её короткие волосы были выкрашены в янтарный оттенок. На её морщинистых руках висели браслеты, которые при каждом её движение забавно позвякивали. Несмотря на свой глубокий возраст, выглядела она достаточно свежо, на вид ей можно было смело дать шестьдесят лет.

– Тут и первый этаж достаточно большой. Ника, ты не будешь бояться оставаться здесь одна? – поинтересовался отец, осматривая комнаты. – Может, стоит поискать квартиру в городе?

– Нет, всё хорошо, – убедила его Ника и подошла к небольшой фотографии в рамке. Там была изображена Элона Анатольевна вместе с пожилым мужчиной, одетым в китель, а на груди множество наград. – Это ваш муж?

– Он не против? – тут же уточнил Александр, так же взглянув на фотографию.

– Он против не будет, – поникшим голосом ответила женщина. – Аристарх полгода назад как умер.

– Соболезную, – в один голос произнесла Доминика и Александр.

Отец уехал поздней ночью, и как Ника не уговаривала его остаться до утра, он не согласился, говоря о том, что ему с утра обязательно нужно попасть в офис. Он дал обещание позвонить дочери, как только доберётся до дома.

Комната была просторной и полупустой, высокие стены украшали тёмно-красные обои, а пол плотно уложен мягким ковром. Всего одно окно практически не пропускало свет и завешивалось тяжёлыми шторами. Ника раскладывала вещи, аккуратно уложив их в шкаф, а картину своей сестры повесила над кроватью, решив, что там ей самое место. Теперь комната не смотрелось такой чужой, Ника смогла придать ей немного «жизни».

Решив, что ещё рано для сна, да и она всегда с трудом засыпала на новом месте, Ника отправилась на кухню, застав там Элону Анатольевну. Она была одета в тёплый домашний халат и смотрела на букет цветов, стоявших в огромной вазе посередине стола.

– Я слышала твою историю, мне так жаль, что тебе пришлось столько пережить, – мягко проговорила она и грустно улыбнулась. – Аристарх любил цветы и требовал, чтобы я всегда ставила на кухне свежий букет. Летом можно было набрать наших цветов, а вот зимой приходилось их покупать. Но он говорил, что цветы напоминают ему о том, что в мире ещё есть чудеса. А ты какие любишь цветы?

– Ромашки, – Ника сделала им чаю и подала на стол, расположившись напротив женщины. – А вы живёте у детей?

– У дочки. С сыном у нас не самые лучшие отношения, – она вздохнула и сделала пару глотков чая. – Он даже не приехал на похороны… – задумчиво произнесла она и тут же опомнилась. – О чём это я? Время позднее. Надеюсь, тебе здесь не будет одиноко, как говорил твой отец. Доброй ночи, – она собралась уйти.

– А как он умер? Ваш муж? – Ника сама не понимала, отчего решила задать этот вопрос. Ей стало неловко, когда она уловила на себе взгляд полный боли, и она уже мысленно ругала себя.

– Сердце остановилось. Он отошёл в тот мир спокойно. Прожив не самую счастливую жизнь, он хоть умер безболезненно. Во сне.

Больше ничего не добавив, она ушла, оставив Нику с неприятным тягостным чувством внутри.

Утром Доминика волновалась, предстояло попасть в уже сформированный коллектив и наладить общение с преподавателями. Никто не обязан жалеть её только за то, что с ней приключилась такая беда. Да никто и не будет. От первого дня зависело многое, и она это прекрасно понимала. Поэтому она решила одеться достаточно строго и представительно, и её выбор пал на белый брючный костюм, купленный ей в Польше. Накрутив волосы, она сделала лёгкий и неброский макияж и отправилась на учёбу.

Здание университета было огромным и величественным. Потребуется достаточно много времени, чтобы начать в нём достаточно хорошо ориентироваться. Сразу перед входом студентов встречал красивый фонтан, который отреставрировали лишь в этом году. Посереди него возвышалась статуя девушки, которая держала в руках книгу. Из него ещё били свежие струйки воды, и Ника с удовольствием сделала для себя пару фотографий, чтобы поделиться ими с семьёй.

Занятие проходило на втором этаже, и Ника без труда нашла необходимую аудиторию. Стоял шум, ещё до звонка было легко затеряться в общем потоке. Она медленно зашла в аудиторию, чувствуя лёгкое волнение и неприятную дрожь, а затем резко подалась вперёд и присела рядом с группой девушек. Их было трое, две девушки практически одного роста и чуть ниже Доминики, у них были светло-русые волосы и очень схожие черты лица. Позже Ника узнала, что они сёстры-двойняшки. Третья девушка была совсем низкой и миниатюрной. Её чёрные длинные волосы были собраны в высокий хвост, который она постоянно накручивала на тонкую руку. В больших глазах тёплого карего оттенка прыгали игривые огоньки. Она была достаточно милой и обаятельной особой. Звали её Алёна, она была из местных и жила по соседству с Доминикой, в большом коттедже на горе.

Благодаря удачному знакомству, Ника скоро с лёгкостью влилась в коллектив и к обеду уже была представлена всей группе. Ей устроили экскурсию по университету, рассказали про преподавателей, а Алёна вызвалась помочь с пропущенными занятиями. Алёна говорила достаточно много и быстро, иногда Ника даже упускала суть разговора. За короткое время их общения она смогла узнать, что у неё есть брат, любимцем которого является персидский кот Пуф, он старше и так же обучается здесь.

После обеда состоялась церемония открытия памятника жертвам, погибшим при крушении автобуса. Там было двадцать девять студентов, имена которых выгравированы и увековечены на синей каменной плите. Около получаса преподаватели произносили громкие речи, высказывая свое сожаление, и в итоге была проведена минута молчания.

После церемонии новые знакомые приглашали Нику пройтись в столовую перед парой, но она пожелала постоять немного у памятной доски, пообещав, что присоединится к ним на занятии.

Плита была мраморная, гладкая и имена были написаны красивым золотистым шрифтом. Ника с тоской думала о людях, что ушли от них. Она не знала их. Никогда не общалась с ними. Но она испытывала тоску по их утраченным жизням, понимая, что она могла быть в их числе. Отец предлагал ей отправиться в город на автобусе, вместе с остальными студентами, но она сама приняла решение поехать своим ходом на машине.

Ника прикоснулась рукой к гладкой плите, ощущая всю её прохладу. Она решила приносить сюда цветы, срывать, покупать, но приносить. Она вдруг вспомнила рассказ Элоны Анатольевны про любовь к цветам её мужа и подумала, что в его словах что-то было. Цветы действительно подобны настоящему чуду.

Ника поспешила вернуться в корпус и отправиться на пары. Она не помнила, куда стоит идти, поэтому ей пришлось на ходу доставать тетради в поиске своей записной книжки. Внезапно она с кем-то столкнулась, и все её вещи с грохотом повалились на пол.

– Простите, – произнёс парень. У него был достаточно приятный тембр голоса. – Видимо, как начнёшь день, так и закончишь, – Ника взглянула перед собой, уловив на себе любопытный взгляд зелёных глаз. Необычный у них был цвет, не такой, как у Доминики. Обрамлённые золотыми ободками, могло показаться, что в них само солнце. Его каштановые волосы были слегка взъерошены, а под левым глазом Ника заметила родинку. Он показался ей очень знакомым, но она не могла точно понять, где прежде могла его увидеть и видела ли вообще. Быть может, это просто игра её разума. – Простите, – снова произнёс он и начал собирать её вещи. Ника словно отошла от наваждения, так же принялась помогать ему. Они снова столкнулись, и на сей раз их крестики непонятным образом сплелись. – Что такое? – смеялся он. Они аккуратно поднялись, и он отложил вещи на подоконник, а сам принялся распутывать их крестики. – Стойте… – он замер и начал ворочать крестик Ники в руке. – Откуда он у вас?..

– Долгая история, – виновато произнесла Ника и аккуратно вытянула его из рук парня, вернув обратно под кофту.

– Нет, просто там гравировка в точности как у моего. Но такого просто не может быть, – и он показал девушке свой крестик, который был полной копией её, а на задней стороне были точно такие же слова, что и на её крестике. – Это подарок моего отца. Он смастерил его сам. Второго такого не существует в природе.

– Видимо существует, – растерянно произнесла Доминика и пожала плечами. – Я не знаю, как он у меня появился. Мама говорит, что он оказался у меня в руке, когда я вышла из комы.

– Из комы? А, ты та девушка, Доминика, верно?

– Да, но откуда?..

– Ты учишься с моей сестрой в одной группе. Она мечтает стать великим юристом, – улыбнулся парень. – Она мне рассказывала про девушку, которая попала в аварию. Она тебе очень сочувствовала. Её Алёна зовут, знаешь? А меня, кстати, зовут Адриан.

– А мы с тобой раньше не встречались? Ты мне кажешься таким знакомым…

– Нет, вроде нет. Но ты знаешь, у меня тоже такое чувство, – резкий звонок оповестил их о том, что наступила начало пары. – Пора идти. Давай провожу тебя до аудитории, сразу видно, что ты тут плохо ориентируешься.

– Я была бы тебе очень благодарна.

– Знаешь, а ведь у меня тоже был случай, когда я чуть не умер, – рассказывал Адриан, когда они направлялись к необходимой аудитории расположенной в западном крыле здания. – Мне тогда шесть лет было. Наш дом ограбили и сожгли. Родители хотели меня оставить с няней, но в последний момент передумали. Милиция так и не нашла грабителей.

– Мне очень жаль.

– Всё обошлось, ведь так? Кстати, ты снимаешь дом у Элоны Анатольевны? Так мы соседи. Как насчёт погулять вечером в парке?

Они подошли к огромной деревянной двери, и Ника взглянула в глаза парню. Ей казалось, будто она знает его целую вечность, а его голос был для неё настоящей музыкой. Она смутилась, понимая, что в ней вспыхнула симпатия, и Адриан определённо ей нравился.

– Я согласна, – Ника ощущала, что пары перестали ей быть интересны, и она начнёт считать время до вечера, когда они снова смогут встретиться.

– Я зайду за тобой в восемь. До встречи, Доминика.