Текст книги "Совпадения случайны (СИ)"

Автор книги: Sode no Shirayuki

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Эрен знает? – спросил Ирвин. Он вдруг подумал, что безумно рад был бы последовать ее примеру. Микасе рано в отставку. Микаса вдруг полюбила спокойствие и тишину. Или кто-то научил ее любить простые вещи? Ирвину предстояло разобраться в этом – но прежде горы, река, лес…

– Я сказала, – пожала плечами девушка. – Но он слишком занят. Планирует возвращение к Шиганшину. Сказал, что если сможет, то поедет со мной.

– Я про другое, – перебил ее Ирвин, – Он знает, что ты обижена? Что ты разлюбила его? Что ты устала и хочешь все бросить? Не делай из меня идиота, Аккерман. Я за тебя головой отвечаю. И читаю тебя лучше других. Быть может, даже лучше Райвеля.

– Эрен – мой брат, и я никогда его не разлюблю, – твердо сказала Микаса, – Я люблю Эрена, Армина, майора Ханджи, вас, капрала, Сашу, Кристу, Жана, Конни и…

– Да, ты права, – отмахнулся Ирвин, – Права. Июнь, договорились? Отпущу в июне.

Он снова вернулся к бумагам – Микаса вытянулась, глаза предательски заблестели. Ей не понравился его тон, но она читала в нем не равнодушие, а тоску и усталость. Это было близко ей сейчас. Ирвин – был близок всегда. Он заботился об Эрене. И Микаса знала – пока Эрен нужен Ирвину, с ним ничего плохого не случится.

– Отпустишь Аккерман? – спросила его вечером Ханджи. Райвель равнодушно пил чай и читал газету.

– А что мне делать? – Ирвин отмахнулся. – Она еще ребенок. Быть может, кончит не так плохо, как мы. Замуж выйдет. Тот же Кирштайн пойдет.

– Ханджи не об этом, Ирвин, – не поднимая головы, сказал Райвель. – Это не отпуск для Аккерман. Это отставка. Она собирается отпустить Эрена и свое прошлое. Значит, мы потеряем ее навсегда.

– Это лучше, чем, если бы ее убили в какой-нибудь вылазке, – сказала Ханджи. Она впервые рассердилась, и выглядела суровой и обиженной.

– Что? – не понял Райвель.

– Это ты виноват, глупый капрал. Ты и Эрен… – Ханджи встала, у нее не хватало ни слов, ни эмоций, чтобы описать ситуацию. – Она уходит, потому что вы ее унизили. И теперь ей ничего не остается, как признать свое поражение. Это Аккерман. Это не…

– Я тоже ношу эту фамилию, – отмахнулся Райвель. – И я ее не отпускал. Отпустил Ирвин. А ты, Ханджи, заткнись, идиотка. И пей свой чай. Он остыл.

Он отвернулся, поставил кружку, поправил сапоги и вышел. Ирвин и Ханджи смотрели ему вслед.

– Ты задела его за живое, – заметил Ирвин.

– Это не я, а Микаса, – с нежностью сказала Ханджи. – За большее, чем за живое.

***

Эрен спал – и Микаса осторожно прошла в комнату, тихо села. Конни, Жан, девчонки тихо играли – Армин читал, Микасу все встретили сдержанной радостью. Она села и осторожно прислушалась к дыханию Эрена – не простыл ли…

– Вчера выучили новый прием, – коротко шепотом рассказывал ей на ухо новости Армин. – Эрен упал с муляжа. Его новый титан силен. Этой бронью можно будет закрыть дыру в стене. Я уверен.

– Это здорово, – сказала Микаса. – Значит, совсем скоро можно будет увидеть подвал его дома… Столько лет, Армин, столько лет…

Она осторожно накрыла его ладони своими и сжала их – Армин благодарно прильнул к ее плечу, как маленький. Вчерашние дети смотрели друг на друга – и детство кончилось, и Микаса оставалась той же Микасой, заботливой, надежной и настоящей.

– Микаса, – позвал ее во сне Эрен. – Микаса…

– Я здесь, – ответила ему девушка. – Я еще здесь, Эрен, – она прекрасно знала, что он не слышит ее, но ей нужно было сказать это – для себя, для Армина.

И для Райвеля, стоящего у дверей.

========== VI ==========

Месяц спустя

Райвель устало смел со стола все бумаги, приложился лбом к ледяной столешнице, закрыл глаза. Тяжесть, поселившаяся внутри него, сковывала и мысли, и сердце в один большой тугой, пульсирующий ком. Он устал. Он почти сломан. Очередная вылазка – сто сорок восьмая, кажется – закончилась ничем. Не совсем ничем – тяжестью слов родных погибших, предсмертным ржанием лошадей, криками и болью. Ничего другого. Ничего родного и близкого.

И был еще Эрен – этот вчерашний ребенок. Уже подросший, еще не возмужавший. В очередной раз очередной провал – как пережить это Эрену? Ирвин просил позаботиться о его делах, пока он отчитывается в столице, Ханджи заперлась в своей лаборатории – Райвель остался один. Один. Никакого другого нет.

Он вспомнил о Микасе, которой уже две недели не было в расположении – сердце его задрожало и остановилось. Он не видел ее так долго, что образ ее померк и превратился в светлое воспоминание. Микаса жива и находится далеко отсюда. И он – Райвель – никогда не сможет перекинуться с ней словом, отругать ее из-за мелочи, выслушать ее претензии, пошутить глупо и плоско, насладившись ее гневом, ее редкими эмоциями.

– Хитрая Аккерман, – сказал он сам себе, – Хитрая и несправедливая.

Он закрыл глаза, пытаясь представить себе, как переживет завтрашний день, что будет делать потом, как выполнит все дела, заполнит все пробелы, встретит Ирвина из столицы и запланирует новый поход – подвал – вернувшихся – погибших.

Райвель устало закрыл глаза – и уснул. Ничего большего. Ничего меньшего. Во сне он видел Микасу с темноволосым младенцем на коленях.

– Ты такая красивая, – силился сказать ей Райвель. – Ты такая счастливая, Микаса.

Ребенок ее посмотрел на него – яркие зеленые глаза Эрена на красивом азиатском лице. Райвель улыбнулся ребенку – и проснулся.

***

– Могли бы и забыть обо всем этом, – хмурился Жан, – Чертова работа… Я на такое не подписывался.

– Мы еле отбили этот гранд-пост, – сурово сказал Конни. – Так что не ной, Жан, помогай работать.

– Я не Жан, но ныть хочется безумно, – тихо сказала Саша. Она остановилась перед огромной кучей человеческих тел, сваленных неподалеку, тихо вытирая пот со лба. – Я не могу на это смотреть. Не могу, Конни, Жан.

– Ладно уж, – Жан положил руки ей на плечи. – Отойди, картофелька. Сами справимся. Несите сюда мешки. Мешки, лопаты, носилки… Да хоть что-нибудь! Иначе до вечера тут начнется эпидемия. Тела разлагаются…

– Разлагаются… – повторила за ним Саша, прижав ладонь ко рту. Ее мутило, голова кружилась – подошедший к ней со спины Конни едва успел осторожно подставить руки, чтобы увести девушку в другое место. Они работали пару дней на выезде, и капрал неумолим. Слабакам тут не место – и от этой мысли хочется работать еще усерднее, чтобы, ни приведи господь, не оказаться таким вот слабаком. Вот только работа эта означает именно трупы, трупы, полусъеденные титанами тела, выпотрошенные дома, в которых совсем недавно была жизнь, были люди. А Саша все-таки девушка. Самая настоящая девушка.

– Я помогу, – сурово сказал Эрен. Он в перчатках и маске стоял рядом с телами, пытаясь дотянуться до черного мешка. Жан сплюнул зло и подал ему один. Его неприязнь была такой ощутимой – можно рукой потрогать…

– Чего? – Эрен нахмурился. – Хочешь что-то сказать – скажи!

– Ты придурок, – заявил Жан. – Я сказал. Из-за тебя Микасы тут нет. И, возможно, я ее больше никогда и не увижу.

– С чего бы это? – Эрен отвернулся – Армину у соседней кучи тел стало дурно, и Конни бежал к нему с бутылкой воды.

– Ни с чего, придурок, – Жан отвернулся. – Если бы ты не вел себя как придурок, она бы никогда не посчитала бы себя ненужной нам. Никогда бы не попала в кутузку, в архив, на месяц. Да Микаса тут самый ценный разведчик с ее силой и способностями, но ты вынудил ее получить наказание от капрала Райвеля да еще и в отпуск потом пойти. Тебе повезло, Эрен, а ты не понял этого. Божья кара, да? Или божье правосудие, хер тебя знает…

– Микасе нужен отдых, – наивно выдал Эрен. – Она сама так мне сказала. Как только она отдохнет, она вернется. Она не стала бы врать мне.

– А Саше, блядь, не нужен отдых, а? – Жан потерял самообладание, – А нам не нужен? Ты, тупой полудурок, не читаешь по губам, по взгляду, по состоянию… Какого хера сила титана у тебя? Ты ее не заслужил! Ни силу, ни свое положение, ни Микасу!

– Заткнись, Жан, – Армин уже пришел в себя. – Заткнись, а! Эрен лучше тебя знает, что виноват перед Микасой. Но не в том, в чем ты упрекнул его сейчас!

– Второй ребенок мисс Аккерман проснулся, – Жан сгреб последние останки в мешок, завязал его, плеснул на место хлорной известью из ведра. – Ненавижу вас всех. Микаса была бы тут и работала бы вместе с нами. Она как символ отряда, с ее силой, выдержкой и способностями. Но теперь она сломана изнутри – и в этом есть твоя вина, Эрен. Ты должен был повести себя как мужчина. Хотя бы раз.

– Я это знаю, – Эрен потер лицо. – Да знаю я все! И ты совсем идиот, Жан, если думаешь, что меня это не волнует…

– А разве волнует, придурок? – Жан вспылил – но его остановило побледневшее лицо Эрена с выражением пустоты в больших зеленых глазах.

– Конечно, волнует, – сказал за него Армин. – Он впервые остался без Микасы. И он понимает, что она может и не вернуться вовсе, так? Так, Эрен?..

Эрен не слышал ни Армина, ни Жана. Он смотрел впереди себя и думал о том, что Микаса, на самом деле, поступила верно. Она не должна быть тут – как и все они. Она сейчас далеко, в месте, похожем на то, где жила в детстве. Вокруг нее сонный шелест деревьев и звуки дождя. Никаких изуродованных тел, никакой боли, ничего того, что могло бы причинить ей боль, поранить ее изнутри. Он услышал ее тихий голос, поднял глаза на Жана, и тому вдруг стало не по себе.

– Знаю, – ответил он запоздало, – Знаю я, Жан. Куда лучше всех вас знаю. Микаса мне не просто товарищ, не просто сестра… Я ее люблю.

Он резко обернулся и пошел прочь, темный мешок тащился за ним – Жан и Армин смотрели ему вслед, не ощущая больше ни ног, ни собственной правоты.

***

Микаса услышала скрип ворот – вздрогнула, прошептав одно-единственное имя, бросилась к двери. Почтальон кивнул ей сухо, вложив в руки пакет с газетами. Микаса пробормотала слова благодарности. На что она надеялась? Она сама покинула их. И никакое ожидание не оправдает ее поступков. Зачем? Да, просто так… Она устала, не так ли?..

– Эрен, – позвала она негромко. – Мама… Папа… Доктор Йегер… Карла-сан… Армин…

Никто не отозвался. В ее теперь пустом доме больше не было никого – и Микасе вдруг показалось, что и не было раньше. Она тут не две недели – всю свою жизнь. И никогда не держала она в руке лезвия, никогда не сражалась за свободу человечества, за свою свободу. Никогда. Ничего. Не. Делала.

– Капрал Райвель, – позвала она тихо отчаянно – не надеясь на ответ.

– Звала? – тускло отозвался он. Микаса испуганно обернулась – капрал стоял у двери, подпирая ее косяк – домик почти развалюха, негоже Микасе тут прозябать. Девушка с минуту смотрела на него, ожидая, что он растворится в воздухе, как мираж. Потом справилась с собой и прикусила губу, чтобы не наговорить ему кучу ненужных вещей, чтобы не разреветься, как девчонке, чтобы не потеряться снова.

– Звала… – сказала она негромко. – Навестить меня приехали?

– Отозвать тебя, – сказал Райвель – и Микаса почувствовала неуверенную радость в его голосе. – Нужна твоя помощь. Всем. И нам с Эреном тоже.

Он почти не обманывал – но даже если бы лгал, Микасе теперь было бы уже все равно.

========== VII ==========

– Надолго останетесь? – всего лишь раз за неделю спросила Микаса, смутно всматриваясь в хмурое лицо капрала.

– Пока останусь, – обтекаемо бросил он. – Это ты так грядки разметила? Неправильно все, ребенок, учи тебя тут…

И ведь учил! Учил – целую неделю. Огородик, в котором Микаса могла расслабляться и предаваться мыслями об Эрене, распахал вдоль и поперек, оставив на рыхлой почве следы своих сильных ладоней. Вечерами пек хлеб в узкой печурке и ругался почем зря – Микаса вжимала голову в плечи, мечтая, чтобы он поскорее уехал.

Но Райвель не уезжал – быть может, потому что никогда не спешил угодить ей. А может, и потому, что на самом деле Микасе было нужно его присутствие. Просто она пока не успела этого осознать.

– Почему Эрен? – спросил он однажды вечером. Микаса мыла посуду в котелке у огня, скоблила ложки со звоном. Остановилась, глядя на него удивленно, подняла руку, коснулась мыльной пеной лба, задумалась.

– Потому что он спас меня, – пришел в голову ей ответ, – Разве этого мало? Ему было десять. Он был ребенком – и ребенком спас ребенка. Это не подвиг. Это больше чем. Тогда я сделала для себя выбор.

– Жить? Любить Эрена? – спросил Райвель, сдерживая зевок – как предсказуемо.

– Ждать, – поправила его Микаса. – Я научилась ждать.

Она встала – и снова стала выше Райвеля и сильнее него. Он улыбнулся тускло, мимо нее, вспомнил себя самого, грязного и одинокого на дне жизни. Далеко ему до Микасы – а Микасе никогда не пасть так низко, как пал он. И все-таки фамилия у них одна. Разве этого мало?..

– Он может никогда и не вспомнить о твоей непрошенной любви, – сказал он. – Он ведь придурок. Придурки… Они такие. Он будет сражаться во имя тебя, нести свое знамя с твоим портретом, а вспомнит, что не сделал тебе предложение, где-нибудь у твоего гроба, жалуясь на старость. Как тебе такой вариант? – спросил он, заранее ликуя. Микаса поймала его взгляд и рассмеялась.

– Он прекрасен, – сказала она. – И вариант. И Эрен.

Она вдруг развеселилась – и настроение у нее было приподнятое и искреннее, как будто бы все встало на места свои и обрело новый смысл. Райвель или сам черт – какая разница?.. Он в ее доме. Сам пришел. Ее огород даст плоды – и она соберет их. А в корпус пришлет большую корзину со свежими овощами. Саша будет рада…

– Я ведь к тебе привязался, Аккерман, – мягко сказал Райвель. – Еще тогда понял это. В зале суда. Ты готова была убить меня за то, что я избил Эрена. И там, в первой вылазке. В гигантском лесу. Ты шла за Эреном, шла убивать за Эрена. Я восхитился такому безумию. Напоминаешь мне меня, в прошлой моей жизни. Гадкая история…

– Не похожи мы совсем, – вздохнула Микаса. – И я знаю, что вы ко мне привязаны. Стали бы приезжать в эту глушь ради кого-то чужого. К тому же вы забрали мой первый поцелуй. Чтобы позлить Эрена, да? Но он не разозлился. Вы в его истории куда важнее, чем я, – прибавила она.

– Я могу научить его, – поправил ее Райвель, – Но сына можешь родить ему ты.

Он подошел к ней и встал рядом, чтобы разница в росте была заметна. Микаса смотрела без грусти или без страха – спокойно и заинтересованно, что будет дальше. Он протянул руку и провел по ее волосам – мягкие, как у Эрена. Заглянул в красивые азиатские глаза и нахмурился, притворяться не получается, не получится уже.

– А можешь родить сына мне, – добавил он. – Если вдруг.

Микаса повернула голову набок, не доверяя собственному слуху. Легко отшатнулась – и тут же закрыла глаза. Усмехнулась, потирая усталые глаза, потом вернулась к своему котелку.

– Вы ведь не шутите, – сказала она сама себе. – Вы не стали бы шутить таким. И не со мной. У меня нет чувства юмора.

– Как и у меня, – сказал Райвель. – Но то, что я тут, уже не вызывает сомнений. Я собрал вещи и приехал за тобой, чтобы привезти тебя к Эрену – даже если и силой. Но приехал сам. Чтобы увезти тебя самому. Понимаешь? Понимаешь ты, глупая девчонка?

– Понимаю, – кивнула Микаса. – Я, наверное, понимаю это лучше, чем кто-либо.

Она вытерла руки и посмотрела на часы – одиннадцать. В это время в отряде давно отбой, Эрен спит, накрывшись одеялом с головой, а брови его сведены даже во сне…

– Завтра я подумаю обо всем этом, – решила она про себя. – А сейчас спать. И вам, и мне, капрал Райвель.

– Оно и верно, Аккерман, – согласился капрал. – Ты права как обычно.

***

Эрен поймал напряженный взгляд Жана, но тут же взял протянутый стакан – пока капрала нет, стоит выпить, даже больше – стоит нажраться, чтобы уж наверняка.

– Пей, Эрен, – поучал хитрый Конни. – Пока твоя молодость еще продолжается.

– Потому что уже завтра мы можем сдохнуть в желудке титана, – вздохнула Саша. – И никакой картошечки. Вообще и никогда.

– Откуда пойло? – невежливо спросил Жан. – Краденое? Саша постаралась?

– С чего бы это? – возмутилась девушка. – Нашла в складе. Срок годности вышел – но для вина так даже лучше. Оно перебродило и настоялось, смотри… – она принюхалась к своему стакану, – пахнет виноградом.

– Его сделали из винограда, дура… – Жан погладил ее по волосам. – Ладно уж. За что пьем?

– За наше будущее, – скромно сказала Криста. – Пусть оно будет у нас. Очень хочется, чтобы оно было. Если же вдруг нет – тогда пусть смерть будет быстрой.

– Она случится однажды, – поправил ее Армин. – Никто ее не отменит. И не предугадает, да, Эрен?

– За жизнь и за возвращение наших друзей, – сказал Эрен, и воцарилась тишина. – За Микасу и ее светлое будущее, в которой не будет разведывательного отряда и нас.

Он залпом осушил стакан и пододвинул его к Армину. Тот молча наполнил еще один. Жан засмеялся и выпил свой – остальные последовали его примеру.

Наступил вечер – и только блеск огней освещали сонный двор корпуса. Ночная тень бесшумно скользила вдоль стены.

========== VIII ==========

Жан открыл глаза и не сразу смог понять, где они и что случилось. Вокруг него дрожало и искажалось пространство, время от времени погружая его в болезненную реальность – подскакивая на ухабах, собственное тело казалось чужим и неправильным.

– Эрен… – позвал тихо Жан. – Микаса?.. Черт… – он вспомнил, что Микасы с ними нет, – Конни! Криста!

– Заткнись, – неожиданно зло и грубо сказал ему Конни. – Просто заткнись, Жан!

– Мы умерли? – спросил Жан, и в лицо ему ткнулся кусок ткани, оказавшийся рукавом Кристы, мягким и чистым, как простыня, – Я умер?

– Нас похитили, – сказал Эрен, но голос его доносился где-то издалека. – Нас похитили. Мы напились, и нас похитили. Не напомнишь чья была идея напиться?

– Ты тоже заткнись, Эрен, – Конни не переставал удивлять. – Ты эту хреновую идею поддержал обеими руками. Золотой герой нашего поколения. Теперь мы в дерьме, мы в гуще дерьма. И если нас убьют, это будет ваша вина. Наша вина, черт!

Глаза стали привыкать к темноте, и только сейчас Жан осознал – они в повозке, накрытой дерном или тканью, не пропускающей свет. Темнота была всюду, но она поддавалась свету, крохотным его проявлениям – он просачивался сквозь мельчайшие прорехи, дырочки и швы. Жан увидел Кристу, притаившуюся в самом углу повозки, свернувшись калачиком, она тихонько посапывала на плече у Саши. Саша лежала на спине – казалось, тоже спала, но к лицу ее была прижата чья-то футболка или полотенце, и Жан вспомнил, сколько вчера выпила Саша, подражая ему и Эрену. Эрен сидел рядом с ним, чуть поодаль Конни. Руки обоих были закованы в наручники.

– Превратись в титана, – скомандовал Жан. – Разве так сложно? Укуси себя.

– Они что-то ему вкололи, Жан, – ответил за Эрена Армин. – Он уже полтора часа пытается превратиться в титана. Оставь его.

Армин выглядел хуже других – бледный, с плотно сжатыми губами. Армин – нежный, с ребячьим еще пухом на щеках, женственный и умный – от его вида Жану стало стыдно и больно. Он не должен был подвергать их такой опасности, это его, Жана, вина. Если бы они не теряли бдительности, все остались бы живы. Но он-то помнил. Помнил – Микаса уехала, а капрал Райвель отбыл по делам отряда. И, оставшись сразу без двух защитников, они тут же потеряли контроль, и позволили захватить себя.

– Да к черту нас… – ответил за него Конни. – Теперь у них Криста и Эрен.

Он кивнул коротко – и Саша шевельнулась под ними. Сашу мутило, но она держалась из последних сил. Ее дрожащая влажная рука вцепилась в руку Конни, когда телега подскакивала на ухабах, Саша вздрагивала, и иногда стонала от боли. Жан шевельнул руками – на них звенели оковы.

– Мать вашу! – заорал он, теряя терпение. – Райнер! Бертольд! Вы меня слышите? Ублюдки сволочные! Уроды!

Никто не ответил ему, и Жан вдруг уронил взгляд на Эрена – нижняя губа его была прокушена насквозь. Кровь стекала по его лицу, смешивалась со слюной. Армин прикладывал к его губе кусок своей рубахи – и от вида его испуганного лица Жану стало плохо, больно и неприятно.

– Уроды! Сволочи! Идиоты! – кричал он. – Грязные ублюдки! Остановитесь и выпустите нас! Я своими руками уничтожу всех вас!

– Заткнись, Жан, – простонала Саша. – Просто замолчи!

В углу тихо заплакала уставшая Криста. Время остановилось.

***

– Я помогу тебе, – сказал Райвель. Микаса нервно дернулась, но поддалась, и его руки мягко обвились вокруг ее талии, а застрявший ремешок поддался. Спешившись, она смогла, наконец, спуститься – и с наслаждением вдохнула запах полевых трав.

– Целая тонна сена! – с восторгом сказала она, забыв, что рядом с ней капрал Райвель. – Тонна!

– Тебя тут не будет зимой, – напомнил он. – Это сено достанется хозяевам домика. Не тебе. Стоило так стараться?

– Зимой у скота будет сено, – повторила Микаса, как будто не слыша него. Она снял шляпу и вытерла ладонью пот со лба, с наслаждением вдыхая летний воздух.

– Хорошо! – рассмеялась она, и у Райвеля заболело сердце. – Хорошо так!

Она вдруг бросила вилы, повод коня – и побежала прямо туда, к стогу, высившемуся впереди. Смеясь, как девчонка, села на землю, стаскивая узкие сапоги, развязала рукава свитера с пояса, стащила ремень – и забралась на сено, размахивая платком, сорванным с шеи. Райвель смотрел на нее – и не узнавал Микасу, всегда сдержанную и спокойную.

– Или наоборот, – сказал он сам себе. – Я только теперь узнаю ее.

– Капрал Райвель! – закричала она, подпрыгивая на пружинящейся соломе. – Идите ко мне! Отсюда солнце – ближе! И небо – ближе! – она распахнула свои объятья навстречу лету, хотела сказать что-то еще, но не хватало сил.

Райвель смотрел на Микасу, щурясь от летнего солнца, влюбляясь все больше и больше, а сердце его сжималось от тоски, что ему придется вскорости забыть об этом и бросить это все. Навсегда.

Привязав поводья своего коня к забору, он снял шляпу и пошел к Микасе – смеющейся и счастливой.

***

– Ты хочешь тут остаться? – спросил он вечером. Микаса с мокрыми после ванны волосами ела приготовленную им похлебку, с наслаждением вдыхая ароматный запах бульона.

– Да, – сказала она, помолчав. – Однажды. Я вернусь сюда и останусь тут навсегда. А пока я должна вернуться.

Она посмотрела на Райвеля и улыбнулась ему – впервые в жизни улыбнулась почти так же, как улыбалась только Эрену. Он опустил взгляд и коснулся ее ладони.

– Я хочу вернуться к Эрену, – сказала Микаса твердо. – К Армину, к Жану, к Кристе, к Саше и Конни. К командиру Ирвину. К майору Ханджи. К своим товарищам. К капралу Райвелю.

– Даже если ты не сможешь потом увидеть снова это место? – спросил Райвель. – Ты можешь погибнуть. Ты можешь увидеть больше, чем тебе положено. Ты можешь потерять свое «Я», и…

– Могу, – кивнула Микаса. – Но я потеряюсь гораздо раньше, если не скажу Эрену, как сильно дорожу им и люблю его. Если не увижу с Армином море. Если не помогу Кристе занять то место, которое причитается ей. И если не запеку горячую картошку как раньше для Саши…

Она посмотрела в темное окно, где вдалеке виднелся спящий лес и слышны были звуки ручья.

– Я бы хотела вернуться сюда вместе со всеми, – сказала Микаса, помолчав.

========== IX ==========

Микаса задремала, когда до штаба осталось совсем немного – Райвель сидел в экипаже напротив нее, думая о том, как скоро кончится лето.

Перед глазами плыли облака, в глазах все еще крутились над спящей водой стрекозы, в теплом от солнца сене виднелись рассыпанные темные волосы и брошенная Микасой шляпа. Райвель смотрел на то, как мирно спит его любимая женщина – и четко осознавал, он любил такое лето.

Но только такое – другое лето, пусть даже и в миллион раз теплее и красивее ему не было нужно. В другом лете рядом с ним купаться в теплой воде и есть домашнюю похлебку могла любая другая – более красивая, более умная, славная, светлая, добрая… Но не Микаса – и Райвель сердился сам на себя за свое малодушие, слабость.

– Я старею, – сказал он сам себе. Микаса открыла сонные глаза – и улыбнулась ему.

– Скоро уже? – спросила она, – Хочу увидеть ребят. Армин, Саша, Жан, Криста, Конни… Эрен…

– Эрен… – повторил за ней Райвель. Боли он уже не чувствовал.

Их встретили у ворот, помогли спуститься, проводили. На Райвеле был сюртук, шляпа, Микаса в простом летнем платье быстро замерзла – ближе к стене было существенно холоднее. Накинув на нее плащ, Райвель помог ей пройти к штабу, туфли были идеальны для мягкой травы и речных камней – но на бетоне скользили.

– С возвращением, – сказала Ханджи. Она сидела на крыльце и курила. – Езжайте обратно и лучше не возвращайтесь.

– Хорошо, – кивнул Райвель. – Что случилось?

– Ничего, – пожала она плечами. – Теперь уже ничего не случится. С нами. Какого хрена ты уехал? Какого хрена вы уехали? – спросила она устало. – Эгоисты…

– Эрен… – вырвалось у Микасы. – Эрен! – она вдруг сбросила с себя плащ и побежала по узкой лестнице наверх, в спальни курсантов, вне себя от ужаса и отчаянья – и единственное, что могло бы успокоить ее – открывшаяся дверь и сонный испуганный Эрен.

Дверь действительно открылась, когда она стукнулась в нее с силой. Испуганный Ирвин осторожно взял ее за плечи, чтобы она не упала, помог ей сесть.

Эрена, конечно, там уже не было.

***

– Никакой вины в этом нет, – повторил Ирвин. – Ничьей. Они потеряли бдительность. Скорее всего, устроили пирушку, пока старших не было.

– Это и есть наша вина, – сказала Ханджи, – Мы оставили их без старших. Где была я? Копалась во внутренностях титана. Где был ты? Сочинял новый план. А Райвель…

– Я был с Микасой, – честно признался тот, – И я ни о чем не жалею. И не советую вам пытаться искать виноватых. Никто кроме них не виноват в том, что их похитили. Они знали, кто наши враги. Мы знали, кто наши враги.

– Они забрали Эрена… – сказала Ханджи. – И Кристу. У них наш единственный титан и наша королева. То, чем мы могли выиграть эту войну. Мы умрем. И никогда не узнаем, почему мы должны были умереть.

– У нас еще есть шанс… – Ирвин достал свои бумаги. – Их похитители не титаны. Проникновения титанов за стену не было замечено. Это люди. Скорее всего, Бертольд и Райнер. Я уверен, что кроме этих двоих, никто бы не смог так мастерски проникнуть в штаб. Они были тут. Они все тут знают.

– Мы нашли следы лошадей у западных ворот, – сказала Ханджи. – Они забрали ребят к западным воротам и оттуда увезли на лошадях под покровом ночи. Если бы забрали титаны – мы бы узнали об их похищении еще вчера.

– Умно, – Ирвин нахмурился. – Западные ворота охраняются хуже других. Оттуда тяжела оборона – и обзор затруднен. Похищение Кристы и Эрена обоснованно – но зачем им остальные?

– Арлерт слишком умен, чтобы оставлять его тут, – сказал Райвель. – У Кирштайна есть прямой повод презирать титанов – его лучший друг погиб из-за Фубара и Брауна. Блаус и Спрингер попали просто под раздачу.

– Это не так… – Микаса звонко перебила его, стоя у двери. – Это не есть причина, по которой они забрали ребят.

Она прошла и села к огню, позабыв о церемониях – как будто бы могла рядовая Аккерман сесть рядом с главнокомандующим, майором и капралом.

– Я хорошо знаю тех, с кем училась, с кем взрослела и строила свою жизнь, – сказала она. – Я неплохо изучила тех, кто стоял сразу за мной. Райнер всегда уступал мне. Он номер два в нашем выпуске. И номер два он только из-за своего пресловутого чувства долга солдата. Он лишен иллюзий. Бертольд же просто труслив и малодушен. Он долгое время был влюблен в Энни Леонхарт, но не мог ей признаться, потому что объективно мог быть отвергнут ею. Он трус. И единственное, что делало их – номер два и три – первыми, это те, кого они забрали с собой. Наши ребята.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Ирвин. Он налил кофе в кружку и подал Микасе. После своего возвращения девушка казалась повзрослевшей, спокойной и понимающей – такая Микаса была ему незнакома.

– Им нужны те, кто считал их друзьями, – тихо добавила она. – Друзьями. Не солдатами. Не подчиненными. Не рабами долга. Не титанами. Друзьями, понимаете?

– Стало быть… – Ханджи подняла голову. – Они просто хотели… Спасти их?

– Да, – кивнула Микаса. – Спасти и забрать в свой мир, потому что этот мир будет разрушен.

– Разрушен, – повторил за ней Райвель – перед глазами снова поплыла сонная вода, солнце, ветер, который колышет ковыль, тихое щебетание птахи.

– Ты знаешь, как вернуть их? – спросил он у Микасы. – Их. Всех.

– Возможно, Эрена мне уже не увидеть, – грустно улыбнулась девушка. – Армина, Эрена, Жана, Кристу… Конни, Сашу… Я ошиблась, когда оставила их. Я нашла себя, но потеряла их. Но Бертольда, Энни, Райнера я потеряла раньше. Вот в чем была главная ошибка. Бертольд просил нас найти их. А мы предпочли строить свой мир тут. В стенах. В трех стенах – предавая нашу дружбу.

Она выпила кофе и закрыла глаза, чувствуя, как силы появляются в ее теле. Мир вокруг стал плоским и сонным. Микаса подумала, как хорошо было бы вернуться в детство – или хотя бы туда, в деревенский дом, хотя бы еще на один день. Она знала, что никогда больше не сможет вернуться туда – но теперь не боялась этого.

– Я верну их, – сказала она, – Но верну их всех. И Бертольда с Райнером. Это мой выбор. Это никогда не была наша война – это война наших родителей, предков, но мы родились в стенах, чтобы выйти за них. Если вдруг мое решение не понравится вам, я все равно поступлю по-своему, главнокомандующий Ирвин, майор Ханджи. Я ошибалась много раз, когда отбросила все, кроме Эрена. Но теперь я должна сохранить что-то и для себя – и мои друзья единственное, что я могу вернуть. Что я должна вернуть… – прибавила она.

– Мы поддержим тебя, – сказал Ирвин, помолчав. – В конце концов, ты осталась с нами не просто так. Скажи, что мы должны сделать? Пойти вслед за ними? Собрать экспедицию за стены?

– Нет, – улыбнулась Микаса. – Отпустить меня на пару дней. Я поеду в столицу. Капрал Райвель, главнокомандующий Ирвин, вам лучше сопровождать меня. Я должна увидеть одного человека, второго такого же, как я. Оставленного в стенах. В мире умирающем.

Она поймала тревожный взгляд Райвеля и улыбнулась ему.

– За стену мы пойдем уже вдвоем. Я и Энни, – тихо закончила Микаса.

========== X ==========

Криста плакала негромко, но тоскливо с надрывом – и Эрену стало больно слушать ее. Он открыл глаза и попытался дотронуться до плеча девушки, чтобы ее успокоить, но не смог – они уже не были в дороге, теперь они находились в каменном мешке, запертые или просто плененные.

– Эрен, – плакала Криста. – Эрен…

– Они обидели тебя? – спросил он. Эрен встал – низкий потолок позволял, выпрямился, поправил одежду, сорванный с петель привод. – Криста, посмотри на меня! Что они сделали с тобой?

– Ничего, – выдавила из себя девушка. – Но я видела их. Их всех. Бертольда, Райнера, Имир. Настоящих, как живых… То есть, живых.