Текст книги "Про дракона и любовь (СИ)"

Автор книги: Snejik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Джеймс посмотрел на него с сожалением, ведь Брок потерял вторую половинку, и отдал, решив ничего не говорить. Откуда он сам знал все то, что не собирался говорить, ему было неведомо. Знания просто приходили иногда, когда он что-то делал или брал в руки, а иногда нет.

– Храни вещицу, – только и сказал Джеймс.

– Почему? – нахмурился Брок, подхватил подвеску, повертел ее в пальцах и снова положил на стол. Слишком много воспоминаний она бередила в душе, детских наивных мечтаний. – Ты тоже не объяснишь. Вижу ведь, что знаешь, что это такое.

– Это твой талисман, – туманно ответил Джеймс.

Он не знал, стоит ли рассказывать Броку то, что он предположил, не знал, как тот отреагирует, вообще не представлял, как будет объяснять все это вот. Вдруг он ошибся, и его дракон сошел с ума и решил его убить? Только, насколько он откуда-то знал, драконы такого цвета не дышат огнем.

Магия, драконы, отвары и зелья… Что еще ему известно о мире? Кем же он был? Почему память отказывается возвращаться, даря только ощущения, которые нельзя было ничем объяснить?

– Дракон, который сжег твою деревню, был такого цвета? – все же решил уточнить Джеймс, показав на чешуйку.

– Нет, – покачал головой Брок. – Он был красный.

В этот раз воспоминания почему-то не принесли боли, не отозвались жаром во всём теле, будто бы он и правда смог отпустить наконец те дни, не погрязать в них каждый раз, слыша о драконах, хотя и не был готов простить.

– Талисман…

Покрутив в руках кругляш амулета, Брок провёл пальцем по гладкой поверхности.

– Какой от него толк?

– Я не знаю, какой, – честно ответил Джеймс. – В пятнадцать тебя должен был забрать твой дракон, найти по этой чешуйке и забрать. Он был бы вот такого льдисто-перламутрового цвета. Но он или погиб раньше, чем тебе исполнилось пятнадцать, или умер от тоски, не в силах найти тебя.

Откуда он взял, что дракон должен был тосковать по своему человеку так сильно, что мог даже умереть, Джеймс не знал. Только сама мысль о такой потере делала глаза влажными, а в горле вставал ком.

– Но, может быть, твой дракон еще жив и найдет тебя, – от мысли, что у него кто-то заберет Брока, стало больно, но как он может тягаться с драконом, у которого связь с человеком такая, что не разбить даже магией?

Нужно было уходить. Уходить сейчас, пока еще он мог уйти, мог отпустить Брока, но Джеймс предпочел потягаться с драконом, который еще, может быть, никогда не появится.

Брок молча поднялся, отправил казан с нарезанным мясом и картошкой в печь.

От слов Джейми в груди больно кололо, тоскливо тянуло, словно бы подтверждая его слова, а такого подтверждения Брок не желал, не хотел слышать, слишком многое в его жизни было завязано на этих летающих ящеров. Много ожиданий, потерь и боли.

– Дракон, значит… мой дракон. Что же он тогда не защитил? – зло оскалился Брок. – Он либо сдох, либо сдохнет, если сунется ко мне!

Крыть было нечем. Действительно, почему дракон не защитил, если был жив? Только вот и драконы бывают ранены, они могут не знать чего-то, могут просто не успеть. Но Брок был так зол на драконов в принципе, а теперь еще и на своего, что Джеймс не стал как-то его переубеждать. Незачем было. Может быть, когда-нибудь Брок остынет, когда-нибудь поймет, что драконы тоже не всесильны. Только с чего он сам все это взял, он представления не имел.

– Если твой дракон тебя найдет, – Джеймс встал Броку за спину, обняв, его не пугала гипотетическая возможность повстречаться с драконом Брока, – ты передумаешь, когда его увидишь.

С чего он был так уверен в этом? Словно сам знал дракона или даже драконов. Словно говорил с ними, знал их повадки и привычки.

– Не нужен мне дракон.

«У меня есть ты», – чуть было не добавил Брок, но вовремя прикусил язык, напоминая самому себе, кто он, а кто такой Джейми, пусть даже и не помнящий ничего о себе.

– Давай не будем об этом больше, – предложил он, погладив обнимающие его руки.

Не хотелось такой вечер портить ненавистью и невысказанный обидами. От печи тянуло уютным жаром, пахло зайчатиной и травами, Джейми был близко, касался, обнимал и, казалось, ничего не могло помешать Броку хоть немного побыть счастливым. Только поблёскивающая на столе чешуйка неизвестного дракона холодным осколком засела в сердце.

– Хорошо, – согласился Джеймс, ему тоже не очень хотелось об этом говорить.

Было странное ощущение потери, словно у него когда-то тоже был дракон, но они потеряли друг друга, и он от горя все забыл, забыл – и нашел другого такого же потерянного, чтобы вместе не помнить о том, чего у них больше не было. А у Брока никогда не было.

За ужином Джеймс, чтобы разрядить обстановку, болтал о травах, о том, что мог еще наварить, а потом продать. На рынке некоторых отваров не было, и он предложил даже продавать их дороже, чем они стоили. А еще он рассказал Броку, что может варить отвар, убивающий плод в женщине, абортирующее зелье, как хитро оно называлось. И предложил аккуратно пустить об этом слух.

Они разговаривали о какой-то совершенно неважной ерунде, смеялись, сталкивались локтями, убирая со стола посуду, которую Брок всё же отобрал у Джейми и отмыл сам. Потом долго сидели на крыльце плечом к плечу, молча смотрели, как догорает день, сменяясь сумерками. Брок гладил живую ладонь Джейми, его длинные пальцы, тонкое запястье, и совершенно ни о чём не думал. Голову больше не занимала Марианка, драконы, проблема с пропитанием и деньгами, весь его мир занял Джейми, заслонил собой небо и солнце.

– Завтра устроим банный день. Только за мылом в деревню с утра схожу.

– Не ходи за мылом, я тебе сварю, – улыбнулся Джеймс и переплел их пальцы.

Сидеть вот так вот было хорошо и спокойно, словно этот созерцательный транс на двоих был привычным делом, будто бы они просиживали так все вечера, что у них были за целую жизнь.

Повернув голову к Броку, Джеймс посмотрел на него, а потом тронул металлическими пальцами за подбородок, чтобы тот взглянул на него, и поцеловал. Это действие казалось ему таким естественным, словно он уже не раз целовал эти губы.

Он не держал Брока, касаясь его губ своими, ласкал их, трогая кончиком языка, даже не сомневаясь, что ему позволят, ответят.

За спиной Брока словно невидимые крылья распахнулись, отгораживая их двоих от остального мира, укрывая магической непроницаемой пеленой, делая окружающее неважным, неинтересным, концентрируя всё внимание лишь на одном человеке.

Подавшись вперёд, Брок с тихим голодным стоном ответил на поцелуй, притянул Джейми ближе, вплетая пальцы в волосы на его затылке, погладил. И было совершенно не важно, что он с мужчиной, главное – лишь то, как отчаянно громко билось сердце Джейми, какими сладкими и мягкими были его губы, ласковыми прикосновения даже неживых пальцев.

Брок целовал, вылизывал розовую мягкую изнанку губ, сплетался языком с языком Джейми, гладил его по плечам, спине, в какой-то момент совершенно потерявшись в эмоциях, подхватил его на руки, усаживая для удобства к себе на колени.

Этим простым, но таким долгожданным, нужным, желанным поцелуем, казалось, творилась магия. Какая, никто из них не знал, она просто текла, соединяя их в единое целое, делала из двоих одно.

Джеймс обхватил голову Брока, переплетя пальцы на затылке, и нежно поглаживал его за ушами близ шеи. И целовал, почти задыхаясь от радости, от единения, от того, что наконец обрел кого-то, кого, кажется, так долго искал.

Нет, память не распахнула створы, чтобы пустить его в свои недра, но ощущение правильности момента, что именно так и должно быть, что все правильно, все наконец-то правильно, не покидало Джеймса. Хотя и не Джеймсом его звали, но Броку нравилось, а ему было все равно.

Брок почти задыхался от восторга, захлёстывающего с головой, водил ладонями по прямой спине, впитывая через кожу жар желанного тела, мял Джейми, прижимал к себе, выцеловывая узоры на длинной шее, шалея от возможности прикасаться в открытую, не стыдясь желаний, не пряча взгляд, не следя украдкой за плавными стремительными движениями.

Сердце в груди радостно колотилось, подскакивая к горлу, вопило об обретении того самого важного, что он столько искал по миру, и это сбивало.

– Джейми, – прошептал Брок, стиснув его бока, ткнулся лбом в плечо, стараясь перевести дыхание, не понимая, когда уже успел распустить ворот его рубашки и наставить меток на острых ключицах. – Прости.

– Что ты? – Джеймс погладил Брока по голове, прижал к себе властно, словно Брок уже был его целиком и полностью, но все равно ласково. – Что случилось?

Он плыл, таял в руках Брока, сам жадно шаря по телу, словно хотел слиться воедино. Джеймс чувствовал, как они с Броком открывались друг другу, проникали друг в друга, и так хотелось соединиться не только эфемерно, но и телами. Прижаться кожа к коже гладить, ласкать, целовать, прихватывая зубами.

– Тороплюсь, – тихо ответил Брок, коснулся пылающими от поцелуев губами тонкой кожи под подбородком и ссадил Джейми со своих колен на крыльцо. – Такое ощущение, что я знал тебя всю жизнь. Это странно, – хмыкнул он, поднялся и подал руку, помогая встать и своему гостю.

В доме было душно.

Весна уже вовсю вошла в свои права, напоминая о скором приближении лета. Брок распахнул ставни на кухне и в спальне, впуская свежий ветер.

Он не понимал сам себя. За те два года, что прожил в Малых Криницах, он несколько раз задумывался о постройке нового дома побольше, попросторнее, чтобы не стыдно было зазнобу привести, не то что этот, слишком маленький и неказистый. Но рядом с Джейми Броку не было стыдно, неловко за своё место жительства, будто бы тот вытеснял из его жизни всё остальное, занимая главенствующее место. Хотя и именно ради Джейми Броку хотелось самому выебнуться, окружить его самым лучшим.

– А вдруг это так и есть, и мы искали друг друга? – поднявшись, спросил Джеймс, сейчас он был готов поверить во все, что угодно, потому что просто не знал, как все должно быть, и что он здесь делает. – Брок…

Джеймс хотел поймать его, притянуть к себе, прижать, снова коснуться губ, но не стал. Он сделал первый шаг, теперь осталось подождать.

– Брок, мне тоже кажется, что я знал тебя всю жизнь, – признался Джеймс. – Нас явно что-то связывает. Не отталкивай меня, пожалуйста.

Ничего не ответив, Брок мимолётно коснулся губ Джейми своими, ласково лизнул, намекая, что это только начало. Но он действительно не хотел торопиться, боясь наломать дров, сделать что-то не так по незнанию. Он никогда не был с мужчиной, никогда не касался никого так интимно. Даже с женщинами всё было сильно по-другому, сравнить хоть кого-то с Джейми не получалось, да и не хотелось.

– Разберёмся, – сказал Брок, коснулся кончиками пальцев скулы Джейми.

Джеймс поймал пальцы Брока, притянул к себе ладонь и поцеловал ее центр. Что с ними творилось, он не знал, даже не представлял. Единственным объяснением их столь странной связи, которая была между ними вопреки всякой логике, было то, что они предназначены друг другу, но Джеймс был уверен, что такое бывает только между драконом и человеком. Только вот драконом из них не был ни один.

– Ляжем спать? – предложил Джеймс.

– Иди умывайся, я расстелю постель.

Брок против обыкновения не отодвинулся от Джейми, стоило им улечься, не отвернулся от него спиной, а наоборот, раскрыл объятия, прижал к себе кожа к коже, моментом вспыхивая, загораясь желанием. Но почему-то в голове тут же всплыли воспоминания из очень далёкого детства, те, которые он старательно глушил в себе, прятал в самые далёкие уголки. Вспомнилось, как он забирался в постель, укрывался чуть ли не с головой, вглядываясь в мерцающие за распахнутым окном далёкие золотые гвоздики звёзд, и представлял, что это его дракон наблюдает за ним в ожидании, когда уже его наездник вырастет, его можно будет усадить себе на спину и взлететь высоко-высоко.

Сейчас ему не нужно было небо, упругие удары ветра в грудь, гвоздики звёзд, хлопанье огромных крыльев, Броку не нужен был дракон. Тесно прижавшись к нему, оплетя руками, ногами и волосами, на нём спал Джейми, его Джейми.

Джеймс уснул, как только свернулся вокруг Брока, положив голову ему на плечо. Ему снова снилось что-то о полете, земля, далекая-далекая, где-то далеко внизу, под ним. Снежные шапки в горах и морозный, льдистый воздух, такой чистый, что дышать – не надышаться.

А потом он вешает ту самую подвеску, льдисто-перламутровую, переливающуюся, что те снежные шапки на солнце, на шею спящего младенца. Гладит его пальцем по розовой щечке и целует в лобик. И так не хочется ему его оставлять, но он отчего-то знает, что ещё рано им быть вместе. Нужно дождаться, вот только чего, Джеймс не знает.

Проснулся он задолго до рассвета и лежал, слушая дыхание Брока, биение его сердца.

– Отчего ты так важен мне? – едва слышно спросил Джеймс спящего Брока. – Кто ты, Брок? Кто я тебе?

Не было ответов на эти вопросы ни у одного из них, и стоило ли их вообще задавать?

Плавно, тихо поднявшись, Джеймс решил сходить в лес один, пусть Брок спит.

Открыв глаза, Брок ещё несколько мгновений всматривался в темноту, ощущая себя донельзя странно неправильно, будто бы у него отказала половина органов чувств, обесцвечивая мир вокруг. Дышалось свободно, на грудь не давила чужая тяжесть, в комнате было прохладно, тихо и… пусто.

Подорвавшись с места, Брок едва не полетел с кровати, запутавшись в одеяле, выскочил во двор как был, босой, в одних нижних штанах, бешено оглядываясь.

– Джейми! Джеймс! – заорал он, разбивая утреннюю тишину.

В голове набатом билась мысль, что он всё испортил, оттолкнул от себя поспешностью действий, что-то сказал не то. Он бежал по дороге, спотыкался, падал, не обращая внимания на изодранные в кровь колени. Впервые после пожара, унёсшего жизни всех его родных, разбившего его собственную жизнь на “до” и “после”, Броку было настолько страшно. Даже когда он умирал с разодранным животом, когда полковой доктор сшивал его наживую, его не захлёстывал настолько отчаянный ужас. Он снова остался один. Брок привык к одиночеству, научился находить в нём положительные моменты, но Джейми… Он не хотел быть без Джейми.

В деревне было ещё совсем тихо. Местные спали, лишь только сонный пастух выводил стадо коров на выпас. Брок бежал, сам не зная куда, кричал, звал, срывая голос, не обращая внимания на крики в спину, лай собак, и не думал останавливаться, пока всё тело от затылка не захлестнула волна боли, слишком стремительно приближая пыльную дорогу к лицу.

– Как же ты меня заебал! – гаркнул Михаэль и добавил сапогом Броку по рёбрам, сопровождая каждое слово ударом. – Возник из ниоткуда! Прилип к Марианке! Трахал её во все дыры! Задурил девке голову! И, сука, бросил! Мужика выбрал!

Захрипев, Брок увернулся от последнего удара, обхватив Михаэля за голень, дёрнул на себя, заваливая.

Джеймс собирал разные травы и коренья в предрассветных сумерках, прекрасно ориентируясь в пространстве. Любовно складывал в корзинку добытое, уже представляя, чего он сможет наварить, и печалясь, что для действительно сильных зелий в этих лесах ничего не росло. А он умел варить такое… Он на самом деле не знал, что он еще умеет варить, ведь перед ним не было ингредиентов.

Занервничал он внезапно, уже направляясь в сторону дома, почувствовал, что что-то не так. Ощущение было смутным, неясным и очень противным, что-то тянуло его обратно к Броку, он чувствовал, что нужно было срочно возвращаться, бежать, что есть силы. И он побежал, не разбирая дороги, боясь не успеть. Потому что однажды уже не успел, опоздал, и с тех пор расплачивался за это. За что именно и к кому он опоздал, Джеймс не знал, не мог вспомнить, но сейчас он торопился к Броку.

Он влетел на крыльцо и, рванув дверь, крикнул:

– Брок! – позвал, надеясь, что успел. Что ничего непоправимого не произошло. – БРОК!

Сплюнув кровь, Брок поднялся и побрёл к дому, не оглядываясь на Михаэля, на любопытных деревенских, выглядывающих из дворов. В голове было пусто, не хотелось идти, дышать, даже жить, славно он угодил в каплю смолы, завяз в ней по самое горло не в силах выбраться, захлебываясь.

Джейми ушёл, и всё остальное было неважным, ненужным. Хотелось спалить дом до основания, прикурить от пепелища, в которое и так превратилась его жизнь, и уйти куда глаза глядят. Но стоило ему толкнуть калитку, войти во двор, как ноги не выдержали, подкосились, роняя Брока в пыль.

– Джейми, – на грани слышимости прошептал он, растягивая кровящие губы в отчаянной улыбке. – Ты не ушёл.

Уже сделав шаг в дом, потому что Брок не отозвался, Джеймс услышал шаги за спиной и резко развернулся. Он увидел Брока и ужаснулся увиденному. В грязи и крови, со сбитыми босыми ногами, в рваных штанах и с разбитым лицом он выглядел просто ужасно.

Джеймс не заметил, как оказался рядом, рухнул на колени в ту же пыль, поднял, тряхнул, взял лицо в ладони, заглядывая в глаза. Как же ему было страшно! Ему не было так страшно с тех самых пор, как… Но что как, вспомнить не удалось, ускользнуло воспоминание, только махнув своим призрачным хвостом.

– Брок, – позвал Джеймс. – Что случилось? Кто?

В нем закипала ярость. Слепая, страшная, не желающая униматься ярость, что обидели его человека. Его Брока кто-то посмел… И внезапно пришло осознание, что незачем было Броку ходить по деревне, если только не искать его, ведь он ушел, не предупредив, оставил одного в сером мареве рассветных сумерек.

– Прости, – Джеймс прижал к себе Брока, прижал голову к своему плечу. – Прости меня.

А потом поднялся, подхватил на руки легко-легко, даже не удивился этому, и занес в дом.

Брок счастливо выдохнул, снова сбрасывая с сердца груз возможной потери, прижался к Джейми, несмотря на неудобство позы, занывшие рёбра, только бы до конца поверить, что он действительно тут, тащит его в дом, по-дурацки взяв на руки, словно девицу.

– Не оставляй меня одного, не объяснив, – попросил Брок, тревожно заглядывая в глаза Джейми. – Я пойму и отойду в сторону, если надо, но не так.

Он понимал, как выглядит, почти умоляя о подобном, хватаясь за плечи, готовый принять совершенно любой ответ, но ничего не мог с собой поделать, ухнув в какой-то по-детский отчаянный страх одиночества именно без Джейми, потери возможности находиться рядом.

Брок уже и забыл о собственных ранах – не впервой и не с таким справлялся, что ему обычная драка с деревенским увальнем?

– Глупый, – ласково сказал Джеймс, когда поставил Брока, сдернул с него шмотки и уложил в кровать, ничего не спрашивая. – Я не уйду от тебя никогда.

Он принес плошку с водой и тряпицу, и принялся стирать кровь и грязь с лица и рук Брока. Делал это не спеша, не пропуская и миллиметра кожи. Потом принялся обмывать ноги.

– Ты мне скажешь, кто это сделал, – ровно, безапелляционно и спокойно сказал Джеймс, и Брок почувствовал, что пытаться идти против бесполезно. Джеймс узнает то, что хочет.

Брок попробовал объяснить, что сам виноват, что уже и так навалял обидчику, да и зачем Джейми знать о том, кто сумел подкрасться к Броку со спины, но у того был такой тяжёлый взгляд, что отговориться не получилось.

– Джейми, я справлюсь, уже справился, – снова попробовал отмахнуться Брок, подставляясь под его ладони.

Что тут было сказать? Брок хотел справляться, а Джеймс хотел, чтобы не было ситуаций, в которых ему нужно было бы справляться. Да он и догадывался, что произошло. Вернее, кто был виновником удручающего состояния Брока.

– Выпей вот это, – распорядился Джеймс, вернувшись из кухни с несколькими склянками и выдав одну из них Броку, он принялся обрабатывать раны отваром из другой. – И спи. Я скоро приду.

Поцеловав Брока, Джеймс вышел из дома. Он знал, кого надо искать, еще на рынке слышал, что у женщины, которая хотела Брока себе, были братья. Значит, это один из них. И у него должны быть сбиты костяшки.

Первым местом, где стоило искать нужного мужика, был трактир, и Джеймс направился прямиком туда. Зашел, уже думая, как будет опознавать, заглядываться на руки, когда увидел заливающего за воротник прямо с утра мужика со свеженачищенной рожей. Кровь из носа уже не текла благодаря тряпицам, которые были вставлены в ноздри, одни глаз заплыл так, что вряд ли видел хоть что-то, а второй открывался с трудом.

Джеймс хмыкнул. В таверне было еще двое, местные забулдыги, остальной люд занимался с утра делами. Что ж, так даже было лучше. Стремительно подойдя к заливающему горе мужику, Джеймс почувствовал, как отступившая было ярость снова наполняет его.

– Что вылупился? – гаркнул явно ещё не остывший после утренней драки Михаэль, грохнул о стол кружкой, разбрызгивая пиво.

Наверное, если бы он молчал, Джеймс бы еще подумал, как поступить, но после услышанного он сам не заметил, как плавно и стремительно оказался рядом, схватив за горло металлической рукой и приподнял над полом.

– Брок мой, – раздельно, холодно-спокойно сказал Джеймс. – И я заставлю тебя жрать дерьмо сломанной челюстью, если с него упадет хоть волосок. И твоя сестра пусть про него забудет.

За стойкой испуганно ойкнула Марианка, зажав ладонями рот, но Михаэлю, видимо, хмель уже ударил в голову.

– Ты мне, сука, ещё поугрожай! – сипло прохрипел он, скалясь. – Ебал я и тебя, и этого Брока.

Как тяжело было сдержаться, не убить этого человека, который просто защищал свою сестру. И только это сейчас спасло его. То, что он защищал. Джеймс тоже защищал…

Память внезапно распахнула свои створы, и воспоминания потоком хлынули. Они лились, захлестывая, погребая под собой, не давая сосредоточиться. Он продолжал сдавливать горло, чувствуя, как меняются глаза, то совершенно человеческие, то расплавленное серебро с вертикальным зрачком.

Зарычав он, Баки, Брок всегда звал его Баки, сквозь все свои жизни так и не смог привыкнуть к звучанию его имени, которое было безумно сложно вообще переложить на человеческий язык, не говоря о том, чтобы произнести.

– Еще раз подойдешь к нему, и я тебя сожру, – рыкнул Баки, понимая, что надо бежать, пока он не обернулся прямо здесь.

Но как же хотелось к Броку. Хотелось свернуться кольцом на грудах своих сокровищ, посадить Брока себе на лапу и потереться об него носом, лизнув длинным раздвоенным языком. Это всегда его забавляло. Их обоих. Но Брок – его звали по-разному в разных жизнях, но Баки устраивало имя, которое он носил сейчас – ненавидел и боялся драконов, и что теперь делать, Баки не представлял. Как теперь быть, ведь он действительно не успел, не защитил. Потерял его.

Михаэль захрипел, заскрёб пальцами, стараясь разжать ладонь на своём горле. Марианка завизжала, бросилась в ноги Баки, моля отпустить брата.

– Мы не подойдём, – плакала она, цепляясь за полы его одежды. – Не заговорим, не тронем.

Выпустив чуть не раздавленное горло из металлической ладони, Баки развернулся и как можно спокойнее вышел из таверны.

Он – дракон Брока. Теперь была понятна их тяга друг к другу, ведь они всегда были любовниками, всегда, сквозь все жизни любили друг друга. И сейчас Баки тоже любил Брока, вот только тот ненавидел своего дракона. Ненавидел за то, что не успел и не защитил. И он был в своем праве.

Но что теперь делать самому Баки? Как жить дальше, пряча свою истинную сущность, которая теперь вместе с воспоминаниями рвалась наружу. Как молчать о таком? Как обманывать, если не обманывал никогда?

Не зная, что делать дальше, Баки вернулся домой, где спал Брок, разделся и улегся рядом, сворачиваясь вокруг, оплетая руками и ногами, утыкаясь носом в шею. Невозможно обманывать своего человека, но и сказать правды Баки не мог, потому что хотел быть вместе с Броком. Они должны быть вместе, потому что связаны драконьими богами друг с другом.

Прикрыв глаза, Баки решил ни о чем не думать, дать шестистам годам воспоминаний уложиться в голове. Он обязательно расскажет, может быть, даже скажет, как его зовут, но не сейчас, позже. Когда… Просто позже. А сейчас они будут вместе.

Брок, не открывая глаз, сильнее прижался к Джейми, ткнулся губами в лохматую макушку. Было хо-ро-шо, правильно, так, как надо. Жар его тела больше не обжигал, не душила тяжесть, будто бы всё существо Брока наконец подстроилось под него, приняло нужную форму, чтобы теперь-то совпадать идеально.

Давно уже вынырнув из сна, Брок лежал, почти не двигаясь, лишь ласково водил ладонями по спине, бокам, перебирал длинные шёлковые пряди, касался пальцами плеч, выводя на коже замысловатые узоры, наслаждаясь их с Джейми близостью, любя его всем сердцем, всем собой. Зная по чуть изменившемуся дыханию, что совсем скоро пушистые ресницы дрогнут, Джейми потянется всем телом, наваливаясь сверху, тихо едва слышно мурлыкнет. И так было всегда, каждое утро их невероятно длинных жизней. Брок не мог сказать, откуда в нём взялось это знание, что оно означало, но больше не дёргался, не искал объяснений этой почти магической, волшебной тяге. Он любил Джейми.

Было так хорошо, тепло и беззаботно, так спокойно в этих объятиях, особенно теперь, когда не было сомнения, что их связывает. И так хотелось поделиться с Броком тем, что он вспомнил себя, его, все вспомнил, но было нельзя. Баки так боялся, что Брок узнает о том, кто он на самом деле, что ему скажут, и Брок… прогонит его? Он обещал убить своего дракона.

– Меня зовут Баки, – внезапно даже для самого себя сказал Баки. – Я вспомнил.

– Ты только имя вспомнил? – усмехнулся Брок, погладил Баки – странно было Джейми называть этим именем – между лопаток и… накрыло.

Огненная волна прошлась по телу, словно обновляя его, лизнула застарелые шрамы, вскрыла замки в сознании, обрушивая на Брока свою-не свою память: прикосновение раздвоенного языка к плечу, шее, щекоткой проходясь по телу, жаркое дыхание, перламутр тёплых голубоватых чешуек под ладонями, кольцо хвоста на талии, насмешливый взгляд серебряных глаз с чёрным провалом зрачка, полёт, торжествующий крик, рвущий глотку, раскинутые руки, хлопки крыльев, любовь и безграничная вера.

Горло сдавило спазмом, тело трясло ознобом, колотило. Отцепив от себя руки Баки, Брок поднялся, пошатнулся, хватаясь за спинку кровати.

– И я тебя вспомнил, – хрипло сказал он и вышел, не оборачиваясь.

Если бы драконы плакали, Баки бы сел и заплакал, но драконы не плачут, поэтому их слезы так дороги. Драконы не отдают своего, никогда, но человека нельзя заставить быть с кем-то, если он этого не хочет. И Брок ушел, а он был не в силах его удержать, потому что не знал, как. Как объяснить, что прилетел, но поздно, что искал, но не нашел, что думал, что потерял навсегда? А потом больше двадцати лет искал того дракона, который отнял самое дорогое, желал мести, а еще смерти, потому что, не найдя никаких следов, решил, что его человек больше не возродится. А он не хотел быть один.

Баки не знал, что бывает, когда человек не принимает своего дракона, об этом не писали трактаты, потому что такого не бывало. А если и бывало, то об этом молчали. Баки понимал, что с Броком нужно хотя бы попытаться поговорить, даже если потом Баки уйдет, он обязан попытаться. Но и оставаться в доме Брока Баки не мог, а вещей у него тут не было.

Одевшись, он решил, что подождет где-нибудь в лесу, пока можно будет попытаться поговорить с Броком, чтобы не раздражать его своим присутствием. Не напоминать лишний раз, что из-за него он потерял свою семью. Но, выйдя из дома, не смог больше сделать ни шагу, глядя на сидящего на крыльце Брока. И так захотелось сесть сзади, обнять, прижаться, потому что Брок был единственным человеком, кого Баки не боялся.

– Сядь, – велел Брок, уверенный, что Баки подчинится. – Если уйдёшь, лучше тебе будет не возвращаться.

В голове теснились мысли одна глупее и страшнее другой. Джейми, его ласковый Джейми, на самом деле дракон Баки, тот самый дракон, которого Брок в детстве с нетерпением ждал, сжимая в ладошках голубоватую чешуйку, чувствуя биение чужого сердца, вглядывался в небо и звал, пока матушка с сестрой не слышали. Тот самый дракон, который не пришёл, не защитил, бросил в самый страшный час, дал магическому огню сожрать деревню, убить всех, позволить погибнуть семье Брока, изувечить его самого. Тот, кого он, ещё совсем маленький и беззащитный, возненавидел, поклялся отомстить за страх, боль, за предательство, за попранные безграничную веру и надежду. Тот, кого Брок полюбил за эти несколько дней так, что не вырвать уже из сердца.

Не болели полученные с утра раны, синяки не расцвечивали кожу, но Броку было бы намного проще пережить эту боль, чем то, что творилось в душе.

Брок даже курить не мог. Руки тряслись, рассыпая табак. Он чувствовал плечом тепло тела Баки и непроизвольно тянулся к нему, раз за разом одёргивая себя, напоминая, с кем имеет дело.

– Пойдём, поедим, – позвал он, поднимаясь, стряхнул с колен табак.

Баки так и стоял, когда Брок ушел в дом, не решаясь сделать ни шага ни туда, ни обратно. Он бы и не ушел, не смог бы уйти, потому что так долго у него не было даже надежды, что его человек, его Брок, жив. Вот к кому его тянуло все эти годы, хотя искал он другого. Искал того дракона, который когда-то лишил его лапы, а потом и человека. И нашел, нашел, чтобы попытаться отомстить в последнем отчаянном рывке. Но ничего не вышло, он потерял самого себя, и вот, два года спустя, ведомый лишь непониманием, куда он идет, шел, не останавливаясь, не задерживаясь, чтобы прийти, чтобы найти. И почти потерять.

Брок не хотел с ним разговаривать, не хотел видеть, даже знать, но не отпустил, не прогнал. И теперь Баки стоял на крыльце, не зная, как объясниться, потому что никогда не приходилось. Он всю свою жизнь тесно общался только с одним человеком, потому что остальных боялся. Не до паники, нет, но предпочитал быть подальше от людей. Потому что однажды, когда он был молодым и наивным, вот такая деревенская толпа чуть не убила его. Тогда он первый раз искал своего человека.

Было очень странно чувствовать себя так неуверенно, быть в таком раздрае, понимать, что виноват, хотя и не было его вины, он просто не знал, а почувствовал, когда было слишком поздно. И Баки не мог понять, оправдывает его это или нет. Он дракон, существо высшего порядка, полное магии, никогда ни перед кем не оправдывавшийся, сейчас не знал, как себя вести.

Тучи стремительно заволакивали небо, сгущая сумерки, а в доме сейчас было даже темно. Баки зашел, глядя, как Брок собирается зажигать свечи, и привычно создал магический шар, матово освещавший все вокруг.

– Тебе всегда нравился этот свет, – тихо сказал он, усаживаясь на табурет возле стола. – И вечные снежные вершины. И летать. Я зачаровал для тебя одежду, в которой ты летаешь со мной. Она ждет тебя. Если захочешь, ты все вспомнишь.