Текст книги "Potus pro somnus fati (СИ)"
Автор книги: Smaragd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
– Я выдержу любое испытание, и деньги у меня есть – наследство большое, – вдруг сказал мой любимый – я им аж загордился!
– Джентльмены, сделайте милость, – мама улыбается,– сядьте. Разговор предстоит непростой и долгий.
Договаривающиеся стороны располагаются на стульях с высокими резными спинками. Поття едва может отодвинуть стул – дуб, что вы хотите? (Это я, правда, про материал – мореный дуб, английская народная забава! А мореный Малфой – уилтширская семейная забава. Кто кого, папа!)
Честно говоря, дальше я слушать не стал. Гарри под скатертью руку на бедро кладу и поглаживаю – успокаиваю недокормыша, а то волнуется, бедный. Сигналю ему пальцами: дескать, пустяки всё, видишь, как я… И женский голос вырывает меня из… задумчивости. Черт, чуть не увлекся! Поправляю с надменным видом манжеты, и до меня доходит! Чистота крови – королевская кровь – sanguine conjuctus regalis! В голове заметались, наскакивая друг на друга, вспугнутые, как гнездовье пикси, мысли. «Откуда у моего Поттеряшки королевская кровь?» и «Мы пропали!», и прочие… Так, не выдавать паники! Но откуда же ее, кровь эту, взять?
– И как это проверяют, отец? Ты же понимаешь (а ты думал я не злопамятный, да, папа? Твоя выучка!), что я не позволю причинить своему партнеру боль или лишить его каких-либо частей тела! – гордо так говорю, а сам трясусь, как мышь.
– Не пори чушь, сынок! – восклицает мама.
– Да, пороть раньше надо было, Нарцисса, – на тон выше вторит papa`.
– Ты думаешь это смешно? – вновь вступается за меня мать. – Драко, мистер Поттер…
– Гарри. Пожалуйста, зовите меня Гарри, – подает голос мой Поттенька, молодец, адаптируется! Почуял к кому приклеиться надо – к женщине, конечно, она всегда отстоит… Вот – моя школа: глазенки щенячьи сделал, а ему нетрудно, они у него…, а маман как раз котов обожает… Так, что-то я отвлекся.
– Гарри, – кивает головой выразительница материнского инстинкта, – Вам просто надо провести ночь, лежа на небольшом магическом артефакте. Традиции, что поделаешь! – и демонстрирует идеальную серую жемчужину. «Ого, тысяч десять – двенадцать галеонов потянет!» – поражаюсь.
– И всего-то? – тяну я.
– Утро покажет, – отрезает отец.
*
Когда все приготовления заканчиваются и в оранжерее, в результате совместных усилий всех домовых эльфов, высится постель из сорока (не меньше!) перин и тюфяков, моя мать и защитница кладет жемчужину в самом низу, под первый матрасик… И что это значит?
Поттер раздевается за ширмочкой и, сверкая пятками, быстро лезет по приставной лесенке наверх. Не упади, милый! Свечи уносят. Я сижу за кустом рододендрона; воняет, зараза, ладно, жду.
– Поттер! – зову.
– А? Что?– слышу испуганный шепот из поднебесья.
– Я сейчас к тебе поднимусь.
– Как?
– По пальме! – снимаю халат и подвязываю ночную рубашку подолом между ног, как крестьянки, когда собирают колосья. «Ну, держись, мой тонкий колосочек!» Лезу, легко получается – ствол удобный. Обрезанные пеньки от старых листьев точно порожки, немного колются, но ничего. Ох, ну, наконец-то! Поття вскакивает. Куда, дурачок, свалишься! И вообще, у меня честные намерения… наверно…
Заговорить его или сразу зацеловать? Выбираю второе – не терпится… А потом вспоминаю: а чего это мне не терпится, если трахать будут меня?! Стоп! Слово–то какое противное, не для наших отношений! Потом что-нибудь посимпатичней придумаю. Все равно, так не пойдет! Я – хозяин, он – гость (пока), значит, я сверху. Получается сверху мы оба – если в зубы получу – падать высоковато будет.
– Не бойся, любимый! – «Ой, это я сказал?!» – Поттер, Поттер, Поття, ты же смелый и говорил, что любишь. Так, давай, ползи ближе… – Молчит, сопит, думает что ли?
– Ну, тогда я пошёл! – говорю я, растягивая слова по максимуму. О, отжил… Черт, он же вспотел весь, подмышки как печки…
– Иди сюда, котик! – шепчу. Хихикает – вспомнил… Вдруг меня как шарахнет:
– Гарри! А ну, быстро говори. Только правду! У нас же ничего не было?!
– М… м… м…
– Не мычи таинственно. Телись уже! – шепотом ору на него.
– Ты меня целовал на маскараде, я пьяный был. Потом мы куда-то в метро ехали, упали…
– Ох, отлегло! Я тоже пьяный был, но уши твои помню.
– Драко, – тут спрашивает моя радость, – у тебя ночная рубашка, на тебе, в смысле?
– Ну и что?
– Вы у себя на Слизе все так спите?
– Не, Поттер, ты совсем деревня, тебе в глушь не надо, ты ее по дремучести уже переплюнул. Заткнись и ползи ближе, хорош скакать туда-сюда, козлик!
Подлез, теплый, гадёныш, целует. А неплохо так целует.
– Так, Гарри, где лизаться насобачился? – отстраняюсь и грозно смотрю на распутника. Обижается? Не, не похоже, вон как к подушкам меня прижал. Ладно, целуй, раз умеешь. – Ух! Оу! – я, конечно, ожидал, что мне понравится, но чтоб так!.. Хорошо! – Ты чего взвизгиваешь, придурь? Вот, так и знал! Как и боялся – попугаев разбудили! Поттер, ты – коз…, короче, мой хороший, надо что-то делать.
Пернатые недруги юношеской романтики, тьфу на вас – предатели, разоряются, как баньши на погосте.
– Драко, – просит мой Поттерёнок, – давай на себя одну перину накинем, заклюют ведь и, вообще, они… смотрят! Совершаем смертельный номер под куполом цирка. (Не знаю, что это такое – Гарри сказал.) И перетаскиваем к себе один нетолстый шелковый тюфячок; я чуть не упал – сердце так и зашлось. А потом думаю: там же внизу бассейн, чего бояться! Правда, с пираньями. Тут другая проблема: попугаи орут, заливаются! И знали бы вы что именно! Кто ж этих тварей научил? Мерлин, проснусь – садовников поубиваю … и эльфов. Нет, ну как под вопли «ёбля!», «ёбля!» можно любимого целовать?! Я, кстати, кое-что еще не выяснил. А как спросить? «Поття, ты – целка?» И с фингалом под венец идти? «Поттер, Вы девственник?», «Гарри, я у тебя пе… бееееее!»
Может думы меня и одолевают, но тело свое дело (да я – поэт!) знает. Глажу его, мальчика моего, горячего, голого… Стоп, когда пижамку-то скинул? А рубашечка моя где? Мозельские кружева, между прочим, батист с ручной вышивкой (маман в девичестве занималась). Да суета все это!
Мы целуемся, как ненормальные! То есть это я его ненормально целую – уже искусал всего. Кожа горит, голова в полной отключке, внутри трясучка – значит, всё правильно! Я гарькину руку на свой член пристроил. И себе тоже ни в чем не отказываю (похоже я и гимнаст еще в добавок!). Где мог, кругом языком и губами прошелся, облизал, пометил…
– Не дергайся, – говорю, – так надо!
– Драко, я… я… я больше не м-м-могу!
– Можешь! Ты герой, терпи, сейчас-сейчас!
– А-а-а-а! – вопит дурашка. Я его голову прижимаю к своему животу. И как рвануло! Фейерверк и карусели!
Я Гарри всего испачкал! Да что ж это такое! Подтягиваю его к себе – ласково, аккуратно вытереть пытаюсь. А он глаза закатывает… Умирает что ли? И тут я его чувствую! Черт, как же меня отключило, про (ладно, чего уж теперь – не отопрёшься!) любимого забыл! Когда это Малфой свиньей был? «Сейчас, например», – совесть курлыкает… Можно подумать, пф! Но думать некогда!
– Гарри, милый! – глажу его, в плечо целую. – Стой, стой! Дай я, не дергайся! – Что я несу? Гарри стонет… Ну, во-о-от! О, дьявол! Так, теперь надо разобраться – что чувствую-то? Чувствую, что я муд… дилетант. В паре играть не умею.
– Я научусь, Гарри, мы… Ничего больше говорить не буду, а то разозлюсь! – обнимаю его. – Прости, а?
И мы засыпаем…
*
Кажется, не успели и глаза сомкнуть, как слышу тявканье такое противное – Монро, чертова шавка! И сразу же соображаю: болонка – мама – отец – жемчужина – провал – разоблачение! Скатываюсь по другую от входа сторону матрасного зиккурата. Блядь, больно-то как! И отползаю за куст бузины.
– Гарри, как Вам спалось? – спрашивает моя матушка, деликатно отвернувшись к водопадику. Я Гарри не вижу, но голос у него блеклый и какой-то больной:
– Благодарю Вас, миссис Малфой, превосходно.
– Вот, собственно и всё! – торжествует мой папаша… Ненавижу! Прав был Фрейд! Тихонько выглядываю из-за веточки. Тут мама подходит и кладет ладонь Поттеру на лоб:
– Мерлин, у Вас жар! И синяки на шее! – отчеканивает она, повернувшись к Люциусу (даже отцом его не хочется называть!). – Мальчик просто деликатен и хорошо воспитан, взгляни сам…
Бог и люди! Это я такое с моим мальчиком сотворил?! Гарри покрыт кровоподтеками и царапинами, губа прокушена… Я – сволочь последняя! Сползаю на пол, колени не держат…
Нарцисса Малфой (Спасибо Кришне, дай бог здоровья Мерлину, слава Афродите за твой такт и выдержку, мама!) и бровью не повела, когда увидела свою болонку, бегущую к ней из-за кустов в моей такой легко узнаваемой ночной рубашке. – Дорогой, – сказала она отцу, – делать нечего: Гарри Поттер – принц!
***
Драко разбудил собственный стон. Он потянулся, но бодрости не почувствовал, из окна на него глядело хмурое утреннее солнце. Да, настроению соответствует!
– Черт, и иллюзия ни к черту, – процедил Малфой и еще больше разозлился на свое косноязычье, – и наорать не на кого! – он поднялся тяжело как старик, и, накинув шлафрок, побрел через пустую гостиную к… «А куда, собственно? На трансфигурацию не пойду, – решил слизеринский отличник, – все равно проспал нахрен!» Пнул ближайшее кресло и вслух сказал:
– Что там, дьявол побери, было, в конце? Почему я не помню? Что-то важное, проклятье! – и тяжко вздохнул.
………………………….
Поттеряшечка: http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/77484199.jpg
Следите за обновлением ссылок на замечательные арты от Джози.
http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/77526911.jpg
========== 4. Час воров влюблённых и убийц ==========
Любовь – не вздор, она судьба Икара, стремление ничто не остановит -
Изъять в реальность с помощью отвара. Такое зелье, право, крови стоит!
Дороже вздоха, чести и свободы он, тот, кто истинно душе моей любим
И с кем, возможно вопреки природе, я стал, как сон и явь, неразделим.
***
Гарри долго не мог очухаться, Рон толкал и толкал его под рёбра, даже с перепугу бил по щекам. Поттер блаженно улыбался и шептал что-то вроде «принц – не принц, вместе до гроба…» и всё время норовил закрыться с головой одеялом. Потом он долго ошалело моргал, сидя на постели и пытаясь что-то вспомнить, отчего-то краснел под озадаченным внимательным взглядом друга.
Весь день Гарри был сам не свой. Даже Гермиона поинтересовалась его здоровьем. На попытку определить наличие жара ладонью, Гарри отпрянул от подруги, дёрнулся, и, простонав нечто невероятное, унёсся в неизвестном направлении.
– Он… сказал «Драко»? – округлила глаза Гермиона. – Рон, догони его, ему нужна помощь, Гарри явно болен, отведи его к мадам Помфри.
– Не-е-ет, – растерянно усмехнулся Рон, – послышалось! Но с ним точно что-то не так, – заговорщически понизил он голос.
*
Гарри лихорадочно и обречённо листал книжные страницы и тихо поскуливал. Он боялся шевелиться: на любое движение его организм, особенно ниже пояса, безапелляционно заявлял, что… хочет Малфоя, его любимого, будущего супруга, хорёчка самого родного на свете… Бред! Сонник, изученный от корки до корки, не давал ответов на вопросы, терзавшие мятежную душу и воспалённый рассудок. Почему всякая дребедень, которая и не снится никому, подробно описывается и трактуется во множестве вариантов, а реальные, живые сны остаются непонятыми, неразгаданными? И нет спасения от этой напасти? Спросить у Дамблдора? Придётся признать, что он втюрился в парня, в Драко Малфоя, и мечтает трахаться с ним в метро, в туалете, под пальмами и вообще чёрт знает где? Спит и видит!
«Вам приснился дракон – будьте предельно осторожны в выражении своих эмоций и контролируйте страсти». Ну, это понятно. А если приснился Драко Малфой? И… э-э-э, его дракон? Вот если бы он увидел во сне тыкву, превращающуюся в карету, то следовало бы опасаться обмана. Чего проще? Страус, прячущий голову в песок, намекал бы о страхах. Разве не понятно? Нападение кошки – происки врагов, волка – предательство, поросёнка – ревнивый и скупой муж. Тьфу ты! Если бы он родил во сне вне брака, то должен был бы ожидать потерю доброго имени и разрыв с возлюбленным…
«Видеть во сне мужской член – к обману». А дрочить его? Нет таких снов? «Играть им – иметь доброго друга». Иметь, ох-ох-ох… – м-м-м-м, а Малфой – добрый? «Чужой найти – неожиданность». Вот уж точно: так ничего пошлого не имеешь ввиду и вдруг – бац! – находишь чужой член! Неожиданность обеспечена! «Извержение семени – не откладывай решения». Куда уж откладывать, когда извержение?! Гарри захлопнул книгу и отбросил её в сторону.
«Возлюбленный! Слово-то какое… Он. Мой. Воз-люб-лен-ный». Гарри повертел на языке этот непривычный акустический набор, и его сердце начало переполняться чем-то тёплым и нестерпимо щемящим. Душа? Где у человека душа? У мага? В груди, в животе? В паху? На кончике волшебной палочки? Восторг и страх потерять то, что толком ещё и не попробовал… Возлюбленный Драко… Невероятно? Странно? А, собственно, почему? Кто так решил? Если хочется обнять и не выпускать никогда? Затискать, как щенка, а потом покорно встать на колени… Долго смотреть в глаза, серые, дымчатые, сулящие, как небо после дождя лазоревое марево и ослепительную свежесть солнца, и ловить в них своё счастье… А если не поймаешь – то умереть возле него, положив голову ему на плечо, безропотно подставиться под Аваду, потому что зачем жить без него? Глупо? Да! Тысячу раз «да», миллион! Жизнь – это счастье быть с ним, с Драко. И будь, что будет! И если для того, чтобы всего лишь жить, понадобится изменить реальность вокруг себя, или даже украсть то самое проклятое снейповское зелье – то что мешает Гарри Поттеру сделать это?!
Он достал мантию-невидимку и, опасливо оглядываясь, спрятал её под подушкой.
***
Драко ненавидел себя! Может быть, первый раз в жизни не находил оправдания своему идиотскому поведению. Он же Малфой, а не трусливый прыщ! Хорьки не сдаются! Но почему тогда вот уже минут двадцать он не может спокойно и прямо посмотреть на Поттера? Косится на стол гриффов, бросает тайные взгляды исподтишка (Как же противно и стыдно! Малфой боится смотреть в глаза. И кому? Потти, которого он во сне премило так трахнул, а потом… Вот в этом самом «потом» и состояла главная проблема.), отвечает невпопад друзьям, ржёт громче обычного. А Гарри что-то сам не свой? Не заболел случайно? Растерянный какой-то. «Оу, о чём я только думаю?! Беспокоюсь о самочувствии Потти?»
Драко несколько раз пронёс ложку мимо рта и отхлебнул из чужого бокала. Когда его приятели уставились на него и замолчали, Драко понял, что с этим наваждением надо что-то делать. И срочно! Он медленно встал, подошёл к Поттеру и развернул за плечо. Сейчас он покажет, вернее, напомнит, кто такой Драко Малфой, кто такой Пожиратель Смерти Драко Малфой, и можно ли ему безнаказанно сниться!
Гарри поперхнулся и закашлялся. В его глазах, невероятно ярких, словно изумруд из маминой фероньерки, тёплых, родных, таких славных, навернулись слёзы – Драко понял, что пропал! Не только во сне – вот оно! «Мой. Люблю. И он, придурок, любит. Иначе и быть не может! Иначе откуда эти ночные сказочные забавы, от которых сердце болит, губы в кровь, каждое утро меняю простыни и вообще готов забыть всё на свете, душу продать и даже больше!» Драко окинул Гарри тренированным презрительным взглядом, легко, пренебрежительно похлопал его по плечу и, криво усмехнувшись, гордо удалился. Его рука горела, сердце колотилось и плавилось, словно в кузнечной топке, воздух вокруг загустел, как смола и обжигал сознание давно созревшей, очевидной, но принятой только сейчас уверенностью: если не превратить эти сны в действительность – то и жить незачем.
За его спиной прокатился удивлённый шёпоток и возгласы свидетелей странной сцены.
***
(1)”Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землей, неся на себе непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший. И он без сожаления покидает туманы земли, ее болотца и реки, он отдается с легким сердцем в руки смерти, зная, что только она одна успокоит его.
Волшебные черные кони и те утомились и несли своих всадников медленно, и неизбежная ночь стала их догонять. Чуя ее за своею спиною, притих даже неугомонный Бегемот и, вцепившись в седло когтями, летел молчаливый и серьезный, распушив свой хвост. Ночь начала закрывать черным платком леса и луга, ночь зажигала печальные огонечки где то далеко внизу…» – Драко пробежался глазами по подчёркнутым строчкам и отложил в сторону странную маггловскую книжку, однажды взятую у профессора Снейпа, задумался, прикрыв глаза. О чём только пишут эти магглы? Красиво, однако, пишут, завораживающе и вроде как про него, про Драко, про его Поттера… Или про каждого из нас?
Гарри, зануда, небось, уже дрыхнет? Или читает в постели так же как Драко. Или – вот блядство! – лижется с рыжей малолеткой под весёлый треск поленьев в гриффиндорском камине. У-у-у! Драко в бешенстве ударил кулаком по подушке.
Днём мы другие. Совсем другие. Настоящие? Неужели?
Утром тем более. Когда надо просыпаться, включаться, спешить, претворять планы в жизнь. Мы деловые, сосредоточенные, бесшабашные, смешливые, мы гордые и неприступные, правильные до тошноты; нравоученьями выстлан наш путь, обязательствами дышим, страхами прикрываем спины. Но день проходит, и сумерки ложатся нам на плечи, серебрят наши чёлки… Разумеется, если не зажигать жёлтое освещение. Вот и не будем…
С приходом ночи колючие лучики звёзд цепляются за чёрный бархат небес и за наши души. Расцветают электрические зарницы далёких городов и одиночество в наших сердцах. Вспоминаются все опасения и тревоги дня, оплошности и неудачи, грубые слова, сказанные нам вслед и проклятия, брошенные в лицо, занозы, колющие пальцы и заставляющие сердца сочиться тёплой кровью. И желание обнять, прижать, прильнуть, склонить голову на плечо, почувствовать живое дыхание возле щеки и трепетные губы на виске становится невыносимым. Обнять, прижать, шепнуть в ухо, что любишь и… Любишь, и ничего более…
…………………………………………………………………………………..
(1) Приносим извинения за скучное лирическое отступление. Пропустите – мы не в обиде. Драко читает, ну, как читает.., листает Булгакова, вот и навеяло…
***
«Миллион баллов минус с Гриффиндора! И пожизненная отработка на чистке пригоревших котлов! А ещё презрительный взгляд: «Вы, мистер Поттер, пошли гораздо дальше своего отца – он не успел опуститься до воровства!» Снейп раздавит меня, как слизняка, нет, утопит в ведре, заклеймит позором и выжжет на щеке «вор» – с него станется! А если узнают друзья, журналисты, а Дамблдор? Мерлин, что же делать?
А как жить без Драко? После всего того, что между нами было? Во сне? Ну… Было! И точка! А где, когда и как – не про то речь. Плевать на Снейпа! Плевать на всех! Д р а к о! И будь что будет!»
*
«Мне было хорошо во сне? С Поттером? Да. Ещё как. И дело не только в сексе! Ну, и в сексе тоже… Как он меня сделал! А я его! Уф! Котяра-котик! Хочу, чтоб так же было в жизни? Но вот самому себе страшно признаться – хочу! Его хочу! Не только трахнуть, просто хочу. Хочу! Мой и ничей больше! Рыжая малявка трётся, Грейнджер тоже далеко не размазня, а завтра он вообще пойдёт в разнос? Подружки-друзья-взрослая жизнь? А мне в этой его жизни место будет? Вывод? Вера в случайности – не наш метод. Не даром Снейп заставил нас вместе варить то зелье. Против судьбы не попрёшь! Вперёд Малфой! И пусть только попробует кто-то встать на пути! Крёстный? Ну… прорвёмся!»
***
Как Гарри смог пробраться сюда, в подземелье зельевара, обошёл все снейповские ловушки и только пару раз нарвался на довольно болезненные магические капканы? Он сам удивлялся такому везению. Либо профессор понадеялся на свою репутацию, либо просто впервые в жизни что-то упустил. Поттер скинул мантию-невидимку только за дверью и, не дыша, приблизился к стеллажу с зельями. Которое? Где искать?
Взволнованное сердце грохотало так, что он не сразу услышал шорох за спиной. Из спальни профессора выплыл Малфой, без мантии и, прислонясь к дверному косяку, вальяжно ухмыльнулся. Что он делал у Снейпа в такое время?! Поттер от оторопи и возмущения чуть не забыл, зачем явился сюда. Вот гад, не хорёк, а похотливый скунс!
У Гарри потемнело в глазах и он, забыв о конспирации и соблюдении тишины, рванул искать зелье. Забегал судорожным взглядом по рядам колб и графинов, банок и шкатулок. Его плеча коснулась ладонь – и Гарри едва не умер от перенапряжения и неожиданности! Он предвидел, просто уже почти чувствовал удар какого-нибудь заклинания в спину – и вдруг живая рука, рука Малфоя! Поттер забыл про палочку. Развернулся резко, всем корпусом, уже почти ударил со всей силы, но так и замер с отведённым коленом, приготовленным для завершения рукопашной атаки… Драко поднырнул ему под локоть, едва увернулся от кулака и, сам подставляясь под предполагаемые побои, навалился грудью, прильнул губами к губам Гарри так стремительно, что прикусил их и свернул набок поттеровские очки.
Несколько секунд взбесившиеся перепутанные мысли Гарри были только о языке Драко, так уверенно хозяйничавшем у него во рту. Мягко, настырно. Такого вкуса он не пробовал никогда! Внутри начал стремительно разрастаться огненный ком, накручивая на себя все тревожные мысли, стремления, обязательства, страхи, перематывая их с тайными желаниями и вожделением. Малфой, тягуче выдохнув, отпустил его губы, но сильнее сжал плечи, и Гарри расслышал тихий шёпот:
– За зельем? За зельем? За зельем? Значит, я не ошибся? Ты тоже меня лю…
Гарри хотел было возмутиться и попробовать поотбиваться, но неожиданно понял: …только что всё решилось…
Они какое-то время тупо смотрели друг другу в глаза, равнодушно, без всяких эмоций и вяло хлопали ресницами. Души их медленно, но верно плавились, прикипали, соединялись в одну растопленную струйку переливчатого серо-зелёного металла… Всё было понятно без слов, но Драко, оглядываясь, что-то постоянно шептал Гарри на ухо, уводя его, слегка пошатывающегося, но очень решительного, из кабинета зельевара. Уже у двери Малфой словно очухался, придержал Поттера, прислонил его, как безвольную куклу, к стене («Ну, Котик, никуда без меня не уходи!») и отлучился на пару минут. Вернулся он прикрывая рукой оттопыренный карман, подхватил Гарри и потащил его по коридору.
***
Звонок в дверь расколол тревожное праздничное ожидание на «до» и «после». Гарри бросился открывать, сшиб Дадли, опрокинул стойку вешалки, затормозил у двери и отворил её с равнодушно-безмятежным видом: «Кого ещё там принесло?»
– С Днём рождения! – сначала в его грудь ткнулась огромная нарядная коробка с бантом. Из-за неё показалась непривычно смущённая физиономия белобрысого слизеринца… Его друга… Его Драко.
Малфой выглядел ослепительно-великолепно. Дорогой костюм словно гордился честью быть одетым именно на этого шикарного стройного мальчика, блестящие ботинки кричали: «Лучше нас не найти во всём Лондоне, но мы умоляли, чтобы нас обули на эти потрясающие ноги!» Идеальная причёска, умопомрачительный аромат, белозубая улыбка – Драко Малфой (Гарри сдвинул на лоб очки и непроизвольно потёр кулачком глаза: сон во сне – не слишком?) сам был лучше всякого подарка! И он стоял перед дверью дома Дурслей.
Гарри краем глаза заметил, как у прячущегося за гардеробом Дадли отвисла челюсть, услышал, как опасно затрещали перила под свесившимся со второго этажа дядей Верноном, счастливо вздохнул украдкой и церемонно пригласил Драко войти.
Коробка с подарком еле поместилась в каморке под лестницей. Гарри долго возился с обёрткой – рвать такую красивую бумагу было жалко, и с сомнением ловил озадаченный взгляд презрительно осматривавшегося Малфоя, кажется, впервые оказавшегося в маггловском жилище.
– Открывать? Можно? – наконец-то справившись с упаковкой, Гарри, стараясь скрыть взволнованное дыхание, спросил разрешения поднять крышку коробки и густо покраснел от собственной глупой нерешительности.
Драко недовольно покачал головой:
– Ну и видок у тебя, Поттер. В школьной форме ты гораздо больше похож на человека, – он озадаченно прищурился и тяжко вздохнул. Быстро подвернул чересчур длинные рукава поттеровской бесформенной парадной рубашки, придавая ей беспечно-лихой ковбойский вид, решительно расслабил ремень и немного опустил пояс джинсов с талии Гарри на бёдра, безжалостно выдернул из своего нагрудного кармашка шёлковый платок и, ловко смастерив из него элегантную «бабочку», приколол её над третьей пуговицей рубашки именинника. Отошёл на шаг, любуясь результатом своего стилистического эксперимента, в довершение образа растрепал неумело уложенную чёлку Гарри, довольно хмыкнул и одобрительно кивнул:
– Красавчик! Теперь смотри подарки.
Игрушечная железная дорога заставила Гарри тихо ойкнуть. Он взял в трясущиеся руки крошечный лакированный вагончик и замер от восторга. Внутри вагончика сидели и стояли малюсенькие человечки. Ленты блестящих сборных рельсов, домики станций и будок смотрителей с яркими крышами, ангары и мосты, пластиковые ёлки и кустики – у Гарри закружилась голова!
– А где же я это всё соберу? – он виновато оглядел тесную комнатку.
– У меня дома места больше, – успокоил Драко.
Увидев второй подарок – прекрасную куклу с голубыми волосам, в бальном платье – тётя Петунья, конечно же совершенно случайно заглянувшая в дверь, позеленела и возмущённо засопела.
– Что за глупости – дарить мальчику куклу, и такую дорогую? – фыркнула она и по-хозяйски протянула руку к Мальвине. Но наткнулась на решительный взгляд слизеринского Хорька, не привыкшего ни с кем ничем делиться, и с ворчанием хлопнула дверью.
Третий подарок – огромная красочная книга сказок ввергла Гарри в нешуточное замешательство. Картинки в книге двигались – вот чудо! Поросята плясали; козлята вертели хвостиками; волк клацал зубами; принцессы расчёсывали золотые кудри и капризно надували губки; рыцари резво скакали по полям и лесам и сражались на турнирах; феи стрекотали крылышками; русалки плакали жемчужными слезами; кот, выразительно помахивая шпагой, склонялся в учтивом поклоне; а гномы, все семеро…
– Что это они делают? – удивлённо заморгал Гарри.
– Вырастешь – узнаешь, – снисходительно улыбнулся Драко и загадочно покраснел.
Гарри, разворачивая кулёк с шоколадными дракончиками, не сводил зачарованного взгляда со сказочно-прекрасной Мальвины. Прелестное фарфоровое личико улыбалось ему так тепло, искренне и живо, что сердце именинника заходилось от предвкушения чего-то грандиозного, несбыточного, так внезапно ставшего явью. Нарезая пирог на тесной тумбочке, он обалдело моргал и думал о том, что такого необыкновенного Дня рождения у него ещё никогда не было. Предлагая Драко чай, Гарри хотел сказать, как благодарен ему, как рад, что у него есть такой замечательный друг, но слова путались в голове и застревали в горле. Когда же Драко, вдруг смущённо потупившись, буркнул «поздравляю» и чмокнул Гарри в щёку – мир вокруг закружился, вспыхнул яркими огнями, стал лёгким, потерял всякую связь с опасностями, тревогами и страхами и ворвался в сознание несколькими бесхитростными словами: «Счастье. Любовь. Мы».
***
– Гарри, – хрипло прошептал Драко и тяжело застонал. Его левая рука стала невероятно тяжёлой, острая боль пронзила предплечье и рассыпалась по всему телу раскалёнными углями. Тёмная Метка! Драко боялся открывать глаза и, изо всех сил зажмурившись, глотал слёзы. Он дрожал, но не шевелился. Поттер, уставший, расслабленный, спокойно сопел у него на плече, по-хозяйски обхватив любимого за талию, чуть подёргивал рукой и царапался заусенцами. Книзл за пазухой, Поттеряшечка… У Драко похолодели ноги, всё заныло, вкрадчивый и одновременно гневный голос Лорда Волдеморта физически ощутимой вибрацией пробежал по занемевшей спине. Драко почувствовал вкус собственной крови и с трудом заставил себя разжать стиснутые зубы. «Нет! Нет! Нет! Не хочу! Никого не хочу убивать! Никому не желаю служить! Чёртова Метка! А как же Гарри? Мой Гарри?»
Поттер вскочил так резко, что довольно болезненно заехал Малфою в живот. Он заскулил и схватился за лоб, скрючился, сложился пополам, без сил упал на Драко. Перед его внутренним взором замелькали зелёные вспышки и кровавые пятна. Гарри увидел раскрытую пасть огромной змеи, рванувшей в атаку, и заорал так, что сам чуть не оглох.
Минута тишины разделяла их. И вечность боли.
Боль у каждого своя. И каждый переживает её один на один с самим собой.
Они словно окаменели, тяжело дышали, сдерживали стоны и медленно отодвигались друг от друга. Медленно отодвигались друг от друга…
Их любовь так стремительно вспыхнула и так быстро прогорела, только ветер разгонял её пепел и гудел равнодушно. Ещё недавно в ночи, несколько минут назад, под одним одеялом… К чёрту одеяло! Мешает! На пол! И так горячо, везде, куда не прикоснись, жарко до одури и до одури сладко. Стыд, только мелькнувший в глазах, сменился желанием, бурным, диким, всё сметающим на своём пути! Как, что, где, куда… Какая разница! Он так хочет – значит, я хочу этого ещё больше! Любить, любить, любить именно так: плотью – плоть, дыханием – дыхание, душою – душу. Ласкать, кусаться, снова ласкать и отдаваться до капли. Забыть про себя, всё сделать для него и получить ещё больше! Слёзы из глаз – отчего, не дети… Сперма перемешана пальцами, губами, языком. И всё ещё хочется, хочется, хочется! Снова и снова, в него, от него!.. А потом внезапный провал. Устали настолько, что вырубились одновременно с такими улыбками на губах, от которых ангелы там, в небесах поперхнулись, все твари Запретного леса вместе взятые завыли на луну от зависти, и даже духи сонных серых предутренних коридоров Хогвартса смущённо покраснели и потянулись руками между ног…
Их любовь так стремительно вспыхнула и так быстро прогорела, только ветер разгонял её пепел и гудел равнодушно. Обугленная пустыня, и на огромном троне – Повелитель. Лица не разглядеть, и есть ли оно? Огромная змея в его ногах. Десятки масок и чёрных капюшонов за спиной.
Земля леденеет, гигантская трещина бежит к ним, заставляет отпрыгнуть. Глыбы льда обрушиваются в ад, разверзшийся под ногами. Судьбы больше нет, выбора тоже. Они стоят на разных краях всё увеличивающейся бездны.
Первым опомнился Поттер и, подойдя к самому обрыву, несмело протянул Малфою руку. «Ну!» – его взгляд ударил Драко в самое сердце! Геенна огненная? Гореть – так вместе! Вселенский холод? Замерзать – не страшно вдвоём! Погибнуть? С именем любимого на губах и с его поцелуем! Друг для друга, глаза в глаза!
