Текст книги "Potus pro somnus fati (СИ)"
Автор книги: Smaragd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
========== Пролог ==========
Сны кружат в чёрном небе, между ярких точек то ли звёзд, то ли наших вырвавшихся на свободу душ, под облаками серых городов, над безбрежными просторами океанов, над лентами светлых рек, возле самых крыш, черепичных, металлических или бетонных, задевая каминные трубы, флюгеры, антенны. Сны качаются на ветках яблонь и кедров, на сосульках и фонарях, наполняются ароматом цветущих апельсинов и холодом остывающих пустынь, несут за собой шлейфы арктического безмолвия и серенады цикад. Сны снятся нам или мы снимся нашим снам? Мы – люди – маги и магглы, какая разница? Сны служат нам и властвуют над нами властью вечной, как сама жизнь. А покориться им или понять, или выйти на бой с собственными страхами и желаниями, дарящими чудесные яркие ночи – это каждый решает сам…
***
Витрина звала, витрина манила, витрина притягивала его, словно магнитом. Ноги в стоптанных ботинках спотыкались и шлёпали по лужам, не по размеру большая, с плеча привереды-Дадли куртка била по тощим коленкам, очки под лохматой чёлкой отражали сказочные переливы праздничных огней магазина игрушек. Гарри с разбега чуть не врезался в витрину – поскользнулся и прилип озябшими ладошками к хрустальным разноцветным снежинкам на прозрачной преграде между промозглостью предрождественского Лондона и волшебным уютом игрушечного рекламного мира. Мальчишеский нос восторженно шмыгнул и припечатался к витринному стеклу. К свету лампочек прибавились два восхищённо горящих зелёных огонька детских глаз. Гарри замер у витрины и захлебнулся тихим безмятежным счастьем.
Сахарные горы, пушистые лебяжьи сугробы, голографическая луна в бархатном небе, расцвеченном северным сиянием павлиньих перьев; овраги, заполненные серебряными бусами; морские волны из жатой органзы с россыпью жемчужин, рыбки, крабики, ракушки – лакированные, во влажной слюде; люминесцентные веточки деревьев, резные лавочки и кресла из золочёной проволоки. Гарри ловил каждую деталь так жадно, словно боялся, что у него отнимут всё это великолепие. На вершине горы – замок с витражными окнами и цветной черепицей, стёкла – розовые маргаритки, синие бабочки, зелёные листья кувшинок. Белый хрустальный дракон запутался в омеле, повис на сверкающих булавках и еле различимых тросиках. Куклы! Столько кукол Гарри не видел никогда в жизни! Чудесные куклы! Звери, страшные и не очень: собаки, кошки, медведи, кролики, черепахи. Герои сказок; Снежная Королева манит холодной красотой и ледяной улыбкой – так хочется подарить ей своё горячее сердце; Арлекин дерзко задирает юбку румяной Коломбине и азартно трясёт разноцветными помпонами на лоскутном подоле; из пряничного глазированного домика выглядывает сморщенная однозубая ведьмина рожа. Как страшно, как интересно, как восхитительно!
– Га-а-а-р-ри! Несносный мальчишка! – тётя Петунья отрывает его от витрины за ухо и тянет к машине. Сказка закончилась. Сказка будет продолжаться ночью. Дом заснёт, Гарри наконец-то оставят в покое, и в комнатке под лестницей начнётся настоящая детская жизнь. Сны? А вдруг где-то живут волшебники, которые могут превращать эти сны в реальность?
***
– Сегодня вам как обычно предстоит постигнуть непостижимое и соединить несоединимое… – лишённый красок голос Снейпа глухо рокотал по классу, с отчаянным дребезжанием отражался от шкафов, заполненных склянками, завывал в многострадальных котлах, бесцеремонно нырял под парты и красноречиво тонул в бесконечности тёмных углов.
– … хм, может быть… – Его отлично слышали даже на галёрке и непроизвольно втягивали головы в плечи: авось пронесёт!
– Ваше зелье, Potus pro somnus fati, в случае правильного сочетания ингредиентов и досконального соблюдения рецептуры должно приобрести цвет изумруда в пасмурную погоду. Ключевое слово: «должно»! – выразительная пауза утонула в вязкой напряжённой тишине, разбавляемой лишь тяжкими вздохами и нервным сопением проникшихся ответственностью момента будущих зельеваров. – А вкус… – брови профессора угрожающе поползли вверх. – О вкусе мы поговорим, только если кому-то удастся приготовить сносный образец, в чём лично я сомневаюсь, – ни один мускул не дрогнул на равнодушно-брезгливом лице Снейпа, но немногие не оглохшие от паники ученики отчётливо услышали, что он улыбается и поняли: урок не задался, фортуна не решилась связываться с профессором, жизнь закончилась…
– Повторяю в виде исключения персонально для мистера Поттера и мистера Уизли, – лёгкий поворот головы в сторону растрёпанной парочки гриффиндорцев вызвал облегчённый вздох, сквозняком свободы пронёсшийся между витражных окон, – соединяем несоединимые и редкие ингредиенты и… пары для работы подберём по этому же принципу, – профессор едва качнул волшебной палочкой. – Мистер Поттер, поменяйтесь местами с мистером Гойлом. – И Гарри и Драко ошарашенно закрутили головами, Рон и Грегори возмущённо засопели, но под каменным взглядом Снейпа, замершего чёрным обелиском в проходе ровно между их партами, передислокация учеников состоялась без проволочки. Гарри, недовольно плюхнувшись на место приятеля Малфоя, намеренно пнул Драко коленом, тот ответил елейной улыбкой и тычком острого локтя. – Приступаем к работе, – Снейп внимательно и даже сочувственно посмотрел на новый объект за столом Слизерина – и Гарри услышал мотив панихиды в его ровном голосе.
Как стало известно из речи профессора Снейпа, за последние три-четыре года никто из учеников не смог сносно приготовить зелье Исполнения сновидений. То, что это удалось Поттеру и Малфою, тоже стало понятно не сразу. Снейп долго разглядывал густо-зелёную со свинцовым отливом жидкость в мензурке, проверял её волшебной палочкой, рискнул понюхать и даже, заранее сморщившись, лизнул на удивление правдоподобный образец древнего и сложного зелья. Когда он озадаченно поднял бровь и, косо взглянув на ожидающих своей участи Гарри и Драко, тщательно запечатал мензурку и с предельной осторожностью убрал её в шкаф под замок, юные зельевары наконец-то выдохнули и обменялись почти дружескими взглядами.
– В жизни всё ещё происходят случайности, – назидательно кивнул Снейп и поджал губы. – Магглы называют их чудесами.
========== 1. Воздух подземелья ==========
Есть горьких снов дурманные настойки, которые соперничают с явью.
Есть легкие, как выдох – те нестойки и недоступны для запоминанья.
И вещих снов тяжелые вериги, что на судьбу ложатся, как клеймо,
Порой мы их читаем словно книги, порою пьем, как сладкое вино.
О нет, о Малфое Гарри не думал вовсе. Было бы о ком! То есть именно, что было: проблем хватало и без зазнайки-слизеринца. Да ещё каких проблем! Хорёк занимал в списке проблем Гарри Поттера не последнее, но и не лидирующее место.
Засыпая, Гарри только на мгновение подержал перед внутренним взором наглую прилизанную физиономию Драко, с которым они на днях готовили зелье на зельях. И как им удалось так чётко сварить эту микстуру, исполняющую сны? Когда Снейп заставил его пересесть к слизеринцу, Гарри был уверен, что они с Малфоем если и не расквасят друг другу носы прямо над булькающим котлом, то уж колючими словечками накидаются вволю и, естественно, ничего сносного не сварят. А поди ж ты! Лучший образец зелья Исполнения сновидений за последние несколько лет.
Гарри сразу понял, что уснул: всё тело, и в первую очередь руки стали лёгкими, под мерный храп Рона на соседней кровати и жалобное невнятное ворчание Невила он провалился в сдавливающий голову густой туман, на некоторое время перестал думать даже о Тёмном Лорде, с интересом, вращая глазами под закрытыми веками, рассматривал разноцветные круги, всполохи и молнии, бившиеся в коричневой темноте, а потом услышал непривычный, но знакомый шум вагона лондонской подземки. Гарри ехал в метро, в переполненном вагоне. Конечно сон: он открыл глаза и сам себе кивнул. «Столько народу? Вагон забит до отказа. Никогда не видел ничего подобного. Но во сне чего не приключится?»
Люди были набиты в замкнутое пространство, словно молочные початки консервированной кукурузы в банку, с видимым усилием держались за поручни, качались из стороны в сторону, тяжко вздыхали. Вагон с шипением и грохотом катил в тёмном туннеле. Напротив, чуть поодаль Гарри увидел пожилую леди с громоздким дорожным мешком и, спохватившись, почти уже вскочил, собираясь вежливо уступить место. Но его внимание внезапно задержало некое шевеление справа. Сосед Гарри толкнул его большой кожаной мягкой сумкой. Вернее, соседка. Совсем юная девушка, чьё лицо было закрыто длинными светлыми волосами, поправила сумку и уткнулась в книжку на коленях. На обнажённых коленях. Короткая клетчатая зелёная юбка в складку. Слизеринка? Уф! Какая ещё слизеринка? Это же сон, и он в метро, а не в Хогвартс-экспрессе!
Если девушка встанет, то юбочка будет едва прикрывать её трусики? Или что там может быть под такой юбочкой? А ножки голые и такие стройные, худенькие, даже костлявые. Кожа почти прозрачная, едва тронутая загаром. У Гарри неожиданно перехватило дух, и странная волна вспенилась в груди, тяжелея и набирая мощь, разлилась по телу. Он, всё ещё не понимая, что теперь ни за что не встанет с места, пусть даже все старушки Лондона выстроятся в очередь за его вежливостью, пытаясь подняться в тесной толчее, опёрся ладонью о сиденье и… Уже больше не мог найти в себе силы убрать руку от бедра девчонки. Такого горячего, живого, шелковистого. Так и не оторвав задницу от сиденья, Гарри обречённо плюхнулся обратно, с усилием сдержал рвущийся из груди воздух пьяной свободы и шальной похоти.
Поттер напрягся, расслабился, поёрзал на скользком диванчике, делая вид, что убирает колючку или острую пружину, внезапно впившуюся в пятую точку, поймал на себе недовольный косой взгляд соседки и замер, почти не дыша. Рука его оставалась в узком пространстве между своим бедром и прижатыми складками шотландки. Осторожно двигая ладонью, Гарри скользнул к острому колену девушки. Она раздражённо засопела и попыталась отодвинуться от неуклюжего соседа. Но куда? В такой тесноте Гарри едва шевелил пальцами и кожей чувствовал недовольство серых глаз. По мере того, как его ладонь всё отчётливее и настойчивее гладила обнажённую ножку соседки, раздражение и непонимание сильнее и сильнее билось волной осуждения от перепуганного взора девчонки. Гарри сидел с независимым видом, что-то беззвучно напевал и с интересом разглядывал пряжку мужского ремня напротив своих глаз, а пальцы его будто приклеились к горячему бедру под плотной тканью клетчатой юбки. Сердце Поттера колотилось в такт стуку вагона, плечи подрагивали то ли от вибрации поезда то ли от нервного возбуждения. Что за чёрт? Вот и в паху обозначилось заметное шевеление! Этого ещё не хватало! А если увидят? Гарри что есть сил напряг живот, но было поздно. Оно, конечно, приятно и даже очень, но прикрыть стояк на глазах у толпы пассажиров было совершенно нечем. На Гарри только джинсы и не слишком длинная футболка, даже газеты нет под рукой. Он опасливо оглядел скучные усталые лица вокруг и встретился взглядом с полными отчаяния глазами девчонки. Она сдвинула на миловидное личико длинную чёлку, нервно закусила пухлую нижнюю губку, часто-часто заморгала пушистыми тёмными ресницами, посмотрела на его выразительно оттопыренную ширинку, икнула и вскочила со своего места. Гарри от неожиданности чуть не схватил её за подол, но растерялся, недоуменно пожал плечами и поднялся следом. Нет, упускать такой вариант – не просто глупо… тем более во сне…
Девушка, стройная, высокая, немножко нескладная в своей полосатой приталенной блузке, едва протиснулась к дверям и застыла, прижатая со всех сторон. Она успокоилась и удобнее перехватила сумку. Но Гарри уже стоял за её спиной.
Понимая, что совершает нечто неправильное и вообще немыслимое, но не имея ни сил, ни желания останавливаться, Поттер опустил руку на девичьи ягодицы и медленно потянул юбку вверх. Девчонка охнула и постаралась ввинтиться в толпу. Но куда там! Стена людей стояла непоколебимо и не давала перепуганной пассажирке ни дюйма пространства для уклонения от нахальных пальцев извращенца.
Гарри, ещё больше возбудившись от вида перепуганного личика и слёз, застывших в серых глазах, от нервного румянца, вспыхнувшего на её щёчках, от усиливающейся дрожи худеньких угловатых плеч, прижался к манящей попе бёдрами и тяжело задышал в розовое ушко, сдувая с него тонкие длинные прядки волос. Его член под плотной тканью брюк чуть не вырвался на свободу. Ну нет… Кончить себе в штаны не входило в планы новоявленного сексуального маньяка. Глупее ситуации невозможно было придумать. Сон? И что, вынуть прямо посреди толпы и отжарить трепетную куколку на глазах у равнодушной усталой публики?
Гарри с трудом отодвинул рвущийся в атаку член от мягких округлостей окончательно деморализованной девицы и поднял край её юбки. Девушка пыталась загородиться сумкой, нервно оглядывалась, ища сочувствия в толпе, потом стала открыто отталкивать руки Поттера. Но он уже не мог остановиться. Бесцеремонно и неласково сжал обнажённые ягодицы и попытался раздвинуть их. Когда почувствовал шелковистую ткань её трусиков и зацепился ногтем за выпуклое атласное кружево – чуть не застонал в голос! Девушка напряглась – Гарри испугался, что не сдержится и снова упёрся членом в её ягодицы. Тереться в такой тесноте никак не удавалось, оставалось довольствоваться только руками. Он сдвинул её трусики максимально глубоко и полностью завладел мягкими, время от времени пытающимися ускользнуть ягодицами, начал гладить внутреннюю поверхность её нежных бёдер. Пот выступил на лбу Гарри крупными бисеринами, мышцы напряглись и начали неуправляемо сокращаться, такого возбуждения он не испытывал ещё никогда в жизни. В груди разворачивалось что-то большое и норовило разорвать рёбра, за отсрочку финала он готов был отдать полжизни и только постанывал от сладостной тяжести в паху. Пальцы его погрузились в нежную влагу, почувствовали пульсирующий туго сомкнутый вход. Гарри чуть не упал на девчонку – вагон дёрнулся на рельсовом стыке, и пальцы Поттера выскочили из сжатого ануса, не продвинувшись ни на дюйм.
Лица пассажиров слились в одну равнодушную серую массу. Гарри потянул молнию на джинсах. Всё что угодно! Только кончить на эту живую перламутровую бархатную кожу под его скрюченными пальцами!
Мужчина, стоящий перед перепуганной до смерти девушкой, неожиданно обернулся и без всякого выражения в лице и голосе спросил у Поттера: «Подержать?» Гарри недоуменно отпрянул. «Ну, парень, подержать? А то никак не попадёшь!» Гарри сглотнул и согласно кивнул. Добровольный помощник уверенно взял девушку за плечи. Она всхлипывала, но не сопротивлялась. Гарри всё-таки постеснялся вынимать своё перевозбуждённое орудие на глазах у женщин и детей. Он прикрылся краем клетчатой юбочки и собрался стянуть с девчонки трусики. Пошарил по её узким бёдрам, ещё раз прошёлся по ягодицам, коленом раздвинул ровные ножки своей добычи. Скользнул пальцами между её ног, вперёд, стараясь отодвинуть кружева трусиков и найти лоно. Продвигаясь всё дальше и дальше, наткнулся на что-то твёрдое, объёмное, плотно стянутое шелковистым трикотажем. Застыл в недоумении. Присел, двигая рукой всё дальше и дальше, и отчётливо понял, что сжимает… Сперма выплеснулась так стремительно и мощно, что его обожгло собственным влажным жаром. Оргазм только на несколько секунд полыхнул вспышкой острейшего наслаждения, но за эти секунды Гарри успел провалиться прямо к блестящей рельсовой полосе под полом вагона, взлететь под потолок к крапчатым пластиковым панелям и пыльным плафонам, удариться о толстые стёкла окон, метнуться под ноги переминающейся толпы пассажиров – в общем, освободиться от условностей собственного тела и вдоволь нагуляться по лабиринтам чувственного блаженства; проснуться и… осознать, что кричит и ворочается под одеялом в собственной сперме, до судороги сжимает свой каменный член и видит очумелый взгляд Рона.
Остаток ночи Гарри провёл без сновидений. Отправился в душ, поменял постельное бельё, ворочался до самого утра. Вспоминал идиотский сон, краснел от стыда и твёрдо обещал себе заняться упражнениями по тренировке эрекции. Даже приступил к этим упражнениям: накатило-отпустило, накатило-отпустило, накатило-отп… На него уставились странно знакомые серые глаза в ореоле пушистых тёмных ресниц. Только не испуганные и наполненные слезами, а колючие, решительные, наглые. Накатило! Как же снова накатило от взгляда Драко Малфоя из под длинной светлой девчоночьей чёлки! Накатило и не отпускало до самого утра… Мерлин, пощади! А вот интересно, как бы Хорёк смотрелся в той зелёной шотландке?
***
Воздух… Воздух казался каким-то ненормальным. Слов не хватало описать… Единственная ассоциация – «жареный», неестественный, душно пустой… Драко сидел на дурацком пластиковом диванчике, а вокруг него толпились потные незнакомцы. Ладно, может, не потные, но довольно мерзкие… Магглы?! Так, теперь всё стало понятно, ещё бы вспомнить, зачем его понесло в лондонскую подземку. Труба – точно ведь назвали!
– Забавно, не ожидал от себя, – подумал наследник чистокровнейшего рода Британии. – Приключений захотелось, сударь, – продолжил он внутренний монолог.
Не то чтобы Драко осуждал себя, это вообще редко случалось. Малфой с самого детства был на своей стороне, поддерживал и одобрял все свои поступки.
– Так, что мы тут имеем? – взгляд его упал на страницу лежащей у него на коленях толстой книги. Картинки не двигались, но были подозрительно знакомыми.
На весь разворот была представлена королевская опочивальня. Со стоящей на возвышении огромной резной кроватью; как крылья лебедя взвивался над ней белый парчовый балдахин, увенчанный золотой императорской короной. В постели, под светло-голубым стеганым одеялом, спал белокурый мальчик.
– Это же я! – поразился почти вслух Серебряный принц Слизерина. – Точно я! Помню это Рождество! Он перевернул страницу и прочитал:
«Как-то перед самым сочельником маленький принц серьезно заболел. Снег в их краях выпадал редко – примерно раз в сто лет. Поэтому принц Феррет, никогда ещё его не видавший, капризно сорвав с головы меховую горностаевую шапочку, убежал от придворных в сад и, о Боже, стал играть в снежки и лизать холодные блестящие сосульки».
– Было! Так и было! – почему-то страшно разволновался Драко. – Ангина была знатнейшая, но зато…
«Но зато, – продолжал он читать, увлеченно перелистывая яркие страницы, – Король и Королева, без памяти любившие единственного наследника, устроили принцу волшебное Рождество.
В его покоях, вопреки обычаям, установили в эркере высоченную, чудесно пахнувшую лесом, всю в клейких смоляных шишечках, елку. Горничные увешали красавицу переливчатыми стеклянными шарами («Я их столько потом побил из рогатки!» – ностальгически улыбнулся Драко), тихо позвякивающими бусами и золотыми свечками… Старый мажордом чуть с ума не сошел от предчувствия пожара. А счастливый больной получил столько подарков, что они высились горой, едва не достигавшей потолка. Многие из них так и остались неоткрытыми до летних каникул. Там были почти настоящие яхты и куча всяких клоунов, медведей и собачек. Хрустальный дракон с перламутровыми крылышками и разборный игрушечный замок (крыша у донжона снималась, и можно было потрогать серебряные фигурки рыцарей и дам, стоящих там)… Драко счастливо вздохнул, реминисценции были приятными, но тут он неожиданно вспомнил, чем закончился тот день. Юноша много лет запрещал себе думать о той страшной ночной истерике, случившейся с ним, наверное, от перевозбуждения и высокой температуры. Тогда ему, одиннадцатилетнему мальчику, приснился (едва ли он спал, это было в полусне, может даже в бреду)… Сон. Сначала был голос… Странные слова: «Отдашь мне все, что есть у тебя и себя мне отдашь… сам»… Драко вдруг увидел своего обидчика, выскочку Поттера, с перекошенным от ярости лицом стегающего его тонкой рапирой по всему телу как-то быстро, зло и остро… И самого себя, лежащего в луже быстро стынущей крови… Драко так кричал, что сорвал и без того больное горло, и отец вынужден был наложить на него сонные чары… и Обливиэйт, как только сейчас понял потрясенный Малфой.
– Кто же написал такую похожую на правду сказку? – заставив себя успокоиться, поинтересовался прототип. Желая взглянуть на титул, он неловко повернул книгу и уронил ее, но яркий томик не упал на пол, а «завис» прямо перед глазами Малфоя, удерживаемый забором из человеческих тел. С нарастающей тревогой Драко огляделся и понял, что ещё десять минут назад умеренно заполненный вагон электрички превратился в Ноев Ковчег, стоящий под парами в порту Глазго и готовый к отплытию… Откуда набралось столько скот… народу? Чистокровный волшебник, взращенный в идиллической сельской местности, нисколько не изменившейся с конца, скажем, 18-го века, не был готов ко всем радостям мегаполиса. Испытывая легкий приступ клаустрофобии, он резко вскочил с места и услышал за спиной противный бабий голос: «Давно бы так, молодой человек! Совесть наконец-то проснулась!» Машинально прошипев «старая кошелка», Драко стал разгребать локтями людское море, пробираясь к вожделенному, уже забрезжившему невдалеке выходу, как вдруг попал в чьи-то сильные и горячие объятья.
– Почему это ты выше меня? – возмущенно спросил «пловец» у Поттера. Поттера?! А он-то откуда взялся?
– Потому что так тебе хочется, – загадочно и слегка покровительственно ответил тот и прищурился, как опытный соблазнитель.
– А, ну, ладно, – пробурчал, впервые соглашаясь со своим вечным соперником, Драко, потому что почувствовал поттеровы пальцы там! Там, где было сладко (нет, сладостно!) и хотелось их почувствовать! Если бы взбалмошный нрав позволил, Малфой охарактеризовал бы это проникновение, как «охренительное». А так, его упертое эго классифицировало ситуацию понятием «интригующая».
«Ничего себе, однако!» – констатировали остатки слизеринской рассудочности, со стороны наблюдая, как плотно зажатый индифферентной толпой погруженных в свои заботы и мысли людей начинающий эксгибиционист Драко Малфой, себя не помня, отдавался заклятому врагу! А враг стонал и на полном серьезе, повернув Драко к себе спиной, входил в него! Черт, это было сладко… «Сладко!» – орало все его молодое тело. «… божественный лингам, совершенный и «поющий», как у Кришны!»…
– Вот это уже явный перебор! – возмутились мозги и отключились совсем. И тут какой-то старик с недовольной мордой близнеца Филча ткнул распаленного Драко в пах совсем небожественной хозяйственной сумкой на колесиках. Старпер упорно прорывался к двери, стараясь протиснуться между Гарри и Драко. Возмутительно! Драко дернулся, падая вместе с Поттером на платформу, с воплем кончил и… проснулся.
Матерясь не по-малфоевски, Малфой отшвырнул учебник по арифмантике, который твердым углом обложки царапал ему пенис. Не на шутку взбешенный префект Слизерина, накинув на себя, как римскую тогу черт знает каким образом оказавшееся в его постели мокрое махровое полотенце, и наорав на всех поголовно, и… вообще, заперся в мужской душевой, чем спровоцировал массовое опоздание факультета на завтрак. Он обдумывал свой сон и сомневался… Пожалуй, в первый раз так отчетливо и честно Малфой, обмирая, осознавал, что неравнодушен к…
Дальше он запретил себе думать и стал укладывать волосы.
========== 2. Музыка зазеркалья ==========
Кто сновиденья удержать стремится – вступает в спор с законом мирозданья.
Всё может безвозвратно измениться таинственной причудою желанья.
Душа-насмешница одна науку знает, как ночью веки смеживать рассудку:
Морфея на Малфоя заменяет и превращает страх и слезы в шутку.
***
– А мне вот это нравится больше, – пальчик Джинни мечтательно остановился на фотографии карнавального костюма Пиратки. Гермиона нахмурилась:
– Ну… – протянула она с сомнением, – такой корсет и под ним тельняшка? Не слишком стильно, – её поспешный вердикт разбился об обиженный взгляд подруги. – Но шляпа и ботфорты хороши, – поспешила смягчить обстановку Гермиона. – И пистолеты за поясом.
– Вот этот костюмчик шикарен! – Рон бесцеремонно перегнулся через спинку дивана и смял пальцами изображение Красной Шапочки.
– О! Да! – закатила глаза Джинни. – И я даже знаю, что именно тебе в нём нравится!
Гермиона стремительно и густо покраснела, а Рон толкнул бесстыжую сестрицу:
– Фартук! Вот странные эти магглы, – пожал он плечами, продолжая разглядывать глянцевый каталог на коленях у девушек, – картинки у них не движутся, костюмы дурацкие. Зачем наряжаться в ведьм, звездочётов и чертей? Глупости.
– Так принято, – Гермиона перелистнула несколько страниц. – Маскарадные костюмы очень популярны. Я на каникулах приглашена с родителями на такой маскарад. А костюм… Зачем что-то придумывать? – усмехнулась она. – Надену свою школьную мантию и остроконечную шляпу. Пару звёздочек из фольги. Ведьма – так ведьма. Всё равно никто не поймёт.
– А э-э-э… посексуальнее ничего не хочешь попробовать? – сверкнула глазками Джинни. Рон закашлялся и ткнул в фотографию Кота в сапогах, подавился смехом:
– Вылитый Гарри!
Поттер, услышав своё имя, включился в беседу и оторвал растерянный взгляд от книги. Друг подскочил к нему и завертел перед носом каталогом:
– Тебе так пойдут эти штаны и шляпа! И хвост! – Девушки сдержанно захихикали, а Рон уже нашёл на следующей странице картинку шикарнейшей куклы в облаке воздушных накрахмаленных юбок и чуть ли не заорал на всю гостиную: – А в это нарядить Малфоя! Кружевные панталончики и волосы голубые! А почему голубые-то? – озадаченно заморгал он.
Гарри так внезапно изменился в лице, что Гермиона, интуитивно почувствовав тревогу, уверенно отняла у Рона карнавальный маггловский каталог и убрала под стопку книг:
– Это Мальвина – девочка с голубыми волосами!
***
Эта кукла была самым красивым предметом в доме. И Гарри, сколько себя помнил, был в неё влюблён. Фарфоровое чудо в драгоценном наряде называли Мальвиной. Малыш Поттер мог часами смирно сидеть в уголочке и, не мигая, восторженно глядеть на неё. Тугие шёлковые нежно голубые локоны – любая красавица позавидует; огромный атласный бант, расшитое изумительными кружевами и бусинами пышное платье в оборочках, ножки в трикотажных чулочках, золотые туфельки с сияющими пряжками. Реснички подкручены, губки такого розового цвета, такого… в общем, розового! Щёчки, ноготки на пальчиках перламутровые! Когда-то давно её подарили тёте Петунье, и диковину долго хранили в закрытой столовой витрине, никому не давали в руки. Долго – до тех пор, пока Дадли, тяжело пыхтя, не подставил под горку с праздничными сервизами стул, натужно охая, с риском для жизни не добрался до верхнего шкафчика и не заграбастал воздушно-волшебное сокровище толстыми, вечно потными пальцами. Первым делом, чтобы не упасть со своим трофеем, он безжалостно скинул куклу на пол. У Гарри от звука падения предмета его грёз о паркет чуть не раскололось сердце. Он хотел спасти Мальвину и бросился к ней, но Дадли в своём желании не отдавать добычу очкастому заморышу оказался на удивление проворным и плюхнулся на изумительной красоты фарфоровое личико своей безобразно огромной пятой точкой. Гарри вскрикнул от обиды и почти физической боли – Дадли хищно улыбнулся и задрал Мальвине ворох тюлевых жемчужно-матовых юбок, засунул жирный палец в батистовые панталончики. Разочарованно сморщился, пихнул Гарри и с улюлюканьем поспешил к приятелям хвастаться добычей.
На следующий день Гарри с ужасом и сердечным щемлением увидел Мальвину на заднем дворе на мусорном контейнере. Фарфоровое чудо скорбно прислонилось к пакету с кухонными отходами. Кукла была порвана и обезображена – Дадли с дружками повеселились на славу. Гарри долго не решался взять в руки то, что ещё вчера было его тайной мечтой и единственным предметом обожания, и от жалкого вида чего у него наворачивались слёзы. Детская любовь и вера в непорочность кукольной сущности победила – неумело выстиранная, кое-как подшитая, выправленная, влажная и пахнущая кошачьим кормом Мальвина встретила ночь под подушкой Гарри. Он до утра сжимал её угловатое, растянутое и кривобокое, вывернутое ватное тельце и гладил спутанные голубые волосы. Такие нежные, такие, такие…
***
Он долго вертелся перед зеркалом. Смущался? Краснел сам перед собой и постоянно почёсывался. Нервы. Чуть не решил сбежать. «Тьфу ты! Как девчонка!» – Гарри раздражённо нахмурился, решительно оправил широкий ремень с огромной золочёной пряжкой, лихорадочно подтянул чулки под безразмерными бархатными шортами, поднял голенища ботфорт, залихватски сдёрнул набок шляпу с фазаньим пером и мохнатыми кошачьими ушами. Хотел поддеть волшебной палочкой пушистый хвост, нагло топорщащийся из-под колета, но передумал и скромно повесил его на локоть. Нормально! Прорвёмся! Чем дольше он смотрел в зеркало на идиотско-бравурное и нагловато-сексуальное отражение Кота в сапогах, тем противоречивее становились его мысли по поводу карнавального костюма, так опрометчиво купленного для зимнего бала при поддержке простодушно улыбавшегося Рона. Себе Уизли ни то заказал, ни то получил по почте из дома пыльный, весь в паутине костюм вампира и нисколько не смущался несоответствию собственной шевелюры и образа атласного чёрно-золотого кровососа. Счастливчик! Гарри тяжко вздохнул, подкрутил проволочный ус, галантно поклонился зеркалу и твёрдой походкой направился в зал.
Маскарад блистал гирляндами, китайскими фонариками, бенгальскими огнями и фуршетными столами. Россыпь конфетти устилала паркет и горки тарталеток, факелы на стенах светились разноцветными языками волшебного пламени и многократно отражались в хрустале фужерных пирамид, свечи капали воском с люстр на парики, короны и разномастные причудливые головные уборы.
Музыка, чудесная, яркая, волнительно-бодрящая, заполняла всё пространство вокруг, билась настойчивыми ритмами в самом воздухе праздника, заставляла ноги и сердце торопиться без цели, весело и отчаянно.
Гарри, стараясь не уронить шляпу с ушами, поменьше вилять бёдрами, к чему бессознательно обязывало наличие пушистого хвоста, и не цепляться за кринолины и шаровары своими шпорами, поспешил к столу с закусками. И замер на полпути к тостам с чёрной икрой.
В центре зала он увидел нечто! Чудо чудное, диво дивное! Сначала облако воздушных лиловых юбок заставило его сердце забиться чаще. Потом сознание чуть не выключилось от вида длинных тугих локонов и серебряной маски в обрамлении очаровательных завитушек. Голубых! Всю эту щемяще-волшебную прелесть венчал огромный атласный бант с крошечными бубенчиками. Их мелодичный приглушённый звук пробился сквозь грохот карнавального салюта и праздничный вой валторн прямо в сердце малыша Гарри и завяз в томительном сказочном предвкушении детского восторга и счастья.
