Текст книги "Девушка моего лучшего друга (ЛП)"

Автор книги: Sloshi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Приглушенная музыка и смех на заднем плане внезапно протекают через динамик, как будто он находится в укромной комнате или в туалете в каком-то баре и кто-то только что открыл дверь. Он пьян, она знает. Но это ничего не меняет – только еще сильнее сжимает ее грудь.

Потому что пьяные слова – это трезвые мысли.

Я люблю тебя.

Далекий мужской голос зовет его по имени с заднего плана; с кем бы он ни пил.

– Ну это, э-э… это все, что я хотел сказать. Мне нужно идти, так что… я отпущу тебя. – Она слышит, как его дыхание учащается. И затем единственное слово, такое мягкое, что она его почти не улавливает: – Извини.

Гудки.

Всего несколько минут назад Сакура поняла, что любит Саске Учиху.

Но именно здесь она понимает, поскольку телефон остается прижатым к ее уху еще долго после того, как его голос исчез…

Что она всегда была.

***

Сакура прижимает телефон к уху обеими руками и в третий раз воспроизводит голосовую почту, отчаянно цепляясь за каждый записанный вздох, каждый прерывистый вдох, каждое тихое слово.

Я люблю…

– Тебя, – заканчивает она за него.

Я люблю тебя, Саске.

***

Саске на самом деле не собирался посылать ей это голосовое сообщение; даже если каждое его слово было правдой. Желание было рождено отчаянием, когда ее любимая песня заиграла из динамиков бара, который он и Суйгецу занимали, где он пытался отвлечься от мыслей о розовых волосах и смеющихся зеленых глазах.

Тем не менее, почти через неделю после того, как он отправил то пьяное сообщение, Саске замечает сдвиг.

Сначала он ловит ее взгляд краем глаза, почти нервно, как будто она ожидает, что он заговорит с ней, или думает, что он ожидает, что она заговорит с ним.

После этого уязвимого беспорядка голосовой почты ему не нужно удивляться, почему она ведет себя так странно. Несмотря на это, даже к собственному удивлению, Саске не может найти в себе силы смутиться из-за своего признания.

В конце концов, это была и есть простая истина.

На самом деле, теперь, когда это было сказано и сделано, независимо от обстоятельств, он знает, что это нужно было сказать гораздо раньше. Просто есть слова, которые нужно сказать независимо от того, хочет их кто-то услышать или нет.

Даже если я не мог должным образом признаться ей в том, что действительно имеет значение.

Но…

Саске болезненно осознает, в какое трудное положение он ее ставит.

У Сакуры серьезные отношения, и, несмотря на ее предательство, он знает, что его собственное признание только усложняет всю эту ситуацию. И хотя раньше «я скучаю по тебе» могло быть достаточно невинным предлогом, чтобы позвонить ей, сейчас это имеет совсем другое значение.

Когда ее взгляды начинают учащаться, до него доходит, что она смотрит на него с чем-то вроде любопытства – как будто она никогда его раньше не видела.

В ее глазах мелькает миллион вопросов с каждым мерцанием зеленого в его направлении. Глаза полные удивления и, он осмеливается предположить, интереса.

Затем, однажды, когда в его сердце прорастает семя надежды, он ловит ее на месте преступления; она смотрит на него на него через стол, пока они втроем обедают.

Они сидят у Ичираку, место, которое они посещали в течение многих лет из-за ненасытной любви Наруто к рамену. Саске лично ненавидит это место, но если Сакура идет туда, то у Учихи внезапно появляется волшебный аппетит к рамену.

Под тусклым светом лампы Наруто кусок за куском запихивает себе в глотку лапшу, капли бульона разлетаются повсюду, кроме его рта.

В стороне Сакура рассеянно потягивает свою диетическую колу. На протяжении всего периода их негласного правила «никаких контактов» он ни разу не смог удержаться от того, чтобы украдкой поглядывать на нее. В любом случае, она не собиралась его ловить, когда ее зеленые глаза были намеренно устремлены на что-то, кроме него.

Но сегодня, когда Саске выполняет свою обычную процедуру, бросая на нее быстрый взгляд под видом того, что делает большой глоток воды, он запрокидывает голову назад, обсидиановые шары выглядывают из-за края бутылки, чтобы мельком увидеть ее…

Только для того, чтобы его глаза встретились с ее.

Он чуть не задыхается, его желудок сжимается от шока, потому что впервые за такое долгое время они должным образом установили прямой зрительный контакт.

Саске медленно опускает стакан на стол, сердце бешено колотится в груди, а ладони потеют.

Потому что она не отводит взгляд.

Сакура выдерживает его взгляд, покусывая зубами нижнюю губу и легчайшую розовую пыльцу на щеках. Он смотрит прямо в ответ, почти не веря своим глазам, изо всех сил пытаясь контролировать свое дыхание прямо напротив нее.

Он слышит легкое постукивание ноги под столом.

При этом звуке его уши нагреваются, а глаза бегают, и он сразу чувствует себя влюбленным дураком. Его живот делает сальто назад, когда он чувствует ее взгляд на своем лице. Он откашливается. Когда он еще раз бросает взгляд на нее…

Шепот застенчивой улыбки поднимает ее губы, щеки теперь такие же яркие, как ее волосы, когда она, наконец, опускает взгляд. Ее улыбка становится шире.

И это такой прекрасный невинный момент, что Саске тает, снова влюбляясь в нее.

***

Когда они пересекаются в кампусе, их взгляды на мгновение встречаются, прежде чем они скользят мимо друг друга.

Как незнакомцы с секретом.

Каждый раз, когда они проходят мимо друг друга в доме, их глаза встречаются, прежде чем они быстро отводят взгляды, притворяясь, что их сердца не болят друг о друге.

Как будто они не страдают в звенящей тишине, которая все еще тянется между ними.

Каждый раз, когда они вместе в одной комнате, неважно, где они, неважно, кто их окружает, – как противоположные концы магнита, их взгляды встречаются; зияющее пространство между ними, заполненное всем, что осталось недосказанным.

И им так больно знать, что они всегда так близко и в то же время так далеко; невидимая нить туго натягивается между их сердцами каждый раз, когда кто-то из них выходит из комнаты.

Саске не может не задаться вопросом, с немалой долей страха, заговорит ли она когда-нибудь с ним снова. Это несколько иррациональная мысль, учитывая их глубоко укоренившуюся дружбу, но, тем не менее, это ужасающая идея. Чаще всего это заставляет его ворочаться в своей постели всю ночь.

Он уже так долго любил ее на расстоянии, но это было терпимое расстояние. Тогда у него все еще был шанс.

Это расстояние, однако, ничего подобного.

Тогда как раньше он мог провести с ней день и вообразить, что она его, где он мог вообразить, что каждый звонкий смех и яркая улыбка были для него и только для него. Раньше он все еще мог прикоснуться к ней, обнять ее, поговорить с ней.

Там, где она когда-то была всего в шаге от него, теперь она в тысячах.

***

Первого ноября Наруто попадает в аварию.

Ранняя зима заморозила дороги, и асфальт покрылся черным льдом; опасность, невидимая для рассеянных лазурных глаз. Его автомобильные шины визжат, когда он выезжает на перекресток, и встречный внедорожник врезается в сторону водителя.

Парамедики срочно доставляют его в отделение неотложной помощи в течении пятнадцати минут.

В больнице Сакура выходит в коридор с блокнотом в руке и заканчивает проверять жизненно важные органы своего последнего пациента за тот вечер, когда двойные двери в конце коридора распахиваются, четверо фельдшеров втаскивают окровавленного мужчину на носилках.

Окровавленный мужчина с грубой загорелой кожей и спутанными торчащими светлыми волосами.

Блокнот с грохотом падает на пол.

– Наруто! – Сакура кричит.

Через несколько секунд она оказывается рядом с ним, мчась вместе с парамедиками, которые на поразительной скорости везут его в отделение неотложной помощи.

Следующие двадцать минут – это размытие флуоресцентных ламп, ярко-красная кровь, быстро работающие руки и гулкий пульс монитора ЭКГ.

– Тебе не следует быть здесь, Сакура. – Женщина под хирургической маской увещевает, взгляд карих глаз не поднимаеться на нее, пока ее ловкие пальцы накладывают последний стежок на загорелую кожу. – Ты стажер.

Сакура игнорирует это, добавляя морфий в капельницу своего парня, остекленевшие глаза скользят по кардиомонитору каждые три секунды, как будто ожидая, что он в любой момент остановится.

– С ним все будет в порядке. – Уверяет Цунаде свою ученицу, в ее суровом голосе звучит чужеродная нотка жалости.

***

Саске проталкивается через больничную палату в два часа ночи, его темные волосы растрепались из-за ветра, а обсидиановые глаза были дикими от беспокойства, он был дезориентирован из-за того, что только что проснулся от резкого телефонного звонка и мчался на каждый красный свет, чтобы добраться до больницы.

На нем только темно-синяя толстовка с капюшоном поверх мятых джинсов; явно одел первое, что увидел.

Когда он видит Наруто, мирно отдыхающего на больничной койке, перевязанного, но целого, его вздымающаяся грудь с облегчением выдыхается. Он карабкается к креслу, падает на него и утопает в изношенной подушке, закрывая лицо руками.

– Блять. – Он шепчет себе в ладони, сердце колотится от сужающейся тревоги при мысли, что его лучший друг мог умереть.

Одетая в униформу медсестры уже давно после того, как ее смена закончилась, Сакура сидит с другой стороны кровати, опустив опухшие глаза и переплетая руку с исцарапанной рукой своего парня.

Монитор ЭКГ мерно мигает в тишине между ними.

Он слышит ее вдох.

– Дистальный перелом лучевой кости, легкое сотрясение мозга, хлыстовая травма и двадцать шесть швов.

Саске вскидывает голову, недоверчиво моргая при первых словах, которые она сказала ему за два с половиной месяца.

– Сакура…

– С ним все будет в порядке. – Она тихо бормочет, как будто разговаривает сама с собой, а не с парнем напротив.

Он смотрит на нее на мгновение. Затем его обсидиановые сферы нерешительно перемещаются к лицу его друга; весь в синяках, со свежезашитой раной на лбу и разбитой губой.

– Что случилось? – Саске выдыхает, его глаза останавливаются на противном черном пятне на скуле Наруто, прежде чем он обращает внимание на забинтованную правую руку.

Зрелище сильно отталкивает.

– Он выехал на перекресток. – Это все, что она может сказать, пока убирает белокурые пряди с его покрытого синяками лица.

Наступает всеобъемлющая тишина, в которой ситуация медленно погружается в сознание. Саске неловко ерзает на стуле.

– Мне было очень страшно, но с ним все будет в порядке. – Она обещает, глядя на своего бойфренда без сознания. – Он просто немного побит, вот и все. Он должен поправиться где-то через месяц или два – ничего такого, что не исправил бы рамен.

Она сухо смеется, не сводя глаз с лица Наруто.

Саске кивает в ответ, взглянув на нее, прежде чем его плечи ослабнут. Вместе с облегчением на него накатывает волна усталости, потерянный сон, от которого он так быстро отказался.

Следующие два часа он и Сакура сидят вместе в терпимой тишине.

В сумрачной белой комнате Сакура последовательно проверяет жизненно важные органы Наруто, а Саске борется со своим истощением, тяжелые веки угрожают закрыться, когда он падает на свое место, скрестив руки. Он только начинает засыпать, опуская голову, когда тихий голос наконец нарушает тишину.

– Зачем?

Темные ресницы распахиваются, обсидиановые глаза ошеломлены. Он вопросительно мычит, не совсем проснувшись.

– Зачем мы это сделали, Саске?

Серьезный вопрос заставил его тут же моргнуть. Он сидит прямо в кресле, намеренно потирая глаза, чтобы скрыть панику.

– Что сделали? – Небрежно спрашивает он, как будто не думает о том, что они сделали каждую секунду каждого дня. Когда нет немедленного ответа, его желудок скручивается узлом, и он сглатывает, нерешительно глядя на женщину, которая преследует каждую его мысль наяву.

Через кровать на него смотрят опухшие глаза с красной окантовкой.

Дыхание сбивается, он внезапно поражен ее растрепанной красотой; совершенно застигнута врасплох тем, как странно привлекательно она выглядит в этот момент.

Ее розовый хвостик, который, как он полагает, был опрятным и профессиональным в начале ее смены, распущен и небрежен на затылке, несколько рваных прядей торчат в разные стороны. Белки ее глаз налиты кровью и устали, а радужные оболочки из морской пены почти раскалены. Миндалевидная форма ее глаз делает ее почти кошачьей по своей природе, а ее длинные ресницы отяжелели от усталости.

Первобытное желание поцеловать ее заставляет его пальцы дергаться. В штанах вдруг становится неудобно туго.

Однако, к его удивлению, в этих сияющих глазах не было гнева. Ни предательства, ни печали, ни муки в ее блестящих глазах, которые он боялся найти в тот момент, когда поднимет глаза.

Вместо этого он находит нечто гораздо худшее.

Пустота.

Монитор ЭКГ продолжает равномерно мигать, зеленая линия прыгает в такт сердцебиению спящего Наруто.

Саске и Сакура просто смотрят друг на друга через кровать.

– Ты все еще не сказала ему.

Это не вопрос.

При этом укол вины вспыхивает в ее глазах, прежде чем она моргает. Она смотрит на своего спящего парня с напряженным выражением лица и опущенными губами. Она не отвечает.

– Сакура… – Он хмурится, его голос звучит с неодобрением. Когда он сказал «не сейчас», он не имел в виду никогда.

Она вздрагивает, закрывая глаза, прежде чем прошептать:

– Я не могу!

– …Тогда не надо.

– Что? – Яркие глаза Сакуры в замешательстве смотрят на него.

– Мы не скажем ему.

– Саске…

– Ты сожалеешь об этом? – Он повторяет тот же вопрос, не в силах упустить еще один шанс увидеть правду. Потому что теперь, когда она здесь с ним, наконец, разговаривает с ним после нескольких недель бесконечных молчаливых пыток, он не может упустить еще одну возможность увидеть реальность своими глазами.

Он должен знать это сейчас, прежде чем у нее появится шанс снова отвернуться от него.

Сакура внезапно выглядит испуганной; широко распахнутые глаза и приоткрытые губы, словно обученные отрицать подобный вопрос. Затем ее брови слегка хмурятся с оттенком гнева (и беспокойства), когда ее глаза метнулись к Наруто, прежде чем вернуться к нему.

– Сейчас… сейчас действительно не время…

Сердце Саске бешено колотится от ее реакции, вернее, ее целеустремленного уклонения.

– Просто ответь на вопрос, Сакура.

Он загнал ее в угол; сейчас ей некуда бежать.

Но ее следующая просьба застает его врасплох.

– Пожалуйста, остановись. – Неожиданно шепчет она. Глаза блестят от непролитых слез, а губы дрожат, она смотрит на спящего Наруто. – Зачем ты это делаешь?

Уязвимое горе в ее глазах заставляет его колебаться.

Он не пытается причинить ей боль.

– Что ты делаешь, Саске? – Голос напряженный от муки, она снова смотрит на него, выражение ее лица искренне молит о пощаде.

Пожалуйста остановись.

Он сглатывает, сжимая горло, и на его лбу появляется замешательство. Что она имеет в виду под этим вопросом? Все, чего он хочет, это правды. Объяснения. Все, что угодно, лишь бы ослабить агонию, бушующую в его венах.

Сакура раздраженно качает головой.

– Это была просто ошибка – мы оба совершили ошибку…

– Нет. – Он автоматически отрицает, не в силах помочь себе; не может быть никем, кроме как честным. На секунду его резкое опровержение удивляет даже его самого, но он продолжает без запинки. – Это не было ошибкой.

Зеленые глаза расширяются, прежде чем она виновато отворачивается от него, пытаясь скрыть правду, которую он теперь точно знает, на ее лице.

Чувствуя себя храбрым, Учиха выпаливает вопрос, который не дает ему покоя уже много лет.

– Почему ты с ним?

Ледяной шок заметно мелькает на ее боковом профиле, прежде чем она вскидывает голову, изумленно глядя на его дерзость.

– С-Саске!

– Почему ты с ним, Сакура? – Он настаивает немного более твердо, сердце грохочет в его груди.

Пиздец, думает он. Так невероятно несправедливо, что она все еще держится за Наруто, как будто ее язык не был у него во рту, по всей его длине. Как будто он не был внутри нее, как будто она не смотрела на него с такой же любовью в глазах, как горит в его.

А может быть, он просто эгоистичен; может, он мудак, раз думает о таких опрометчивых мыслях. Но ничто не выделяется для него больше, чем тусклость в ее глазах, когда она с этим идиотом, по сравнению с чистой радостью в ее глазах, когда она с ним.

Ничто не имеет для него большего значения, чем ее счастье.

– Потому что я чертовски сильно люблю его! – Наконец кричит она. Сердце Саске разрывается прямо посередине.

Он резко встает со стула и стремительно идет к двери…

Но его дрожащая рука колеблется над ручкой.

Затем Саске бросает взгляд через плечо, глядя на нее так, как не смотрел с тех пор, как им исполнилось двенадцать лет.

Ее глаза расширяются.

– Знаешь, Сакура. – Ледяным тоном шепчет он, сузив глаза, пытаясь скрыть за собой боль. – Я знаю тебя очень давно. Из нас троих ты всегда была самой умной. Ты всегда хорошо подбирала правильные слова. Ты всегда лучше всех хранила секреты. – Он судорожно вздыхает: – Но ты всегда была ужасной гребаной лгуньей.

Саске выскользнул, не сказав больше ни слова.

***

Кушетка в приемной намного неудобнее, чем ему хотелось бы признать, но он решил, что заслуживает этого.

В тот момент, когда он закрыл за собой дверь, сожаление вонзило знакомые когти в его сердце. Отверженный чувством вины, он стоял у порога целых пять минут после того, как выплюнул эти последние слова, размышляя, стоит ли ему вернуться и извиниться.

Но он не мог вернуться после того, что только что сказал.

Это было не так просто; но ничто, как он начинает понимать, никогда не было между ними простым.

И когда он сидит здесь, сгорбившись на диване в пустой комнате ожидания, а над ним мерцает флуоресцентный свет, он чувствует себя глупо. Как настоящий гребаный идиот.

Потому что, конечно же, она любит Наруто.

Она всегда любила Наруто. Он ее чертов бойфренд с шестилетним стажем. Это само собой разумеется, без сомнения.

И никакие отношения на одну ночь волшебным образом этого не изменят.

Даже если он так эгоистично на это надеялся.

Саске в отчаянии сжимает переносицу, чувствуя себя совершенно зверским. Потому что то, что он сказал, было не только импульсивно детским, но и потому, что он знал, что она сейчас плачет у постели Наруто…

Из-за меня. Он понимает с калечащим стыдом, еще больше вжимаясь в подушки. Закрыв глаза, он натягивает капюшон на лицо и скрещивает руки на подлокотнике. Спрятав голову на сгибе рук, он не хочет ничего, кроме как просто исчезнуть.

Внезапно он чувствует себя шестнадцатилетним и снова разбитым горем, вынужденным смотреть, как она любит Наруто, в то время как он любит ее больше, чем когда-либо мог этот идиот, даже на расстоянии.

Саске чувствует себя ребячливым, таким глупо незрелым из-за своего мелкого гнева.

Но так сложно не расстраиваться, когда она явно чертовски им недовольна.

Она не должна плакать через день. Ей не нужно было напоминать Наруто, что нужно учитывать ее чувства. Не должна постоянно напоминать ему о том, что ей нравится и не нравится; не должна выкладываться на все сто процентов, пока он едва вытягивает пять.

Особенно после шести лет отношений.

Они были счастливыми, он признает. И в этот промежуток времени, несмотря на его случайные приступы подавленной ревности, Саске мог смириться с тем, что она никогда не будет его, просто до тех пор, пока она улыбается.

Честно говоря, она могла бы быть с кем угодно, лишь бы была счастлива.

Я просто хочу для нее лучшего, черт возьми, думает он, еще глубже погружаясь в подушки и еще глубже зарываясь в свои скрещенные руки.

Так почему же я чувствую себя злодеем?

***

Синяки на лице Наруто такие же черные, как и синяки на ее сердце. Сакура закрывает лицо руками и кладет голову на его кровать, как будто она может скрыть свой стыд и ненависть к себе от мужчины, лежащего перед ней без сознания.

Сакура не заслуживает быть здесь, она знает, особенно после того, что она сделала за его спиной.

Родители Наруто едут с другого конца страны, убитые горем от известия о том, что их единственный сын чуть не погиб.

Она написала всем его близким друзьям, которые в любую минуту должны ломиться в дверь.

И Сакура должна почувствовать облегчение.

Она должна чувствовать что-то иное, кроме вакуумного пространства зияющей дыры глубоко внутри нее, где любое подобие облегчения всасывается и проглатывается.

Последние слова Саске, перед тем как он выскользнул за дверь часом ранее, унесли последнюю крупицу утешения.

– Ты всегда была ужасной гребаной лгуньей.

Несмотря на непреодолимое желание, она не плачет. Зеленые глаза остаются пустыми под тяжелыми веками, бесчувственными. Ей хочется разозлиться. Разозлиться на него за то, что он сказал такие ужасные вещи, особенно учитывая то ошеломляющее состояние, в котором она уже находится, и неуместность всего этого.

Но гнев, который она жаждет почувствовать, уходит как песок сквозь пальцы; мелкий, мимолетный и исчезающий с каждым вздохом, который она делает.

Она ждет и ждет, когда ярость усилится, но этого так и не происходит.

Почему я никогда не могу злиться на него?

Сакура, наконец, садится, с усталыми глазами и тяжелым сердцем от беспорядка реальности, в который превратилась ее жизнь.

Наруто лежит неподвижно, как камень, мирно не подозревая о предательстве своей девушки.

– Мне жаль. – Она жалобно шепчет его спящему телу. – Я никогда не рассчитываю, что ты меня простишь, но просто знай… что я…

Дверь распахивается, и прежде чем Сакура успевает как следует сморгнуть свое горе, перед ее глазами мелькает пятно волос цвета индиго, бледные руки обвивают шею Наруто.

– Н-Наруто! – Хрипит девушка, сверкающие слезы струятся по ее щекам цвета слоновой кости, как водопады.

Полностью пораженная, на мгновение Сакура может только сидеть в ошеломленной тишине, наблюдая, как Хината плачет над неподвижным телом ее парня.

В дверях остальные его друзья держатся на почтительном расстоянии, как будто Наруто и Хинате нужно какое-то уединение.

Укол иррациональной ревности вырывает Сакуру из-под ее невежливого взгляда.

Поправляйся скорее. Воздушные шары парят вокруг них, стоящих с цветами в руках.

Никто из них не уделяет ей ни единого взгляда.

И когда они медленно пробираются к его постели и становятся вокруг него, Сакура внезапно чувствует себя не в своей тарелке.

Как будто она не принадлежит этой картине: ужасные рыдания Хинаты, опущенные глаза Кибы, глубокий хмурый взгляд Шикамару, стеклянные мятные глаза Гаары, отведенный взгляд Чоуджи, напряженные плечи Неджи.

Сморгнув свежие слезы, Сакура смотрит на них широко раскрытыми глазами, чувствуя, что наблюдает за происходящим откуда-то издалека. Сцена, в которой ей никогда не суждено было оказаться. Мир, в котором она не должна быть.

Место, которому она не принадлежит.

Глядя на всех этих людей перед ней, встревоженных и раздираемых коматозным состоянием их друга, она задается вопросом, почему она чувствует себя незваным гостем.

И когда лазурные глаза Наруто пробуждаются, в тот момент, когда он видит перед собой заплаканное лицо Хинаты, он вспыхивает самым большим лучом, который, как думает Сакура, она когда-либо видела.

Наруто один раз бросает взгляд на Сакуру.

Один раз.

Затем он притягивает Хинату к себе на грудь и воет, когда она случайно задевает его сломанную руку.

Когда девушка Хьюга продолжает плакать, а Наруто аккуратно вытирает ее слезы с причудливой нежностью, которую он когда-либо использовал только с ней…

Сакура пытается побороть шок. Ее пальцы дрожат на коленях. Странный узел скручивается в ее животе от того, как Хината и Наруто смотрят друг на друга; как будто в комнате никого нет, кроме них двоих. Между ними что-то живое, что горит между их сомкнутыми глазами.

Что-то, чего у Сакуры и Наруто никогда не будет.

Но не это ее пугает.

Сцена до тошноты знакомая. Настолько знакомая, что у Сакуры начинаются проблемы с дыханием. И только когда их глаза смягчаются чем-то, от чего горло Сакуры горит желчью, она понимает, что это такое.

Мир останавливается.

Именно так она и Саске каждый божий день смотрели друг на друга. Прежде чем она повернулась к нему спиной. До того, как она убежала от собственной ошибки. До того, как она разрушила все между ними, обвинив его, потому что это было проще, чем признать, что она облажалась. Она ошеломила его своим молчанием, а взамен он был вынужден страдать из-за ее ненависти к себе. Ее эгоизм в убеждении себя, что это не ее вина, и что Саске не возьмет на себя вину. Но он не в порядке.

Никто из них не в порядке.

Пустота в ее груди расширяется, пока она не чувствует, что ее вот-вот поглотит ее сожаление.

Но теперь она знает.

Сакура медленно поднимается со стула.

Не говоря ни слова, она незаметно ускользает из больничной палаты. Тихий плач Хинаты эхом отдается позади нее.

В комнате ожидания она находит Саске, спящего на диване, опустившего голову на подлокотник, с капюшоном, накинутым на взлохмаченные темные локоны.

Это никогда не было ошибкой.

Она шагает прямо к нему и без колебаний наклоняется и тянет его вверх, не обращая внимания на то, как его глаза распахиваются в замешательстве, когда она скользит прямо к нему на колени.

– Саку…?

Ее губы на его губах еще до того, как он успевает закончить ее имя, руки зарываются в его шелковистые локоны и откидывают капюшон, чтобы убаюкать его голову, колени расставлены по обе стороны его теплых бедер.

Она прикасается своими губами к его губам, используя все последние остатки энергии, которые у нее остались, разбитая половина ее сердца притягивается к его губам, как резонирующий щелчок магнита.

И вдруг, вот так, они снова целы.

Это никогда не было ошибкой.

Его руки скользят по ее волосам без паузы, пальцы возятся с ее распущенным конским хвостом, прежде чем ему удается распустить ее локоны. Короткие розовые волосы ниспадают ей на плечи неровными волнами, и Саске, не теряя ни секунды, зарывается в них пальцами, слегка оттягивая прижимаясь своими губами к ее губам с настойчивостью, которая предполагает, что ему нужен ее воздух, чтобы дышать.

Их желудки взрываются фейерверком, треща по швам каждого нерва, а пальцы ног покалывают от умопомрачительной эйфории.

Языки безрассудно скользят друг к другу в рот, грудная клетка вздымается, сердца бешено колотятся, они сливаются в одно запутанное месиво зубов, губ, языка и резких вдохов между каждым маленьким расстоянием для дыхания, прежде чем их губы снова сталкиватются.

– Мне так жаль. – Она шепчет ему в губы. Слезы катятся по ее щекам и их губам.

Саске только крепче целует ее.

Никого из них не волнует, что они находятся в приемной государственной больницы или что ее бойфренд и его лучший друг лежит раненый в палате. Никого из них не волнует, что в любой момент один из их друзей может зайти к ним и лично увидеть обман Саске и Сакуры.

Ни один из них не обращает внимания на мир вокруг них, поскольку он сжимается и сжимается, пока они не останутся единственными существующими.

Нет никакого страха. Никакой агонии. Нет боли.

Без сожаления.

Просто двое лучших друзей безоговорочно влюблены друг в друга.

И в объятиях друг друга они именно там, где и должны быть.

Не Наруто и Сакура.

Не Сакура и Наруто.

Саске и Сакура.

В этом весь смысл, думает он.

***

Они покидают больницу в шесть утра, никому ничего не сказав.

Они молча держатся за руки по дороге домой, пока между ними назревает бушующая буря, подавленная тоска и потребность, готовые вырваться наружу в любую секунду. Их колени нетерпеливо подпрыгивают. Его свободная рука стучит по рулю, когда их гонка домой прерывается красным цветом светофора в центре города.

Поездка на машине – это особый вид ада.

Саске сжимает ее руку, поглядывая на нее краем глаза, и его сердце бешено колотится; словно проверяя, не является ли она плодом его воображения. Что она настоящая. Что это реально.

Сакура открыто наблюдает за ним, большими и светящимися от желания глазами цвета морской пены, волосы спутаны и взлохмачены его собственными руками. Его взгляд скользит по ее сжатым бедрам, он сглатывает, возвращая взгляд на дорогу впереди. Он пытается подавить неприятное напряжение в джинсах, осторожно поправляя толстый стержень своей эрекции.

Предвкушение между ними настолько подавляющее, что почти осязаемо.

Сакура чувствует, как нижняя часть ее живота кипит от яростной потребности, внутренние стенки ее ядра пульсируют от далеких воспоминаний о нем внутри нее. Влажная лужица ее возбуждения пропитывает ее трусики, бедра извиваются, когда она буквально жаждет мужчину рядом с ней.

Саске в своем собственном мире мучений. Каждый раз, когда он вынужден останавливать машину, что-то дикое внутри него вспыхивает с невыносимым нетерпением, когда его заметно твердый член пульсирует с настойчивостью.

На пятом светофоре – не в силах больше терпеть это страдание – Саске протягивает руку и притягивает ее к своему рту, одну руку запустив ей волосы, а другую на шею. Он проводит пальцами по ямочке на ее коже, пока она стонет в его губы. Учиха поворачивает ее голову в сторону, держась за ее розовые локоны, а губы скользят по ее горлу, пока она хнычет его имя. Другая его рука медленно падает на ее грудь, где он сильно сжимает ее, наслаждаясь тем, как ее тело дрожит от его прикосновений.

Затем его пальцы скользят по ее дрожащему телу все ниже и ниже, пока…

Автомобильный гудок останавливает их от импровизированного соединения, и, с убийственным взглядом Учихи и средним пальцем Сакуры в сторону машины позади них, Саске размышляет, должен ли он просто взять ее прямо здесь, на этот зеленый свет.

Нервное хихиканье, срывающееся с ее губ, заставляет его ухмыльнуться, когда он толкает машину вперед, его пальцы тут же снова находят ее пальцы, словно пытаясь обеспечить ее присутствие рядом с собой. Саске сжимает ее пальцы. Сакура сжимает в ответ.

Почти в пяти минутах езды от дома Сакура теряет терпение от внезапного прилива храбрости.

Саске слышит, как расстегиваются зубцы молнии его брюк, прежде чем он понимает, что она делает. И к тому времени, когда он это делает, она уже склонилась над его коленями, возясь руками, пытаясь освободить его от боксеров.

У него вырывается удивленный вздох, когда неудобное давление джинсовой ткани больше не сдерживает его, и ее ладони охватывают его полностью обнаженную эрекцию.

С ее растрепанными розовыми волосами на груди, он тянется, чтобы помассировать ее кожу головы, вздрагивая, когда чувствует ее теплое дыхание на макушке его обнаженного члена.

Он пытается не отрывать взгляда от дороги впереди, одной рукой сжимая руль, а другой теребя ее волосы.

Саске вздрагивает, когда ее большой палец нежно размазывает собравшуюся смазку по кончику. Она наклоняется, медленно вращая прозрачную жидкость вокруг него, и его желудок подпрыгивает, когда кончик ее языка неожиданно ныряет в его щель.