Текст книги "Девушка моего лучшего друга (ЛП)"

Автор книги: Sloshi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Каждый раз, когда она поворачивается к нему спиной, каждый раз, когда она изо всех сил старается избегать его, каждый раз, когда она отводит свой взгляд от его, часть его откалывается еще немного.

Потому что он не может так жить.

Сакура не только любовь всей его жизни, но, помимо Наруто, она еще и его лучший друг. В эти дни он думает, что она даже больше его лучший друг, чем сам Наруто.

И по мере того, как проходят дни, его жизнь медленно превращается в угнетающее серое пятно вины и ненависти к себе.

Он рассеян, его отличные оценки падают впервые в жизни. Он просыпается посреди ночи, думая, что она плачет под ним.

Мир бесцветен; слишком мало розового и слишком мало зеленого.

В центре города Саске проходит мимо кофейни, в которую они убегали между уроками; видит призрак их двоих по другую сторону стекла, ее голова запрокинута со смехом, когда он пробует ее тошнотворно-сладкий латте. Он видит любовь, горящую в его собственных глазах, когда его прежнее «я» наблюдает за ней через стол. Ему интересно, всегда ли он был таким очевидным. Он задается вопросом, замечала ли она когда-нибудь.

На краю кампуса он прогуливается возле скамейки-качалки, на которой она заставляла его сидеть, пока работала рядом с ним на своем ноутбуке, скамья медленно покачивалась в такт движениям ее ног. Когда она была слишком поглощена своим медицинским жаргоном, чтобы обращать на него хоть какое-то внимание, он откидывал голову назад и осторожно обхватывал ее рукой, закрывая глаза от теплого солнца, пока легкий ветерок убаюкивал его. Ее присутствие рядом с ним было всем, что ему когда-либо было нужно, чтобы чувствовать себя спокойно.

Маленькие моменты, которые они разделили, поражают его, когда он меньше всего этого ожидает. Мучают его, насмехаются над ним – шепот простых воспоминаний, которые имеют значение, которое в любом нормальном уме они не имели бы.

Воспоминания только усиливаются в ее отсутствие, пробуждаясь к жизни в каждом уголке его сердца, каждое из них становится невыносимым напоминанием о том, что он потерял.

В библиотеке он не может прочесть ни строчки своих заметок, не услышав ее пьяного хихиканья, не может выделить ни одной фразы своей книги, чтобы ее душераздирающие рыдания не отозвались эхом в его ушах…

Его локти опускаются на стол, и он прячет лицо в ладонях, плечи напрягаются от осознания того, что ничто между ним и Сакурой уже никогда не будет прежним.

Ему кажется, что он сошел с ума.

Он ненавидит себя.

Он пошел и выкопал себе могилу под ногами.

Странные взгляды других учеников вокруг него остаются незамеченными.

***

Дни сливаются в недели, и, прежде чем они оба это осознают, проходит еще три недели.

Ни один из них не говорит.

Ни один из них не смотрит в глаза.

Дошло до того, что желудок Саске переворачивается еще до того, как он войдет в квартиру, зная, что холодное безразличие Сакуры будет ждать его по другую сторону их входной двери.

Он так много хочет сказать, проходя мимо ее шаркающей фигуры на кухне, его взгляд скользит по спине, которая теперь навсегда отвернулась от него.

Но он проходит мимо, засунув руки в карманы и опустив голову, проглатывая каждое слово.

Саске не совсем винит ее за то, что она отказывается говорить с ним; это неловко, это странно, это неудобно. Он постоянное напоминание о том, что она обманщица – ей легче притвориться, что его не существует, чем признать свою вину.

Он бы разозлился, если бы не поступал так же. Как бы он ни отчаянно хотел поговорить с ней, он этого не делает.

Вместе они образуют неизмеримую дистанцию, скованную трусостью и нежеланием общаться; полная противоположность их предыдущей дружбе.

Он начинает задаваться вопросом, сможет ли он просто отпустить ее, сумеет ли он закрыть ее на всю оставшуюся жизнь, как она, кажется, делает с ним. В конце концов, Саске знает, что безумно любить девушку, которую он никогда не сможет получить, – это эмоциональное самоубийство. Это нездорово, это пиздец, это все, что с ним не так.

Он никогда не чувствовал такой агонии; она ненавидит его всеми фибрами своего существа. Это так же сбивает с толку, как и унизительно, знать, что одна девушка имеет над ним такую власть. Он болен чувством вины, ему противна его растущая одержимость.

Наконец, Саске приходит к выводу, что больше не хочет ее любить.

Поэтому он пытается представить себе жизнь без нее, доходит до того, что он ищет новую квартиру, одержимый тем, чтобы никогда не оглядываться назад, и полон решимости выбросить все шестнадцать лет их дружбы.

Но когда он случайно открывает вкладку обмена мгновенными сообщениями между ними двумя, у него перехватывает дыхание, когда он видит ее последнее сообщение, датированное всего за два дня до их связи:

– Удачи на экзамене, Саске! У тебя все получится, как всегда!

Над ним ее фотография, она держит знак мира и улыбается так до боли красиво, что Саске вынужден закрыть свой ноутбук.

***

Наруто заметил. Сначала блондин, вероятно, подумал, что у них просто глупая ссора, поскольку в прошлом у них было всего одна или две настоящих ссоры. Но, естественно, мелкие иррациональные распри между ним и Сакурой никогда не длились больше дня или двух. И никогда не было ничего более серьезного, чем их нынешнее затруднительное положение.

Впервые Сакура разозлилась – по-настоящему разозлилась – на него, когда им было по семнадцать.

Это было на какой-то вечеринке, и к тому же дурацкой. Он, Наруто и Сакура решили задержаться, немного выпить, повеселиться в течение нескольких часов, а затем отправиться домой.

Ничего сумасшедшего.

В то время Итачи только купил ему его первую машину; шикарная гладкая тачка, от которой Саске чуть ли не подпрыгивал на ступнях, чтобы вести ее.

И поэтому он довольно великодушно предложил быть их назначенным водителем, и, поскольку они пили несовершеннолетние, на него была возложена явная ответственность следить за тем, чтобы с кем-либо из них ничего не случилось.

Но тут кто-то предложил ему выпить. И молодой, наивный семнадцатилетний Саске, который никогда раньше не выпивал больше четырех рюмок за один присест, решил, что одна рюмка не повредит.

Одна рюмка превратилась в восемь, и когда ночь закончилась и пришло время идти, Саске, шатаясь, подошел к водительской стороне своей машины, припаркованной на обочине, ключи почти царапали черную полированную краску, когда он в пьяном виде пытался втиснуть ключи в дверь. замок.

– Что, черт возьми, ты делаешь?! – Со ступенек крыльца донесся вздох Сакуры.

Саске пренебрежительно махнул рукой, окликнув ее через двор.

– Я позвонил своему брату и сказал, чтобы он забрал тебя.

Он намеренно пропустил Наруто, мелкая злоба просочилась сквозь его опьянение.

– Ты сказал Итачи, что мы пили?!

Саске покачал головой, прежде чем, пошатываясь, рванулся вперед, схватившись за капот своей машины, чтобы сохранить равновесие.

– Нет, я просто… – Затем он начал спотыкаться назад, вытягивая руки, чтобы сохранить равновесие. – Я сказал ему, что тебя нужно подвезти. Я не могу рисковать, отвозя тебя домой, Сакура. Мой брат благополучно доставит тебя домой. Я… немного выпил, но я вполне могу доехать до дома.

Он даже не успел объясниться, как она прошла через двор, сжав кулаки. Она обогнула его машину, гневно нахмурив брови. С завитыми волосами, накрашеными губами и в укороченной рубашке она выглядела как богиня гнева, пришедшая, чтобы обрушить на него божественное наказание.

– Ты хочешь сказать, что собираешься ехать домой пьяным?!

– Я не пьян, – пробормотал он, покачиваясь на собственных ногах, гораздо более пьяный, чем он думал тогда. – Всего несколько рюмок. Я не оставлю здесь свою новую машину.

Сакура схватила его за воротник черного свитера и потянула вниз, ярость сверкнула в ее сияющих зеленых глазах, когда она приблизила его лицо к своему.

– Ты что придурок?! Ты совсем пьян, Саске!

– Нет, – сердито настаивал он, пытаясь оторвать ее изящные руки от своей груди. Когда она не отпустила его, его собственный гнев вспыхнул, эмоции усилились под влиянием. – Отпусти меня, Сакура!

– Нет! – Ее кулак сильнее сжал ткань, решив удержать его на месте, потому что она знала, что если отпустит, он попытается забраться в свою машину. – Ты никуда не поедешь!

– Отпусти, Сакура! – Он тянул и тянул, но либо его сила была ослаблена алкоголем, либо она обладала смехотворно ужасающей силой.

– Ты закончишь тем, что, черт возьми, убьешь себя!

– Я же сказал тебе, что я чертовски в порядке, Сакура!

Но когда Саске, наконец, удалось оторвать от себя ее руки, он потерял равновесие, внезапное ослабление сопротивления отбросило его назад. Он тяжело упал на дорогу, ударившись головой об асфальт. Сакура в считанные секунды опустилась на колени рядом с ним.

– Боже мой, Саске! У тебя все нормально?! Мне очень жаль, я не хотела!

Как следует разозлившись, он оттолкнул ее беспокойные руки, прежде чем сердито схватил ключи, выпавшие из его рук, и снова встал на ноги. Он сунул ключ в замок, явно игнорируя хватающие руки Сакуры, когда она пыталась оттащить его от двери.

– Саске, остановись! Ты не можешь садиться за руль прямо сейчас! – Ее протестующие крики были прерваны хлопком его двери, как только он устроился. Когда она потянулась к ручке, он тут же запер двери. Ее кулаки стучали в окно, по щекам катились слезы. – Саске, пожалуйста! Пожалуйста, не делай этого! Ты пьян, Саске! Открой эту дверь прямо сейчас!

Какое-то время он неподвижно сидел, держа руки на руле, бессвязно пытаясь осмыслить ситуацию и не понимая, почему Сакура так чертовски злится на него, когда он явно был в порядке.

Глядя на ее залитое слезами лицо, нарисованное от страха за окном, когда она продолжала стучать, его сердце сжалось. Он не знал, почему она была так расстроена, но как бы он ни хотел, даже в опьяненном состоянии, он не мог заставить себя просто оставить ее в таком состоянии.

Он отпер двери.

Мгновение спустя Сакура распахнула дверь и забралась к нему на колени, оседлав его бедра, а ее руки обвили его шею. Она всхлипнула, уткнувшись ему в затылок, вцепившись пальцами в его темные локоны, и прижала его голову к своему плечу.

– Не пугай меня так, блять, идиот!

Он сильно моргнул, но то, что Саске отчетливо помнит в тот момент четыре года назад, – это запах ее шампуня и тот факт, что она так интимно сидела у него на коленях. Она была такой теплой и так приятно пахла; это было похоже на объятия физического воплощения весны.

Но прежде всего он помнит, как сильно любил Сакуру: семнадцатилетнюю девочку у него на коленях, чьи руки обвивали его, как тиски, защищая от собственной глупости, даже несмотря на его детский темперамент.

Руки Саске обвились вокруг ее талии, притягивая ее еще ближе, когда он зарылся лицом в ее волосы. Они сидели обнявшись в его машине; она плакала, а он не мог видеть прямо.

А потом через двадцать минут приехал его брат.

Что было нехорошо, когда он узнал, что пытался сделать его младший брат.

Оглядываясь назад, ему трудно простить себя за то, что он позволил ей сойти с ума от беспокойства той ночью. Молодой, безрассудный, и все еще кипевший от неумолимой ревности к ней и Наруто, только что возникшим в то время отношениям – он сделал много глупых ошибок.

– Что у тебя с Сакурой? – спрашивает Наруто однажды в Студенческом союзе, пока Сакура терпеливо стоит в очереди за собственным обедом.

Саске неловко ерзает, глядя на нее через всю комнату, прежде чем потянуться за бутылкой с водой, как будто она может защитить его от неосмотрительного любопытства идиота.

– Серьезно, я не видел, чтобы вы разговаривали уже несколько недель. Я имею в виду, что знаю, что вы, ребята, очень заняты и все такое, но вы всегда находите способ уделить время друг другу. – Он хмурится и скрещивает руки. – Есть что-то, что вы, ребята, мне не говорите?

Саске сплевывает полный рот воды, которую только что пытался проглотить. В его голове вспыхивает яркий образ Сакуры, раскинувшейся перед ним в великолепном беспорядке.

Наруто моргает, прежде чем бросить ему салфетку через стол, чтобы убрать жидкость, которая только что вытекла изо рта Учихи.

– Эй! Не задыхайся, сволочь. Это был просто вопрос; если вам, ребята, нужно что-то уладить, так сделайте это уже. Я устал смотреть, как вы оба хандрите и высасываете жизнь из квартиры. – Затем его голос становится устрашающе тихим, а лазурные глаза – отстраненными и унылыми. В животе Саске зашевелился страх. – Я пытался расспросить об этом Сакуру, но она, похоже, больше не хочет открываться мне.

Он внутренне морщится.

– Ничего, – Саске уклоняется.

Совсем ничего.

***

Когда Саске лежит в постели и смотрит в потолок, он цепляется за нерешительность, которую увидел в ее глазах в тот день, когда они оба проснулись в замешательстве, дезориентированы и потеряны. Он держится за волшебство той ночи, когда он кружил ее по танцполу под ее любимую песню, пьяную, свободную и счастливую.

Она была так счастлива, вспоминает он.

Он проигрывает этот вечер снова и снова в своей голове каждую ночь, прежде чем заснуть, испытывая отвращение к себе, несмотря на упорство своего разбитого сердца.

Но больше всего он думает о следующем утре, когда они нежно прикасались друг к другу во время поцелуя – трезво, мог бы он добавить. Она приняла разумное решение поцеловать его, прикоснуться к себе и заскулить прямо в его открытый рот.

Однако его разум всегда возвращается к одной истине, и только к одной истине:

Она позволила ему поцеловать себя.

И она поцеловала его в ответ.

========== Часть 5 ==========

Сакуре хуже, чем ему.

Она больше не улыбается, на многое особо не реагирует. Свет исчез из ее глаз, и ее мысли представляют собой постоянную мешанину ненависти к себе и ментальных самоистязаний.

Она избегает зеркал и всего, что имеет отражающую поверхность, потому что не может даже смотреть на себя.

Не в силах простить себя.

Каждый раз, когда она смотрит в счастливые лазурные глаза Наруто, она ненавидит себя еще больше.

– Что случилось, малышка? – Спрашивает он, когда они однажды ночью заползают в постель. Сакура выключает прикроватную лампу, но Наруто не выключает свою, и в его глазах мерцает беспокойство, когда он переворачивается, чтобы увидеть ее лицо. – Последние несколько недель ты вела себя очень странно… Ты в порядке?

Она молча смотрит в потолок пустыми глазами.

– Это потому что… я забыл о нашей годовщине?

– Нет. – Шепчет она, сжимая бедра вместе, представляя, как Саске движется глубоко внутри нее.

Сильные пальцы впиваются в ее кожу, бедра врезаются в ее, словно пытаясь пригвоздить ее к его кровати; она не помнит, чтобы секс когда-либо был таким приятным.

Она не помнит ничего такого хорошего.

Ее сердцевина невольно пульсирует при мысли, что он находится по ту сторону стены; без рубашки, со спутанными черными волосами, сонными глазами, нежнейшими губами…

Он тоже думает обо мне?

Укол шока вырывает ее из бесстыдных мыслей, сердце замирает в животе.

Затем она поворачивается, чтобы посмотреть на Наруто; беспокойство мелькает в его глазах.

А потом, когда она смотрит на него, искренне смотрит на него – на его загорелую кожу, симметричные полоски на обеих щеках, солнечные светлые волосы и океан любви в его глазах – она пытается что-то почувствовать.

Что угодно, только не раскаяние, разлагающее ее душу.

Она пытается почувствовать настоящую любовь, которую когда-то испытывала к нему, пытается вспомнить то, что она чувствовала много лет назад, когда он впервые поцеловал ее на переднем сиденье своей машины, припаркованной на подъездной дорожке его родителей.

Она пытается вспомнить, как стучало ее сердце каждый раз, когда он держал ее за руку, как ее живот переворачивался от того, как он смотрел на нее, как его руки держали ее бедра, когда он в первый раз вошел в нее.

Спешка, бабочки, волнение.

Всего того, что должно быть, просто нет. Как бы глубоко она ни тянулась, как бы ужасно ей ни хотелось почувствовать что-то, чего там нет…

Тем не менее, она пытается.

Она пытается почувствовать что-то, что не является жалостью, пытается почувствовать то, что она должна чувствовать, лежа в постели с мужчиной, за которого собиралась однажды выйти замуж.

Она пытается чувствовать…

Так, как заставляет ее чувствовать Саске.

Но когда Сакура смотрит на искреннее беспокойство, омрачающее лицо ее парня, она обнаруживает – с ледяным сердцем – что чувствует…

Испуг.

– Ну, если тебя что-то беспокоит, так и скажи, знаешь ли. Я ненавижу, когда ты ведешь себя холодно и отстраненно – слишком сильно напоминаешь мне этого ублюдка. – Он немного хмурится, его глаза задумчивы, когда он делает паузу. – Я люблю тебя, Сакура. Ты знаешь это, верно?

Она кивает, сжимая горло.

– Ты не представляешь, – шепчет в ее сердце пьяный голос Саске, от воспоминаний о котором порхают бабочки по стенкам живота, – как давно я этого хотел.

Наруто наклоняется, чтобы коснуться ее губ своими.

Она засыпает лицом к стене.

***

– Ты не можешь выбирать, кого любить, Саске.

Младший Учиха хмурится, когда Итачи ставит перед ним дымящуюся кружку черного кофе и садится за стол напротив него. Такие же ониксовые глаза интригующе блестят над краем его собственной кружки, когда он делает глоток, глядя на младшего брата так, будто ему снова двенадцать.

– Я не об этом спрашивал.

Итачи долго изучает его, глядя на него взглядом, в котором нет ни похвалы, ни покровительства.

Саске раздраженно ерзает на стуле. Было достаточно унизительно показывать себя таким, какой он есть.

Итачи хладнокровно потягивает свой напиток, словно мудрый мудрец, столь непохожий на его домашнее окружение.

Проходит еще одна минута молчания, прежде чем старший Учиха наконец ставит свою кружку на стол. Саске бессознательно выпрямляет осанку, прислушиваясь к любому научному совету, который мог бы предложить его брат, отчаянно нуждаясь в ответах.

Итачи переплетает пальцы на столешнице, уголки его глаз смягчаются от эмоции, которую Саске тревожно определяет.

– Но ты ее любишь.

Его ответ мгновенный; он никогда не был так уверен в чем-то в своей жизни.

– Да.

Именно тогда Итачи останавливает его взглядом таким острым, таким неоспоримо сильным, что ударная волна страха пробегает по позвоночнику Саске.

– Скажи ей.

***

Раньше такого не было, Сакура не может не думать, когда Наруто раздраженно дергает плечами в своей куртке Университета Конохи, повернувшись спиной.

Раньше он так не злился, он не был таким.

– Быстрее, Сакура. – Она слышит, как он хватает свои ключи. – Как ты так долго собираешься? Какого черта ты вообще там делаешь? – Он поворачивается, чтобы указать пальцем на электронные часы на микроволновке, которые показывают 20:06: – Разве ты не слышала, к какому времени я сказал тебе быть готовой? Уже восемь, так что теперь мы опоздаем.

Она слегка застенчиво касается своих недавно выпрямленных волос.

– Я, э… я думала, что это свидание, поэтому я…

– Свидание? – Вставляет он, искренне удивленный. – Я уже говорил тебе, что мы встречаемся с Кибой и Хинатой в баре.

– Это… не свидание? – спрашивает она, глаза жгут, как адское пламя, а слезы вот-вот прольются по ее щекам. Поскольку Киба и Хината встречались, естественно, Сакура восприняла это как двойное свидание.

На пути, чтобы налить себе стакан воды, Саске останавливается как вкопанный в тот момент, когда слышит их голоса, тайно прислушиваясь из затененного коридора.

– Я думаю, это может быть все, что ты захочешь. – Он пожимает плечами, отворачиваясь от нее с хмурым взглядом. Его глубокий голос не злой, а только честный. – Но я собираюсь посмотреть игру. Вы можете выпить «Маргариту» с Хинатой или что-то в этом роде, ладно? Или чем вы, ребята, занимаетесь.

Сакура ненавидит «Маргариту», ты ебаный идиот, хмурится Саске.

– Хорошо. – шепчет она, не в силах сдержать гнев, который так отчаянно хочет испытать. Превратившись в тлеющие угли, ее внутренний дух слабо мерцает, прежде чем потерпеть поражение.

В тот момент, когда они уходят, Саске захлопывает дверь, давно забыв о жажде.

***

Сидя на трибунах футбольного матча Наруто, когда вокруг нее взрывается аплодисменты и свистки, когда они забивают, все, о чем она может думать, это губы Саске на ее губах. Нежность его прикосновения, нежность в его глазах, ощущение шелковистости его темных локонов между ее пальцами, ощущение его движения внутри нее…

Она прячет лицо от пронизывающего октябрьского ветра, не в силах остановить поток слез, льющихся из ее глаз и промокающих рукавами пальто. И она ненавидит это; она ненавидит, что их роман на одну ночь перевернул весь ее мир с ног на голову, и не только потому, что теперь она обманщица.

Но потому что каждый раз, когда Наруто пытается заняться с ней сексом, она почти испытывает отвращение, сравнивая это с тем, как Саске трахал ее до бесчувствия. Движения Наруто бессвязны и неритмичны и так далее… не как у него. И только когда Саске врезал ее в свой матрас с силой товарного поезда, она осознала, насколько ужасной стала ее сексуальная жизнь с Наруто, среди прочего.

Она бы солгала, если бы сказала, что не прикасается к себе долгое время после того, как Наруто засыпает, стыд окутывает ее, когда она снова представляет его внутри себя – его покрытые выступающими венами руки на ее теле, его голодные губы на ее, худая напряженность его мышц, как атласа на стали, его язык исследует каждый дюйм между ее бедрами.

И Боже, его поцелуи.

Почему, думает Сакура, он не мог быть ужасным в постели? Или хотя бы просто чертовски обычным?

Но, конечно же, в Саске Учихе нет ничего, черт возьми, обычного. Такого никогда не было, даже с тех пор, как они были детьми.

Он всегда был лучше – быстрее, сильнее, умнее, круче, горячее …

Всегда он был необыкновенным. Всегда он идеален.

Повсюду вокруг нее ученики кричат и кричат с волнующим школьным духом, но она ничего не слышит, кроме этих четырех слов, звенящих у нее в ушах.

– Ты сожалеешь об этом?

Тогда она плачет сильнее. Потому что глубоко внутри, в самом темном и сокровенном уголке своей души, она знает, что ни хрена об этом не жалеет.

Она хочет от него большего.

Нет, она не просто хочет большего; она хочет его всего.

Сакура хочет не просто секса, она хочет его поцелуев. Она не просто хочет его прикосновений, она хочет его объятий. Она не просто хочет слышать его хриплое дыхание ей в ухо, она хочет слышать его тихий смех в темноте в три часа ночи, когда они еще не спят, когда они не должны бодрствовать, обмениваясь смущающими воспоминаниями друг о друге, как они это делали в прошлом.

И именно тогда, когда она фокусирует свой расплывчатый взгляд на просторах футбольного поля, Наруто с победным ревом швыряет мяч по газону и ударяет грудью своего товарища по команде – когда она вспоминает бледные пальцы, пробегающие по ее волосам, ласкающие их; его позвоночник, ее приподнятый подбородок, встречающий мягкое прикосновение его губ, мягкость его темных глаз, прожигающих ее…

Она помнит все те времена, когда он обнимал ее, когда она плакала из-за малейших ошибок, из-за самых мелких споров с Наруто и даже из-за ее менструальных спазмов.

Наруто никогда так не подставлял свое плечо, чтобы опереться на него.

Она помнит, как Саске держал ее за волосы, пока она шла в туалет в канун Нового года, когда текила ударила слишком сильно, и Наруто захрипел, отказываясь подойти к ней.

Она помнит, как в День святого Валентина на ее кровати появилась коробка, полная огромных шоколадных батончиков, а также открытка с надписью: «Мне это подарила одноклассница, но я не люблю сладкое. Саске»

Какое совпадение, подумала она, что все они оказались ее любимыми.

Она помнит, как умер ее первый хомяк, и Наруто не мог понять, почему она была расстроена. «Ты можешь просто купить нового», – сказал он серьезно, не подозревая, как бессердечно это звучит. Но Саске – милый, понимающий, чудесный Саске – подъехал к ней домой в тот вечер, спустя много времени после того, как Наруто ушел. Он пробрался к ней через окно с тяжелым рюкзаком за спиной. Когда его ноги коснулись ковра, он просто бросил сумку на пол и забрался к ней в постель, обнимая ее, пока она плакала.

Только после того, как ее слезы высохли, он начал вытаскивать вещи из рюкзака – ее любимые конфеты, фильмы и клочковатую бумажку, которую он развернул, чтобы показать короткую хвалебную речь и фотографию мистера Багси, ее умершего хомяка.

– Извини за… качество, – извинился он тихо, если не немного неловко. На его скулах появился оттенок румянца. – Я использовал фотографию, которую ты прислала мне некоторое время назад, и я… распечатал с компьютера Итачи.

Тогда Сакура обвила его руками и заплакала еще сильнее; не от горя, а потому, что его простой, но добрый жест заставил ее сердце наполниться благодарностью. Конечно, не поняв, почему она снова начала плакать, Саске подумал, что только усугубил ситуацию.

– Прости, я думал…

– Большое спасибо, Саске. – Прошептала она в его теплую шею.

Он включил фильм, и они закутались в одеяла, делясь закусками и теплом тел. И когда он подумал, что она была слишком поглощена фильмом, чтобы заметить, он потянулся за каким-то напитком, прежде чем его рука осторожно скользнула ей на плечи, положив ее голову себе под подбородок. Оглядываясь назад, она должна была заметить, как его сердце колотилось у ее уха.

Саске оставался с ней в постели до рассвета, чтобы улизнуть до того, как ее родители смогли обнаружить мальчика-подростка, прижавшегося к кровати их дочери. Она заснула с улыбкой на лице, его запах остался на ее простынях.

Так много раз он был рядом с ней. Слишком много раз, чтобы это было совпадением.

И в каждом воспоминании Сакуры рядом с ней был не Наруто, а Саске.

Всегда был Саске.

Осознание поражает ее, как молния; стремительно, неожиданно и убийственно.

– Я тоже хочу тебя, Сакура, – проносится в ее голове его пьяное признание, – больше всего на свете.

Она хотела бы, чтобы Саске оказался здесь внезапно. Рядом с ней, где он всегда был. Где он должен быть. Если бы он сидел с ней сейчас, она знала бы, что он накинул бы ей на плечи свою куртку от резкого ветра, неодобрительно нахмурившись по поводу ее выбора такого тонкого пальто.

– Ты заболеешь. – Он ругался, мелодраматический и иррациональный.

Всегда беспокоится о ее здоровье.

– Лучше? – спрашивал он с останавливающейся полуулыбкой, когда она обнимала его куртку за плечи и прижималась к его новому теплу.

Всегда следит за тем, чтобы ей было комфортно, тепло и чтобы она была счастлива.

И именно здесь, сидя в одиночестве на трибунах в окружении сотен кричащих фанатов, под ярким флуоресцентным светом, падающим на слезы, заливающие ее щеки, Сакура понимает, что влюблена в Саске Учиху.

Но именно здесь Сакура понимает, что ее жизнь стала чертовски сложнее.

Она резко вдыхает, пытаясь дышать…

В кармане пальто жужжит телефон.

Она вытаскивает его, смотря на идентификатор вызывающего абонента на экране, но ее рука сдерживает всхлип облегчения, когда она видит, что это звонок от единственного человека, который когда-либо заставлял ее чувствовать, что ей достаточно.

«Саске Учиха»

Но ее сердце сжимается от страха, и, прежде чем она успевает остановиться, пальцы тянутся, чтобы отклонить вызов. С широко открытыми глазами, от сожаления у нее переворачивается живот, когда она понимает, что только что сделала, когда телефон замолкает в ее ладони.

Ты трусиха, – шепчет она себе под нос, сжимая пальцами устройство. – Чертова трусиха.

После мгновения напряженной тишины, глядя в телефон, она ждет, когда он снова позвонит.

Он не звонит.

Все больше слез течет по ее лицу, и чем дольше она смотрит на пустой экран, тем больше в ней начинает прорастать паника. Но как только она собирается засунуть его обратно в карман, он начинает вибрировать в ее руке.

«1 новое голосовое сообщение»

Ее сердце свободно падает. Внезапный прилив восторга пробежал по ее венам при этих словах на экране; опасение закручивается глубоко внутри ее живота.

Саске оставил для меня… сообщение?

Встав среди ликующей толпы и не бросив ни единого взгляда на Наруто, который только что забил еще один тачдаун, Сакура крадется прочь от футбольного поля и практически бежит через парковку к пустой машине своего парня. Болезненное предвкушение, бурлившее в ее животе, ведет ее быстрые ноги по асфальту, сердце болит с каждым шагом.

В ту минуту, когда она запрыгивает на сиденье и закрывает дверцу машины, она включает сообщение и дрожащими пальцами прижимает телефон к уху.

Сначала наступает мучительно долгое молчание. И так же, как разочарование накатывает на нее, когда она думает, что он оставил ей пустое сообщение…

– …Эй, – доносится его нерешительный шепот из динамика, и Сакура слышит в этом единственном слоге, как трудно ему было набраться смелости, чтобы позвонить. – Я знаю, что мы… сейчас не особо разговариваем. Но я просто хотел, чтобы ты знала, что … – Пауза. – Что я… действительно сожалею, Сакура… обо всем.

Выдох.

– Я никогда не хотел причинить тебе такую боль.

Именно в этом предложении она вдруг замечает легкую нечленораздельность его слов, которую раньше не замечала. Как будто он выпил рюмку виски или две.

Или пять.

– И я знаю, что тебе, вероятно, все еще нужно какое-то… время, но я думаю, что если я не скажу то, что должен сказать прямо сейчас, то у меня больше никогда не будет шанса.

Сердце Сакуры колотится, она крепче прижимает телефон к уху, как будто так она может приблизить Саске к себе.

Но следующие слова, сказанные ей на ухо, заставляют мир кружиться вокруг нее; два слова, несущие в себе вес шестилетнего сожаления при всей их краткости.

– Я люблю…

Ее сердце падает в желудок.

Саске прерывает себя судорожным вздохом, а затем поправляется после паузы.

– Я скучаю по тебе…

Еще один выдох.

– …очень сильно.

Я люблю тебя, собирался сказать он.

Бесконечные слезы катятся по ее щекам. Рука, прикрывающая ее рот, подавляет сдавленный всхлип.

Я люблю тебя.

Плечи трясутся, а горло сжимается, ее сердце разрывается от агонии, пропитывающей его мягкий голос, пока он продолжает шептать ей на ухо.

– Я начинаю думать, что ты меня ненавидишь. Но я надеюсь, что однажды… мы снова сможем стать друзьями. И я знаю, что каждую ночь ты спишь по другую сторону моей стены, но мне кажется что… – Голос дрожит: – Ты сейчас так чертовски далеко.

Его тихий голос срывается на последнем слове, как будто внезапная волна горя захлестнула его прямо по ту сторону телефона.

Наступает гробовая тишина, которую наполняет только его прерывистое дыхание. Сакура закрывает глаза, ее грудь сжимается от собственного сожаления. Горячие слезы текут по ее щекам, скатываясь по ладони, все еще держащей ее рот.