Текст книги "On with the show (СИ)"
Автор книги: Sininen Lintu
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
– А пошли, – он пожимает плечами. – У меня хот-доги есть. И пиво. Его я не тырил, а купил. Зуб даю.
Они сидят на полу в её маленькой полуподвальной комнате, жуют хот-доги и бургеры, распивают бутылку Lowenbrau на двоих, и у Джо сладко ноет в низу живота от одного взгляда на Никки – это очень, очень хреновый признак, она знает, но сделать ничего не может. Или не хочет. Хотя только влюбиться ей сейчас и не хватало.
Никки рассказывает, что только-только начал более-менее стабильно выступать со своей группой London, но гонорары им, конечно же, никто не платит – он ночует в подвале у своего гитариста или где придется, иногда даже в барах на диванчиках, если не гонят. Джо не спрашивает, почему он ушел из дома; Никки не спрашивает про её семью, и это нормально. Джо смотрит, как Никки прикладывается к пиву, как двигается его горло, когда он глотает, и отводит глаза.
У неё в животе огнём полыхает от его близости. Она чувствует себя полной дурой, и почему-то уверена, что Никки думает так же. Но, может быть, ничего он и вовсе не думает.
– Не боишься, что я тебя ограблю? – спрашивает Никки, протягивая ей последний хот-дог.
Джо передергивает плечами: самый дурацкий вопрос на свете.
– Будто у меня есть, что воровать. Трусы, что ли?
Он хмыкает, взглядывает на неё искоса.
– А нахрена они вообще нужны? – а затем тянется и целует её. Губы у Никки сухие, обветренные и теплые, языком он скользит Джо в рот, и она не сопротивляется, запускает ладонь в его волосы, притягивая его ближе. Он стонет в поцелуй, ладонью лезет под её юбку. – Вот и зачем тебе эти трусы? – смеется он. – Они бесполезны.
Джо смотрит в его расширившиеся зрачки и почти готова согласиться с ним. Её тянет к Никки с невероятно-блять-сокрушительной силой, и ей кажется, что она, зажмурившись, шагает в бездну в надежде, что полетит вниз не одна.
Может быть, это – самая паршивая идея на свете, но Джо не хочет думать об этом, когда усаживается к нему на колени и тянется к ремню на его джинсах. Пошло оно всё. Никки удовлетворенно урчит, целуя её в шею, и это кажется правильным.
Когда Сикс выуживает сигареты, Джо бьет его рукам.
– А вот за табачную вонь меня отсюда точно попрут, – поясняет она в ответ на его вскинутую бровь. – Я пока эту комнатку нашла, тоже несколько раз в баре ночевала.
– Окей, – Никки поднимает руки, сдаваясь. – Таблетку будешь? Она не воняет.
Хозяин дома против табака, но не против гостей, алкоголя и наркотиков, и Джо делит с Никки порцию амфетамина на двоих, а потом ловит трипы, пока чертов Сикс замирает внизу, между её ног, и поднимает на неё взгляд. Его серые глаза почему-то кажутся ярко-зелёными, и Джо понятия не имеет, это освещение делает их такими, или её уже накрыло. Наркотики и Никки – кажется, сам почти как наркотик – превращают её нервы в оголенные провода, и она вскрикивает, цепляясь пальцами за старые простыни, за волосы Никки, за всё, что попадется ей под руку.
Может быть, Никки просто не умеет благодарить женщин иначе, чем тащить их в постель.
Может быть, Джо не стоило приглашать его к себе.
Ей плевать.
– А ты классная, – Никки вытягивается рядом, кусает её плечо. – Мы послезавтра играем в Трубадуре. Будет несколько групп, мы первые. Придешь?
Джо бы хотелось прийти, но ей предстоит пятничная смена в баре, всегда самая сложная, ведь пустые стаканы будут появляться чаще, чем она будет успевать их мыть. Она качает головой.
– Работаю, – и в груди подозрительно ёкает, потому что ей кажется, она должна была сказать «да». Но Никки не обижается. Носом поддевает мочку её уха и хмыкает:
– Значит, через неделю, в Старвуде. Мы каждую пятницу хоть где-то да выступаем.
Джо знает, что делает глупость, но она соглашается. И, когда Никки засыпает в её постели, почему-то ей не кажется, что она его больше никогда не увидит.
========== Февраль – август 1982 ==========
Комментарий к Февраль – август 1982
Aesthetic:
https://sun9-25.userapi.com/r8IlixMAD9UHDeW5t4USFI7pvKCiI8UMT3yDhQ/LCkINkqQrxM.jpg
Лита Форд. Джо видит её светлую макушку в Rainbow, и ей хочется в бар не выходить, но выбора у неё нет. Она сделала вид, что ей плевать на внезапно возникшие у Сикса постоянные отношения: он просто встретил Литу на одной из вечеринок, она представилась, и с той ночи они не расставались. Джо улыбнулась ему на новость, обняла и сказала, что очень рада, но вряд ли обманула хоть кого-то, кроме самого Никки.
Они – друзья; Джо напоминает себе это каждый раз, когда Никки, уже без грима и вызывающих шмоток, в привычных кожаных штанах и футболке, приводит Литу в «Рейнбоу». Джо приходится продавать ей пиво и мешать коктейли, а её сердце разрывается на части. Они – друзья, как же иначе? Только Джо мутит от мысли, что она тоже могла бы пойти с кем-то на свидание, что она могла быть позволить себе жить. А Никки, кажется, вообще плевать. Он сажает Литу к себе на колени, целует перед всеми, будто заявляет целому миру: «Я добился Литы Форд, а что есть у тебя?».
У Джо есть лишь чувства, которые она теперь может запихнуть себе в задницу. Работа, которая дает ей деньги, но при этом в часы появления в баре Никки становится невыносимой. И, возможно, внешность, которая Джо только мешает.
– Смешаешь мне «белого русского»? – нет, Лита никогда не позволяет себе косых взглядов в сторону Джо. Никки ведёт себя как паинька в её присутствии: почти невинно целует Джо в щеку и обнимает, представил её как лучшую подругу, с чего бы Форд ему не верить? Она дружелюбна, вот, улыбается, пока протягивает десятку.
– Конечно, – Джо разворачивается к полке с алкоголем, взмахивая густым тёмным хвостом волос. Ей легче на Литу не смотреть вообще, потому что Форд ни в чем не виновата, но не злиться на неё не получается.
Джо завидует ей. Завидует, что Никки обнимает её, засыпая, и её трахает – до визгу, до криков, наждачкой проходящих по горлу, как трахал Джо. Играет ей новые песни и ищет в ней вдохновение. Она может представить, как смешиваются на подушке черные волосы Никки и выжженные краской пряди Литы. Именно Форд Никки представляет, как свою женщину, и порой Джо задается вопросом: чем она-то заслужила ушат дерьма, постоянно опрокидываемый на неё жизнью?
Словно себе назло, Джо мешает для Литы одного из самых лучших «белых русских» за время своей работы в «Рейнбоу». Форд благодарит, расплываясь в белозубой улыбке, и возвращается за столик; Никки, смеясь, притягивает её к себе.
Джо сжимает кулаки, чтобы не заплакать прямо здесь, на мгновение зажмуривается.
– Милая, пойдем, покурим, – Винс появляется, как и всегда, вовремя. Вообще-то он в «Рейнбоу» пришел с Сэм, своей нынешней девушкой. Они вместе уже месяцев восемь, и для Винни это почти рекорд. – Дай себе перерыв.
И, казалось бы, он говорит о перерыве в работе, но на самом деле Винс прекрасно знает, что она чувствует, и предлагает ей выдохнуть. Джо оглядывается на Джейка, тот вскидывает брови, она изображает прикуривание сигареты, и второй бармен кивает: давай, я поработаю.
На улице прохладно, и Джо ежится в одной футболке – всего плюс двенадцать в ночи. Винс накидывает ей на плечи свою кожанку.
– Ты в порядке?
Джо кивает, выуживает сигарету из пачки.
– Просто устала.
Винс щурится и молчит, пока затягивается, выдыхает дым длинной мутной струей. Он теперь мечта целой кучи девчонок, за их группу взялись Elektra Records, а значит, это будет бомба, Джо знает. Они запишут новый альбом и поедут в новый тур, а Джо останется здесь.
Ждать, как и всегда.
Ждать возвращения Никки. Ждать, когда он, пропахший дымом и алкоголем, обнимет её и скажет, что скучал. Ждать, потому что Джозефина Энн Лоуренс в своих чувствах не обманывается: она любит Никки Сикса всем своим израненным сердцем.
Где была Форд, когда Никки менял группу за группой, чтобы вновь оказаться на сцене? Где была Лита, когда он, обдолбанный, пьяный, после очередной вечеринки у Блэки Лоулесса, приползал к Джо, чтобы было, куда кинуть усталое тело? Тогда Форд и не взглянула бы на него, хотя сейчас во всеуслышание говорит, что он – её любовь. Джо знает, что несправедлива к ней, но ей больно. Ей можно.
– Милая, ты вообще не обязана этого придурка терпеть, – Винс протягивает ей зажигалку, когда после трех неудачных попыток прикурить она свою в сердцах кидает в урну. – Скажи ему, что ты офф.
И, наверное, Винни прав. На все сто, на двести процентов, но Джо не может. Она была рядом с Никки с тех пор, как они вдвоем разделили гамбургеры, Лёвенбрау, таблетки и постель, и она обещала, что будет рядом, что бы ни произошло. Джо держит слово. Джо знает, что для Никки она всегда была и будет всего лишь подругой, с которой можно спать, если не хочется искать других вариантов, но ещё она знает, что Сикс доверяет ей, а это стоит многого.
– Винни, всё нормально, – она закуривает. – Тебе ли не знать, мы никогда не встречались.
Винс пепел стряхивает прямо на асфальт.
– Не встречались, – он морщит нос. – И поэтому Сикстер тебя везде за собой таскал, да? Поэтому он не постремался дать мне в рожу, когда я просто намекнул, что ты красивая? Поэтому он твоих парней с лестницы спускал?
Джо качает головой.
– Это здесь ни при чем. Мы всегда были просто друзьями, – она повторяет слова Никки, потому что это единственный щит, который у неё остался. Винс раздраженно сплевывает на землю.
– Когда Сикс притащил Форд, мы вообще не поняли, что за хрень, и почему он тебя кинул. А он сказал, что вы так-то всё ещё друзья, и ты никуда не делась. Но я-то вижу, что тебе больно, милая.
Джо не хочется спорить и не хочется ничего отрицать. Она просто снова затягивается сигаретой.
– Не волнуйся за меня, Винни, – говорит она, швыряя окурок в урну. – Я как-нибудь справлюсь.
Выбора у неё всё равно нет.
*
Раззл совсем не похож на Никки – у него английский акцент и острые скулы, легкий характер и полное отсутствие сицилийской взрывоопасности. К Сиксу можно поднести горящую спичку, и его разносит, как бочку с порохом. Раззл закатывает глаза и обдолбанно улыбается, даже если наркотиков в его крови ещё нет. Ему, кажется, плевать на всё, что происходит вокруг, он включает T-Rex на проигрывателе и подпевает себе под нос, его черные волосы рассыпаются по светлой подушке. Иногда Джо просыпается ночью и не сразу разбирает, что рядом с ней – не Сикс, но Раззл всё равно совсем другой.
У Никки – Лита Форд, уже почти год как Лита; он возвращается к ней домой, чтобы писать новые песни, и говорит всем, что исполнилась его мечта. Ну что ж, теперь он может трахать Литу, сколько его душе – и члену – угодно. У Джо болит сердце, оно превратилось в сплошную рану, на которую Сикс постоянно сыпет соль, а Раззл помогает ей хоть ненадолго об этой боли забыть.
Они оба не строят планов на будущее, а живут здесь и сейчас. Раззл забирает Джо из «Рэйнбоу», когда она, уставшая после целой смены на ногах, просто хочет домой. Он берет её за руку, как почти никогда не делал Никки, покупает ей картошку фри и говорит, что в Англии она зовется чипсами, и американское название – офигеть странное. Джо впервые за долгое время позволяет кому-то, кто не Никки, целовать себя, и ей даже нравится. С Раззлом легко, с ним не нужно думать, какой взрыв могут вызвать те или иные слова, и с ним можно молчать, положив голову ему на плечо. Джо не знает, нужно ли ей это по жизни, но нужно сейчас.
На самом деле, Джо встречает Раззла в «Рэйнбоу» – никого это даже не удивляет. Она работает в ту ночь, а Mötley Crüe притаскиваются выпить и снять девчонок. На коленях у Никки сидит Лита; она хрипло хохочет и то и дело выходит курить. Джо рада, что в субботний вечер посетителей много, ей некогда… смотреть? Некогда раз за разом разбивать и без того в хлам разбитое сердце? Она наливает пиво и мешает коктейли, делает лонги и шоты, а на стол к Никки и компании отправляется несколько бутылок виски, потому что у них с администратором бара свои, хорошие счеты. Никки глотает виски прямо из горла, целует Литу, а Винни, подходя к Джо за своим пивом, бросает на неё сочувственный взгляд:
– Милая, ты как?
Все говорят, Винс не умеет дружить с женщинами, и, возможно, это и правда, но для Джо он делает исключение. То самое, которое подтверждает правило. Нил всех девчонок зовет «милая», но только её – без сексуального подтекста. Без какого-либо подтекста вообще.
– Винни, я в порядке, – Джо улыбается. Она всегда улыбается, у неё просто нет выбора. – Мы с Никки всегда были и будем друзьями, я рада, если он счастлив.
– Ну да, – хмыкает Винс. – Я почти тебе поверил, – он, может, и кажется дураком, но на самом деле далеко не так туп, как Никки о нём думает, хотя, может быть, без меры эгоистичен, а кто из них не такой?
Джо отвлекает другой посетитель, а когда она снова поворачивается в сторону Mötley Crüe, там с ними ещё один парень – в бархатном красном пиджаке и черном цилиндре, среди оборванцев с окраин он смотрится странно. Парень поднимает голову, замечает её и улыбается.
Лита курит на улице; и Никки вскидывается, прослеживая за взглядом незнакомца. Джо знает это выражение лица, на нём яркими буквами горит «Джо, не смей», в глазах – ядовитая злость, как и всегда, стоит кому-то хотя бы бросить на неё взгляд. Но у Сикса теперь Лита, а с Джо они просто друзья, и какого хрена, Никки, а?
Джо улыбается незнакомцу в ответ. От неё не убудет.
Незнакомца зовут Раззл.
– О, – добавляет он, – вообще-то родители обозвали меня Николасом Дингли, но Раззл мне нравится больше.
Он дожидается Джо после закрытия бара. Просто стоит, прислонившись плечом к фонарному столбу, и курит, от его сигареты идёт сладковатый запах, свойственный марихуане.
– Тебя проводить? – интересуется он.
– Далеко, – замечает Джо, хотя ей внезапно приятно чужое внимание, и губы едут в ответной улыбке.
– А я никуда не тороплюсь.
Раззл остается в её постели и в её жизни – точно не навсегда, но определенно на какое-то время. Рассказывает о своей группе – Hanoi Rocks, он прилетел в Америку, чтобы забукировать здесь первое американское турне, возможно, совсем скоро, ну или как карта ляжет. В группе он не так уж давно, всего несколько месяцев, но дела идут в гору. Джо слушает их первый альбом, ей нравится.
Никки зол. Она видит это, слышит, чувствует всей кожей. Он и слова ей не говорит, общается, как и прежде, дает послушать новые песни; отношения с Литой и отношения с алкоголем тянут его на дно, а заигрывания с сатанизмом – во тьму. Джо сидит с ногами на диванчике «Рэйнбоу», пока посетители не заполонили бар, и смотрит, как Никки пьет виски, разглядывает небрежно выдранные из блокнота листы с текстами, и ей хочется спросить: какого хрена ты делаешь, Сикс?
Она и спрашивает.
Он вскидывает брови:
– А ты?
Джо знает, о чем говорит Никки. О Раззле. Пожимает плечами.
– А что не так?
– Раззл, – Сикс глядит на неё из-под черных прядей. Чешет щеку, чуть заросшую темной щетиной; серые глаза темнеют, как перед грозой. – Зачем он тебе?
– Никки, я не спрашиваю, зачем тебе Лита, это и так очевидно. Почему я не могу с кем-то встречаться?
– Так вы встречаетесь или трахаетесь? – Никки прожигает её взглядом до самых костей, Джо осыпалась бы пеплом на пол, если бы он мог сжечь её дотла. – Джо…
Он не зовет её «моя Джо», как звал раньше, и от этого больно, и от этого не излечит Раззл, не излечит никто, даже время. Ей кажется, что Никки втыкает нож ей в сердце и садистски проворачивает там несколько раз. Джо знает, что он ревнует, и это доставляло бы ей удовольствие, но почему-то не доставляет.
– И то, и другое, Никки, – если Сикс жесток с ней, она тоже может.
Сикс рычит сквозь зубы. Подрывается, отчего все его записи веером разлетаются по столу, вцепляется в запястье Джо и тащит за собой, к подсобкам с алкоголем. Джо вырывается, но Никки всегда был сильнее; он толкает её внутрь и прижимает к стене.
– Скажи, что не скучаешь, Джо, – хрипит он. – Скажи, потому что я скучаю, – Джо толкает его в грудь, но Никки плевать, он целует её, вжимает в стенку, ладонью зарывается в её волосы, оттягивает пряди, почти причиняя боль. – Скажи, мать твою, скажи…
Джо ахает ему в губы, Никки пьяно смеется, запуская ей в рот язык, сжимает её волосы в кулаке, но ей впервые кажется, что это всё неправильно, потому что у него – Лита, у неё – Раззл, и они вообще-то друзья. Тело с ней не согласно – всё внутри ноет, требуя Никки Сикса прямо здесь и сейчас, в этой чертовой подсобке, так, как он умеет и как не может Раззл, потому что они разные. Сикс толкается в неё бедрами, целует так, будто этого чертового почти года с Литой Форд для него и не было, прислоняется лбом к её плечу.
– Никки… – Джо приходит в себя, отстраняет его. В голове у неё сраный туман, тело кричит, что Никки Сикс нужен, нужен, нужен; она не подчиняется. – Не надо.
Он поднимает голову.
– Лита знает, что я сплю с другими.
Джо чувствует, как что-то внутри разбивается, желание превращается в боль, в осколки, впивающиеся в сердце. Она качает головой.
– Я – не другая, Сикс. Я – твой друг. Или уже нет?
Никки выглядит так, будто на него ведро холодной воды вылили. Джо выглядит не лучше. Она чувствует, что между ними что-то идет трещиной, но разве она могла поступить иначе?
Он кивает.
– Джо, ты… – прикрывает глаза, его ярость, бурлящая в на четверть итальянской крови, уходит. – Ты – моя Джо, мой друг. Я просто скучаю.
Ей хочется спросить, по ней или по ней в его постели? Джо просто обнимает Никки и утыкается лицом в его плечо. Что-то неправильно, настолько неправильно, что хочется выть, бить бутылки, разбивать руки в кровь. Никки обнимает её в ответ.
– Я всегда буду рядом, Никки. Но не всегда так, как ты хочешь.
Раззл – совсем другой, абсолютно. Не швыряет её об стены, как очередную гитару, не трахает до визга, до пламени под зажмуренными веками, не льет ей на губы виски, чтобы сцеловывать капли, не делится с ней таблетками, толкая их языком в рот. Раззл провожает её домой и остается в её комнате, закуривает марихуану в постели, а его цилиндр на полу кажется почти родным.
Не таким родным, как кожаные штаны Никки там же, но всё же.
Раззл не похож на Никки, и это к лучшему.
========== Декабрь 1983 ==========
Комментарий к Декабрь 1983
Aesthetic:
https://sun9-24.userapi.com/c857016/v857016010/12c1d9/GH5kGZj6JmU.jpg
Никки припирается в Рождество.
Не то чтобы Джо любила этот праздник – в детстве, может, и любила, пока мать ещё была жива, а отцу бутылка не была дороже целого мира. Каждый раз, когда она видела счастливые семьи, выбирающие украшения на искусственную елку или развешивающие гирлянды на окна, у неё в груди кололо от тоски по семье и по родителям, которых рядом с ней никогда больше не будет. И поэтому Рождество Джо планировала отпраздновать в своей комнатке в одиночестве.
С Раззлом она рассталась ещё весной – он должен был возвращаться в Англию, чтобы работать над дальнейшей карьерой Hanoi Rocks. Их большой тур по Америке намечался аж на осень 1984-го, но Раззл возлагал на него большие надежды. Джо было жаль, что у них так ничего и не получилось, но забыть Никки она не могла. Даже если он был счастлив с Литой, а её по-прежнему звал другом.
И другого дня, как Рождество, выбрать он не мог.
Чертов Сикс забирается к ней через окно. Джо подпевает Aerosmith, «Cry me a river», тихо играющей на проигрывателе, и не сразу слышит, что в окно к ней ломятся. Как символично – из-за Сикса Джо выплакала слёз столько, что аж на залив хватит.
– Думал, не услышишь, – хмыкает Никки, перебираясь в её комнату через подоконник. – Говорят, Рождество надо праздновать с близкими людьми?
– Поэтому я тут одна, – точно так же хмыкает Джо, взглядом выхватывает в его руках бутылку Джека и две упаковки чипсов. – Дверь тебе уже не мила?
– Да ну нахуй с твоими соседями ещё общаться, – Никки захлопывает окно. На нём уже привычные кожаные штаны с контрастной шнуровкой и кожанка поверх футболки HUSTLER с обрезанными рукавами. Он встряхивает головой, убирая назойливые пряди от лица. – Я пришел отпраздновать Рождество с моей подругой. Что, прогонишь?
Джо молча двигается, позволяя ему плюхнуться рядом. К званию подруги она уже привыкла, как привыкла и к его долгим разговорам о группе и о Лите, о прошедшем туре и о записи «Shout At The Devil», на которой они поголовно были бухие или под веществами. За эти пару лет, что Никки жил с Литой, он ни разу не позволил Джо усомниться, что по-прежнему считает её другом. Джо отвыкла видеть его одежду на своем полу и его в своей постели. Джо отвыкла видеть его где-то, кроме «Рейнбоу», репетиционной точки или студии. Джо отвыкла от его тепла рядом.
Должна ли она привыкать снова?
Никки протягивает ей бутылку.
– Мы с Литой разошлись, – он хрустит чипсами. – Ещё пока я был в туре.
Джо ничего не отвечает. Она слышала об этом – не так давно Лита появилась в «Рейнбоу» в компании Тони Айомми, и это обсуждали буквально все. Сама Джо этого не видела, в тот день она отсыпалась на выходном.
– Спасибо за сочувствие, – Никки косится на неё, пока она тянет виски прямо из горла. – Я всё равно не слишком расстроен.
Джо кусает щеку изнутри. Она не сомневается, что Никки не расстроен: он не из тех, кто долго переживает после расставания, эмоциональный диапазон у него как у чайной ложки. Порой ей хочется треснуть его хорошенько и крикнуть, что люди тоже испытывают эмоции, эй, это нормально! А потом она вспоминает, что по тусовке упорно ходили слухи, будто Никки позволил Винсу трахать Литу, а Хани, на которой Томми уже успел жениться, и вовсе всей группой натягивали… и молчит. Прячет разодранное сердце за ребрами и растягивает губы в улыбке.
Она же Джо Лоуренс. Её зовут неприкосновенной. Только ей больно, больно, больно, её даже сейчас болью разрывает изнутри. Она отпивает ещё виски, чтобы полирнуть эту боль алкоголем. Продезинфицировать рану, нанесенную ей Никки Сиксом. В конце концов, он просто не понимает, что творит с женщинами. Что творит с ней.
– Моя Джо, – Никки наклоняется, упирается лбом в её плечо. – Я провел два Рождества с чертовой Литой Форд, чтобы она бросила меня накануне третьего. И я хочу провести его с тобой.
Джо хочется крикнуть: что, вспомнил о моем существовании, когда некому стало греть постель?! Ей хочется встряхнуть его, ударить, избить, но она понимает, что будет не права. Никки ничего и никогда ей не обещал; Никки всегда называл её лучшим другом. Никки спал с ней, да, но она сама позволяла это. И если бы отказала ему – в их отношениях ничего бы не изменилось. Она по-прежнему была бы другом.
Кто бы мог подумать, что это слово может причинять боль?
Она чувствует, что по щеке у неё ползет слеза, капает с носа. Джо раздраженно утирает её. Никки поднимает голову.
– Джо…
– Ну что? – она моргает, чтобы скрыть слёзы. – Что ты на меня пялишься?! Ты идиот, Никки Сикс, – Джо шмыгает носом. – Ты просто…
Никки целует её. Джо ладонью упирается в его плечо; он фыркает в поцелуй и кусает её нижнюю губу.
– Дура, – сообщает он. – Я не пришел бы, если бы не хотел быть с тобой сегодня. Ты – моя семья, Джо, мать тебя так, – ей кажется, что в его серых глазах скользит что-то теплое, но ей, наверное, только кажется. – Другой, знаешь ли, нет.
Даже если он врет, Джо не хочет об этом думать. Она снова шмыгает носом.
– Дай чипсов.
Никки ухмыляется. Дергает бровями, запускает ладонь в пакет с чипсами, из которого пахнет беконом и жареным картофелем; одну чипсину зажимает между губ.
– Да ладно? – Джо смеяться не хочет, но всё равно смеется, бьет его в плечо, и вполовину не так сильно, как он заслуживает. – Эй!
Никки выгибает бровь. Джо закатывает глаза. Никки тянет её к себе, заставляя впечататься в него, губы на вкус у него как те самые чипсы с беконом и Джек Дэниелс. Языком он толкает чипсы ей на язык, как когда-то толкал таблетку амфетамина, и смеется, отстраняясь. Делает глоток виски.
– С Рождеством, моя Джо, – он роется в кармане куртки, что-то вытаскивает оттуда. – Я купил тебе кое-что, пока был в туре, – Джо смотрит, как он вытаскивает плетеный браслет и, высунув кончик языка, цепляет ей на запястье. Что-то внутри у неё оттаивает и теплеет, заставляя горячий комок подкатиться к горлу. Никки улыбается, так, как он один умеет: – Я увидел у индейцев в Юте, они торговали своими фиговинами недалеко от нашей площадки. Подумал, тебе понравилось бы.
Джо смотрит на переплетение цветных нитей и не знает, что сказать. За дверью её соседи шумно кричат, кажется, празднуют Рождество. Где-то чьи-то дети ждут Санта-Клауса, а единственный подарок Джо Лоуренс сидит рядом с ней, пьет виски и ждет её реакции на браслет.
И даже если ей хотелось избить его за всю боль, которую он причинил ей, пока был с Литой, Джо… не может. Не сейчас.
– Спасибо, – шепчет она.
– Иди ко мне, Джо, – отзывается Никки, в его глазах взметывается что-то тёмное и давно ей знакомое. Возбуждение проходит электрическим разрядом по нервам. – Я соскучился.
Джо знает, что уже завтра они будут спорить до охрипших глоток, допивать остатки виски, собирать с ковра рассыпанные чипсы и снова ругаться, выбирая пластинку на прослушать. Она знает, что соседи, едва продравшие глаза после празднования Рождества, не будут довольны Никки, курящим на их кухне, а ему будет насрать.
Сейчас Никки возится с ней на полу, стягивая с неё одежду, смеясь ей в волосы, рассыпавшиеся по плечам. Шипит от злости, когда они едва не роняют Дэниелс на пол, подхватывает Джо на руки и валится с ней на постель, сбивая покрывало.
Сейчас Джо наплевать.
– С Рождеством, Никки, – произносит она ему в ухо, когда Сикс, наконец, засыпает, прижимая её к себе. Где-то в ящике её единственного комода у неё тоже лежит для него подарок, но он подождет до утра.
«Я люблю тебя», – думает Джо, но не собирается произносить это вслух.
========== Апрель 1981. Никки ==========
Комментарий к Апрель 1981. Никки
Aesthetic:
https://sun9-71.userapi.com/GgvLAsi7Prx0mC2pB4Nony-pPj5hCmeJtPdm0A/K4NCpBnr7vw.jpg
Кулак впечатывается в рожу Винса, и Никки испытывает злобное удовлетворение, наблюдая, как Винс отшатывается и хватается за физиономию. Нос своему вокалисту Никки, разумеется, не поломал, а бил в скулу, но фингал будет сиять даже ночью. Сэкономит на свете.
Ну разве не зашибись? Ощущение просто охрененное, Никки бы даже повторил удар ещё разок.
Нил, правда, так не считает.
– Ты, блять, совсем охуел?! – вопит, чисто твоя шавка лает.
Мик закатывает глаза, показывая, что не собирается вмешиваться, по крайней мере, сейчас. Он никогда не вмешивается, не в его духе лезть в чужие разборки. Томми по-гиеньи хихикает, и этот звук ездит Никки по ушам, как бензопила. Может, «близнецу» тоже в харю съездить, для ебаной профилактики? Чтоб думал, когда ржать.
Нил не собирается спускать с рук удар. Он широко мажет кулаком, но Никки удается уклониться в последний момент, он отпрыгивает в сторону – на стороне Винса маневернность, но Никки тоже, как и Нил, всё детство провел в драках и знает, как отмахаться от любого противника. Если бы в гримерку не постучался администратор «Старвуда», свара бы не заставила себя ждать.
– Парни, – орет администратор через тонкую дверь, – через пять минут на сцену!
Да ты что, ну охуеть теперь! Их второй концерт в жизни, гребаная апрельская суббота. Вокалист зол как сука. Ну и хрен с ним, он сам напросился.
У Винса дергается верхняя губа.
– Какого хрена это было, Сикс?!
Никки ничего объяснять и не думает, а всем окружающим, кроме Винса, причина и так ясна: Нил решил подкатить яйца к Джо. У Никки всё аж внутри закипело, когда он услышал сомнительный комплимент, который Винс отвесил в сторону Джо, стоило той выйти из гримерки в зал. Спускать такое с рук новому вокалисту Никки не собирается.
– Сам не догадываешься? – когда Никки не удостаивает Нила ответом, за него отвечает Мик. – Если хочешь остаться в группе, следи за языком, идиот.
– Да что я сказал-то?! – Винс подходит к зеркалу, разглядывает пострадавшую рожу. – Твою ж мать, придурок, как я на сцену теперь выйду?
– Раком, – отрезает Мик и, подойдя к Винсу, что-то тихо говорит ему на ухо.
– Ясно, – тянет Нил.
Нихрена ему не ясно, разумеется.
Никки готов поспорить: он знает, что Марс объяснил сейчас. Джо – неприкосновенна, Джо – их почти ангел-хранитель, Джо идет с Никки в комплекте. Трогать её нельзя. Даже дышать в её сторону нельзя. Никки отлично известно, какие слухи о нём и его подруге ходят в тусовке, и не пытается их как-то предотвратить. Да, они с Джо иногда трахаются, и что? Дело вовсе не в этом, и вообще это не ваше собачье дело.
Он закусывает щеку изнутри. Просто Джо – это Джо, его Джо, вот и всё. Его лучшая подруга. Нехрен всяким там к его лучшим подругам хуй примеривать. Даже Винсу. Особенно Винсу.
Никки закрывает глаза и пытается сосредоточиться на выступлении. Они должны начинать с «Take Me To The Top», как и вчера, и хорошо бы сегодня обошлось без мордобоя между ними и зрителями, а то вчерашнего по самое горло хватило. Да ну нахрен, их первые выступления не должны так начинаться всегда.
Томми хлопает его по плечу.
– Эй, не кисни, бро, – до кучи он жизнерадостно пихает Никки в бок, большое, блять, спасибо, – всё норм!
Уж конечно всё норм, выступить в обоссанном «Старвуде» – не Форум в Инглвуде собрать, а жаль. Никки здесь еще с London десятки раз выступал, да и вчерашний концерт прошел в итоге лучше, чем он думал, их даже не замели копы за драку, хоть какой-то прогресс. Нил спешно замазывает тональником намечающийся фингал, но, похоже, слова Старпера, какими бы они ни были, его кое-как успокоили. Или что-то ему объяснили, если он вообще понять в этой жизни хоть что-то в состоянии.
Никки считает до десяти.
Раз. Он уже десятки гребаных раз выходил на сцену. Он не обосрется.
Два. Винс Нил – полный кретин, однако бабы вчера чуть клуб не затопили, пока от него текли, так что он им нужен.
Три. Нихрена перед Винсом извиняться он не будет, не за что ему извиняться. Проехали.
Четыре. Джо в зале, а значит, всё будет о’кей. Она приносит удачу, маленькая засранка Джозефина Лоуренс. Его Джо.
Пять.
Шесть.
– Погнали, – хмыкает Марс. – Чего кота за яйца тянуть?
Семь, восемь. Девять. Десять, мать твою.
Всё раздражение он вымещает в музыке, играя до кровоточащих пальцев. Никки шарашит, как сраную атомную электростанцию, и энергетика, бьющая из него, уходит в зал, заставляя всех, кто ещё вчера скептиком смотрел на новоявленную группу, к чертям разносить «Старвуд» под их песни. Фронтмена лучше, чем Винс, вообще нельзя пожелать: он умеет раззадоривать публику, много треплется между песнями, а если уж поет хреново, так это не такая уж и проблема, всё равно всем насрать. Постепенно раздражение уходит, оставляя лишь чистый кайф от выступления, практически ебаный оргазм.
