355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Silvia_sun » Лягушка в молоке (СИ) » Текст книги (страница 6)
Лягушка в молоке (СИ)
  • Текст добавлен: 15 апреля 2017, 13:00

Текст книги "Лягушка в молоке (СИ)"


Автор книги: Silvia_sun


Жанры:

   

Фанфик

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

      Мы практически жили на кухне, потому что там было тепло и чай под рукой. Одну тарелку и ложку нам удалось выменять на мою старую юбку, это нам подфартило. Том периодически сбивал голубей, я чистила их от перьев и обливала обеззараживающим зельем – так мы спасались от орнитоза и прочих гадостей, которые могли переносить птицы. Очищенные тушки мы варили в кастрюле и ели бульон с мясом и сухарями. Приправ у нас не было, но соль имелась – тоже из моих запасов, я купила соль на Косой аллее, потратив немного общих денег. К сожалению, голуби перепадали нам нечасто, за птиц гоняли, пару раз нам приходилось удирать на предельной скорости, так что мы особо не увлекались браконьерством. Дни мы проводили однообразно: завтракали чаем и сухарями, уходили в парк повторять пройденный материал или собирать опавшие ветки с деревьев, в обед мы перекусывали в парке сухарями и водой из бутылок, а вечером долго пили чай с теми же сухарями или с бульоном, что было сродни празднику.


      Через две недели жизнь наша устаканилась, появилось даже подобие рутины. Ночью я рассказывала Тому сказки. Благодаря бабушке, я знала их великое множество. К тому же, помогало воспоминание о телевизионных мультфильмах и кино. Чего только Том не выслушал от меня за эти ночи. Я рассказывала про Алладина, про Кота-в-сапогах, про Емелю-дурака и про смелого мангуста, победившего змеиную семью. Мы спали вдвоём на узкой кровати Тома, согревая друг друга своим теплом. Реддл застенчиво признался мне, что никогда ни с кем не спал, его даже никогда никто не обнимал. Теперь он засыпал, как маленький, устроив голову на моём плече. Он почти мурчал, как Рекс, когда я легко гладила его по голове и тихонько дула в затылок, обещая, что всё будет хорошо. Никакой сексуальной подоплёки в наших совместных ночёвках не было, Том цеплялся за меня, как за спасательный круг в море, да и мне он был жизненно нужен.


      Уже начались налёты германской авиации, но пока бомбили аэродромы и доки. Я знала, что скоро всё изменится. Прилетели совы, принесли списки и куцые кошельки. Спасибо Попечительскому совету, нас хоть и выставили из магического мира, но деньги прислали аккуратно. Мы помчались за учебниками на следующий день, довольные, что мантии нам покупать не придётся, я уже перешила имеющиеся. Выбрав погожий день, я постирала всю одежду и высушила её на солнышке, потом даже выгладила. Утюг на углях тоже нашёлся у сторожа, хорошо, что он не успел его пропить. Вот интересно, сторож бы без нас загнулся или нет? Мы его регулярно подкармливали, а он каждый день где-то напивался в дым. В общем, уживались мы вполне мирно.


      Оценки у Тома снова были сплошь самые высокие, да и у меня дела шли неплохо. Я получила целых два «Великолепно»: по гербологии и чарам, остальные были «Выше ожидаемого». Не зря я торчала в библиотеке всё свободное время, я очень собой гордилась. Так вот, мы купили новые учебники, и Том погрузился в сладостный мир новых знаний. Я зачёркивала дни на самодельном календаре и всё больше мрачнела. Налёты на Ист-Энд и Сити приближались с пугающей быстротой. Благодаря сэкономленным на мантиях деньгам, мы купили хорошую обувь мне и Тому, а ещё по случаю купили килограмм синей шерсти, я засела вязать свитера. Одновременно я выяснила, где ближайшие станции метро, и сложила всю одежду в сумку. Теперь в любой момент я могла схватить Тома за руку и рвануть к ближайшему укрытию. Одеяло и подушки я намеревалась захватить с собой, не помешает.


      Пока на улицах стояло затишье, лондонцы вовсю делали вид, что никакой войны не существует. Все бодро передвигались по улицам, девушки носили нейлоновые чулки, пиджаки в стиле «милитари» и узкие юбки-карандаш. Как же меня раздражало отсутствие колготок, кто бы только знал! Нейлоновые чулки стоили дорого, более полутора фунтов, а рвались почти моментально, да еще перекручивались. Я купила одну пару и берегла её на торжественный случай. В остальные дни я обходилась носочками и гольфами. Носки Тому я регулярно штопала, надо отдать ему должное, носил вещи он очень аккуратно. Как и ожидалось, после получения писем сторож вообще перестал обращать на нас внимание, а мы совершенно от этого не страдали. По сравнению с прошлым летом мы жили весьма неплохо, хотя питание было однообразно до умопомрачения. По крайней мере, еда у нас была. Том неоднократно благодарил меня за сухари и смущался, что сам ничего не запас. Он клятвенно обещал исправиться в следующем учебном году.


      Семнадцатого августа я устроила день большой уборки: вычистила всю кухню и прибралась в комнате Тома, помыла все коридоры, где мы оставили пыльные следы – в общем, постаралась свести к минимуму следы нашего пребывания. Том не задал ни единого вопроса, покорно таскал мне вёдра с водой и помогал прибираться. Восемнадцатого августа, ближе к вечеру, я собрала все наши нехитрые пожитки, устроила большое чаепитие и решительно взяла Тома за руку:


      – Пошли.


      – Куда, Хел? У нас комната оплачена с двадцать второго, а сегодня только восемнадцатое…


      Я честно ответила:


      – Том, сегодня будет большой налёт. Вот что хочешь говори, но иди со мной. Я чувствую, и всё тут.


      Том даже не сомневался.


      – Раз ты чувствуешь, я тебе верю. Пошли. А куда мы идём?


      – На станцию метро «Ноттинг-Хилл Гэйт». Будем там торчать, пока сирена не взвоет.


      И мы пошли. Сторожу мы оставили чайник и аккуратно закрыли за собой дверь. По своему обыкновению, он дрых, прикрывшись газетой.


      На станции царило обычное оживление, мы торчали поблизости от входа в метро, поэтому, когда завыли сирены, оказались внутри в числе первых и успели занять непродуваемый угол у перрона. Народу набилось много, но люди старательно поддерживали дисциплину и цивилизованно рассаживались поудобнее. Я укутала Тома в одеяло и села на подстеленную простыню и подушку. Другую подушку я положила себе на колени:


      – Постарайся поспать, ночь будет долгой.


      Том честно постарался устроиться поудобнее, только смиренно попросил:


      – Расскажи мне сказку, пожалуйста…


      Мне давно нравились «Звёздные войны», поэтому я тихо заговорила:


      – Давным-давно, в далёкой-далёкой галактике…


      Том уснул, когда Энакин оказался на корабле. Я откинулась к стене и постаралась сосредоточиться. Мне спать нельзя – проснёмся без вещей, этого нельзя допустить. Читать было невозможно, слишком тускло горели лампочки, так что я тихонько вытащила спицы и сосредоточилась на вязании на ощупь. Необходимость считать петли и соблюдать рисунок заставили меня сконцентрироваться и не отвлекаться на далёкий гул. Эта ночь была длинной, одной из самых длинных ночей в моей жизни. Том хорошо спал, изредка посапывая, это согревало моё сердце.


      Он проснулся, когда было ещё темно, и заставил поменяться с ним местами. Я вручила ему всё наше состояние, маленькую дамскую сумку с застёжкой «поцелуйчик», он спрятал её под одеждой и сел рядом. Я укрыла нас обоих одеялом и задремала. Проснулась я в скором времени, Том тряс меня за плечо и приговаривал:


      – Хел, пора.


      Мы вышли из метро организованно, где-то далеко в небе был виден черный дым пожарищ, но видимых разрушений поблизости не было. Мы добрались до Гайд-парка, умылись и перекусили, а потом со стоном упали на траву. Людей около нас устроилось немало, из болтовни мы поняли, что налёт был, бомбили Ист-Энд, люди видели пару десятков самолётов над городом. Я немного полежала, а потом решительно поднялась:


      – Пойдем, поможем.


      Том посмотрел на меня с ужасом:


      – Нам нельзя колдовать вне школы, ты забыла?


      Тут меня понесло:


      – А без колдовства мы что, ничего не можем? Вставай, говорю! Успокоить, помочь, до медпункта довести, развалины проверить, пожар помочь тушить – на это палочки не нужно. Пошли.


      И мы пошли. Целый день мы помогали тащить вещи погорельцам, помогали таскать воду пожарным, помогали доводить до сортировочного пункта растерянных людей, помогали, как могли. Ближе к вечеру пожарные выгнали нас из квартала, потому что ожидали новых налётов. Не зря ждали, налёт повторился вечером. Мы почти добежали до метро, когда завыла сирена. В этот раз нас несла толпа, мы еле устроились практически на шпалах. Зато Том отрубился моментально. Я тоже устала, но уложила его и встала рядом. Молодая женщина по-соседству усмехнулась:


      – Боишься спать? Я тоже.


      Она кивнула на пожилую женщину, спящую сидя.


      – Мы с теткой спим по очереди. Вы с братом тоже?


      Я кивнула. Чтобы не уснуть, мы стали беседовать. Она рассказала мне, что родом из Лондона и много знает про этот удивительный город. Она оказалась историком и поведала мне мрачную историю Тауэра, про его тюрьму и знаменитых женщин, нашедших там свой конец. В свою очередь, я рассказала ей историю Великой Октябрьской Социалистической революции, объяснив, что отец был русским моряком и много говорил о Родине. Понимаю, что обмен был неравноценным, но не про битвы Галактики ей рассказывать, в самом деле?


      Так мы скоротали время, ночь прошла быстрее предыдущей. Утром мы мило распрощались и больше не виделись. Когда мы вышли из метро, люди внимательно слушали речь Черчилля по радио, мы к ним присоединились. Черчилль говорил взвешенно и продуманно, он назвал день восемнадцатого августа «Труднейшим днём», и призывал набраться силы духа и терпения. Лично для меня образцом силы духа послужил молочник, который бодро шагал по развалинам, неся в руках деревянную коробку с бутылками молока. Он вышел на работу, как будто ничего не произошло, показывая презрение к фашистским истребителям. Еще один мужчина растрогал меня чуть ли не до слёз: под разбитым вторым этажом он невозмутимо дописывал на табличке с названием бара: «Работаем, как обычно».


      У лондонцев своеобразный характер. Но это сильный и ироничный характер, закалённый веками проживания в мегаполисе. Ночь двадцатого августа мы провели в приюте, в комнате Тома. В приюте всё было, как обычно, мы посовещались и решили остаться там на все оставшиеся две ночи. Том заявил:


      – Ты чувствуешь, когда будет налёт, а я чувствую, что сюда бомба не попадёт.


      Я была такой уставшей за последние два дня, что не имела сил возражать:


      – Хорошо. Я слишком устала, мне плевать.


      С этими словами я завалилась на кровать и проспала двенадцать часов. Ночь была спокойной, когда я проснулась, была уже половина девятого утра двадцать первого августа. Мы устроили большой банный день, а потом снова уснули. Проснулись мы от воя сирены. Том мрачно усмехнулся:


      – В метро не пойду, а то ты опять спать не будешь и загонишь себя до истощения. Пошли на крышу, посмотрим на представление.


      Терять нам было нечего, так что мы действительно забрались на крышу в потёмках. Сначала мы услышали гул, а потом увидели чёрные точки. На город летели бомбы, а мы смотрели на пожары и слушали взрывы. Горели многочисленные пожары, гремели взрывающиеся бомбы, а мы плакали, прижавшись друг к другу. Через два часа мы вернулись в комнату, не зажигая свет. Пьяный сторож копошился в своей берлоге, но у него тоже было темно. Не помню, как мы уснули. Утром Том растолкал меня, помог собрать вещи и твёрдо сказал:


      – В «Дырявый котёл» пойдем вечером. Пошли помогать.


      Я не стала возражать, так что мы снова пошли на запах гари и людского страдания. Мы случайно наткнулись на знакомых добровольцев-пожарных, они нам обрадовались и быстро сунули в руки вёдра. Пробегая мимо одного из разрушенных домов, я снова услышала забытые барабаны. Барабаны стучали в голове отчаянно, я бросила ведро и побежала к полуразвалившемуся входу.


      – Хел, куда ты?


      Я ответила на бегу:


      – Барабаны! Позови старших, Том!


      Я руками разгребала камни; прибежали пожарники, и я услышала, как Том уверенно говорит:


      – Там есть кто-то живой, сэр! Сестра слышала стоны. Помогите, сэр! Я уверен, она не ошиблась.


      Он впервые назвал меня сестрой – я почти улыбнулась, когда сильные руки отодвинули меня от завала.


      – Мисс, давайте-ка я помогу.


      Подошли еще взрослые, сообща мы вытащили из-под камней пожилого мужчину. Он действительно оказался жив, хотя и без сознания. Его уложили на носилки и унесли, а пожарник сказал:


      – Повезло ему, что у вас тонкий слух, мисс. Он бы погиб под обломками.


      Меня шатало от усталости, нас напоили чаем и выгнали из опасной зоны. В «Дырявый котёл» Том меня практически занёс. Бармен нас вспомнил, получил бумажку и оставшиеся галлеоны и помог мне добраться до комнаты. Нас накормили супом и выдали дополнительный матрас. Я порывалась отказаться, денег у нас вообще не осталось, но бармен отмахнулся:


      – Выспишься и отработаешь. Стаканы помоешь. Отдыхай.


      Так мы пережили лето сорокового года. Мы возвращались домой.


Глава 7

      Целые сутки мы отсыпались и бездельничали. Утром двадцать четвёртого августа я проснулась и обнаружила, что Тома в комнате не было. Я быстро оделась, умылась и спустилась в бар. Том нашёлся с кружкой ароматного чая в руках и книжкой на коленях. Я поздоровалась с барменом и была усажена завтракать. Бармен оказался сговорчивым человеком, Том вызвался помогать с уборкой, а я была временно определена на должность мойщицы посуды. За это мы получили трёхразовое питание и дополнительную кровать с постелью в номер. Это были королевские условия в нашем положении. Тем более, Реддлу разрешалось наводить лоск в баре палочкой. Бармен сказал нам по секрету, что он навесил столько отвлекающих и охраняющих заклятий, что никто не узнает, колдовали малолетние маги в баре или нет. От восторга мы в две палочки вычистили небольшой паб до блеска. Никогда больше я не видела бар «Дырявый котел» в более блестящем состоянии.


      Как всё у волшебников, бар был гораздо больше, чем казался снаружи. Паб состоял из нескольких помещений. Через главный вход из обычного Лондона посетитель попадал прямиком в тёмное и мрачноватое пространство без единого окна. Вдоль правой стены тянулась бесконечная барная стойка, выполненная из красного дерева, а по левой стороне располагались огромные кожаные настенные панели, под которыми стояли многочисленные столики, разделенные перегородками. На внутреннем дворе, который выглядел, мягко говоря, индустриально, располагалось несколько грубых бочек с проржавевшими кольцами и кирпичная стена-проход на Косую аллею. Что примечательно, дворик располагался уже не в том месте Лондона, в котором находился главный вход. Я выяснила это очень просто: по отсутствию гари в воздухе. Небо было низким и свинцовым, но никаких запахов не чувствовалось. Все окна комнат второго и третьего этажа выходили неизменно на этот же дворик, а больше ничего нельзя было разглядеть. Этакое искривление пространства в одной отдельно взятой гостинице. По дороге к комнате «раздумий» была в стене незаметная дверь, за которой находился еще один зал. Там внутри очень уютно, на стенах висели чёрно-белые плакаты с изображениями знаменитых игроков в квиддич, многие из них с автографами, вообще царила спортивная атмосфера. В зале присутствовали стилистически выполненные фигурки типичной команды, они носились под потолком, золотые снитчи летали вокруг ламп в виде бладжеров. Из той комнаты был прямой выход на Косую аллею в закуток за банком. Об этом зале магглорожденные студенты Хогвартса понятия не имели, это вход для своих. Во втором зале всегда светло и празднично, окна выходили прямо на пешеходную улицу, полную экзотических товаров.


      Вход со стороны улицы Чарринг-Кросс-Роуд, зажатый между книжным магазином и магазином патефонных пластинок, был выполнен в виде неприметной обшарпанной двери. Это объяснялось Статусом секретности и, как ни странно, политикой Министерства. Маги панически боялись магглов, поэтому постарались сделать видимую часть бара как можно более непривлекательной. Когда в девятнадцатом веке улицу перестраивали, бар хотели было снести, но рядовые маги собрались и спрятали любимое заведение в подпространстве. Официально считалось, что было наложено множество заклинаний забвения, но бармен уверенно сказал, что только дверь находится в Лондоне. Официальный адрес «Дырявого котла» звучит: «Косая аллея, один». Как только дверь закрывалась, посетитель попадал в магическое пространство, именно поэтому все окна второго и третьего этажа выходили только в неприметный дворик. Даже внутреннее убранство «проходного» зала было сохранено в исходном виде и не менялось с одна тысяча пятисотого года, с момента открытия. Уже четыре столетия посетители видели одну и ту же барную стойку, грубо сколоченные столы и стулья, как и несколько веков назад. Маги не любят перемен и живут долго, поэтому незыблемость интерьера радовала всех, включая владельца.


      Нам с Томом было легко и уютно среди «своих». Мы пробовали новые заклинания и делали домашние задания, совершенно позабыв о войне. Постепенно мы отъелись и перестали шарахаться от каждого громкого звука. Бармен виртуозно вытянул из нас историю наших злоключений и стал относиться к нам намного теплее. Мы честно мыли и чистили многочисленную посуду и оттирали потемневшие столы. В магическом (втором) зале было шумно и весело, нам быстро дали шутливые прозвища, завсегдатаи угощали нас орешками и лимонадом. Меня называли «Пышка» из-за моей худобы, Реддл получил весёлое имечко «Док» за энциклопедические знания. Том удивлялся:


      – Ты только посмотри! Здесь и дартс, и бильярд, четыре разновидности настольных игр, карточные игры, домино, скраббл, шарады… По-твоему, это – бар? У нас в приюте такого богатства никогда не было, больше похоже на детскую площадку.


      А мне нравилось, что в баре весело и уютно. После тишины пустого здания приюта я душой отогревалась рядом с весёлыми беспечными магами. Все эти игры служили социальными мостиками, создавали единство. Англичане куда более зажатые, чем русские, к примеру. Им трудно завести разговор, поболтать с незнакомыми людьми. Зато во время игры вполне позволительно подойти и отпустить короткую восхищенную реплику. Так здесь заводили знакомства. Я постаралась объяснить это Тому, он кивнул и в тот же вечер проверил мои умозаключения на практике. Через пару дней его уже дружески хлопали по плечу и вовлекали в беседы. Говорила же, гениальный мальчик.


      Несмотря на благодушную атмосферу, я всё ещё боялась, что бар зацепит взрывом или накроет пожаром. Поэтому я вымотала бармену все нервы, добиваясь от него уверений в безопасности. В итоге он плюнул и пошёл накладывать на дверь дополнительные заклинания, взяв с собой постоянных посетителей. Остальным магам стало любопытно, чем они там занимаются, так что благодаря моей паранойе дверь зачаровали намертво силой тридцати восьми волшебников. Бармен объяснял посетителям:


      – Девочка попала под бомбёжку, теперь всего боится.


      Я пыталась объяснить, что под бомбы не попала, успела спрятаться в метро, но мне сочувствовали и пихали в руки конфетки. Маги удивлённо озирались на мрачной улице и незаметно расчищали проход. В ночь на двадцать шестое августа я никак не могла уснуть, все ждала, что услышу рваный гул сирены. Прерывистыми гудками обозначалось начало налёта, окончание отмечалось ровным длительным сигналом. Том мирно спал, я спустилась в бар и нашла бармена Тома, он цедил кружку пива и мрачно оглядывал дверь на улицу. Из-за двери что-то невнятно бухало.


      – Там очень мощные чары стоят, а дверь потряхивает. Представить не могу, что у магглов творится.


      Я плотнее закуталась в мантию.


      – Я могу. Там очень страшно. Полыхают пожары, падают и взрываются бомбы. Люди кричат, стонут и рыдают. Рушатся стены, падают целые здания. Они падают медленно, нехотя и стонут при этом. Дома умирают, как люди. Когда налет закончится, пожарные будут тушить пожары и искать живых, выносить трупы, огонь будет полыхать, военные выставят оцепление, кому-то окажут первую помощь… Там гибнут люди, целые кварталы, Том.


      Бармен слушал меня молча, а потом подошел и обнял.


      – Тихо, девочка, тихо. У магов всё спокойно. Здесь ты в безопасности.


      Я разревелась:


      – Я слышала это от профессора Бири, от декана Слагхорна, от девушек в гостиной. Поэтому я берегла деньги, чтобы сбежать от войны в последние дни августа. Думаешь, мне не на что было потратить эти галлеоны? Но я стиснула зубы и мечтала только об одном: о безопасности. А война догоняет меня даже здесь. Почему? Почему? Все взрослые говорят: у магов безопасно. Но дверь скрипит и еле держится, Том! Где ваша хваленая безопасность?


      Бармен спокойно ответил:


      – Максимум вылетит дверь. Даже прямое попадание бомбы выбьет дверь, ну несколько кирпичей сюда залетят. Мы сделаем вот что – закроем зал и уйдём в магическую часть, только и всего. А я тут дополнительных чар наложу, чтобы зал не пострадал.


      Он помахал палочкой и увёл меня во второй зал. В окнах было темно, но никакого шума слышно не было.


      – Вот видишь? Иди спать и ни о чём не волнуйся. У нас безопасно.


      Утром я проснулась поздно. Бармен невозмутимо торчал на прежнем месте и просматривал чистые стаканы на просвет. В зале было пусто, ни одного посетителя.


      – Магглы выставили оцепление, сегодня посетителей не будет. Вся улица разрушена. Иди, поиграй с Томом в дартс. Он во втором зале.


      Я ушла обратно в комнату и занялась вязанием. У магов спокойно. Буря прошла стороной. Я довязала красивый мужской свитер и начала вязать кофту для себя. Дни летели стремительно, мне было легко и спокойно. Том выучился играть в бильярд и все вечера проводил с кием в руках.


      Двадцать девятого августа рано утром раздался стук в дверь. На пороге стоял бармен Том и широко улыбался:


      – Детки, тут такое дело. Нашёл я ваши документы, эвакуационные бирки, билеты и письмо сопроводительное. Даже три письма от директрисы нашёл. Сторож ваш совсем дурной, спрятал всё, а решил, что пропил. Я с ним поговорил, потом в Бернли аппарировал и директрису вашу видел. Быстро нашел детей, они в большом доме живут, там еще сад огромный. С миссис Коул познакомился. Суровая тётка, но обрадовалась, что вы живы здоровы. Так мы с ней договорились, я вас следующим летом сам к ним сопровожу, вы ко мне с поезда приходите. Там неплохо, детки в саду возятся, в отапливаемом доме живут. Карточки ваши директриса отоварила и мне отдала продуктами. Извинялась, что остальные карточки ваши на всех распределила, но за две недели продукты передала.


      Он протянул нам четыре небольших свёртка. Я с любопытством развернула один из них. Внутри нашёлся список приложенных продуктов и маленькие пакетики. Список гласил, что каждому из нас на неделю полагается:


      Мясо – шесть унций (170 г)

      Яйца (куриные или утиные) – одна штука

      Жиры (масло, маргарин и свиное сало) – четыре унции (113 г)

      Сыр – четыре унции (113 г)

      Ветчина – четыре унции (113 г)

      Сахар – восемь унций (227 г)

      Норма на сладости – двенадцать унций (340 г) в месяц.


      Бармен заботливо сказал:


      – Переживала она за вас, всё волновалась, чтобы я яйца не разбил, всё в целости донёс. Что же я, изверг, сирот обирать? Тут ещё адресок и конверт с марками, черкните ей письмо, она шибко просила.


      Я моментально решила устроить обмен на длительно хранящиеся продукты, Том не возражал, только попросил яичницу сделать. Бармен на обмен согласился немедленно, мясо и ветчину мы обменяли на прекрасную армейскую тушёнку, сладкое печенье – на сахар-рафинад, масло – на гречневую крупу, а сыр – на соль и перец. Яйца мы съели в виде огромной яичницы, закусывая свежайшим хлебом с маргарином. Пока мы пировали, рассматривали свои официальные документы и эмиграционные бирки. «Национальная регистрационная карта идентификации» выдавалась всем гражданам Великобритании, обычно там наклеивалось фото, у нас фотографии были из официальных дел прошлогодней давности, еще имелось указание адреса приюта в Лондоне, имя с фамилией, обозначался пол и целых три печати. Так что мы стали официально зарегистрированными жителями Великобритании, это снимало необходимость убегать от всех встреченных полицейских. Том было обрадовался и предположил, что мы можем попытаться добиться статуса совершеннолетнего мага на основании этой официальной бумаги, но бармен его разочаровал. Мы станем совершеннолетними только в семнадцать лет и ни минутой раньше. Таков закон магической Британии, нужно смириться. Не откладывая дела в долгий ящик, мы написали письмо миссис Коул, где указали, что прожили всё лето в приюте и объяснили причину. Также мы поблагодарили за заботу и продукты. Письмо бармен отнёс на маггловскую почту лично, не позволив нам покидать безопасный дом. Да мы особо и не настаивали.


      Первого сентября мы тепло попрощались с барменом, договорившись встретиться следующим летом. На прощание он подарил нам мешочек Летучего пороха, мы прошли сразу из Косой аллеи на магическую платформу девять и три четверти.


      На платформе было необычно тихо. «Хогвартс-Экспресс» ждал на обычном месте, около него стояли суровые мужчины в красных мантиях, они помогали с багажом и рассаживали детей по четверо в купе. Распределяли в порядке живой очереди, никакого деления по факультетам или курсам не было. Мы попали в купе с двумя незнакомыми старшекурсниками, аврор поднял вещи на багажную полку, пожелал нам счастливого пути и вышел. Том моментально уткнулся в учебник по рунам, я села читать прорицания. На платформе не было суеты, родители обнимали детей и дисциплинированно отбывали каминами. Магглорождённых приводили авроры и устраивали в очереди.


      Ровно в одиннадцать часов состав тронулся. Авроры оседлали мётлы и полетели сопровождать. В воздухе они накинули чары невидимости и исчезли из поля зрения. Том выглянул в коридор и сказал, что у двери так же стоит аврор. Примерно через пятнадцать минут аврор заглянул в каждое купе и попросил не покидать своих мест. Через два часа по вагонам старосты разнесли бесплатные пакеты с едой, каждому достался гамбургер, шоколадная лягушка и бутылка воды.


      На конечной станции нас встретили профессора, что тоже было необычно. Они помогли всем ученикам устроиться в каретах и летели на мётлах, сопровождая. Даже тучный Слагхорн выписывал пируэты на глазах изумлённых слизеринцев.


      На приветственном ужине директор сказал проникновенную речь о войне и мире, о мужестве и самоотверженности, об объединении нации перед лицом общего врага. Нам заранее объявили, что пятнадцатого сентября уроков не будет, все взрослые маги соберут вместе силы и будут задействованы в особом ритуале с целью удержания фашистов за пределами острова. Ученики будут собраны в Большом зале, в определенное время мы все должны будем поднять палочки и повторять за представителем Министерства слова заклятья на отвращение вторжения. Листочки со словами заклинания нам раздадут деканы накануне.


      Несмотря на войну, столы по-прежнему ломились от обилия вкусной еды. Мы хлопали пополнению и радовались каждому новому ученику. Когда мы добрались до гостиной, все ужасно устали, поэтому коротенько ввели новичков в курс дела и разбежались по спальням. Соседка бросилась ко мне обниматься, Рекс, проживший у Гойлов всё лето, урчал, как большой холодильник. Князь ласкался и тарахтел изо всех сил. Натали вытянулась и похудела, я была очень рада её видеть. Летом её сосватали, сразу после школы она выйдет замуж за Лиама Флинта, тридцатилетнего тренера одной из квиддичных команд. Помолвка хорошо на неё повлияла, она стала спокойнее и добрее.


      Началась учёба, в расписании добавились новые предметы. Я выбрала прорицания и нумерологию, потому что не исключала вариант возвращения на маггловскую ярмарку в качестве гадалки-предсказательницы. После совершеннолетия мне придётся искать жильё и работу, да и на время стажировки в Мунго необходимо как-то существовать. Том изучал древние руны и тоже взял нумерологию. Мне очень не хватало Вальбурги Блэк в кружке рукодельниц. Она блестяще закончила обучение и уехала в США на стажировку по артефакторике.


      У нас на факультете появилось несколько новых учеников из Шармбатона, сбежавших от тягот войны. Особенно выделялся красивый блондин Абраксас Малфой, он учился на нашем курсе. Постоянно с ним в паре держался эффектный шатен Антонин Долохов, русский по происхождению. Он выяснил, что я тоже русская, хотя бы наполовину, и с удовольствием болтал со мной на родном языке. Том быстро подружился с пришлыми ребятами, они безоговорочно приняли его лидерство. Абраксас стал новым ловцом команды Слизерина, наш прекрасный ловец закончил школу этим летом. Долохов также вошел в состав команды.


      Пятнадцатого сентября нас собрали в Большом зале, по сигналу мы все вместе прочитали слова на латыни и подняли палочки вверх. По замку прошлась тёплая волна и устремилась ввысь. Тучи стремительно раздвинулись, на землю опустился солнечный свет, а вдали расцвела радуга. Мы высыпали во двор и наслаждались теплым осенним днём.


      Вечером вернулись утомлённые преподаватели, директор толкнул краткую речь, где заверил, что наши совместные усилия помогли установить самый мощный купол над островом со времён Ублюдка и его своры. Я заметила, как поморщился Абраксас при нелицеприятном упоминании Вильгельма-Завоевателя.


      Всё понятно, Диппет происходил из древней саксонской семьи и Вильгельма не жаловал, а предок Малфоя, вероятно, был приспешником нового короля. Вечером Абраксас подтвердил мои предположения, похваставшись Армандом Малфоем, который получил от Вильгельма большой земельный надел в Уилтшире. К сожалению, за десять веков замок обветшал и осыпался, но Абраксас твёрдо решил восстановить родовое гнездо. Последние сорок лет Малфои постоянно проживали во Франции, в симпатичном поместье неподалёку от Парижа. Сейчас во вдовьем домике, который сохранился получше, на территории поместья жили две женщины: матери Малфоя и Долохова. Они дружили еще во Франции, обе потеряли мужей в начале войны, обе отправили сыновей в Хогвартс и перебивались, разбив «Сад Победы» и ухаживая за ним. О так называемых «Садах Победы» стоит рассказать подробнее – это небольшой собственный садик, семена для таких огородов выдавали бесплатно, собственное приусадебное хозяйство поощрялось. Я помнила из истории, что даже знаменитые лондонские парки были разбиты на участки и засеивались горожанами. Постепенно мальчишки поделились с нами своей бедой: они остались без отцов. Отец Антонина погиб, защищая лодки с детьми и женщинами, он прикончил четырех колдунов из армии Гриндевальда и довёл лодки до Альбиона, но через неделю умер от неизвестного отсроченного проклятья на руках у безутешной жены. Филиус Малфой остался организовывать вывоз оставшихся в оккупированной Франции магических семей, от него не было вестей уже несколько месяцев.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю