Текст книги "Иллюзорный артефакт (СИ)"
Автор книги: Silpha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)
***
Как это называется, когда ты долго обманываешься, живешь в скрытой жалости к себе, пытаешься не винить, не гнобить себя, а потом вдруг появляется какой-то человек, вываливает на тебя так тщательно скрываемую постыдную правду и будто меняет все твое существо раз и навсегда? Гермиона чувствовала, будто ее нутро вывернули наизнанку, облили бензином, подожгли, и оставили высушиваться на знойном солнце – так горько она себя ощущала. И все это из-за одного скользкого блондина. Судьба смеется над ней, раз решила свести с ним. Проверяет на прочность. Он угрожает, обманывает и насилует, шантажирует, снова угрожает… Затем вдруг спасает и заботится. И снова делает больно. Но уже морально. Отчасти, она даже чувствовала необъяснимое облегчение, признаваясь самой себе, что да, она стерла родителям память из-за собственного страха. Но желание их защитить все же было больше. Да и кто из них был не напуган в те времена? Он ведь тоже был. Она помнит.
Гермиона бросила беглый взгляд на Драко. Так, чтобы незаметно. Он немного вспотел, челка упала на лоб, и он периодически зачесывал волосы назад, проводя ладонью от макушки до затылка. Четкий профиль, острый, прямой нос, чувственный рот… Она помнила, какие ощущения он ей приносил… Это было наркотическое опьянение, но при взгляде на парня произошла будто вспышка флешбэка, как когда под психотропами ты что-то видишь и ощущаешь, а потом этот же фрагмент осознаешь и чувствуешь, только уже в трезвом состоянии, при возникновении какого-то триггера. Перед глазами будто в ускоренной перемотке фильма пронеслись картины их порно-сценария. Гермиона вдруг ощутила жар на губах и разливающееся по телу чувство возбуждения всего лишь от воспоминания.
Уже примерно два часа они шли по направлению к изумрудному лесу, но никто из них не проронил ни слова. Девушка по началу с трудом переставляла ноги, Драко поддерживал ее за локоть, но потом, физически окрепнув, она оттолкнула его и пошла сама. Рана неестественно быстро заживала. Будто прошло не два часа от силы, а все две недели. И с одной стороны, Гермиону радовало такое быстрое заживление, но с другой, она понимала, что течение времени в этом пространстве слишком ускорено по сравнению с их реальностью. Интересно, как много времени пройдет прежде, чем они вернутся? Ведь у нее еще были планы на этот день. Видимо, ужин в Норе она уже пропустила. Что еще она успеет пропустить, пока находится в этом непонятном месте с этим непонятным человеком?
Но был и другой странный, пугающий момент: как бы долго они не шли, лес, что казался таким близким, оставался практически все в той же отдаленности от них, разве что совсем чуть ближе. Гермиона уже хотела пить, но есть не хотелось. Духота и спертый воздух напоминали пустынное солнце Сахары, вот только спасительного оазиса не было видно, а переливающийся фиолетово-синими оттенками воздух вокруг лишь сгущался, рискуя превратиться в желе.
– Что-то не так, – первым подал голос Драко. По его подсчетам, они должны были дойти до леса максимум за час, но прошло уже в два раза больше. Либо лес отдалялся от них, либо кто-то водил их за нос, не давая достигнуть цели. Впрочем, Драко уже догадывался, что кто-то этим пространством управляет. Он держал свое подсознание под замком, не давая собственным мыслям и чувствам разгуляться. Он уже понял, как опасно здесь «думать». Вот только чувство горечи, настигшее его в конце их разговора, оставляло неприятный привкус на языке. Будто ему только что всыпали в глотку целый стакан дробленной полыни, заставили прожевать и проглотить, но не дали запить водой. Эфемерный привкус от эфемерной полыни. Но ведь он сказал то, что на самом деле думал, как всегда и делал. Он всегда получал удовольствие, утирая нос наивным, уверенным в своей глупой правоте гордецов. Но ее поникший взгляд, мокрые, вот-вот готовые разразиться слезами глаза не принесли ему удовольствия. Она не произнесла ни слова все это время, молча принимая его помощь от безысходности, опустив голову. Малфой неожиданно понял, что его больше воодушевляют ее остроумные ответы, и даже возмущенные реплики дают больший душевный подъем, чем эта депрессивная ересь.
Она подняла на него глаза:
– Мне тоже кажется, что мы должны были уже дойти, – сказала Гермиона. – И пить так хочется, это духота сведет меня с ума. Малфой, – остановилась девушка, и вдруг немного замешкалась, – может попробуешь наколдовать хотя бы капли агуаменти? – произнесла она свою просьбу, сложив ладошки вместе.
Драко, недолго думая, взмахнул палочкой и произнес заклинание, но из палочки потекла лишь тоненькая струйка воды. Гермиона быстро припала к рукам, сделала один небольшой глоток и закрыла глаза в удовольствии.
– Ну хоть что-то, уже лучше. Давай теперь я? – предложила Гермиона. Ведь как иначе? Несмотря на все события, здесь они не могли быть друг другу врагами.
Драко сложил ладошки вместе и Гермиона произвела те же самые действия. Драко сделал глоток и провел мокрой рукой по волосам, как делал всегда, только теперь чтобы освежиться.
– В любом случае, – оборачиваясь к лесу, сказал Драко, – все здесь не спроста. И эта погода тоже. Мы прибыли сюда в относительно нормальную температуру. Было душно, но стало хуже. Такими темпами мы тут сжаримся заживо, – немного помолчав, он повернулся к Гермионе и чуть прищурился, – О чем ты думаешь, Грейнджер?
Гермионе вдруг резко стало еще душнее, кровь прилила к вискам, а лицо покрылось багровыми пятнами румянца и сильнейшего смущения. Она отвернулась от него, пытаясь скрыть лицо.
– Какая разница? Обо всем на свете: об этом месте, о том что произошло, как все дошло до того, что я оказалась тут…, – начала вдруг тараторить в сильнейшем волнении девушка, но Малфой неожиданно схватил ее за плечи и развернул к себе.
– О чем конкретном, твою мать, ты думаешь, Грейнджер?!
Нет, не может быть, что разум Грейнджер был так не защищен, что пространство пляшет под ее дудку. Твою мать, как же им тут выжить, если эта чертова дура готова спалить их нахрен собственными мыслями!?
Он увидел, что она в изумлении широко открыла глаза будто наконец догадавшись, зачем он ее об этом спрашивает. И вдруг, еще сильнее покраснела, хотя казалось, что сильнее уже некуда.
– Не может быть, – она зажмурилась, отвечая будто сама себе. – Я сейчас возьму себя в руки. – Пообещала она. Снова непонятно кому.
– Если не можешь защищать свой разум, думай о чем-то хорошем, как я тебе говорил, – отпустив ее, сказал Драко. Все-таки нужно было ее оставить там. – Как, оказывается, было бы продуктивнее, если бы вместо ночных прогулок по Хогвартсу кое-кто изучал окклюменцию.
– Ее невозможно изучить без учителей, – с вызовом произнесла Гермиона, – а я, знаешь ли, не обладаю несметным счетом в Гринготтсе, Малфой.
– Очень жаль. Для тебя, – немного раздраженно отозвался Малфой, – как ты провела это Рождество? – вдруг резко спросил парень.
Гермиона опешила.
– Я? Ээ… Какая тебе разница? – всплеснула руками девушка. Стоило ему открыть рот, завязаться разговору, как он снова начал ее раздражать. А эти перепрыгивающие с одной темы на другую реплики просто выбивают из колеи. Как он вообще живет, такой непоследовательный?
– Надежда не сдохнуть не покидает, – процедил сквозь зубы парень. – Может все-таки подумаешь о чем-то холодном?
– Поговорим о твоем характере, Малфой, потому что моя надежда в теплоту твоей души угасла еще пару дней назад, – съехидничала Гермиона.
– Не припомню, чтобы пару дней назад ты жаловалась на мой холод.
– Мне нет дела вообще до тебя, – вскинула подбородок Гермиона, а внутри ее охватила дрожь. Снова эти воспоминания.
– Ты ранишь меня в самое сердце, – улыбнулся Малфой, такой мальчишеской улыбкой. Что же именно его так развеселило?
Ну наконец-то. Он сразу повеселел, и улыбнулся, искренне радуясь ее возвращению. Что на него было так не похоже, но он позволил себе показать свои эмоции, так как чувствовал за собой должок. Ведь это он обнажил ее душу не спрашивая, хотя цели задеть не ставил.
– Хватит паясничать, Малфой, нам нужно что-то делать! – Она не могла сдержаться и не улыбнуться ему в ответ на его улыбку. Это был совсем другой Малфой – тот, кого она не опасалась, с которым беззлобно перекидывалась колкими фразами в офисе. Тот, каким он резко перестал быть пару дней назад. Она попыталась быстро спрятать улыбку и придать взгляду серьезность.
Неожиданно Гермиона почувствовала будто стук в голове и перед глазами пронеслись снова картинки из их с Малфоем интимного свидания в библиотеке Мэнора. В красках, с яркими чувствами, стонами, мольбами. И также резко прекратились, а девушку будто что-то несильно оттолкнуло.
– Почти сумела закрыться, но «почти» не считается, – чуть севшим голосом, ухмыляясь произнес Драко. – Так вот почему у нас стало так жарко, Грейнджер. Воссоздаешь в голове лучшие интимные моменты в своей жизни? – Склонил голову на бок парень. Он снова издевался.
– Пошел ты, Малфой! – Мерлин, ну ТАК стыдно ей еще наверно не было никогда! Одно дело стыдно, когда опоил и изнасиловал, другое – когда она об этом вспоминает и возбуждается!
Гермиона резко развернулась и пошла быстрым шагом к лесу. Она понимала, что нужно остановиться и вместе принять решение как быть дальше, потому что они застряли в тупике, но заставить себя развернуться она не могла, а посмотреть ему в глаза было вообще выше ее сил. До нее донесся его издевательский, самовлюбленный смех. Мерлин, что за ужасный человек!
Она шла вперед, вся кипя от злости, пока Драко не догнал ее и не схватил за локоть:
– Все, Грейнджер, хорош, иначе ты нас тут точно спалишь. Я сейчас кое-что исправлю, а ты стой мирно, ничего не делай. Поняла? – Твердым голосом сказал Драко.
– Опять в голову ко мне залезешь? – Зло сказала она, еще не остыв.
– Да, потому что я не собираюсь тут подыхать от твоей чертовой стыдливости, – прошипел Драко прямо ей в лицо и сразу же проник в разум, видя разгуливающую в легком платье Гермиону в огороде Норы и выкидывающую гномов из сада. Он заменил жгучее солнце на холодный, зимний ветер и стужу, чтобы ей стало холодно в платье. Затем, вот она идет по хогвартским окрестностям к черному озеру в легкой школьной юбке и рубашке, тут же озеро покрылось толстым слоем льда, а небо затянуло тучами и пошел снег…
Драко не отрывался от Гермионы все время, пока не почувствовал, что очень устал, но дышать стало легче. Температура значительно понизилась, а воздух перестал напоминать сгусток слизи.
– Так-то лучше, – произнес Драко, садясь прямо на землю. Эта штука чертовски изматывает. Благо здесь восстановление происходит быстрее, ведь парень тоже понял, что неизвестно в каком времени они вернутся домой. И, собственно, вернутся ли вообще… – А теперь, Грейнджер, будь душкой. Представь что-то нормальное, пока я тут займусь прокрастинацией пару минут, – и лег на спину, закрыв глаза рукой.
Гермиона села напротив, чувствуя себя тоже уставшей, но не настолько, потому что она не пыталась защищать свой разум или как-то закрывать. Почему же они раньше не догадались? Сейчас она чувствовала себя чертовски беспомощной и самой глупой ведьмой на свете. Как вообще ее могли называть самой выдающейся? И почему вообще окклюменцию не преподают в Хогвартсе? Сейчас ей казалось, что это чуть ли не самый полезный навык, что может быть. Учитывая с какой легкостью Малфой проникал в ее разум, а она даже не могла закрыться ни на секунду.
Гермиона тяжело вздохнула. Мысли отчаяния стали закрадываться в ее голову, но она усердно их отгоняла от себя.
– Надо было надеть кроссовки, – вяло произнес парень, поднимаясь в положение сидя.
– Ты и кроссовки? – удивленно приподняла бровь Гермиона, – с трудом представляю на тебе маггловскую одежду.
– А зря, на мне они очень даже отлично смотрятся с джинсами и футболкой. Хотя не буду лукавить, до недавнего времени я был такого же мнения, что и ты. Это все Блейз. – отмахнулся Драко. – Кстати, что это за Роман, на свидание к которому ты так умчалась прямиком из Мэнора? Я думал, в твоей пушистой головке место только рыжему недоумку, – теперь уже он приподнял бровь, вспомнив, что именно его они видели вместе с Блейзом в баре и в темноте не смогли четче рассмотреть на кого был он похож.
– С чего ты взял, что тебя это касается?
– Может с того, что ты какого-то хрена водишься с родней Пожирателей?
– Роман – племянник Каркарова, но между ними нет ничего общего! – воскликнула Гермиона, понимая, что Малфой также узнал в нем специфические черты Игоря Каркарова. А тихий голос подсознания, как червячок недоверия, что-то безмолвно нашептывал, будто что-то она упустила, а что именно – уловить суть не могла.
– На твоем месте я бы не был так уверен, Грейнджер, – вставая и отряхивая штаны, сказал Драко. – Этот хрен не чист, я пытался его проверить, но его защита разума не хуже моей. Он ограждает свои мысли океаном и бушующей пучиной, а это серьезная многоуровневая защита. Как ты сама заметила, в Хогвартсе, как в любой другой обычной школе магии, этому не обучают. Человек должен что-то скрывать, если так защищает свои мысли. Что вы делали в тот вечер?
– Ничего особенного. Всего лишь встретились с Виктором, выпили, поболтали и я ушла домой. – твердо произнесла Гермиона. Она не собиралась делиться с ним своими смятениями.
– И больше ничего особенного? Неординарного? Странного? – прищурившись, допытывал Драко.
– На что ты намекаешь, Малфой? – вздернула носик девушка.
– Да на что угодно, блять, Грейнджер, ты же не тупая, должна была что-то заметить, – уже раздраженно ответил он.
– Ничего, что могло бы тебя как-то касаться. Достаточно копаться в моей голове, может наконец подумаем, как быть дальше? – Ее передернуло от впервые услышанного от него такого жесткого мата.
Драко уже давно выкинул по пути мантию, изнывая от жары, и теперь закатал рукава еще выше, открывая яркую черную метку на предплечье. Гермиона стрельнула глазами на его руку, отметив, что она спустя время даже не потемнела, навсегда оставляя память на его теле об ошибках и потерях той войны.
Он опустил голову и потер руками переносицу, в раздумьях. Но и думать нужно было осторожно, не допустить лишнему просочиться сквозь барьер в пространство.
Какие у них варианты? Изменяющееся пространство под концентрацию мыслей с отсрочкой в 10-15 минут и набирает обороты, пока не остановить.
– Пространство иллюзий… – произнес вслух Драко.
Гермиона пыталась проследить за его мыслью:
– Если нам нужно найти пещеру, может и этот лес иллюзия?
– Возможно, но мне были показаны этапы пути, которые нужно пройти. Я почти уверен, что через лес пройти придется.
– Кто тебе показал, Малфой? – задумчиво спросила Гермиона. Ее давно терзал этот вопрос, и раз он сам заговорил, была надежда, что объяснит.
Он взглянул на нее, замолчав, будто размышляя, стоит ли ей говорить.
– А вот это уже не твое дело, Грейнджер, – решил ответить ей в той же манере Драко. – И раз уж почему-то под твою дудку пляшет пространство, сконцентрируйся и представь, что-то, что поможет нам достичь этого гребанного леса, – Малфой устал не меньше Гермионы, и это раздражение выливалось в не самую аристократическую речь.
Гермиона поджала губы и отвернулась от него, глядя на лес. Чего он ждет от нее? С такой частью магии она не сталкивалась, чтобы покорять пространство своим мыслям, это из разряда неизвестной ей магии, как казалось. Но она не будет Гермионой Грейнджер, если не сделает, или хотя бы не попытается сделать этого. Ведь упертость у нее в крови.
Девушка сконцентрировалась на лесе и, запечатлев вид далекого леса в голове, закрыла глаза, стала представлять, как бы он выглядел вблизи: раскидистые ветви хвойника, густые заросли кустарника, зеленый мох на стволах деревьев, а между ними тонкие тропинки. Она попыталась представить одну, самую проходимую и вытоптанную тропку.
– Мои поздравления, Грейнджер, способности выше, чем я думал, – вдруг услышала она ошеломленный голос Малфоя, он даже не пытался скрыть свое удивление, явно не ожидавший таких успехов.
Она открыла глаза и увидела перед своими глазами ту самую вытоптанную тропку, что появилась в ее воображении. Ликуя внутри, она повернулась к парню и довольно, широко улыбнулась, радуясь, что их мытарства на открытом пространстве закончены и их ждет благословенная тень из густого ельника. Малфой прошел вперед, увлекая ее за руку за собой, Гермиона даже не сразу придала этому значения, пока ее воодушевление не стало спадать и голос разума напомнил, что они не враги, но и не друзья так держаться. Девушка попыталась высвободить руку, но Малфой лишь сильнее ее сжал.
– Не та локация, где можно с упоротой горячки убежать. За каждым деревом может подстерегать опасность, ты даже вскрикнуть не успеешь, – достаточно тихо, но вкрадчивым голосом произнес парень.
Она насупилась, но молча согласилась.
Деревья вокруг доходили до пяти метров в высоту, ели плотно стояли друг к другу, а мелкие кустарники иногда цеплялись за ноги, вызывая легкое чувство испуга, будто корни деревьев оживали, тормозя и не давая двигаться в одном темпе. Вечерние сумерки начали сгущаться, а фиолетово-синие оттенки воздуха вокруг лишь добавляли нереальности и таинственности месту. Становилось прохладнее и свежее. Где-то вдалеке слышался шелест листьев неясного происхождения, потому что ни малейшего ветерка не было, и ожидаемого, как в обычном лесу, пения птиц, не звучало. Казалось, будто лес вымер и – если что-то здесь и обитает – явно не из привычного мира живых.
– Так что там сегодня Уизел? Позвал на свидание? – Будто невзначай спросил Малфой. Они шли по широкой, вытоптанной тропинке, уводящей в глубь леса, но не петляющей. Была надежда, что она выведет прямо сквозь лес. Он решил, что обычный разговор позволит свести к минимуму опасность разгулявшихся мыслей и фантазий. Драко сильно ослабел, и чувствовал, что контроль стал держать хуже. Не хотелось бы столкнуться с его страхами, потому что черные собаки Грейнджер – детские капризы по сравнению с его детскими воспоминаниями испытанных ужасов. Ну и, если быть совсем честным, его почему-то правда интересовало, как там у Грейнджер с рыжим.
– Какой же ты все-таки лицемерный тип, Малфой, – со вздохом произнесла Гермиона. – После всего заботливо интересуешься, как у меня дела в личной жизни. К твоему сведению, мы расстались за день того… Что случилось в Мэноре, – тише закончила Гермиона.
Драко остановился и удивленно приподнял бровь:
– Так мои старания напрасны? – Неужели она обвела его вокруг пальца? К чему тогда вся эта игра, что ей все еще важно держать это в секрете?
– Еще неизвестно. – отвернула взгляд девушка. – Наша ссора произошла спонтанно, и я была слишком накручена мыслями и еще кое-чем… Малфой… Как вообще возможно передать в прошлое что-то? – она встретилась с его внимательным, ожидающим продолжения взглядом. – Я имею в виду там… Допустим, может мелкую какую-то вещь. Это возможно передать сквозь года в прошлое? Существуют ли такие способы? – Она спросила это по наитию, по зову желания. – Я столько книг перечитала, нигде нет информации, – в конце ее голос прозвучал с ноткой отчаяния.
Становилось прохладнее.
Драко посмотрел на нее чуть склонив голову на бок:
– Вероятно что-то подобное произошло с тобой.
Девушка поджала губы и отвела взгляд:
– Я этого не говорила.
– Именно это ты сейчас и сказала, Грейнджер. Но, к сожалению, я не могу тебе ничем помочь, потому что о таком я не слышал, – ответил Малфой, смотря прямо на нее.
Драко почувствовал замешательство, когда Гермиона сказала, что разбежалась с Уизелом: разочарование от того, что идея с компроматом провалилась, но и странное удовлетворение, что они расстались.
Гермиона поникла взглядом, погрузившись в свои раздумья. Ее вновь охватило чувство сожаления от невозможности что-то сделать пока она здесь: непонятно зачем, непонятно что делает. Мысли путались, она устала уже физически, и устала морально. И почему-то при всем ее врожденном оптимизме стали брать верх отрицательные эмоции. Этот мир был чужой и создавал ощущение опасности, как ни странно, только Малфой казался относительно родным, пусть и тоже опасным. Она опустила глаза и тяжело вздохнула. Они стояли чертовски близко, так, что Драко будто ощущал исходивший от нее запах сожаления и разочарования, но вдруг понял, что ему так не нравилось, когда она закрывалась в себе. Повинуясь мимолетному желанию, он взял ее за подбородок и приподнял, заставляя посмотреть ему в глаза.
Сгустившиеся сумерки создавали полумрак, очертания силуэтов можно было различить лишь вблизи, а прохлада заставляла ощущать легкий озноб.
– Тебе не к лицу драма, Грейнджер, – тихо прошептал Драко прямо на ее рот, будто гипнотизируя взглядом. Гермиона почувствовала легкую дрожь, пробежавшую по позвоночнику от поясницы до самой макушки и застыла, вдруг опустив взгляд на его губы, случайно вспоминая, как они страстно ее целовали, кусали, облизывали, и она делала тоже самое в ответ. Неосознанно, она облизала губы и это было как спусковой крючок для Малфоя: он припал к ее губам.
Как странно, ее губы были горячими, словно топленый шоколад, а его – холодные как мороженое, и на этом контрасте возник электрических разряд, охвативший обоих. В этом поцелуе не было страсти, но было напряжение, электричество, опасное, как оголенный провод. Он мягко прикусил ее нижнюю губу, чуть оттягивая, не больно, но ощутимо и проник языком глубже в рот. Гермиона закрыла глаза и, казалось, перестала дышать, боясь будто ее вдох мог остановить или прервать этот момент. Все мысли враз улетучились, оставляя место в голове лишь этому эфемерному моменту. Она вдруг прерывисто вздохнула и ответила на поцелуй со страстью, которую только Малфой в ней пробудил. Драко обнял ее за талию и притянул к себе, а другой рукой зарылся в ее волосы, продолжая поцелуй.
Гермиона почувствовала, будто что-то мягко щекочет ее лодыжку, затем прикосновение стало настойчивее и грубее, и тут ее осенило, что это не мог быть Малфой. Она резко отпрянула от парня, с криком, стряхивая что-то у себя с ноги. Уже практически наступил поздний вечер, и различить что-то в области кустарника была нереально. Девушку охватила паника.
– Малфой! – крикнула Гермиона, схватив его за рукав.
– Что происходит? – его собранный голос вселял чуточку уверенности в девушку, но на самом деле ни черта он таким себя не чувствовал. Он осознал, что позволил себе расслабиться и защита его разума ослабла.
Он догадывался, что ожидать остается худшего: того, что он навидался в детстве в окружении родственничков, балующихся темной магией.
========== Глава 5. Залезь мне в голову ==========
Семилетний Драко лежал у себя в кровати на белых простынях, сверху свисал нежно-зеленого цвета прозрачный балдахин, отделяя кровать от остальной части интерьера комнаты. Он не спал. В глазах мальчика читался страх и решительность. Из-за закрытой двери, ведущей на балкон, слышалось протяжное мяуканье, переходящее в шипящее, хлюпающее рычание. Очередная забава этих больных недоумков.
Несколько дней назад в Малфой-Мэнор впервые приехали погостить дальние родственники по линии отца – Берки. Гелберт, отец семейства, был потомком известной Элизаберт Берк, которая была директором Хогвартса в 17 веке, и чей портрет висел в фамильной галерее Малфоев. Семейство приехало в составе Гелберта, его жены и двоих детей: Карактака и Фабиана. Мальчики были невысокого роста, плотного телосложения, с темными волосами, высоким лбом и специфическим разрезом глаз: они были большие, круглые и на выкате. Казалось, будто постоянно чему-то удивлены. Внешность отталкивающая и неприятная.
Мальчики были практически одногодки с Драко, и могли даже подружиться, если бы Малфой не счел «их забавы отсталыми». В связи с семейным бизнесом лавок «Горбин и Беркс», Берки жили во Франции, удаленно ведя свои дела, и лишь по необходимости приезжали в Англию, всегда останавливаясь в поместье Малфоев. Гелберт занимался скупкой и продажей волшебных вещей, особенно темномагических, поэтому дома у них часто собиралось большое количество таковых. И братья играли с ними, пока отец не видел и не забирал.
По приезду в гости, мальчики сразу же направились в сад, познакомить Драко с их любимой забавой. «Модификация животных – это жуть как интересно», говорили они. И Драко было интересно.
Мальчики расположились на поляне под большим, раскидистым дубом. Стоял летний погожий день: солнце светило ярко, а на небе плыли белые облака, радуя глаз и поднимая настроение.
Карактак сел на колени и достал из-за пазухи грязную, серую крысу, укутанную в не менее грязную серую тряпку. Драко скривился. Он не любил крыс. Что же они собирались с ней сделать? Фабиан в это время достал какую-то безделушку, похожую на медальон, положил рядом и затем достал короткий, тонкий нож. Мальчики все делали слаженно, но было видно, что Карактак был чуть старше и являлся главным.
Его глаза блестели предвкушением. Развернув крысу, он ловко схватил ее, зажал маленькое тельце между коленей, правой рукой взял нож и резко проткнул крысе один глаз, а затем стал выкорчевывать их ей по одному. Крыса пыталась безуспешно вырваться, зашлась пронзительным, громким, отчаянным писком, полным боли.
Драко совершенно не ожидал такого и, ошарашено округлив глаза, подскочил:
– Наргл вас дери, что вы творите?! – воскликнул он. Не сказать, что Драко был в восторге от пушистых маленьких тварей, но и подобного рода зверства были ему не свойственны. Он просто не понимал, как такое извращение, эти пронзительные крики, можно назвать развлечением – ему это не приносило удовольствия, а лишь омерзение и отвращение. – Прекрати сейчас же или я расскажу все родителям!
– Да успокойся ты, Малфой, это еще не все, сядь и досмотри, – маниакально улыбаясь, произнес Карактак, – или ты только у мамаши за юбкой цветочки любишь поливать?
Это был вызов. Драко сложил руки на груди и вызывающе посмотрел на мальчика, скривив губы в презрительной усмешке. Крыса истошно продолжала вопить, ее пустые глазницы кровоточили, создавая ручейки крови, текущие по морде и капая на землю и руки своего мучителя. Ему было противно смотреть на кровавое зрелище. Но просто взять и уйти уже не мог. Драко сел на свое место и краем глаза продолжил смотреть.
Карактак взял короткий нож, с блеском в глазах повернулся к Драко и сказал:
– А теперь самое интересное.
Улыбка Фабиана была такой широкой, что напоминала оскал, а глаза светились нездоровым воодушевлением.
– Нож должен быть тонкий, узкий, – продолжал Карактак, – а то все кишки слишком быстро растеряет и будет не интересно.
Фабиан по-глупому захлопал в ладоши, а Карактак одним быстрым движением вспорол брюхо крысе от груди до низа живота так, что по линии ножа потекла тонкая струйка крови. Крыса заткнулась, обмякнув в его руке. Мальчик положил ее на траву, а Фабиан взял медальон и приложил к тушке крысы, братья в унисон прочитали короткое заклинание на латыни. Крыса вдруг дернулась, будто в конвульсиях, затем перевернулась на живот и начала идти, оставляя за собой ручей крови, а из живота одна за другой начали выпадать кишки, тянущиеся за идущей несчастной жертвой.
Драко побледнел. Его затошнило. В глазах читался шок, омерзение и отвращение к происходящему. Его внутренности вдруг скрутило в узел, приступ рвоты накрыл его, и он не смог сдержаться. Отвернувшись в сторону, он выблевал весь свой завтрак.
Фабиан и Карактак засмеялись в голос.
– Вы больные, – тихо сказал Драко, вытирая рукавом рот и поднимаясь.
Карактак вдруг перестал смеяться и поднялся следом:
– А ты, Малфой, слабак, – кивая головой в сторону рвоты, произнес он, – чем же ты тут развлекаешься? Одежду для кукол шьешь?
– Не забывайся, Карактак, ты у меня дома.
– Да? И что, выгонишь нас? Вообще-то Люциус хозяин Мэнора, а ты пока никто, – мальчик ткнул Драко в грудь, и вся его выдержка и манеры испарились в миг. Драко оттолкнул руку мальчика и с другой руки нанес удар в челюсть, затем следующий. Карактак ответил ему, и мальчики сошлись в драке. Перемазанные в траве и крови: своей, чужой, крысиной – они валялись по земле, пока не прибежали родители, которых позвал Фабиан. Досталось всем троим. Но их это не сплотило.
Последующие две недели совместного проживания братья постоянно подкидывали ожившие трупы мелких животных Малфою с разными увечьями: то с отрезанной ногой, то переломанными конечностями, неестественно вывернутыми в обратную сторону, без носа или перешитые руки к ногам, а ноги к рукам. Мозгов братьям явно не доставало, но вот больной фантазии более чем. Оживали эти твари не надолго, минут на пять. Но каждый раз Драко испытывал стресс, видя такой ужас. Мальчик пытался пожаловаться Люциусу, но тот лишь застыдил его, что он не в состоянии сам решить вопрос с одногодками. А однажды он спросил Герберта, знает ли он о развлечениях своих сыновей, на что тот ответил, что не против развития фантазии своих отпрысков. И Драко тогда накрыло отвращение ко всей их семейке.
Малфой строил козни этим больным в своей манере: высмеивал их тупость, чего, к сожалению, они часто не понимали, насылал на них безобидные, но противные заклинания, вызывающие прыщи, волдыри, увеличивающие зубы и другие. Но кто из них выходил все же победителем из этой войны – сказать было сложно. Каждое новое кровавое зрелище в исполнении братьев откладывало отпечаток стресса на мальчике, который он навсегда запомнил.
С возрастом развлечения братьев Берк становились все изощреннее и омерзительнее. В них проявились задатки некромантов и они уже пошли дальше, заставляя оживших жертв выполнять их пожелания. Так, будучи уже в подростковом возрасте, они заставляли оживающие трупы устраивать драки и состязания до полного расчленения и поедания победителем побежденного. Жуткое зрелище.
Уже в осознанном подростковом возрасте произошел случай в один из их приездов, который навсегда вызвал стойкую ненависть Драко к некромантике.
Драко тогда неплохо подготовился и приготовил особое зелье, заставляющее раздуться губам на все лицо, так, что человек переставал быть похожим на себя, с трудом ел и пил. Подлив на завтраке в тыквенный сок братьям, уже к обеду Драко отхватывал от отца, но это было ничто по сравнению с удовлетворением, полученным от проделки. Братья три дня не выходили из комнаты. Но как вышли, отомстили Драко больнее, чем он ожидал.
Они втихую зверски поиздевались над его любимым белоснежным филином, а затем, якобы под предлогом перемирия, предложили прогуляться по саду. Но привели его на место бойни трупа этого филина с трупом рыжего кота. Драко этого им не простил и, кинув на одного «Ступефай», избил сначала одного до полусмерти, затем второго. После этого случая сыновья Берки больше не приезжали, а Драко готов был заавадить любого, кто проявит малейший интерес к некромантике.
