Текст книги "Поэзия просветления. Поэмы древних чаньских мастеров"

Автор книги: Шэн-янь

Дун-шань Лян-цзе (807-869)
Песнь о самадхи драгоценного зерцала

Дун-шань, основатель школы Цаодун, был представителем четвертого поколения в линии Ши-тоу Си-цяня. Он покинул дом в юном возрасте. Однажды он спросил у своего учителя, наставника Юнь-яня: «Кто-то сказал, что неодушевлённые существа могут проповедовать Дхарму. Если это так, то кто же сможет услышать ее?» Юнь-янь сказал: «Когда неодушевленные существа проповедуют Дхарму, ее слышат неодушевленные существа». Тогда Дун-шань снова спросил: «Наставник, Вы слышите ее?» Юнь-янь ответил: «Если бы я мог слышать ее, ты бы не смог услышать моих слов». Дун-шань возразил: «Но наставник, я не слышу Дхармы, которую вы проповедуете!» Юнь-янь сказал: «Ты не можешь слышать даже ту Дхарму, которую проповедую я, и все же ты хочешь слышать Дхарму, которую проповедуют неодушевленные существа?» Дун-шань подумал, что все это очень странно. Он сказал себе: «Если я не могу услышать ее при помощи ушей, может быть, я должен внимать ей при помощи глаз?» Тогда он оставил наставника Юнь-яня и отправился путешествовать. Но этот неразрешенный вопрос не покидая его сознания. Однажды, переходя реку, он посмотрел вниз и увидел в воде свое отражение. В это мгновение он понял смысл своего разговора с наставником Юнь-янем.

Слово «драгоценное» в названии этого стихотворения может быть истолковано как «вечное, неизменное и бескрайнее». Зеркалу присущ, свет; оно может направить свой свет вовнутрь, чтобы вы пробудились к восприятию своей собственной природы, или направить его наружу, чтобы позволить вам помогать другим. «Самадхи» здесь соответствует просветленному состоянию, сознанию Чань.

Центральный образ этого стихотворения – ребенок, родившийся наделенным всеми пятью органами чувств. Это означает, что непросветленный человек изначально обладает теми же свойствами, что и Будда. До Дун-шаня для школы Чань было характерно преимущественное внимание к внезапному просветлению, не знающему никакой градации. Однако oн постарался определить различные уровни, на которых находились его ученики, и использовал пятиступенчатую схему для оценки их достижений. Хотя эти пять уровней отделены друг от друга, все они имеют одно и то же основание в просветлении; поэтому нельзя говорить о том, что ученик, достигший более глубокого уровня, является просветленным, тогда как тот, кто находится на более поверхностном уровне, не просветлен. Эти пять уровней, исходящие из единого центра, взаимодействуют друг с другом. Эта концепция взаимодействия (кит. хуэй-ху) указывает на связь Дун-шаня с Ши-тоу Си-иянем, его предшественником в третьем поколении. Для того чтобы проиллюстрировать эту концепцию, Дун-шань использует линии инь и ян из «И-цзин», в особенности триграмму ли, из которой он составляет пять комбинаций. Однако главная цель Дун-шаня – не проповедь «И-цзин», а оказание помощи людям в практике Чань.

 
Передавали тайно Дхарму эту
Все Будды, патриархи все.
Теперь, когда ее услышал,
Усердно сохраняй ее.
 
 
Словно серебряная чаша снега
Иль цапля под луною яркой
Они не есть одно и то же.
В смешенье видно их различье.
 
 
Значенье не лежит в словах,
Но, кто созрел, учиться может.
Лишь сделал что-то, все прошло.
Так оцени различные свершенья.
 
 
Слова отвергнуть, к ним стремиться – все ошибка.
Словно пылающий огонь, полезный, но опасный.
Лишь только к помощи прибегнешь слов,
И драгоценное зерцало потускнеет.
 
 
Оно сверкает ярко в полночь;
При свете дня его не видно.
Оно – закон, что движет вещи;
Оно поможет со страданьями проститься.
 
 
Хоть это и не путь деяний,
Оно и слов не лишено.
 
 
Как пред зерцалом драгоценным.
Взирают друг на друга отраженье с формой —
Ты – не оно.
Хотя оно есть ты.
 
 
Словно ребенок, наделенный
Пятеркой чувств и восприятий,
Оно не ближе и не дальше,
Не возникает и не длится.
 
 
«Попо Хэхэ» —
Слова без смысла.
Ты никогда их не поймешь —
Ведь это не язык обычный.
 
 
Две «Ли» триграммы заключают линий шесть.
Взаимодействуют все линии внутри, снаружи.
Сложи – и будет их три пары;
И в лучшем случае их станет пять.
 
 
Как [пять] иссопа ароматов
Иль ваджры [лезвий пять].
Их центр гармонии исполнен.
Поет и барабанит в тот же миг.
 
 
Достигни цели, и увидишь путь.
Чтобы туда дойти, нужна дорога.
Благоприятно заблужденье;
Не следует бороться с ним.
 
 
Естественно и утонченно.
Ни просветленье, ни незнанье.
Причины и условия имеют свой черед,
Исполнены покоя, озаренья.
 
 
Оно так мало, что с безмерным слито.
Так велико, что измеренью не подвластно.
На волосок хоть отклонившись от него,
Гармонии лишишься ты.
 
 
Внезапное и постепенное есть просветленье,
Чтоб заложить глубинные основы.
Когда глубинные основы ты заложишь,
Они законом станут для тебя.
 
 
Глубинных правил воплощенье есть закон.
Исконный, постоянный, но текучий.
Спокойно тело, но подвижен дух,
Как конь стреноженный иль мышь, застывшая от страха.
 
 
Их мудрецы когда-то пожалели,
И в Дхарме Будды – их освобожденье.
Верша деяния превратно,
Меж белым, черным разницы не видят.
Когда превратное мышленье исчезает,
Они Сознанье постигают сами.
 
 
Если желаешь древний путь пройти,
То древним подражать необходимо.
А завершение буддийского пути —
Есть созерцанья десять кальп.
 
 
И, словно тигр с хромою лапой,
Как неподкованная лошадь,
Поскольку есть у них изъян.
Они желают трон алмазный иль драгоценные поводья.
Но изумившись, вы поймете,
Что вы быкам подобны белым или бурым.
 
 
Хоу-и использовал свой навык,
Чтобы цель со ста шагов сразить.
Но лишь стрела попала в цель,
Кому его уменье нужно?
 
 
Как песнь затянет деревянный человек,
Танцует женщина из камня.
Поскольку это рассужденью неподвластно,
Как можем мы об этом размышлять?
 
 
Сановник служит господину;
Отцу прислуживает сын.
Он непочтителен, явив непослушанье;
Неверен тот, кто службу не несет.
 
 
В укрытье, втайне должен ты стремиться к совершенству.
Словно глупец, словно тупица;
И только если сможешь устоять,
Ты станешь средь наставников своим.
 

Хань-шань Дэ-цин (1546-1623)
О чистом сознании

 
Природа истинная глубока, чиста,
Подобно глади водной безмятежной.
Но под ударом злобы ли, любви —
Поднимутся вдруг волны помраченья.
И, беспрерывно силой обрастая,
Природа «я» все более мутнеет.
Неведенье и помраченья
Все больше незаметно возрастают.
 
 
И «я», которое к другому тяготеет,
Подобно грязи, растворившейся в воде.
И «я», которое затронуто другим,
Подобно маслу, что в огонь пролилось.
Когда снаружи хаос, «я» – реально.
Когда мы примем хаос за реальность, тогда и возникает «я».
Но если не возникнет «я»,
То помраченья, что в течение эпох горели ярко, обратятся в лед.
 
 
Так те, кто к совершенству прикоснулся,
Сначала отвергают скверну «я».
Лишь скверну «я» они отвергнут.
Как может внешний мир служить преградой?
«Я» позабытому
Присуща только стойкость.
Как только свойства характерные возникнут,
Вы сразу же постигнете их суть.
 
 
Момент признанья – это просветленье.
Как только мысль единая вернется в ясность,
Все отпечатки пропадут мгновенно.
Благоприятен этот миг.
Благоприятный, безмятежный.
Самостоятельный, непревзойденный.
Спокойный он и гармоничный.
Ничто не можете ним сравниться.
 

Созерцание сознания

 
Смотри на тело как на то, что нереально,
Как на зеркальный отблеск слабый, иль отражение луны в воде.
Сознанье созерцай как то, в чем формы нет,
Но то, что чисто и светло.
 
 
Не возникает мысли ни единой.
Пустотно, неспособно к восприятью, спокойно, но наклонно к озаренью,
Всецело, как Великая Пустотность,
Содержит все чудесное в себе.
 
 
Нет ни прихода, ни ухода,
Нет внешности и нет обличья,
Искусные бесчисленные средства
Все из единого сознания возникли.
 
 
Вещественному чуждый бытию —
Преграде постоянной этой, —
Превратных мыслей не держись.
Они иллюзии рождают.
 
 
Внимательно сознанье созерцай,
Пустое, всех лишенное вещей.
Но если чувства вдруг взыграют,
Ты в заблуждение впадешь.
 
 
И в миг решающий верни обратно свет.
Что озаренье мощное несет.
Пропали тучи, небо чисто.
Сверкает солнце ясным светом.
 
 
Коль ничего в сознанье не возникнет,
То и вовне не отразится ничего.
То, признаки чему присуши,
Не есть исконная реальность.
 
 
Коль видишь мысль в ее возникновенье,
Осознанность ее рассеет тут же.
Какой аспект сознанья ни возникнет,
Гони его, сейчас же разрушай.
 
 
И благотворные аспекты, и дурные
Преобразить способен дух.
Священное с обычным возникают
Согласно нашим мыслям и желаньям.
 
 
И чтенье мантр, и созерцание сознанья —
Лишь травы для зерцала полировки.
Когда исчезла пыль,
Их тоже нет.
 
 
Великие духовные уменья
В сознании присутствуют всецело.
Рай, или Чистая Земля,
Доступны по желанью всем.
 
 
Не нужно к истине стремиться,
Сознанье – изначально Будда.
То, что знакомо, вдаль уходит,
Что неизвестно – лучший друг.
 
 
И днем и ночью,
Все чудесно.
Ничто смутить тебя не может.
Вот сущность какова сознания.
 

Хань-шань Дэ-цин был одним из четырех великих чаньских наставников, которые жили в конце правления династии Мин. Его автобиография, содержащая подробное описание его практики и просветления, была переведена на английский язык Чарльзом Луком и опубликована в книге «Практический буддизм». (Этого Хань-шаня нельзя смешивать с другим поэтом, носившим такое же имя и известным на Западе как Холодная Гора.) В семь лет его уже посещали сомнения относительно его происхождения и судьбы. В девять лет он поступил в монастырь, а в девятнадцать стал монахом. Его первые попытки практиковать Чань были бесплодны, и он обратился к практике повторения имени Будды, что привело к лучшим результатам. После этого он возобновил практику Чань и добился более существенных успехов. Слушая «Аватамсака-сутру», он постиг, что в Дхармадхату, мире всех явлений, даже самая крошечная вещь содержит и себе всю вселенную. Затем он прочитал еще одну книгу под названием «Веши неподвижны» и пережил еще одно просветление. Он написал стихотворение, в котором есть такие слова:

 
Смерть и рожденье, день и ночь,
Течет вода и вянет цвет,
Только теперь я начал понимать,
Что ноздри вниз обращены.
 

В другой день во время ходьбы он внезапно достиг самадхи и пережил ощущение ослепительного света, подобного огромному совершенному зеркалу, с горами и реками, в котором отражается все, что существует на свете. Когда он вышел из этого самадхи, его тело и сознание были совершенно ясными; он понял, что нет ничего, что можно было бы обрести. Тогда он написал такое стихотворение:

 
Во вспышке мысли единичной
Вдруг быстрое сознание утихло.
Внутри, снаружи,
Чувства и объекты —
Все лучезарно.
И, совершив переворот всецелый,
Великую Пустотность я разрушил.
И проявлений десять тысяч,
Возникнув, гибнут
Без одной причины.
 

Много лет ведя жизнь странствующего монаха, Хань-шань изучал Чань под руководством нескольких выдающихся наставников и проводил длительные периоды времени в одиночестве в горах. Он участвовал в альтруистических акциях, проповедовал Дхарму и разъяснял сутры. Он был ученым и плодовитым писателем и оставил после себя много трудов обо всех аспектах буддизма. Он воплотил в себе идеал бодхисаттвы, развивающего мудрость через медитацию, изучение и сострадательное действие.

Отчасти потому, что его переживания просветления были связаны с различными буддийскими сочинениями (включая «Шуран-гама» и «Аватамсака-сутру»), и, во всяком случае, в соответствии с духом своего времени, он не делал больших различий между сектами буддизма, но был склонен к эклектизму, включавшему элементы и конфуцианства, и эзотерического буддизма. Его стиль заключался в сочетании аскетизма Чань с объединяющим восприятием школы Ху-аянь. Он связан со школой Линьцзи, но ему не удалось найти наставника, который смог бы подтвердить его просветление. У Хань-шаня были ученики, но он не стремился к тому, чтобы его традиция передавалась в рамках какой-либо официальной линии преемственности или школы. До сих пор его нетленное тело пребывает в монастыре шестого патриарха в материковом Китае.

«О чистом сознании» описывает метод практики от состояния «я» до состояния «не-я». Оно очень полезно для начинающего последователя, но не дает представления о высочайшем уровне Чань. Хань-шань написал это стихотворение для начинающего ученика, обратившегося к нему за наставлениями. Хань-шань сравнивает сознание с мутной водой: для того чтобы успокоить свое сознание, мы должны привести его в состояние совершенного покоя, чтобы грязь осела на дно, оставив воду прозрачной. Важная вещь – не позволять волнам помрачений вновь поднимать со дна грязь. Если «я» существует, то волнение во внешнем мире приведет ваше сознание в движение. Сознание, свободное от «я», естественным образом будет оставаться спокойным и умиротворенным, не подверженным никакому противодействию. Вы будете чувствовать себя свободным и независимым, и ничто не сможет помешать этому.

«Созерцание сознания» также посвящено описанию надлежащего отношения к практике; но оно идет дальше и описывает состояние сознания после просветления. Это короткое мин, или стихотворение, описывает практику как нечто не выходящее за пределы сознания и тела: нет ничего, кроме тела или сознания, что могло бы быть использовано в качестве инструмента для практики. Большая часть стихотворения посвящена методу созерцания пустотности и в то же время полноты сознания. Хань-шань советует последователю избегать всех привязанностей, которые могут возникнуть в процессе медитации, будь то эмоции, мысли, приятные или неприятные состояния. Вместо этого необходимо сосредоточиться на методе осознанности, поскольку «Коль видишь мысль в ее возникновенье, осознанность ее рассеет тут же». Но затем Хань-шань говорит, что сам этот метод нужно оставить, как только сознание достигнет очищения, или просветления. В это мгновение практикующий постигнет великую мощь и совершенство, внутренне присущие сознанию, которое представляет собой не что иное, как Будду.

 
Смотри на тело как на то, что нереально,
Как на зеркальный отблеск слабый, иль отражение луны в воде.
Сознанье созерцай как то, в чем формы нет,
Но то, что чисто и светло.
 

Поэт просит нас в буквальном смысле смотреть на тело как на нечто несуществующее. Согласно буддийскому анализу, форма, обозначающая физический мир, – это первая из пяти скандх, или феноменальных скоплений. Вместе эти скопления порождают иллюзию существования. Форма – это материальный компонент. Четыре другие скандхи – ощущение, восприятие, волеизъявление и сознание – это психические компоненты. Человек, который способен уверенно созерцать пять скандх, был бы признан просветленным. Согласно буддийскому анализу, тело состоит из четырех элементов: земли, воды, огня и ветра. Если бы мы должны были разделить эти элементы, наше тело прекратило бы свое существование. Эти элементы соединяются благодаря силе нашей предшествующей кармы. Тело, образованное таким образом, в действительности не является реальным, Будучи результатом, или отражением, нашей прежней кармы, оно подобно отражению луны в воде. Если бы сознание не создало карму, элементы не объединились бы и не образовали бы тело. Если мы примем это тело, результат предшествующей ментальной кармы, за реальность, это подобно тому, как если бы мы воспринимали луну в воде как настоящую луну. Тело пребывает в состоянии постоянного изменения и не имеет действительного зафиксированного существования.

Если мы можем осознать иллюзорную природу тела, сознание придет в упорядоченное состояние и наши помрачения прояснятся. Все наши помрачения, связанные с жадностью, ненавистью и неведением, возникают потому, что мы отождествляем себя с телом и хотим защищать его и приносить ему пользу. Благодаря телу мы даем рождение пяти желаниям, а именно, желанию пиши, секса, сна, славы и богатства. Для избавления от помрачений сначала уничтожьте привязанность к телу, затем покончите с представлениями о том, что тело действительно субстанциально. Однако с этими представлениями очень сложно расстаться. В сутрах говорится, что сакайя, представление об обладании телом, так же сложно опровергнуть, как взять и перевернуть гору. Поэтому Хань-шань говорит нам, что, как только мы начнем воспринимать тело как нечто нереальное, мы сможем приступить к работе над сознанием.

Практика начинается с созерцания сознания как лишенного формы. Обычно сознание имеет все виды форм или характеристик: жадность, ненависть, неведение, гордость, сомнение, зависть и эгоистичность. Главным образом, они проявляются благодаря телу. Некоторые люди могут думать: «Смерть положит конец моим помрачениям, так как у меня больше не будет тела». Но после смерти у вас по-прежнему будет тело, и у вас no-прежнему будут помрачения. Когда это тело исчезает, появляется новое. Там, где есть тело, есть и помрачение. Если бы у сознания были устойчивые характеристики, оно было бы неизменяемым, и в практике не было бы смысла. Однако сознание все время изменяется. Для сознания обычного человека характерны помрачения, а для сознания мудреца характерна мудрость; иначе они были бы тождественны.

 
Не возникает мысли ни единой,
Пустотно, но способно к восприятью, спокойно, но наклонно к озаренью,
Всецело, как Великая Пустотность,
Содержит все чудесное в себе.
 

Сознание, в котором нет ни одной мысли, чрезвычайно ярко и чисто, но это не означает, что оно пусто. «Отсутствие мыслей» означает отсутствие характеристик, а опустошенность сама по себе уже является характеристикой. В этом состоянии сознание неподвижно, однако оно очень ясно воспринимает все. Хотя мудрость пустотна, она не лишена функции. Какова эта функция? Без движения она отражает и озаряет все. Она подобна луне, сверкающей в воде. Хотя каждый участок воды отражает образ луны по-разному, сама луна остается одной и той же. Однако она не говорит: «Я свечу». Она просто светит. Великая Пустотность не имеет границ. Она не рождает ни ощущения движения, ни ощущения неподвижности. Ничто не умаляет ее чистоты и яркости. Это – сознание мудрости. Это – сознание Будд и бодхисаттв. Это – еще и способность помогать живым существам.

 
Нет ни прихода, ни ухода,
Нет внешности и нет обличья.
 

Заниматься практикой означает совершенствовать сознание. Если вы успешно созерцаете сознание, все достоинства и функции внутри сознания находятся в вашем распоряжении. Но как только возникает одна мысль, все теряется во тьме. Если во время практики вы чувствуете, что ваше сознание расширяется до бесконечности, это ощущение выдает вас. Если вы внезапно почувствуете: «О! Я открыл бесконечно великое пространство! Я достиг освобождения!» – на самом деле вы по-прежнему находитесь в сфере ограниченного. Только ни-приход-ни-уход является бескрайним. Будучи бескрайним, он не имеет границ, и поэтому никак нельзя обнаружить вход. Думать об уходе означает представлять себе, что может существовать более хорошее место, так что ухода также не существует.

Когда Наставник Тай-сюй испытал свое первое просветление и узрел безграничное сияние и звук, он почувствовал, что находится в очень глубоком удалённом состоянии. Это была еще не Великая Пустотность, поскольку она не была лишена формы. В его втором переживании не было ничего такого, что бы можно было объяснить или описать. Если бы в нем еще оставалось что-то, что мог бы он описать, оно не было бы лишенным формы.

 
Искусные бесчисленные средства,
Все из единого сознания возникли.
 

Искусные средства, различные методы помощи себе и другим в достижении освобождения представляют собой обильный урожай этой практики. Освобождение означает переход от неведения к мудрости. Понятие цяо, переведенное здесь как «сознание», не является строгим соответствием сознания одной мысли. Это изначальная сущность бесконечности. Цяо буквально означает «отверстие» или «пустое место». Согласно китайской мифологии, первоначально Вселенная представляла собой шар хаоса. Затем появилось божество и молотом пробило в нем отверстие. Это вызвало отделение неба и земли, солнца, луны и т.д. Ино также имеет значение «мудрость». Для того чтобы назвать его «сознание», нужно сказать, что это чистое сознание.

 
Вещественному чуждый бытию —
Преграде постоянной этой, —
Превратных мыслей не держись.
Они иллюзии рождают.
 

Подобно цяо, многие слова и этом стихотворении имеют даосское или конфуцианское происхождение. Два других примера – син и ци, буквально «форма» и «энергия», что здесь переводится как «вещественное бытие». Есть поговорка: «Что выше формы – Путь, что ниже формы – Ци». Самое точное значение слова ци – жизненная энергия; она движет вселенной. Где есть ци, есть и форма.

Хотя ци невидима, мы видим ее воздействие, так же как мы видим ветер в колеблющихся ветвях дерева. «Вещественное бытие» включает все формы и энергию, как видимые, так и невидимые. Везде, где есть энергия и форма, есть и преграда. Поэтому нельзя опираться на «вещественное бытие» для того, чтобы преодолеть заблуждение: это и есть причина заблуждения.

Что такое превратные мысли? Сознаете ли вы наличие блуждающих мыслей при медитации? Надеюсь, что сознаете. Однако в повседневной жизни действительно ли вы верите в свои переживания, планы, способности, знания? Они представляют собой просто последовательность более или менее связанных между собой заблуждений. Если вы совершаете поступки под воздействием заблуждений, могут происходить всевозможные странные вещи. (Слово, переведенное здесь как «иллюзия», обозначает нечто странное или необычное.) Чем сильнее вы в них верите, тем больше вероятность их появления.

Заблуждения чаше всего порождаются пятью желаниями. Для того чтобы выполнить прихоти пяти желаний, люди ишут удовлетворения в материальных вещах и плоти. В конце концов, испытываете ли вы подлинное удовлетворение? После еды испытываете ли вы удовлетворение? Конечно, испытываете, на мгновение. Но через несколько часов ваша жажда пиши возникает вновь. Это нескончаемый цикл; вы беспокоитесь о том. чтобы поесть, не только сейчас, эта забота будет сопровождать вас и в старости. Воистину, нет скончания желаниям.

 
Внимательно сознание созерцай,
Пустое, всех лишенное вещей.
Но если чувства вдруг взыграют,
Ты в заблуждение впадешь.
 

Если мы правильно созерцаем сознание, мы видим, что в нем ничего нет. Если в нем что-то есть, например, чувство, это все еще привязанность. Вам нужно только испытать мгновенную или внезапную эмоцию, чтобы привести сознание в движение.

 
И в миг решающий верни обратно свет,
Что озаренье мощное несет.
 

Когда вы обнаруживаете, что ваше сознание погружено во тьму, вы должны сразу же осознать это и сказать себе: «Это ошибка, привязанность». Так ваша мудрость начнет действовать и окрепнет. Сложность в том, что вы должны всегда сознавать свое помраченное состояние. Согласно патриархам, вы должны использовать мудрость для освещения всех своих заблуждений. Но тот, кто пребывает в затуманенном состоянии, предполагает, что все, что он видит, реально. Поэтому он не склонен стремиться к свету мудрости. Только если он сознает свои заблуждения, то в критический моментом сможет обернуться.

 
Пропали тучи, небо чисто,
Сверкает солнце ясным светом.
 

Если, осознав свое заблуждение, вы сможете при помощи практики озарить изначально чистое сознание, это будет подобно небу после того, как пропали темные тучи. Иногда во время практики кажется, что у вас нет мыслей; все же ваше сознание не полностью чисто. Это похоже на жаркий, туманный день, когда пар поднимается вверх и застилает солнце. Иногда через несколько дней после начала затворничества я спрашиваю людей о том, насколько, как им кажется, они близки к просветлению. Некоторые говорят: «Ну, кажется, что оно прямо за углом. но я не могу увидеть его». Иногда по краям темной тучи мы можем видеть солнечные лучи, и так мы узнаем, что за ней находится солнце. Только увидев его своими глазами, вы узнаете, что за тучей ослепительно сияет солнце. Те. кто увидел несколько лучей света, укрепятся в своей практике и будут заниматься практикой более усердно.

 
Коль ничего в сознанье не возникнет,
То и вовне не отразится ничего.
То, признаки чему присущи,
Не есть исконная реальность.
 

Если не возникают мысли, ничто вне сознания не может быть воспринято. Если вы думаете, что что-то отражается снаружи, это иллюзия. В «Сутре Помоста» говорится, что ни знамя, ни ветер не движутся. Движется сознание. Когда сознание покоится, снаружи нет ничего такого, что могло бы искушать или отвлекать вас. Отвлекающие мысли приходят изнутри или снаружи? Если вас беспокоит только внутренние мысли, вы хорошо занимаетесь практикой. Но даже до этого уровня непросто добраться.

Чувства, относящиеся к нашему собственному телу, такие, как голод, тепло, холод или боль, на самом деле представляют собой внешние явления. Могут возникать и другие мысли, берущие начало в сознании. Например, я могу сказать людям: «Скажите мне, когда тело и метод исчезнут, и я дам вам новый метод». И во время сидячей медитации они могут подумать: «Странно. Почему это мое тело еще здесь? Тело, быстро уходи! Исчезай! Я хочу новый метод». Затем, когда тело наконец исчезнет, они думают: «Что это? Почему этот метод еще здесь? Когда он исчезнет? Шифу говорил нам о бескрайнем свете и звуке. Почему я еще не испытал этого? Может быть, это скоро наступит? Но почему я ничего не могу достичь? О! Шифу советовал нам не думать так. Лучше ни с чем не торопиться и не думать о просветлении. О'кей. Я не буду думать об этом, я буду просто заниматься практикой. На этот раз я не буду бояться смерти. Но мне кажется, что я не могу умереть. Почему?» Такие разговоры с самим собой во время медитации не связаны с телом или внешним миром; они берут начало в сознании. Это бессмысленные заблуждения, ментальный хаос. Как избавиться от этого хаоса? Очень просто. Как только мысль возникнет, просто не обращайте на нее внимания и возвращайтесь к методу. Вне зависимости от того, где она возникла – в вашем сознании или во внешнем мире, – она лишена реальности. Некоторые люди могут сказать: «Я знаю, что заблуждаюсь, но ничего не могу с этим поделать». Вот для чего нужна практика – для того чтобы помочь тем, кто, по крайней мере, замечает свои заблуждения, и что-то сделать для устранения последних.

 
Коль видишь мысль в ее возникновенье,
Осознанность ее рассеет тут же.
Какой аспект сознанья ни возникнет,
Гони его, сейчас же разрушай.
 

Есть изречение о практике: «Не опасайтесь возникновения мысли, опасайтесь только заметить это слишком поздно». Это не слишком ужасно, если мысли возникают. Проблема есть тогда, когда вы не замечаете этого. Если вы замечаете это сразу после возникновения мысли, это не страшно. Это поможет вам усерднее работать. Если бы мысли вообще не возникали, вы бы обладали чистым сознанием и не имели нужды в практике. Те, кто никогда не занимался практикой, могут знать о своих блуждающих мыслях, но ничего не могут сделать для того чтобы остановить их.

Когда вы усердно занимаетесь практикой, какая бы мысль ни возникла, вы обладаете силой для того чтобы просто рассеять ее. Рассеять означает не обращать внимания, не проявлять неприязни и не сопротивляться этой мысли. Как еще бы вы могли рассеять ее? Если бы вы оказывали ей сопротивление при помощи чего-то еще, это что-то ещё тоже является мыслью. Если бы я хотел избавиться от Тома и привлек для этого Дика, то, расставшись с Томом, я бы по-прежнему остался с Диком. Вне зависимости от того, сколько людей я найду для того, чтобы они избавляли меня друг от друга, всегда кто-то один из них будет оставаться. Если вы испытываете чувства после того, как мысль уже исчезла, думая: «Что за неудача. Надеюсь, она не вернется назад», – ваше сознание станет рассеянным. Затем вы начинаете думать: «Я безнадежно погряз в блуждающих мыслях. Я просто брошу медитировать». Если вы занимаетесь практикой таким образом, блуждающие мысли не устраняются, они только накапливаются. Причина в том, что вы не отключил и тот аспект сознания, который дал начало мыслям.

Или вы относитесь к тем людям, которые пытаются схватить блуждающую мысль и сказать ей: «Я не позволю тебе вернуться»? На самом деле, если вы действительно можете схватить ее, вы по меньшей мере имеете намерение наблюдать за ней. Если бы вы продолжали следить за этой мыслью, этот самый аспект сознания стал бы вашим методом. Возможно ли это? Некоторые люди начинают работать над «Что есть У?» – и в конце концов этот вопрос превращается в: «Что есть Я?» Затем они даже забывают об этом и работают над «Я, Я, Я». Один ученик начал с работы над «Что есть У?», а закончил вопросом: «Где мое сердце?» Я сказал ему, что это неправильный вопрос и он должен работать над У. Но он продолжал искать свое сердце. Наконец, он поднял перышко и сказал: «О! Вот где мое сердце!» Если вы можете схватить блуждающую мысль и просто сосредоточиться на ней, не позволяя ей исчезнуть, само это становится методом. Если вы не можете удержать ее, то любая мысль, хорошая или плохая, является заблуждением, которое мешает вашей практике. Самая важная вещь – позволить уйти тому, что уже прошло. Ваше сознание должно быть подобно зеркалу, а не фотоаппарату. Все, что попадает в фотоаппарат, остается в нем; отражение в зеркале исчезает, когда вещь уносят.

 
И благотворные аспекты, и дурные
Преобразить способен дух.
Священное с обычным возникают
Согласно нашим мыслям и желаньям.
 

Все является порождением вашего сознания. Если сознание не движется, нет никаких разграничений. Сообразно с вашим положением вы будете видеть какие-то веши как хорошие и плохие. Но это постоянно меняется, и сами веши не обладают какими-либо из этих жестких характеристик. Нет определенного стандарта добра и зла; все зависит от вашей точки зрения в данный момент.

Состояние сознания человека заставляет его признавать каких-то людей обычными, каких-то – святыми. Для некоторых людей Иисус был плохим человеком, которого нужно было убить. Для его учеников он был святым. Одна ученица после того, как она очень усердно занималась на затворничестве, сказала, что видит свет, исходящий от моего тела. И она встала на колени, приняв меня за святого. Позже, когда она прекратила заниматься практикой Чань, она снова увидела во мне просто обычного человека. Согласно Дхарме Будды, святость или обыкновенность находятся в сознании того, кто смотрит. Даже святость таких людей, как Будда или Иисус, является оценочным суждением.

Когда Будда смотрит на живых существ, все живые существа просто являются Буддой. Когда живые существа смотрят на Будду, как вы думаете, что они видят? Как вы думаете, когда Будда Шакьямуни ходил по лесу или по берегу Ганга, все птицы, муравьи и другие мелкие животные видели Будду? Если бы вы жили в то время и никогда не слышали об этом человеке, Шакьямуни, подумали бы вы, что это Будда или что это лишь еще один странствующий аскет?

Когда мы воспринимаем что-то, это лишь наше представление о чем-то существующем. Если бы я осмотрел эту комнату, не делая никаких разграничений, что бы я увидел? Девять людей? Одного человека? В действительности, я бы не увидел ни одного. Если бы я увидел хотя бы одного, мое сознание было бы привязано к форме. Понимаете?