Текст книги "У каждого своя дорога (СИ)"

Автор книги: shellina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 24

Снегирь остановил машину за два километра от названного Чинком перекрестка, по которому, по словам все того же Чинка, шатаются от кластера к кластеру орды зараженных во главе с элитниками. Вот только Грубер и сам теперь с трудом верил в то, что Чинк ему не прибредился. Но город был, и они втроем в этом городе прятались. Да и прохладная тяжесть пугио вселяла хоть какую-то уверенность в том, что и город и Чинк – это какая-то аномалия, очередной выверт больно фантазии того Демиурга, который создал Стикс, если у этого места вообще есть божество.

– Слушайте, – Радистка облокотилась сразу на оба передних сиденья и подалась вперед, чтобы лучше видеть своих спасителей, один из которых за столь короткий срок умудрился трансформироваться в любовника. – Ведь ходят легенды о «Летучем Голландце»?

– И? хочешь сказать, что этот фантомный городок – эдакий «Летучий кластер»? – Грубер сел вполоборота, и рассматривал Радистку, которая, похоже, полностью оправилась от пережитых приключений. Ему даже слегка завидно стало: сам-то он гораздо дольше врубался в действительность. Хотя, возможно, на него повлияло незаконченное перерождение.

– Как вариант, – кивнула Радистка. – А этот, как ты его назвал, Чинк, капитан этого корабля. Ну, как Уилл Тернер.

– Хм, – Грубер улыбнулся краешком губ. – А ты знаешь, что прототипом Дэйви Джонса был нидерландский капитан Филипп Ван дер Деккен? И что существует несколько легенд возникновения «Летучего Голландца»?

– Нет, не знаю, – Радистка слегка наклонила голову. – Я просто девчонка из бара. И когда я смотрела какой-то фильм, то меня, прежде всего, привлекала внешность актеров, а не их прототипы, которые, судя по всему, плохо кончили.

– Справедливо, – вставил Снегирь, интенсивно размешивая горох в стакане, и протягивая его Радистке. – Пей. Как оказалось, ты весьма ценный член нашего маленького отряда. А чтобы ты стала очень ценной, тебе нужно тренироваться и жрать горох.

Радистка без возражений взяла складной стаканчик, который Снегирь таскал с собой, и залпом выпила предложенный раствор. Протянув стаканчик Снегирю, она покосилась на Грубера.

– А ты в какую легенду веришь?

– Я вообще не верю в «Летучий Голландец», – ответил Грубер довольно резко, но, заметив разочарование, промелькнувшее на лице Радистки, немного смягчился и добавил. – Но, если бы он существовал, я поверил бы в ту, в которой говориться о женщине, вставшей между двумя друзьями.

– О-о, – протянула Радистка.

– Не романтизируй этого засранца, – хмыкнул Снегирь. – Это он тебе так изящно намекнул, что все самые крупные неприятности в истории случились из-за баб.

– Да ну вас, кретины, – Радистка откинулась назад, и скрестила руки на груди.

В машине воцарилась тишина, которую никто из них не нарушал, полностью погружаясь в свои мысли.

– Так, ну хватит от капитане Чинке, кем бы он не являлся на самом дел. Хоть самим Филиппом Ван дер... Как ты вообще выговариваешь такое, не ломая при этом язык?

– Долгие годы тренировок, – Грубер посмотрел в боковое зеркало, но ничего, кроме длинной полосы дороги, по которой они сюда приехали не увидел. – Нужно решить, что делаем дальше: пытаемся прорываться на тачке, или применим партизанскую тактику?

– Хороший вопрос, – Снегирь закрыл глаза. – И так и так хреновый расклад. Если бы не этот дурацкий перекресток, то можно было бы попытаться проехать на максимальной скорости, а так...

– А зачем нам вообще туда переться? – Радистка впервые поинтересовалась, куда они вообще едут и зачем.

– У нас задание – мы должны передать письмо одному человеку, – увидев в зеркале недовольную мордашку Радистки, Снегирь усмехнулся. – Вот такие мы почтальоны. И тебя, между прочим, насильно с собой не тащили.

– Да и не возражаю, – Радистка пожала плечами. – Какая разница, куда идти, если везде одно и то же: то какие-то зомби пытаются покусать, а то и вовсе сожрать, то просто уроды лапы тянут.

– Вообще-то разница есть, – неохотно произнес Грубер. – Большие стабы хорошо охраняются, и в них соблюдается некое подобие порядка, даже что-то вроде государственности имеется. Тебя по-хорошему в стаб нужно отвезти, там знахари высоко ценятся, ты ни в чем нуждаться не будешь. Только у нас нет времени, а любая попытка поручить тебя другому, постоянно заканчивалась слишком хреново, чтобы дальше рисковать.

– Ребята, я вам очень благодарна, правда, – Радистка придвинулась к ним, снова облокотившись на передние сиденья. – И я не возражаю куда-то с вами идти или ехать, только я боюсь, что мало чем смогу помочь – я же ничего не знаю ни про знахарей, ни про знахарство, вообще ничего.

– Научишься, – отмахнулся от ее слов Грубер. – Но для этого нужно выжить. И сейчас перед нами стоит дилемма: каким образом это сделать, если все хуже некуда и любое принятое нами решение будет плохим.

– Предлагаю, прежде всего, осмотреться, – Снегирь наконец открыл глаза. – Сейчас нашего Буцефала куда-нибудь спрячем, и с Грубером прогуляемся до места. А ты будешь усилено постигать медитацию, или чего там должны знахари знать, чтобы лечить. Ты наш резерв и красный крест в одной симпатичной упаковке, так что... – Радистка серьезно кивнула, Снегирь завел машину, и они медленно покатились, внимательно глядя на дорогу, чтобы не пропустить место, где можно будет укрыться.

Они проехали с полкилометра, как Снегирь разглядел что-то и решительно свернул джип с дороги, аккуратно спускаясь в кювет. Проехав пару сотен метров по полю, он остановился и указал рукой вперед, спрашивая у Грубера.

– Как думаешь, подойдет для временного укрытия?

– Что подойдет? – немного раздраженно спросил Грубер, но тут же осекся, потому что увидел невдалеке нечто, напоминающее хоббичью нору в известном фильме. Во всяком случае, вид холма с дверью посредине навевал мысли именно о хоббитах. – Что это за хрень?

– Подозреваю, что это блиндаж, или какой-нибудь аналогичный вид полевого укрытия. Ну что, посмотрим поближе? – Грубер кивнул, и они подкатились к странному сооружению.

Дверь была металлическая и представляла собой что-то вроде рольставни. Вылезший из машины Снегирь долго чесал затылок, пытаясь понять, как ее открыть, не имея при себе пульта управления. Задачу решил Грубер, который не стал изобретать велосипед, а просто дернул за ручку, поднимая конструкцию вверх. Пришлось приложить некоторое усилие, потому что ржавчина не щадит ничего, даже за короткий промежуток времени, но рольставня в итоге поползла вверх, открывая проход в убежище.

– У меня есть дурная привычка, пробовать открыть дверь, а не выламывать ее сразу, вдруг она открыта, – усмехнулся Грубер, выслушав маты Снегиря.

Внутри блиндажа было темно. В отличие от призрачного города здесь не было супертехнологий, позволяющих появляться свету в отсутствие электричества. А еще было отвратительно влажно и воняло плесенью. Чтобы хорошо осмотреться, Снегирь подогнал машину поближе и врубил фары. Внутри было довольно просторно, но присутствовало много признаков того, что этот блиндаж заброшен уже очень давно, и это не зависело от перезагрузки кластера. С потолка кое-где свисали корни растущих наверху растений, а по дальней стене стекал тонкий ручеек, который за многие годы образовал уже небольшое озерцо чистейшей воды – должно быть родник нашел здесь выход и теперь пытался затопить это помещение, не созданное природой.

Блиндаж был сооружен на совесть. Ни время, ни силы природы так и не смогли его разрушить, что для рейдеров было очень даже неплохо. Внутри было пусто и достаточно места для того, чтобы разместить такую большую машину, как их джип.

– Жди здесь. Если через сутки мы не вернемся, то уезжай, – давал последние напутствия Радистке Снегирь. После этого он вытащил пистолет, которым разжился в сожженном ими постоялом дворе и начал подробно обучать Радистку как им пользоваться.

Грубер наблюдал за ними, стоя снаружи и запивая употребленный только что горох живчиком. И то и другое содержало спиртное, и Грубер почувствовал, что слегка окосел. Прислушавшись к себе, он внезапно понял, что несмотря на легкое опьянение, не ощущает ни замедления реакции, ни вязкости мышления, что было характерно для злоупотребляющих горячительным. Наоборот, он чувствовал небывалый подъем, отступила усталость, а боль, простреливающая правый висок, убралась не попрощавшись.

– Зин, а что у меня за второй дар? – мысленно обратился он к своей невидимой спутнице.

– Понятия не имею. Когда сработает, тогда и разберусь, – буркнула Зина.

– Ну, хорошо, а что у меня с молниями?

– Ничего. Еще пару суток даже не смей пытаться их использовать.

– А что ты такая злющая? – Грубер сделал еще один глоток живчика и вернул фляжку на пояс.

– Меня отрубил непонятный козел, который начал копаться к твоей голове, когда активировал второй дар! Нет, я уже привыкла к манере ментатов и сильных знахарей лезть не в свое дело, но это уже за гранью! Да кто он такой?! Как он посмел?!

– Не визжи, ты мне больно делаешь, – Грубер потер висок. – Мы не знаем, кто такой этот Чинк, может он вообще не человек. Скорее всего, мы больше не встретимся с этим товарищем, так что успокойся и начинай уже думать как искусственный интеллект, а не истеричная барышня, которой случайно в трусики заглянул какой-то мужлан.

– Я не искусственный интел...

– Я помню, – Грубер открыл багажник и вытащил свой рюкзак. Достал пару дополнительных магазинов для автомата, и сунул в карманы гранаты. Подумав, выложил одну обратно. Всего он взял с собой две, и две еще осталось в рюкзаке. Эти шарики он хранил, хлопоча над ними больше, чем над споранами и даже больше, чем над жемчугом. Где они еще подобное возьмут?

– Ксеру надо показать, – сказал Снегирь, выскакивая из машины и кивая на гранаты, которые Грубер в этот момент перекладывал в карманах более удобно. – Возможно, сможет скопировать.

– Угу, если сможет понять, какие материалы нужны. Почему-то я сомневаюсь, что они в свободном доступе на новых кластерах валяются, – Грубер захлопнул багажник и распахнул дверь джипа. На него смотрела Радистка в глазах которой застыла паника. – Не бойся. Мы со Снегирем твари живучие. В крайнем случае, ты нас подлатаешь.

– Я же уже сказала, что не умею.

– Я тоже не умел реанимацию проводить, ничего, как прижало – быстро научился. Думаю, что у тебя нечто похожее будет, – Грубер схватил Радистку и притянул ее к себе, прижав на мгновение ее лоб к своему плечу. Так же быстро отпустил и захлопнул дверь. – Пойдем, нечего рассиживаться, уже скоро темнеть начнет. – И он первым вышел из блиндажа.

Снегирь быстро выскочил за ним следом и опустил рольставню, закрывая машину и дрожащую в ней Радистку от внешнего мира.

– Ты меня иногда просто бесишь, – признался он Груберу, который молча смотрел в ту сторону, куда им предстояло идти.

– Я иногда бешу сам себя, так что для меня это не новость, – Грубер покосился на друга. – Ну что еще? – он закатил глаза, увидев осуждающий взгляд Снегиря.

– Ты можешь хоть иногда чисто для разнообразия действовать последовательно, а не срываться, когда тебе моча в голову ударит? – Снегирь покачал головой и поправил на плече свое ружье. – Знаешь, если бы ты был моим командиром, ну или подчиненным – я бы тебя пристрелил.

– Спасибо, друг, ты меня невероятно обрадовал, – ядовито заметил Грубер, скривившись.

– Не заводись. Я просто не понимаю, что на тебя иногда находит. А я не люблю, когда мне что-то непонятно. От этого я нервничаю и могу совершить ошибки, а в нашем случае любые ошибки могут означать только одно... – Снегирь, не договорив, осмотрел окрестности, кивнул и направился в сторону перекрестка, забирая правее, чтобы выйти на место поближе к дороге.

Некоторое время они шли молча, периодически останавливаясь, когда Снегирь начинал осматриваться. Наконец, Грубер не выдержал.

– Мне иногда становится страшно, – произнес он. – В твоем родном кластере кое-что произошло, и сейчас, когда речь заходит о возможных встречах с элитниками, мне становится не по себе, и я начинаю психовать.

– И что же такого произошло? – Снегирь поравнялся в Грубером, хотя в обычное время старался рядом с ним не ходить, слишком неудобно было смотреть в лицо высокому Груберу, приходилось слегка закидывать голову, поэтому Снегирь всегда шел в паре шагов впереди или позади друга.

– Я... – Грубер потер висок, который все еще ломило после воплей Зины. – Скорее всего у того элитника был дар Улья, и он смог как-то влиять на меня, что-то вроде телепатии, вот я и... – Голова болела все больше, и Грубер выпустил автомат из рук, позволив ему болтаться на груди, и принялся массировать уже оба виска. – Как же башка болит. Вовремя, однако.

– Грубер, – Снегирь дотронулся до его плеча. Он выглядел серьезным и сосредоточенным. – У нас не болит голова. Ну же врубайся, у иммунных не болит голова, никогда, даже с похмелья.

Грубер резко остановился. Он забыл про это, хотя в то время, когда работал в госпитале Убежища начал разбираться в подобных нюансах.

– Зина, здесь недалеко элита? – Грубер говорил вслух, чтобы Снегирь оставался в курсе того, что происходит.

– Не знаю, возможно, – в голосе Зины явно прослеживалось напряжение. – Не мешай мне, я пытаюсь разобраться.

– Мною снова хотят попользоваться? – Грубер почувствовал накатывающую волнами панику.

– Нет, это ты пытаешься на кого-то настроиться.

– Что?! Как это вообще возможно?

– Не ори, и не мешай мне, пожалуйста.

– Грубер, что происходит? – Снегирь хмурился все больше, напряженно осматриваясь по сторонам. – Ложись, там движение, – он махнул рукой куда-то влево и упал на землю, увлекая за собой Грубера, схватив его за рукав куртки.

– Зина говорит, что голова болит, потому что это я пытаюсь настроить свою антенну на кого-то, – прошептал Грубер, пытаясь побороть накатившую на него тошноту.

– А разве так бывает?

– Не знаю, но не забывай, я не иммунный, я вылечившийся, так что... возможны варианты. Что там? Большая орда?

– Я бы не назвал это ордой. Господи, боже мой, – потрясенно прошептал Снегирь. – Вот это монстр!

– Снегирь, не тормози, что там?

– Это элитник, это точно элитник. Какой он здоровенный.

– Кроме элитника кто там? Снегирь, твою мать, я не вижу на такие расстояния как ты. Что там происходит?

– Что? Ах да, – Снегирь, наконец, смог сосредоточиться на Грубере. – Это не орда. Во всяком случае я не так представлял себе орду. Низших зараженных нет вообще, один элитник, и, по-моему, десяток лотерейщиков. То ли Чинк что-то перепутал, то ли ферма не такая уж молочная...

– Или перезагрузившийся кластер в том месте, где расположен город, оказался не таким уж и безобидным, – добавил Грубер, которому начало казаться, что кто-то вставил в его череп сверло и теперь пытался просверлить в нем дырку.

– Что ты имеешь в виду?

– Зараженные не сразу разум теряют вместе с трусами. Если в городке расположен гарнизон, то неуютно может стать даже элите. Здесь, судя по рассказам Чинка, слишком малое расстояние от фермы, чтобы элита притопала на все готовое. А если предположить, что в городе стоит, ну, например, тяжелая бригада, да еще имеющая адекватного командира, то пара элитников для них не слишком большая проблема. Пока они разум не потеряют и не сожрут заряжающих.

– Хм, в твоих словах есть логика. Она основана на предположениях, но... – Снегирь замолчал. – Грубер, делай что хочешь, но отключай свой радар! – он практически прокричал последнюю фразу. – Этот монстр явно тобой заинтересовался и смотрит в нашу сторону.

– Я не могу это контролировать, – простонал Грубер, сжимая руками голову. По лицу что-то потекло. Что-то теплое и липкое. Кровь, Грубер понял, что из носа у него хлещет кровь.

– Они идут сюда! Грубер, твою мать, вставай! Валим отсюда!

– Я не могу... – Грубер почувствовал, что не может контролировать слезинки, которые покатились из глаз, оставляя полосы на покрытом пылью лице. – Прости, Снегирь.

– Да твою же мать!

– Иди, уходи, я попробую их задержать.

– Как? Демонстрируя свою окровавленную харю?

– Снегирь, вали отсюда! С лотерейщиками ты справишься, а элитник за тобой не пойдет. Я знаю это, я чувствую.

Снегирь пару секунд смотрел на Грубера, затем, приняв решение, принялся отползать в сторону. Прополз около десяти метров и вскочил на ноги в полный рост, показывая себя зараженным. Они были уже совсем близко. Огромный элитник и десяток особей, в которых еще можно было узнать людей. Заурчав так громко, что их услышал даже Грубер, у которого кровь так шумела в ушах, что, казалось, этот шум не пропускал никаких посторонних звуков, лотерейщики развернулись в сторону Снегиря.

– Эй вы, я здесь! – Снегирь подпрыгнул на месте и замахал руками, полностью переключая внимание лотерейщиков на себя.

Грубер не видел, что происходит, он полностью сосредоточился на своей боли, практически растворившись в ней. Сквозь шум в ушах он услышал тяжелые приближающиеся шаги, а где-то в отдалении раздались выстрелы.

Внезапно все стихло. Стало так тихо, словно Грубер оказался в центре урагана. Он поднял взгляд и увидел две колонны, возвышающиеся перед ним. Опершись руками о землю, Грубер поднялся на ноги. Элитник стоял перед ним, возвышаясь на пару метров, а Груберу для обзора представлялась нижняя часть живота, покрытая огромными плотными пластинами, многочисленными наростами и шипами. Как Грубер не старался, но разглядеть зазор между пластинами ему не удалось. Потной рукой он нашарил в кармане гранату и сжал ее пальцами, активируя. Время словно остановилось. Задрав голову, Грубер попытался рассмотреть своего противника, но ему удалось сделать это лишь частично. Было не совсем понятно, чего же ждет монстр, но тот просто стоял, рассматривая такого маленького человечка, который сумел на расстоянии сделать ему больно. Элитник нагнулся и приблизил огромную морду, которая была немного поменьше, чем весь Грубер, к лицу человека. Они смотрели друг на друга две секунды, а потом элитник открыл пасть и заурчал. Грубер почувствовал, как его обдало таким зловонием, что сознание едва не отключилось. Лишь чудом он сдержал рвоту. Его взгляд был прикован к отвратительной пародии на рот, из которого раздавались звуки, сбивающие его с ног. Решение пришло за секунду. Выхватив гранату, Грубер швырнул ее прямо в пасть и резким движением ноги ударил под нижнюю челюсть, заставляя элитника сделать глотательное движение. А потом пришла боль. Грубер перевел взгляд на живот, который элитник вспорол одним когтем, придя в ярость от действий этой блохи, которая снова попыталась сделать ему больно. Сразу же за этим словно кто-то вытащил заглушку из ушей, и на Грубера обрушился водопад звуков: далекая стрельба – Снегирь еще жив и добивает лотерейщиков, визг Зины в голове, рев мотора, который приближался... Он сам не понимал, почему все еще может стоять на ногах, удерживая руками пытающиеся вывалиться наружу кишки. Пришло осознание времени: с того момента как он поднялся и до момента «сейчас» прошло не более восьми-десяти секунд. Элитник поднял огромную лапу, чтобы навсегда покончить с этим странным человеком, но тут раздался звук, который по сравнению с выстрелами был слишком глухим, но прозвучавший для Грубера как набат. Еще полсекунды и Грубера отшвырнуло от элитника взрывной волной, обдав кровью, слизью, элементами внутренних органов и бог знает, чем еще. Он упал на спину, глядя в синее небо. Боли не было, и Грубер сумел улыбнуться: он смог победить элитника! Последней мыслью был вопрос: как? Как это произошло?

Глава 25

Сознание возвращалось медленно толчками. Вместе с сознанием вернулась боль, которую Грубер практически не ощущал ни во время самого ранения, ни после, когда он упал, опрокинутый на спину взрывом. Тогда он решил, что умирает. Грубер был врачом, он был очень неплохим врачом, и прекрасно осознавал, что с подобными ранениями не живут. Сквозь заполнившую все его естество боль с трудом пробились голоса, на которых Грубер сосредоточился, что позволило ненамного ослабить разрывающую на части болевую агонию.

– А я говорю, что нужно зашить рану, – в голосе женщины слышались слезы. – Я сделала все, что могла, но почему-то соединить кожу у меня не получается!

– И кто будет это делать? Я не умею! А ты женщина, ты хотя бы в теории должна представлять, как это делается! – в мужском голосе Грубер опознал баритон Снегиря. Значит, женский принадлежит Радистке, которая и вытащила его с того света. Но ее дара знахаря на большее не хватило, просто не было опыта в таких делах. Вот поэтому сейчас Грубер лежит на чем-то твердом и рискует умереть на этот раз от болевого шока.

– Ребята, – проговорил Грубер, точнее хотел проговорить, но вместо слова изо рта у него вырвалось лишь невнятное мычание.

– Грубер, ты очнулся! – все поле его зрения заполнила фигура Снегиря, который подскочил к нему с такой быстротой, что Грубер решил грешным делом, что тот телепорт изобрел. Грубер махнул рукой, и показал на рот, намекая, что не может говорить. – Ты, должно быть, пить хочешь? Я сейчас.

Грубер замотал головой. Он действительно хочет пить, но сейчас нельзя, с дырой в животе каждый глоток может стать смертельным. Он закатил глаза, потом ударил себя по лбу, что вызвало еще больший всплеск боли. Проморгавшись, и смахнув с ресниц выступившие слезы, он как мог жестами показал Снегирю, что нужно достать из его рюкзака небольшую аптечку и вколоть ему морфин, пару ампул которого он таскал с собой именно для такого случая. Как ни странно, но Снегирь понял ужимки приятеля и уже через минуту, Грубер лежал с закрытыми глазами и прислушивался к ощущениям. Когда боль стала немного терпимее, он открыл глаза и смог довольно внятно проговорить.

– Там шовный материал. Приготовь мне спек, и позови Радистку.

Снегирь кивнул, а Грубер снова закрыл глаза.

– Как ты? – Радистка взяла его за руку и крепко сжала. – Я так испугалась.

– Я знаю, – Грубер попытался улыбнуться, но мышцы рта не хотели слушаться, пришлось оставить эту попытку. – Кэт, я слышал, что ты Снегирю сказала. Мне придется самому себя заштопать, но без помощи я не смогу это сделать.

– Что от меня потребуется? – Радистка оживилась и снова сжала его руку.

– Мне нужно зеркало. Ты можешь достать зеркало, а потом держать его так, чтобы я смог видеть рану? – она неуверенно кивнула. – А потом, когда я закончу, тебе придется убрать все микробы, которые я в рану занесу и остановить сепсис. Я видел, как это знахари делают, ничего сложного.

– Ты поправишься?

– Я не знаю, – он не стал ее обманывать и внушать ложную надежду. Он действительно не знал, чем закончится это дело. – Но мы с тобой сделаем все, чтобы я не сдох, – на последнем слове он закашлялся. От кашля живот взорвался болью так, что Грубер едва не потерял сознание. Едва не плача, что целая ампула наркотика была потрачена зря, Грубер повернулся к Радистке и просипел. – Мне пить нельзя, протри мне губы водой и смочи рот.

Когда Радистка выполнила все, что просил ее сделать Грубер, появился Снегирь. Хоть пить и было нельзя, но для наспех приготовленного спека Грубер сделал исключение, чтобы банально не вырубиться во время операции.

Когда-то давно, еще в той прежней жизни, юный студент Алеша восхищался Леонидом Ивановичем Рогозовым. Он всегда представлял себя на его месте, и приходил к выводу, что никогда не смог бы повторить ничего подобного. И вот теперь он вынужден был сшивать обширную рану на животе, и у него не было под рукой даже новокаина, чтобы хотя бы местную анестезию сделать. Зато друг намешал ему мощнейшей наркоты, от которой у него вполне может съехать крыша. Вопрос о том, а где именно Снегирь взял материал для спека у Грубера не возник, тех лотерейщиков, которых Снегирь завалил, вполне хватило бы, чтобы целый притон дурью обеспечить.

Дождавшись, когда спек подействует, и боль на время уйдет, Грубер зарядил кетгут в хирургическую иглу и, глядя в зеркало, которое держала отвернувшаяся Радистка, пальцами раздвинул рану и сделал первый стежок.

К тому времени, когда он закончил, Грубер несколько раз балансировал на грани потери сознания, но Снегирь вовремя просекал ситуацию и подносил к губам друга стакан с отвратительным пойлом, которое в другое время Грубер даже пробовать бы не стал. А вот сейчас и оно сгодилось, потому что принимать его по глоточку – это был единственный шанс для него, чтобы выжить.

Сделав последний стежок, Грубер все-таки потерял сознание. Когда он снова очнулся, то чувствовал себя вполне сносно. Голосов не было слышно, и Грубер сделал попытку приподняться на своем жестком ложе и очень удивился, когда ему это удалось сделать. Присмотревшись, он определил, что лежит на кровати, а жесткой она была по одной простой причине – кто-то слишком умный, или чрезмерно заботливый вытащил из-под него матрас, оставив лежать на голых досках.

Свесив ноги с края кровати, Грубер некоторое время сидел, опершись на доски обеими руками, а потом попытался медленно подняться. Голова закружилась, и он едва не упал, но сумел удержаться на ногах, схватившись за спинку кровати.

Рядом с кроватью стоял стул, на котором висела его одежда. Точнее то, что от этой одежды осталось, после незабываемой встречи с элитником. К счастью, фляжка с живчиком была на месте, потому что сил на то, чтобы идти искать куда-то запропастившихся Снегиря и Радистку, не было.

Сделав пару глотков, Грубер сел на этот раз на стул и принялся разглядывать обрывки куртки. Элитник вспорол ее вместе с животом снизу вверх, как мясник, потрошащий тушу. Грубер почувствовал тошноту и, отшвырнув в сторону окровавленные обрывки, припал к фляжке с живчиком.

– Я тебе одежду нашла, – в комнату вошла бледная Радистка и протянула Груберу стопку нового камуфляжного костюма. Приглядевшись, Грубер увидел также чистое белье. – Ты сможешь помыться? – Грубер неопределенно пожал плечами. – Пошли, я помогу тебе. – И она скинула с себя одежду и потащила его к одной из дверей, ведущей как раз в санузел.

На этот раз никакой сексуальной подоплеки не было. Грубер просто стоял, прислонившись к стене душевой кабины и закрыв глаза, в то время как Радистка мыла его тело.

– Знаешь, а к этому вполне можно привыкнуть, – Грубер криво усмехнулся, послушно поднимая руки, чтобы Радистка смогла как следует вытереть его жестким полотенцем.

– Не советую к такому привыкать, – Радистка бросила полотенце на пол и обхватила Грубера за талию.

– Это ты все заживила? – Грубер оперся на ее обнаженное плечо, и они дошли до кресла, куда Радистка сгрузила повисшего на ней мужчину. Она принялась одеваться и лишь когда застегнула последнюю пуговицу, ответила.

– Частично. Но частично это твоя заслуга и живчика. Грубер, после того как ты себя зашил, заживлять стало проще, но с тех пор прошло уже четыре дня.

– Я четыре дня валялся без сознания? – Грубер почувствовал головокружение.

– Да, а до этого было еще три дня. К счастью нам удалось найти эту базу. Снегирь сказал, что ты предположил наличие военной базы, и оказался прав.

– А где Снегирь? – Грубер натянул трусы, и, пошатываясь, дошел до кровати, чтобы взять фляжку с живчиком.

– Потрошит тех зараженных, которые напали на эту базу. Их было много, гораздо больше, чем я когда либо видела. Но военные оказались им не по зубам... пока не начали изменяться, – добавила она после секундной задержки. – Снегирь их убил. Они оказались зараженными все. Иммунных не было, а мозгов выйти с территории ни у одного из переродившихся не оказалось. Они едва передвигались, когда мы ворвались сюда. Их было легко победить.

– Так вот откуда материал для спека, – протянул Грубер, закончив возиться со штанами и накинув куртку. – Элита была?

– Нет. Были твари, которых Снегирь назвал руберами, но элитников не было.

– А вот это плохо, – Грубер нахмурился. – Чинк говорил о четырех элитниках. Одного я взорвал, значит, где-то бродят еще три.

– Грубер, по всему Стиксу бродят миллионы элитников, – Радистка вытащила из-под стола матрас и принялась расстилать его на постели. – Если зацикливаться на каждом – можно свихнуться.

– И чья это была гениальная идея положить меня на доски? – Грубер усмехнулся, глядя, как Радистка покраснела. – Понятно. Кэт, я жрать хочу, умираю просто.

– Да, я сейчас, – она метнулась к двери, а Грубер подошел к зеркалу и принялся себя разглядывать.

– Зина, в чем заключается мой второй дар?

– Твой мозг может входить в резонанс с мозговыми волнами элитников, – неохотно произнесла Зина. — Это довольно странно на самом деле.

– Что это мне дает?

– Я не знаю.

– Зина, что это мне дает, кроме жутчайшей мигрени?!

– Не ори, – Зина замолчала, а затем продолжила. — Пока невозможно ничего сказать. Возможно, когда-нибудь в будущем ты сможешь даже каким-то образом влиять на ту особь, в чью мозговую активность ты сумел вмешаться. Но пока ты только причиняешь боль себе и элитнику.

– Почему я не чувствую, что как-то влияю на него?

– Потому что все сигналы, которые могут как-то поддаваться расшифровке, блокируются сигналами ноцицепторов.

– И что же мне делать? – Грубер потер лоб. Его двойник в зеркале сделал то же самое.

– Повышать свой болевой порог, это единственное, что я могу посоветовать на данном этапе.

– А для этого мне нужен элитник в пределах досягаемости, который по каким-то неведомым мне пока причинам не сможет меня прикончить. Класс.

– Не драматизируй. У тебя в перспективе вечность. Если не погибнешь раньше, разумеется.

– Разумеется.

– С кем ты разговариваешь? – в комнату вернулась Радистка, которая тащила целый поднос различных вкусностей, в основном мясного происхождения.

– У него есть невидимая подружка, которая не прочь иногда поболтать, – вошедший следом Снегирь бросил на стол два довольно увесистых мешка. Один из них был немного поменьше, зато второй был размером с приличную барсетку, туго набитую ко всему прочему деньгами. – Спораны и горох. – Пояснил Снегирь. – И вот, мне удалось найти вот это, – на стол легли пять черных жемчужин.

– Здорово, – одобрительно кивнул Грубер и едва не подавился, потому что в это время старательно набивал себя едой, запивая живчиком. В госпитале ему объяснили, в каких ситуациях живчик сложно передозировать. Его случай попадал в рамки тех ситуаций. – А в том элитнике что было?

– Которого ты угандошил? – Снегирь взял кусочек колбасы и принялся жевать. – Понятия не имею. Там мало что осталось. А ты находился в таком состоянии, что каждая минута промедления могла стать критичной. Поэтому я выгнал Радистку из-за руля, куда она забралась, не послушавшись нас с тобой, и направился прямиком в этот городок, даже не собрав урожай со своих лотерейщиков. К счастью вояки здесь накрошили достаточно экземпляров, было чем поживиться.