Текст книги "У каждого своя дорога (СИ)"

Автор книги: shellina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

Грубер проснулся, потому что машину перестало качать, при попадании на кочки.

– Почему мы остановились? Бензин кончился? – он сел и несколько секунд прислушивался к своим ощущениям. Вроде бы голова не болела, но слабость была такая, что Грубер почувствовал, что его даже сидя покачивает.

– Нет, не кончился, – раздался голос Снегиря. – Я в двух километрах остановился от стаба, нечего там машиной килдингов светить, еще узнает кто, мало нам тогда не покажется. Здесь что-то вроде заброшенного сарая полуразвалившегося, крошечный совсем кластер, к тому же стаб, так что, думаю, здесь машину оставим. На обратной дороге заберем, если будет что забирать, слишком уж удобная и защищена, что тот броневик. Ты как, идти сможешь? – Грубер наконец разглядел в темноте салона, а Снегирь не включал свет, чтобы аккумулятор не посадить, да внимание не привлечь, лицо Снегиря, который повернулся к нему с переднего сиденья.

Рядом с Грубером сидела Радистка, запрокинувшая голову и посапывающая.

– Как вы умудрились меня утрамбовать? – Грубер с трудом выпрямился и подтянул затекшие ноги.

– С трудом, – Снегирь повернулся еще больше и посмотрел на Радистку. – Так ты идти сможешь?

– Понятия не имею, – честно ответил Грубер. – Для этого нужно вылезти из машины. А почему так темно? Уже ночь?

– Нет, ты что думаешь мы сорок километров весь день ехали? Пролетели быстро, а здесь давно уже торчим, я все жду, когда вы проснетесь, сам даже подремал немного, только рука не дает, ноет зараза.

– Тебе к целителю нужно, – Грубер открыл дверь и почти вывалился наружу. – Чертовы джипы! – проворчал он, поднимаясь с земли.

Пол в этом сарае, где они остановились, был земляной. Через дырявую крышу капала вода. Грубер осторожно выглянул наружу и подставил руку все еще идущему дождю. Поведя плечами он поежился. Все-таки они успели вымокнуть, пока на улицу стояли и частично валялись на земле в окружении килдингов. Было пасмурно, и даже не находясь в машине, Грубер не мог разглядеть деталей окружающего его пространства. Тогда он посмотрел на себя и поморщился. Одежда была грязная, а начинающая подсыхать грязь стягивала ткань, что немного замедляло движения.

– Зина, ты меня слышишь? – позвал Грубер вслух, то тихо, чтобы его не услышали все еще сидящие в машине спутники. Он отошел от дверного проема и встал в тени машины, которая усиливала своим черным цветом стоящую в сарае темень.

– Теперь слышу, – голос в голове был тихим. – Поздравляю, твой дар Улья определился. Только вот при его активации электрический потенциал был собран подчистую. Более того, если бы я не перераспределила потоки ионов, защищая жизненно важные центры, ты мог попросту умереть от остановки сердца и дыхания. Мне самой не хватило, пришлось временно отключаться.

– И что у меня сейчас с... потенциалом? – Грубер смотрел на себя, отраженного в зеркальной тонировке боковых стекол на дверях джипа.

– Плохо у тебя сейчас с потенциалом, – пробурчала Зина. – Вот мой рецепт: три раза в день живчик, раз в день сахарок, и, возможно, дней через пять ты снова сможешь повторить номер с молнией.

– Как дней через пять? – Грубер опешил. Несмотря на жуткую слабость, он был доволен тем, что дар все-таки проявился, и был очень даже полезным.

– А вот так. Твоя абракадабра очень затратная получилась, – Груберу показалось, что Зина вздохнула. – Может я зря изменения в теле предотвращала. Возможно, внешность квазов как раз подстраивается под такие нагрузки.

Грубер продолжал смотреть на свое отражение. Может и правда зря Зина сохранила ему его привычный облик, если сейчас, обладая вполне приятной внешностью, он не смог как следует переварить свой дар?

– Что же мне делать? – он отметил, что выглядит растерянным.

– Тренироваться, только помаленьку, контролировать разряд. Горох опять же употреблять. Я просчитала, что при регулярных тренировках с малыми дозами ты сможешь выйти на трехдневный уровень перезарядки уже через полгода. Это все, что можно спрогнозировать на ближайшее время.

– Просто волшебно, – Грубер прислонил пылающий лоб к холодному стеклу. – Это просто волшебно.

– Что с тобой? – из машины вышел Снегирь, протягивая ему металлический складной стакан. Видимо раствор гороха за это время намешал.

– Как оказалось, я могу пользоваться своими молниями раз в неделю, и каждый раз будет вероятность перестараться и сжечь себе мозги.

– Ну, такой сильный дар не дается просто так, – Снегирь открыл багажник и неловко одной рукой принялся вытаскивать их вещи. – Иначе все, кто владеет чем-то похожим, уже давно бы правили Стиксом.

– Спасибо, дружище, ты меня успокоил, – криво усмехнулся Грубер. – Мало того, что у меня нет шансов осесть где-нибудь на приличном стабе, так еще и дар, хоть и мощный, но слегка ущербный достался.

– О чем вы говорите? – раздался голос Радистки, вылезшей из машины последней.

– О даре Улья. Не переживай, ты тоже что-нибудь получишь.

– Ага, если доживешь, – немного сварливо закончила за Снегиря Радистка. – Мы что так и пойдем куда-то под дождем?

– Из-за дождя видимость плохая, и не слышно ни черта, – так что да, впереди у нас марш-бросок на два километра. – Грубер вытащил из салона свой рюкзак и надел его на плечи. Автомат он повесил на шею спереди, за него было так удобно держаться, потому что, походив вокруг машины, Грубер почувствовал сильное головокружение, и его стала беспокоить одышка.

Радистка больше глупых вопросов не задавала, только поежилась в своей тонкой шелковой блузке. Одета она была явно не по погоде, но с этим ничего нельзя было сделать, во всяком случае, пока они не доберутся до стаба. Снимать с себя куртки, тем самым ослабляя хоть какую-то видимость защиты, ни один из мужчин не собирался. Они не на прогулку в Центральный парк вышли, чтобы изображать из себя джентльменов.

Снегирь, хоть и со сломанной рукой, но пострадавший меньше, полностью обессиленного Грубера встал впереди их маленькой колонны.

– Кэт, в середину, и не мешайся. Идем с одной скоростью. Грубер, падать начнешь, мяукнешь, остановимся, а так терпи. Мы когда ехали, я несколько очень неприятно больших теней по дороге заметил, они правда к новой кормушке спешили, но чем черт не шутит. Готовы? – и Грубер, и Радистка отрицательно покачали головами. – Тогда в путь, пошли, – Снегирь махнул здоровой рукой, и первым вышел под дождь.

Грубер оказался прав, во время дождя их не было видно, они друг друга-то видели с трудом, сквозь ленты падающей с небес на землю воды. Темные низкие тучи усиливали этот эффект некоей размытости. Грубер шел в трех шагах сзади Радистки, но думал, что ее спина видится ему как через грязные стекла солнцезащитных очков. Проблема заключалась в другом: возможно, их мало кто видел, но и они запросто могли в такой мути наткнуться на какого-нибудь зараженного. Причем в буквальном смысле этого слова. Грубер не знал, помогает ли Снегирю его сверхзрение в такую погоду, – приятель молчал, а сам он не спрашивал, чтобы, услышав ответ не начать откровенно паниковать, потому что из него самого боец сейчас был еще хуже, чем из Радистки.

Первый километр прошли без происшествий. Снегирь остановился, чтобы подождать немного отставших Радистку, которой было невероятно трудно идти по размытой земле в своих туфельках на каблучках. Она очень замерзла, и сейчас брела, обхватив себя руками и клацая зубами. Зато все посторонние мысли о том, что ее жизнь так кардинально изменилась, быстро выветрилась из головы. Грубер шел вообще на одном упрямстве. Последние метров двести он уже не обращал внимания ни на что, и не пытался разглядеть что-либо вокруг, а сосредоточился на ногах, точнее на их перестановке: правая – левая, опять правая...

– Нужно передохнуть? – спросил Снегирь, который чувствовал себя чуть лучше, но его начала сильнее беспокоить сломанная рука.

– Нет, – махнул рукой Грубер. – Если я сейчас остановлюсь, то вы меня ничем не сдвинете с места.

Снегирь кивнул и возобновил движение. Они сделали не больше двух десятков шагов, как раздался явно усиленный каким-то прибором мужской голос:

– Стоять! Кто идет? Представьтесь!

– Мы рейдеры! – крикнул Снегирь. Как он не напрягал зрение, но ничего не видел, лишь несколько темно-красных пятен в инфракрасном диапазоне. Пятна располагались вокруг них, при этом никакой структурированности он не заметил. – С нами девушка-новичок. Мы идем в стаб, он же где-то неподалеку?!

– Стойте на месте, к вам сейчас подойдут!

Грубер в это время добрел до Снегиря, и тот обхватил его за талию, позволяя повиснуть на себе, чтобы хоть чуть-чуть перевести дух.

– Вы бы поспешили, ребята, мы немного ранены, нам под этим дождем стоять не в кайф, – пробормотал Грубер.

– Назовите ваши имена, – прямо перед ними материализовался мужик в темном плаще с глубоким капюшоном, надвинутом на лицо.

– Грубер, Снегирь, а девушку мы нарекли Радистка Кэт, – отрапортовал Снегирь, внимательно разглядывая мужика, морща при этом лоб. – А вы?

– А мы группа встречающих стаба Кордон, – ответил мужик. – Стойте спокойно. Постарайтесь не шевелиться.

– Ментат? – не удержался от вопроса Грубер.

– А ты думал? Наш стаб слишком близко к границе с Пеклом. И ты не поверишь, здесь численность различного населения, особенно зомби, в несколько раз превышает ту, что на Внешке. Но и отребья всякого хватает. Так что без проверок и линии обороны никак, – ментат отступил в сторону. – Они чистые, пусть проходят! – крикнул он кому-то, кого в пределах видимости не наблюдалось. – Да можете сейчас спокойно двигаться, здесь плотность наших бойцов такая, что ни один ползун не проползет незамеченным.

И ментат повернулся к ним спиной и буквально исчез за пеленой дождя. Снегирь поудобнее обхватил все больше и больше наваливающегося на него Грубера и они медленно пошли к уже близкому стабу.

Грубер потерял счет метрам и времени. Когда они выходили из сарая, он не думал, что все настолько плохо. Наконец он догадался прямо на ходу снять фляжку с живчиком и сделать несколько глотков. Полегчало практически сразу: прошла муть в глазах, а спина сама собой распрямилась.

– Вот кретин, и как я раньше не догадался? – Грубер протянул фляжку Радистке.

– Ну, это не удивительно, – Снегирь воспользовался своей фляжкой. – Мы же сами считай еще новички. Нам простительно.

– Это тебе простительно. А я две недели в госпитале отпахал, мог и сообразить, что после таких экспериментов с даром живчика нужно немного больше, чем обычно, – Грубер покачал головой. – Все-таки меня здорово по мозгам шандарахнуло. – Ты как? – догадался спросить он у Радистки, которая уже минуту стояла, протягивая ему фляжку.

– Бы-бывало и ху-же, – ее трясло. Мокрая блузка прилипла к телу, волосы свисали сосульками, облепляя лицо и шею. – М-может, п-пойдем у-уже?

Снегирь молча развернулся и движение возобновилось. Как оказалось, они не дошли до места буквально сто метров. Когда сквозь дождь показалась самая настоящая стена, как в средневековых городах, только без рва, опоясывающего поселение, Снегирь покосился на Грубера, шедшего сейчас рядом с ним и тихо проговорил:

– Я их не видел, представляешь? Тех, кто сегодня охраной занимается. Даже в инфракрасном диапазоне. Словно они не живые люди, а, ну, не знаю, призраки какие-нибудь.

– И в чем думаешь дело?

– Думаю дело в плащах, – Снегирь обернулся на Радистку, которая шла, что-то бормоча себе под нос. – Я про такие слышал. Их для наших развед групп специально разрабатывали. Я не видел, как они работают, мне это было не нужно, но про сам такой вот маскирующий камуфляж слышал. Они еще как хамелеоны могут цвет менять.

– И что ты хочешь этим сказать? – поддавшись настроению Снегиря прошептал Грубер.

– Не знаю. Я не знаю, понимаешь? Откуда у жителей такого отдаленного стаба оснащение внешников? Где они его взяли? Тебе не кажется, что это подозрительно?

– Так, – Грубер смахнул с лица воду. – Давай параноить не будем раньше времени. Может, в наличии этих плащей у местных нет ничего необычного, и мы быстро узнаем эту занимательную историю? Наличие черного списка, по которому нас ментат проверял, говорит о том, что вроде они честные служаки. В любом случае нам нужно отдохнуть и решить, что с Радисткой делать.

Они подошли к массивным металлическим воротам, где их снова проверил ментат. На этот раз обошлось без чудо-плащей. Ментат, который их проверял, был молчалив и одет в камуфляж, как и большинство иммунных Стикса.

Начальник караула указал им направление до постоялого двора. Он именно так и сказал: «Постоялый двор», который расположился недалеко от входа в стаб.

– Понятно, местные не слишком хотят, чтобы рейдеры по поселку болтались, – раздраженно сказал Грубер. Снегирь и Радистка промолчали: Снегирь из-за того, что был полностью согласен с Грубером, а Радистка просто пока не ориентировалась в реалиях этого мира, и единственное, чего ей хотелось – оказаться где-нибудь в тепле.

Постоялый двор представлял собой двухэтажное здание, на первом этаже которого располагались: столовая (до ресторана это заведение не доросло) и конторка, где расположился хозяин заведения с книгой учета и ключами от номеров.

– Одноместных и двухместных номеров нет, – с порога огорошил он, не дав никому из зашедших в его заведение людей сказать ни слова. – Есть четырехместный и шестиместный.

– А с чем связано отсутствие номеров? – спросил Грубер, прикидывая про себя, что шестиместный номер им точно не нужен.

– Народу всегда много, – пожал плечами хозяин. – Кто хочет судьбу испытать и по Пеклу, хоть по самой кромке пройтись – кластеры там жутко богатые попадаются; ну а кто и Центральный кластер хочет найти – чудаков разных хватает. Наш стаб единственный, что так близко от границы расположен. Дальше не обосновался никто: хотя, чудик какой-то неподалеку от границы, с той стороны, на небольшом стабе обустроился. – Грубер со Снегирем переглянулись, а хозяин тем временем продолжал. – Ну так что, номер-то нужен?

– Нужен, четырехместный давай, – махнул рукой Грубер и полез в рюкзак за споранами.

– С подселением или без?

– Это как? – удивленно посмотрел на него Снегирь.

– Это если один рейдер притащатся, то ему даром шестиместный номер не нужен будет, а у вас койка лишняя...

– Без, – решительно оборвал его Грубер.

– С подселением дешевле обойдется, – почему-то настаивал на этом варианте хозяин. Но его можно было понять, хоть они и заплатили бы немного меньше, при подселении в этот номер еще кого-нибудь, он все равно в накладе не остался бы.

– Без подселения, – Грубер вытащил небольшой мешочек со споранами. На самом деле у него их было больше, но он не хранил всё в одном мешке. – И, где мы можем одежду приобрести? Хотя бы девушке, она новичок.

– Вон та дверь, напротив столовки, – хозяин высунулся из конторки и пальцем ткнул в искомую дверь. – Там разные тряпки есть. С вас восемь споранов. Это за сутки. Каждые сутки оплачиваются отдельно. Жратва тоже отдельно – в столовке. Номер двадцать три. Записывайтесь, оплачивайте и можете заселяться.

Грубер вписал их всех в огромный журнал, а потом они по очереди расписалась, каждый напротив своего нового имени. Пока хозяин искал ключ от их номера, Грубер внимательно смотрел на записи. Что-то его напрягало, и вскоре он понял что именно: среди посетителей было очень мало одиночек. В основном в гостиницу заселялись группами от трех до семи человек. Быстро отсчитав спораны, Грубер кивнул на двери местного «бутика».

– А в комнате горячая вода есть? – все еще стуча зубами, но, во всяком случае, уже не заикаясь спросила Радистка.

– А как же, все как у людей: сортир, душ, все работает – наш глава электричество наладил, так что наслаждайтесь.

– Пошли, подберем тебе что-нибудь более подходящее и не такое мокрое, – Грубер нетерпеливо оттащил Радистку от конторки и подтолкнул ее к двери в магазинчик одежды.

Это была простая комната, все стена которой были завешаны разными образцами, в которых преобладали камуфляжные костюмы.

Выбрав по одному себе и сообща решив, что Радистке такой тоже не помешает, Грубер вышел в небольшой холл, оставив ее выбирать белье и мерить ботинки на толстой подошве с высокой шнуровкой, под масляными взглядами хозяина магазинчика, который едва ли не облизывался, увидев девушку. Снегирь вышел следом за ним, держа в руках их обновки.

– Не нравится мне здесь, – прошептал Грубер Снегирю на ухо, покосившись на конторку и увидев, что хозяин на них не смотрит.

– Я же говорил, что здесь что-то странное происходит, – так же шепотом ответил Снегирь. – Ты видел, как этот толстяк на Кэт смотрел?

– Да это ерунда, – отмахнулся Грубер. – Обычный озабоченный извращенец. Только вот мне как-то не по себе. Предлагаю недолго отдохнуть и валить отсюда со страшной скоростью.

– А Кэт?

– Черт, я не знаю, Снегирь, – последнюю фразу Грубер произнес вслух. – Или сейчас переоденемся и прошвырнемся по селению? В бар заглянем, обычно там все местные сплетни концентрируются. Может я просто параною не по детски? К тому же тебе все равно к целителю нужно.

– А ты сам-то как? Сможешь еще пару часов пробродить по стабу?

– После живчика вроде нормально, – Грубер прислушался к себе. Он все еще ощущал сильную слабость, но не такую сильную, которая заставляла его висеть мешком на Снегире во время их перехода сюда. – В крайнем случае у того же целителя слегка подшаманюсь.

– А Радистка пусть в это время в горячем душе отмокает, а потом нормально поспит, – заключил Снегирь. – Ладно, давай так и поступим, – и он шагнул к вышедшей из магазинчика Радистке, которая выглядела явно рассерженной. – Все что надо взяла? Тогда пошли. Грубер сейчас расплатится и догонит нас.

Грубер проводил их взглядом и снова зашел в магазин. Что-то ему не нравилось, что-то было неправильно, только что именно, он никак не мог понять. Решив, что постарается разобраться со своими предчувствиями во время их прогулки, он достал из кармана мешочек со споранами, отметив про себя, что не помешало бы немного увеличить их количество.

– Сколько? – спросил он у слащавого толстяка, который был то ли хозяином, то ли продавцом.

– Двенадцать.

– Ну и цены у вас, – проворчал Грубер, вытаскивая виноградины.

– Так последний стаб перед Пеклом, что ты хочешь, – пожал плечами толстяк.

– А где мы можем найти целителя? – спросил Грубер как бы невзначай, отсчитывая спораны.

– Через четыре квартала от нас. Его офис на центральной площади, не пропустите.

– Неплохо, – присвистнул Грубер. – Большой стаб.

– Не жалуемся.

– По улицам можно с оружием ходить?

– Только с разряженным. Патроны и магазины отдельно, затворы открытые. Топоры и клювы только упакованные.

Грубер кивнул, сунул мешочек с остатками споранов в мешок, подхватил рюкзак и пошел искать их номер, продолжая размышлять, что же ему не нравится в этом стабе.

Глава 19

Стаб Кордон оказался размером с поселок городского типа, если измерять в привычных Груберу единицах. Он со Снегирем шли по пустынным улицам, асфальт на которых поддерживался в довольно приличном состоянии, а дома, в основном одноэтажные особняки стояли на некотором расстоянии от дороги и терялись за пеленой дождя. То ли дождь разогнал всех жителей по домам, то ли здесь болтаться просто так по улицам было непринято, но пока рейдеры дошли до центральной площади, то встретили только одного местного: молодого парнишку лет шестнадцати, который проехал мимо них на велосипеде.

– Как-то мрачновато, – Снегирь хмуро осмотрел пустую площадь и решительно направился к зданию, на вывеске которого ярко выделялся известный во всех мирах знак – огромный красный крест.

– Да уж, – поддержал его Грубер, – помнишь, что я говорил про фильмы ужасов?

– Помню, только вот тебе на этот раз не светит, Радистка визжит гораздо громче тебя.

– Ну, если исходить из законов жанра, то визжащая красавица погибает первой, а потом... ну, ты понимаешь, – Грубер похлопал Снегиря по плечу.

– Ладно-ладно, пусть так. Ты высокий и дико симпатичный, ты понравишься чудищу настолько, что он наплюет на визжащую красавицу и решит, что именно ты будешь удовлетворять все его извращенные прихоти и желания. Именно поэтому ты останешься в живых и будешь жить до-о-о-лго, – и Снегирь, ухмыляясь, потянул на себя дверь.

– Тьфу на тебя, пошляк противный, – жеманно повысив голос произнес Грубер и зашел вслед за хохотнувшим Снегирем в домик отмеченным красным крестом.

Прихожей как таковой в доме не было. Через входную дверь посетители сразу попадали в темный коридор, который вел к приоткрытой двери, из-под которой можно было увидеть неяркую полоску света.

С минуту потоптавшись в коридоре, Снегирь с Грубером переглянулись и пошли к этой двери. Снегирь шел первым. Постучавшись, он, не дожидаясь ответа, приоткрыл дверь еще больше и заглянул внутрь.

– Добрый день, к вам можно?

– Редко можно увидеть вежливых рейдеров. На самом деле – это такая же редкость, как и скребберы, – ответил ему скрипучий голос. – Проходите, ничего в дверях стоять.

– А вы не боитесь Их упоминать всуе? – Грубер слегка подтолкнул несколько опешившего Снегиря в спину, и они очутились в небольшой комнате. Обои на стене в стиле «В гостях у бабушки» в веселенький мелкий цветочек, диван-раскладушка, два неудобных кресла из комплекта с диваном, монументальный стол и пара стульев – вот и вся обстановка комнаты. На одном из стульев за столом сидел человек, лет сорока на вид и задумчиво рассматривал посетителей.

– Я уже ничего не боюсь, молодой человек. Отбоялся.

– А почему... – Грубер запнулся, затем нерешительно продолжил, обведя комнату рукой, – вот так.

– Ностальгия – это, говорят, чисто русское понятие, которой подвержены только русские. Не знаю, может, это и правда. Я сюда попал прямиком из третьего апреля семьдесят пятого, когда сидел дома и смотрел по телевизору, как Бобби Фишер отказывается играть с Анатолием Карповым и отдает ему корону чемпиона. С тех пор прошло много лет. Но эта комната такая же как и та, м-да. Этот стаб при мне превратился сначала в чахлую деревеньку, потом в поселок. Близость границы заставила людишек пошевеливаться и основать серьезную охрану. Это тоже было давно. Опять же близость границы – нам не надо далеко ходить, чтобы трясучку убрать, все поблизости. А вот недавно, года три назад, у нас сменился лидер. И что-то нехорошее стало происходить, не слишком понятное. Так что, говорите, зачем приперлись и получите бесплатный совет – валите отсюда, как можно быстрее.

Грубер растерянно перевел взгляд на Снегиря. Они впервые встретили настолько долго прожившего на Стиксе человека и сейчас не понимали, как реагировать.

– У меня рука сломана. Ноет, зараза. Да и я боюсь, что неправильно срастись может, слишком уж ее часто напрягать приходится, – наконец протянул Снегирь, демонстрируя свою затянутую в лубки руку.

– Давай сюда, посмотрю. Шевелись, что ты как каракатица беременная? Или думаешь, что я сам за тобой бегать буду? – Снегирь покачал головой и осторожно присел на второй свободный стул. Груберу сесть не предложили, и он терпеливо стоял в дверях, стараясь лишний раз не раздражать сварливого знахаря. – Начала уже срастаться и ты прав, неправильно она стала это делать. Придется заново ломать. Потерпишь или спек дать?

– Потерплю, – Снегирь стиснул зубы. А знахарь протянул ему сложенный вдвое ремень, который тот, кивнув, зажал зубами.

– Вот это я понимаю, молодец, – и знахарь одним движением сломал начавшую срастаться кость. Снегирь зажмурился и глухо застонал, а знахарь тем временем начал легкими движениями, слегка дотрагиваться до поврежденной конечности кончиками пальцев.

– Интересно, а это сложно – развить дар целителя? – задумчиво проговорил Грубер.

– Знахаря, болван! – рявкнул мужчина, не прекращая своих манипуляций. – Запомни, бестолочь, и не путайся в понятиях.

– Но ваш дар по-разному называют в разных стабах, – снова растерялся Грубер.

– Да мне фиолетово, как его где-то еще называют. Я-знахарь, понятно? – Грубер кивнул, конечно, понятно, чего же здесь непонятного.

– А почему вы сказали, что редко встречаете вежливых людей? – пробормотал он, чтобы как-то сгладить неловкую паузу.

– Иногда у меня складывается ощущение, что в Улей в стадо иммунных попадают исключительно урки. Прямо со своих шконок и с понятиями. Противно ажно становится. И многие стараются им соответствовать. А зачем? Что плохого в том, чтобы нормально изъясняться? Не понимаю, – знахарь повел плечами. – Клички эти понапридумывали, словно мы и не люди, а собаки какие. Я вот Матвей Сергеевич, и если любая падла захочет меня как-то по-другому назвать – вмиг импотенцию обеспечу, – Грубер поежился. Суров знахарь Матвей, такой точно сможет полшестого обеспечить, и никакая нимфа поднять не сумеет. Видимо долгая жизнь на Стиксе оставляла свои отметины. – Все, хватит обморочную девицу изображать. Зажило уже все, – это было сказано Снегирю, который медленно вытащил изо рта ремень, не позволяющий ему язык прикусить, и так же медленно повертел рукой.

– Обалдеть, – тихо проговорил он. – Впервые вижу, чтобы знахарь полностью перелом вылечивал. Обычно так не происходит.

– Просто я здесь уже очень давно, сынок, – грустно проговорил Матвей Сергеевич. – Было время навыки развить, только поздно у меня все получаться стало.

– Жена? – сочувственно спросил Грубер.

– Внучка. Единственная, кроме меня, кто не переродился, а вот как получилось – не успел я дар как следует развить, не спас свою кровиночку, – он уставился на обои в цветочек. – Так, что-то заболтался я с вами, пять споранов и валите на хрен отсюда.

– Дешево что-то, – Снегирь вытащил спораны и положил на стол перед знахарем.

– Так и дело плевое, – Матвей смахнул виноградины в кошель, который лежал на столе с краю. Затем внимательно посмотрел на Грубера. – Стойте, подойди сюда, – он поманил Грубера пальцем. Тот удивленно приподнял брови, но подошел. – Странно, очень странно, – пробормотал Матвей.

– Что странного? – не выдержал Грубер.

– Ты знаешь, что когда человек попадает в Улей, он заражается неким паразитом. Некоторые поддаются ему – становятся зараженными, очень немногие имеют нечто вроде иммунитета – становятся иммунными, но изменения происходят абсолютно со всеми?

– Да все это знают, – махнул рукой Грубер.

– Да? Так может быть всем известно, что меняется, прежде всего мозг, а затем все остальное?

– Об этом многие догадываются, – уже более осторожно ответил Грубер.

– У тебя начался процесс заражения. Быстрый процесс, некоторые структуры твоего мозга уже претерпели изменения, но потом все остановилось, и даже наступил некоторый регресс. Почему?

– Белая жемчужина, – неохотно ответил Грубер под удивленным взглядом Снегиря.

– Это всего лишь легенда, – покачал головой Матвей. – Лично я в нее не верю. Было что-то еще. Ну же, парень, вспоминай.

– Я был антимикотиками накачен по брови, у меня сильный кандидоз на фоне приема антибиотиков развился. Прямо после загрузки я последние таблетки в себя закинул, – Грубер хмуро посмотрел на Матвея. Он никому этого не рассказывал. Не в таких подробностях.

– Вот как, интересно, – Матвей откинулся на спинку стула и задумчиво разглядывал Грубера как некую неведомую зверушку.

– А что интересного? Это всего лишь говорит о том, что возможно паразит Стикса – грибок.

– Вот это-то и интересно, – Матвей пристально посмотрел на голову Грубера, и его взгляд немного расфокусировался. – У тебя интересный дар. Похож на защитную реакцию скатов. И да, ты в курсе, что со временем может развиться что-то еще? – Грубер отрицательно покачал головой, а вместо него ответил Снегирь.

– Если этот товарищ не прекратит жемчуг жрать, то у него еще и не то сможет развиться, – и он решительно потянул Грубера за рукав. – Ты идешь?

– Да, иду, – Грубер укоризненно посмотрел на Матвея, а тот извиняюще развел руками. – Ты могла меня предупредить, что этот знахарь только что меня взломал? – он довольно злобно обратился к Зине, когда они вышли на улицу.

– Да я сама в шоке была. Это такая мощь, – голос Зины звучал растерянно. – Правда, в его атаке было нечто очень любопытное.

– И что же?

– Когда разберусь, тогда и сообщу. И прекращай обращаться ко мне вслух. – После этих слов Грубер повернулся к Снегирю и встретился с его серьезным взглядом.

– Ты довольно забавно выглядишь, когда со своей вымышленной подружкой разговариваешь, – произнес Снегирь. – Белый жемчуг?

– Это странная история.

– Обожаю странности. И да, ты поэтому постоянно говоришь, что ты отдельная песня в этой опере под названием Стикс? Я-то думал, что это из-за твоей воображаемой подружки, а здесь, оказывается, нечто другое, – во взгляде Снегиря Губер прочитал намек на обиду.

– Это действительно странно. Да и помню я все урывками. И, Снегирь, улица этого стремного стаба не лучшее место для откровенностей. Ничего криминального ведь не произошло на самом деле: в итоге я стал почти таким же иммунным, как и ты. Отличие лишь в том, что из-за этой истории, искусственный интеллект по имени Зина, вашими учеными выдуманная, сочла мой мозг вполне пригодным местом для своего обитания. Вот и все различия.

– Я не искусственный интеллект! – завопила Зина.

– Началось, – Грубер закатил глаза. – Я помню!

Поняв, что приятелю сейчас промывает мозги его невидимая подружка, Снегирь посмотрел на этот раз на Грубера сочувственно.

– Так, ладно, ты прав, сейчас не время и не место. Вон, кажется, бар, – и он указал на вывеску. Грубер огляделся. За непростым разговором они уже практически вышли из поселка. Бар располагался немного в стороне от той дороги, которая привела их к дому знахаря, и недалеко от постоялого двора, в котором они остановились.

Бар был стилизован под салун Дикого Запада. Видимо владелец был поклонником вестернов. Войдя через двойные двери, рейдеры оказались в помещении, словно загруженном из кинофильмов на эту тематику. Деревянные столы, барная стойка, за которой бармен протирал стаканы сомнительной чистоты полотенцем. Также присутствовало старое раздолбанное пианино, за которым сидел молодой мужик и нажимал на клавиши одним пальцем. Пианино издавало при каждом нажатии настолько жалобные звуки, что Грубер поморщился.

– Если бы это была лошадь, я посоветовал бы ее пристрелить, – сказал он вслух, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Остроумно, ковбой, – ответил ему со сцены, которая тоже здесь присутствовала, низкий женский голос. Грубер повернулся и уставился на ярко накрашенную девицу, одетую как танцовщица кабаре, которая сидела на стуле, положив ногу на ногу, и курила, выпуская дым вверх.

– Охренеть, – пробормотал Грубер. Потом не удержался и пропел хулиганскую, пошловатую песенку, которую когда-то еще в прошлой жизни нет-нет да и прослушивал: