Текст книги "Prognosis bona (СИ)"
Автор книги: Sgt. Muck
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
***
Работа не задалась с самого утра. То ли виновато было полнолуние этой ночью, то ли еще что, но когда Габриэль пришел на смену, его встретили озлобленные на весь мир медсестры, не спавшие всю ночь то из-за женщины, оравшей, что она умирает, то из-за молодого человека, которому казалось, что он задыхается. Они с радостью спихнули все на Габриэля и Джо, приятным сюрпризом совпавшая с ним сменами.
– И тут этот урод и говорит: «Вытрете мне яички». Я на него посмотрела и думаю, ну убила бы гада, – сказала одна другой, выходя из сестринской и кивая в знак приветствия Габриэлю и Джо. – Извините, мы не убрали в процедурной…
– Охренеть надо, это что мне теперь, за просто так за ними убираться там? А ведь блин придется, нам там еще работать всю смену, – зло проговорила Джо, завязывая светлые волосы в хвост. – Я слышала, Кроули уходит. Это правда? Он наконец-то Милтону врезал? Я бы врезала, да только живот его как зыбучие пески, ей-богу.
– Он мне не сказал, у него же смена была, – пожал плечами Габриэль, несколько обиженный на то, что и он ничего не знает об уходе Кроули. Он в самом деле воспринял это весьма болезненно, и хотя он знал тут всех, чтобы продолжать работать в комфортных условиях, без Кроули он автоматически терял защитника в ординаторской, Олимп для медсестер и медбратьев. К тому же, Кроули всегда звал его посмотреть на что-нибудь интересное и всегда объяснял, так что половина образования Габриэля сложилось из-за Кроули. – Ушел уже домой, наверное. А Люцифер же не скажет, они как партизаны чертовы.
– А ты не думаешь, что они расстались или что-то в этом роде? – предположила Джо. Габриэль оглянулся на нее, сперва желая отрицать, а потом понимая, что никто перед ним все равно бы не стал отчитываться.
– Мне бы этого не хотелось, – Джо улыбнулась. Хотя именно с ней он два года назад и узнал об этом, он был бы против символизма узнать и о расставании на ее смене. Его вполне устраивало то, что оба его брата обрели какой-то свой участок постоянной жизни, и он бы хотел и дальше ориентироваться на них обоих в этом плане. Это было бы по крайней мере нормально.
– О, Габриэль, я как раз искал тебя, – Сингер тяжело поднялся со стула, что принадлежал посту медсестер. – Эти документы нужно срочно отнести нашему юристу, не хватало нам еще судебного иска за клевету и неисполнение служебных обязанностей, да еще и халатность эта…
– А в чем дело? – спросил Габриэль, забирая печатную копию со всеми подписями тонкой истории болезней, заведенной еще три дня назад.
– Да женщина эта загремела сюда, сперва глохла, потом слепла, потом голос теряла, а этой ночью орала, что умирает. Все анализы и обследования ничего не показали, а потом глянули – а она прикидывается. В общем, посоветовали забрать по-хорошему, но этим родственникам бы посудиться с кем, – и Сингер махнул ему рукой, отпуская на третий административный этаж.
Габриэль спустился по лестнице, уже зная, что лифтов ждать бесполезно, несмотря на то, что во всем здании их было около двадцати четырех. Он пробежал по знакомым коридорам, иногда останавливаясь, чтобы направить какого-нибудь заблудившегося родственника, иногда встречая ребят из университета, которым полчаса от общежития до этого места, всего лишь через залив проехать, прежде чем оказался перед огромным кабинетом, полным юристов и прочих людей общественного значения профессии, без которых не обошлось бы ни одно учреждение. Он поискал глазами столик юриста, ответственного за несколько отделений неврологического профиля, но за огромной стопкой папок разглядеть его так и не смог.
– Вам доктор Сингер просил передать, -произнес Габриэль, откашлявшись и крадя историю болезни поверх папок. Юрист, поморгав и поправив очки на носу, поднял на него взгляд, после чего напряженное молчание ничто не нарушало на протяжении нескольких минут. – Забавная встреча, – пробормотал Габриэль, без труда узнав Винчестера, хотя и отрастившего несколько темные волосы, да и лицом погрубевшего, как и требовал возраст. – И прямо в нужной больнице.
– Меня доктор Сингер сюда и устроил. Здравствуй, Габриэль, – обезоруживающе улыбнулся Сэм. Что-то в том, что Винчестер оказался здесь без предупреждения, да еще и в той самой больницей, мгновенно родило паническую атаку – нет, он точно не готов к продолжению отношений. Неожиданно все мысли об этом исчезли, стоило ему подумать, будто бы Сэм теперь будет его преследовать.
– Мне надо… работать, в общем, – пробормотал Габриэль и как можно быстрее побежал обратно по лестнице, снова не замечая, насколько он устает. Его настолько напугала близость здесь Винчестера, между Габриэлем и которым все было совсем не ясно, что он не сразу осознал, что находится перед входом в свое отделение.
– Там…там же Винчестер! – выразил он все свое негодование старику Сингеру, и ему на мгновение показалось, что Сингер снова ухмыляется в бороду, прямо как тогда, когда на работу брал. – В смысле, вы могли бы предупредить, а так это же неловко получилось…
– Вы же мирно расстались, откуда такие проблемы? – спросила его Джо, когда они в обеденное время скучали на посту после утренней беготни. Она вытянулась на спрятанной здесь кушетке и смотрела бездумно на часы над раковиной, показывающие самое мертвое для отделения время. – Знаешь, что несправедливо? То, что это мертвое время днем, а ночью в них как бесы вселяются…
– Можно было бы солью порог посыпать, – задумчиво пробормотал Габриэль. – В сериале одном видел, – со смешком добавил он, когда Джо посмотрела на него в огромном недоумении. – Мы вроде как хорошо общаемся, но знаешь, это как узнать, что твой бывший снимает соседнюю с тобой квартиру, зная, что ты там живешь!
– Если бы мой бывший так сделал, то полиция уже оккупировала бы мою квартиру. Он только в тюрьму сел, – объяснила она на ответный удивленный взгляд Габриэля. – Не всем юристы-ботаники, такие дела. Но, в конце концов, может он и забыл, что ты здесь работаешь. Знаешь, люди вообще не обязаны помнить о других людях все до последнего. Может устроился, узнал место, подумал, что теперь точно неловко будет пойти поздороваться, мало ли, что ты там себе придумаешь. Ты, кстати, именно это и сделал. Придумал себе черт знает что.
– Может, это я и придумал, но не просто же так, ты бы тоже засомневалась! – возразил ей Габриэль, чертя что-то непонятное на листочке от скуки. Он подпер щеку рукой и думал о том, что если Винчестер вернулся сюда просить его вернуться. Он уже представлял себе такого юриста с букетом цветов, которые Габриэль бы с радостью выкинул в окно – не баба же, когда Джо словно бы прочла его мысли:
– А знаешь, ты ведь этого хочешь, иначе бы даже не подумал. Мне хоть не ври, как будто я вас тут ночью тогда не ловила, – и хотя она кривила душой – не заставала никогда в процессе – но смысл Габриэлю был понятен. И все же это был не тот момент, когда он был готов себе в этом признаться. – Короче, всем нравится, когда их любят, как в романах, только без сахара, но можно с соплями. Так прикольнее. Начинаешь думать, что особенный.
– Да никогда я так не думал. Но не могу же я вечно с братом жить, я им здорово мешаю, а никаких особенных страстных романов я что-то не наблюдаю в своей жизни, – Габриэль не смог посмотреть на Джо, не вынес бы ее усмешки. Она была понятливее Анны, но оттого еще хуже в восприятии. – Знаешь, Анна хочет вернуться. В смысле, переехать сюда обратно.
– У тебя еще вакантного брата нигде не завалялось? – с тоской пробормотала Джо, разглядывая коротко остриженные ногти. – Вот вроде бы думаешь, молодая еще, двадцать пять всего, – Габриэль не стал ей говорить, что считал ее гораздо взрослее, ведь женщины за такое в любом возрасте убить готовы, – а уже охота и в квартиру фигни из икеи накупить, и вообще от соседки-идиотки съехать, и носки в рот кому-то сувать, чтобы не разбрасывал. Против инстинктов не попрешь.
– Я не собираюсь поддерживать такой бабский разговор! – фыркнул Габриэль. Он вспоминал, как давным-давно ночью они пробирались по отделению, чтобы попасть на крышу. Сейчас бы он этого ни за что не сделал, мало ли, пневманию бы пациент схватил, а ему отвечай, и от этого было грустно. – Я бы, может, и согласился, если бы он предложил. Но не предложит ведь, я сам себе все придумал, – и он не видел, как Джо удивленно воззрилась на его затылок. – Вечером колешь ты, видеть эти жопы больше не могу…
***
Габриэль моргнул. Но нет, ничего из окружающего мира не вздумало исчезать, а болезненный щипок не привел его в чувство. Он стоял перед процедурным столом, набирая лекарства для вечерных капельниц, строго следя за выписанными назначениями – не доверяли здесь планшетам и прочей фигне, лучше карандаш и стерка – потом на минуту вышел, до сестринской дойти и уточнить, проверяли ли они назначения одного из пациентов, а когда вернулся, обнаружил это. И, что самое отвратительное, у него рука не повернулась бы это выкинуть, потому что это были не мертвые срезанные цветы, а живой и вполне себе красивый. Он просто стоял в плетеной маленькой кадке, не виноватый в том, что его выбрали посредником. Тут вроде бы и не баба, ведь не розы подарили, но и как-то странно получить такой цветок, хотя только Люцифер, болтливая зараза, знал, что зелень и цветы в своей комнате Габриэль любит и инстинктивно знает, что цветам нужно, чтобы и дальше расти и радовать глаз.
– Пойдем со мной, – взял он за руку Джо, привеля ее с поста в процедурный кабинет. – Ты это видишь? – произнес он, тыкая в плетеную кадку. – Оно здесь есть?
– Да, – сдерживая смех, ответила Джо. – Скажи спасибо, что не конфеты, котенок или розы. Тогда было бы не отвертеться, потому что я ни разу не умею держать такие секреты. А это даже мило. Ты любишь цветы в горшках? Это твоя нежная женская сторона? Я читала, что у геев обязательно есть какая-нибудь женская…
– Я ведь и уколоть могу, – несколько обиженно пробормотал Габриэль, беря подарок в руки. Он был, конечно, без подписи, так что нельзя было подумать на Винчестера (а если бы и подумал, то тут же поколотил себя мысленно за то, что хочет этого, раз думает). – Я ведь даже не знаю, чьих это рук дело, а на отделении сейчас никто ж не ходит. Как знал, гад.
– Да ладно тебе, это дорогущий цветок, между прочим. Я такой видела недавно – сотню стоит, не меньше, хотя убей меня, не понимаю, зачем люди на них деньги тратят, – с этим Джо ушла обратно на пост. Габриэль смотрел на зеленые листья. Он знал, что теоретически административный этаж закрыт, но ему нужно было срочно узнать, что это не Винчестер, только не два года спустя, когда он снова начал думать, что было бы неплохо сойтись с кем-то вроде него. И тут вот он, собственной персоной, со своей старой обезоруживающей улыбкой и забавными очками на носу, все такой же счастливый щеночек по восприятию, как и прежде.
– Сэм? – сказал он хриплым голосом в трубку, удерживая ее плечом и набирая стандартную капельницу для улучшения мозгового кровообращения. – Я ведь даже не поздравил тебя с тем, что ты теперь юрист…
– Извините, но никакого Сэма здесь нет, – печальным голосом сообщил ему девичий голос и вежливо положил рубку. Габриэль задумчиво посмотрел на экран телефона, понятия не имея, почему Сэм Винчестер вдруг сменил номер. Однако за вечерними обязанностями он совсем забыл и о Винчестере, и об уходе Кроули, и обо всем сразу, потому что именно этим вечером двое дедушек на соседних кроватях решили сходить на свидание со смертью.
***
Облегченно привалившись к прохладной стене, Габриэль ждал лифта. Он бы точно не смог подняться по ступеням на свой этаж, тем более это была высотка, так что просто стоял и ни о чем не думал. Освободись он позже, попал бы в пробки под самый зной, а так еще ничего, успеет заснуть в прохладе. По утрам дома никого не было, об этом он прекрасно знал, так что просто предчувствовал момент отдыха.
Наконец лифт поднял его на нужный этаж. Миновав несколько квартир, Габриэль, борясь с зевотой, пытался открыть дверь. Глаза закрывались от критической степени усталости, так что он попал ключом только на третий раз. Ввалившись в коридор, он бросил сумку, стащил кеды и босиком прошел на кухню, надеясь, что кто-нибудь утром до него заварил кофе. От радости за оставшийся кофе он чуть не обнял несчастную машину, и только после первого глотка ощутил, что еще может дойти до кровати. Вернулся в коридор, пнул кеды в угол, а сумку, так и быть, повесил на крючок – жизнь с Кроули накладывает свой отпечаток. Он прошел в гостиную, но никакой записки – а иногда бывали– от брата не обнаружил. Вспомнил, что забыл мобильник в сумке и снова вернулся в коридор.
Тогда он понял, что чего-то в окружающей его обстановке раньше не было. Он снова шагнул назад, в гостиную, потом вперед, когда понял, что не было, например, внимательного взгляда. Габриэль, мгновенно похолодев и представив все, от маньяков до насильников, повернул голову вбок. На него уставились два больших желтых глаза. Габриэль моргнул. Глаза смотрели. Он моргнул еще раз. Маленький розовый язычок показался позади острых зубов, но ни единого звука не было произнесено этим странным животным, которого оставили в миниатюрной переноске прямо на комоде.
– Охренеть надо, – Габриэль открыл переноску и вытащил несуразного полосатого котенка на свет божий. На нем не было идиотских розовых бантиков, ничего такого, так что Габриэль уже вознамерился поколотить Винчестера, когда обнаружил, что уже это точно подарок не от него.
«Привет, братишка.
Так случилось, что мне пришлось снова уехать. Мне предложили работу в нашем старом и родном городе. Я долгое время врал, что я работаю там, где мне нравится, но на деле официантом в Сан-Франциско еще хуже, чем дизайнером в каком-нибудь Денвере. Я не из тех, кто долго мирится с тем, что ему не нравится. И в то же время я терпел ровно до того момента, чтобы уговорить Кроули уехать со мной. Правда в том, что если он не отдохнет, то окажется в своем же собственном отделении, я постучу по своей деревянной голове, не переживай. Я знаю, что ты обязательно выскажешь мне все при встрече, я всегда куда-нибудь… уезжаю, но мне слишком много лет, чтобы я менял свои привычки.
Постарайся проследить за тем, чтобы четырнадцатого июня это светило медицины все же село в самолет, черт побери ваши законы о предупреждении за две недели. В качестве извинения оставляю тебе своего приеемника, раз уж я не могу притащить тебе персонального Винчестера. Одному жить плохо, так что постарайся это исправить.
P.S. Поздно-поздно, котенка уже зовут моим именем».
Котенок, несмотря на свое имя, не возражал против того, что его которую минуту держали на руках. Он снова широко зевнул и потоптался когтистыми лапами по ладони Габриэля. Несколько ошарашенно он смотрел на кота, которого ему оставили вместо привычной компании в квартире. Он, конечно, хотел перемен, но таких, чтобы его жизнь оказалась обновленной, а не чужая. Вот вроде бы время идет, чьи-то жизни куда-то уводят людей, как вот Люцифера, и даже Кроули, кажется, собрался с духом и действительно поедет за старшим братом Габриэля, а сам он так и останется здесь пропадать.
Разве это не одна из самых тяжелых деталей работы врачом? Люди приходят и уходят, живут, радуются, болеют, путешествуют, а врачи так и остаются на одном и том же месте, снова и снов возвращая их к жизни по мере возможностей и из-за этого не видят ничего нового в своей. Только стабильность.
Если бы Габриэлю хотелось в двадцать лет такой стабильности, он бы сам себя сдал психиатру. Габриэль поднял запищавшего котенка к носу. Котенок пах.. теплым и пушистым существом. Он, конечно, не будет рассуждать о достижениях в области онкологии и читать вслух свои медицинские журналы, не будет подкалывать и рисовать на всех поверхностях, но он, по крайней мере, тоже живой и, кажется, с характером.
– Ну что, Люся, давай дружить. Только, чур, бз телячьих нежностей, – предупредил, помахав пальцем перед носом котенка, Габриэль, решив, что пока тот обойдется пластмассовой коробочкой из-под сыра как миской, после чего с чистой душой отправился спать, еще не успев осознать свое новое положение.
Люцифер, конечно, спал на его голове, наплевав на все предупреждения своего нового хозяина.
***
Вскоре уехал и Кроули. Он ворчал все больше и больше по мере того, как приближалась дата его отъезда, но на деле он был просто испуган не меньше самого Габриэля – они оба не очень любили такие кардинальные изменения в жизни. Нет, они, конечно, уставали от однообразия, но если однообразие требовало от них каких-то поступков, они тут же впадали в панику. Поэтому Габриэль позволил себе даже сказать ему кое-что о Люцифере. Его старший брат был собственником, каких мало. Он сидел однажды дома, занимаясь, когда ему пришла в голову мысль о том, что его брат из тех, кто скорее всего пойдет против общественного мнения на максимальном уровне, тем более, что в их родном штате были разешены браки между представителями одного пола. Однако о своих предчувствиях Габриэль не стал рассказывать Кроули, иначе тот бы немедленно заявил, что никуда не уезжает и вернулся в больницу, посвящать себя чужим жизням, потому что не знал, что ему делать со своей. В последний вечер Габриэль сидел с ним на кухне и пил чай, ожидая прибытия такси.
– Вряд ли Сингер тебя отпустит, даже после окончания университета, – сказал ему Кроули, кутаясь в свою темную кофту, несмотря на летний вечер за окном. – Я пришел на это отделение так же, как и ты, проходить практику. Но сперва я добивался того, чтобы работать там, а не Сингер, это уже потом, когда я научился там всему, он приказал мне работать дальше. Он где-то суровый старик, но лучшего ведущего врача отделения трудно себе представить. Когда-нибудь он и тебя воспитает.
– Наверное, он хотел, чтобы ты его место занял, – предположил Габриэль. Люцифер нагло спал на спинке дивана, которую периодически раздирал, несмотря на все крики и возмущения. – Как преемник, а тут раз, и меня тепер воспитывать надо, – Кроули пожал плечами, не собираясь отвечать того, чего он не знает. – Он послал меня к юристу, а там сидел, не поверишь, Сэм Винчестер.
– Сингер сам его туда устроил, – без какого-либо удивления сказал ему Кроули. Габриэль посмотрел на него с раздражением – и этот знал. – Когда я тебе советовал не оставаться, я был не совсем прав, – Габриэль от удивления аж чай в другую сторону мешать принялся. Чтобы доктор Алистер Кроули признал свою неправоту! В это было трудно поверить. Кроули состроил ему недовольную мину, но тем не менее продолжил. – Я не так воспринимал тебя. Теперь я думаю, что ты скорее зря расстался с ним, чем вообще его выбрал.
– Вообще-то трудновато поддерживать отношения по семестрам, – пожал плечами Габриэль. – К тому же, это было обоюдное решение.
– У нас тоже было обоюдное, когда он опять уехал. Он просто… не может сидеть на одном месте. Он очень быстро устает от окружающего, поэтому я сразу сказал, что я не собираюсь за ним следовать. А вот, видишь, на чемоданах сижу и поезд жду. Идиотская ситуация, – признался он, крутя в руках темные очки. Он всегда надевал их, независимо от погоды и времени суток, потому что за ними скрывал синяки под глазами, пугающие окружающих. – Поначалу обоюдное, но потом он заявил, что уже все решил, я не собирался этого принимать, но если бы не его упрямство, все закончилось бы как обычно, а я так и не выбрался бы оттуда. Иногда стоит что-то в жизни менять, просто момент трудно подгадать.
– Это я теперь должен пойти к Винчестеру и сказать, мол, давай снова? – усмехнулся невесело Габриэль. – Я так не могу. Тем более что я вроде как первым заговорил о том, что нужно расстаться. Да и много времени теперь прошло.
– А он снова в этой больнице. Я, кстати, тут не душеспасительные беседы провожу, а просто выговариваюсь. Ну, знаешь, лучше тебе, чем ему. Он, конечно, знает, но стоит произнести некоторые слова вслух, как все меняется, – внизу засигналило такси. Кроули немедленно встал со своего места, задержался, чтобы погладит Люцифера, тут же поцарапавшего его на прощание. – С характером он точно не прогадал. Бывай, Габриэль.
Оставаясь один в квартире – не считая Люцифера, конечно – Габриэль впервые осознал, насколько она пустая. Насколько у него больше никого не было, кроме этих двоих, с которой у них была вроде как семья, хотя, конечно Люцифер и семья – понятия трудно совместимые. В сумраке кухни он подошел к полочке с кучей старых записок, среди которых нашел одну, которую сунула ему как-то Джо без лишних разговоров. Они ведь так и не узнали, кто ему подарик цветок, теперь уже подросший.
Номер светился на экране телефона, а Габриэль все еще не мог нажать кнопку. Черт его знает, должен ли он поступить так, как сказал ему Кроули или не должен, но если это сработало с Люцифером, то почему не сработает с Винчестером? Он все думал, думал и думал, когда Люцифер неожиданно прыгнул на стол со стула, яростно зашипев. От неожиданности Габриэль нажал кнопку вызова, и тогда, конечно, уже не было пути назад.
– Сэм? – он дождался удивленного ответа. – Мне тут один человек умный сказал, что в жизни что-то пора менять. Я определенно хочу поменять свое отношение к свиданиям. Как насчет завтрашнего вечера?
И только утвердительный и неприкрыто счастливый ответ заставил его понять, что на этот раз момент он точно выбрал правильно.
