Текст книги "Prognosis bona (СИ)"

Автор книги: Sgt. Muck

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Мне приятно наконец познакомиться с тобой, Сэм, – в ее речи не было драматизма половины женского населения, не было игривости или всякой такой фигни, она была уже очень красива и этого ей хватало. А может, она просто не была кокеткой. – Дин настоял, чтобы я нашла тебе компанию на вечер, но я пойму, если ты от нее… устанешь. Она весьма специфифическая….

В прихожую вылетела блондинка. Это все, что Сэм успел увидеть, потому что этой блондинке хватило секунды, чтобы его оценить и мгновенно сбить с ног – и это Сэма, метр девяносто и девяносто же кг чистого веса! Он растерянно поймал ее, лишь бы не уронить, когда понял, что она намеренно вжимается в него небольшой грудью и уже чего-то там якобы очень жарко шепчет.

– Меня зовут Бекки, а ты, верно, Сэм? – в тот момент Сэм понял, что если бы он до сих пор не сомневался в ориентации, то сейчас бы точно засомневался. Наличие груди и длинных волос явно ее не спасало. Отдирая ее руки и ноги от себя, притом, что она как будто бы не замечала попыток освободиться, он молился, чтобы вечер закончился как можно быстрее. Но все только начиналось.

Они только садились за стол, когда Бекки прямо на стуле припрыгала к нему вплотную, изъявив желание сесть так близко, как только можно. Сэм успел поблагодарить Всевышнего за то, что не на колени, как она тут же на них полезла. Он ее вежливо спихнул, обращая взгляд на Лизу, которая казалась ему самой адекватной. Однако его взгляд перехватил Дин и показал большой палец, отчего Сэму стало еще хуже. Почему-то вспомнился гибкий блондин, пусть и лицо его оставалось туманным – если бы к нему лез такой, он был бы очень не против. Мгновенно пугаясь от такой мысли, он пропустил момент, когда наглая рука Бекки скользнула с его бедра прямо в пах. Подпрыгнув на месте, Сэм немедленно сбежал из столовой, извиняясь, что ему надо в туалет. Может, она сочла это как признак возбуждения, но на самом деле Сэм убеждал себя из уважения к Лизе просидеть до конца этого ужасного вечера. Он посмотрел на себя в зеркало как будто в первый раз – высокий и крайне сильный увалень с длинными волосами, которые следовало бы подстричь, и дурацкими ямочками на щеках. Чего она так к нему лезет? В нем нет ничего привлекательного, во всяком случае, кроме мышц, которые он по дурости со школы зачем-то качал, думая, что это ему поможет разобраться в себе.

Ужин выдался на редкость тяжелым. То и дело Сэм отодвигался от этих рук, пытаясь спастись от ее назойливых ласк, однако двигаться вскоре стало некуда, и он под предлогом помощи Лизе просто свалил на кухню. Она вызывала у него доверие.

– Извини, я не знала, что она так себя поведет, – произнесла она. – Она мало кому такая может понравится, и она была так рада, когда я ей предложила… Я сразу поняла, что она не твой тип, – Сэм кивнул, соглашаясь – вот уж точно. Как минимум тем, что лезет к нему без остановки. – Но Дин переживает, что ты все еще один. Хотя мне кажется, что тебе так удобнее.

– Спасибо, – проговорил он, облегченно выдыхая. Она засмеялась и вытерла руки полотенцем– наверное, она была великолепной женщиной, но и ее Сэм не мог оценить по достоинству. Она была красива, как картина в музее, которую не хочется трогать просто потому, что она только картина. – Знаешь, я был бы рад обойтись без десерта, – и Лиза снова засмеялась.

– У нас нет десерта, у нас есть только пицца, – и она подмигнула ему. – Ты не мог бы заплатить курьеру? А я бы отнесла тарелки.

Он отказался от ее денег и пошел в прихожую за своими. Как раз успев взять деньги, он услышал звонок и открыл через секунду. Первым делом он увидел огромную пиццу, которая пазла просто изумительно, затем яркую кепку курьера и только затем весьма симпатичные черты лица паренька. И хотя он был слишком молод для Сэма, лет шестнадцати, он был именно таким, как тот парень у кампуса – во всяком случае, одного типа. Паренек уставился на него в ответ, неожиданно краснея так отчаянно, что это нельзя было не заметить.

– Без сдачи, – улыбнулся ему Сэм, отдавая деньги прямо в миниатюрную ладонь, скользнув по тонкому запястью кончиками пальцев. Парень ойкнул и подался назад, спотыкаясь и едва не падая, после чего, все еще красный, бросился к своему скутеру. Сэм фыркнул – он не хотел пугать ребенка, но попробовать почему-то очень хотелось. Хотя он не знал, отчего парень так покраснел, он решил счесть это за успех.

Пока не повернулся и не обнаружил молчаливого старшего брата. Его взгляд был настолько тяжелым, что Сэм в очередной раз почувствовал приближающуюся беду. Она крылась в области желудка, давила на сердце и мешала дышать – что-то будет этим вечером, он ощущал это так ясно, что даже видел, как Дин орет на него. Но Дин неожиданно промолчал и просто забрал коробку, первым ступив в гостиную, где они и просидели весь вечер с чашками чая. Все, казалось, проходило хорошо, пока Бекки не начала рассказывать про свое увлечение фанфиками, после чего еще минут двадцать объясняла красивыми выражениями, что это просто трах любимых героев мужского пола в основном. Дин громко звякнул чашкой, едва заслышав это, после чего позвал Сэма с собой, хотя это было больше похоже на приказ. Сэм повиновался, ловя непонятный взгляд Лизы, но когда понял, что Дин ведет его в гараж, то яростно запротестовал.

– У меня последний день два мотоцикла, поехали, – приказал ему Дин, смотря на него так мрачно, что плохое ощущение вернулось к Сэму. – Или ты педик какой? – добавил он, открывая дверь гаража и включая в нем свет.

– Черт, Дин, при чем тут это, – простонал Сэм, останавливаясь на лестнице, ведущей с первого этажа в подвал, где и находился гараж, за счет подземной части значительно расширенный. – Я просто не хочу погибнуть во цвете лет, это же самый опасный вид машины!

– Если ты нормальный мужик, ты управишься с мотоциклом, – утвердительно заявил Дин. Когда Сэм подошел к нему, он почувствовал от него запах виски, видимо, выпитого в перерывах между едой.

– Ты же еще и пьян, Дин! – взмолился Сэм к здравомыслию Дина, однако брат не стал его даже слушать. Внезапно его глаза налились кровью, а дыхание углубилось. Он шагнул к Сэму, и тот ринулся назад, прекрасно понимая, что в таком его состоянии даже преобладание в весе и силе Сэму не поможет. Он перекатился по дверям импалы, уходя от его рук, не прекращая говорить. – Подумай о Лизе, обо мне подумай, я не хочу ни умирать, ни тебя терять!

– Ты либо едешь, либо… – он не договорил. Сэм внезапно почувствовал сильный прилив ярости, заглушивший плохое предчувствие.

– А знаешь что, поехали, – бросил он, хватая шлем и пытаясь застегнуть его, но он оказался слишком маленьким для его головы.

– Лось, – пьяно заржал Дин. – Так поедешь, все нормально будет, – и Сэм от ярости и адреналина согласился с ним. Что ему, блин, в первый раз на мотоцикле будет, он же не дебил какой, гонять на большой скорости. Он завел старый мотоцикл Дина, понимая его восхищение – огромная сила машины меж своих бедер заводила сильно, и вот он уже выезжал вслед за братом, одновременно испытывая страх и возбуждение, отчаяние и гнев, которые подпитывали его настолько, что он довольно быстро разобрался, как этим мотоциклом управлять. Он сполз чуть ниже, сжимая стальной корпус бедрами, и наклонился вперед, стараясь нагнать уехавшего брата. Теплый воздух бил в лицо, а машины проносились мимо с громким шумом.

– Черт, Сэмми, давно надо было! – проорал ему Дин, не разбирая дороги и выезжая на набережную. Огромный океан темнел в ночи, отражая лунный свет, и он был так прекрасен, что Сэм сбавил скорость. Он хотел крикнуть Дину, чтобы он подождал его, но Дин уже поворачивал на перекрестке, и Сэм рванул за ним, надеясь успеть проскочить, пока горел желтый свет.

Он еще видел яростно гудевший грузовик, еще почувствовал удар и как ломается нога, так что от боли было трудно понять, где, а затем наступила темнота.

***

– Доброе утро! – Габриэль помахал Джо, отправляясь сразу в открытую комнатку для среднего медицинского персонала, чтобы переодеться. Стягивая с себя футболку, он мельком глянул на себя в зеркало – слишком худой, а там, где должны быть мышцы, просто мягко. Он себя ненавидел. Натягивая белый верх костюма, он расстегивал джинсы, когда дверь резко распахнулась, явив собой заведующего Сингера. За его спиной маячил уже знакомый Габриэлю Дин.

– Это ведь ты Габриэль, верно? – спросил его Сингер, и Габриэль кивнул, понимая, что стоит перед заведующим в расстегнутых джинсах. – Мне казалось, ты должен приходить на практику раньше, – пожурил он Габриэля, и тот глянул на время – было ровно восемь, он успел, но Сингеру, видимо, нужно было просто оправдать его вид. Винчестер смотрел на него в высшей степени равнодушно, но вот Габриэль не мог поручиться за свой – тот был в простой черной футболке, выгодно обтягивая сильные руки, хотя и не такие, как у его брата. Габриэль выпрямился, застегивая ширинку обратно.

– Да, доктор Сингер, – кивнул он наконец. Он не понимал, почему заведующий вообще с ним разговаривает. Мог бы и в кабинет свой пригласить. – Я могу быть полезен? – спросил он, и на второй раз в своей жизни это получилось естественнее.

– Мистер Винчестер считает, что да, – подчеркнул Сингер, смотря и на Дина, и на него. – С этого дня тебе покажут, как и что нужно будет делать, после чего мистер Винчестер-младший будет твоей единственной работой. Я подпишу твою практику как обычную, будем считать, что ты ее прошел, – он посмотрел в карту в своих руках. – Я скажу, что нужно будет делать, Джо, и она тебе поможет на первых порах. Хотя, признаюсь, это беспрецедентный случай за все время моей работы – чтобы первокурсника учили быть профессиональной сиделкой, – на этом он откланялся и вышел за дверь. Габриэль облегченно плюхнулся на диван, понимая, что все это время стоял по струнке.

– Вспомнили? – спросил он Дина, все еще стоявшего в дверях. Тот покачал головой, и Габриэль понял, что это искренне. Вероятно, до трагедии Дину пообще не приходилось тащить на себе такую ответственность, поэтому Габриэль стал воспринимать его как-то проще. – Наверное, мне стоит о нем узнать хоть что-нибудь? – предположил он, стягивая наконец джинсы. На улице стояла такая жара, что белые штаны от костюма показались просто раем. Дина он не стеснялся – такой весьма дохлый скелет, как Габриэль, вряд ли бы понравился такому, как Дин, да и похож он больше был на стопроцентного натурала. В чем только их вечные проблемы?

– Он учился в Стэнфорде, должен осенью на последний курс пойти, в баскетбол играет, из лука стреляет, – Дин как-то неловко замолчал. – Мы не то, чтобы очень тесно общались, я только недавно приехал, и я был таким идиотом…

– Это плохо, – Габриэль убрал светлые тонкие волосы со лба на верх ладонью, понимая, что еще денек-другой, и у него на лице опять будет атомная война прыщей друг с другом. Пока все было чисто, но это не отменяло идиотской формы подбородок и совсем длинный нос. Кто-то сильно прикололся, создавая его. – Тогда вы и не вспомните проблему.

– Он вел блог. В интернете. Не знаю, зачем и о чем, я даже адреса не знаю, – Дин пожал плечами.

– Наверное, он остался у него на компьютере или ноутбуке… Вы могли бы почитать сами, – предложил Габриэль, забирая ключ от комнаты и пропуская Дина вперед себя. Он оставил там рюкзак и сменную одежду, после чего отдал Джо ключ.

– У них там совещание. Вам сказали зайти туда прямо сейчас, – Джо была миловидной худенькой блондинкой, и хотя внешностью она обманывала, она была круче любого другого мужика, в свободное время обучаясь в полицейской академии на различных курсах. Габриэль ее побаивался – рядом с ней он чувствовал себя девчонкой.

– Я мог бы его сюда принести, – это Габриэлю не понравилось. Он посмотрел мельком на лицо Дина – любой брат захотел бы узнать, в чем проблема его младшего брата, однако этот не хотел. Значит, догадывался? Не его, впрочем, дело, он вообще не верил, что из него выйдет сиделка.

– Доктор… – постучал он в ординаторскую, но увидев, сколько там врачей, отступил назад, совсем, как день назад. Дин хотел его о чем-то спросить, но Габриэль приложил палец к губам и снова приник к двери. Говорили о нем.

– … Идиотизм, – тут же высказал свое мнение Захария. – Этот пацан с ним даже незнаком, это лишь случайная реакция, не более того, вы хотите потратить еще два месяца на отказ больным в предоставлении места, потому что один парень вздрогнул, когда его другой идиот-первокурсник за руку схватил? – Габриэль сжал зубы. Он испытал страшное желание врезать этому уроду прямо в его широкий нос, чтобы жабьи глаза к переносице от боли свелись. Он чуть не охнул вслух, когда к нему прижалось горячее тело Винчестера-старшего – тот тоже решил подслушать. Габриэль отвлекся на страшно быстрое биение своего сердца – он не испытывал тяги к подобным парням, но это не значило, что жаркое присутствие другого человека не вызывало всяческих желаний близости. Он постарался сосредоточиться на разговоре за дверью, а не на потрясающем теле под этой одеждой. О да, потрясающем, отлично, это и есть переходный возраст? Можно было бы долбануться головой о дверь ординаторской, но вместо этого Габриэль чудом уловил шотландский акцент.

– Вы не допускаете возможности того, что этот парень – целитель по природе? Я не видел, чтобы ему давали что-то сделать руками, кроме как работать мальчиком на побегушках, а на это следует смотреть в первую очередь. Я не был бы так категоричен, мистер Милтон, иначе мы с такой же легкостью могли бы подвергнуть сомнению ваш якобы природный дар, – Габриэль услышал его усмешку, после чего удивился тому, как легко он представлял лицо этого ординатора. Пожалуй, он ему нравился даже больше, чем Сингер. Именно как врач, разумеется. – Я за то, чтобы дать парню месяц.

– Что-то мне подсказывает, что это не будет лишним, – подтвердил его слова Сингер. Высказались и остальные, после чего Габриэль понял, что теперь двадцать с лишних врачей разного профиля ждут от него чуда, хотя он даже уколов ставить не умеет. Мгновенно отпрыгнув от двери и едва не сбив с ног Дина, он оказался на скамейке первым и тут же принял незаинтересованный вид, словно бы глубоко задумавшись. Он и впрямь задумался – он понял, что ни разу не видел, как этот шотландец ходил к пациентам. Теперь и не увидит – он должен быть при этом Винчестере с утра до ночи весь месяц своей официальной практики. Вот попал так попал.

– Я думаю, все мы понимаем, что это нетрадиционная медицина, – произнес шотландец, когда Дин постучал и зашел в ординаторскую. Он только склонил голову, разглядывая Винчестера без особого интереса. На нем был черный костюм, что было против всяких правил, но на нем это выглядело гораздо естественнее. На нем черный цвет не давил и не наводил на плохие мысли. – Мистер Винчестер, я хотел бы обговорить это и с вами. И с тобой, Габриэль, раз уж тебе так повезло, – ирония не звучала в голове, но промелькнула во взгляде. Сингер улыбнулся в бороду, поправив шапочку. – Традиционная медицина считает, что тело человека подобно машине, тогда как врачи более… творческие верят, что прежде всего душа человека, а не тело. И те, и другие полные идиоты, потому что человек – есть человек, – Винчестер усмехнулся, сложив руки на груди. Габриэль засунул неловко руки в карманы. Лишь бы не начал умными словами говорить. Почему-то все считают своим долгом задать вопрос в стиле «а при ХОБЛ насколько велик шанс умереть», если ты еще на первом курсе, а ты можешь только послать его на латыни. – Мне повезло работать на отделении, где есть те, кто считают, что человек – это все-таки не тумая биомасса, а потому в каждом случае требуется индивидуальное лечение. Бывает и так, что человек даже без сознания легко доверяется одному и не выносит другого – инстинкты сложились раньше, чем полноценное мышление, как не нужно сознание, чтобы ходить, допустим, в туалет. Это невозможно объяснить, но можно использовать. То, что мы выбили для вас этот месяц означает не доверие лично к тебе, Габриэль, но лишь надежду, что ты сделаешь все, что можешь, независимо, есть в тебе дар или нет, – Габриэль остро ощутил, что нет, но на всякий случай кивнул головой. Разве что руки не дрожат, да от крови не падает в обморок. – За этот месяц тебе придется многому научиться, как и вам привыкнуть, что ваш брат просто не может осознать, что он здоров по всем параметрам, – обратился он к Винчестеру, – а это значит, что он должен ощущать ваше присутствие, если оно помогает. Я боюсь, что нам так же придется попросить тебя, Габриэль, провести в этой палате несколько суток на первое время, чтобы он перестал реагировать тахикардией, пусть это и замечательно. Тахикардия вызвана активацией – притом сознательной – сосудодвигательного центра, который в подобном положении, как у него, мог спровоцировать биение сердца в повышенном ритме в ответ на проблеск эмоции или чувства. Может, вы ему напоминаете кому-то. Может, ваша энергетика кажется ему знакомой или просто приятной, – Габриэль случайно увидел, как поморщился Винчестер. Смутное подозрение зародилось в нем, но он промолчал. – Помните, что любое лишнее болевое раздражение ухудшит его состояние, но при этом если оно необходимо, вам и только вам удастся как-то удержать его во время этой боли. Случались ли с ним травмы в детстве?

– Он в детстве упал с кроватки и ударился головой так, что вынужден был месяц лежать без движения. Он еще два месяца отказывался разговаривать вообще, – проговорил неуверенно Дин. – Я плохо помню, я был маленьким. И меня бесило, что именно мне нужно за ним ухаживать. Мне было лет десять, наверное.

– Спасибо за честность, – довольно искренее поблагодарил его шотландец. – Вероятно, это психологическое нежелание снова видеть ваше раздражение, вполне возможно, что он не хотел бы о чем-то вам говорить настолько сильно, что ощущая ваше присутствие, не хочет приходить в себя, и тогда вам нужно будет не приходить. Я не знаю. Мы почти ничего не знаем о психологических особенностях больного. Есть какая-нибудь возможность узнать о том, была ли у него какая-то проблема до травмы?

– Габриэль уже спрашивал меня, я не смог вспомнить, – признался он, и на этот раз он как будто бы чего-то не договаривал.

– О, спрашивал? – на этот раз взгляд шотландца напоминал послойное сканирование. – Кем ты хочешь работать в будущем, Габриэль? – Габриэль пожал плечами, не понимая, почему от его взгляда испытывает такую панику. Он покраснел, понимая, что это глупо, но все же объяснился:

– На самом деле я хочу попробовать все области, – и это удовлетворило шотландца, а Сингер почему-то снова улыбнулся.

– Как ты понял про проблему? – шотландец неожиданно показался Габриэлю не таким старым. Ему было даже меньше лет, чем Дину Винчестеру. Откуда в нем подобная уверенность и такой опыт?

– Я случайно услышал… как вы говорили про боль и заколдованный круг, – признался Габриэль, помявшись. Он не понял, почему шотландец проявляет к нему такой интерес.

– Где ты учишься? – задал он следующий вопрос, и Габриэлю стало заметно не по себе.

– В Южно-Калифорнийском, в Беркли, но нас развозят по больницам без спроса.

– Я читаю там лекции. Если доучишься, возьму к себе в группу, – задумчиво пробормотал шотландец. – Нам нужно будет официальное согласие на весь этот эксперимент, после чего вам можно будет идти. Мы определимся с назначениями и сразу пришлем к Сэму Джо. Габриэль, ты можешь отправляться туда.

Идя по коридору, он еще раз говорил себе, что это глупо – он никак не может помочь какому-то неизвестному парню, и тем более вытащить его из комы. И в то же время, это был прекрасный шанс почувствовать себя нужным. Он шел назло Майклу, но как только оказался в кампусе, в чужом городе, осознал, что братьев ему страшно не хватает – вообще никого не хватает. Поэтому он учился, как мог, хотя понимал, то не создан для науки вообще. К концу первого курса, когда ему отчаянно хотелось только спать, он в разговоре с Люцифером упомянул, что не уверен, будто хочет вообще быть врачом, что это ошибка, что он не создан для того, чтобы лечить. Он даже не умеет утешать! Только поржать может, а потом убежать. Люцифер тогда ничего ему не отетил, пообещав обсудить это по приезду в ЛА – сразу же, как только закончится практика Габриэля. От счастья, что он увидит кого-то родного, Габриэль и забыл, что боялся практики.

Двери распахнулись перед ним. В палате было жарковато, поэтому Габриэль прикрыл жалюзи и открыл окно, чтобы немного проветрить. Кондиционер он не стал включать, побоявшись, что Сэм не выдержит перегрузки температуры, после чего плюхнулся на стул. В Сэме ничего не изменилось со вчерашнего дня. Возможно ли вообще вытащить из такого состояния? Он слышал, как медсестры говорили о том, что как только ставят зонд, так в этом отделении сразу начинают умирать.

– Вот бы ты неожиданно очнулся, – пробормотал Габриэль. Он увидел возле катетера засохший след крови, после чего медленно встал и оглянулся – он увидел на столике рядом с ним влажные салфетки. Достав одну, он сел обратно, взяв руку Сэма осторожно в свою, не переставая следить за подключенной капельницей. Стоило ему коснуться холодной снова кожи, как привычно заорал кардиомонитор. Габриэль фыркнул – а ведь и правда, отличный фокус. Вытирая кровь, он зачем-то погладил его предплечье большим пальцем. Он и правда сожалел, что первая поездка на мотоцикле обернулась гранью жизни и смерти. – Они говорят, ты вроде только на меня реагируешь. А я тебя даже не знаю, – улыбнулся он, опуская голову. – Похоже на какой-то идиотский роман. «Между небом и землей».

– Говно фильм, – Габриэль обернулся на Винчестера. Он безошибочно чувствовал, что проблема в нем, в старшем брате, поэтому его несколько настороженный взгляд не пугал. Что же он сделал, что такой парень, как Сэм, не хочет возвращаться? Он не замечал этого, может быть, но вспомнил и все равно не хотел говорить.

– Своеобразный, – не стал спорить с ним Габриэль. Он поднял глаза на монитор – ритм снова стал нормальным, хотя он все еще касался Винчестера. Может, они все ошиблись? Может и правда это мимолетная реакция, мало ли Габриэль ему кого напоминает? Он не успел об этом подумать.

– Капельницу переключать умеешь? – спросила его Джо, затягивая хвост. Габриэль покачал головой. – Главное– сохранить озеро, берешь сначала воздухоотвод, перетыкаешь в другую бутылку, потом саму систему, если боишься, лучше ее перекрой, переставь и снова открой. Это ясно? – Габриэль не смог осознать с первого раза, но на всякий случай кивнул. Она показала, как, и он решил, что как-нибудь запомнит. – Если здесь появляется воздух, – она указала на часть системы от бутылки до озера, – то это не так страшно. Если ты не успел переставить, и озеро выкапало, то зовешь меня, потом научу, – она показала, где капельницу разбирать, куда звонить, дала ему пейджер, настроенный на постовую и лично шотландца – доктора Кроули, после чего наконец заметила его огромные глаза. – Многовато будет, да? – улыбнулась она. Габриэль кивнул, чувствуя себя снова беспомощным идиотом. Он смотрел, как она пытается снять застарелый катетер, когда уловил заметное запряжение Сэма. Он это не увидел, но что-то изменилось в комнате и в нем самом, так что он коснулся плечо Джо. Она без лишних слов отошла. Он понятия не имел, что нужно делать, но это медленно приходило само. Он снова коснулся руки Сэма – без перчаток, хотя это было запрещено еще в университете строго-настрого, но от этого Сэм различил его еще быстрее. После этого он с легкостью разорвал пластыри и мгновенно вытащил катетер так, что рука даже не дернулась рефлекторно. Он поднял руку Сэма и прижал предплечье к плечу, оставаясь перед кроватью на коленях и держа так все время.

– А в тебе, похоже, не ошиблись, – улыбнулась ему Джо, унося капельницу. Он несколько отчаянно улыбнулся, понимая, что это не его умение, но от странности момента его бросило в жар. Как он мог вообще что-то почувствовать, если даже не видел, как это делают? Глубоко вздохнув и успокоившись, он сел на край кровати, изучая лицо Сэма.

День пролетел незаметно. Несколько раз приходил Кроули, распоряжаясь, где поставить кровать Габриэлю, проверял состояние Сэма и странно смотрел на Габриэля, но ничего не говорил. Джо продолжала ему показывать и показывать – как наполнять питание для зонда, после чего он как идиот спросил, сколько раз его нужно давать, после чего понял, что и сам мог бы догадаться – один раз со всей суточной нормой, как настраивать озеро и там, как периодически вместе с приходящей санитаркой перекладывать его с бока на бок, чтобы не было пролежней. К вечеру голова шла кругом от всех его обязанностей, и когда он упал на кровать, то осознал, что тело его все это время было в постоянном напряжении. Забывшись коротким сном, он задремал в полутемной палате, осознав, что даже звук монитора ему не мешает.

Сон его был похож на засасывающую пустоту. Оттого он проснулся, неприятно вздрогнув, уверенный, что его кто-то разбудил, но в палате было пусто и слишком тихо. Смутное беспокойство взялось из ниоткуда, заставило его сесть на кровати и посмотреть на кровать Сэма – с было, кажется, нормально, и в ночном режиме даже кардиомонитор отсчитывал ритм бесшумно. Но почему же ему кажется, будто бы что-то не так?

Он спрыгнул с кровати и босиком прошлепал до кровати Сэма. В темноте было трудно заметить, но тревога Габриэля стала еще сильнее.

– Что же это за фигня такая, – пробормотал Габриэль, кладя руку наугад на его плечо. Плечо было горячим, к тому же Сэм был напряжен. Тогда он это услышал – это были не звуки аппарата, но попытки дышать самостоятельно, как будто он пытался бессильно сделать вдох, но трубка ему мешала. Габриэль без задней мысли нажал обе кнопки на пейджере – этого не могло быть. Винчестер не мог задышать самостоятельно просто потому, что Габриэль пробыл весь день здесь. Он выбежал из палаты, в дежурном свете поста пытаясь понять, есть ли там хоть кто-нибудь. Он увидел Джо вдалеке, возле сестринской, после чего изо всех сил старался не заорать.

– Он дышит сам, – пробормотал он, задыхаясь. Джо бросилась в палату, включая свет и за секунду оценивая Винчестера. Его грудная клетка бешено поднималась и опускалась, он дрожал, но кашлять у него не было сил. Она набрала дежурного хирурга, но двери неожиданно впустили шотландца.

– Вы же не дежурный…

– Но это не мешает мне написать диссертацию об этом парне, – Кроули как-то стремительно обследовал его, слушал, ощупывал непонятно зачем, после чего расстегнул воротник на шее Сэма, показав Габриэлю, как держать его голову.

– Вы же не будете в одиночку снимать? – недоверчиво пробормотала Джо.

– Похоже, что я тут один? – холодно заметил ей шотландец. – Набор для интубации, живо, – и Джо убежала прежде, чем он добавил. – Дыхательный центр расположен рядом с сосудистым, поэтому я ожидал подобного, – объяснил он Габриэлю. Никто прежде не считал нужным что-то ему объяснять, и за этот день Габриэлю сделал руками больше, чем во все дни до того. – Если что, я проводил в операционной в присутствии анестезиолога и трех других ординаторов, поняли? – Габриэль кивнул, понимая, что ждать анестезиолога и трех ординаторов просто глупо, поэтому он доверился Кроули. Но Сэм неожиданно зашевелился.

– Черт, он паникует, – прошипел сквозь зубы Кроули. – Успокаивай его, слышишь, мне нужен четкий вдох, – его холодные пальцы сжали пальцы Габриэля на подбородке Сэма. – Ни в коем случае не шевели его голову, – это Габриэль уже слышал, когда они с санитаркой осторожно переворачивали его с боку на бок при контроле положения этой трубке в трахее, когда им помогала Джо.

– Сэм, нам нужно удалить эту трубку, – в отчаянии зашептал Габриэль, но это не подействовало. Понимая, что он сойдет с ума от напряжения собственного, ответственности перед Кроули и Джо, что в панике стояла в изножье кровати, не зная, за что ей хвататься, он склонился еще ниже, приобнимая как только можно аккуратно и тихо пошептал ему на ухо. – Я прошу тебя, доверься мне, – и когда Сэм обмяк в его руках, Габриэль чуть не упал на него от собственного облегчения. Когда он поднял голову, Кроули уже вытаскивал трубку, все еще держа его голову с другой стороны, когда за этим последовал кашель. Они стояли рядом с Сэмом на протяжении десяти минут, контролируя каждый вдох и выдох.

– Почему он так неровно дышит? – спросил Габриэль шепотом у Кроули, смотрящего куда-то в пространство мимо Сэма. Он посмотрел на Габриэля, после чего как будто оценил, стоит он такого объяснения или нет.

– А сам как думаешь?

– Стенки дыхательных путей натерты этой трубкой? Ему попросту больно дышать? – предположил Габриэль, уже ожидая разжалования обратно в простые санитары. Однако Кроули просто кивнул, устало положив руки на колени. – Как вы думаете, почему это я? – спросил он, когда Джо вышла на сигнал из другой палаты. Во всей больнице снова стало очень тихо.

– Я не экстрасенс, Габриэль, – устало произнес Кроули. – Если я вижу, что ему нужен контроль за своим телом, я сделаю все, чтобы ему для этого найти катализаторы. Если он считает, что ему нужно восстановиться, пока ты рядом – ты будешь рядом, а я смогу понять, почему так происходит, и помочь тем, кто, как Сэм, попадает в молодом возрасте в кому.

– Мне кажется, его брат знает, в чем проблема, но не говорит, – предположил Габриэль.

– Ты не можешь пытать родственника, ты можешь только поблагодарить за то, что он вообще сюда его привез еще живым, притом правильно оказав первую помощь. Он спас брата от долгой инвалидности тем, что не позволил никому трогать его вообще, и для этого они перекрыли всю улицу. Еще бы чуть-чуть, и нам пришлось бы лечить и спинальный шок помимо болевого, а это вряд ли сохранило бы ему жизнь, – Кроули встал в тот момент, когда Сэм принялся ровно дышать. – Как ты услышал? Он не мог кашлять, – его внимательный взгляд снова рассек Габриэля на слои, исследуя и изучая.

– Я просто проснулся и понял, что что-то не так, – честно ответил он. Кроули кивнул и пошел к дверям, ведущим из палаты. – Вы думаете, я справлюсь?

– Ты уже хочешь, чтобы он очнулся. Подумай об этом на досуге.

========== Часть II. Aliis inserviendo consumor (Служа другим, сгораю сам) ==========

Жизнь в больнице вошла в привычное русло. Габриэль пользовался всеми благами платной палаты и привык смотреть на Сэма каждую минуту так, чтобы самому этого уже не замечать. С момента экстубации Кроули, весьма самонадеянного поступка, прошла уже недела из отведенных четырех, а никакого заметного улучшения не наблюдалось. Он завтракал тем, что развозили больным, которые были в состоянии есть, после чего самостоятельно набирал капельницы и брал таблетки для Сэма, здороваясь с постовыми медсестрами. Кас, его сосед по комнате в кампусе, привез ему из Беркли сумку с вещами, помог выписаться из местного кампуса и уехал, ни о чем не спрашивая, что было просто невероятно мудрым поступком с его стороны, потому что Габриэль понятия не имел, что ему сказать в своей оправдание. Как это звучит, здравствуйте, я тот парень, от которого коматознику хорошеет?