Текст книги "Дар неба (СИ)"

Автор книги: Серый Шут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Давай, Донни, твоя очередь.

Донателло немного покраснел, потому сосредоточился и закрыл глаза.

– А я хочу, чтобы у нас появилась мама, как у всех остальных.

И дунул на огонек.

Леонардо долго-долго сосредоточенно молчал, потом подобрался так близко к свечке, что едва носом в нее не ткнулся, и неуверенно прошептал:

– А я хочу, чтобы Мастер был нами доволен и радовался почаще.

Задув огонек, он забрал у Рафаэля спички и сам зажег для него свечу.

– Твоя очередь, Раф.

Тот дернул головой, хмыкнул и молча задул огонек.

– Спать пора, придурки, – буркнул он, начав расстилать кровать. – А то кое-кто своего желания угодить Мастеру вовек не увидит исполненным.

– Так нечестно, – Майки улегся, забравшись к Лео под бок и замотавшись в свое и его одеяло. – Все сказали, что загадали, а ты…

– А я сам себе все сделаю, без свечек, – Рафаэль тоже лег и натянул одеяло на себя и на Лео, уже привычно отметив, что Микеланджело зябнет даже в двух, а Лео опять поджимает ноги. – Спи, балбес.

– Нечестно, – Майки зевнул и скрутился клубочком, уютно засопев.

Донателло тоже лег, накрывшись пледом с головой и бросив на Рафаэля долгий взгляд.

Ему было очень интересно, что же тот мог такого пожелать, но спрашивать он не решился.

– А что ты все-таки загадал? – услышал он тихий шепот Лео.

– Ничего, – Рафаэль уткнулся носом в подушку.

«Почему я им не сказал?»

«Потому что они буду смеяться».

«Почему? Что смешного в том, что ты больше всего на свете не хочешь остаться один?»

====== Вор укравший у вора ======

Высокое здание, более всего похожее на католический костел, давило своей внушительностью на все окружающее пространство, словно хотело утвердиться над каждым домом и каждой улицей в городе. Не исключая двух людей, остановившихся на его ступенях.

– Подожди меня здесь, – тихо попросил Говард, оглядывая двери. – Я вернусь за тобой, как только все узнаю.

Тенг Шен никак не отреагировала на просьбу, оглядывая одно окно за другим. Она ждала, что в любой момент в одном из них мелькнет детское лицо, или хотя бы силуэт ее дочери.

Долгий путь из Японии до Нью-Йорка дался ей очень тяжело. Каждую минуту хотелось торопить самолет, а после поезда метро, чтобы скорее добраться уже и обнять свою девочку.

Долгие годы она ждала этой встречи, мечась в больнице и внутри себя самой. И не находила выхода. Теперь же, когда разум ее прояснился и пришло осознание происходящего, Тенг Шен поняла, сколько лет между ней вчерашней и сегодняшней. И хотела она только одного – забрать у Ороку Саки свою малышку и отправиться разыскивать Йоши.

Она не верила в его смерть, хотя в Японии никто ничего не слышал о нем после пожара.

«Он уехал. Он точно уехал, я уверена. Почему оставил Миву? Или не знал, что она жива? Как и обо мне ничего не знал. Я не верю, что он мог забыть нас и легко выбросить из своей жизни и своего сердца».

Говард постучал.

Тенг Шен прислушалась к тому, что происходило внутри здания, и решила, что ждать она ни минуты тут не останется.

«Я шесть лет ждала. Довольно».

Двери медленно и бесшумно приоткрылись ровно настолько, чтобы из них могли выглянуть два человека в черных масках.

– Я бы хотел увидеть Господина Саки, – Говард едва заметно поклонился им и переступил с ноги на ногу. – Это возможно? Скажите, что прибыл Говард Йото из Японии с новостями о Тенг Шен.

Ниндзя в дверях коротко переглянулись и чуть-чуть посторонились, приглашая его войти.

Они проснулись одновременно.

Уже открывая глаза, Рафаэль понял, что Лео тоже не спит, и вскинулся вместе с ним.

– Майки! – позвали они шепотом.

Постель рядом с Лео была пуста.

Рафаэль вскочил первым, ощупью отыскивая под подушкой спички, чтобы осветить комнату, но его остановил звук.

– Майки! – Лео скатился с кровати и бросился в угол комнаты, где, свернувшись клубком, дрожал и всхлипывал их брат.

С трудом подняв трясущегося Микеланджело с пола, они уселись с обеих сторон, пытаясь согреть его и понять, что случилось.

– Раф…Лео… Лео, – Майки вцепился в братьев, крепко зажмуриваясь. – Мне страшно…

– Т-шш, – Лео растерянно погладил его по голове и посмотрел на Рафаэля, чей полный тревоги взгляд он ощущал даже в кромешной темноте. – Все хорошо. Ты чего вдруг, а?

– Темно-о… – Майки прижался к нему, уткнувшись головой в живот. – Темно и холодно. А я проснулся и вспомнил торт и свечку… Лео, мне так плохо в темноте…

Раф горько хмыкнул и покачал головой, тоже скорее чувствуя взгляд брата, чем видя его.

Они какое-то время сидели молча, пытаясь понять, что им делать.

Майки трясло, он был горячий, как печка, да еще чуть не плакал от испуга.

– Я пойду к Мастеру, – Лео с трудом расцепил руки Майки и отстранился. – Раф, побудь с ним.

Тот скривился и поднялся, отрицательно мотнув головой.

– Куда ты пойдешь? – прошипел он, сузив глаза. – Мастер медитировать изволят. Ему до нас дела нет. Я сам.

И быстро пошел к двери.

– Укутай его и никуда не ходи. Мик, а ты не трясись так – сейчас будет не так темно.

Он выглянул из комнаты и бесшумно выскользнул прочь.

Спустя 10 минут, показавшихся Лео вечностью, Рафаэль вернулся, порылся у себя под подушкой и, достав коробок, зажег сразу три свечи.

– Вот, – улыбнулся он Майки, поставив их на пол. – Теперь не темно и даже теплее станет.

Оказалось, что за время его отсутствия Лео успел завернуть Майки в два одеяла и устроить его голову у себя на коленях, так что на Рафаэля смотрели только нездорово блестевшие глазищи, да едва виднелся нос.

– Раф… спасибо. А можно мы в день рождения опять поиграем, а?

– Конечно, – Лео улыбнулся Майки и погладил его по щеке. – Только Донни разбужу сейчас. У нас же подарок для тебя есть.

Майки восхищенно охнул и сел, а Раф осторожно пихнул Донни ногой.

– Эй, – позвал он. – Просыпайся уже. Пора подарки дарить.

Спустя час Майки все же заснул в кровати, крепко прижимая к себе уродливого зайца, сделанного из наволочки и набитого перьями.

– А я все гадал, куда вы подушку Лео дели, – сонно улыбнулся он, прежде чем провалиться в сон. – Думал, порвали и спрятали, чтобы Мастер не наругал вас.

– Так и есть, бро, – проворчал Рафаэль, устраиваясь рядом. – Так и есть.

Они заснули, свернувшись одним клубком все вместе, позволив себе оставить гореть одну свечу и укрывшись вперемешку всеми одеялами сразу.

– Она была очень теплой, та ночь, – Сплинтер опустил голову.

Раф незаметно погладил его сжатые в кулак пальцы и прикрыл глаза, а Лео вдруг вскинул взгляд, как будто что-то припомнив, и хлопнул Майки по плечу.

– Бро, чайник закипел, поможешь принести чашки на всех?

Майки оторвался от игры и посмотрел на часы на стене.

– До Рождества пять минут осталось.

– И хорошо! – Раф улыбнулся ему и кивнул. – Быстрее пролетят, пока за чашками ходишь, и пора уже будет подарки открывать.

Майки просиял, отложил приставку и поспешил следом за старшим братом на кухню.

– Он не помнит этого, – Сплинтер опустил голову совсем низко, проводив его взглядом. – И я не хочу, чтобы вспомнил.

Донни поднялся с пола и занял место Лео за креслом Учителя, положив руки ему на плечи.

Эйприл едва не вздрогнула в очередной раз за этот вечер, поймав в воздухе острое, как запах уксуса, чувство горечи, которая сквозила в голосе Сплинтера, и ту незримую поддержку, которую старались оказать ему его сыновья.

Рафаэль сильнее сжал пальцы отца, сплетая со своими, а Донни погладил Мастера по плечам.

Эйприл не понимала происходящего. Она чувствовала, что конец истории еще очень далек, но уже не верила в нее.

Мудрый Мастер Сплинтер не мог быть таким, как сам о себе рассказывал.

Он же справедливый, добрый и очень ласковый…

– То, что я расскажу тебе дальше – самая страшная и горькая страница нашей истории, хотя тогда я так не думал. Дня не проходит, чтобы я не раскаивался и не жалел о содеянном. Моя роковая ошибка, за которую сполна расплатились мои мальчики.

Он сжал руку Рафаэля сильнее, в этот раз не ища опоры, а словно прося прощения, и поднял голову.

Сплинтер был в ярости.

Заглянув утром, чтобы разбудить учеников, он обнаружил в их комнате на полу огарки своих любимых белых свечей, которые берег для празднования дня рождения Мивы.

Первым порывом было ворваться в комнату и немедленно потребовать ответа, но он сдержался.

С трудом задавив в себе ярость, он холодно разбудил учеников и сказал, что ждет их в додзе. А после поторопился уйти, пока застилавшее глаза бешенство не вырвалось наружу.

«Идиоты мелкие! Чуть не спалили дом и себя заодно вместе с ним! Чем только думают?!! Где мозги вообще?! Так предать мое к ним доверие!..»

Он метался по залу до их прихода, так и не найдя в себе сил успокоиться, а лишь распаляясь еще больше.

– Сядьте, – сквозь зубы потребовал Сплинтер, когда ученики построились перед ним. – Я хочу с вами поговорить.

Черепашата послушно сели в линию и уставились на него немного удивленно и вопросительно.

«Еще делают вид, что не понимают, в чем дело!!»

– В нашем доме произошло недопустимое, – тихо-тихо, еле удерживая себя, заговорил Сплинтер. – Кто-то научился красть. Воровство, когда это вынужденная мера в вопросе выживания, можно принять как испытание духа. Воровство же в стенах дома, который дал вам приют, пищу и покой – чудовищное преступление.

Ученики молчали. Лишь отвели взгляды, уставившись в пол.

Сплинтер с трудом перевел дыхание, понимая, что у него дрожат руки от ярости.

– И я хочу знать – кто из вас это сделал?

Молчание.

– Кто?! – голос сорвался на рычание. – Кто посмел пробраться сюда ночью и украсть?!

Слабое эхо катнуло отголосок последних слов, заставив черепашат вздрогнуть.

– Вы думали, я не узнаю?! – Сплинтер уронил голос до свистящего шипения. – Думали, что можно плевать мне в душу за все, что я для вас сделал?! Кем бы вы были, если бы я вас не подобрал и не выкормил?! Где ваша совесть?! Кто из вас это сделал?!!

Ему снова ответило упрямое напуганное молчание, вызверившее окончательно.

Они не хотели сознаваться. Более того, Сплинтер не чувствовал ни в одном из них ни капли раскаяния.

Страх – да.

Даже гнев мелькал.

А вот осознания содеянного не было ни капли.

– Встать!! Будете весь день отжиматься сегодня. Без обеда! Без отдыха! Пока вору не придет в голову сознаться в своем поступке!

– Мива!!!

Тенг Шен забыла, как дышать, увидев девочку, несмело вошедшую в зал.

Ее прекрасные блестящие волосы были коротко обрезаны, под глазом темнел синяк, а взгляд напуганно метнулся от Тенг Шен к Ороку Саки, застывшему посреди зала.

– Мива!! – бросившись вперед, Тенг Шен упала на колени и крепко обняла дочь, прижимая ее к себе. – Родная моя!

Девочка вздрогнула, но не отстранилась, лишь напряглась, как струна, в руках Шен.

– Ее зовут Караи, – Ороку Саки скривился в больной гримасе, глядя на них. – Это моя дочь.

– Это моя дочь! – вскочив, Тенг Шен обернулась к нему, загородив собой девочку. – Моя! Моя Мива!!!

– Постойте, – Говард постарался вмешаться в конфликт, с ужасом наблюдая за происходящим.

Он и в кошмаре не мог представить, что увидит свою воспитанницу в таком виде, но еще больше его напугала та ярость, что вырвалась из Господина Саки, едва прозвучало «Мива!»

«Она не его дочь. Она наследница клана Хамато… Господи! Что я натворил, приведя сюда Тенг Шен!»

– И она уйдет со мной! Ты украл ее!

– Она останется здесь, как и ты, Тенг Шен!! Потому что вы обе – мои! Мои, а не Йоши, будь он проклят!! Это он украл вас обеих у меня!

Ороку Саки метнулся вперед, желая схватить Тенг Шен за руку, но Говард бросился ему наперерез, успев крикнуть:

– Бегите!!

– Кто?! Кто из вас вор?!

Сплинтер метался по додзе, хлеща хвостом по стенам.

Они молчали. Первым не выдержал и заплакал Микеланджело, самый маленький из всех. Еле-еле поднимая корпус на дрожащих руках, он начал всхлипывать и хныкать, что взбесило Сплинтера еще больше.

– Не реветь надо, а осознавать свои поступки! Слезы ничего не решают и не исправляют…

– Хватит, Мастер!! – Рафаэль вдруг вскочил и уставился ему в глаза, сжав кулаки. – Я это сделал! Я! Довольны?! Украл Ваши свечи, потому что Вы украли у Майки смех! Вор – Вы, а я всего лишь Ваш ученик…

Короткий страшный удар швырнул его в сторону.

Сплинтер на секунду застыл, а потом метнулся следом.

В нем взорвалась алая, уничтожающая все на своем пути волна ярости.

– Как ты смеешь?..

– Так же, как Вы?! – слабый, но точный блок был подставлен под следующий удар.

– Я твой Мастер!

– Трус Вы, а не Мастер! – закричал Рафаэль, согнувшись от удара коленом в грудь. – Трус…

Сплинтер схвати его за шею, едва не задушив, и хотел швырнуть в стену, но что-то тяжелое повисло у него на руке.

– Мастер, не надо!!

Даже не оборачиваясь, Сплинтер отмахнулся от этой тяжести и уставился в глаза Рафаэлю.

– Повтори!

– Трус… – выхрипел тот, цепляясь за его запястье. – Слепой трус. Майки было плохо… страшно… я взял, потому что…

Истошный крик утопил в себе конец фразы, заставив Сплинтера обернуться.

Кричал Донателло, упавший у противоположной стены на колени. Там где Леонардо пытался поднять неподвижного Микеланджело…

– Он ударился головой об выступ стены… Я помню, как сейчас, это красное пятно, ползущее по полу додзе… И тогда я побежал....

====== Цена ======

Скорость.

Скорость это сила.

Скорость это незамутненная красота.

Отчего же она мелькала красным, подергивая им все вокруг.

Упав на колени, Сплинтер сжал голову руками, сгибаясь в три погибели, и зарычал сквозь зубы, зажмурив глаза до цветных пятен перед ними.

Но красное не исчезло, снова растекшись кляксами на изнанке век.

«Господи! Господи, что я натворил?»

Вздернув себя вверх, он завыл высоко и дико, швыряя в свод тоннеля ужас содеянного и желая смыть его из памяти.

Но оно не исчезало.

Как и красное – оно продолжало всверливаться в мозг коротким криком и хриплым «вор!»

Сплинтер перескочил трубу, валявшуюся у него на пути, и бросился дальше. Не разбирая дороги, не оглядываясь по сторонам, он мчался прочь от своего дома, желая набрать ту скорость, на которой возможно будет убежать от себя самого.

«Они же дети совсем! Малявки! Несмышленые еще, не понимают, что делают. Не со зла взяли, не потому, что хотели мне так уж насолить или в душу плюнуть… Я даже не спросил, зачем он это сделал… даже не захотел понять…»

Вышибив одним ударом крышку люка, Сплинтер вырвался на поверхность, в два звериных прыжка преодолел расстояние до стены и полез по ней вверх, вбивая пальцы в кирпич, выкрашивая его и выламывая острые крысиные когти, которые еще недавно сжимались на шее Рафаэля.

«Почему они не попросили? Неужели так трудно было сказать, что нужно? Неужели, я бы не понял и отказал? Я же всегда…»

Он сорвался и повис на одной руке, снова зажмурив глаза, потому что разум опять купнулся в красном и сделанном.

Они старались.

Он это видел.

Отказывался понять, объясняя ленью их неудачи. Хотел большего, зная, что самой природой им не положено сделать многого из того, что он требовал.

Они не могли.

Но они превозмогали.

«Леонардо, малыш, так старался с этим ката. Когда только выучил? Ночами, что ли, не спал? Растяжку делал, бедный…»

Они становились, старались, делали.

А он равнял по Миве.

«По своей придуманной Миве, которой давно-давно нет».

Они любили.

Любили его и друг друга.

Как могли, поддерживали и хотели ему угодить.

«Посуду мыли, а я все говорил, что плохо оттерли чашки. Ну как дитя может сделать хорошо то, что Мастер требует, не рассказав как? Ведь меня учили иначе… нас, меня и Саки, отец учил иначе…»

Подтянувшись на руке, Сплинтер выдернул себя на крышу и побежал дальше, не обращая внимания на то, что горят мышцы и кровоточат пальцы.

«Дети… они дети… ну чего они хотели? Чего все дети хотят? Чтоб похвалили и оценили, поддержали. Как сам я хотел от отца хоть одного доброго слова и теплого взгляда…»

Споткнувшись, он успел уйти в кувырок и смягчить падение, но потом намеренно приложился головой об невысокий парапет крыши.

Красное, чуть рассеявшееся было, пока он бежал, снова потекло по взгляду, накрывая и догоняя. Сплинтер сжался в клубок и уперся лбом в колени, царапая крышу.

«Просто дети. Дети. Дети. А я только Мивой жил и дышал. Мивы нет. А они так хотели тепла от меня. Угодить хотели. Старались. Господи, ведь Рафаэль прав – я своровал у них детство. Воровал и уничтожал, кормя им свои иллюзии и боль. Мива была бы… Мива бы смогла… Мива бы… А они смогли и они есть…»

Приподняв голову, Сплинтер дернул ушами, вслушиваясь в город вокруг себя. Привычка быть осторожным, изменившая ему на минуты безумия, вернулась, заставив уловить звук торопливых шагов на улице внизу.

Кто-то бежал по переулку, задыхаясь и плача… кто-то, за кем гнались.

Секунды, подаренной Говардом, Тенг Шен хватило, чтобы схватить дочь за руку и побежать. Она не думала, куда и как будет выбираться. Она просто хотела забрать свою Миву из этого места.

– Догнать! – рыкнул ей в спину Саки. – А ты, старик, еще заплатишь за это!

Она услышала крик, но не обернулась, толкнув двери и бросившись прочь.

– Кто ты? – Мива легко бежала рядом с ней, но вырвала свою ладонь из пальцев Тенг Шен. – Что тебе нужно от меня? Снова испытание?

Тенг Шен на долю секунды обернулась и посмотрела дочери в глаза.

– Мива… я твоя мама…

Девочка отскочила от нее в сторону и побежала в какой-то переулок.

– Мива, стой!

– Я не верю тебе! Не верю!

Тенг Шен побежала за ней, успев удивиться тому, что ее малышка так легко и бесшумно перемахнула забор.

За спиной грохнули двери, и громкие крики напомнили, что они обе далеко не в безопасности.

Тенг Шен перескочила забор следом за дочерью и побежала искать ее, крича на всю улицу:

– Мива! Мива, вернись!

Она споткнулась обо что-то и ничком свалилась на асфальт, больно ударившись локтями.

– Глупая! – прошипел тихий голос из-под пожарной лестницу. – Хочешь, чтобы нас сразу выследили?

Тенг Шен увидела среди мешков с мусором Миву, которая ловко спряталась и теперь манила ее к себе, сворачивая ремень которым и захлестнула ее за ногу.

– Иди сюда.

Забравшись в грязное ненадежное укрытие, Тенг Шен прижала ее к себе и осыпала поцелуями.

– Дочка! Родная моя… Мива…

–Отец назвал меня Караи, – тихо зашипела девочка, вырываясь. – Так что твой фокус не удался, не старайся…

Тенг Шен заплакала, не выпуская ее, и прижала еще крепче.

– Мива… я потом все тебе расскажу. Потом. Господи, я нашла тебя…

– Т-шш, – девочка зажала ей рот рукой. – Нас найдут.

Мимо промчались три ниндзя клана Фут.

Мива выждала пару минут, потом выбралась из укрытия и поманила Тенг Шен за собой.

– Только тихо, – предупредила она и снова прыгнула через забор.

Тенг Шен в душе восхитилась ловкостью своей дочери и последовала за ней. Но когда она уже спускалась по мусорному баку, неосторожно задела крышку и уронила ее.

Мива пригнула голову от грохота, успела обернуться и закричать: «Бежим!»

Она сама схватила Тенг Шен за руку и понеслась прочь из переулка, а в спину им ударило эхо погони.

Сплинтер долю секунды всматривался в девочку и женщину, которых преследовали ниндзя.

«В Нью-Йорке есть ниндзя?..»

Вопрос оборвался сам собой, когда взгляд натолкнулся на вышитые у них на костюмах гербы.

Красное снова вернулось.

Качнулось и застелило весь мир.

На этот раз не виной и не кровью.

А яростью и жаждой убивать.

Прыгнув с крыши, он снес ближайшего к женщине ниндзя, который уже собирался схватить ее за руку, и точным ударом сломал ему шею.

– Добрый вечер, – он обернулся к остальным, поднимаясь во весь рост и набросив на голову капюшон своего плаща.

Их не стало быстро.

Всего пять. Пять ударов, пять хрипов, пять упавших, как желуди, тел.

Все.

В переулке повисла тишина.

Сплинтер обернулся.

Женщина стояла, прижавшись к стене и крепко схватив за плечи девочку, которая застыла в боевой стойке…

«Надо же… такая юная, а так правильно держится. Руку заваливает немного, и локоть отставила…»

И он поднял взгляд на женщину.

Сердце ударило и замолкло, дернулось внутри вхолостую, словно в теле закончилась вся кровь сразу.

Прекрасная. Обезображенное ожогом лицо нисколько не изменилось за годы. Ясные карие огромные глаза, все те же губы с легким изгибом, прямой тонкий нос и одна бровь чуть выше другой.

Сплинтер шатнулся к ним, протягивая руки.

«Шен…»

– Спасибо… Вам, – она, дрожа, сильнее сжала плечи девочки. – Спасибо. Вы спасли нас.

Это «Вы» вспороло мир вокруг, уничтожив красное и сделанное, и заставив вспомнить.

Это Шен нисколько не изменилась, это она осталась прекрасной и чистой, а он…

«Крыса! Огромная жуткая мразь!»

Сплинтер уронил руки и отступил в тень, боясь, что даже сквозь капюшон она увидит его безобразную морду и мерзкие острые зубы.

– Вам лучше уйти. Придут еще, – тихо пробормотал он. – Я провожу. Где вы живете?

Шен замотала головой и вдруг заплакала, а девочка нахмурилась, непонимающе глядя на нее.

– Я… нам… мы…

В переулке снова метнулось эхо шагов.

– Идите за мной! – Сплинтер в два прыжка оказался около стены и столкнул вниз пожарную лестницу.

Девочка прыгнула за ним, подтянулась и легко забралась наверх, а вот Шен не смогла добраться до перекладины.

– Помогите мне!

Секундное колебание – и Сплинтер протянул ей руку, дав возможность забраться следом за ними на крышу.

– Тут недалеко есть заброшенный дом – переждете опасность там.

И побежал вперед.

– Я спрятал их на втором этаже заброшенного дома, где были окна и дверь. Украл в магазине котлеты и хлеб и принес. Шен упала на старую кровать и заплакала, а Мива вдруг села рядом с ней и стала утешать. Я ушел. Я испугался, что не смогу уйти, если еще хоть минуту останусь с ними и все им расскажу.

– Вы вернетесь? – Тенг Шен подняла голову и уставилась на силуэт незнакомца в дверях, который уже уходил. – Умоляю, не оставляйте нас.

Он обернулся, и лишь на долю секунды сверкнули из-под капюшона глаза.

– Вернусь, – после долгого молчания ответил он. – Не уходите. Вас здесь не найдут. Я вернусь к ночи.

И за ним закрылась дверь.

– Кто ты? – Мива, неловко гладившая ее по голове, вытерла нос кулаком.

– Мива, – Шен села и снова обняла ее, прижимая к себе. – Я твоя мама. Я столько искала тебя.

Девочка замерла деревянной куклой, а потом вдруг сама прижалась к ней крепко-крепко.

– Мама? Мне сказали, что ты умерла…

Красное было повсюду.

Плохо смытое, засохшее… гадкое. Липкое и цепляющее взгляд несмываемой черной виной.

Сплинтер долго стоял, рассматривая додзе, потом закрыл дверь и пошел к комнате своих учеников.

У него дрожали руки. Он не знал, что им сказать. Он даже не знал, здесь ли они или убежали, пока его не было, напуганные до полусмерти. И жив ли малыш Микеланджело.

За дверью было тихо-тихо. Сплинтер постоял минуту, сжал кулаки и уже взялся за ручку, но потом горько усмехнулся в усы и тихо постучал.

Они не ответили, и он вошел.

На большой кровати среди одеял и подушек лежал Микеланджело, замотанный куском простыни, рядом с ним спал Донателло, прижимавший брата к себе, а в изножье кровати сидел Рафаэль.

При появлении Мастера он поднялся и неуверенно сжал кулаки, крепко упершись ногами в пол, словно собрался драться насмерть.

– Отойди, – Сплинтер чуть дернул ушами. – Надо посмотреть насколько опасная рана.

– Надо? – Рафаэль отступил на шаг, но рук не разжал. Его трясло, но глаза горели зло и ясно. – Зачем Вам это надо, Мастер? Сдохнет и ладно – одной проблемой меньше.

– Не говори так, – Сплинтер сел на край кровати и поднял Микеланджело на руки.

Малыш оказался неожиданно тяжелым. Сплинтер даже удивился на секунду, разматывая неумело наложенную повязку.

– А где Леонардо?

–Полы Ваши намывает, – скривился Рафаэль, с тревогой заглядывая ему под руку. – Чтоб не бесить сэнсэя лишний раз бардаком и грязью.

Сплинтер сжал руки, в душе злясь на этот грубый тон, но больше сожалея о нем сейчас.

– Мы потом с тобой поговорим, Рафаэль, – тихо ответил он. – А сейчас позови своего брата, полы подождут. Принесите горячую воду и чистое полотенце.

Рафаэль секунду колебался, потом все же отступил и, с коротким «хай, Мастер», вышел.

Сплинтер рассмотрел глубокую рваную рану на затылке Микеланджело, попутно отметив, что тот весь горит.

– Заболел, что ли? Или от раны лихорадит?

Трехпалая ладошка вдруг нащупала его руку и погладила, больно задев разбитые кровоточащие пальцы.

– Мастер, – тихо позвал Микеланджело. – Мастер, Рафаэль не хотел. Не ругайте его, это я темноты испугался.

Сплинтер чуть не завыл от этих слов.

В нем вдруг взорвалась смертельная усталость, помноженная на осознание того, что встреченная и живая Тенг Шен далека от него, как небеса от грешника, потому что она человек, а он – крыса. И девочка с ней…

Пальцы Микеланджело сжались чуть сильнее, а голубые плывущие глаза уставились просительно и жалобно в самое иссушенное несбыточным сердце.

– Мастер…

– Т-шш, – Сплинтер качнул головой. – Не разговаривай сейчас. Все хорошо будет.

Повинуясь горечи, что годами жила в нем, своим несбыточным расколотым сейчас мечтам, лютой вине перед этим существом и опустошающей боли, прорвавшейся из сердца, Сплинтер осторожно и неловко прижал к себе черепашонка и качнул из стороны в сторону.

Ему стало легче.

Ему стало во сто крат больнее.

Они были у него.

Они старались для него.

Они любили его.

И где-то далеко в городе спала его живая Тенг Шен.

Живая. Родная. Недоступная.

Какой страшной ценой он это понял.

====== два дома ======

Ночью, когда свет фонарей едва-едва проникал в комнату заброшенного дома, а Мива уже дремала, свернувшись клубком на кровати, дверь скрипнула.

Тенг Шен вскинулась, протирая уставшие глаза, готовая схватить дочь и бежать без оглядки, но в дом неслышно проскользнул их спаситель, которого она узнала сразу по длинному плащу и капюшону, скрывавшему лицо.

Он приложил палец к губам, едва качнув головой, и подошел ближе, положив на колченогий столик какой-то мешок.

– Я принес ужин, – тихо-тихо проговорил он. – Тут хлеб и овощи для тебя и девочки. Вам нужно подкрепить силы.

Тенг Шен подошла к столику и взяла продукты, торопливо начав есть.

Она проголодалась за день, который они провели здесь, полностью отдав Миве все, что было у них.

Они почти не разговаривали, потому что девочка оказалась молчаливой и замкнутой, но та теплота, с которой она иногда вдруг ненадолго прижималась к Шен, говорила больше слов.

– Разбуди девочку, – попросил ночной гость. – Поешьте, и нам нужно уходить отсюда. Ниндзя Ороку Саки рыщут по городу – здесь становится небезопасно.

Шен вздрогнула, чуть не выронив яблоко.

– Он не оставит нас в покое, да? – выдохнула она. – Будет преследовать всюду… Нигде нам не скрыться.

– Я попробую вам помочь, – хрипловатый голос, приглушенный капюшоном, вселил неясную надежду. – Уйдем, когда совсем стемнеет, я знаю безопасное место.

– Я даже не знаю, как Вас благодарить! – Шен схватила своего спасителя за руку, замотанную бинтами и пластырем, и крепко сжала. – Вы как ангел-хранитель явились с небес, чтобы помочь мне и Миве!

Он вздрогнул, и пальцы в ее ладони неожиданно сжались, сильно, но бережно.

– Мива?

– О, простите меня, – Шен отстранилась, решив, что ее поступок бестактен. – Я даже не представилась. Я – Тенг Шен, а это моя дочь Мива. Вы знаете Ороку Саки, и я подумала…

– Знаю, – тише и еще более хрипло прозвучало в ответ. – Лучше, чем мне хотелось бы. Ешьте, я скоро вернусь за вами.

Он поднялся и исчез так же неслышно, как и пришел.

Выбрав из мешка два спелых яблока, Тенг Шен пересела на край кровати и ласково погладила дочь по голове.

– Просыпайся, детка, нам надо поужинать перед дорогой.

Мива распахнула глаза и сразу села.

– Что? – тихо спросила она. – Нас выследили?

– Нет пока, родная, но наш спаситель сказал, что лучше уйти отсюда.

Мива взяла яблоко, повертела его в пальцах, внимательно изучая, и лишь после этого откусила.

– Я не доверяю ему, – произнесла она. – Вдруг это враг, который заманивает в ловушку? Ты так и не сказала мне, почему оставила меня с отцом и исчезла.

Тенг Шен вздохнула, опуская голову. Ей столько надо было рассказать дочери, столько объяснить, а она не знала как.

– Ороку Саки не твой отец. Он украл тебя у меня и у Йоши, твоего настоящего папы. И мы найдем его с тобой вместе. И все мы будем счастливы.

Мива качнула головой, продолжая грызть яблоко – не отрицая, но явно сомневаясь в этой уверенности.

Отжав тряпку и тщательно выполоскав ее в тазу, Сплинтер вытер Микеланджело лицо и поплотнее укутал его в одеяло.

– Присмотри за ним, пока меня не будет, – обратился он к Леонардо, который сидел на кровати рядом, внимательно всматриваясь в действия своего Мастера. – Надо, чтобы он был в тепле.

–Хай, – тот кивнул.

Сплинтер едва заметно улыбнулся в усы.

Он даже представить себе не мог, сколько всего ему принесет страшная беда, произошедшая в его доме.

Он нашел Тенг Шен, которая невероятным образом оказалась жива и оказалась именно в Нью-Йорке и именно в ту ночь, когда он выбрался на поверхность.

А еще его ученики, стоило только подпустить их на один шаг ближе, раскрылись и расцвели прямо у него на глазах.

Донателло, например, оказался невероятно смышленым и легко починил проводку в старой плитке, которая давно барахлила, стоило только разрешить ему взять инструменты из ящика. И он все-все положил на место, даже без напоминания. Сам.

И у него оказалась очень застенчивая, но теплая улыбка, которую он несмело подарил Мастеру в ответ на похвалу.

Микеланджело, несмотря на рану и жар, так и тянулся обнять и поделиться теплом. Правда, Сплитер обратил внимание, что он сильно отстает в развитии от остальных, хотя раньше этого не было заметно. Он говорил более по-детски и радовался ярче.

«Уж не от удара ли головой это происходит?»

Но его доверие с лихвой все это компенсировало.

Леонардо вообще оказался уникальным для своего возраста и животного происхождения. Вдумчивый, внимательный, исполнительный и такой старательный, что уходя ночью, Сплинтер не задумываясь доверил ему ключ от ящика с продуктами. Он сам не понял, как раньше не замечал, что этот черепашонок всегда все делает в точности, как ему говорят, и даже мысли не допускает что-то взять без спроса.

А вот Рафаэль оказался самым сложным. Злой, дурной, замкнутый и сердитый, он не шел на контакт сам, а если Сплинтер звал его и пробовал поговорить, то отделывался короткими «да» и «нет» и смотрел в пол.

«Так похож на Саки в детстве».

Это тревожило Сплинтера, но он надеялся, что найдет и к нему подход. Недаром же остальные так потянулись к нему, стоило только дать им чуть-чуть тепла.

– Я вернусь к рассвету, – Сплинтер поднялся. – Поужинайте и ложитесь отдыхать.

– Хай, Мастер, – Леонардо вскочил и поклонился. – А можно спросить?

Сплинтер улыбнулся ему. Да, он торопился вернуться к Тенг Шен и проверить – как она и Мива на новом месте, но от одного вопроса беды же не будет.