Текст книги "Потерянный во тьме (СИ)"

Автор книги: Schneewolf

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Твой отец ещё не вернулся? – Аша отыскала ключи, которые почему-то валялись на подоконнике, и укоризненно посмотрела на брата. – Опять мои сигареты таскал?

Теон принял невозмутимый вид и хмыкнул:

– Жалко тебе что ли? У меня закончились, а денег не было, – пояснил он.

Аша, положив ключи в сумку, вновь посмотрела на Рамси, которому и задавала вопрос.

– Он звонил мне. Сказал, что в командировке и скоро приедет, – насуплено выдавил Рамси.

– И что же ты один живёшь? – поинтересовалась она, остановившись в дверном проёме.

– Друг отца навещает меня. Деньги передал от него, – глядя в сторону, сказал Рамси. Чувствовал себя неловко, а рассказывать о своих проблемах, тем более, не собирался.

Аша кивнула.

– Это, конечно, хорошо, но если тебе понадобится помощь, то не стесняйся. Можешь обращаться ко мне.

– Спасибо, у меня, правда, всё в порядке, – Рамси попытался улыбнуться так искренне, как только мог.

Аша, видимо, осталась довольна ответом и, попрощавшись, вышла. Едва она покинула кухню, как Рамси от души лягнул Теона под столом.

Теон вздрогнул и уставился на него непонимающим взором.

– Что я тебе сделал?

– Трепло несчастное! Зачем ты Аше рассказал про отца?! – тут же воскликнул Рамси, метнув в него суровый взгляд.

– А это разве был секрет? Ну, извини – я не знал, – развёл руками над столом Теон.

– Придурок! – бросил Рамси, поднимаясь из-за стола.

– Такое чувство, как будто ты какой-то тайный агент разведки – у тебя не жизнь, а сплошной секрет, – пробурчал Теон, потирая ушибленную ногу.

Рамси отвернулся к окну и долго глядел на вечернюю улицу по которой то и дело проезжали машины и сновали прохожие, что вышли подышать свежим после дождя воздухом. Он разозлился на друга, и продолжать разговор расхотелось. Мысли уносились прочь вслед за автомобилями, скрывающимися за поворотом. Рамси не думал о чём-то серьёзном или важном, просто мечтал о том, как бы здорово было сейчас уехать и повидать друзей-неформалов, раскиданных по всей Британии.

– Какой он? – внезапный вопрос Теона вывел его из мира грёз.

Рамси обернулся, всё ещё находясь в своих мыслях и не понимая о чём речь.

– Кто?

– Твой брат. Кто же ещё! – нетерпеливо пояснил Теон. Развернулся к собеседнику, демонстрируя на лице оживлённый интерес.

– Да откуда я знаю? – шевельнул плечом Рамси. – Я с ним говорил-то минут пятнадцать, – помолчал, задумавшись. – Он – фараон. Так что, какая разница, – брезгливо скривив губы, заключил он.

Теон опустил голову и поджал губы. Иногда он совсем не понимал друга. Рамси пошарил в карманах и вытряхнул на стол зажигалку, сигареты и пачку банкнот.

– Пойдём в цирк. Я так давно не был в цирке, – сказал он. – Я заплачу, – тут же добавил, видя, что Теон качнул головой и открыл рот, чтобы возразить.

– Хорошо, – быстро кивнул Теон. – Это тебе отец прислал?

Рамси помотал головой.

– Нет. Это я сам заработал, – втайне он этим гордился. Пусть дядя Виктор и высмеял его, но он вовсе не видел ничего плохого в том, чтобы зарабатывать деньги игрой на гитаре. А половину этой суммы так и вовсе добыл тяжёлым трудом, копая бесполезные ямы на стройке.

На вечернее представление билетов оказалось немного, но, тем не менее, друзья успели купить их, отстояв огромную очередь. Как ни странно, но цирк Рамси любил всегда. Он представлялся волшебным и праздничным местом, наполненным чудесам и уютной полутьмой. Яркие огни рампы, ловкие гимнасты, парящие высоко над ареной, умные звери, послушно выполняющие команды дрессировщика и, конечно, фокусники, что так ловко дурили зрителей своими трюками. Всё это было подобно красочной детской книжке, беззаботной сказке и кусочку праздничного тепла в сердце. Рамси любил это яркое шоу ещё и потому, что первым добрым и пёстрым воспоминанием детства являлся именно такой поход в цирк. Ему было пять: Рамси помнил, как дядя Джек – тогдашний дружок матери, привёл его на представление. Высокий бородатый мужик с чёрной блестящей на солнце лысиной и цепким взглядом тёмных глаз. Он обладал громовым голосом и целой картой татуировок, раскиданных по всему телу, а зловещая бандитская ухмылка блистала словно жемчуг на тёмном лице. Его ловкие руки фокусника умели творить настоящие чудеса с колодой карт и острым ножом с фигурной деревянной ручкой в виде волчьей головы. Рамси и думал, что дядя Джек был фокусником или даже настоящим волшебником. Лишь годы спустя понял, что это вовсе не так. В цирке среди шумной, праздной толпы встречалось много обеспеченных людей. А уж дядя Джек знал, как сделать их чуть менее обеспеченными. Ловкие руки фокусника творили настоящие чудеса, и вскоре чужие ценности перекочёвывали в карман маэстро. Во всеобщей суете и полутьме это заметят не сразу, а потом уже станет поздно. Он ведь добропорядочный гражданин, который привёл ребёнка своей подруги в цирк. Рамси запомнил вкус яблок в карамели, яркие воздушные шары, что продавались у входа в цирк (и один достался ему), и блестящего в свете прожекторов тюленя, который ловил и отбивал надувной мяч. А ещё проворных и гибких акробатов в разноцветных костюмах, которые свысока казались крохотными как лилипуты. Ему врезалась в память музыка: весёлая, громкая и ритмичная. Наверное, тогда он и полюбил барабаны. Они представлялись неотъемлемой частью этого сказочного восторга. Этот небольшой эпизод стал окошком в светлый и чудный мир, согревал долгие месяцы спустя, и по сей день Рамси рад был вновь окунуться в праздничную атмосферу волшебной сказки. Представление закончилось в одиннадцать, и около часа друзья потратили на дорогу домой. Потом долго сидели в парке, болтая о сегодняшнем дне и различных пустяках, но не затрагивая серьёзных тем. Теон смотался домой и выпросил денег у отца. На обратном пути купил пива, и так разговор пошёл ещё веселее. Разошлись они уже глубокой ночью, в час, что лежит на границе света и тьмы, когда солнце ещё дремлет, а утренние звёзды тусклыми светляками мерцают на небе. Комментарий к 7. Секрет моего отца *Са́ндхерст – небольшой город в графстве Беркшир Великобритании. Известен одноимённой военной академией.

====== 8. Старший брат ======

За прошедшие три дня не нашлось времени думать о Джоне. Работа отнимала все силы и, приползая домой в сумерках, Рамси тупо сидел перед телевизором или за компьютером, забивая пару часов до сна каким-нибудь фильмом или игрой. Копать траншеи было всё-таки делом не из легких, и он точно не хотел заниматься этим достаточно долго. По крайней мере, за это хорошо платили. Ещё неделя и можно поехать в Эдинбург и навестить Демона, а потом уж и к Рыцарю Тьмы заглянуть. Да и отцовские деньги тратить не придётся, чем Рамси определённо гордился, тем более не зная на сколько их придётся растянуть. В любом случае игрой на гитаре всегда можно заработать на хлеб, а остаток лета просто хотелось отдохнуть, не думая ни о чём.

Сегодня у него образовался выходной, и Рамси собирался смотаться к приятелям на тусовку, но глядя на хмурое небо за окном, размышлял почему-то о новоявленном братце. Раньше ничего о нём не знал и прекрасно жил, не владея информацией о том, что у отца в каком-то забытом богом захолустье есть ещё ребёнок. Теперь же эти мысли не давали ему покоя. Рамси положил телефон на барную стойку рядом с кружкой кофе и долго гипнотизировал его взглядом. Два желания боролись в душе: позвонить или просто забыть и сделать вид, что Джон и вовсе не приходил. В конце концов, решил, что ничего плохого не случится, если просто с ним поговорит. Захотел узнать кто же этот незнакомец, что назвался его братом. Залпом допил остывший кофе и решительно набрал номер. Джон быстро взял трубку – не прошло и двух гудков. Рамси вновь использовал свой безразличный тон.

– Привет.

– Здравствуй, Рамси, – дружелюбно отозвался Джон – видно, сразу его узнал по голосу.

На долгую минуту повисла тишина. Рамси сел на подоконник и водил пальцем по стеклу вслед за стекающими каплями дождя.

– Рад, что ты позвонил, – нарушил молчание Джон. – Может быть, встретимся в центре? Ты свободен сегодня?

Рамси чуть помолчал, не будучи до конца уверенным в своём решении. А затем согласился.

– Хорошо. В два у львов, – кажется, что Джон хотел ещё что-то сказать, но он уже сбросил вызов. На самом деле Рамси мало с кем мог долго трепаться по телефону. Не любил разводить пространные беседы. А разговаривать с чужими людьми так и вовсе было тяжело.

Железный змей метро бодро бежал по рельсам, и ровно к назначенному сроку Рамси прибыл на место. Субботним днём на Трафальгарской площади* собиралась уйма народу. Толклись у фонтана и памятника адмиралу Нельсону, а вездесущие туристы норовили потрогать бронзовый нос каждого из четырёх львов, сторожащих стелу посвящённую прославленному полководцу. Джон как раз торчал рядом с одним из львов. Облокотился на каменный постамент и задумчиво глядел вдаль. Рамси приблизился и кивнул, настороженно разглядывая его униформу.

– Чего ты в мундире припёрся? – презрительно вздёрнув верхнюю губу, бросил он.

Джон сначала как-то растерянно улыбнулся, а потом посуровел.

– Я с дежурства – не успел переодеться. Какая-то проблема?

– Не очень-то хотел гулять с фараоном, – глуховато произнёс Рамси, глядя себе под ноги. Прищурился, разглядывая начищенные до блеска ботинки полицейского, похоже, братец тот ещё педант.

Джон вздохнул.

– Знаешь, твои высказывания в адрес полиции наводят на некоторые мысли… – начал он издалека и окинул брата подозрительным взглядом.

Однако, Рамси не дал ему закончить. Не хватало ещё, чтобы фараон догадался обо всём.

– М-м… неинтересно! – выпалил он, вскинув голову, и лицо его озарила весёлая улыбка.

Джон, кажется, удивился столь странному поведению. А после поглядел на пасмурное небо, на котором вновь собрались тяжёлые тёмные тучи.

– Скоро дождь будет. Пойдём куда-нибудь. Ты любишь мороженое? – спросил он, приметив кафе с яркой вывеской, что находилось через дорогу.

– Пф! Мороженое? Мне что десять, по-твоему? – тут же раскритиковал его идею Рамси.

Джон нахмурился и вновь приобрёл своё утомлённое выражение лица. Он и вправду выглядел усталым, а под глазами залегли тёмные круги. Видно, сегодня совсем не спал из-за своего дежурства.

– Извини, но пивом угощать не стану. Тебе явно ещё рановато, – строго сказал брат.

Рамси состроил недовольную гримасу и кивнул.

– Так и быть. Мороженое тоже сойдёт.

В кафе было тепло и шумно. Центр города и серый дождливый день собрали под крышей множество посетителей. Приятный кофейный аромат окружал каждого вошедшего в помещение и добавлял толику уюта этому заведению. Пока Джон терпеливо торчал в очереди, Рамси забил столик в углу у окна. Отсюда виднелась только мокрая от дождя морда одного из львов, да круглый бок фонтана. Полчаса спустя, когда мороженое оказалось съедено, а дождь закончился, Рамси поглядывал в окно, всё также наблюдая за бронзовыми скульптурами. Джон в сотый раз помешивал ложечкой кофе. Кажется, разговор не клеился. Сначала беседа шла о погоде, а потом они и вовсе замолчали. Рамси решил, что братец тоже не слишком-то разговорчивый. А это очень неудобно, так как кто-то из них должен был тянуть нить разговора. Очевидно, Джон подумал о том же.

– Может, хочешь что-нибудь спросить? – тут же поинтересовался он.

Рамси оторвался от созерцания площади и сосредоточил внимание на брате. Пробежал взглядом по чёрной форменной куртке и ухмыльнулся.

– Сколько тебе лет?

Джон слегка улыбнулся.

– Двадцать пять. Осенью двадцать шесть исполнится. А тебе?

– Шестнадцать. День рождения в июне отпраздновал, – ответил Рамси, пытаясь подсчитать сколько же отцу было лет, когда родился Джон. Выходило – двадцать.

Джон, тем временем, настроился продолжить диалог.

– Чем увлекаешься? – спросил он.

«Какой идиотский вопрос!» – подумал Рамси. Пожал плечами.

– Музыку слушаю, книжки читаю – ничего сверхъестественного, – грубовато ответил он.

Джон кивнул. А потом принялся расспрашивать о его музыкальных предпочтениях. Вот тут он действительно выбрал интересную тему для беседы, уж о своих кумирах Рамси мог болтать часами. Несмотря на то, что Джон как-то не слишком проникся божественностью Тилля и Петера, разговор всё же сдвинулся с мёртвой точки. К тому же, выяснилось, что Джон также является поклонником рок-музыки. Он рассказал немного о своих любимых группах: «Nightwish» и «Lacrimosa», о концертах на которые ходил, о тусовке ролевиков, с которыми проводил немало времени, когда был подростком. Рамси слушал его с открытым ртом: стало любопытно, он даже немного проникся уважением к такому брату. Однако, не мог обойтись и без колкостей. Когда Джон завершил повествование, Рамси тут же растерял интерес и, нахмурившись, принял серьёзный вид.

– И когда же всё пошло под откос? Когда ты решил податься в прислугу к власти? – насмешливым тоном спросил он, и окинул брата холодным взглядом.

Джон смешался, и улыбка его погасла. Кажется, даже разозлился слегка. В этот момент он напомнил Рамси отца, по выражению лица которого, также невозможно было понять, о чём он думает, спокоен или же разъярён. Сравнение вовсе не пришлось ему по душе.

– Ты просто ребёнок и ничего не понимаешь. Я пошёл работать в полицию, потому что хотел помогать людям! Я с детства об этом мечтал. И я приношу пользу обществу! – вскипел Джон.

Рамси заулыбался, склонив голову набок. А после поднял ладони вверх.

– Потише, чувак! – растягивая гласные, произнёс он. Хвалёное самообладание брата дало трещину, и стало очень весело от того, что смог вывести его на эмоции, хотя не особо-то и старался.

Джон кивнул и вновь взял себя в руки. Наверное, чувствовал себя неловко, сказывалась бессонная ночь и усталость, неприятности на службе и общая нервная атмосфера последних месяцев. Джон заплатил по счету, и они вышли на улицу. Тучи разошлись, а солнце играло в зеркальной глади луж, припекая с новой силой.

– Прогуляемся? – предложил Джон. На свежем воздухе голова не казалась такой тяжёлой, да и погода наладилась.

– Пойдёт, – кивнул Рамси.

Они прошли мимо книжного магазина на углу и миновали главное управление полиции, что скрывалось за аркой, ведущей в проулок, свернули к набережной Виктории. Как раз напротив неё располагался зелёный островок Уайтхолл: попросту сад со скамейками, на которых можно отдохнуть и насладится видом на набережную, что открывался за дорогой. Когда очутились в саду, Джон вновь решил завязать беседу, но снова неудачно. Зачем-то начал расспрашивать про школу, а Рамси не пришёл в восторг от этой темы. Взрослые всегда начинают трепаться об учёбе, когда не знают, что сказать. Это было так скучно, что он не удержался от зевка. Кажется, та едва уловимая нить, что связала их в кафе, провисла снова, как слабо натянутая гитарная струна. На расстроенном инструменте невозможно сыграть красивую мелодию, под него не спеть складную песню. Рамси хотел прервать бессмысленный диалог и распрощаться, но Джон, похоже, и сам почувствовал, что разговор зашёл в тупик. Переменил тему и стал рассказывать о своём детстве. Тогда ему удалось снова завладеть вниманием младшего брата. Джон начал с того, что не знал своей матери, что она умерла, едва он появился на свет. Его воспитывали дядя с тётей, но они разбились на машине, когда ему исполнилось десять. Его отправили в детский приют. На этом моменте замолчал и грустно вздохнул. А потом выдал совсем уж пафосную и нелепую фразу:

– Это ужасно, когда люди вокруг тебя умирают, – его лицо снова приобрело выражение вселенской печали.

Рамси едва удержался от смеха. Его мало заботило, что подумает этот незнакомый брат, но всё же заржать в такой момент было бы совсем уж по-свински. Прикусил губу и глядел себе под ноги, чтобы не встречаться взглядом с Джоном и не высказать что-нибудь едкое. Под подошвой ботинок хрустели мелкие камешки, а некоторые так и вовсе застревали в «гадах». Рамси терпеть этого не мог. Какой же дурак придумал посыпать дорожки? Лавки не успели просохнуть после дождя, и поэтому братья курсировали по узким тропинкам сада. Джон пустился в воспоминаниями о приюте, но Рамси совсем отвлёкся на свои мысли. Может быть, стоило расспросить поподробнее, но он не стал. Пожалуй, на месте брата он бы не захотел этим делиться, к тому же, смутное беспокойство вновь притаилось на задворках сознания, словно бы этими вопросами мог навлечь на себя беду. Рамси ведь и так, ходил по краю пропасти, и опека охотилась за ним. В монологе Джона наступила пауза, и они оба остановились, словно по команде.

– Расскажи что-нибудь про отца. Какой он человек? – Джон с неподдельным интересом взглянул на брата.

Рамси сделал шаг назад.

– Не знаю, что сказать, – резко бросил он. Знал. «Он жестокий мудак! Беги пока можешь, пока он не разрушил и твою жизнь тоже!» Вместо этого стоял, глядя брату в глаза, и улыбался.

Джон удивился:

– Как же, нечего сказать про папу?

Улыбка застыла на лице словно шутовская маска, но Рамси вздрогнул и опустил голову. Давно его так не называл. Нет, в личной беседе обращался к нему так, как полагается. Но много лет уже слово, которое должно было означать самого близкого человека, носило в себе совсем иной смысл.

– Он не такой, как ты думаешь, – сдавленно пробормотал Рамси, не поднимая глаз. Стало не по себе и вновь ударило чувство тревоги, как бы напоминая о том, что отец скоро вернётся и Рамси настигнет расплата за всё, что натворил.

Джон, кажется, заметил, что он загрустил и решил сменить тему. Подумал, что Рамси скучает по отцу, который уехал, и возможно обижен, потому что отец оставил его одного. Наивный Джон и представления не имел о том, что умалчивал младший брат.

– Когда я только оказался в приюте, то очень хотел, чтобы отыскался кто-то из родственников и забрал меня к себе. Маму я совсем не знал, а про отца дядя говорил, что он погиб на войне. Одному быть очень тяжело… – вздохнул Джон.

Братья подошли к скамейке, и Джон прикоснулся к ней ладонью. Солнце хорошо грело, и дерево успело просохнуть. Опустился на лавку и продолжил:

– Эти письма попались мне совершенно случайно. На самом деле это длинная история… – снял фуражку и пригладил волосы. Помолчал, концентрируясь на воспоминаниях.

Рамси хмыкнул. У братца-фараона что ни рассказ, так длинная история. Водилась за ним такая привычка – давать людям прозвища. Братец-фараон определённо подходит Джону. Рамси немного задумался о том, захочет ли Теон узнать, что его когда-то звали «Трусливый Мудак». Звучит как имя плохого парня из вестерна: Подлый Джо, Кривой Хью, Трусливый Мудак. Усмехнулся и плюхнулся на лавку рядом с братом. Тем временем, Джон, устремив взгляд в сторону набережной, продолжил своё повествование. Говорил долго, обстоятельно, заостряя внимание на лишних деталях. Видимо, волновался, поэтому никак не мог перейти к сути. Вкратце его рассказ выглядел так. В десять лет он попал в детский приют в Сандхерсте и воспитывался там до совершеннолетия. После окончания школы решил уехать в столицу, так как ему хотелось изведать новые горизонты, а в маленьком городке больше ничего не держало. Со своим лучшим другом, с которым они разделили приютское детство, Джон отправился в Лондон. Оба они поступили в полицейский колледж, жили в одной комнате в общежитии, а после окончания учёбы оказались в одном отделении полиции. В данный момент Эддисон поселился в Уайтчепелле**, а Джон обосновался в маленькой квартирке на самом юге Ламбета***. В родном городе бывал всего лишь раз в году. Обычно весной приезжал, чтобы привести в порядок могилы родственников, да навестить старых друзей детства. Большой дядюшкин дом достался ему в наследство, и он сдавал его милой семейной паре с двумя ребятишками. В этом году они как раз собирались съехать, так как обзавелись собственным жильём в деревне неподалёку. И вот в конце мая Джон взял отпуск и наведался в родной город. Планировал выставить дом на продажу и принялся разбирать старые вещи, которые хранились на чердаке. В одной из коробок нашёл фотографии и письма. Джон не сразу смог осознать открывшуюся перед ним тайну. Думал, что отец погиб много лет назад, как ему сказали в детстве, но всё же никаких достоверных данных у него не имелось. Переписка просто однажды оборвалась, вот и всё. Джон долго не мог решиться, боялся позволить себе надежду на чудо. Однако, поразмыслив пару дней, пришёл к выводу, что стоит попробовать отыскать отца. Исходя из той информации, которую узнал из писем, мать и отец были очень близки, и дело шло к свадьбе. После ранения он лежал в госпитале, а потом связь оборвалась, полк сменил место дислокации и письма не нашли своего адресата. Мать до последнего надеялась на то, что он жив и вернётся вскоре, тогда они поженятся, и ребёнок будет расти в полноценной семье при обоих родителях. Она даже не раздумывала над тем, чтобы дать не рождённому пока ещё сыну его фамилию. Дядя с тётей выполнили её волю. Но отец так и не объявился. После того как Джон обнаружил письма, смог уложить в голове свалившиеся на него сведения, и отважился на поиски, он сразу же приступил к фазе активных действий. Благо, у него было хорошо развито логическое мышление, да и кое-какие связи в полиции помогли. Это оказалось непросто: прошёл целый месяц, прежде чем он выяснил, что отец проживает в Лондоне. Держа в руках распечатку с адресом, не мог поверить своим глазам. Подумать только, восемь лет они жили в одном городе, не подозревая о существовании друг друга! Конечно, сомнения не покинули Джона. Почти двадцать семь лет немалый срок. Отцу уже хорошо за сорок, наверняка, у него есть своя семья, дети. Джон бы не стал навязываться ни в коем случае, нет. Просто хотел услышать, почему он не вернулся. В конце концов, узнать человека, благодаря которому появился на свет. Долгие годы думал, что совсем один на этом свете, что все его родственники мертвы, и вот теперь не мог упустить шанс подаренный судьбой. Всё, что происходило дальше, Рамси и так знал. Джон наведывался к ним домой несколько раз, но не мог никого застать. Пожалуй, история звучала трогательно, вот только он не слишком сентиментален. Хотя… Джона стало жаль. Брат явно не представляет себе, кем является их отец. Наверное, у себя в голове он нарисовал какой-то другой образ, который не имеет ничего общего с истиной. Должно быть, это больно, когда твои мечты разбиваются о реальность. Но Рамси не мог сказать правду. В данный момент и вовсе чувствовал себя неловко, как-то неуместно, словно был зрителем в театре и не мог повлиять на ход спектакля.

– Драматичная история, – Рамси поднялся со скамейки и отыскал в куртке пачку сигарет.

– Будь добр – не при мне. Отец вообще знает о том, что ты куришь? – принялся возмущаться Джон.

Вопрос его позабавил.

– А сам-то как думаешь? – откликнулся Рамси. Однако, спрятал сигареты в карман. Выслушивать нотации не хотел и вполне мог потерпеть полчаса, прежде чем травить себя никотином.

Джон тоже поднялся, водрузил на голову фуражку и зевнул, прикрыв рот рукой.

– Знаешь, я не спал сегодня. Сразу с дежурства приехал в центр, – извиняющимся тоном, пробормотал он. – Давай встретимся завтра. Можно будет зайти ко мне, если хочешь, – предложил он на выходе из сада.

Рамси задумчиво кивнул.

– Ну, можно.

– Я очень рад, что ты пришёл сегодня, и мы поговорили, – Джон улыбнулся и сделал попытку его обнять. Однако, Рамси уклонился и поднял руки вверх.

– Нет, не люблю, когда меня трогают, – заявил он, сделав шаг назад.

Джон растерянно кивнул.

– Хорошо, я не хотел ничего плохого.

– Я понял.

Они расстались у станции метро. Джон поехал домой отсыпаться после дежурства, а Рамси отправился к часам. Пробило три после полудня и в переходе возле башни святого Стефана собрались неформалы. Ещё издалека разглядел знакомые лица. Сказка, Бродяга и Светофор находились здесь, а также многие другие. Вернулся домой поздно и долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Рамси так набрался, что еле стоял на ногах и уж, конечно, сегодня его не тревожили никакие посторонние мысли. Совладав, наконец, с замком, ввалился в дом, и скинув у порога башмаки и куртку, сразу же направился в гостиную. Не раздеваясь, брякнулся на нерасправленный диван. Добраться до своей комнаты Рамси точно был не в состоянии. Едва голова коснулась подушки, как тут же вырубился до самого утра. В эту ночь кошмары его не беспокоили. Проснулся ближе к двенадцати. Первым делом дополз до кухни и припал к крану с водой. К чёрту стаканы, он готов был выпить целое море! Немного придя в себя и посидев с сигаретой в дрожащей руке у окна, Рамси затолкал её в пепельницу, не докурив и до половины. Чувствовал себя просто мерзко. Доковыляв до ванной комнаты, Рамси поплескал в лицо ледяной водой. И тут же совершил фатальную ошибку. Поднял голову и посмотрел в зеркало. Нет, если бы там отражалась только его похмельная рожа и всклокоченная шевелюра, то это оказалось бы полбеды. За спиной, занимая всё небольшое пространство комнаты, скалился Белый Медведь. Рамси зажмурился на долгий миг, а когда распахнул глаза, то видение исчезло. Опустился на кафельный пол, судорожно сжимая в руках полотенце. Хотелось просто разреветься как маленькому и биться башкой о стену. Но Рамси прекрасно знал, что ему никто не поможет. И утешать тоже никто не придёт – это усвоил ещё в детстве. Оставалось надеяться лишь на себя, но что делать он понятия не имел. Совет Светофора не помог, кажется, стало только хуже. Если бухать каждый день, то это вовсе не помогает решить проблемы. Но что ещё можно сделать, он не знал.

Немного придя в себя, Рамси поднялся с пола и вышел в коридор. Больше в зеркало не смотрел, страшась того, что можно увидеть там, на заднем плане. Ближе к вечеру позвонил Джону и отправился на встречу с братом, всё ещё находясь в смятении. Похмелье отпустило, но визит Белого Медведя подкосил его моральные силы. Рамси старался отогнать тревогу и страх, и сосредоточился на мыслях о Джоне. Пожалуй, после вчерашней беседы хотел узнать брата получше.

Комментарий к 8. Старший брат *Трафальгарская площадь – центральная площадь Лондона.

**Уа́йтчепел – район Лондона. Знаменит тем, что сотню лет назад в нём происходили убийства, приписанные Джеку Потрошителю.

***Ламбет – район Лондона, находится на южном берегу Темзы, напротив Вестминстерского дворца.

====== 9. Тени ======

Джон встретил у выхода из метро. Его дом оказался всего в пятнадцати минутах ходьбы – жёлтая кирпичная пятиэтажка с магазинами на первом этаже. Братья поднялись на лифте на самый верх. Джон распахнул дверь, и сразу с порога его поприветствовал большой белый пёс. Радостно залаял и подпрыгнул, поставив мощные передние лапы ему на плечи. Джон потрепал собаку по загривку и засмеялся, пытаясь при этом увернуться от мокрого языка, которым пёс норовил облизать ему всё лицо.

– Ну, хватит, хватит, хороший мальчик, – сказал он, затем посторонился и обернулся к брату. – Это Призрак – не бойся, он не кусается, просто такой дружелюбный.

Пёс обратил внимания на гостя и снова опустился на все четыре лапы.

Рамси усмехнулся:

– Я и не боюсь, – присел на корточки, протянул ему ладонь.

Призрак обнюхал его, а потом завилял хвостом и лизнул его руку. Рамси погладил пса по голове и улыбнулся, подняв глаза на брата.

– Он классный!

Джон кивнул, коснувшись густой собачьей шерсти, и рассказал о том, как четыре года назад приобрёл щенка в приюте. У пса был снежно-белый окрас шерсти редкий для хаски и ярко-голубые глаза, а также добродушный и спокойный нрав.

За ужином Джон снова принялся за расспросы, Рамси ковырялся вилкой в овощной запеканке и блуждал взглядом по кухне в поисках более занимательной темы для беседы. Честно признаться, он не очень-то любил трепаться о себе, тем более, что Джон совсем не умеет задавать вопросы, а точнее говорит вовсе не о том – о какой-то ерунде, а не о важных вещах. Опять завёл тему о школе, о любимых предметах и оценках, о чём-то скучном и обыденном, не имеющем никакого значения. Рамси отвлёкся и вовсе не слушал, трепал под столом собаку по мягкой шерсти и улыбался. Джон не интересовался тем, какие он любит книги, не просил рассказать о его друзьях или музыке. Не стремился узнать каким было лето и его самый счастливый день. Не упоминал о том, что действительно ценно и имеет значение. Джон казался чужим и скучным. В какой-то момент Рамси подумал: «Что я вообще здесь делаю?» И пожалел, что приехал. После ужина они прошли в комнату, и Джон достал старый фотоальбом. Демонстрируя снимки, пустился в воспоминания о людях с которыми учился и жил в приюте, коллегах с работы и о своих погибших родственниках, Рамси снова молчал и кивал, разглядывая обстановку. Напротив тумбы с телевизором стоял собранный диван. Верно, когда он разложен, то занимает собой половину пространства комнаты, не оставляя простора для ходьбы. Здесь было так мало места – Рамси успел забыть каково жить в тесной квартире. Зато из окна открывался вид на набережную. Почти. Большую часть панорамы закрывал соседний дом. Слушая брата краем уха, отошёл к дальней стене. Рамси приблизился к книжному шкафу и принялся изучать его содержимое. Книги оказались такими же скучными как и брат. Какие-то учебники, справочники и кодексы, Чейз, Диккенс, Конан Дойл. Джон, тем временем поглядел на большие часы с римскими цифрами, что висели над телевизором и сказал:

– Поздно уже, у тебя дома не будут волноваться?

Рамси усмехнулся, отвернувшись от книжной полки.

– Некому волноваться – я один живу.

– Один? А где же твоя мама? – удивлённо посмотрел на него Джон, отложив фотоальбом на кофейный столик.

– Умерла, когда мне было пять. Это всё, что ты хотел спросить? – не меняя своёго насмешливого тона, сказал Рамси. Правда, это вовсе не то, о чём он хотел говорить.

– Извини, я не знал, – как видно, Джону стало неловко.

– Ты и не мог, – Рамси снова отвернулся к шкафу.

Тем временем, Джона настигло какое-то озарение.

– Постой, а как же ты совсем один живёшь? – похоже, у него произошёл сбой системы от подобной информации.

– Я не маленький – могу о себе позаботиться, – заявил Рамси, подойдя к брату.

Джон скептически на него поглядел и кивнул. Кажется, у него появилась новая пища для размышления. Он помолчал.

– Расскажи что-нибудь о себе. Ты молчал весь вечер, – заметил Джон.

Рамси опустился на диван и взглянул на брата.

– Ты ведь не спрашивал ни о чём интересном.

Джон, кажется, его не понял. Глуповато улыбнулся и развёл руками.

– Не буду настаивать.

– У меня есть автограф Тилля Линдеманна, – гордо объявил Рамси и пустился в воспоминания. Они с Фениксом с самого раннего утра торчали у книжного, чтобы попасть на автограф-сессию солиста группы «Rammstein». Прошлой весной, в мае. День выдался солнечный и прохладный, а Тилль был словно спустившийся с Олимпа бог, или скорее Прометей, дарящий людям огонь и свет. Вспоминая этот чудесный момент, Рамси позабыл обо всех своих неприятностях и сомнениях, а на душе стало тепло и радостно. Это сложно передать словами, но увидеть вживую творца и гения, стоило того, чтобы жить и потом ещё долго беречь в душе эту частицу света, согревающую среди прочих мрачных дней.