Текст книги "Отступники (СИ)"
Автор книги: Schell
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
И с громким, отвратительным и ужасным скрежетом, дверь открылась, впуская братьев в помещение, полное света. До сих пор горящие фонари, так и не потухшие факела. Мешки, из которых вывалилось золото, что уже давно не в обиходе.
А в центре стоял огромный камень, Широ, как бывший ювелир, узнал в нём драгоценный камень – обсидиан. Глыба была накрыта красной тканью, а в центре был вырез, отверстие насквозь.
Внутри что-то таилось, что-то, скрывавшееся так далеко от мира, на неизвестном материке. Лайон, словно завороженный, игнорировал мешки золота и шёл к камню.
Разбил стекло, за которым покоился предмет, что, после того как молодой Лайон отряхнул его, оказался парой перчаток. Таких… Красивых. Тёмные, будто бы беспроглядная мгла. И на них была записка: «Для тьмы».
– Брат! – крикнул Широ с другой стороны, видимо, он осматривал камень, – Здесь что-то вырезано… Алексия!
Часть 16
Часть 16
– В том месте будто бы остановилось время, – продолжал он, не обращая внимания на побледневшего Абеля, – Мы забрали оттуда всё, не страшась последствий, но… Помню, как тогда, на меня напали, я ведь… Просто отрубился! А я, когда это самое, спросил Широ об этом, тот вообще… Чуть ли не в обморок не упал. Предпочитаю думать, что это всё происки культистов…
– Где оно?! – поднялся Абель, словно сам не свой, – Что случилось дальше?
– А? Ну, мы заложили там кучу динамита и подорвали к чертям собачьим, – говорил Лайон нетрезвым голосом, – Это-о… Словно было убежище культа.
Какое-то странное ощущение прошлось по телу Абеля… Стыд? Да, ему был стыдно перед чем-то, что таилось внутри него. Он весь покраснел, ему хотелось броситься за борт корабля и остудиться. Он принял цвет помидора от злости и гнева, пока пытался понять, почему то имя вызывает в нём такие негативные чувства?
Он оставил пьяного в стельку Лайона, и решил пройтись по палубе. Он ходил взад-вперёд, громко топая ногами и, наверняка, разбудив кого-нибудь. Всё тело чесалось, хотелось рвать волосы и кричать. Ему было любопытно и эти ощущения раздирали его изнутри.
Абель был словно сумасшедший, в конце концов сев и свернувшись в комок, он что-то говорил и сам не разбирал что. Это имя заставляло его испытывать страх, оно заставляло его сердце биться с огромной скоростью и качать кровь не от радости, как когда он вспоминает про Эвелин, не-ет. Он боялся.
Он уснул от слишком большого количества алкоголя, но продолжал испытывать всё это даже в мире грёз. Вся спина покрылась потом из-за кошмарных снов.
Это была ужасная ночь. Одна из самых ужасных ночей в его жизни.
– Госпожа! – крикнул Ангел, – Он готов!
Крылатый парень уже давно заметил, что его Богиня преобразилась: стала ярче, светилась от радости – стала более желанной. Всё потому что она прибегла к помощи Ада…
Падшие ангелы сновали туда-сюда по особняку Алексии, примечая пыльные золотые статуи, или серебряные кувшины, в которых уже давно не было и капли воды.
Ангел знал, что если другие Боги узнают о том, что, мало того Алексия жива – сотрудничает с Адом! Беды не миновать. А теперь она может дать отпор, а там недалеко и ещё одна война.
Ведь откуда-то берутся верующие… Падшие ангелы продвигают её в Аду, это привело к тому, что во дворе поместья Алексии появляются не умершие люди с чистой душой, а обезображенные грешники с душой наизнанку.
Она смеется новой силе… Она смеется ещё больше. Но Ангел верил, что его Богиня где-то там, в глубине, скрывается за всей этой мощью.
Алексия держала в руках шкатулку, что получила на встрече с самим Дьяволом, внутри таилось то, что, как он сказал, по праву принадлежит Богини Магии и Тьме. Это было зерно болезни.
И вновь она рассмеялась.
– Подготовьте мой сосуд! – крикнула она в сторону Ангела.
Мужественные парни с чёрными, горелыми крыльями забегали, а маленькие бесы начали чертить формулы для заклинания. Теперь и Ад работал на неё.
Лишь Ангел стоял с раскрытым ртом, ведь он, тот кто первым пришёл к ней и дал ей силу, чтобы увидеть своих Апостолов. А теперь он не был ей нужен, и он лишь грустно опустил крылья. Ангел сделал шаг назад, к себе в комнату, заперевшись там на ключ, и решив, что больше не хочет выходить оттуда.
Рядом со спящим Абелем, с негромким звоном и ярким огнём, появилась высокая женщина в бело-чёрном одеянии и маской на лице. Она держала в сжатом кулаке маленький, чёрный с красным оттенком шарик.
Она присела на колени, поправив подол платья. Смотрела на него самым добрым взглядом, и даже хотела прикоснуться, но остановилась на полпути, разжав кулак и наблюдая, как зерно медленно пробивалось наружу и ему срочно нужен тот, кто даст ему это сделать.
Алексия что-то прошептала и рот Абеля раскрылся, она осторожно положила «конфету» ему на язык, а он, вновь начав вертеться от какого-то кошмара, закрыл и проглотил зерно.
– Что? – послышался пьяный голос, – Как ты попала на мой корабль?!
И, обворожительный по началу, смех раздался по кораблю, с какой-то хрипотцой, что добавляла ещё больше очков к очарованию. Хохот был громким, но никто не просыпался. Его слышал лишь Лайон, скорее всего из-за того что… Только он знал эту женщину.
Он приложил ладони к ушам, лишь бы не слышать этот дьявольский голос. И когда он поднял взгляд – шум пропал и никого не было на палубе, кроме задыхающегося Абеля, что выглядел, будто его вот-вот стошни…!
Женское общежитие. Академия Рубина
Софья мирно спала в одной из комнат общежития для учениц Академии. Сейчас, когда она укрывшись мягким одеялом, обнимала большую плюшевую игрушку и видела во сне парня своей мечты: их прогулки, брак и совместных детей, она не подозревала, что прямо перед ней стоит тот, кто имеет огромное желание надругаться над ней и убить.
Он держал в руках подушку, которую взял с другого стула, и злобно смотрел на ту, кто посмела оскорбить его, Юджина Гранта, перед его возлюбленной…
…его девушкой…
– Так, вы её подруга?
Пожилая женщина, что в сегодняшний, такой мрачный день, казалась ещё более старой. Она держала в руках платок родной дочери, сжимала его в руке и что-то шептала про себя, проливая с каждой фразой всё больше и больше слёз.
– Да, миссис Шоппель, – поклонилась Эвелин, – Мы были близки с нею…
Они находились на первом этаже женского общежития, пока стражи порядка что-то осматривали в комнате Софии. Женщина сидела в мягком кресле, а Эвелин приземлилась рядом.
– Как вас зовут? – голос женщины предательски дрожал, не давая ей выглядеть серьёзной.
– Эв…Фау Грант, – кивнула Принцесса.
Но женщина лишь скривилась в лице и сказала, мол, растеряла желание говорить с девушкой, на что Эвелин отреагировала… Также, лишь ещё раз кивнула и направилась к выходу из общежития, слыша бормотания старой Шоппель.
Но женщина лишь скривилась в лице и сказала, мол, растеряла желание говорить с девушкой, Эвелин встала, собираясь идти к выходу из общежития, но услышала бормотания старой Шоппель.
– Больше чем семейство Грант, – медленно говорила женщина, – Я ненавижу только лжецов, юная леди.
– Ч-что? – запинаясь говорила Эвелин
Она не понимала, почему все недолюбливает эту семью Грант. Глава семьи Оливер Грант – старый мужчина, сделавший состояние на своих шахтах, а его семья предана Аметисту и является что-то вроде посольства в Рубине. А Эвелин верит тем, кто верен ей и её королевству.
– Вы должны понимать о чём я говорю, – кашлянув в рукав сказала старуха, – Ладно, я верю вам и надеюсь, что впредь, если мы встретимся, вы больше врать мне не будете. Наклонись поближе…
Эвелин послушно приблизилась к женщине, а та, что-то шепнув на ухо Принцессе, наблюдала за её лицом, за расширяющимися глазами.
– Теперь успокойся, – говорила она, – Я подготовлю, а ты пока разберись с этой… Проблемой.
Девушка, немного тормозя, кивнула и покинула старую мисс Шоппель, видимо всё ещё не веря в то, что она сказала.
Эвелин стояла посреди улицы, вертела в руках зонт и с сомнением глядела на неба, на котором не была намёка ни на тучку. И смотря наверх, она поздно заметила, как перед ней возникает чужая рука, держащая платок в руке.
– Вы плачете, – говорил знакомый голос.
Эвелин узнала в нём Юджина, но не смотрела на него, продолжая глядеть вверх и глотать собственные слёзы, что предательски текли по её лицу.
– Это, – он посмотрел в сторону женского общежития, – Это жестоко, не знаю, что за человек мог сделать такое…
Эвелин взяла платок и приложила к лицу, сделала пару глубоких вдохов-выдохов и кивнула в сторону Юджина. И хотя она наверняка знала внутри, что именно он виновен во всём, но лишь отмахнулась от собственной интуиции и заверила, что Юджин слишком добр для таких действий.
Сердце дрогнуло и её куда-то потянуло, куда-то… К Юджину, падая прямо в объятия недоуменного, но почему-то всё равно счастливого парня она не понимала, что только что случилось. Но однозначно знала, что именно сейчас её тянет к нему, не как к другу, и она чувствовала себя виновато перед Абелем, что всегда был для неё «принцем на белом коне», но всё равно закусила губу смотря на взрослое лицо Юджина.
Сейчас ей нужен был кто-то… Реальный, а не мальчик из фантазий. Кто-то, на кого она сможет положиться и всецело довериться. Юджин вызывал у неё именно такие чувства – безопасности и защиты.
Но Юджин лишь застыл с ужасным выражением лица, истощающее страх и непонимание. Эвелин наклонила голову в недоумении и повернулась в ту сторону, куда смотрел Грант.
Огромная… Чёрная жидкость, больше напоминающая ману… Она шла волной, по всему городу. Дома скрывались под нею, а люди, бегущие от неё, пропадали, когда их касалась беспроглядная тьма. И она накрыла весь мир, готовя его к новым испытаниям.
Королевство Аметиста
– Мой Король, – парнишка в яркой одежде поклонился перед Аарогустом, – Это творится во всём городе!
– Сильджертольд, – мрачно говорил тот, – Что с ними?
Старик был одет в белую, привычную для лекарей, ткань и носил маску такого же цвета, стоял посреди такой же белоснежной комнаты, что, к сожалению, уже была запачкана багровыми красками, принадлежавшими прошлым подопытным старого мага.
Сильджертольд разреза́л маленького рогатого грызуна, он был больше, чем обычная крыса. Существо лежало на столе перед стариком. Из глаз грызуна текла кровь, и ещё какая-то чёрная жидкость вырывалась из тела с каждым новым надрезом. Маленькое тельцо в местах, где не было шерсти, было красным, всё ещё мокрым от пота, но сердце уже не билось.
Старый маг сунул руку в разрез на животе, отчего парню, послу, что продолжал стоять рядом, стало не по себе и он поспешил выйти из комнаты, но Аарогуста это даже не пошатнуло.
И когда Сильджертольд вынул круглый чёрный камень с трещиной, внутри которой был лишь другой, прозрачный и блестящий красный камень, то они оба узнали это.
– Ваше Величество…
– Да, Сильджертольд, – Аарогуст устало потёр переносицу, – Я знаю.
– Чума, – старый маг присел на стул, – Кто-то выпустил зерно болезни? Н-но… Для этого нужно… Огромное, нет… Просто невозможное количество Тёмной магии!
– Значит, – Король взял в руки чёрный камень, – Или это Изумруд, с их огромными знаниями о тёмной магии, или же это какой-то культ, что решил ударить по Аметисту, – Аарогуст ударил по столу, – А моя дочь всё ещё в Рубине!
– Не беспокойтесь, Ваше Величество, – старый маг немного приободрился, – Ваша дочь сильна в магии Света, так что её мана должна защитить её от яда в этих существах, крысах.
Король Аарогуст фон Краун лишь вспоминал, как в детские годы часто читал истории о прошлых королях. И вспомнил самую страшную историю, про своего прапрадеда и про чуму, что вызвал Тёмный маг с материка Изумруда, последователь неизвестной богини.
В эту ночь Аарогусту было сложно спать и его мучили кошмары, пока Сильджертольд бродил по улицам города и ловил невинных людей, даже не подозревающих о том, что скоро умрут.
И в этот день всё изменилось.
– Мирные деньки закончились, дети мои, – улыбалась Алексия, – Напомните, почему являетесь моими Апостолами!
Часть 16.1
Часть 16.1
Некоторые неспособные колдуны называют магию – инструмент для ленивых. И с одной стороны – это оскорбление могущественных колдунов, но на деле всё так и было, однако Аметист был красивой страной, скорее всего, именно из-за их развитости в магии.
Жители Аметиста, королевства, где наиболее развита и используется магия, всё делают вместе со своими жезлами, гримуарами, палочками (тут уже индивидуально) и так далее…
Архитекторы чертят всё на магических досках, одновременно паря на сотнями метров над землёй и улучшая чертежи. Строители, мастера магии Земли, с легкостью заливают фундамент или прокладывают дороги. В общем, к чему это всё…
– Он прекрасен, – вздохнул Сильджертольд, шныряя по переулкам, лишь иногда выглядывая на ночные улицы, усеянные фонарями.
Аметист построен для удобства прибывающих гостей, то есть, в Столице (хотя в Аметисте нет других городов, лишь посёлки, деревни и хутора, поэтому не понятно, почему город Аметиста получил название Столица) идёт упор на количество рынков, гостиниц и других жилых домов. Однако, из любой точки города будет виден дворец – возвышающийся над остальными домами, каменный замок, защищенный высокими стенами и первоклассными заклинаниями. Замок состоял из пяти башен, расставленных по периметру, а внутри, за стенами, располагался и сам королевский дворец.
Сильджертольд отвернулся от замка, уж слишком часто он его видит, решив понаблюдать за городскими произведениями искусств.
Двухэтажные каменные здания, украшенные лозами, редкими артефактами, что создают барьеры от воров, ну, или же просто рисунками. На улицах был положен асфальт из обработанных камней, стояли магические фонари, что требовали подпитки каждые двенадцать часов. По ночам, когда людей на улицах быть не должно, Аметист по-настоящему красив.
Иногда, во время разных пиршеств, большую часть слуг рассылают по домам, если их помощь не нужна. Но Сильджертольд имеет полное право покидать дворец, да и королевство, когда пожелает (слуги этого делать не могут), но делает это редко, большую часть времени сидя в своей комнате, наблюдая через состояние астрала за Принцессой Эвелин фон Краун, или же у кухарки, что кормит его за красивые глазки.
Он брёл по пустым улицам, наблюдая за тем, как какие-то дети бегают по парапетам соединенных домов, – его смешило это. Один из них подскользнулся из-за дождя, что шёл уже несколько часов. Сильджертольд быстро среагировал, лишь дернув носом, заставив маленького мальчика зависнуть в воздухе за секунду до катастрофы. А когда ребенок смог вновь уцепиться за крышу дома, то Сильджертольд пошёл дальше, в тёмные и грязные улочки между домов.
В переулках, переполненных мусором в виде пьяниц и объедков, что им дают рестораны, всегда стоял спертый воздух. В этот раз, в этом был виноват гниющий труп худого, да настолько, что ребра торчали, парня. Ещё щеки были впалыми, а глаза… Такими уставшими.
Сильджертольд узнал эту магию – Земля и Огонь. Колдуны создают маленький снаряд, разгоняют его до огромной скорости с помощью магии Огня и, словно из пушки, стреляют в себя.
Но его провел сюда не труп, нет… Крысы, что уже обглодали левую руку парня. Чёрные в красную крапинку – это те, кого ищет Сильджертольд.
– Ещё одни, – говорил старик.
Он достал извилистую палочку, начав читать какое-то заклинание. Кончик древесины сверкнул, а позже весь переулок утонул в огне. Целым остался только придворный маг, заранее создавший себе барьер.
Часть 17
Часть 17
Когда Абель проснулся посреди ночи, то первое что он осознал, так это желание пить, вторым, что у него затекли руки, ну, а третьим – это жар.
Поднимался он медленно, пытаясь игнорировать боль в руках, будто бы по ним ударили камнем(а Абеля били камнями, он знает какого это). Отпил из металлической кружки, что стояла рядом. В тот же момент он понял, что находится в отдельной комнате.
Вставал он с такой же черепашьей скоростью, предвещая с такой болью в голове и головокружение. Так что шёл он не спеша, а когда открыл дверь и оказался в трюме, полных детей, что кричали и метались в кровати от страданий, то все взгляды, полные… Не недоверия, как обычно, а ненависти, презрения… Страха.
– Никки? – Абель хотел сказать это гораздо громче, чем получилось.
Но тот лишь отшатнулся от Абеля, толкнув того в плечо, до которого смог достать. Он спрятался за пришедшим Сэмом, тот также лишь молчал, отводя взгляд.
– Ты… – лишь сказал он.
Абель вновь окинул трюм взглядом. Где-то вдалеке сидела Анелольн, Ани, она отвела взгляд, когда он посмотрел на неё. Хамсан, молчаливый, белокурый и странный паренек, что всегда тянулся к Абелю… Теперь же он смотрел на Бинтермо с опаской, страхом в глазах, он также лишь отвернулся и погладил по голове маленького плачущего ребенка. Тюль, повар, кормил с ложечки какую-то незнакомую девушку и даже не думал смотреть на Абеля.
– Кто-нибудь, – руки Абеля дрожали.
Он стал чужим среди своих. Окончательно.
По голове будто ударило молотом, когда дверь в трюм распахнулась и ударилась от стенки, также как и Абель застонали другие. То был Лайон, Робби и Томас, они лишь трое лишь бросили взгляд на сползающего по стене Абеля, и побежали к маленькой девочке, что вновь кашлянула, в этот раз обрызгав свою сиделку не только слюной, но и кровью, та в ответ слегка взвизгнула, но не переставала держать руку девочки, успокаивая, что скоро всё будет хорошо.
– Робби, оботри её, Томас, раздай воды, – говорил Лайон, поворачиваясь к Абелю, – Ты, со мной!
Они медленно поднимались по лестнице, по большей части из-за Абеля, что держался то за живот, то за голову, то за всё одновременно, выглядело это странно, будто бы он пытался что-то станцевать, или же просто играл в шарады со спиной Лайона.
Когда они поднялись на пустую палубу, Абеля обдуло лёгким ветерком, что заставлял паруса нести их вперёд. Он обернулся в сторону носа корабля и не заметил, как замахивающийся Лайон вмазал свой кулак в челюсть Абеля.
Тот упал, отлетев на добрый метр и застонав ещё больше прежнего, точнее, он издал кряхтящий, словно помирающий человек, звук. Поворачиваясь обратно он заметил, что Лайону этого не хватило, он сделал всего шаг, чтобы схватить Абеля и поднять его над собой.
До этого момента Абель никогда не задумывался: как же братья выживали до этого момента, как жили без собственной команды и до сих пор не лишились корабля в какой-нибудь драке? Теперь он знал ответ. С такими монстрами никто не захочет и думать о битве.
– Назови мне причину, чтобы я не перерезал тебе глотку здесь и сейчас? – сквозь зубы говорил Лайон держа Абеля одной рукой, пока другой, правой, доставал свою саблю из ножен.
– Кх-! – кашлянул парень, – Не понимаю… За что?!
В ответ Лайон рассмеялся.
– Он не понимает! – крикнул он в небо, – Ты, маленький ублюдок, если бы я знал, что ты отродье тьмы, то без лишней мысли проткнул тебе живот ещё там, в порту!
– Н-нет! – задыхаясь говорил Абель.
Лайон разжал руку, чтобы Абель приземлился на зад, но приставил острие своей капитанской сабли к его горлу.
– Я-я… – запинался Абель, – Я… Я не знаю, что со мной!
– Я тебе расскажу, мразь, кто ты, – Лайон давился слюной, а вена на его лбу слегка вздулась, пока лицо всё больше краснело и краснело от гнева.
Лайон никогда не был похож на импульсивного человека, но сейчас… Кажется, что он всегда был таким. Возможно, среди потока мыслей Абеля о том, что, похоже, он сейчас умрёт или, о том, что сейчас опять его силы выйдут из под контроля и он убьёт всех… Среди этих мыслей была одна: «Тьма что-то сделала ему».
– Ты – отродье тьмы, что связано с Тёмной Богиней нашего мира, подчиняешься каждому её слову и в тот вечер, – говорил Лайон, – Она посадила в тебя зерно, чёртовой, болезни!
И в тот момент Лайону просто не хватило самообладания, чтобы не врезать Абелю, но в этот раз он встать не смог, отрубившись прям там, на палубе.
Он очнулся далеко не там, где ожидал. Не в свой постели, не, хотя бы, привязанным к мачте. Он проснулся посреди Великого Океана в одинокой деревянной лодке. И он понял – его бросили.
Нет, первым что он увидел – это странные блики в правом глазу. И сначала он подумал, что вновь проявляется его детская болезнь – мигрень ауры, однако чуть позже он вспомнил о том, как безжалостно его избил Лайон. Лишь вспомнив об этом заболели ребра, точнее, они заболели, когда Абель вновь закашлял.
Лишь потом он поднялся и увидел вместо двухъярусной кровати – лодку, а вместо трюма – океан. И тогда уже он испугался, впал в панику, даже истерично взвизгнул. Абель знал, один – он никто. Пусть его магия была могущественна, судя по тому, что он увидел, можно было сказать, что Абель сильнейший. Но его магия – Тьма, и ею он пользоваться никогда бы не захотел.
Он лежал на рюкзаке, в котором валялись поломанные хлебцы, сухари и… Дневник Джима.
– Робби, – тихо сказал Абель.
Также тихо, но уже безмолвно он всхлипнул, поняв, что это был прощальный подарок и «спасибо» от его чешуйчатого друга. Абель не знал, что он сделал, но, видимо, обвинения в его сторону были все аргументированы и доказательства титанические, раз поверили все поголовно. И если он провинился настолько, что его ненавидят все, даже Робби, то… Их взаимоотношениям товарищей – пришёл конец.
В конце концов он зарыдал громче, теперь было всё равно – никто не услышит. Теперь ему было всё равно, что о нём подумают. Ведь… Он не выживет. Он это точно знал. Плыть им было чуть меньше недели, а это на их бригантине, а на этой лодочке… Он быстрее умрёт от голода.
И он лёг, хотя, нет, сначала он сел на это… Сидение у лодки, как же оно называется?
– Точно, банка… – вспомнил Абель.
Позже понял, что солнце слишком слепит и лёг под них. Он размышлял, больно ли это будет, умирать? Или же он будет продолжать жить и мыслить, пока тело будет гнить. Каково это будет – умирать голодной смертью?
– Ведь… Так будет всем проще? – говорил он, – Из-за меня умерла мама, Джим, а теперь умрут и они: Ани, Тюль, Никки, Робби, Хамсан, Сэм, чёрт возьми, да даже Томас!
Перечисляя их он понял, что у него оказалось больше знакомых, чем он думал.
– А всё… Из-за кого всё это? Может из-за моего отца? – говорил он, смотря в текстуру дерева из которого сделана лодка, – Может он был тёмным магом? Или же моя ма-, ха-ха, нет, кто-кто, но точно не она, слишком уж правильная…
Он впервые улыбнулся, вспоминать маму для него всегда было радостно, если, конечно же, не затрагивать воспоминания о Сожжении, или как все сейчас помнят – Нашествии.
И вместе с тёплым, всегда жалеющим, образом матери пришёл и Джим, брат, что всегда поддержит и никогда не отступит. Абель так и слышал слова его брата о том, что Абель собирается сдаться.
Но парень лишь рассмеялся, когда представил Джима, что вновь отчитывает его. Абель не просто отдыхал на корабле: Робби учил более искусному управлению магии, а Широ, когда позволяла ситуация, обучал фехтованию на саблях. Абель был уверен, что сейчас бы с легкостью одолел своего старшего брата.
«Ты же Бинтермо!» – вспоминал Абель.
Он причмокнул губами, немного поерзал от неуютности, Абель подумал, что, кажется, в нём проснулась совесть перед Джимом.
– Ты, ужасный старший брат, что всегда заботился обо мне, – ворчал Абель, пока вылезал из под сидения, – Умер и даже с того света заставляешь меня делать что-то ради меня!
Абель взял весла, и начал грести, прикладывая огромные усилия, так как они оказались тяжелее, чем в тех историях, где герои с легкостью гребли и даже не задыхались. Абель же устал на третьем вздохе.
Он взмахивал из последних сил, а его рубаха была пропитана потом, питьевая вода уже давно кончилась, а еды осталось совсем немного, когда он обессиленно упал, задыхаясь, но всё равно не выпуская весла из рук.
Абель был похож на упрямого рядового, что хотел достичь всего за один день, однако… Он всего лишь человек, как и Абель, так что оба они лишь упали, уснув на том же месте.
Той ночью творились чудеса. Звёздное небо озарило одинокую лодочку и спящего в ней Абеля. Тени ожили в эту яркую ночь, тени, которых не должно быть, появились, давая подпитки своему хозяину – Абелю. Тени живут в нём, следят, чтобы их хозяин мог жить и этой ночью он был под угрозой смерти, весь вымотанный нагрузками и несущий груз своих подростковых эмоций на детских плечах.
В конце концов, его мана могла оказаться слишком большой для сосуда и просто… Разорвать его к примеру?
Госпиталь Рубина
Эвелин покоилась в одной из палат, спала беспробудным сном. Врачеватели говорили, что в её состоянии – очнуться невозможно. А свидетель, Юджин Грант, рассказал: в тот день, когда мир нахлынула тёмная энергия, мана, то юная Принцесса защитила Гранта своим телом, создав нечто вроде щита из светлой маны, на что служители церкви возражали:
– Такое невозможно! Святая магия такого уровня доступна лишь архиепископу!
Они думали, что светлая магия изучается только у них, они не знают, что на таком уровне изучения находится половина всех тех, кто начинает её изучение. Церковь уже давно утратила право своего голоса.
– И тогда она потеряла сознание и… – тараторил Юджин, не обращая внимания на людей в храмовых одеждах.
– Всё хорошо, мальчик мой, – говорил главный целитель.
Той же ночью она проснулась от яркого света, что витал в её палате. Сначала она подумала, что солнце в этот день такое яркое, и лишь потом поняла, что находится в закрытом помещении.
Пред ней, в её кровати, предстали изображения животных, что она рисовала раньше, они бегали, прыгали, в конце концов исчезая в одном из прыжков. Но наблюдая за этим всем, она услышала чей-то голос, призыв.
«…моими Апостолами!»
Она подорвалась со своей кровати, выбежав из палаты в одном халате и проигнорировав радостный возглас Юджина и его попытку накинуться с объятиями.
Эвелин чётко видела чёрную, склизкую нить, что была рядом с нею. И она чувствовала вселенское отвращение к ней.
То был какой-то подросток, ерзающий в кровати, старающийся высвободить из под одеяла. Ему было так жарко, что он будто бы вот-вот взорвется, однако, Эвелин, будто бы зачарованная знала, что ей нужно делать.
Свечение появилось в её указательном пальце, а позже растеклось по всей ладони, она провела ею над телом парня, в конце концов приложив свою нежную руку к его горящему лбу.
Он затрясся, застонал от боли, а позже начал истошно кашлять, да смотреть со страхом смерти в глазах, будто бы думал, что всё, пришёл его жизни конец, а какой – подавился чем-то!
Зашедший Юджин, который успел задохнуться, пока бежал за Эвелин в соседнее крыло в какую-то палату, словил прямо в лоб вылетевший из горло парня-подростка камешек.
И пока оно куда-то не укатилось Эвелин, снова проигнорировав Юджина, точнее то, что он упал безс сознания, бросилась за катящемся чёрным прозрачным камешком, внутри которого светился какой-то красный кристал.
– Зерно болезни, – тихо сказал Эвелин, – Уже начал прорастать…
